Текст книги "Маятник"

Маятник
Степан Вартанов

© Степан Вартанов, 2014

svartanov.com

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero.ru

Книга 1. Глупые принцы

Впоследствии Ромка много раз вспоминал этот разговор, пытаясь представить, а что бы было, если бы он не состоялся. И каждый раз получалось одно и то же. Не было бы ничего. То есть он бы просто пропал.

Сначала бы запутался, а потом, наверное, сломался. Даже не наверное, а наверняка. Потому что, когда человек запутался, он не знает, что делать. А когда ему при этом еще и плохо – он ломается.

Если бы не тот разговор. Один разговор, просто ни к чему не обязывающий треп, и оказалось, что он может изменить всю жизнь. Вот и говори после этого о Судьбе!

Вокзал встретил Ромку шумной толчеей, когда в толпе половина граждан вертит головой, пытаясь понять, куда идти, а вторая половина, уже понявшая, целеустремленно движется… во все стороны сразу. Он с родителями и братом Петькой почти без потерь прошел сквозь зал ожидания (Петька засмотрелся на носящихся под крышей голубей, неведомо как попавших в закрытое вроде бы здание) и выбрался на перрон. Стоял вечер, совсем еще ранний, но небо уже начало темнеть, становиться из белесого темно-синим, а теплый летний ветерок разносил над толпой запахи пирожков «с котятами» и угольных печей, в которых на поездах дальнего следования греют воду. Запах предстоящей дороги и приключений.

Из дома они выехали с солидным запасом в расчете на пробки – ну судите сами, какая же Москва без пробок! – но расчет странным образом не оправдался, словно водители и светофоры сговорились, и в итоге вся дорога заняла чуть больше получаса. Чудо, если вдуматься, а в результате им даже пришлось подождать, пока подадут поезд.

В Крым через Харьков.

То есть в Харьков на поезде, а дальше их с Петькой должны были встретить. Наконец, зеленая с прожектором точка, маячившая в том месте, что заменяет в городе горизонт, надвинулась, загудела, защелкала и обернулась железнодорожным составом, а потом они долго топали по платформе навстречу потоку пассажиров из поезда, прибывшего на соседний путь, болтая о пустяках и волоча за собой сумки на колесиках. Конечно, рюкзаки им взять не разрешили, ибо не солидно.

Сначала родители сдали их с Петькой проводнице, толстой добродушной тетке, прекрасно говорящей по-русски, но иногда вставляющей украинские словечки, и получили клятвенные заверения, что детей по пути не потеряют, не съедят («Шо туть исты-то?») и не заставят толкать состав, если тот забуксует.

Потом они забежали в пустое еще купе, в два счета закинули сумки на поперечную багажную полку, ту, что над дверью, и немного подрались подушками. Пыль столбом!

Выскочили в коридор, отфыркиваясь от пыли и хохоча.

Потом Петька забрался на верхнюю полку (кто не успел – спит внизу!), а в стекло постучала мама. Пришлось бежать на перрон и прощаться снова, уворачиваясь от спешащих пассажиров, так что вторично в вагон Ромка запрыгнул уже последним.

* * *

В купе обнаружились две вещи. Во-первых, Петька спал. Ничего удивительного в этом не было, спать Петька любил и умел, этот тип как-то раз ухитрился заснуть даже на контрольной по математике. К тому же ночь на дворе, ну, почти.

А во-вторых, помимо Петьки, в купе сидели трое, и не просто сидели, а употребляли алкоголь и играли в азартные игры. Спасибо, что не курили. Когда Ромка вошел, они, как по команде, отложили карты и уставились на него.

Первый был очень похож на героя «Обитаемого острова» – не здоровенного и белобрысого парня из фильма, а на картинку – иллюстрацию к книге. Только без дурацкой улыбки. Оно и понятно, какие улыбки, человек в карты играет. В видавших виды джинсах и джинсовой же рубашке, но… как бы это сказать? В дорогих джинсах и рубашке, и очень стильных – в хорошем смысле слова.

Второй являлся лицом кавказской национальности. Ромка совершенно в этих самых национальностях не разбирался, но что «лицо» – это было у него прямо-таки написано. На лице. Лицо это, впрочем, было интеллигентного вида, в очках и в дорогом белом костюме – это в поезде-то! Правда, без галстука.

А третьего Ромка про себя сразу обозвал солдатом. Худощавый, но явно не хиляк, с мускулами, больше похожими не на шары, как бывает у качков, а на канаты, с сильным «волевым» лицом, словно с плаката, бритый ежиком дядька и в довершение в камуфляжного цвета майке и штанах. Ромка скосил глаза вниз, но вместо ожидаемых высоких армейских ботинок увидел пушистые серо-голубые тапочки, из дырки на правом виднелся кусочек большого пальца. Невольно Ромка улыбнулся, и настрой разогнать непрошеных гостей куда-то делся.

Нарушил тишину кавказец.

– Здравствуй, дорогой, – сказал он, – водки, коньячку?

«Знаем мы эти фокусы, – подумал Ромка. – Сейчас мальчик должен испугаться, убежать и оставить взрослых дядь заниматься взрослыми делами».

– Спасибо, – вежливо сказал он. – Я не люблю понижать градус.

– Уели тебя, Арчи, – хохотнул «солдат».

– А вы вместо того, чтобы смеяться, представьтесь, пожалуйста, по уставу.

На этот раз хохотали все трое. Разбудили Петьку, который удивленно посмотрел на своих новых соседей, перевернулся на другой бок и снова заснул.

– Вот оно, значит, как, – отсмеявшись, произнес «солдат». – Вычислил, значит.

– Я читал, – серьезно отозвался Ромка, – что когда военные проводят операции под прикрытием, им приказывают переодеться в гражданское. – Он выразительно посмотрел на шлепанцы своего собеседника, чем снова вызвал смех. – Но вообще-то этого мало.

– Ну ладно. В таком случае я Сергей, – «солдат» протянул руку, и Ромка осторожно ее пожал. – Это Арчи, а это Владимир.

– Роман, очень приятно.

– Ну проходи, садись… Роман…

Пауза получилась случайной, но Ромка не удержался.

– Можно без отчества, – сказал он и уселся на свободное место, помолчал, потом спросил: – А разве азартные игры не запрещены? Я не прикалываюсь, мне правда интересно.

Его новые знакомые переглянулись.

– Интересно, как можно запретить азартные игры? – впервые за все время подал голос Владимир, и Ромка тут же внутренне извинился перед ним за то, что раньше сравнил его с шалопаем Маком из «Обитаемого острова». Нет, человек с таким голосом – это серьезный человек. Хотя и слегка пьяный.

– Закрыть казино, – отозвался Ромка, подумав. – Загнать игроков в подворотни… и поезда дальнего следования.

Все опять заулыбались.

– Гм… – Владимир покачал головой. – Сильно. Но неточно. Дело в том, что… что касается твоего изящного, спорить не стану, построения, то тут все наоборот. Не в карты играем в поезде, потому что больше негде, а играем в карты, потому что общаемся, а в поезде или в самолете, или на собачьей упряжке – не важно. Главное, старые друзья встретились после нескольких лет разлуки, и они этому рады.

Сказав это, Владимир поднял рюмку в символическом жесте и залпом выпил. Секунду спустя его примеру последовали остальные, а встречный поезд, словно подслушав их беседу, громко загудел.

– Такая вот логистика, – дождавшись тишины, продолжил Владимир. – Ты в твои годы, безусловно, знаешь, что такое логистика?

– Конечно, – кивнул Ромка. – Это когда надо объяснить, почему ты едешь в Харьков на поезде, а не на самолете.

– Этот парень, – задумчиво произнес его собеседник, отсмеявшись, – пойдет очень далеко. Если милиция не остановит.

– У меня отец работает в милиции, – поспешно сказал Ромка. На всякий случай сказал, чтобы его новые знакомые не ляпнули что-нибудь, за что потом им же будет неудобно.

– Значит, не остановит. – Владимир пожал плечами. – Что же касается азартных игр как таковых… Это, видишь ли, не азартная игра. Это покер.

– А разве?..

– Нет.

– Карты, – сказал Ромка вкрадчивым голосом. – Деньги.

– Два ствола, – буркнул Арчи. Наверное, это была шутка, но Ромка ее не понял.

– Да, – сказал Владимир. – Карты и деньги. Но – покер. Игра, в которой случай и расчет действуют одновременно. Игра, намного более сложная, чем шахматы. Ну и просто очень красивая игра.

– И не азартная?

– Для профессионала нет. Для дилетанта да, но то, во что он играет, – это не покер.

– Ага.

– Ребенок не понимает, – вздохнул Арчи. – Но сейчас Володя ему все объяснит.

– А в лоб?

– Побойся Бога! Это же ребенок!

– Тебе.

– Тю! А мне-то за шо?

«Веселые ребята, – подумал Ромка. – И, кажется, понимают друг друга с полуслова».

– Покер, – наставительно сказал Владимир, – это маленькая жизнь. У тебя на руках есть карты – это твоя сила и твоя слабость. Ну, если карты слабые. Как в жизни.

– Я не знаю правил покера, – признался Ромка.

– Научим.

– Ребенок, играющий в карты с незнакомыми взрослыми в поезде. Что-то это мне напоминает. Из телевидения и ОБЖ.

– Вряд ли твои карманные деньги привлекут таких прожженных шулеров, как мы, – фыркнул Владимир. – Увы, приятель, у тебя нет ничего ценного.

– Две почки, – задумчиво протянул Ромка. – Сердце. Печень. Футболка. Кроссовки. Лег… А легкие пересаживают?

Владимир и Сергей, не сговариваясь, посмотрели на Арчи.

– А что я?! – возмутился тот. – Я вообще-то по электричеству!

– На почки будем играть потом, – резюмировал Владимир. – Если захочешь. Что же до покера – могу объяснить свою точку зрения. Могу не объяснять, если не интересно, решать тебе.

Дальняя дорога, стук колес, разговор с интересными людьми.

– Объясните. – Ромка скинул кроссовки, с ногами забрался на сиденье и повозился, устраиваясь. – Мне интересно.

Сергей с Арчи завздыхали обреченно, закатывая глаза, похоже, они были знакомы с предстоящим шоу. Владимир же, напротив, чуть подался вперед. Затем подумал и подался еще. И разлил коньяк по рюмкам. Ромка вздохнул, но промолчал – у каждого свои слабости. За окном поезда уже почти совсем стемнело, и видно было, как мелькают какие-то огни, сквозь контуры деревьев лесополосы.

– Так вот, – начал, наконец, Владимир, – в покере на игру влияют многие факторы, в частности есть карты, ну, это ты понимаешь, есть противники, и есть ты – если у тебя все на лице написано, то хорошие карты тебе не помогут. И… да, еще есть общие карты. Все как в жизни. Что-то ты знаешь о себе, чего не знают другие, что-то другие знают о себе, чего не знаешь ты. Что-то знаете вы все, гарантированно, а о чем-то можете догадываться, наблюдая друг за другом. Понимаешь?

– Ну… да. Пока. И в чем тут фокус?

– А фокус в том, что эта игра учит тебя принимать решения. – Ромкин собеседник назидательно поднял палец, а затем, видимо, для пущей наглядности, запил свой тезис коньяком.

– Ну и шахматы учат, – пожал плечами мальчишка.

– Да нет же, парень, ты главного не понял!

– Давай я объясню, – вмешался Арчи. – Вот смотри, в шахматах ты видишь доску. И твой противник видит ту же самую доску. Понимаешь? В шахматах нет скрытой информации, которую надо достраивать, наблюдая за противником.

– Ладно. Понял. То есть можно научиться наблюдательности.

– Вов, он опять не понял, – вздохнул Владимир. – Пусть теперь Сергей объясняет. – Он усмехнулся. – Может, сам наконец поймет… в процессе.

Все посмотрели на «солдата».

– Объясняю, – сказал он. – Все очень просто. Ты не играть учишься, а принимать решения: а) быстро, б) под давлением, в) в условиях неполной информации. Это раз.

– Ага, – сказал Ромка.

Говорил Сергей коротко, по-военному. И вроде понятно.

– Но есть еще кое-что. Ты учишься сдерживать дурацкие порывы. – Тут «солдат» замолчал и уставился на Ромку, явно ожидая ответной реплики. Ладно, не вопрос.

– Какие – дурацкие?

– Рад, что ты спросил, – улыбнулся Сергей. – Отвечаю на примере. Вот у тебя, например, карты. Хорошие. Но средние, то есть нелучшие. Ты делаешь ставку. Тоже среднюю. То есть немаленькую. И вдруг твой противник ее перекрывает.

– Что делает?

– Ставит еще больше. То есть либо ты вынужден поставить еще, чтобы уравнять, либо все твои денежки переходят к противнику независимо от карт. Карты даже не открываются. Что ты можешь?

– Ну… надо ставить.

– Не. – Сергей погрозил мальчишке пальцем. – Сначала надо думать. Считать, причем я имею в виду именно математику, подсчет шансов. Что, если у него лучшие карты? Какова вероятность? Укладывается ли этот ход в ставки, которые он делал раньше, может ли это быть блефом? А упрешься рогом, пойдешь на поводу у своей агрессивности и веры в свой счастливый шанс – проиграешь, причем, заметь, гарантированно. Понимаешь?

– Ну… а при чем тут агрессивность?

– Он сделал встречную ставку, – сказал Арчи с сильным кавказским акцентом. – Вах! Он тебя обидел. Понимаешь, – акцент исчез, как не было, – агрессивный ответ – это человеческая природа. Мужчина не сдается, настоящий мужчина – это всегда немножко герой… Ну, а потом уходит без штанов… как мужчина…

– Тебя учат думать, прежде чем действовать.

– Я вроде и так… – Ромка почесал в затылке.

– Хорошо. – Сергей прикрыл рукой колоду. – Забудь про карты. Ты идешь по улице. Ты взрослый, вот как он.

– Опять я, – вздохнул Арчи.

– Кто-то же должен, – пожал плечами его товарищ. – Так вот, идешь и видишь, как трое мерзавцев тащат в автомобиль девушку, а та плачет и зовет на помощь. Твои действия?

– Вмешаюсь, – пожал плечами Ромка. – За кого вы меня считаете?

– За дурака, – жестко произнес Сергей, а Арчи неожиданно потянулся через стол и потрепал мальчишку по волосам. Ромка тряхнул головой и мрачно осведомился:

– Почему – за дурака? А вы бы что сделали?

– Отвечаю по порядку, – кивнул Сергей. – Арчи, сколько ты потом провел в больнице?

– Месяц, – вздохнул Арчи.

– Вот! Месяц! Его вырубили первым же ударом. И девушке, кстати, это ничуть не помогло.

– А…

– А надо было сначала позвонить в милицию, а потом уже геройствовать. Уж пять-то минут ты бы мог от них побегать. Камни покидать, слова всякие повыкрикивать… Задержать.

– Ну уж и пять минут, – пробормотал Ромка. Ему было стыдно.

– В большом городе да еще по такому вызову милиция приезжает быстро.

– Ну… да. И что покер?..

– Учит тебя не следовать стереотипам. Думать. Анализировать. Причем делать это быстро. В реальном, так сказать, времени. Просто всегда задавая себе вопросы, вроде «Почему я это делаю?» и «Нельзя ли сделать иначе, лучше?».

– Понятно.

– И еще он учит тебя, что решения не бывают хорошие и плохие. – Владимир снова нравоучительно поднял палец. – Люди часто воспринимают жизнь упрощенно.

– Опять пошел философствовать, – фыркнул Сергей.

– Бывают ситуации, – не обращая внимания на эту реплику, продолжал оратор, – когда хороших решений просто нет, и тебе приходится выбирать лучшее из плохих, понимаешь?

– Ну…

– Если брать шире, – сказал Владимир, наливая себе очередную рюмку коньяку. Похоже, алкоголь подействовал, и ему хотелось поговорить, – то в жизни вообще побеждает тот, кто знает и умеет применять все эти маленькие правила. Например, «я еще не умер».

– В смысле?

– Да вот возьмем тот же покер. Представь, игра пошла плохо, у тебя практически кончились деньги, еще несколько ходов, и привет. Большинство игроков в такой ситуации начинают нервничать и делают глупости. И проигрывают.

– А надо играть, как играл?

– И опять нет, о мой юный друг. Когда тебе уже нечего терять, ты – я говорю о покере – не можешь ждать. Покер устроен так, что ожидание там стоит денег. В жизни, кстати, тоже… Впрочем, не важно. Так вот, ждать ты не можешь, поэтому тебе придется рискнуть, ты можешь и должен поставить все на первые же приличные карты. Но делать это надо сознательно, ага? – Владимир требовательно посмотрел мальчишке в глаза. – И понимать, что идешь до конца.

– Ага.

– И нельзя надеяться на судьбу, – нравоучительно произнес Владимир.

– А…

– Делать ходы, исходя из принципа «мне повезет», как в Гугле. Понимаешь? Нельзя. А человек… – Владимир побарабанил пальцами по столу и сморщился, явно вспоминая что-то не слишком приятное, – человек, он… он так устроен, что верит в удачу. Знаешь, «человеку свойственно надеяться на лучшее». Очень вредная привычка. «Меня не собьет машина». «Меня не убьет курение». «Всем нельзя, а мне можно».

Ромка честно попытался это понять. Получилось не очень.

– То есть считать, что НЕ повезет? – спросил он после паузы. – Всегда? Но это как-то того, скучно.

– Вряд ли тебе будет не везти всегда, – возразил его собеседник. – Везение – штука статистическая.

– Вот теперь я точно не понял, – вздохнул мальчишка.

– Ну, скажем, ты знаешь, что данная комбинация побеждает в одном случае из трех. И при победе выигрывает в три раза больше, чем теряет при проигрыше. Значит, что?

– Э… значит, я могу три раза проиграть, один раз выиграть и все равно остаться в плюсе! – кивнул Ромка. – Здорово.

– Чему только учат молодежь! – фыркнул Владимир. – Ты можешь ДВА раза проиграть, математику учи. Или три, но тогда будешь не в плюсе, а при своих.

– Ага… ой, правда. Извините.

– Арифметика – королева наук, – назидательно произнес Ромкин собеседник.

– Да, спасибо. Я в курсе.

– Но главное – стереотипы, – продолжал Владимир. – Эти мелкие правила поведения, которых ты неизвестно где нахватался. То есть не только ты – мы все нахватались. Увидел собаку – побежал. Назвали козлом – полез в драку. Пообещали прибыль – отдал все деньги. Понимаешь? Вот так играть не надо. И жить так тоже не стоит.

– А как надо?

– Надо учиться. Это и есть главный секрет. Учиться, учиться и учиться. Вы в школе Ленина проходите?

– Боюсь, что нет, – вздохнул Ромка. – Могу предложить основы православной культуры.

– Хорошая вещь, – вздохнул в ответ Владимир. – Особенно в покре… Ну, ладно. Так вот, большинство людей не понимают, что если долго и целеустремленно что-то изучать, то получится. Они говорят себе: «У меня это не получится», – и правда, у них не получается. Практика. И со временем получится ВСЕ. И это может быть что угодно. Хочешь – будет покер. Хочешь – военная тактика. Хочешь – ведение бизнеса.

– А если нет таланта?

– Посмотри на него, – немедленно отозвался Владимир, указывая пальцем на Арчи.

– Опять во всем виноват бедный армянин!

– Не такой уж ты и бедный, – усмехнулся Владимир. – Так вот, после того случая с девушкой и больницей, он поставил себе цель, составил расписание занятий… Прошел всего год. Посмотри на это щуплое создание.

Ромка посмотрел. Действительно, Арчи не производил впечатление качка. Наверное, ему было очень страшно тогда, в той драке…

– Сейчас, – продолжал Владимир, – если он встретится с той троицей, то порвет их в клочья голыми руками. Потому что вместо визита в массажный салон раз в неделю, как было раньше, он ходил на кун-фу пять раз в неделю, по два занятия подряд, а еще два раза – к боксерам. Вот так. Нет никакого таланта. Есть упрямство, а все остальное – отговорки. Не события происходят с тобой, а ты вызываешь события.

– Ага.

– Знаешь, Вов, ты совсем заболтал ребенка, – подал голос Сергей. – Роман, ты бы спать шел, что ли.

– Да нет, нормально, – усмехнулся Ромка.

– Действительно, – кивнул Арчи, – время позднее. Давай, до завтра.

– Да ладно, сидите.

Несколько секунд троица молчала, обдумывая последнюю фразу, затем буквально взорвалась хохотом.

– Так ты из этого купе?

– Ну… да.

– Ладно, я пошел. – Владимир начал собираться, что сводилось к охлопыванию себя по карманам. Все-таки он был пьян.

– Мы можем поменяться, – поспешно сказал Ромка. – Я беру верхнюю полку, а вы тут сидите, сколько хотите.

Потом Сергей развил бешеную активность, буквально за минуту застелив Ромке постель, и легко, словно перышко, забросил его на полку. Ромка перевернулся на живот, обняв подушку и принялся глядеть в окно.

Нет ничего лучше, чем вот так вот ехать на поезде сквозь ночь. Во-первых, впереди месяц у моря. Это объясняет удовольствие от поездки, но не объясняет того, что ночью ехать лучше. А ночью – лучше! И дело здесь в том, что ночью ничего толком не видно, и на землю за окном вагона опускается Тайна.

Вот за окном темень. Ни огонька. То ли справа и слева стоит густой лес, то ли скучный бетонный забор с нечитаемыми граффити… а то ли бескрайняя степь, и на ней действительно нет ни души. Вряд ли, конечно, в двух-то шагах от Москвы, но представить ведь можно? Можно.

Вон ярко освещенный сельский дом. Один. Не видно ни земли, ни неба, не говоря уже о ведущей к нему дороге – только островок света в ночи. Волшебный дом? Волшебный.

Вот поезд проносится через полустанок. Ни души. Пустые скамейки, заборчик, янтарный свет фонарей – и снова темнота. Вон недостроенный мост. Или достроенный, просто так освещен, наполовину. Днем это, конечно, будет просто мост, на пыльной дороге, ведущей из пункта А в пункт Б. Но это днем. А ночью это может быть что угодно. Например, мост из крапивинской голубятни… А мы, значит, просто проехали мимо…

Соседи по купе достали гитару, сначала Ромка было испугался, что будут петь блатную попсу и испортят все настроение от ночи, но песни у них оказались правильные, под стать дороге.

Съезди, разыщи в природе

Странный этот Ост, обратный Весту.

Выпей золотого неба, голубого дыма пригуби! [1]

«Надо будет подумать над тем, что они рассказали, – думал Ромка сквозь подступающую дрему. – Совсем другой способ смотреть на вещи. Интересный. Стать Игроком. С большой буквы. Но это потом… потом…»

А потом ему приснилось, что зловредный Петька добрался-таки до него с подушкой и от души врезал по спине, да так, что Ромка свалился с полки…

* * *

Пол был каменным. Это первое, что он осознал. Пол был из камня, теплого коричнево-желтого цвета, с прожилками и завитушками. Что-то вроде яшмы, хотя в камнях Ромка особо не разбирался.

И еще было светло. То есть в поезде свет был выключен, потому что была ночь, а тут наоборот, и он, Ромка, стоял на четвереньках на полу из коричневого камня. Отполированного. В этот момент способность мыслить, наконец, к нему вернулась, и он вскочил на ноги.

Дворец. Он находился во дворце. В футболке и джинсах, как лежал на полке. И босиком.

Огромный зал, с высоким потолком и тонкими колоннами, все из камня и все выдержано в коричневых тонах, от светлого, почти белого, до темного, почти черного. Все очень красиво. Ромка бывал в Эрмитаже, в Кремле, смотрел всякие фильмы, но такой утонченно-роскошной красоты не видел нигде. Колонны упирались в потолок, но освещение было устроено таким образом, что казалось, будто они тают в вышине, а потолок парит сам по себе. Этот же свет заставлял дальние концы зала как бы теряться в туманной дымке, словно стен и не было вовсе, словно все это – под открытым небом… открытым небом теплого коричневого цвета… а стены и потолок как бы становились этой дымкой, придавая ей форму. На стенах, которых как бы не было, размещались через равные интервалы фальшивые колонны, наполовину утопленные в стене, но не белые и прямые, как у греков, а резные каменные, вьющиеся, как, например, в Камбодже, – Ромка видел в Интернете фотки тамошних храмов. Впрочем, эти колонны были, на Ромкин вкус, красивее и уж точно новее камбоджийских. А между колоннами на стене висели картины, сделанные из подогнанных друг к другу кусочков камня, как в метро, вот только кусочки неведомый художник подогнал куда лучше. Изображались на картинах пейзажи, никаких там древних королей и еще более древних колхозниц, и свет играл на этих пейзажах, создавая иллюзию, что именно туда и продолжается зал. Просто сказка какая-то.

Зал был пуст, ни мебели, ни драпировок, ничего вообще, а всю его левую, если смотреть от Ромки, стену занимало окно. За окном проплывали облака. Замок в горах?

Ромка пошел к окну, чувствуя, как с каждым шагом нарастает ощущение неправильности. Затем он понял, в чем тут дело, и остановился.

Окно. Пятнадцать метров в высоту и добрых сто метров в длину, причем не плоское, а плавно изгибающееся огромной буквой «S». Сделанное из цельного куска стекла, ни стыков, ни швов. Не бывает таких окон.

Громко хлопнула дверь. Ромка обернулся. Через весь зал к нему бежал мальчишка примерно его возраста. Светлые волосы (как у Ромки), среднего роста (как Ромка), собственно, поставь их рядом, можно подумать, что они братья. Вот только одет был мальчишка… странно.

Когда говорят «дворец» и «одет странно», сразу представляются пышные манжеты и кружевные панталоны. Ничего подобного тут не было. Одет был мальчишка в коричневые свободные штаны, рубашку – желтую рубашку, насыщенного, темно-желтого, «медового» цвета и, похоже, шелковую. Это хорошо подходило к штанам, да и к кожаным сапожкам, в которые эти штаны были заправлены, но вот только где вы видели, чтобы так одевались?

Венчал картину широкий пояс из темно-коричневой ткани, завязанный в несколько оборотов, и с узлом сбоку. В узел так и напрашивался ятаган, но нет, ятагана у мальчишки не было. Этакий турецкий стиль… Но не совсем, штанины и рукава были уже, чем у киношных турок, и вообще…

– Получилось! – воскликнул мальчишка, останавливаясь в двух шагах от Ромки. – У меня получилось!

Что бы там у него ни получилось, он был в восторге от своего достижения, прямо светился от радости.

– Ты кто? – осторожно осведомился Ромка. И осекся.

– Заметил, да? – усмехнулся мальчишка. – Я сделал так, что ты выучил тайри!

– Выучил что?

– Тайри. Язык, на котором мы с тобой сейчас разговариваем, называется тайри. Здорово, да?

– Да. – А что тут можно было сказать? – Здорово. Но все-таки где я? – Тайри звучал напевно и переливчато, похоже, гласных и звонких звуков в нем было больше, чем в русском. А еще Ромке сильно мешало ощущение, что он только что сказал банальность. Как в книжке. Очень неприятное чувство.

– Давай по порядку. – Мальчишка прикоснулся двумя пальцами правой руки, средним и указательным, ко лбу, затем к левому плечу, замер на мгновение, словно о чем-то размышляя, и вытянул руку вперед, словно отдавая салют.

– Я Кайл Ситар, единственный сын и наследник Повелителя клана Рыси. – Он усмехнулся. – Можно сказать, принц.

– Ромка, – сказал Ромка, пошевелив голыми пальцами на холодном каменном полу. – Очень приятно. И все еще ничего не понимаю.

– Смотри, – сказал мальчишка. – Я маг. Я создал заклинание поиска и вытащил тебя сюда. Ну… на самом-то деле я промахнулся, и пришлось бежать через весь замок, но это мелочи.

«Все-таки розыгрыш, – подумал Ромка. – Подыграть?»

– Еще бы чуть-чуть…

Мальчишка поглядел на окно.

– Да, это было бы неприятно, – признался он.

– Значит, маг?

– Ну… на самом деле…

«Так это розыгрыш или нет? Может быть… А что, собственно, может быть? Как еще я мог тут оказаться?»

– До сегодняшнего дня я полагал, что магии не ывает, – осторожно сказал Ромка.

– То есть как? – Похоже, мальчишка этот, Кайл, был изрядно удивлен. – Да вот ведь, например… Постой, а что это тогда такое?

Он ткнул пальцем в чехол сотового телефона у Ромки на поясе.

– Телефон.

– Покажи.

Ромка вздохнул. Ссориться со странным мальчишкой не хотелось. Пусть даже это розыгрыш в психушке, но других-то кандидатур для общения пока не наблюдается. Расстегнув чехол, он вытащил свою видавшую виды «Нокию».

– Ага, – сказал мальчишка торжествующе. – А теперь активируй.

Ромка нажал на кнопку, но, вопреки ожиданиям, экранчик прибора не загорелся. Нажал еще раз. Ничего.

– Сдох, кажется, – удивленно сказал он. – Странно. Вчера заряжал.

– Сейчас! – Мальчишка, похоже, начал терять терпение. – Дай сюда!

Выхватив у Ромки из рук телефон, он провел над ним ладонью. Затем провел еще раз. На лице его появилось изумленное выражение.

– Это вообще что такое? – спросил он.

– Те-ле-фон.

– А что оно делает?

– Он позволяет разговаривать на расстоянии, – терпеливо разъяснил Ромка. Слово «телефон», как он вдруг осознал, звучало на этом новом языке как «переговорное устройство».

– Но… он не содержит магии.

– Нет, – вздохнул Ромка. – Не содержит.

– Та-ак, – протянул мальчишка. – То есть магии у вас нет, а эта штука для дальней связи, так?

– Ну да. Ты что, хочешь сказать, что телефона не видел? Слушай, просто скажи, где я, ладно?

– И не работает, – этот Кайл, похоже, его не слушал. Затем он просиял и, ткнув Ромку указательным пальцем в грудь, торжественно выдал: – Тогда я знаю, откуда ты взялся. Ты из технической зоны! Обалдеть, вот просто слов нет!

Ромка промолчал, у него тоже не было слов. Он собирался забрать обратно свой телефон и дать собеседнику по шее. А что? Хороший план.

Вот только этому хорошему плану помешали дальнейшие события.

– Я прошу меня извинить, – сказал Кайл. – Я, наверное, веду себя не слишком гостеприимно. Это я от неожиданности. Сейчас я все объясню. Во-первых… Эй, ты меня слушаешь?

Ромка не слушал, он, открыв рот, смотрел за спину своему собеседнику, за окно. За окном, из сплошных облаков, скрывавших землю, медленно поднимался… наверное, это все же следовало называть летательным аппаратом. Если бы не внешний вид.

– Проклятие! – Кайл, проследивший за его взглядом, схватил Ромку за руку и потащил через весь зал, к двери. – Отец возвращается! Если он тебя здесь застанет, нам конец.

Он толкнул плечом дверь и повлек Ромку дальше, по коридору, с колоннами и нишами, в которых стояли здоровенные вазы. Коридор был широким, но казался уже, чем на самом деле, потому что потолок… в общем, потолок был такой же высоты, как в зале, – метров двадцать, честное слово!

– Ну, тебе конец, по крайней мере, – закончил Кайл на ходу.

– Мне?!

– Надо тебя спрятать.

Они скатились по мраморной лестнице, затем нырнули за железную дверь, скрытую за тяжеленной портьерой – в отличие от зала, здесь были портьеры, затем спустились еще ниже по каменной лесенке попроще, а потом Кайл нажал на несколько плиток на старинной фреске, кусок стены уехал в сторону, и они оказались в подземном ходе.

Здесь все было каменным. Каменная плита, красноватая, похожая на очень плотный кирпич, но с прожилками. Каменная лестница, по которой они поднялись на несколько пролетов вверх, и еще одна каменная дверь, за которой обнаружилась маленькая комнатка – Ромке почему-то вспомнилось слово «келья». Никакой резьбы и полировки здесь уже не наблюдалось, они явно находились вне парадной части замка. Под потолком кто-то не слишком аккуратный продолбил канавку, и в ней был проложен толстый светящийся шнур – Ромка видел нечто подобное раньше, такими штуками украшали эстраду перед концертом в доме культуры. Световод. Только здешний световод был неровным, словно корень какого-то экзотического растения.

– Это тайник, – сказал Кайл. – Здесь я тебя спрячу. Тут есть еда, вода и все такое. Жди. Я буду через пару часов.

И убежал.

Часы тоже не работали. Наручные электронные часы, сделанные хоть и на Тайване, но выбранные специально по принципу максимальной надежности. Они выдерживали (так утверждал производитель, сам Ромка этого, разумеется, не проверял) погружение до семидесяти метров, они получали самые высокие пользовательские рейтинги в Интернете, они полтора года шли секунда в секунду. И сломались одновременно с сотовым телефоном. И с брелком на поясе, в который был встроен «неубиваемый» диодный фонарик.