Текст книги "История Глории. Трилогия в одном томе"

Day 36

Больно дышать полной грудью. Из-за шва на боку ее неприятно стягивает. Я чувствую, как кто-то теребит меня за руку. С неохотой открываю глаза. Комната полутемная, автобус стоит на месте. Я с трудом узнаю, кто передо мной.

– Алекс? – говорю в темноту я.

– Тише… – он заставляет меня подняться, – пойдем.

Мы на цыпочках, чтобы никого не разбудить, выходим из комнаты. Я мимоходом смотрю на часы.

– Пять утра?! Ты меня убить хочешь, – говорю я.

– Сказала будущая самоубийца.

Я смеюсь.

Алекс открывает люк, достает лестницу, и через несколько секунд мы оказываемся на крыше автодома.

Теперь я наконец поняла, зачем он разбудил меня в такую рань. Рассвет. Небо покрыто одновременно и розовыми, и оранжевыми, и желтыми красками. Солнце скрывается за невысоким зеленым горным хребтом. Все это смешивается с тишиной и необыкновенной свежестью утра. Дух захватывает от всего увиденного.

– Ух ты… – говорю я, осматривая все вокруг.

– Правда, красиво?

– Очень даже.

Мы садимся на корточки.

– Знаешь, я все еще не могу прийти в себя от того, что ты мне вчера сказала. Пятьдесят дней, планирование самоубийства. Ради чего все это?

– Я так решила.

– А ты подумала о родителях, о друзьях?

– Да. Много раз. У папы новая любовница, так что я для него обуза. Может, погрустит недельку, а потом снова заживет нормальной жизнью. Мама – больна. Она все мои шестнадцать лет твердила, как ненавидит меня и как жалеет, что не избавилась от меня в первый же день, когда узнала о своей беременности. Бабушка выходит замуж. Я за нее счастлива. Думаю, что это поможет ей забыть обо мне. А друзья? У меня их почти нет. Лучшая подруга готова закопать меня заживо, а с Ребеккой мы знакомы всего ничего, она с этим справится. Больше никого и не осталось. Больше не для кого жить.

– Посмотри на этот рассвет. Это восьмое чудо света. Ради этого нужно жить. Каждое утро наслаждаться этим, наслаждаться музыкой, свободой. Для счастливой жизни люди не нужны. Уж поверь мне.

– Алекс, мы с тобой знакомы несколько дней, почему ты так печешься обо мне?

– Да потому что я не понимаю, почему молодая, здоровая девушка, полная энергии хочет расстаться с жизнью.

– В том-то и дело, что это моя жизнь и только мне решать: умереть или нет.

– Я все равно не допущу этого.

– А я все равно не захочу жить. Какой смысл? Неужели мы всю жизнь будем ездить по дерьмовым городишкам, ходить по клубам, пить, употреблять? Разве это ты называешь жизнью?

– Во всяком случае, если ты покончишь с собой, то это означает, что ты слабая.

– Мне плевать. Да, я слабая, и я так больше не могу.

На нас обрушивается молчание. Снова мертвая утренняя тишина. Затем в нее вмешивается звук зажигалки. Алекс дает мне сигарету, я затягиваюсь.

– Обычно люди, перед тем как умереть, составляют список того, что они хотят сделать перед смертью, – говорит он.

– Я уже почти все сделала. Съездила в Париж. Поцеловалась с парнем моей мечты. Высказала отцу все, что накопилось за шестнадцать лет. Попробовала наркотики и еще познакомилась с такими классными музыкантами.

– А что еще осталось сделать?

– Ну… я не умею кататься на сёрфе.

– Серьезно? Ты всю жизнь прожила во Флориде и ни разу не каталась на сёрфе?

– Да, – смеюсь я.

– Тогда тебе тем более нельзя умирать.

Я делаю вторую затяжку, затем третью, четвертую. Ветер уносит пепел ввысь.

– Как твой шов?

– Нормально. Немного побаливает, но это терпимо. А ты как? Как твоя рука?

– Все хорошо… Слушай, если ты хочешь умереть, почему же ты вылезла из машины? Она бы взорвалась, и все твои проблемы решены.

– …тогда бы и ты погиб, а я не хочу, чтобы из-за моей прихоти кто-то пострадал.

Я просыпаюсь. Комната стала совсем светлой. После нашего разговора с Алексом прошло, неверно, часов пять, не меньше. Ребекки рядом нет. Я встаю с кровати, открываю дверь. Замечаю, что Джей и Алекс тоже куда-то испарились. На кухне слышу какое-то шуршание. Стив. Он стоит у плиты с голым торсом, а нижняя часть тела прикрыта белым полотенцем.

– Где все? – спрашиваю я.

– Без понятия.

Я вижу, что рядом с ним лежит какая-то записка. Беру ее в руки: «Мы пошли в магазин, не теряйте нас».

Значит, без понятия он. Отлично, теперь он будет мне мстить за то, что я его кинула, как девчонку.

– Ты бы хоть оделся для приличия.

– О-о, тебя смущает мое тело? А пару дней назад ты его с удовольствием трогала.

Я поворачиваюсь к нему.

– Да уж, у тебя такой дерьмовый вид, и как я мог переспать с тобой?

– Неужели я затронула самолюбие нашего мистера Голая Задница? – с усмешкой говорю я.

– Да я спал с такими девушками, которым ты и в подметки не годишься.

– Утешай себя этим.

Я открываю холодильник, хочу достать ветчину, но Стив опережает меня и выхватывает ее у меня из рук.

– Как жаль, что ветчины не хватит на нас обоих.

– Ты что, издеваешься?

– А что ты хотела, малышка? Ты живешь здесь не одна, а в большой семье, как говорится, клювом не щелкают.

Чувствую, что еще одно мгновение, и я взорвусь от злости.

Направляюсь к плите, хочу взять турку с кофе, но Стив отталкивает меня.

– Кофе я заваривал себе, не обессудь.

Он делает противную ухмылку и уходит к себе в комнату. Я достаю из полупустого холодильника салат в контейнере. В животе неприятно урчит, я беру вилку, пробую салат и только потом замечаю, что салат покрыт плесенью!

– Да, кстати, салат трехнедельной давности, – выглядывает Стив из-за двери, и, увидев мое перекошенное от этой мерзости лицо, начинает ржать как лошадь.

Прекрасное утро!

Дорогой дневник!

Стив меня ненавидит. Я не знаю, сколько это еще будет продолжаться, но уверена, что он сделает все, чтобы я исчезла из их жизни.

Алекс продолжает меня уговаривать не совершать суицид. Мне это порядком надоело. Он единственный человек, который знает о том, что я задумала. Я совершила огромную ошибку, рассказав ему об этом. Теперь каждый день мне придется слушать лекции о том, как жизнь прекрасна и какая же я глупая девчонка.

Мне до сих пор трудно передвигаться. Я уже битый час в постели. То сплю, то просыпаюсь, затем снова сплю. Не хочу выходить из комнаты, ведь там снова будет Стив с его идиотскими шуточками, еще одна его такая выходка, и я точно врежу ему промеж ног.

Осталось 14 дней.

– Эй, соня, хватит спать! – будит меня Ребекка. – Мы сейчас в таком классном городе.

– Беккс, у меня раскалывается голова, не кричи, пожалуйста.

– Прости. Ты что, плохо себя чувствуешь?

– Нет, что ты. Я всего лишь вчера чудом выжила в аварии.

Беккс смеется.

– Пока ты спала, я взяла кредитку Тезер и прошлась по магазинчикам. Ты не против?

– Ты же это уже сделала, зачем спрашиваешь?

Ребекка кладет на кровать кучу пакетов из разных магазинов.

– Я купила и платья, и футболки, джинсы. Размер у нас, кажется, одинаковый, так что будем носить все по очереди. Мне надоело ходить в одном и том же, и я решила обновить наш гардероб.

– Круто…

– Тебе не нравится? Зря я, наверное, взяла без спроса кредитку, да?

– Нет, все нормально.

– Тогда примерь все это, и, кстати, сегодня вечером будет пляжная вечеринка, ты пойдешь с нами?

– Нет. Хочется отдохнуть от всех этих вечеринок, людей и хотя бы один день провести нормально.

– Как знаешь.

Беккс начинает раскладывать вещи по полкам в маленький шкаф-купе.

– Ты вся светишься, – говорю я.

– …просто я почувствовала, каково это – быть счастливой. И все это благодаря тебе, – Беккс отбрасывает пакеты в сторону и ложится рядом со мной. Я обнимаю ее.

– Вы теперь с Джеем вместе?

– Пока нет, но мы хорошо общаемся… Знаешь, раньше я боялась общаться с парнями, думала, что у них только одно на уме. Но Джей не такой.

– Беккс, нельзя быть уверенным в человеке на сто процентов.

– Ты же сама хотела, чтобы я была с ним?

– Хотела… и хочу, но еще я хочу, чтобы ты была счастлива, чтобы тебя не предавали так, как меня.

– Пока ты рядом, я буду счастлива.

Я еще крепче обнимаю Ребекку.

– Ты хочешь домой? – спрашиваю я.

– Да… но не сейчас. Возможно, через год. Я вернусь в Бревэрд и покажу маме, кем я стала. А ты?

– Не знаю… за год все может измениться.

– Ну, ты только представь, ты возвращаешься домой, и твой отец падает в обморок, ведь все уже наверняка считают, что мы погибли… а мы живы. Мы счастливы и свободны.

«Мы счастливы и свободны»… ее слова еще долго звучат эхом в моей голове.

Я открываю глаза. Вокруг темно. Смотрю на часы – время десять вечера. Обалдеть, я проспала весь день. Из-за этого у меня ломота по всему телу. Выхожу из комнаты. Здесь тихо и пусто. Все ушли на вечеринку. Я начинаю думать о том, что буду здесь делать совсем одна. Мне осталось жить всего ничего, а я прозябаю целый день дома. Отлежусь в гробу, а сейчас нужно веселиться. Я иду в душ. Снимаю с себя помятую одежду, и то, что я вижу в зеркале, повергает меня в шок. Нет почти ни единого кусочка тела, на котором не было бы ссадин или синяков. Мое тело похоже на тело мученицы. Ужасное зрелище. Я включаю воду, смотрю на свой шов, его начинает щипать, я зажмуриваю глаза. Это просто пытка какая-то, малейшее движение приносит мне новую порцию боли.

Открываю шкаф. Новые вещи так приятно пахнут. Я просматриваю каждую обновку и выбираю наконец одну из них. Черное платье из какого-то мягкого теплого материала. Длинные рукава. То, что нужно. Не хочу, чтобы каждый видел мои синяки. Я привожу себя в порядок. Причесываю волосы, поправляю платье. И все-таки, Стив был прав, вид у меня действительно дерьмовый.

Я иду по темной улице на шум музыки. Этот город уже намного больше, чем все предыдущие. Он окружен прекрасными горными массивами. Во Флориде такого не было. Я привыкла к простору. К бесконечному океану. А здесь кажется, что все пространство сжато.

– Эй, красотка, иди к нам, не бойся! – кричат мне четверо парней с другой стороны дороги.

«Уроды», – думаю я про себя и прибавляю шаг. Через несколько минут я оказываюсь на пляже. Горы, звездное небо, темная река, в которой отражается все это. Здесь прекрасно. Куча людей босиком танцуют на желтом песке. Повсюду горят костры. В центре всего этого стоит диджей и соблазняет всех присутствующих своей заводной музыкой.

Кто-то под кайфом, кто-то попросту пьян. Здесь собрались только те, у кого куча проблем, но им на это наплевать.

Я нахожу в толпе солиста.

– Алекс!

Он поворачивается ко мне, я обращаю внимание на его пьяный, туманный взгляд.

– О, наша спящая красавица проснулась?

– Я никогда не была на пляжных вечеринках.

Да, я знаю, это звучит ненормально. Я жила в Флориде, в штате, где круглые сутки на побережье океана проводились вечеринки, но в это время я всегда сидела дома. Мать запрещала мне туда ходить. Мне удавалось лишь тайком выбираться на вечеринки Тезер.

– В твоей жизни еще столько всего не было, а ты хочешь с ней расстаться.

– …давай не будем об этом.

Я начинаю осматриваться кругом, искать глазами Беккс, но Алекс отвлекает меня.

– Пойдем, – он берет меня за руку и куда-то ведет. Мы расталкиваем толпу народа и поднимаемся на деревянную сцену, на которой находится диджей.

– Сумасшедший! Нас же здесь все будут видеть, – говорю я, не скрывая своей улыбки.

– А ты представь, что здесь никого нет. Только мы одни. И эта музыка только для нас, этот воздух, эта ночь.

Я постепенно погружаюсь в атмосферу этого вечера, и, несмотря на то что мне тяжело двигаться, я заставляю свое тело танцевать.

Мы слышим внизу, как нам кричат: «Зажгите на этой сцене!» Я полностью подчиняюсь музыке, смотрю на Алекса, он смотрит на меня. Сегодня мы звезды. Сегодня нам хорошо.

– Как ты там учила меня танцевать? – он обхватывает мою талию одной рукой, другой крепко держит мою ладонь, и, несмотря на то что музыка клубная, мы начинаем под нее вальсировать. Получается весьма нелепо, но все это заставляет нас смеяться и забыть о том, что произошло за последние дни.

– А ты способный ученик, – говорю я.

Мы делаем несколько танцевальных маневров, диджей специально для нас миксует музыку. Внезапно Алекс меняется в лице.

– Ты чего? – спрашиваю я.

– Все в порядке. Просто резко повернулся.

Видно по его лицу, как ему больно.

– Ты уверен?

– …да. Пойдем лучше что-нибудь выпьем.

Мы спускаемся со сцены и направляемся к бару. Несколько минут выбираем, что же мы будем пить, и наконец останавливаемся на водке «Абсолют». После того как бармен дает нам в руки две стопки со льдом, мы одновременно делаем резкий выдох и выпиваем все содержимое. Во рту аж все онемело. Сначала водка жжет желудок, а потом приятно ударяет в голову. Мы смотрим друг на друга, на наши перекошенные лица и смеемся. Затем я теряю равновесие и цепляюсь за Алекса. Еще немного. Еще совсем чуть-чуть, и наши губы соединятся в поцелуе. Я медленно закрываю глаза, но Алекс отталкивает меня.

– Глория, нет.

– Почему?

– Ты сама знаешь.

– …Алекс, я не твоя сестра!

– Это очевидно.

– Тогда почему ты со мной обращаешься как с маленькой девочкой?!

– Потому что мы оба знаем, что будет после этого поцелуя.

– …и что с того?

– Глория, я не хочу тебя ставить на одну доску с девушками, с которыми у меня просто секс. Ты особенная.

– Да что во мне такого особенного?! Просто скажи, что я тебя не привлекаю.

Алекс долго молчит, смотря мне в глаза, но затем с его губ срываются слова:

– Ты меня не привлекаешь.

Пустота. Противную пустоту я ощущаю сейчас внутри себя. Я разворачиваюсь и ухожу. Он даже не попытался меня остановить. Господи, Глория, о чем ты думала? Такие парни, как Алекс, тебе никогда не светят. Ты достойна лишь парней типа Мэтта. С красивой оболочкой, но гадкой внутренностью. Ты достойна только парней-трусов, парней-предателей. Которые готовы ради своей жалкой репутации бросить тебя и уехать в неизвестном направлении.

Я вижу в толпе танцующую девушку в милом голубом платье. Ребекка.

Я подхожу к ней, она меня не замечает. Ее глаза закрыты, и я чувствую, что ее разум давно уже подчинился алкоголю.

– Вижу, тебе здесь очень весело, – говорю я.

– Глория, ты все-таки пришла! Я знала, что это платье будет на тебе отлично сидеть. Ты пробовала когда-нибудь абсент?

– Да… – сразу вспоминается тот случай с Ником.

– Гадость редкостная, но вставляет не по-детски, – смеется она.

– …я тебя не узнаю, – на мгновение мне показалось, что мы с ней поменялись ролями, когда-то она на меня смотрела так, с презрением и недопониманием.

– Хочешь? – Беккс протягивает мне бутылку абсента.

– Нет, на сегодня мне хватит. Давай прогуляемся?

– …вообще-то мы с Джеем планировали пройтись по пляжу, ну знаешь, звезды, шум волн, романтика. Ты же не обидишься на меня?

– Конечно, нет.

К нам подходит Джей.

– Извини, Глория, но мне придется украсть у тебя эту красотку, – говорит он, Ребекка смеется, и они вместе с ним, пританцовывая, удаляются.

Мне становится не по себе. Я снова одна? Беккс постепенно становится другой, Стив меня ненавидит и всяческими способами показывает это, а Алекс… про него я вообще думать не хочу. Я нахожу его в толпе и вижу, как он обнимает двух девушек. Мне становится противно. Я намереваюсь уйти с пляжа, но вдруг слышу сзади голос Стива:

– Что, твой герой и подружка бросили тебя?

Я поворачиваюсь к нему.

– Ты следишь за мной?

– Еще чего. Чтобы я, собственной персоной, следил за такой, как ты.

– …какой же?

– Мелкой девчонкой с неустроенной личной жизнью.

– Знаешь, наши чувства абсолютно взаимны, я тоже терпеть не могу парней, которые думают, что они само совершенство, а на самом деле являются лишь похотливыми кобелями.

– О-о, малышка злится.

– Ты мне противен.

Я разворачиваюсь, но снова слышу его реплику:

– Да уж, и что Алекс нашел в тебе?

– А что ты нашел во мне? – спрашиваю я, резко повернувшись к нему.

– Меня в тебе ничего не привлекает.

– Да ладно?! Врать ты не умеешь. Я слышала вчера ваш разговор с Алексом.

Стив делает несколько шагов ко мне.

– Ты не такая уж и красотка, фигура у тебя не фонтан, и еще ты любишь сверлить мозг. Ты можешь понравиться только последнему идиоту.

Мне становится так неприятно после услышанных слов, что я готова расплакаться здесь перед ним, как пятилетний ребенок, но я этого не делаю, лишь бросаю на него прищуренный взгляд, скрывая свои ненависть и обиду.

– …спасибо, Стив. Ты умеешь делать комплементы девушкам. Наверное, поэтому ты так одинок, и единственное, что тебе светит, – это секс со шлюхами и малолетками.

Я в очередной раз разворачиваюсь.

– И задница у тебя тоже не очень, – говорит он.

– А у тебя маленький!

– Что-о?!..

– …мозг, Стив, мозг.

Музыка становится все дальше и дальше от меня. Людей на улице практически нет. Старожилы уже все спят дома, а молодежь тусуется на пляже. Я вижу лишь свою длинную тень.

– Эй, смотрите, вон она, – я этот голос уже слышала. Оборачиваюсь и снова вижу тех парней, которые чуть не пристали ко мне перед вечеринкой. Я ускоряю шаг, но они все четверо подбегают ко мне.

– Не торопись, красотка.

От них ужасно воняет, сами они все грязные, это вызывает во мне еще больше отвращения.

– Посмотрите на ее шевелюру, она что, с другой планеты? – говорит один писклявым голосом.

Другой хватает меня за руку и начинает дышать мне в лицо. От брезгливости я зажмуриваю глаза и всеми способами пытаюсь вырваться.

– Пойдем повеселимся, – говорит он.

– Как только, так сразу, – я со всей своей яростью бью его в пах, но один из его приятелей-мерзавцев толкает меня, и я падаю на мокрый асфальт. Новая боль смешивается со вчерашней. Я начинаю тяжело дышать. Господи, ну почему все это происходит именно с мной?!

– Девушка не хочет по-хорошему, значит, будет по-плохому.

Я ищу в себе силы встать и дать им отпор, но у меня ничего не получается. Лучше бы они меня сразу убили.

Внезапно, мы слышим в нескольких метрах от нас чей-то голос:

– Эй, чуваки, вы что-то совсем заигрались.

Я смотрю туда и вижу Стива с его фирменной ухмылкой.

– Я тоже знаю одну классную игру, называется «Прострели яйца отморозку», с кого начнем?

– Да пошел ты, урод, – говорит один из них.

Стив достает пистолет.

– Игра началась, – он стреляет в небо, и я вижу, как отморозки чуть не обделались со страху.

– Валим! – кричат они.

Стив пускается вдогонку, но затем останавливается и смотрит на меня.

– Тебе руку дать или как?

Я с трудом поднимаюсь сама. Отряхиваю грязь с платья.

– Сейчас ты тоже за мной не следил?

– Я просто шел к автобусу.

Во мне смешиваются чувства неприязни к нему и благодарности за то, что он спас меня.

– Слушай… я поняла, ты меня ненавидишь, поэтому давай будем игнорировать друг друга?

Стив не отвечает мне. Он лишь медленно приближается ко мне и смотрит мне в глаза.

– Что? Что еще? Давай, говори, какая я страшная, как тебя воротит от меня! Ну же, давай! – кричу я, но в этот момент Стив прижимает меня к себе и целует. Я, в недоумении отталкиваю его.

– …и что это значит?!

– Это значит, что я последний идиот.

«Ты можешь понравиться только последнему идиоту», – всплывает у меня в памяти. Стив сейчас кажется совсем другим. Он ждет от меня ответной реакции, но я стою в оцепенении. Зачем он ко мне придирался все утро, издевался, унижал, неужели таким образом он пытался скрыть свои чувства?

– …я не сказала тебе спасибо.

– Забей.

Я беру его за руку.

– Стив, прекрати играть в злобного блондинчика. Я чувствую, что где-то там, внутри, ты очень хороший, но скрываешься под маской.

Он долго смотрит в мои глаза.

– Господи, как меня угораздило влюбиться в малолетку?!

Мы отходим друг от друга. Все снова возвращается на круги своя.

– Действительно! Ты же у нас такой красавчик, ловелас, все девушки тебе под ноги бросаются.

– Вот именно, ВСЕ, но не ты…

Стив идет вперед.

– Автобус в другой стороне, – говорю я.

– Я хочу продолжить игру.

Я подбегаю к нему.

– Может, не стоит?

– А ты представь, что было бы, если бы я не шел за тобой?

Да уж, эти сволочи могли сделать со мной все, что угодно, и мне даже не хочется об этом думать.

– Ну, и куда мы идем?

– Я видел, как один из них побежал в бар на углу.

Через пять минут мы оказываемся именно в том самом баре. Во мне кипит ярость и бушует небывалая ненависть ко всем ублюдкам, что здесь собрались.

– Вон он, – говорит мне Стив, и я вижу одного из тех, кто ко мне приставал. Он уже целуется с какой-то девкой около туалета.

Стив сжимает кулаки, но я останавливаю его.

– Подожди. Я сама с ним хочу разобраться.

– У-у, малышка, ты не перестаешь меня удивлять.

– Дай мне пистолет.

Стив покорно отдает мне оружие, и я направляюсь к уборной. Толкаю в плечо отморозка.

– О, это снова ты. Присоединишься к нам?

Я фальшиво улыбаюсь, открываю дверь туалета, он заходит туда, я следую за ним.

– Пошла вон, – говорю я шлюхе, которая минуту назад обжималась с ним.

Закрываю дверь, тот уже снимает с себя штаны.

– Ну давай, раздевайся, – я замечаю, что у него нет одного переднего зуба. На вид этому мужлану лет тридцать, не описать сейчас, как же мерзко мне здесь с ним находиться. Я выставляю пистолет вперед. У него чуть глаза на лоб не вылезли.

– Эй, ты чего?..

Я молчу. Мои руки дрожат, но не от страха, а от злости, которая бушует во мне. Он мелкими шагами приближается к двери.

– Стоять! К стене, быстро!

– Что я тебе сделал? Я не хотел к тебе приставать, это все они!

Я замечаю в кармане его штанов бумажник, достаю его – денег ни гроша.

Затем я вижу под прозрачной пленкой бумажника маленькую фотографию, на ней изображен он, видимо, женой и ребенком. В моей голове сразу всплывает лицо отца. Этот отморозок точно такой же, как и мой отец, пока его жена и ребенок сидят дома и ждут его, он в это время развлекается и трахает баб. Как же я ненавижу этих тварей!

– Подонок… – говорю я.

– Забирай все, но не убивай меня! У меня ребенок!

Сволочь… только сейчас, похоже, он и вспомнил о нем.

Я размахиваюсь и ударяю рукояткой пистолета его в висок.

Тяжело выдыхаю.

Выхожу из уборной, в меня ударяет спертый воздух с запахом алкоголя и сигарет, я вижу, как Стив сидит за барной стойкой, но, увидев меня, сразу же идет вслед за мной.

Мы выходим на улицу. Я вдыхаю холодный воздух.

– Быстро ты его.

Я смотрю в сторону, Стив подходит ко мне.

– Он тебя тронул?

– Нет… держи, – я отдаю ему пистолет.

– Пойдем к автобусу или обратно на пляж?

– …у меня есть идея получше.

– Так-так, я весь внимание.

– Я тоже знаю одну игру, называется «Правда или действие».

Стив смеется.

– Ты серьезно?

– Правда или действие, Стив?

– …правда, – неуверенно говорит он.

Я несколько секунд думаю над вопросом.

– Как звали девушку, в которую ты впервые влюбился?

– О боже. Давай еще спроси меня, во сколько лет я использовал свой первый презерватив, – я сверлю его взглядом, – Эмили… ее звали Эмили.

– Кем она была для тебя?

– Это уже второй вопрос.

– Ты выбрал правду, значит, отвечай.

– …она была моей няней.

Мной овладевает приступ смеха.

– Что здесь смешного? Мне было двенадцать лет, а она была для меня богиней.

– У тебя в двенадцать лет была няня? Теперь понятно, откуда у тебя столько комплексов, – я не перестаю смеяться.

– Так, правда или действие?

– …действие, – говорю я.

Стив оглядывается по сторонам, затем произносит:

– Видишь вон ту стоянку байков? – он указывает мне пальцем на здание, около которого стоят десять черных мотоциклов.

– Да..

– Угони один из них.

– …я не умею водить.

– Ты выбрала действие, крошка, так что извини.

Я невольно сглатываю. Ну что ж, я сама затеяла эту игру, придется выполнять ее условия. Я медленно иду к стоянке. Стив стоит, смотрит на меня и раздражающе смеется.

– Перестань.

– У тебя такой серьезный вид.

– Слушай, няньколюб, будь добр, заткнись!

Я выбираю один из байков и откатываю его, он невероятно тяжелый и массивный. Мои колени дрожат. Если меня кто-нибудь заметит, то крышка мне и Стиву.

Я подкатываю байк к нему.

– И что теперь?

– Садись, – говорит он.

Я кое-как, в своем коротком платье забираюсь на блестящий черный мотоцикл. Затем за своими спинами мы слышим голос разъяренного мужика.

– Эй, вы что делаете?! Это мой байк!!!

– Держись крепче, – говорит Стив и в это же мгновение мотоцикл трогается с места. Мы набираем скорость, я крепко держусь за спину Стива и чувствую, как у нас обоих бушует адреналин. Ветер развевает мои волосы, дорога пустая, неприличная скорость и вся эта обстановка приносят необъяснимый кайф.

Внезапно я понимаю, что теперь на дороге мы не одни, смотрю назад и меня мгновенно ослепляют фары целой банды байкеров.

– Стив, они едут за нами!

– Покажи им средний палец!

– С ума сошел? Они же нас прикончат.

– Давай на счет «три».

– Один, два, три, – и мы одновременно со Стивом показываем неприличный жест куче разъяренных байкеров. Я смеюсь и еще крепче обвиваю руками Стива. Он снова разгоняется, затем сворачивает на какую-то узкую улочку, потом еще поворот и еще, останавливаемся, видим, как преследователи проезжают мимо нас. Стив заводит мотор, и мы разворачиваемся.

Только мы одни. Одни среди этой бесконечной ночи. Мы едем, наслаждаясь сильным пронизывающим ветром, который бьет нам в лицо. Через некоторое время мы останавливаемся.

Облегченно дышим. Нам кажется, что мы неуязвимые, что море нам по колено. Нереальное чувство.

– Кажется, оторвались, – говорит Стив.

Я понемногу начинаю приходить в себя.

– Правда или действие?

– …действие, – отвечает Стив.

– Знаешь игру «самолетики»?

– Эм… «самолетики»? – переспрашивает он.

– Да, расставляешь руки в стороны и бежишь со склона, воображая, что ты самолет.

– Глория, мне 25 лет, я рок-музыкант… может, еще в Барби сыграем?

– Что, няньколюб, боишься запятнать репутацию?

– Если я это сделаю, ты перестанешь называть меня няньколюбом?

– …посмотрим.

Мы как раз находимся на холме. Стив встает передо мной, расставляет руки по сторонам и начинает бежать вниз.

– У-у-х-у-у-у-у! – кричит он.

Я заливаюсь хохотом. Поднимаю руки вверх и бегу за ним. Мы кричим, смеемся. Если бы нас кто-то увидел, то нас бы забрали в психиатрическую клинику.

Мы счастливы и свободны. Мы счастливы и свободны.

Я забываю про ту боль, которая меня мучает уже второй день. Мне очень легко. Мне хорошо.

Мы останавливаемся. Сердце бешено колотится в груди. По всему телу стекает пот, обдает жаром.

– Я с тобой с ума сойду, – говорит Стив, – правда или действие? – спрашивает он, задыхаясь.

– Правда.

– …смогла бы сбежать со мной?

– Сбежать?

– Да… От Джея, Ребекки и… Алекса?

– …это глупо. Я не хочу.

Стив выдыхает и отворачивается от меня.

– Да и к тому же, – продолжаю я, – …я люблю другого человека.

– Конечно, как можно не любить солиста! – со злостью говорит Стив.

– …это не Алекс. В моей прошлой жизни остался один человек, который помог мне измениться.

– Если ты его так любишь, зачем же переспала со мной?

– Я хотела с помощью тебя забыть его… но у меня не получилось.

Стив сжимает кулаки, резко разворачивается и смотрит на меня.

– Терпеть не могу, когда мной пользуются! – он отодвигает меня в сторону и направляется к байку.

– Я думала, что ты другой, что после той ночи ты забудешь меня!.. Стив! – Он не оборачивается.

Я чувствую себя настоящей скотиной. Мной тоже пользовались, и неоднократно, а теперь я уподобляюсь тем людям, поступая так же. Меня использовала Тезер, я была у нее девочкой на побегушках. Использовал Адам, лишь бы я все сделала так, чтобы он и Тезер были вместе…

Стив садится на байк.

– Лучше бы ты не приходила на тот концерт, лучше бы я тебя вообще не знал.

Я ничего не говорю. Мне просто стыдно. Я сажусь на второе сиденье.

Мотоцикл разгоняется. Потом еще и еще. Мы едем так быстро, что мне кажется, сейчас с меня слезет скальп от такой скорости.

– Стив, не гони так! – кричу я ему, но он еще сильнее разгоняется.

– Стив!

Я чувствую, что мы сейчас взлетим. Мне не страшно погибнуть, я боюсь за него. Он не должен умирать. Его время еще не пришло.

Мотоцикл резко останавливается. Волосы превратились в воронье гнездо. У меня по всему телу дрожь. Мои руки намертво вцепились в Стива.

– Не нравится, как я вожу, проваливай.

– Ну и пожалуйста! – говорю я дрожащим голосом. Слезаю с байка и, шатаясь, иду вперед.

– Ну, и куда ты идешь? – спрашивает меня блондин. – Надо было тебя оставить с теми отморозками, может быть, благодаря им ты бы забыла своего бывшего, – с насмешкой говорит он.

– Как же ты меня достал!!! – кричу я во весь голос, подхожу к нему, толкаю его так, что мотоцикл падает, а он еле как успевает спрыгнуть с него. Пока он пытается сообразить, что происходит, я, пользуясь случаем, ударяю его по лицу, и ощущаю такую боль, будто всю мою кисть раздробили. Я вскрикиваю, а Стиву хоть бы хны. Я сквозь боль множество раз ударяю его по груди, а он только смеется от этого. Я останавливаюсь и с недоумением смотрю на него.

– Ну, давай, ударь еще раз. Ты такая классная, когда злишься.

От безысходности я в последний раз бью его по плечу, разворачиваюсь, но он резко хватает меня за руку, крепко обнимает, и наши губы снова сливаются в поцелуе. Сначала я хотела ударить его под дых, чтобы он отстал от меня, но этот поцелуй словно наркотик, он все больше и больше одурманивает меня. Я теряю себя. Я полностью подчинена ему. Его сильные руки поднимаются к моей шее, затем погружаются в мои волосы. Мои руки горят от ударов, но вместе с ними пылает и все тело. Мы останавливаемся и смотрим друг другу в глаза. Так хочется что-то сказать, но мои губы до сих пор не могут отойти от этого поцелуя. Я опускаю глаза, сажусь на байк.

– Поехали.

– Нам вдвоем круто, признай это.

– Поехали, Стив.

– Я не хочу.

Ну что ж, я хотела по-хорошему, но ты сам меня на это подтолкнул.

Перед нами стоит какое-то здание, очень похожее на офис. Я слезаю с байка, беру кирпич и кидаю его в окно этого здания. Стекло разбивается. Срабатывает сигнализация.

– Черт бы тебя побрал, Глория!

«Теперь-то ты точно поедешь», – про себя думаю я.

Стив заводит мотор, и мы уезжаем из этого места.

Пляж. Мы видим, как Джей, Беккс и Алекс сидят у костра и по очереди пьют из бутылки. Я и Стив подъезжаем к ним на мотоцикле.

– Ничего себе! Где вы взяли байк? – спрашивает Джей.

– Угнали у одного местного авторитета, – отвечает блондин.

Я сажусь рядом с Ребеккой. От огня веет приятным теплом. Песок еще теплый. От шума волн начинаешь невольно расслабляться.

– Здесь мило, – говорю я.

– Мы купили маршмеллоу, – говорит Беккс.

Я нанизываю зефироподобную вкуснятину на палку и держу ее над огнем. Любимая сладость детства.

– Значит, все-таки Стив? – спрашивает Ребекка.

– Что, прости?

– Ты выбрала Стива?

– …я никого не выбирала.

– Глория, перестань. Они смотрят на тебя как на добычу.

– Может, расскажете, где вы были? – спрашивает Алекс.

Стив садится рядом со мной.

– Ты нам не папочка, чтобы мы докладывали тебе о своих действиях.

– Кстати о действиях, мы забыли про нашу игру, – говорю я.

– Точно! Нужно ее продолжить. Джей, правда или действие?

– Эм… правда.