Текст книги "Девушка, которая играла с огнем"

Объем информации на жестком диске увеличился примерно на 6,9 гигабайта со времени ее последнего захода. Большая часть прироста произошла за счет pdf-файлов и документа с названием «Кварк». Сам документ много места не занимал; намного больше были папки с картинками, хотя хранились они в сжатом виде. Вновь заняв должность ответственного редактора, Блумквист, очевидно, хранил каждый номер «Миллениума» у себя в архиве.

Лисбет выстроила содержимое жесткого диска в хронологическом порядке, начиная с самых старых файлов, и обратила внимание на то, что последние месяцы Микаэль много обращался к папке «Даг Свенссон», очевидно содержащей рукопись книги. Затем она открыла почту Микаэля и внимательно просмотрела список его корреспондентов.

Один адрес заставил ее вздрогнуть: двадцать шестого января Микаэль получил электронное письмо от треклятой Харриет Вангер. Лисбет открыла сообщение и прочла несколько коротких строк о предстоящем годовом собрании в издательстве «Миллениум». Письмо заканчивалось информацией, что Харриет зарезервировала номер в той же гостинице, что и прошлый раз.

Лисбет потребовалось несколько секунд, чтобы проверить эту информацию. Затем, пожав плечами, она скачала почту Микаэля Блумквиста и рукопись книги Дага Свенссона с рабочим названием «Пиявки» для первой редакции и «Столпы общества во главе индустрии проституции» для второй. Еще она нашла копию диссертации «Из России с любовью», автора которой звали Миа Бергман.

Отсоединив компьютер от розетки, Лисбет пошла на кухню и включила кофеварку, затем устроилась с ноутбуком на новом диване в гостиной. Из портсигара, подаренного Мимми, достала сигарету «Мальборо лайт» и весь вечер просидела, читая.

Диссертация Миа Бергман была прочитана к девяти часам. Лисбет задумчиво кусала нижнюю губу.

В половине одиннадцатого она покончила с книгой Дага Свенссона и поняла, что скоро «Миллениум» произведет фурор.

Было уже половина двенадцатого, когда Лисбет, заканчивая просматривать электронную почту Микаэля Блумквиста, вдруг встрепенулась и раскрыла глаза. Она почувствовала, как по спине побежали мурашки, когда открыла письмо Дага Свенссона Микаэлю Блумквисту.

В письме Свенссон мельком упоминал, что он размышлял об одном восточноевропейском гангстере по имени Зала, который заслуживает отдельной главы, но опасался, что у него слишком мало времени, чтобы завершить эту работу. На письмо Свенссона ответа Блумквиста не последовало.

Зала!

Лисбет сосредоточенно застыла в размышлениях, пока не погас экран.

Даг Свенссон отложил записную книжку и почесал затылок. Он сумрачно глянул на единственное слово, стоявшее вверху раскрытой страницы. В слове было четыре буквы.

Зала.

В течение трех минут он рассеянно чертил круги вокруг этих букв, пока они не образовали лабиринт. Затем встал и принес себе чашку кофе из буфетного угла. Покосившись на наручные часы, отметил, что пора бы идти домой спать, но признался себе, что ему все больше нравится засиживаться в «Миллениуме», работать допоздна, когда кругом тишина и покой. Время сдачи рукописи неумолимо приближалось. Он прекрасно владел материалом книги, но сейчас, впервые с начала всего проекта, чуть засомневался. Не погрешил ли он тем, что упустил одну важную деталь?

Зала.

До сих пор Свенссон горел нетерпением закончить рукопись и поскорее опубликовать книгу. Теперь же ему хотелось, чтобы оставалось побольше времени.

Даг снова вспомнил протокол вскрытия, который ему разрешил прочитать инспектор полиции Гульбрандсен. Тело Ирины П. нашли в канале в Сёдертелье со следами страшных побоев, увечий на лице и груди.

Причиной смерти стал перелом шейных позвонков, по крайней мере еще два повреждения оценивались как смертельно опасные. У девушки были сломаны шесть ребер и проколото левое легкое. Разрыв селезенки тоже был следствием жестоких побоев. Паталогоанатом высказал гипотезу, что использовалась деревянная дубинка, обернутая в ткань. Зачем убийце потребовалось завернуть орудие убийства в кусок материи, осталось неясно, но повреждений, характерных для обычных ударов кулаком, не обнаружили.

До сих пор убийство оставалось нераскрытым, и Гульбрандсен считал, что больших надежд на его раскрытие возлагать не приходится.

Имя Зала всплывало на поверхность из материалов, собранных Миа Бергман, четыре раза за последние годы, но всякий раз оно оказывалось на заднем плане, мелькая, словно привидение. Никто не знал, кто этот человек, да и существует ли он вообще. Некоторые девушки описывали его как какую-то неодушевленную угрозу, которая настигнет их в случае непослушания. Даг целую неделю пытался собрать сведения о Зале, выспрашивая о нем полицейских, журналистов и даже обращаясь к ряду информаторов из среды секс-мафии, с которыми ему довелось иметь дело.

Он вновь встретился с журналистом Пером-Оке Сандстрёмом, которого собирался безжалостно разоблачить в книге. К тому времени тот уже начал осознавать всю серьезность ситуации, в которой оказался. Он буквально умолял Свенссона о милосердии и даже предлагал деньги. Но Даг не имел ни малейшего желания отказаться от намерения вывести журналиста на чистую воду. Однако он использовал свою власть над Сандстрёмом, чтобы надавить и вытащить из него информацию о Зале.

Результат оказался разочаровывающим. Продажная тварь, будучи у секс-мафии на побегушках, никогда не встречался с Залой и лишь говорил с ним по телефону. Однако он знал, что Зала существует. Скорее всего, так. Нет, номера телефона у него нет. Нет, он не может сказать, кто установил с ним контакт.

Даг Свенссон почувствовал, что Пером-Оке Сандстрём испуган. Но это не был лишь страх предстоящего разоблачения. Это был страх за свою жизнь.

Почему?

Глава 10

Понедельник, 1 марта – воскресенье, 20 марта

Поездки к Хольгеру Пальмгрену в реабилитационный центр у залива Ерштавикен на общественном транспорте отнимали страшно много времени, а брать машину напрокат каждый раз тоже было канительно. Вот почему в середине марта Лисбет Саландер решила купить машину. Но сначала она занялась поиском места для парковки, что представляло собой существенно бо́льшую проблему, чем сам автомобиль.

У нее было место в гараже под домом у Мосебакке, где она жила, но ей не хотелось, чтобы по машине можно было выследить ее квартиру на Фискаргатан. Несколько лет назад она записалась в очередь на место в гараже по своему старому месту жительства на Лундагатан. Решив выяснить, какой у нее теперь номер в очереди, Лисбет позвонила и, к своей радости, узнала, что стоит первой на получение. Мало того, начиная со следующего месяца освобождается место. Везет же ей! Она позвонила Мимми и попросила немедленно подписать контракт на это место, а сама уже на следующий день занялась покупкой автомобиля.

Имея кучу денег, она могла бы купить роскошный «Роллс-Ройс» цвета мандарина или «Феррари», но привлекать к себе внимание отнюдь не было в ее интересах. Лисбет побывала в двух магазинах, торгующих автомобилями в Накке, и остановилась на четырехлетней «Хонде» винного цвета с автоматической коробкой передач. Она потребовала, чтобы продавец проверил вместе с ней каждую деталь мотора, что отняло примерно час, и довела беднягу почти до судорог. Сбив цену на несколько тысяч из принципиальных соображений, она расплатилась наличными.

Доехав на только что купленной машине до Лундагатан, Лисбет наведалась к Мимми и оставила у той запасной ключ зажигания. Она разрешила подруге пользоваться автомобилем – разумеется, заранее предупредив. Место в гараже еще не освободилось, так что до конца месяца машину припарковали на улице.

Мимми собиралась идти в кино с приятельницей, о которой Лисбет никогда раньше не слышала. Судя по яркому макияжу и вызывающей одежде, включавшей что-то напоминавшее собачий ошейник вокруг горла, Лисбет предположила, что речь идет о какой-то пассии Мимми. На вопрос, не хочет ли она присоединиться, Лисбет ответила отрицательно – у нее не было ни малейшего желания оказаться в «треугольнике» вместе с какой-нибудь длинноногой подружкой Мимми, наверняка умопомрачительно сексуальной, по сравнению с которой она чувствовала бы себя последней идиоткой. К тому же у Лисбет было дело в центре города, и они доехали вместе на метро до «Хёторва», где и расстались.

Лисбет прошла по Свеавеин до магазина «Он-офф» и успела проскользнуть в дверь за пару минут до закрытия. Она купила тонер для своего лазерного принтера и попросила вытащить покупку из картонной упаковки, чтобы поместить в рюкзачке.

Выйдя из магазина, Лисбет почувствовала жажду и голод. Дошла до Стюренланда и, не размышляя, решила зайти в кафе «Хедон», в котором раньше никогда не бывала и о котором не слышала. Едва оказавшись внутри, она увидела адвоката Нильса Бьюрмана, сидевшего вполоборота к ней. Лисбет тут же развернулась обратно. Пристроившись у окна кафе, выходящего на улицу, она вытянула шею и так могла наблюдать за адвокатом, оставаясь скрытой от него сервировочным столиком.

Никаких сильных чувств, вроде злости или страха, вид Бьюрмана у Лисбет не пробудил. Лично для нее мир стал бы намного привлекательнее без него, но он был жив, потому что она сочла, что живым он может оказаться ей полезен. Лисбет перевела взгляд на мужчину, сидящего напротив Бьюрмана, и раскрыла глаза, когда тот встал. Щелк – мысленно сделала она снимок.

Это был мужчина высокого роста, не меньше двух метров, с мощным телом, даже мощным сверх всякой меры. Лицо, оказавшееся невыразительным, завершалось коротким бобриком белобрысых волос, но в целом от него исходило впечатление мощи.

Лисбет видела, как верзила-блондин нагнулся и что-то сказал Бьюрману, на что тот кивнул. Они пожали друг другу руки, и Лисбет отметила, что опекун поспешил отдернуть свою.

«Это что еще за личность и что у него за дела с Бьюрманом?» – подумала она.

Отойдя от витрины, Лисбет сделала несколько поспешных шагов вниз по улице и остановилась у входной двери в табачный магазин. Она уставилась на выставленную в витрине газету, когда блондин вышел из кафе и, не оглядываясь, свернул налево. Он прошел сантиметрах в тридцати от ее спины. Дав ему пройти метров пятнадцать, Лисбет направилась за ним.

Дойдя до спуска в метро на улице Биргер Ярлсгатан, верзила-блондин направился прямо туда, внизу купил билет и вышел на платформу. Он сел на поезд, шедший в южном направлении, на Норсборг, что было по пути и Лисбет. Затем высадился у Шлюза и пересел на зеленую линию в сторону Фарста, но вышел на станции «Сканстуль». Затем дошел до кафе «Блумберг» на Гётгатан.

Лисбет Саландер осталась снаружи, изучая мужчину, возле которого верзила опустился на стул. Щелк – сделала она мысленно снимок. Лисбет сразу почувствовала, что тут замышляется что-то подозрительное. Незнакомец отличался избыточным весом, основательным пивным брюхом, но худощавым лицом. Портрет дополняли волосы, собранные в конский хвост, и светлые усы. Одет он был в черные джинсы и джинсовую куртку, на ногах – сапоги с высокими каблуками. На внешней стороне правой ладони виднелась татуировка, но Лисбет не могла разглядеть, что там изображено. На запястье болталась золотая цепочка, особенно заметная, когда он подносил ко рту сигарету «Лаки страйк». Остекленевший взгляд выдавал человека, часто бывавшего под кайфом. Под курткой у него Лисбет заметила жилет, и хотя он был виден лишь частично, она догадалась, что мужчина – байкер.

Верзила-блондин ничего не заказал. Он явно что-то объяснял собеседнику. Тот время от времени кивал, но сам рта не открывал. Лисбет подумала, что ей пора бы уже обзавестись кое-чем полезным вроде подслушивающего устройства.

Пять минут спустя верзила-блондин поднялся и вышел из кафе. Лисбет попятилась в сторону, но тот даже не взглянул в ее сторону. Пройдя метров сорок, он поднялся по ступеням уличной лестницы к Альхельгонагатан, где подошел к белому «Вольво» и открыл дверцу. Заведя мотор, медленно отъехал от тротуара. Лисбет едва успела запомнить номер, как машина исчезла на ближайшем перекрестке.

Лисбет повернулась и поспешила назад к кафе «Блумберг». Прошло не больше трех минут, но столик был уже пуст. Она свернула за угол и огляделась по сторонам, однако мужчины с конским хвостом не увидела. Но тут она бросила взгляд на противоположную сторону улицы и заметила, как он мелькнул в дверях «Макдоналдса».

Чтобы держать его под наблюдением, ей пришлось зайти внутрь. Байкер сидел в глубине зала в компании другого мужчины, одетого похожим образом, но на этот раз жилет красовался поверх джинсовой куртки. Лисбет прочитала слова «Свавельшё МК» и разглядела рисунок: стилизованное мотоциклетное колесо, по виду похожее на кельтский крест с топором.

Покинув «Макдоналдс», Лисбет, раздумывая, постояла на Гётгатан, а потом пошла в северном направлении. У нее появилось отчетливое ощущение, что стрелка ее внутренней сигнализации вдруг встала на самой верхней отметке опасности.

Лисбет остановилась у магазина «Севен-илевен» и закупила продуктов на неделю вперед: большую упаковку пиццы «Билли Пэн», три коробки замороженной рыбной запеканки, три пирога с ветчиной, килограмм яблок, два батона белого хлеба, полкило сыра, молоко, кофе, блок сигарет «Мальборо лайт» и вечерние газеты. Пройдя по Свартенсгатан до Мосебакке, она осмотрелась вокруг и только тогда набрала код на двери парадной на Фискаргатан.

Один пирог с беконом Лисбет поставила разогреваться в микроволновку, а тем временем попила молока прямо из упаковки. Затем, сварив кофе в кофеварке, села за компьютер и запустила программу «Асфиксия 1.3». Введя нужные данные, зашла на жесткий диск адвоката Бьюрмана и с полчаса занималась его прочесыванием.

Ничего заслуживающего внимания она не обнаружила. Похоже, Бьюрман редко пользовался электронной почтой, и она нашла лишь дюжину коротких сообщений от его знакомых и ответы им. Не было ни одного письма, которое хотя бы как-то касалось Лисбет Саландер.

Однако появилась новая папка с сюжетами жесткого порно, что свидетельствовало о его неиссякаемом интересе к садистскому непотребству с женщинами. С формальной точки зрения, это не было нарушением ее запрета на реальные сексуальные контакты.

Она раскрыла папку с документами, относящимися к его обязанностям опекуна Лисбет Саландер, и просмотрела несколько ежемесячных отчетов. Они полностью соответствовали тем копиям, которые он по ее приказу высылал на разные указанные ею электронные адреса.

Вроде все нормально…

Все, кроме одной странности. Обычно Бьюрман приступал к созданию документа в «Ворде» в первых числах месяца, в среднем затрачивая часа четыре на его редактирование, и отсылал в опекунский совет с педантичной точностью в один и тот же день – двадцатого числа каждого месяца. Сейчас была середина марта, а он еще и не начинал. В чем тут дело? Халатность? Замешкался? Занят чем-то другим? Затеял что-то каверзное? Лисбет наморщила лоб.

Она выключила компьютер, села у окна и открыла портсигар, подаренный Мимми. Закурив сигарету, уставилась во тьму. Ослабить контроль над Бьюрманом – недопустимая небрежность, ведь он скользкий, как угорь.

Лисбет овладела тревога. Сначала «чертов Калле Блумквист», потом имя Зала, теперь Чертов Старпер Нильс Бьюрман с довеском в виде объевшегося анаболиками альфа-самца, у которого имеются контакты в полукриминальном мотоклубе… В том упорядоченном мире, который Лисбет Саландер пыталась создать вокруг себя, за несколько суток возникло несколько непредвиденных осложнений.

Ночью, в половине третьего, Лисбет открыла ключом дверь на Уипландсгатан, где жил адвокат Нильс Бьюрман. Она осторожно прикрыла почтовую щель его квартиры и просунула вниз невероятно чувствительный микрофон, купленный в магазине шпионской техники в районе Мэйфэр в Лондоне. Она никогда не слышала об Эббе Карлссоне[18]18
  Книгоиздатель Эббе Карлссон оказался в центре крупного политического скандала, когда по его инициативе расследовался курдский след в убийстве Улофа Пальме.


[Закрыть], купившем прослушивающую технику в том же магазине в конце 80-х годов и успешно использовавшем ее в Швеции, благодаря чему министр юстиции был вынужден поспешно уйти в отставку. Лисбет вставила себе в ухо конец с наушником и отрегулировала громкость.

Она различила глухое урчание холодильника и отчетливое тиканье по крайней мере двух часов, из которых одни висели на стене в гостиной слева от входа. Девушка снова покрутила звук и стала слушать, затаив дыхание. Она слышала разные потрескивания и скрипы, но никаких признаков человеческой активности. Минутой позже Лисбет уловила слабый звук глубокого равномерного дыхания.

Нильс Бьюрман спал.

Вытащив из щели микрофон, Лисбет спрятала его во внутренний карман кожаной куртки. Одета она была в темные джинсы и спортивные туфли на резиновой подошве. Бесшумно вставила ключ в замок и чуть приоткрыла дверь. Прежде чем открыть ее как следует, достала электрошокер из наружного кармана куртки. «Другого оружия не стоило брать, я и так справлюсь с Бьюрманом», – решила она заранее.

Зайдя в прихожую, Лисбет закрыла за собой входную дверь и, бесшумно ступая, направилась в спальню. Увидев свет зажженной лампы, замерла, но тут же услышала храп. Тогда она прошла дальше, в глубину спальни. Зажженная лампа стояла на подоконнике. «Уж не страх ли темноты у Бьюрмана?» – подумала Лисбет.

У кровати она остановилась и, приглядевшись, отметила, что он состарился и как-то опустился. Судя по запаху в комнате, опекун не следил за своей гигиеной.

Никакого сочувствия к нему Лисбет не испытывала, на секунду в ее глазах даже промелькнула искра ненависти. Заметив стакан на прикроватной тумбочке, она нагнулась и понюхала. Пахло алкоголем.

Выйдя из спальни, Лисбет сначала зашла на кухню, но не заметила там ничего примечательного. Потом, пройдя гостиную насквозь, остановилась в дверях кабинета. В кармане куртки у нее были припасены кусочки хрустящего хлебца. Она осторожно раскрошила их на паркете, не зажигая света. Если он крадучись пересечет гостиную, она услышит хруст крошек.

Лисбет уселась за письменный стол адвоката Бьюрмана, положив на его поверхность электрошокер в пределах досягаемости, и приступила к методичному обследованию ящиков. Она ознакомилась с динамикой его личного банковского счета и финансовой документацией. Вскоре девушка пришла к выводу, что он стал неряшливее и утратил четкую регулярность в ведении дел, но ничего интересного для себя не нашла.

Нижний ящик стола оказался закрыт на ключ. Лисбет нахмурилась: во время ее прошлого визита год назад все ящики были открыты. Рассеянно уставившись в темноту, она попыталась мысленно восстановить картину содержимого. Тогда там лежали фотоаппарат, телеобъектив, маленький кассетный плеер «Олимп», альбом фотографий в кожаном переплете, коробочка с ожерельем, драгоценностями и золотым кольцом, на внутренней поверхности которого было выгравировано: «Тильда и Якоб Бьюрман. 23 апреля 1951 г.». Лисбет знала, что это имена его родителей, уже покойных. Она поняла, что это их обручальное кольцо, хранившееся на память.

Так, значит, он запирает вещи, которые считает ценным.

Теперь Лисбет перешла к разбору содержимого шкафчика позади письменного стола. Она извлекла оттуда две папки с документами, относящимися к опекунству над ней, и минут пятнадцать она перебирала страницу за страницей. Отчеты были безукоризненными и свидетельствовали о том, что Лисбет Саландер хорошая, старательная девушка. Четыре месяца назад он выказал мнение, что она стала вполне разумным и положительным членом общества, что создает предпосылки к обсуждению, необходимо ли ей попечительство. Такое обсуждение можно было бы провести в следующем году. Заключение адвоката было сформулировано не без элегантности и служило первым шагом на пути отмены ее недееспособности.

В папке также были написанные от руки заметки Бьюрмана в связи с беседой с некой Ульрикой фон Либенсталь из управления по опеке, наводившей справки об общем состоянии Лисбет. Слова «необходимо заключение психиатра» были подчеркнуты.

Лисбет сжала губы, поставила папки на место и огляделась.

Прицепиться было вроде не к чему. Казалось, Бьюрман держался в рамках ее инструкций. Она закусила нижнюю губу. Все же ее не покидало чувство надвигавшейся опасности.

Уже встав из-за стола и собираясь погасить настольную лампу, Лисбет передумала, опять достала папки и начала перелистывать их по новой. Что-то ее тревожило.

В папках чего-то недоставало. В прошлый раз, год назад, она видела резюме ее формирования с детских лет и до начала опеки. Теперь этой бумаги не было. Зачем понадобилось Бьюрману вынимать это резюме из текущей документации? Лисбет хмурила брови, не представляя себе причины. Может быть, он собрал еще какие-то документы и положил их в другое место? Она снова оглядела шкафчик и нижний ящик письменного стола.

Отмычек у нее с собой не было, поэтому она на цыпочках вернулась в спальню Бьюрмана и извлекла связку ключей из пиджака на деревянной вешалке. В нижнем ящике лежали те же вещи, что и год назад. Но к ним добавилась плоская коробка с изображенным на ее крышке револьвером «Кольт .45 магнум»[19]19
  В действительности такого оружия не существует. Автор, скорее всего, имеет в виду револьвер Colt Anaconda – либо калибра .44 (под патрон .44 Magnum), либо калибра .45 (под патрон .45 Colt).


[Закрыть].

Она припомнила данные, собранные ею о Бьюрмане два года назад. Он упражнялся в стрельбе и был членом стрелкового клуба. Согласно официальному реестру, у него была лицензия на право владения «Кольтом .45 магнум».

Ей пришлось неохотно признать, что ничего неестественного в запертом ящике нет.

Находка не слишком понравилась Лисбет, но у нее не находилось причины будить Бьюрмана и ставить его к стенке.

Миа Бергман проснулась в половине седьмого. До нее доносилась негромкая болтовня утренней передачи по телевизору из гостиной, и она ощущала запах свежесваренного кофе. Еще до нее доносилось постукивание клавиш на клавиатуре компьютера Дага. Она улыбнулась.

Никогда раньше он не работал так много над текстом. «Миллениум» дал ему мощный импульс. Раньше Даг проявлял страшное упрямство, но, видно, общение с Блумквистом и Бергер оказало на него благотворное влияние. Он часто приходил домой расстроенный после того, как Блумквист указывал ему на слабые места или разносил в пух и прах какое-нибудь его рассуждение. Зато потом работал с особым упорством.

«Подходящий ли сейчас момент, чтобы отвлекать его?» – подумала Миа. Ее месячные задержались на три недели. Полной уверенности у нее не было, и тест на беременность она еще не делала.

Миа задумалась, не пора ли уже.

Ей скоро тридцать, и меньше чем через месяц у нее защита. Доктор Бергман. Она улыбнулась и решила ничего не говорить Дагу, пока сама не будет знать точно, а возможно, подождет, пока он не закончит книгу, а она не отпразднует защиту.

Миа повалялась еще минут десять, потом встала и вышла в гостиную, завернувшись в простыню. Даг поднял взгляд.

– Еще семи нет, – заметила она.

– Блумквист опять цеплялся, – сказал он.

– Ругался? Так тебе и надо. Тебе ведь он нравится?

Даг откинулся на спинку дивана и, встретив ее взгляд, кивнул.

– «Миллениум» – отличное место для работы. Вчера вечером я говорил с Микаэлем, когда мы сидели в «Мельнице», прежде чем ты меня забрала. Он спросил, что я думаю делать дальше, когда закончу книгу.

– Ну, и что ты сказал?

– Что я не знаю. Я уже столько лет валандаюсь внештатным журналистом… Хотел бы найти что-то стабильное.

– «Миллениум».

Даг снова кивнул.

– Микке уже зондировал почву в редакции и спросил меня, заинтересован ли я в работе на полставки, на тех же условиях, что имеют сейчас Хенри Кортес и Лотта Карим. Тогда я получил бы письменный стол и твердую зарплату в «Миллениуме», а подрабатывать мог бы как раньше.

– А ты согласился?

– Если они обратятся ко мне с конкретным предложением, я отвечу «да».

– Ладно. Но ведь на часах еще нет семи, и сегодня суббота.

– Эх, я думал немного заняться текстом…

– А я думаю, тебе надо вернуться в постель и заняться чем-то другим.

Миа улыбнулась ему и приоткрыла край простыни. Даг перевел компьютер в режим ожидания.

Бо́льшую часть следующих суток Лисбет Саландер просидела у компьютера в поисках материала. Изыскания проводились в разных направлениях, и подчас она сама не знала, что ищет.

Частично просмотр не представлял проблем. Из архива средств массовой информации она извлекла сведения об истории мотоклуба «Свавельшё МК». Впервые этот клуб, называвшийся раньше «Тэлье Хог Райдерс», упоминался в газетах в 1991 году в связи с полицейским рейдом. В то время она занимали заброшенное здание школы в окрестностях Сёдертелье, и рейд был вызван жалобой встревоженных соседей, услышавших звуки выстрелов около старой школы. Полиция мобилизовала большие силы и положила конец пивной пирушке, перешедшей в соревнование по стрельбе из автомата «АК-4»[20]20
  Шведская автоматическая винтовка «AK-4», производящаяся на основе немецкой винтовки «HK G3»; не ассоциировать с автоматом Калашникова.


[Закрыть], похищенного, как выяснилось позже, в начале 80-х годов, из расформированного стрелкового полка 420 в Вестерботтене.

Из сообщений одной вечерней газеты следовало, что «Свавельшё МК» насчитывал шесть или семь членов и с дюжину «шестерок». Все постоянные члены привлекались к судебной ответственности, в основном за весьма заурядные преступления, но иногда и в связи с грубым насилием. Особое место в коллективе занимали два человека. Клуб «Свавельшё МК» возглавлял Карл-Магнус, или «Магге», Лундин, чья фотография публиковалась газетой «Афтонбладет» в Сети в связи с проверкой полицией помещения клуба в 2001 году. За период с конца 80-х до начала 90-х годов Лундин был осужден пять раз. Три судимости он отбывал за кражи, укрывательство краденого и торговлю наркотиками. Одна, связанная с серьезными преступлениями, включая тяжкие телесные повреждения, повлекла восемнадцать месяцев тюремного заключения. Выйдя на свободу в 1995 году, он вскоре стал председателем клуба «Тэлье Хог Райдерс», позже переименованного в «Свавельшё МК».

По данным полиции, вторым по важности в клубе был некий Сонни Ниеминен, тридцати семи лет, фигурировавший в реестре уголовных наказаний двадцать три раза. Его карьера уголовника началась уже в шестнадцать лет, когда он был осужден за нанесение тяжких телесных повреждений и кражу и приговорен к постоянному полицейскому надзору. На протяжении последующих десяти лет Сонни пять раз был судим за воровство, один раз – за воровство в особо крупных размерах; дважды – за незаконные угрозы, дважды – за преступления, связанные с торговлей наркотиками; за вымогательство, за насилие в отношении полицейских; дважды – за незаконное владение оружием, один раз – за незаконное владение оружием, сопровождавшееся отягчающими обстоятельствами, один раз – за вождение в нетрезвом виде и шесть раз – за причинение телесных повреждений. По совершенно не понятным для Лисбет судебным соображениям, его осуждали к постоянному полицейскому наблюдению, штрафам, одному-двум месяцам тюрьмы до тех пор, пока в 1989 году не упекли в тюрьму на десять месяцев за причинение тяжких телесных повреждений и ограбление. Уже через несколько месяцев он был на свободе, но выдержал лишь до октября 1990 года, когда ввязался в драку в пивной в Сёдертелье. Драка закончилась убийством, а Сонни угодил в тюрьму на шесть лет. Оказавшись на свободе в 1995 году, он вскоре стал лучшим другом Магге Лундина.

В 1996 году его арестовали за участие в вооруженном ограблении инкассаторской машины. Непосредственно в ограблении он не был задействован, но снабдил трех молодых людей оружием, необходимым для этой цели. Это стало его вторым большим сроком. Сонни дали четыре года тюрьмы, и он вышел в 1999 году. Как ни удивительно, с тех пор Ниеминена ни разу не арестовали. Согласно газетной публикации 2001 года, где имя Сонни не было названо, но детали его жизни давались столь полно, что можно было легко догадаться, о ком идет речь, он подозревался в соучастии убийства одного из членов конкурирующего клуба.

Лисбет отыскала фотографии Ниеминена и Лундина паспортного формата. Ниеминен был красавец хоть куда, с темными кудрями и суровым взглядом, в то время как Магге Лундин выглядел как законченный дурак. В Лундине она опознала человека, с которым встречался верзила в кафе «Блумберг», а Ниеминен сидел и ждал в «Макдоналдсе».

С помощью базы данных зарегистрированных автомобилей Лисбет установила владельца белого «Вольво», на котором уехал верзила-блондин. Оказалось, что машина числится за фирмой «Автоэкспорт» в Эскильстуне. Набрав номер телефона фирмы, она попала на некоего Рефика Альбу.

– Меня зовут Гунилла Ханссон. Вчера мою собаку задавила машина, скрывшаяся с места преступления. Номер машины, за рулем которой был тот мерзавец, свидетельствует о том, что машина взята напрокат у вас. Это был белый «Вольво». – И она продиктовала регистрационный номер.

– Я вам сочувствую.

– Этого недостаточно. Я хочу знать имя того негодяя, чтобы потребовать возмещение.

– А вы заявили в полицию?

– Нет, я хочу договориться по-хорошему.

– Сожалею, но мы не сообщаем имен наших клиентов, если не было заявлено в полицию.

Голос Лисбет Саландер приобрел суровые нотки. Она спросила, в интересах ли фирмы, если на их клиента поступит заявление в полицию, и не лучше ли для их репутации уладить дело бесконфликтно. Рефик Альба снова выразил сожаление и сказал, что ничем не может помочь. Еще пара минут уговоров оказались безуспешными – имени верзилы-блондина Лисбет так и не узнала.

Имя Зала тоже завело в тупик. Лисбет провела у компьютера сутки с двумя перерывами на поглощение пиццы «Вилли Пэн». Ее единственной компанией оставалась полуторалитровая бутылка кока-колы. Она обнаружила несколько сотен людей по имени Зала начиная с итальянского спортсмена элитной категории и кончая аргентинским композитором, но не нашла того, кого искала.

Лисбет попробовала фамилию Залаченко, но никто подходящий не попался.

Разочарованная девушка доплелась до кровати в спальной и проспала двенадцать часов подряд. Когда она проснулась, на часах было одиннадцать утра. Включив кофеварку, Лисбет открыла воду в джакузи и добавила туда пену. Кофе и бутерброды стали ее завтраком в ванной. Вот если бы Мимми оказалась рядом… Но ведь она еще не раскрыла ей, где живет.

К двенадцати Лисбет вылезла из ванны, вытерлась полотенцем и надела банный халат. Затем снова включила компьютер.

Имена Дага Свенссона и Миа Бергман сообщили ей намного больше сведений. С помощью «Гугла» она быстро смогла подытожить, чем они занимались последние годы. Лисбет скачала несколько статей Дага и не нашла его фотографии. Ничего удивительного, что это именно он сидел в компании Микаэля Блумквиста в «Мельнице» несколько дней назад. У имени появилось лицо и наоборот.

Еще она нашла несколько текстов, написанных Миа Бергман или посвященных ей. Несколько лет назад внимание средств массовой информации было привлечено ее исследованиям о неравном обращении с женщинами и мужчинами в судейских инстанциях. Это привело к появлению нескольких передовиц и резких высказываний женских организаций. Миа Бергман тоже публиковалась на эту тему. Все это Лисбет Саландер внимательно прочитала. Одни феминистки считали заключения Бергман важными, другие критиковали за «распространение буржуазных иллюзий». В чем они состояли, эти «буржуазные иллюзии», было невозможно понять.