Текст книги "Ярослав Мудрый и его тайны"

Ярослав к тому времени – солидный человек: женат, имеет сына. Выше мы предположили, что он женился на новгородке или на ростовчанке. Сына его звали Илья.

Может быть, Мудрый сочетался браком примерно в 1010 году, в возрасте двадцати одного или двадцати двух лет. Такой брак вполне вероятен: князь хочет установить прочную связь с новгородцами. Его принимают за своего. Эта версия логично подводит нас к теме мятежа и объясняет поддержку, которую новгородцы оказали Ярославу: за своего стоим!

Когда начались разногласия Ярослава с отцом? Из-за чего? Ответ неоднозначен. Может быть, Ярослав пытался сохранить за собой Ростовскую волость и собирал там войска? Или, наоборот, вызвал столь сильное недоверие Владимира, что тот отдал Ростов Борису, переместив его с Волыни всего через несколько месяцев после того, как Борис сделался волынским князем? И тогда на Волыни вокняжился Позвизд. А потом – наступил 1014 год. И вот…

«Ярослав же был в Новгороде, – читаем в Повести временных лет, – и, по уроку, давал в Киев две тысячи гривен из года в год, а тысячу раздавал в Новгороде гридям (военным слугам, дружине. – С.Ч.). И так давали все посадники новгородские, а Ярослав не стал давать сего в Киев, отцу своему».

Неслыханное дело! «И рече Володимер: «Требите путь и мостите мост», – хотяшеть бо на Ярослава ити… но разболелся».

Перед нами мятеж и сепаратизм. Представим, что в современной России, или в США, или в более мелкой стране губернатор перестанет пересылать налоги в федеральный бюджет. Это значит, что территория отложилась от центра. Ее руководитель подлежит наказанию. А вместе с ним – та часть населения, которая оказала поддержку сепаратисту.

К Ярославу отношение у историков сложилось иное – сочувственное и вроде как бы подмигивающее: отложился от Киева, хотел свободы. Не побоялся выступить против отца… Это двойные стандарты, наличие которых зачастую не ощущают историки. А иногда ощущают, но по соображениям выгоды предпочитают не замечать. Напрямую сие вроде как не высказывается, но в подтексте ощущается очень сильно. Почему так?

Историки представленной нами эпохи – обычные люди, и в большинстве своем русские, ибо европейцам эра Ярослава Мудрого особо не интересна, у них своих героев в избытке. А у русских – собственные комплексы. Священное отношение к древним текстам, почтение к власти, уважение к победителю.

Со школьной скамьи любители отечественной истории усваивают, что Ярослав – Мудрый. Затем, он одолел кровавого брата Святополка и объединил Русь. В общем, продолжил дело отца, выступление против которого – эпизод, озорство. Перед нами – великий правитель единой Руси. То, что Русь была почти едина всего 17 лет, с середины 1036-го по начало 1054 года (да и то в расчет не берется самостоятельная Полоцкая земля), как-то проходит мимо взгляда ученого. Опять же не берется в расчет ни этнологический, ни социальный аспект жизни Руси. И читаем в отдельных книгах о «самодержце Ярославе», едва ли не о первом русском царе…

Попробуйте оспорить общепринятые истины и пересмотреть взгляд на любимого князя. Вы немедленно заслужите репутацию русофоба. Иногда в работах историков так и есть, русофобия присутствует, а личность Ярослава пытаются принизить и извратить любители дешевых сенсаций. Но уж кого-кого, а автора этих строк в русофобском подходе упрекнуть трудно. Да и к сенсационности как таковой он не стремится. В истории важен проверенный факт или аргументированная версия, которая побуждает к дискуссии.

Никто не требует от историка абсолютной и рассудочной беспристрастности. Есть поступки политических деятелей, которые могут быть безоговорочно симпатичны или омерзительны. От человеческих эмоций отказаться невозможно. Однако важно и другое: никогда не верить на слово, подвергать всё сомнению и уж в особенности – не преклоняться перед авторитетом «Богом данных» правителей. Иначе современный историк сам себя низводит до состояния холопствующего средневекового монаха-летописца и может разве что утешиться мантрами о любви к Богу, царю и Отечеству. Хотя такая любовь приносит нашей Родине только вред. Во всяком случае, в современном информационном и конкурентном мире.

* * *

Вернемся к новгородскому мятежу против Владимира Красное Солнышко. Называя вещи своими именами, Ярослав предал ненавистного отца, который изнасиловал его мать и перебил дядьев – одного стрыя и по меньшей мере двух уев. Стрый, если кто-то позабыл, – дядя с отцовской стороны. Кто такой уй, мы уже говорили.

Повторимся в сотый раз: семейство русских князей не менее отвратительно, чем отродье какого-нибудь короля Хлодвига у франков. Перед нами изуверы, поведение которых не вписывается в нормы современной морали. И.Я. Фроянов объяснил поступки наших предков древними языческими обычаями, но согласимся, что эти обычаи неприятны с точки зрения современного человека. Владимир «Святой» и Ярослав «Мудрый» не вызывают симпатии. Но не лучше их – польский князь Болеслав Храбрый (он же Толстый), вереница Меровингов, Карл «Великий», германские Оттоны… То есть мы ни в коем случае не стремимся показать дикость и непривлекательность русских правителей по сравнению с лидерами других стран. Хороши все. Причины поведения – во многом из-за социальных и этнических изменений, происходивших в разное время в Польше и Германии, на Руси или во Франкии. Из племен складываются государства, другие общности распадаются на племена, третьи мучительно экспериментируют, ища для себя приемлемую модель, когда на основе племенных герцогств создается феодальный социум…

И вновь вернемся к отечественным событиям. Оговоримся: нижеследующий текст – лишь гипотеза, составленная на основе синтеза русских источников и одной польской хроники.

Древнерусская гривна новгородского типа

Можно считать, что перед вами, читатель, – экспериментальная попытка взглянуть на короткий отрезок древнерусской истории с неожиданной стороны. Впрочем, до нас это уже пытались сделать добросовестные (и не очень) историки. Итак…

Русского летописца дополняет польский хронист XV века Ян Длугош. Иногда он путает или искажает факты, но в данном случае его текст не слишком отличается от версии Повести временных лет. Нижеследующие события, например, изложены под 1005 годом. Желающие могут ознакомиться с ними в Книге 2 «Анналов» в разделе с пространным названием: «После того как Владимир, князь Руси, разделил княжество между сыновьями, против него восстаёт сын Ярослав; с горя он умирает, а мятежного сына поражают братья Борис и Святополк; затем Святополк приказывает убить двух братьев ради овладения властью». Пользуемся переводом И.М. Дьяконова, самым свежим на сегодняшний день. К сожалению, объем книги и ее сюжет мешают нам высказать признательность этому ученому за то, что он делает для современной науки, переводя научные хроники и тем самым вводя их в научный оборот. Для современной России с коррумпированными чиновниками и отсутствием государственного интереса к разработке перспективных научных проблем, в том числе тех, которые принесут пользу для нашего государства, работа Дьяконова не просто ценна, она граничит с научным подвижничеством. Но это никому не интересно, и пусть сказанное останется репликой, забытой в потоке научной, популярной, беллетристической макулатуры.

Так что же Длугош? Ошибки у польского анналиста есть, есть уточнения и какие-то факты, которых мы не знаем из русских исторических источников. Возможно, ученый поляк свободно говорит то, что запрещалось русскому летописцу. О чем же он говорит?

Для дилетанта это – сенсации, для схоласта – пустой звук, но попробуем разобраться.

В сочинении Длугоша «Анналы, или Хроники славного королевства Польши» отмечается, что трое младших сыновей Владимира находятся в Берестове с отцом. Это Станислав, Позвизд и Судислав. Не совсем точно. Первые двое уже получили уделы; значит, при Владимире находился один Судислав.

Ярослав же «тяготился», будучи отрешен от Киевского княжества. Он находился в Ростове, по версии Длугоша. Опять неверно, Ярослав получил Новгород. Но не пытался ли он захватить (или сохранить) Ростов вопреки решению отца? Например, Фроянов так и посчитал. По его мнению, Ростов – «пригород» Новгорода и в более позднее время, в 20-х годах XI века. Во времена «мятежа волхвов», о котором мы еще расскажем. Вывод спорный, но не об этом сейчас речь. Не будем мучить читателя, погружая в бездну противоречивых гипотез.

Нас ведет карьера Ярослава, и тут возникают вопросы. Стало быть, Владимир отрешил своего сына-хромоножку от золотого стола.

Но всё-таки вызывает определенное сомнение пассаж Яна Длугоша о том, что Ярослава лишили права занять когда-нибудь киевский стол. Верно ли трактует события летопись?

Хотя как сказать… Ярослав был уродом. По понятиям тогдашнего полуязыческого русского общества это – достаточное основание, чтобы отрешить от великого княжения. А если убогий накличет беду на общину из-за своего недуга?

Возможно, так мыслили киевляне? Но нет, не совсем. Новгородское княжение – трамплин к княжению киевскому. Его уродец Ярослав всё же занял. Следовательно, поссорился с отцом из-за чего-то другого. Может, из-за Ростова? Владимир отобрал эту волость, оставив за Ярославом лишь Новгород. Ярослав перестал платить дань Киеву, так как потерял значительную часть доходов. Владимир задумал передать стол киевский Борису, не вспомнив о своем племяннике Святополке. Но это не устроило киевлян. Они не хотели ни молодого Бориса, ни уродливого Ярослава.

Перед нами отличные темы для русского фэнтези, которое может превзойти по тиражу в рамках реального мира «Хроники Амбера». Только версии поведения князей будут основаны не на кокаиновых трипах Роджера Желязны, а на исторических гипотезах а-ля Анджей Поппэ, сделанных в трезвом уме и твердой памяти… хотя первое и второе, увы, иногда легко перепутать.

А вот новгородцы не думали о подобных продвинутых вещах и просто оказали поддержку хромому князю. Собрали войско, присягнули.

Ярослав с этой ратью внезапно подступил к Киеву и занял город обманом: киевляне «верили, что он пришел с миром». Мудрый, как пишет Длугош, «занимает крепость и завладевает отцовской казной».

Сам Владимир находится в Берестове, и его мятежный сын туда не сунулся, что как будто подтверждает версию Фроянова: Берестово – не простое сельцо, а мощная княжеская резиденция.

Владимир, «очень горько» переживая мятеж сына, «собирает войска из всех княжеств». Во главе племенных ополчений встают его сыновья – видимо, это Позвизд, Борис, Глеб и Святослав Древлянский. Собрать такую армию без огласки невозможно. Ярослав узнает о приготовлениях отца и в свою очередь нанимает варягов и печенегов (грубо говоря, это одна из ветвей туркмен; вернее, туркмены – одна из ветвей дерева, от которого отделились и они, и печенеги, и турки-сельджуки, и еще многие племена). Про сотрудничество Ярослава с варягами мы знаем из летописных статей. Правда, Повесть временных лет в этом месте подозрительно лаконична. В статье под 1015 годом есть запись: «Хотел Владимир идти на Ярослава; Ярослав же, послав за море, привел варягов».

Это, по тогдашним меркам, нормально. Ну, варяги. Наемники и наемники.

А вот факт приглашения печенегов – совсем иное: он компрометировал князя, и летопись о нем умолчала. В ней Мудрый представлен, напротив, как непримиримый борец с кочевниками. Печенегов охотно приглашает Святополк, но не Ярослав.

Степняки были противниками русичей и разоряли их земли. Напомним, что они убили Святослава Старого в 972 году. Его сын Владимир Красное Солнышко вел с печенегами многолетнюю изнурительную войну. Затем немцы пытались обратить туркмен в католицизм, но в итоге кочевники приняли мусульманство, чем противопоставили себя православным русичам. Несомненно, сотрудничество с печенегами убавило популярности Святополку среди киевлян.

Но сперва оно убавило рейтинга Ярославу, который, долгое время живя на севере, не разобрался в ситуации и повел себя как прагматик: сегодня выгодно союзничать с печенегами, завтра с полянами… Отлично, заключаем союз.

Глава 3
Древнерусский детектив

Переходим к самой загадочной части древнерусской истории. Здесь увидим несколько необъяснимых смертей и попытаемся ответить на вопрос: случайны они или нет? А если нет – кто убийца? Для этого придется использовать метод… нет, не великого Мегрэ или Шерлока Холмса, а скорее – доктора Мейзлика из рассказа Карела Чапека «Гибель дворянского рода Вотицких». В нем остроумный писатель пародирует профессиональные приемы детектива, расследовавшего убийство, используя данные нарративных источников, одного средневекового шляхетского рода. А может быть, посмеивается над скрупулезными историками, выстраивающими цепочки событий, чтобы объяснить загадочные факты.

Ну что ж, зря посмеивается. Хороший историк – это и аналитик, и детектив. Не зря многих из них на Западе вербуют спецслужбы. И не только на Западе. В советские времена известный ученый Иосиф Григулевич-Лаврецкий, литовский еврей по происхождению и разведчик по призванию, руководил операциями по убийству политических противников Сталина, затем стал шпионом-нелегалом Советов и даже – курьез – под видом дипломата из Коста-Рики был представлен папскому двору в Ватикане. Затем Григулевич вернулся в СССР, дослужился до академика, издал 40 книг и 400 научных статей, отличающихся отточенным стилем и безукоризненной логикой. Перед нами – образец великолепного аналитика. Рядом с ним ни шутить не хочется, ни вспоминать доктора Мейзлика. Его британский и американский коллеги – Дибвойз и Люттвак – меркнут, ибо не организовывали политических убийств. Только сочиняли научные книги и служили в разведке…

* * *

Дальнейший ход событий на Руси из текста Длугоша не совсем ясен, но, судя по всему, Ярослав отступает из Киева, хотя находится где-то неподалеку. Владимир Красное Солнышко готов лично выступить, чтобы наказать сына, но вдруг – история делает первый зигзаг. Владимир (Святой) разболелся и умер. Великому князю в это время было лет пятьдесят или немногим больше. Странная смерть!

Владимир умирает в Берестове. Тело кагана спускают из окна ночью, кладут на сани, по языческому обычаю, и везут в Киев, из чего ясно: русскую столицу контролируют правительственные войска. Владимира уволокли из Вышгорода ночью, через проем в тереме. Ночь – символ мира мертвых.

Фроянов поясняет: так обходились в языческом мире со «злыми» покойниками, которые могли превратиться в упырей и вообще вернуться как нежить и беспокоить людей. В общем, Владимира хоронили так, чтобы обеспечить его невозвращение с того света. Кто это мог сделать? Конечно же Святополк! Отчима он не любил, хотя к смерти его непричастен. В противном случае летописец бы уж не упустил факт убийства.

Владимир не вернется…

«Его доставляют в Киев, в церковь Пресвятой Девы, которую он сам построил при жизни, и хоронят под мраморной плитой», – уточняет Длугош.

Множество народа стеклось, чтобы проститься с Красным Солнышком. Забыто всё: репрессии, насильственная христианизация части русичей, убийства «светлых князей» и собственного брата Ярополка, грешная жизнь великого князя… Всё прощено. «Издавая на его похоронах громкий плач, они громко кричали, что, мол, безвременно потеряли отца и освободителя отечества, насадившего на Руси христианскую веру», – свидетельствует Длугош.

Значит, собрались именно христиане. А ведь было много и язычников, но пришли они на похороны или нет – неизвестно.

Далее у Длугоша говорится: «Оба сына, Борис и Святополк, не зная, что их отец, князь Владимир, ушёл из жизни, вступают в битву с Ярославом и его народом, и Ярослав, побеждённый вместе со своими помощниками, печенегами и варягами, обращается в бегство».

Значит, мятежный Ярослав подошел к стенам Киева?

Битва, может быть, имела место, хотя русский летописец опять же предпочел о ней умолчать. Но даже если прав польский хронист, участие в ней Святополка весьма сомнительно. Видимо, Длугош перепутал его со Святославом Древлянским, который действительно пришел в Киев по приказу отца со своей ратью, а потом отправился вместе с Борисом громить Ярослава. Видимо, сражение состоялось где-то в районе Переяславля-Южного, на границе. Туда подтянулись к Ярославу печенеги, готовые напакостить правителю Руси Владимиру, пришли северные «племена», то есть финны, явились словене новгородские. Но! Рать Ярослава наверняка была небольшой. Его разбили раньше, чем он успел сосредоточить на Днепре крупные силы. Когда Мудрый шел захватывать Киев, он рассчитывал на внезапность удара и растерянность противника. Первая надежда оправдалась, вторая – нет. Ярослав был отброшен.

Теперь посмотрим, как трактует события официальное русское летописание. И в новгородских хрониках, и в Повести временных лет утверждается, что до войны между Владимиром и Ярославом дело не дошло. Не скрестил Ярослав меч с отцом, не выступал против него со своими полками, не захватывал Киев. И уж тем более не сражался со своим братом, добрым князем Борисом. Это всё Святополк мутил воду: то на отца замыслит, то братьев перережет, то печенегов на Русь позовет, то ляхов. А Ярослав – нет, он – радетель за землю Русскую.

Правда, психофизический портрет, нарисованный доктором Рохлиным, заставляет усомниться в добродушии Ярослава. Перед нами не очень умный, плохо развитый интеллектуально и физически, но хитрый и агрессивный субъект. Нет основания верить сусальным картинкам летописей. В них многое скрыто, спрятано, подверглось умолчанию.

Борис и Глеб. Икона XVI века

Тем не менее в науке господствует версия, что Длугош перепутал события и князей.

Говоря о приглашении печенегов, польский хронист совместил Ярослава со Святополком. Говоря об усобице, нафантазировал более поздний поход Ярослава, направленный опять же против Святополка. Но не против Бориса, коего православная церковь объявила святым.

Не слишком ли много ошибок и передержек?

Длугош – историк старательный. Он может перепутать Святополка со Святославом, но оболгать войну Ярослава, поместив на место его противника Бориса, да еще перевести печенегов в лагерь Ярослава вместо лагеря Святополка – нет, это слишком.

Но тогда в летописи всё же должен иметься какой-то след, косвенно подтверждающий иные выводы. И он имеется.

«Сказание о Борисе и Глебе» повествует, что на Русь напали печенеги. Но куда они шли? Уж не на помощь ли Ярославу? Похоже. И не удалось ли Борису со Святославом Древлянским разбить противников поодиночке, помешав им соединиться? Или разъединить их, разрушив стратегический замысел? И это вполне возможно.

Согласно «Сказанию», Владимир Красное Солнышко во время нашествия печенегов уже болел. Болел долго и муторно…

Странное дело! Перед этим-то Владимир энергично выступает против Ярослава. И вдруг… Что же случилось? А, ну да. Русский каган «находился в великой печали», поскольку не мог лично выступить против печенегов, чтобы постоять за Родину. «И… призвав Бориса… предал ему в руки множество воинов», – говорит автор «Сказания о Борисе и Глебе»… Постойте. Да ведь именно об этом эпизоде и рассказал Длугош, мы проанализировали отрывок выше. Всё сходится… кроме того, что союзником печенегов был Ярослав. И опять же кроме того, что состоялась битва между Ярославом и Борисом.

Рассмотрим версию «Сказания», где повествуется о тех же событиях.

В «Сказании» Борис, переправившись через Днепр, идет в сторону «Печенежского поля», то есть на границу будущей Переяславской земли. Собственно, мы так и предполагали, потому что Ярослав, маневрировавший за Днепром, просто не мог встретиться с печенегами в другом месте.

Далее – расхождение с текстом Длугоша. Автор «Сказания» уточняет, что кочевники не приняли боя и ушли в степь. Вполне возможно. Но вот тогда Борис и мог напасть на Ярослава.

Что же сам Ярослав? Возможно, он по какой-то причине рассчитывает на смерть отца, и смерть эта действительно случилась. Но Мудрый от этого не выиграл ровным счетом ничего. О кончине родителя вовремя наш герой вовремя не узнал и, разбитый Борисом, стремительно отступил на север, не останавливаясь до самого Новгорода. За ним поспешили гонцы, служившие сестре Ярослава – Предславе. Но и они не поспели за удирающим от опасности хромым князем. Мудрый имел все предпосылки для того, чтобы заслужить кличку Ярослава Проворного – так быстро он убегал.

Имя Предславы появляется здесь, разумеется, не случайно. Сестра Ярослава жила в Киеве при своем отце Владимире, но ненавидела его и помогала брату до тех пор, пока позднее сама не попала в беду. Прагматичный Ярослав не смог ее выручить. Но отчего Предслава сделалась информатором Мудрого? Несомненно, оба они были детьми Рогнеды. Мать настроила их против отца, привила любовь друг к другу. Кровные связи оказались важнее племенных, государственных (если они были), экономических…

Современные русские державники, глубокомысленные православные патриоты вроде бы не видят этих вещей. Для них мудрый князь Ярослав вне критики. Это икона, каждое прикосновение к которой внимательно отслеживается и проверяется: друг ли дотронулся? Или прикоснулся враг в научных целях, которые противоречат державной политике православных либералов из «Единой России»? Разумеется, нас эти мимолетные вопросы не волнуют. Истина – вот наша цель.

Итак, мы видим, что текст Длугоша не так уж противоречит русской летописи. Возможно, лукавый русский книжник просто умалчивает о некоторых фактах, неудобных для Ярослава.

Кстати, небольшая деталь. На пути Ярослава находилась Смоленская земля. Ею правил брат новгородского князя – Станислав. На чьей он был стороне? Поддержал ли мятеж против отца? Об этом не говорится в источниках. С другой стороны, Ярослав разгуливает по Смоленщине так, будто это земля его союзника. Во времена Вещего Олега смоленские кривичи поддержали новгородцев и выступили против Киева. Не повторилась ли ситуация теперь?

В книге о смоленских кривичах мы предположили, что Станислав всё же выступил против Ярослава. Но был ли он всегда врагом Мудрого или какое-то время союзничал с ним? Видимо, всё-таки союза не было. Иначе летописец не преминул бы о нем сообщить для того, чтобы оправдать Ярослава: вот, не он один восстал против тирана-отца.

Станислав мог, конечно, хранить нейтралитет в распре. Либо просто не располагал силами для наступления. Отсиживался в Смоленске с дружиной, а Ярослав обходил город и продолжал поход. Окончательный вывод мешает сделать отсутствие проверенных источников.

Кстати, Владимир Красное Солнышко тотчас попытался ослабить мятежного и не в меру «мудрого» новгородского сына. Старый каган отправил на север одного из своих отпрысков, Судислава, который по разным причинам ненавидел Мудрого, как ненавидели друг друга многие дети Красного Солнышка.

Видимо, Судислав должен был попытаться захватить Новгород, пока Ярослав воюет на юге (еще один аргумент в пользу версии Длугоша). Новгородцы Судислава, однако, не приняли. Упрямый княжич нашел слабое место в обороне и всё же оторвал от Новгородчины часть владений, а именно – земли псковских кривичей. Судислав сделался псковским князем, чем доставил Ярославу головную боль. Мудрый тоже не любил и боялся своего брата и терпеливо ждал возможности отомстить за перенесенные неприятности.

Жил по соседству еще племянник Ярослава – Брячислав Полоцкий, унаследовавший от своего отца Изяслава и бабушки Рогнеды неприязнь к деду Владимиру. Он нейтрален по отношению к Ярославу и лишь впоследствии включится в войну против него, стремясь округлить владения.

…А в это время в стольном граде Руси произошли неожиданные события. Пока Борис путешествовал в поисках печенегов, а Ярослав отброшен в Новгород и думал, как отбиться от Судислава, киевляне освободили из заточения Святополка, и тот вошел в стольный град Руси.