Текст книги "Русская смерть (сборник)"

«День как день, только ты почему-то грустишь» © Виктор Цой.

День народного единства – 4 ноября – вроде бы главный официальный праздник современной РФ.

Праздник был учрежден в 2005 году, и сегодня, почти на грани его юбилея, приходится констатировать: судьба у Дня народного единства как-то не сложилась. Кажется, не вызывает он у среднестатистического россиянина ни особой гордости, ни целенаправленной радости. Ну, выходной – и слава Богу.

Возможно, произошло это потому, что концепция суперпраздника изначально была не очень ясна. Нам объяснили, что 4 ноября 1612 года народное ополчение под командованием гражданина Минина и князя Пожарского очистило Кремль от ограниченного контингента польских и приравненных к ним интервентов. Что типа и подвело черту под Смутным временем. И в нулевые годы XXI века у нас будто бы закончилось Смутное время-2 и воцарилась стабильность. Т. е. 4 ноября – это День стабильности.

В общем, вы понимаете, к чему это и про что.

Но многие историки тут же заявили, что с датами вышла путаница. Ограниченный контингент капитулировал 5 ноября (по новому стилю, он же григорианский календарь), а днем раньше не произошло вообще ничего существенного. Отсюда, собственно, и смысловая неполнота главного госпраздника.

Неофициально же властные и околовластные люди дали понять, что новый праздник создавался не сам по себе, а для отмены предыдущего памятного дня – 7 ноября, годовщины Великой Октябрьской социалистической революции, с некоторых пор известной под брендом «Октябрьский переворот». А поскольку россияне уже привыкли немного отдыхать и развлекаться в начале ноября, то и сдвинуть радостный день надо было в пределах статистической погрешности. Ну и почему бы не на 4-е, в конце концов? К тому же это день Казанской иконы Божьей Матери, что придает отмечанию добавочную святость.

Но вышло так, что по-настоящему после 2005 года отмечали 4 ноября только русские националисты. Которые неизменно устраивали в этот день Русский марш. Мероприятие столь же мирное, сколь и зловещее.

Всякий раз накануне Дня народного единства националисты делали вид, что готовы пройти русским маршем прямо до главных кремлевских покоев или, по меньшей мере, устроить большую бучу, от которой содрогнется земля московская. Власть картинно хваталась за сердце, делая вид, что боится-боится-боится. Прогрессивная общественность заходилась в праведном негодовании по поводу того, что вот – деды воевали, а у нас тут нынче фашизм вовсю поднимает голову.

(О том, что эксклюзивные права на современный фашизм принадлежат Украине, мы узнали только в этом году). Потом Русский марш проходил своей дорогой – и ничего особенного не случалось. Страх и ужас складировались на антресолях, до следующего изрядного праздника.

Позднее дополнительное внимание к 4 ноября привлекал ключевой российский национал-демократ Алексей Навальный. Вопрос «Пойдет ли Навальный на Русский марш?» неизменно становился одним из главных в предпраздничной политической повестке дня. В 2011 году Навальный пошел – и его за это сильно ругали. Потом не ходил – и его за это ругали еще сильнее. В этом году оппозиционер, увы, сидит под домашним арестом, а потому самая яркая интрига Русского марша рассосалась сама собой.

Но, так или иначе, до 2014 года 4 ноября воспринималось благодаря фактическому наполнению праздника как День русского национализма. Что едва ли соответствовало концепции кремлевских чиновников, придумавших сдвинуть 7 ноября на трое суток назад.

Однако и здесь ситуация серьезно меняется. Похоже, в этом году классического Дня русского национализма мы не увидим.

Дело в том, что с национализмом у нас случился психологический кризис. До некоторых пор было очевидно, что:

1. Национализм у нас в основном оппозиционный, власть его не любит и даже опасается;

2. Националисты сконцентрированы на внутриполитической повестке, включая тему нелегальной иммиграции и неправильных иммигрантов вообще;

3. Ради успеха в борьбе за власть националисты могут объединиться с либералами, образовав некий единый национал-демократический фронт; Болотные площади и проспекты Сахарова 2011–2012 годов служили тому некоторым подтверждением.

Но в 2014-м вышеописанная триада сломалась. Это случилось после стремительной крымской эпопеи и начала войны на Украине.

Во-первых, многие националисты ощутили внезапный прилив лояльности к власти и лично Владимиру Путину. Они вдруг подумали, что президент все эти годы в основном разделял их взгляды, даже если тщательно скрывал. А значит, оппозиционность национализма ушла куда-то на задний план, вглубь русской души.

Во-вторых, внешнеполитическая повестка в одночасье уничтожила внутриполитическую. Ну что такое таджикский дворник, если Америка собирается нас расчленить и уничтожить, и мы должны все чохом объединиться для отпора смертельной угрозе? Стало быть, националисты забросили свои привычные дела и всецело посвятили себя страстям геополитическим.

В-третьих, кардинальные расхождения в оценке националистами и либералами темы «крымнаш» разом обрушили нарождавшийся национал-демократический фронт.

А ведь власть-то на самом деле никаким боком не стала лучше относиться к националистам, о чем вполне может рассказать, например, отправленный в тюрьму лидер движения «Русские» Александр Белов (Поткин). Она просто сделала так, что национализм, еще недавно такой большой и страшный, добровольно отдал любые претензии на политическую инициативу и согласился стать малой величиной на подпевках в кремлевском праздничном концерте.

Так что Русский марш свое кошмарное символическое значение утратил. Надолго или накоротко – неизвестно, но 4 ноября 2014-го Днем националиста точно уже не будет.

В этот день, правда, подкремлевские партии при поддержке знаменитого доктора Лизы (Елизаветы Глинки) проводят какое-то шествие прохладной Москвою, но интерес к акции у обывателя РФ стремится к нулю. Ну, какая-то формальная демонстрация псевдотрудящихся, не более и не менее того.

Итак, День народного единства, утратив оппозиционное содержание, оказался на грани потери содержания вообще. Что априори было вполне закономерно.

Ведь главный государственный праздник – он, как правило, про две вещи:

– источники нынешней государственности;

– основания ее легитимности.

Например, в США 4 июля – день оформления Декларации независимости, в которой британские заокеанские колонии впервые были названы Соединенными Штатами Америки. Во Франции 14 июля – это Великая революция с ее свободой, равенством, братством. Ну и наше прежнее 7 ноября туда же – ведь всем своим счастьем мы были обязаны Октябрьскому перевороту, по старому стилю – Революцией.

Поэтому, как мне представляется, надо готовиться к постепенному упразднению бессмысленного 4 ноября и придумывать новый день, имеющий прямое отношение к сути и естеству нового российского государства.

Конечно, эти суть и естество разными мозгами можно понимать по-разному.

Если кто-то считает, что Российская Федерация – демократическое государство, родившееся на руинах тоталитарного СССР, то отмечать надо 21 августа – в день падения ГКЧП, триумфа первого избранного президента РФ Бориса Ельцина.

Если же Россия, как нас проинформировали, полностью тождественна личности Владимира Путина, то праздновать необходимо 7 октября. Которое, сообразно концепции, вполне может считаться Днем рождения России.

Если же верить в чудесное спасение России после всех ее прошлых и современных выкрутасов, то главным наци ональным праздником должно в итоге стать 1 апреля – Всемирный день дурака.

Не обижайтесь. Тот дурак, в честь которого 1 апреля будет праздноваться у нас, – человек вовсе не глупый. Даже наоборот.

Это наш Иван Дурак. С большой буквы. О котором в энциклопедии сказано, что он «воплощает особую сказочную стратегию, исходящую не из стандартных постулатов практического разума, но опирающуюся на поиск собственных решений, часто противоречащих здравому смыслу, зато в конечном счете приносящих успех».

Пока что многие любимые нами с детства чудесные качества мы добровольно приписали своему президенту, отчего он и стал в наших глазах фигурой сакральной. Но все же 1 апреля как главный в России день будет получше, чем 7 октября. Как минимум по двум причинам:

– отмечать главный российский праздник предпочтительно весной, а не осенью, весной надежда на лучшее будущее всегда отчетливей;

– президент, как известно, не любит публичности при отмечании своего персонального дня рождения.

К тому же это ведь будет не его праздник. Как пел все тот же Виктор Цой, с которого мы начинали, это – НАШ день, и мы узнаем его по расположению звезд.

Необязательно кремлевских.

21 ноября 2013 года, в Киеве начался Евромайдан. Мы все, конечно, знаем, что это был проект США по смещению законной украинской власти, истинная цель которого – зверски насолить Российской Федерации, лишив ее традиционного влияния на драгоценную страну-соседку.

Как и многие американские провокации международного значения, Евромайдан удался. Потому что США – страшная сила, которой весьма трудно сопротивляться. А желание Вашингтона принизить непокорную РФ неизменно нарастает в пространстве/времени.

Впрочем, Россия не проглотила американскую обиду просто так, чем она неоднократно грешила в своем постсоветском прошлом. В ответ на Евромайдан мы присоединили Крым, а потом поддержали доведенных киевскими властями до отчаяния жителей Донецкой и Луганской областей, решивших с оружием в руках отстоять свою автономию вплоть до де-факто отделения от Украины.

Такова официальная версия. Есть и другая. Неофициальная. Всю ответственность за ее содержание автор этих строк берет на несчастного себя.

Дело, по Белковскому, было так.

В феврале 2010 года президентом Украины был избран Виктор Янукович. Избрали его честно, без фальсификаций. Во всяком случае, никто всерьез не жаловался. Конечно, кроме проигравшей те выборы Юлии Тимошенко. Но у Юлии Владимировны, как правило, так: если она не выигрывает – значит, все не по-честному.

Путь Януковича к главному украинскому креслу был тернист и извилист. Впервые его объявили президентом страны в ноябре 2004-го. Но Украина объявила этот факт не соответствующим действительности. Собрался первый Майдан. Верховный суд Украины при негласном одобрении уходившего, но еще не ушедшего президента Леонида Кучмы признал наличие фальсификаций при подсчете избирательских голосов и назначил повторное голосование во втором туре, вошедшее в историю как т. н. «третий тур» выборов президента. И там уже Янукович уступил Виктору Ющенко порядка 8 % голосов. После чего почти единодушно был признан политическим трупом.

Но труп оказался жизнелюбив. Человек, пришедший в политику из самых донецких низов, прошедший два сеанса тюремного заключения, захотел отомстить времени и человечеству за унижение-2004. И показать, что вполне способен восстать из гроба во имя больших свершений. Что вскоре Януковичу и удалось. В 2006 году, воспользовавшись непримиримым конфликтом между вождями «оранжевой революции» Виктором Ющенко и Юлией Тимошенко, он стал премьер-министром. То есть, в условиях парламентско-президентской республики, – фактически главным человеком в стране. В 2007-м он этот пост, правда, потерял. Но извлек из очередной неудачи полезные уроки.

К выборам-2010 Виктор Федорович подошел как компромиссный кандидат, не враждебный гражданским свободам и правам человека, искренний украинский патриот, спокойная, конструктивная альтернатива труднопредсказуемой и ненадежной Юлии Владимировне. Умудрившейся за время своего премьерства (декабрь-2007 – февраль 2010) серьезно подпортить себе политическую репутацию. И многие верили, что Янукович образца 2010 года – это вовсе не то же самое, что он же, но в 2004-м.

Однако, сделавшись-таки главой государства, Янукович решил поставить эксперимент: можно ли совершенно и полностью узурпировать украинскую власть, и так, чтоб тебе за это ничего не было?

Поначалу эксперимент шел успешно. Первым шагом Янукович вернул себе большие президентские полномочия, предусмотренные Конституцией 1996 года и отмененные в 2004-м. Ничего страшного не случилось – никто не восстал. Потом отправил в тюрьму г-жу Тимошенко и несколько членов ее бывшего правительства. И здесь Украина отнюдь не взорвалась. Наконец, в 2012-м, после очередных парламентских выборов, В.Ф. сформировал кабинет министров, почти полностью подконтрольный его семье (в прямом смысле последнего слова). По признанию экс-соратника Януковича Юрия Бойко, бывшего вицепремьера по ТЭКу, главным специалистом по кадрам в стране стал сын президента Александр Янукович по прозвищу Саша-Стоматолог (такова его первая специальность) – без одобрения этого молодого джентльмена ни одно серьезное назначение не обходилось.

Украина отреагировала на такую постепенную узурпацию унылым раздражением, которое вылилось в драматическое падение рейтинга Януковича. По данным соцопросов на ноябрь 2013-го, на выборах-2015 В.Ф. был обречен проиграть любому из соперников-оппозиционеров: Виталию Кличко (рейтинг боксера был тогда максимален), Арсению Яценюку, Юлии Тимошенко и даже радикалу Олегу Тягнибоку. Но – при условии честного подсчета голосов, в который верилось все меньше. В общем, страна, более или менее согласившаяся с умеренным Януковичем в 2010-м, вовсе не хотела видеть его у себя на шее в образе диктатора.

К тому же «семейный» кабинет уверенно вел страну к экономической катастрофе. Потому что при определенном уровне коррупции уже не может сойтись ни один бюджет, независимо от благосклонности конъюнктуры. И тогда Янукович решил затеять хитрую игру с целью выжать из зарубежных партнеров – неважно каких – большие деньги на спасение украинской экономики и себя вместе с ней. Он вроде как уверенно (во всяком случае, так казалось) двинулся в направлении подписания соглашения об ассоциации Украины с ЕС. Послав сигнал, что хочет получить от богатой Европы $160 млрд (не меньше!) на проведение больших реформ. Параллельно В.Ф. начал непубличный торг с Россией на тему: если дадите много денег и скинете цену на газ – могу с Европой ничего не подписывать. И своего он почти добился: Москва согласилась дать Киеву $15 млрд за счет нашего Фонда национального благосостояния и снизила газовую цену на целых 40 %.

И тогда Янукович сорвал подписание соглашения с ЕС. Причем с особым цинизмом, в последний момент, стремительно отказавшись от всех своих прежних обещаний. Данных не столько Европе, сколько своей собственной Украине. Активная часть украинского общества восприня ла такое поведение президента как уже открытый плевок в национальное лицо. Что и стало детонатором взрыва, т. е. Евромайдана. Хотя, если б не соглашение об ассоциации, Майдан случился бы все равно. Ибо не вопрос интеграции с Европой был на самом деле главным в повестке дня. А упорное нежелание украинцев жить при диктатуре, под властью беспредельных в своей наглости жуликов и воров.

Мне кажется, Янукович, с его развитой тюремной интуицией, уже год назад почувствовал, что дело его пахнет керосином. Но уцепился за власть, понимая, что ему, в отличие от старика Кучмы, уйти по-хорошему не получится: слишком уж много делов наворочал за неполные 4 президентских года.

Сначала он хотел запугать майдановцев пакетом репрессивных законов (приняты 16 января 2014-го). Потом – прямой физической силой посредством вернопреданных войск. Многие многомудрые наблюдатели (помните?) каждый день повторяли, что уличные протестанты вот-вот не выдержат давления и разойдутся. Что запах крови перебьет тягу к свободе. Но Майдан победил, а Виктор Федорович закономерно слился: 21 февраля подписал бумагу о возвращении Конституции-2004 и досрочных выборах президента, а 22 февраля и вовсе бежал. По маршруту, как позже выяснилось, Харьков – Крым – Ростов-на-Дону. Так закончился проект украинской узурпации.

Мы все, конечно, знаем, что, избавившись от мегакоррумпированного тирана, Украину ввергла себя в пучину бедствий. Из-за Майдана страна потеряла Крым, почти потеряла Донбасс, втянулась в настоящую горячую войну, на которой уже погибли тысячи человек. И, конечно, оказалась перед лицом больших экономических лишений: газ снова дорогой, а разухабистых средств ФНБ РФ Киеву больше не выделяют. И те же самые люди, что год назад и чуть позже предрекали Майдану скорое поражение, снова успокаивают нас: потерпите немного – и Украина вовсе перестанет существовать, т. к. она не государство даже вовсе, а какое-то историческое недоразумение.

А мне кажется, что считать Украину недогосударством если и можно было, то только до Евромайдана. Но не после. Народ, который может победить страх смерти ради свободы, заслуживает безусловного права на то, чтобы быть и жить в истории. Что же до войны и лишений – то за все в этом мире, как мы знаем, приходится платить. А свобода – самый дорогой товар на мировом рынке. Ее баррель гораздо дороже нефтяного.

И лично мне нимало не жалко украинцев. Их выбор можно считать плохим или хорошим, но он логичен, последователен и внутренне непротиворечив.

Нет, я отнюдь не идеализирую новую, послемайданную украинскую власть. За ней уже замечены и ошибки, и глупости, и много еще чего. Но эта – как и все последующие власти, которые на Украине когда-либо будут, – знает, что на нее есть управа. Майдан, если что, всегда может собраться вновь. А значит, вариант позднего Януковича – клептократическое всевластие по лекалам третьего мира – невозможен.

Наверное, все это очень плохо, и в этом всем виновата Америка. Конечно, Америка. Кто сильный – тот и виноват, тому и за все отвечать.

Среди моих знакомых есть некоторое количество людей, которые:

а) имеют некоторое отношение к так называемому политико-экономическому истеблишменту РФ;

б) искренне поддерживают президента этой РФ В.В. Путина.

Подчеркиваю – искренне. То есть это не какие-то дежурные подхалимы-конъюнктурщики, а идейные, убежденные путинисты.

Потому мне нетрудно время от времени проводить небольшие социологические исследования на тему «Точка зрения нелюмпенизированного путиниста». Примерно два раза в месяц я устраиваю неформальные опросы на тему «Что вы думаете о растущей международной изоляции России и конфликте с Западом?».

Так вот – по этому вопросу эти люди придерживаются двух диаметрально противоположных, притом практически равноправных позиций.

Около половины опрошенных мною считают, что скоро грядет ядерная война, и это, по крайней мере, неплохо. Запад получит по зубам и успокоится, и никогда уже эксклюзивная роль России в окружающем нас мире не будет поставлена под сомнение.

Оптимистический сценарий здесь таков. Какой-нибудь шальной взвод диких натовцев случайно или закономерно заходит на каноническую территорию РФ. В районе Крыма, Калининграда или, скажем, Южных Курил. Не дав опомниться ни взводу, ни всему остальному человечеству, мы наносим ядерный удар. По кому-нибудь или чему-нибудь. Что подвернется под наш пристальный прицел. После чего сразу наступает долгожданный мир. Эпоха вечного спокойствия. Время от времени прерываемого лишь овациями, которыми неизбежно будет награждать странупобедителя и ее лидера умиротворенное человечество.

У адептов такой точки зрения наша победа в ядерной войне сомнений не вызывает. Причем победа легкая, малой кровью, в основном – чужой, т. е. нерусской. Центральный аргумент: В.В. Путин никогда не проигрывает, он – фельдмаршал удачи. А какой-нибудь жалкий Обама, скованный по рукам и ногам врожденной нерешительностью и благоприобретенными избирателями, просто не успеет дотянуться до своего ядерного чемоданчика от Louis Vuitton.

Изложение такой концепции, как правило, заканчивается патриотическим заявлением в духе: у меня есть недвижимость на Западе, но ради Родины и Победы я готов ею пожертвовать. (Хотя зачем жертвовать, если все равно мы быстро и бескровно выиграем войну?).

Другая (вторая) половина идейных путинистов считает примерно наоборот. Да, В.В. Путин велик, в этом нет сомнений, и всю большую политическую жизнь он шел от победы к победе. Но сейчас, воля ваша, все же какая-то фигня творится. Ну да, Запад, конечно, оборзел, и надо было поставить его на место. И революция на Украине – это гнусный выпад против России, ясный перец. Но до таких санкций дело можно было и не доводить. И рубль с нефтью удержать от столь свободного падения. И если нам всем западные визы позакрывают, а детей придется эвакуировать из гарвардов-оксфордов, то это уж совсем смертная тоска будет. И западной недвижимостью, которая у нас имеется в наличии, мы жертвовать не готовы. Ибо она полита нашим реальным потом и виртуальной кровью. А что до ядерной войны – то об этом даже рассуждать нельзя, потому что ее не будет, на само рассуждение уже до добра не доведет.

А значит – полагает половина № 2 – надо срочно искать план примирения с Западом. Что-нибудь придумать, чтобы официальная Россия там, у них, снова стала вполне рукопожатной, а санкции, хотя бы частично, отменили. Здесь обычно следует предложение автору этих строк как большому криэйтору (помните, как это было у Пелевина: «творцы на… не нужны, нужны криэйторы») «вместе подумать» над миролюбивым сценарием. Как будто В.В. Путину, всемогущему и всеобъемлющему, наши жалкие идеи нужны.

Так сложилась моя жизнь, что к путинистам – идейным или безыдейным, мейнстримным или маргинальным – я не принадлежу. Я порой и сочувствую нашему президенту, и местами ему симпатизирую, но все равно я – не путинист. И если бы даже захотел им стать, уже не смогу: возраст, здоровье и т. п.

Но тема ядерной войны и примирения с Западом меня все равно интересует. В войне на всеобщее уничтожение я никогда не участвовал и хотел бы умереть, не познав подобного опыта. Кроме того, я не хочу, чтобы моя страна, которая Россия, превращалась в мирового изгоя. Хоть я член пятой колонны и национал-предатель, но все равно, как выясняется, – патриот. Исходя из такого политологического определения: «патриот – физическое лицо, которое: а) четко знает, какую страну считать своей; б) небезразличен к судьбе своей страны.

Поэтому тема всеобщего примирения – желательно вместо большой войны, а не после нее, – меня беспокоит.

Раньше я полагал, что для организации диалога Запад – Кремль нужны обоюдоприемлемые посредники. Отвечающие прежде всего таким критериям:

• Пользуются несомненным авторитетом и уважением в большей части обитаемого мира.

• Никогда особенно не критиковали Россию и Путина, особенно за миролюбивую внешнюю политику образца 2014 года.

• Отвечают базовым кремлевским представлениям о большом (вариант – серьезном) человеке.

Кандидатов на посредническую роль я пока придумал троих: Папа Римский Франциск (кстати, в 2013 году как бы поддержал мирные усилия Путина в Сирии, сказав, что рвущиеся к власти исламисты истребят всех тамошних христиан, что было бы очень нехорошо); Билл (Уильям) Клинтон, который был лидером США в краткий период максимального западничества Путина (кстати, Клинтон не только бывший президент сверхдержавы, но и, возможно, супруг будущего); Тони (Энтони) Блэр – ну, в общем, тоже правильный джентльмен.

Однако по мере углубления полухолодной войны я все больше стал задумываться, что индивидуального посредничества уже маловато будет. Договору о безвоенном мире могут и должны способствовать большие структурированные человеческие группы, имеющие во всем том непосредственный интерес.

И как раз в этот момент сомнений и тягостных раздумий свалилась трагическая весть: Исламское государство Ирака и Леванта (ИГИЛ) начало расправы над гомосексуалистами.

Похоже, подумал я, тут мы можем прийти к правильному решению. Ведь давайте посмотрим пристальнее.

1. ИГИЛ – террористическая организация, которую не любят ни Россия, ни коллективный Запад. Мы ее не любим не только в силу общего предубеждения против экстремизма во всех его формах, но и потому, что игиловцы уже грозились прийти к нам на Северный Кавказ и вроде как оттяпать его.

2. Торжество ИГИЛа несет страшную угрозу много кому, но особенно – гей-сообществу тамошних мест.

3. Стало быть, гей-сообщество больше других заинтересовано в том, чтобы Россия и Запад объединили усилия в борьбе с общим врагом.

4. Следовательно, все геи доброй воли должны стать посредниками в примирении между Москвой и Вашингтоном – Берлином – Брюсселем (далее – везде).

С учетом влияния, которым пользуются геи в РФ, это вполне реально. Мы ведь уже не маленькие, знаем, что все эти законы про запрет гей-пропаганды среди несовершеннолетних и т. п. – это так, милая шутка для широких народных масс. А на самом деле геи у нас занимают многие ключевые позиции в системе исполнительной и законодательной властей, равно как и в руководстве системообразующих госкорпораций. И все это серьезное лобби может сыграть исключительную роль в предотвращении большой войны.

Также, как известно, во многих пропагандистских конструкциях через запятую с геями используются и евреи. И как русскому человеку еврейского происхождения мне казалось бы несправедливым отстранять евреев от урегулирования всемирного кризиса.

Тем более что РФ в последнее время все активнее позиционируется как цитадель и средоточие борьбы против нацизма и фашизма. Мы спасли евреев в XX веке, можем спасти и в XXI. А взамен они (евреи) помогут нам спасти самих себя, а заодно и весь мир.

Мне представляется, что в чисто практической плоскости в ближайшее время можно было сделать следующее.

1. Силами МЧС РФ (возможно, при поддержке некоторых благотворительных фондов, специализирующихся на публичном спасении) организовать тотальный вывоз геев с территории, контролируемой ИГИЛ. (Разместить спасенных можно, например, в Новой Москве, куда органы госвласти уже переезжать явно не собираются, и вкусная территория начинает без вести пропадать).

2. Превентивно предоставить политическое убежище в РФ всем евреям, актуально или потенциально страдающим от нацизма. Особенно нацизма на Украине. (Кстати, губернатор Днепропетровской области, крупный европейский еврей Игорь Коломойский, объявленный нами в международный розыск, и многие ему подобные вскоре могут убедиться, что СИЗО «Матросская Тишина» – почти идеальное убежище от неотвратимого геноцида).

В таком случае западное человечество не просто убедится в миролюбии РФ, но и вынуждено будет пойти с нами на стратегические договоренности, гарантирующие полную мировую стабильность на 10 000 лет вперед. Ибо там, где затронуты интересы геев и евреев, – там и лежит глобальная истина.

Прошу рассмотреть.