Текст книги "Девушка с нижнего этажа"

Одиннадцать

На втором этаже, где располагается кабинет мистера Пэйна, царит тишина. Почти каждый день мистер Пэйн просыпает раньше самой Этты Рэй и дотемна остается на фабрике. Дверь в кабинет мистера Пэйна закрыта. Рядом с ней висит телефон, который раньше всегда пугал меня своим неожиданным звоном. На всякий случай я стучу, но никто не отзывается.

Кабинет мистера Пэйна ничуть не изменился с тех пор, как я была здесь в последний раз. В одном конце комнаты стоит письменный стол из добротного южного дуба и огромный стул, хотя рост мистера Пэйна едва переваливает за пять с половиной футов. Мрачные стены пропитаны запахом табачного дыма и масла иланг-иланга, которым мистер Пэйн укладывает курчавые волосы. Вдохнув этот аромат, я вдруг вспоминаю о своей первой встрече с мистером Пэйном. Старина Джин пришел сюда, чтобы обсудить какие-то дела, а я увязалась следом. Мне тогда было четыре или пять лет.

Из носа и ушей мистера Пэйна валил сигарный дым.

– Ты мальчик или девочка?

Я носила штаны, и мои волосы были коротко острижены, так что сомнения мистера Пэйна весьма объяснимы.

– Девочка, – ответила я. – А вы человек или дракон?

Мистер Пэйн выпучил глаза, и я испугалась, что он меня съест. Но он хрипло усмехнулся и наставил на меня сигару.

– У нее на лице написано, что она попадет не в одну передрягу. Помяни мои слова, Старина Джин.

Отогнав воспоминание, я подхожу к столу. Среди нескольких газет, сложенных стопкой, «Фокус» оказывается второй снизу. Когда я разворачиваю выпуск, на бумаге остаются влажные следы от пальцев. На первой полосе жирным шрифтом напечатано следующее:

НОВАЯ КОЛОНКА СОВЕТОВ ОТ МИСС ЯГОДКИ – ОНА ЗНАЕТ ВСЕ

Под заголовком Нэйтан поместил рисунок: силуэт женщины в старомодной шляпе, украшенной махровыми розами; дама потрясает страусиным пером. Мне становится смешно при виде талии, которую подчеркивает штриховка, и изящного контура рук, которые совсем не похожи на палки, торчащие у меня из плеч. Да, Нэйтан, я ни капли не похожа на образ, возникший в твоей голове, и надеюсь, ты никогда не узнаешь, как я выгляжу на самом деле. О вчерашнем недобром предчувствии можно забыть. Я подпрыгиваю на носочках и взвизгиваю. Люди прочтут мои слова, мои слова. Прижав газету к груди, я дважды обхожу письменный стол.

Рядом с моей статьей красуется реклама шляпной мастерской миссис Инглиш. Быть может, миссис Инглиш наслаждается тем, как Лиззи, ее лучшая работница, еле переставляет ноги и неуклюже обрабатывает края ткани, используя клейстер вместо иголки с ниткой.

Мое внимание привлекает еще одна реклама. Производители «Эликсира долголетия» обещают избавление «от всех недугов, включая расстройство желудка, кашель, печеночные пятна, зубную боль, летаргию, диарею, вросшие ногти, бородавки и, главное, импотенцию. Если за три дня ваша проблема не решится, мы без лишних вопросов вернем вам пятьдесят центов. Ищите наш эликсир в магазине Баксбаума».

Сжав газету в руке, я спускаюсь по лестнице. А что, если «Эликсир долголетия» поможет Старине Джину? Вообще-то я не верю в такие чудодейственные снадобья, но магазин Баксбаума отвечает за качество своих товаров.

Подавая газету миссис Пэйн, я пытаюсь придать своему лицу обыкновенное спокойное выражение. Кэролайн нагибается, чтобы прочитать статью, и ее глаза постепенно сужаются.

Я в это время возвращаюсь к прическе Соли. Она и Перчинка очень быстро разделались с сэндвичами, и Ноэми приносит еще один полный поднос.

– Еще яичного салата, мисс?

Перчинка берет два сэндвича.

– Можно было бы добавить побольше перца.

– Да, мисс, – почтительным тоном отвечает Ноэми.

– У меня на перец аллергия, – гаркает Кэролайн, не отрываясь от газеты.

– Вовсе необязательно класть перец во все подряд, Линни. – Соль тянется за сэндвичем, и прядь, которую я пытаюсь заплести ей за ухо, выскальзывает у меня из рук. – Ноэми может подать нам хоть древесную стружку, и я уверена, что мы проглотим ее с большим удовольствием.

Ноэми наклоняет голову и шепчет:

– Благодарю вас, мисс.

Миссис Пэйн постукивает по выпуску «Фокуса» указательным пальцем.

– Новая колонка – прямо-таки то, что доктор прописал. – С этими словами она встает со стула. – Простите, дамы, мне придется вас оставить.

– Что ты задумала, мама? – спрашивает Кэролайн.

– Хочу купить как можно больше выпусков «Фокуса» к сегодняшнему собранию красоток Атланты. Мелли-Ли, вам непременно стоит пригласить мистера К. – И миссис Пэйн выплывает из комнаты.

Я вплетаю ажурную ленту в прическу Соли, а в голове у меня плетется кружево мыслей. Кажется, сегодняшний выпуск будет раскуплен полностью. Конечно, куда важнее, чтобы читатели оформляли долгосрочную подписку, и все-таки мисс Ягодка с самого начала установила высокую планку.

Я держу зеркало перед Солью, которая испытывает свою шею на прочность, пытаясь рассмотреть прическу со всех сторон. Из ее кудряшек получился скорее горячий ключ, а не водопад.

– О, о! – восклицает Соль, прижимая к сердцу зажатый в руке сэндвич.

– Ну держись, мистер К., – шепчет Перчинка.

Взглядом Кэролайн впору остужать нагревшийся лимонад.

– Если я услышу еще хоть слово о мистере К., мне придется выпить что-нибудь от головной боли.

Перчинка переводит зеленые глаза на Соль и качает головой.

Соль поглаживает руку Кэролайн.

– Не сердись на меня.

Знай Соль, как сильно мисс П. озабочена мистером К., то не стала бы так манерничать. Размышляя о своей колонке в «Фокусе», я незаметно для себя выполняю одно поручение за другим. Подходит время прогулки, и Кэролайн стремглав летит в сторону кладбища, а я прихожу в себя, когда она уже скрылась из виду. Наверное, необходимость развлекать зазнобу собственного любовника только усиливает томление.

Картофелина несет выдающуюся, но загадочную ведущую колонки советов туда, куда ей вздумается.

Луг Шести шагов получил свое название после трагической дуэли, один из участников которой повернулся, пройдя шесть шагов вместо десяти, и выстрелил своему сопернику в голову. Поговаривают, что дух погибшего до сих пор витает на этом месте, и поэтому Старина Джин любил приводить сюда «почтенных сыновей и дочерей» конюшни: все поле было в нашем распоряжении. Старина Джин уверял меня, что привидение с простреленной головой ничего не видит, ничего не слышит и не чувствует запахов, а потому шансы повстречать его крайне малы.

– А вдруг у головы есть свой собственный дух? – спросила я, но на это у Старины Джина не было ответа.

Мы проезжаем мимо небольшой рощицы и брошенной пролетки, которая уже давно не двигалась с места. Когда-то Старина Джин с ее помощью подсаживал меня на лошадь.

– Не бойся, – успокаивал он меня, когда я забиралась наверх. – Я рядом, хоть иногда ты меня и не видишь.

Воспоминания о времени, проведенном на лугу, сладкие на вкус и отливают золотом.

Луг постепенно захватили заросли яркого сассафраса и камнеломки, которые теперь напоминают молодые деревца. Когда у меня начались менструации, Старина Джин сказал мне лишь, что любой луг превращается в несуразные заросли, на смену которым обязательно приходит прекрасный лес. Эти слова меня тогда очень смутили. Иногда даже Старина Джин не мог заменить мне мать.

Картофелина издает радостное ржание. Она бывала здесь раньше, но без меня. Старина Джин стал объезжать ее уже после того, как миссис Пэйн меня уволила.

– В следующей статье я, наверное, напишу, что делать, если ты влюбилась в чужого избранника. И озаглавлю текст так: «Зачем покупать свинью, если сардельки раздают бесплатно?» – Я лукаво улыбаюсь, и, готова поклясться, Картофелина тоже смешливо фыркает. – Или, может, стоит написать о том, что помощниц модисток вносят в черный список? «Осторожно: шляпницы!»

Картофелина скребет землю копытом: видимо, ей стало скучно.

– Ладно, что это мы все обо мне. Покажи-ка, на что ты способна. – И, хорошенько ударив Картофелину по бокам, я кричу: – Пошла!

Ответив мне трубным ржанием, Картофелина срывается с места с такой скоростью, что мое дыхание остается где-то позади. Подо мной колышется тысяча фунтов мышц и костей.

– У-ух! – Я раскачиваюсь, словно перо на шляпке, стараясь удержаться в седле.

Через несколько мгновений мне удается поймать ритм Картофелины, и нам обеим становится легче. Мы проносимся через плотные заросли бересклета, огибая лужи с плавностью сокола, кружащего в воздушных потоках. Луг становится мелькающей желто-зеленой лентой, а ветер впечатывает в мое лицо улыбку.

Вдруг раздается пронзительный крик. Буквально из ниоткуда рядом с нами возникает гнедой конь с хорошо очерченной клиновидной головой. Я чуть не выпадаю из седла, узнав во всаднике Мерритта, брата Кэролайн. Он щелкает хлыстом.

– Пошел! Джо, давай кто быстрее до пролетки!

Его улыбка искрится озорством – он словно кот, играющий с перышком. Мерритт пошел в мать – он очень хорош собой, и от этого мое нутро связывается в замысловатый узел. Почему мне встретился именно он, именно Мерритт Пэйн?

Пока я отгоняю одолевающие меня воспоминания, гнедой жеребец – должно быть, это новый арабский скакун Мерритта – уносится далеко вперед, будто шквалистый ветер. Картофелина устремляется за ним. У меня начинают гореть бедра: так отчаянно я пытаюсь не слететь с лошади. Грохот копыт распугивает дроздов, которые ходят по земле в поисках жучков.

Мы все еще пытаемся догнать Мерритта, и я вытягиваюсь так далеко вперед, как только мне позволяет длина ног, а моя пятая точка начинает подпрыгивать на седле. Мне следовало нестись в обратном направлении, но Мерритт меня уже заметил. Мне нужно убедиться, что он ничего не расскажет матери. Арабский скакун навостряет чуткие уши, прислушиваясь к шагам Картофелины. Когда мы почти нагоняем Мерритта, его конь поддает скорости, и мне кажется, что даже его дерзко развевающийся хвост насмехается над нами.

Во мне разгорается дух соперничества.

– Мы же не позволим этому клиноголовому нахалу нас обойти? – Я еще глубже вжимаю каблуки в бока Картофелины, и она рывком сокращает отрыв. – Умница девочка!

Но тут в двадцати ярдах от нас мелькает мутная лужа, и мы, пытаясь ее обогнуть, сбавляем скорость. Почувствовав, что мы отстали, жеребец тоже замедляет ход. Лошади мало чем отличаются от людей. Некоторые лучше собираются в сложных ситуациях. Чем больше заказов поступало в нашу шляпную мастерскую, тем быстрее я работала, чего не скажешь о Лиззи, которая при любых обстоятельствах ползала как улитка.

Объехав лужу, мы снова устремляемся вперед, ведь от пролетки нас отделяют всего две сотни ярдов. Услышав, что мы приближаемся, скакун ускоряется.

Я припадаю к шее Картофелины. Увлекшись гонкой, я не замечаю, как у меня слетает шляпа; теперь мои волосы развеваются, словно черный стяг.

– Ну же, ягодка, вперед! – кричу я, приготовившись преодолеть последние пару ярдов.

Мы несемся, как будто за нами бежит человек с ножом. Но Мерритт взмахивает хлыстом, и арабский скакун первым оказывается у пролетки.

– Вот молодец! – выкрикивает Мерритт, подбрасывая шляпу.

Задыхаясь, я склоняюсь над шеей Картофелины: она перешла на шаг и вывалила язык. К нам подъезжает Мерритт. Его лицо расплывается в злорадной ухмылке, а арабский скакун под ним гарцует. За четыре года, что я не видела наследника Пэйнов, он подрумянился, словно пирог в печи, как сказала бы Ноэми. Куртка больше не висит мешком на худощавом тельце: серая ткань плотно облегает мускулистые плечи. Когда Мерритту было семнадцать, его усы представляли собой жалкое зрелище, но теперь они красуются над его верхней губой – точь-в-точь стрелки восхитительных напольных часов, застывшие на без четверти четыре.

Мерритт перебрасывает одну ногу через седло.

– Это была нечестная схватка, – произносит он воодушевленным тоном, который звучит в его голосе всегда, даже если разговор идет о дожде. – У кобыл маловато силенок. Хотя за эту быстроногую красотку можно получить кругленькую сумму, если Старина Джин захочет ее продать.

– Да, сэр, – отвечаю я, думая о том, что Старина Джин скорее согласится продать себя самого, чем Картофелину. Наверное, можно сказать Мерритту, что Кэролайн послала меня по делу… на пустой луг, где обитает привидение…

– Это Амир.

Арабский скакун оказался чуть выше Картофелины; у него мощная шея, а его задние ноги напоминают стволы берез. Вскидывая голову и фыркая, он вышагивает с важным видом – так делают все жеребцы, когда на них смотрят кобылы. У Картофелины сейчас нет течки, и она равнодушно щиплет маргаритки.

– Его имя означает «повелитель», и он быстрее шляпы, которую сорвал ураган. Другим коням остается только глотать пыль из-под его копыт.

– Он заявлен на скачки?

– Да, мэм. И я даже пригласил Джонни Форчуна в качестве жокея.

– Джонни Форчуна?

– Он лучший наездник страны. – Серые глаза Мерритта поблескивают, словно медали. – Он держится на коне, как птица на изгороди. Ничто не может выкинуть его из седла. Папа этому, конечно, не рад – к чему эти игры, когда можно работать? – но ведь скачки устраивает мама.

Мистер Пэйн надеется передать фабрику сыну, но Мерритта всегда больше интересовали развлечения, а не бумага.

– Что ж, удачи. Мне нужно…

– Я слышал, что теперь ты стережешь мою сестренку?

Я пытаюсь взять себя в руки.

– Где она? – Мерритт оглядывается по сторонам с притворным беспокойством. – Здесь нет ни одного мягкого дивана, на котором она могла бы пристроить свой изнеженный зад.

– Она наносит визит.

– Это я понял. Кому?

– Друзьям.

Видимо, безвременно ушедшим. К своему ужасу, я сама загоняю себя в ловушку.

– Чудесно. Если бы она наносила визиты врагам, то, боюсь, потратила бы на это целый месяц.

Я откашливаюсь. Ни для кого не секрет, что Кэролайн принадлежит к числу девушек, которые многим нравятся, но которых почти никто не любит. Мерритт, поигрывая пальцами, растягивает губы в ухмылке, а я пытаюсь придумать хоть что-нибудь.

– Джо, не хочу тебя расстраивать, но женские склоки сейчас волнуют меня меньше всего на свете.

– Что вы хотите сказать?

Мерритт вздыхает:

– Отец хочет, чтобы я взялся за ум, остепенился и, главное, начал работать. Я должен постоянно торчать на фабрике. А моя невеста, Джейн Бентли из Бостона, – ужасная зануда. Она хочет остаться в Атланте на скачки, а значит, мне придется ее повсюду сопровождать. Это несправедливо. Мне всего двадцать один год, и мне еще столько раз предстоит, – тут глаза Мерритта становятся чуть шире, – свернуть не туда.

Даже в детстве Мерритт был тем еще бабником: хватал соседских девчонок за косички и целовал их в щеки.

– Вот если бы Джейн была хоть немного похожа не тебя. Помнишь Чаттахучи?

У меня начинают гореть щеки. Когда мне было одиннадцать, а Мерритту пятнадцать, ему в голову взбрело, что он сам должен поймать свой ужин. Отец брал его рыбачить на реку Чаттахучи, но Мерритт принес оттуда только насморк. К вечеру Мерритт не вернулся домой, и миссис Пэйн отправил меня на поиски.

Я обнаружила Мерритта у подножия водопада: он бросал камешки в воду. Бедный мальчик насквозь промок.

– Я забыл крючки.

Из воды выпрыгнула рыбина. Надо сказать, что форели там водилось так много, что поверхность заводи представляла собой извивающееся серебристое месиво.

– Есть и другие способы поймать рыбу.

– Я пытался, – проскулил Мерритт. – Они слишком скользкие.

Звонкое ржание Картофелины возвращает меня в реальность.

Мерритт сдвигает шляпу – такие носят заядлые картежники – на затылок, обнажив каштановые, словно беличья шкурка, волосы, отливающие золотом.

– Я все делал неправильно. Ловить рыбу голыми руками – все равно что пытаться схватить смазанную жиром свинью. Ты показала мне, как хватать рыбу, чтобы сразу же бросать ее на берег. И мы поймали пять штук, – усмехается Мерритт.

– Меня этому научил Старина Джин, сэр. Рыбу нужно всего лишь повернуть в противоположную сторону.

– Я тебе не сэр. Просто Мерритт. Так меня зовут друзья. – Водянистые глаза изучают мое лицо.

Это из-за него меня уволили. Не думаю, что наследник Пэйнов так же безнравственен, как многие мужчины при деньгах, но излишняя осторожность в общении с господином еще ни одной служанке не повредила.

– Прощайте, сэр.

Картофелина уносит меня прочь. Я оглядываюсь, и Мерритт, смотрящий нам вслед, отвешивает мне поклон.

Двенадцать

Милая мисс Ягодка!

Мой муж жует с открытым ртом, хотя вот уже шестнадцать лет я прошу его перестать. Он говорит, что это произойдет, если я перестану хлюпать, когда ем суп. Но ведь я это делаю для того, чтобы не обжечься. Пожалуйста, помогите нам, пока мы не убили друг друга.

С наилучшими пожеланиями, ваша вечно хлюпающая читательница

Уважаемая вечно хлюпающая читательница!

Рекомендую вам мешать суп две минуты и только потом приступать к трапезе. Так вы убережете себя не только от ожога, но и от необходимости постоянно наблюдать, как челюсти вашего супруга перетирают пищу. Никто не ест суп круглый год, поэтому вы окажетесь в выигрыше, приняв предложение мужа.

Искренне ваша, мисс Ягодка

Я торчу у водопоя уже четверть часа, а Кэролайн все нет. Наверное, она не услышала бой церковных часов. Или услышала, но решила, что приходить вовремя совсем не обязательно. Или, быть может, ее похитила стая кенгуру, и скоро нам под дверь подсунут записку с требованием выкупа.

Я разворачиваю Картофелину в сторону кладбища.

Когда идешь мимо могил, звуки и запахи всегда становятся ярче. Казалось бы, Смерти, которая уже почтила своим присутствием каждую из этих душ, здесь больше делать нечего. Но китайцы считают, что душа умершего соединяется с душами предков и что духи могут проказничать, если их не задобрить. Так что за всеми этими надгробиями меня может поджидать масса неприятностей. Нельзя терять бдительности.

Измученные каменные ангелы у склепа Инноченти умоляюще смотрят на меня глазами без зрачков. Фредерик с Жуликом так и стоят за гробницей, привязанные к деревцам. Бедняжка Соль и не подозревает, что ее возлюбленный опускает перо в хорошо знакомую ей чернильницу.

Удостоверившись в том, что стая кенгуру не тронула Кэролайн, я уже готова развернуть Картофелину в сторону водопоя, но, услышав доносящийся из склепа голос, застываю на месте.

– Она согласна, чтобы Жулик участвовал в скачках. Но тебе до них все равно не будет дела, ведь рядом с тобой будет мисс Солтворт.

Жулик запрокидывает голову, и его черная грива разлетается в стороны, словно брызги волны. Этот конь прекрасно сложен, у него очень сильные задние ноги, но обладает ли он хладнокровием, без которого не добраться до финишной черты?

– Она для меня никто. – Я думала, что мистер К. разговаривает бархатным баритоном, но он оказался обладателем мягкого тенора – такой голос вполне мог бы принадлежать заклинателю змей, таким голосом можно разогнать мрачные тучи. – Скоро вся ее семья переедет в Нью-Йорк, ей придется принять, что я не могу следовать за ними. И тогда мы обо всем расскажем твоим родителям.

Разговор сменяется любовным воркованием, и я поспешно уезжаю, пока у меня не начали гореть уши.

В пятницу вечером, ровно в пять часов, миссис Пэйн дает мне три доллара, которые я прячу в карман на поясе красно-коричневого платья. Старине Джину придется провести выходные в поместье Пэйнов. Ноэми заворачивает в платок кусочек сыра и крекеры, чтобы я отнесла их Старине Джину – он не пришел на обед.

– Сыр поможет ему набрать хоть немного жира.

Набросив плащ, я спешу в конюшню. В загоне мужчина с хлыстом в руке и с торчащими, словно кленовые стручки, ушами проверяет арабского скакуна в деле. Крошечный нос мужчины почти скрывает плотно надвинутая жокейская шапочка. Должно быть, это Джонни Форчун, лучший наездник страны. Он обращает на меня прищуренные черные глаза, даже не пытаясь скрыть неодобрение. За жеребцом и жокеем наблюдают Мерритт и мистер Крикс, старый ковбой с ужасно длинными ногами, с усами в форме подковы и в шляпе.

Не спуская глаз с дуба, под которым стоял Билли Риггс, я перелезаю через невысокую изгородь, чтобы осмотреть ствол. Чуть ниже уровня глаз Билли вырезал на коре два квадрата: на одном из них четыре точки, а на другом – пять. Наверное, это кости со счастливыми числами. Рисунок получился совсем маленьким, но я буду вспоминать о нем всякий раз при взгляде на это дерево.

Вбежав в конюшню, я не обнаруживаю Старину Джина и поэтому захожу в соседнюю дверь, за которой расположен хлев. По весне Старине Джину иногда приходится помогать скотнику выхаживать новорожденных козлят и ягнят. В хлеву очень тепло, а блеяние и мычание животных сливается в плавную мелодию. К моему удивлению, Старина Джин, повернувшись спиной к двери, застыл в стойке всадника. Я думала, он перестал выполнять эти изматывающие упражнения, когда Молоток уехал. Он держит стойку целую минуту и только потом выпрямляет ноги.

– Если решила подкрасться к старику, то, наверное, не стоит приносить с собой такой пахучий сыр, хм?

– Я хотела убедиться, что ты съешь хоть что-нибудь, – отвечаю я, протянув Старине Джину сверток с едой.

Он со вздохом принимает его.

– Спасибо, Джо.

Развернув платок, Старина Джин предлагает мне угоститься.

Я качаю головой:

– Это всё для тебя. И я не уйду, пока ты не доешь.

Усевшись на тюк сена, Старина Джин откусывает совсем крошечный кусочек – я сомневаюсь, что он вообще доберется до желудка. Старина Джин замечает мой взгляд и чуть подвигается в сторону, освобождая мне место рядом с собой.

– Давай я расскажу тебе историю, хм?

Я нехотя сажусь рядом.

– Один земледелец, у которого не удался урожай, послал сына купить персик, чтобы приманить летучих мышей, приносящих удачу и богатство. И сын отыскал плод цвета заходящего солнца. Персик был такой большой, что юноша не мог обхватить его обеими руками так, чтобы пальцы соприкасались.

Старина Джин притворяется, будто держит в руках невидимый шарик.

– По пути домой сын земледельца проходил мимо озера. В нем среди лотосов плавала русалка с золотыми волосами и с глазами чистыми, как водная гладь. Заметив юношу, русалка подплыла к берегу. Она посмотрела на парня с такой страстью, что тут же вскружила ему голову. Но приглянулся русалке не сын земледельца. – Старина Джин вытягивает костлявые руки и начинает говорить высоким тонким голосом: – «Мне нужен этот персик. Я давно мечтала попробовать такой фрукт».

Я еле сдерживаю смешок.

– «Что ты дашь мне взамен?» – спросил сын земледельца. «Поцелуй», – ответила русалка. И юноша дрожащими руками передал ей персик.

– Ну и дурак, – шепчу я. – Дай угадаю. Русалка взяла персик, но парня целовать не стала, летучих мышей призвать не получилось, и урожай земледельца погиб. Конец?

– Пока что да, – бормочет Старина Джин.

Он наклоняет ко мне одно ухо и ждет, когда я раскрою ему скрытый смысл истории.

– На самом деле дурочка я? Или русалка?

– Ты слишком поддаешься чувствам, и это мешает тебе думать. А русалка – это я, хоть мне и не нужен персик, хм?

Представив Старину Джина с вывернутыми внутрь коленями и со всклоченной бородой в образе русалки, я принимаюсь хохотать. Вскоре узкое лицо Старины Джина расплывается в улыбке, и вот уже мы с ним раскачиваемся взад и вперед, как в тот раз, когда мы забавы ради пытались удержать равновесие на бревне. Но когда смех Старины Джина сменяется кашлем, вся моя веселость улетучивается.

Откуда-то издалека доносится ржание Амира, как будто конь пытается вклиниться в разговор.

Старина Джин отпивает воды из фляги и закручивает крышку.

– Справишься одна дома? – Старина Джин проводит ладонью по губам, словно пытается стереть гримасу боли, а не капли воды.

– Дом под моим присмотром будет в полном порядке. – Я ослепительно улыбаюсь, несмотря на переполняющие меня тревоги.

Амир снова издает ржание, но на этот раз не так настойчиво – кажется, он начал уставать.

– Как тебе новый жокей?

Старина Джин пожимает плечами, и ткань его куртки натягивается.

– Умеет заставить лошадь набрать скорость, но не может заставить ее показать характер.

Старина Джин снова замирает в стойке всадника.

– Ты забыл про сыр.

– Съем его позже. Он и так уже слишком долго ждал своего часа.

Проходя по вымощенной камнем дорожке, я замечаю Ноэми, которая пытается кататься на велосипеде вдоль сарая.

– Вот приноровлюсь, и это станет в сто раз веселее, чем устраивать лягушачьи бега. И даже, наверное, интереснее, чем ездить верхом, – произносит Ноэми, поигрывая густыми бровями.

– Ну это вряд ли.

– Есть только один способ это выяснить. О нет, я забыла. – Ноэми подносит руку к щеке. – Ты пока не готова сломать ногу.

Сверкающий, словно яблоко в карамели, велосипед и правда выглядит потешно.

– После недели, проведенной рядом с дикобразом, я, наверное уже готова ломать ноги.

Джо Куань, скорее всего, не стала бы так рисковать, но мисс Ягодка открыта будущему, в том числе и новомодной технике.

– Если эта штука не встанет на дыбы, я готова попробовать.

Я расстегиваю плащ и откладываю его на пень. Взявшись одной рукой за руль велосипеда, я кладу вторую на треугольное сиденье. Моя ладонь почти скользит по гладкой коже. Седло прикреплено к раме железными пружинами, чтобы ездока не сильно трясло на кочках. Часть заднего колеса закрывает металлическая пластина: благодаря ей тело велосипедистки не будет насильно «освобождено» от юбок. У меня в голосе зарождается тревожная мысль: а что, если велосипеды называют машинами свободы именно по этой причине?

– Говорят, что сперва нужно прокатиться, не ставя ноги на педали, – так ты научишься держать равновесие. – Ноэми вытягивает руки вперед, как будто это ноги. – Для этого нам нужен склон.

И дом, и конюшня расположены у подножия небольшого пригорка, на котором мы и стоим.

Я разворачиваю велосипед по направлению к конюшне. Если мне суждено свалиться, я предпочитаю сломать ногу поближе к Старине Джину, чтобы ему не пришлось бежать мне на помощь издалека. Ноэми крепко держит велосипед за седло, пока я взбираюсь на него. Рама так сильно выгнута книзу, что мне не приходится задирать ногу, чтобы перекинуть ее на противоположную сторону, – это совсем не то что садиться на лошадь. Я зажимаю юбки ногами, чтобы они не могли доставить мне ни малейших хлопот.

Велосипед оказывается совсем не легким. Мисс Ягодка уверяет Джо Куань, что такой вес делает стального коня более устойчивым: фрегат качает намного меньше, чем обычную лодку. Джо Куань возражает, что большая масса может быть связана со смертельной опасностью: это знает каждый муравей, над которым заносится нога прохожего. Мисс Ягодка не обращает на это никакого внимания и вцепляется в руль. Справа к рулю прикреплена какая-то рукоятка.

– Это тормоз, – подсказывает Ноэми. – Его нужно сжать, чтобы остановиться.

Я решаю попробовать, и рычаг поддается мне не сразу.

– А это что такое? – Я провожу пальцем по куску железа размером с дверную ручку, приделанному на руле слева.

– Это звонок. Гляди. – Ноэми легонько хлопает по небольшому язычку, и молоточек ударяет по металлу, издав приятное уху дзинь!

– Зачем это?

– Для того, чтобы вызывать прислугу, ясное дело.

– И кто придет на этот звон?

Только произнеся эти слова, я замечаю, что уголки губ Ноэми ползут вверх. Эта девушка та еще озорница.

Я медленно отрываю от земли одну ногу, затем вторую. Тут я заваливаюсь в сторону, но удерживаю равновесие.

Ноэми помогает мне снова расположить велосипед по центру.

– Осторожнее, Август.

– Ты… назвала велосипед?

– Дать имя – значит относиться с уважением. Если ты собираешься доверить кому-то свою жизнь, то лучше с самого начала вести себя по-хорошему.

Я опять валюсь в сторону, и Ноэми проворно ловит меня.

– А, ты назвала его Августом, потому что это имя значит «почитаемый»?

– Нет, я назвала его в честь месяца, самого сильного месяца в году. Август приносит с собой беспощадную жару. Даже коровы в полях могут превратиться в вяленое мясо.

– Июль тоже никого не щадит.

Ноэми так высоко задирает одну бровь, что я жду, когда она полетит в меня, словно молния.

– Август, будь добр ко мне.

Я снова поднимаю ноги, и вот сила тяжести уже несет меня под горку. Несколько раз я касаюсь ступнями земли, но вскоре начинаю катиться.

– Ноэми, получилось! Я еду!

– Потому что я тебя держу, дурная твоя голова.

– Тогда отпускай!

Ноэми разжимает пальцы, и велосипед набирает скорость.

Август вихляет то в одну, то в другую сторону, но я мертвой хваткой держусь за руль. Передо мной с отчаянным писком разбегаются цыплята. Через мгновение я лечу по дороге быстрее, чем капля слюны. Прежде чем я успеваю куда-нибудь шлепнуться, например на мостовую, я зажимаю тормоз, и хитроумная машина, потряхиваясь, останавливается.

Я упираюсь ногами в землю и поворачиваюсь к Ноэми.

– Ты видела? – спрашиваю я, задыхаясь. – Я летела.

– Ты едва проехала десять ярдов. – Ноэми жестом показывает, что мне пора слезать.

– Да, Август, ты и вправду силач.

Я отвожу велосипед обратно к сараю, и теперь на него садится Ноэми. Сначала она помогает себе ступнями, потом пару раз проезжает с горы, оторвав ноги от земли, и наконец, нащупав педали, едет в сторону дома. Она прирожденная велосипедистка.

Ноэми скрывается за поворотом. Немного подождав, я решаю пойти за ней.

Свернув во внутренний двор, я замедляю шаг. Ноэми стоит перед миссис и мисс Пэйн, выставив велосипед наподобие щита. Судя по тому, как искривлены побелевшие губы Кэролайн, Август произвел глубокое впечатление.