Текст книги "Жить, используя семь навыков. Истории мужества и вдохновения"

В этой истории обратите внимание, как отец искренне сопереживает своей дочери, и, не оказывая на нее нажима, не заставляя чувствовать себя виноватой, пытается понять ее нежелание общаться.

Около года назад меня стал беспокоить характер общения с моей дочерью Нелл.

Она приходила из школы домой, я спрашивал: «Как дела?», она отвечала: «Отлично». И все. От нее невозможно было услышать больше, чем одно-два слова. Отсутствие общения стало привычным. Казалось, задавая ей вопросы, когда она приходила домой, я только нагнетал напряжение.

Помню, как где-то читал, что один из способов наладить отношения с тем, кто не хочет общаться, – нарушить устоявшийся порядок. Поэтому однажды, когда Нелл пришла домой, я спросил у нее, как она поживает. И когда она дала мне свой стандартный односложный ответ и направилась в свою комнату, я спросил: «Ты не хочешь со мной разговаривать?»

Она мгновенно остановилась, странно посмотрела на меня, сказала «Нет», – и ушла в свою комнату. И все, но я знал, что затронул ее чувства.

На следующий день я повторил ту же процедуру. На этот раз, когда я высказал предположение, что она не хочет со мной разговаривать, она ответила: «Не сейчас, папа».

Так продолжалось несколько дней, пока постепенно Нелл сама не начала говорить со мной больше. Однажды я сидел за кухонным столом, глубоко погрузившись в свои мысли, а она мыла посуду. Я был спокоен и не разговаривал с ней, хотя она и находилась всего в нескольких метрах от меня, и возможно, ее беспокоило, что я не задаю ей вопросов, как обычно. Неожиданно она стала рассказывать, как провела день, и вернула меня к действительности. Я был поражен, что неожиданно она стала делиться со мной. Это было так прекрасно, что на глазах у меня появились слезы.

Иногда мне кажется, что молчание – лучший способ наладить общение с подростком.

Что произойдет, если, придя в лес поохотиться, вы начнете палить в воздух? Такой же эффект оказывают и наши вопросы. Иногда мы задаем слишком личные вопросы или вопросы, которые вызывают у тех, к кому обращены, чувство, что их контролируют. Поэтому нередко люди предпочитают просто ничего не обсуждать. Так что разумнее, придя в лес, вести себя тихо; тогда появятся звери. Или представьте, что вы на побережье. Если вы будете ходить взад-вперед, вы не увидите песчаных крабов, но стоит посидеть какое-то время тихо, и вскоре они появятся и тут и там.

Подростки хотят говорить с вами, действительно хотят. Они стремятся раскрыться, но им нужно чувствовать себя в безопасности. Они хотят общаться на свой лад и тогда, когда удобно им. Родители просто должны проявить терпение и предоставить им такую возможность: быть рядом, быть доступными, открытыми к диалогу и спокойными. У нас два уха и один рот, и пользоваться нужно всеми этими органами. И, что интересно, – уши всегда открыты, а вот рот можно закрыть.

На опыте общения со своими собственными детьми-подростками я убедился, что достаточно просто присутствовать, ничего особенного не делая, просто быть внимательным, и через несколько минут они начинают раскрываться. Молчание – это поистине золото.

Читая эту историю, обратите внимание, насколько более выигрышно фокусироваться на усилиях и отношениях, чем на ожиданиях и результатах.

Я квотербек в юношеской футбольной команде нашего колледжа. На прошлой неделе мы провели отличную игру. Я сделал бросок примерно на 500 ярдов, выполнил четыре-пять тачдаунов, и наша газета уже возвестила о появлении нового выдающегося квотербека.

На следующей неделе мы должны были играть с одной из сильнейших команд в стране. Их ведущий полузащитник весом в 130 кг имел репутацию машины для поражения квотербеков.

Ту важную игру мы играли на своем поле. Конечно, перед своими болельщиками мне хотелось выступить хорошо. А мой отец специально прилетел из другого города, чтобы посмотреть, как я играю. Я не думал, что он это сделает, но он появился на стадионе за секунду до свистка, возвестившего о начале матча.

Это была худшая игра в моей жизни. Громадный полузащитник соперника не давал мне вздохнуть. Он проводил больше времени у наших ворот, чем я сам. Я столько раз ударялся головой о землю, что местами был вырван дерн. Могу поспорить, что после розыгрыша мяча я не оставался на ногах и трех секунд. Как назло у меня сорвался один тачдаун, хотя мне и удалось сделать впечатляющее количество перехватов. Мы проиграли с разницей в 30 очков.

Во время игры я, видимо, имел жалкий вид. После матча я был в смятении. Никто со мной не хотел говорить. Знаете, как бывает после плохой игры? В раздевалке все тебя избегают. Поэтому я принял душ и оделся в тишине. Когда я вышел из раздевалки, меня ждал отец. Он крепко обнял меня, посмотрел прямо в глаза и сказал: «Это лучшая твоя игра, из тех, что я видел. Дело не выигрыше или количестве тачдаунов. Никогда я не видел тебя таким несгибаемым, как сегодня. Ты падал, но снова вставал. Никогда я не был так горд за тебя». И он правда так думал.

Я был счастлив. Счастлив, потому что отец гордился мной и потому что его слова подтвердили мои собственные чувства. В глубине души, несмотря на удары и шок, во время игры я думал: «Я держусь. Я опять встаю. Я круто играю сегодня». Отец был единственным, кто разглядел это. И то, что он сказал, совершенно поменяло мою точку зрения на ту ужасную игру. Это была минута, которую я никогда не забуду, и это событие укрепило нашу связь с отцом.

Когда вы вслух говорите то, что другой человек чувствует в глубине души, вы психологически подкрепляете его ощущение. Молодой человек чувствовал, что проявил упорство и стойкость, хотя результат игры был ужасный. Когда отец подкрепил ощущения сына, подросток почувствовал, что его поняли и оценили (навык 5: сначала стремитесь понять, потом – быть понятыми). Отца не интересовали социальные ожидания, для него были важны отношения и ценность самих усилий.

У меня была сходная история, когда моему сыну Шону исполнилось 22. Он был квотербеком в первой половине очень важной игры между университетскими командами, сделал все возможное, но это не помогло и во второй половине встречи его заменили. Утром в этот день я подарил ему тарелку с гравировкой, поскольку предчувствовал, что нечто подобное может произойти. Он сказал, что это один из самых замечательных подарков в его жизни. Это была цитата, передающая дух олимпийских игр: «Проси не победы, а мужества, и если ты выстоишь, ты добьешься почета, более того, ты прославишь всех нас».

Эта история показывает, что нужно слушать сердцем, а не только умом и ушами. Сердце можно назвать третьим ухом.

Моя младшая дочь Эми недавно начала заниматься гольфом. У нее оказался природный талант, она делала успехи и вскоре попала в сборную команду школы, хотя и была новичком с опытом игры всего в полтора года.

Однажды днем она позвонила мне на работу в отчаянии. Задыхаясь, она описывала ситуацию, которая была для нее вопросом жизни и смерти. «Мам, я только что обнаружила, что должна играть завтра на турнире в туфлях с мягкими шипами. С мягкими. А у меня – только с жесткими. Мне не разрешат играть с жесткими шипами. Мам, что мне делать?» – кричала она.

Я уже собралась было надеть костюм и плащ супермена и лететь ей на помощь. С другой стороны, я не могла понять, почему она так расстроена. Поэтому я сказала неуверенно: «Солнышко, ты же знаешь, что у нас тобой одинаковый размер, а у меня две пары туфель с мягкими шипами. Ты можешь просто надеть мои».

«Нет, мама, это не годится. Так не пойдет. Я не могу играть в твоих туфлях».

Что-то в ее голосе меня насторожило. Я поняла, что дело здесь не только в обуви. Я пыталась решить проблему, еще не понимая, в чем она заключалась. Поэтому я вернулась назад и попробовала еще раз. «Дорогая, похоже, ты не на шутку взволнована».

Неожиданно она расплакалась. «Мама, это мой первый в жизни турнир на 18 лунках. Я так боюсь!» Ну вот, теперь причина ее звонка стала ясна. Туфли для нее были предлогом, чтобы поговорить со мной. К счастью, вместо попытки решить ее псевдопроблему я смогла остановиться и выслушать. Я дала Эми возможность поделиться со мной своей тревогой. Врезультате она надела мои туфли, отлично выступила на турнире и до сих пор, три года спустя, занимается гольфом.

Обычная ситуация. Так часто в душе человека происходит что-то гораздо более важное, чем то, о чем он говорит. Обычно в таких ситуациях люди задают вопросы. Слушая сердцем, вы сможете расслышать, что на самом деле скрывается за таким вопросом (навык 5: сначала стремитесь понять, потом – быть понятым). Если вы попытаетесь понять, что чувствует и в чем нуждается человек, он ощутит ваше понимание, увидит, что вы разделяете его чувства, и, скорее всего, откроется вам. Это будет для него как глоток свежего воздуха.

Эта замечательная история показывает действенность личного общения всех членов семьи, когда один из них встает на путь саморазрушения. Благодаря принципам эмпатии, любви, понимания и уважения, родители создали эмоциональный банковский счет для каждого из детей и смогли справиться с деструктивным поведением подростка. Обратите также внимание на огромную силу примера.

У нас с мужем несколько детей. Один из моих сыновей в подростковом возрасте совершенно отбился от рук, а в это время у нас дома было еще двое младших детей. Из красивого, аккуратно подстриженного мальчика, он превратился в нечистоплотного юношу с длинными нечесаными волосами, которые не мыл неделями. Он проколол уши, сделал пирсинг и татуировки в нескольких местах, почти ничего не ел (вероятно потому, что сидел на наркотиках), глаза его были воспалены, а одежда насквозь пропахла сигаретным дымом. И дело было не только в его жутком виде, стиль жизни полностью изменил его личность. Он стал недоброжелательным, необщительным, никогда не смотрел нам в глаза. Он избегал любых семейных обязанностей и отвечал на наши вопросы только по крайней необходимости. Его младшие брат и сестра были так расстроены его поведением, что часто требовали: «Пусть убирается, мы не хотим, чтобы он здесь жил. От него одни неприятности». Его новые друзья были такими же, как он, а некоторые просто казались бандитами.

Поначалу мы были просто в шоке из-за того, что неожиданно у нас в доме оказался такой подросток. Мы анализировали свое поведение в качестве родителей, искали собственные ошибки, обращались к профессионалам, разговаривали с другими родителями в надежде найти сочувствие или совет, пытались говорить с ним и взывать к нему, пугали, чтобы заставить его измениться. Ничто не помогало.

Кроме того, у нас наметилась еще одна большая проблема: двое младших детей, которые ежедневно становились свидетелями наших конфликтов, конечно, не остались в стороне. Было очевидно, что им больно видеть происходящее. Наше непоследовательное поведение в отношении их брата (иногда мы заискивали перед ним, хотя он этого не заслуживал) сбивало их с толку. Они стали говорить: «Хорошо, если Даррен может делать то-то и то-то, и вы не сердитесь, то и мы будем…» Я помню, мы даже обсуждали возможность отправить Даррена куда-нибудь, поскольку я не могла спокойно смотреть, как он портит двух невинных детей.

Из-за одного мальчишки разрушалась наша семья. Вся наша энергия уходила на него, все наши разговоры и действия вертелись вокруг него. Мы не могли даже просто пойти куда-нибудь пообедать и не говорить о нем. А ведь у нас было еще двое детей, и они отчаянно нуждались в здоровых и счастливых отце и матери. Мы понимали, что должны что-то изменить.

Мы решили поговорить с братом и сестрой Даррена и рассказать им, как любим всех наших детей, включая Даррена. Мы вспоминали, каким он был хорошим ребенком, объясняли, какой сложный период жизни он переживает сейчас, и что наверняка сам будет потом стыдиться этого. Мы даже достали фотографии, чтобы видеть, каким раньше был Даррен.

Мы попросили их помочь и относиться к Даррену с сочувствием. Мы сказали, что многое может показаться им несправедливым, но нам всем нужно проявить терпение, умение прощать и веру в Даррена, чтобы он смог преодолеть свои проблемы. Мы объяснили им, как наркотики меняют поведение человека, что сейчас они видят только ту часть Даррена, которая стремится к саморазрушению. Мы говорили обо всем хорошем, чего лишил себя Даррен в школе и в обществе, и какой это ужасный позор. Впервые они стали ему немного сочувствовать, а не только сердиться и бояться его.

Весь следующий год мы повторяли такие беседы с двумя младшими детьми, как только в этом возникала необходимость. Это было нелегко для них, но теперь они научились сдерживать свои эмоции, когда Даррен находился в комнате, и проявляли явное понимание ситуации. Даже если мы чересчур старательно пытались понять, простить Даррена, не осуждать его, специально делали для него что-то хорошее (пусть он этого и не заслуживал), младшие дети следовали нашему примеру и делали то же самое.

Это совершенно сбивало Даррена с толку! С чего это мы так добры к нему, вопреки его испорченности? В течение следующего года он исправился. Самостоятельно. Мы до сих пор с ужасом вспоминаем те годы. Младшие дети пользуются этим и припоминают нам Даррена и его плохое поведение, когда хотят добиться чего-нибудь: «Мы действительно заслужили разрешение сделать то-то и то-то, ведь мы никогда не доставляли вам столько проблем, сколько Даррен», – но в целом они выдержали это тяжелое испытание длиной в три года и поклялись никогда не подвергать нас подобным испытаниям. Они действительно стали более милосердными и лучше понимают людей и их проблемы. Я думаю, что это был самый трудный период в жизни нашей семьи, и в то же время это позволило нам духовно вырасти.

Под конец добавлю, что Даррен влюбился в девушку, у которой тоже серьезные проблемы. Она злоупотребляет таблетками, а то и похуже. Но Даррен смотрит вглубь и все равно ее любит. А самое утешительное, что он относится к ней точно так же, как мы относились к нему: просто любит и терпит. Он знает, что внутри есть сердцевина, и она хорошая, и он полон решимости добраться до нее.

Один ключ открыл сразу несколько дверей. Предложив Даррену не знающую преград любовь, сочувствие и собственный хороший пример, родители перевоспитали подростка. Занимаясь этим, они сблизились и с другими своими детьми. Они рассматривали проблему в перспективе и реагировали адекватно: не позволяя себе недооценивать или переоценивать ситуацию. Их сила заключалась в постоянной попытке общения, в стремлении понять и быть понятыми (навык 5: сначала стремитесь понять, потом – быть понятыми). Это действовало как смазка, облегчающая взаимодействие всех членов семьи. Главным было не сдаваться и не отступать.

Альберта Швейцера однажды спросили, как следует воспитывать детей. Он сказал, что есть три принципа. Первый – пример, второй – пример, и третий – пример. То, что мы собой представляем, гораздо более красноречиво, чем то, что говорим и даже делаем. Наша внутренняя сущность и личность говорят без слов. А дети невероятно чувствительны и восприимчивы. Пока они маленькие, и находятся под влиянием родителей и других авторитетов, они впитывают в себя все, несмотря на наши попытки скрыть, замаскировать, спрятать, притвориться или представить то, чего нет на самом деле.

В этой истории обратите внимание, как человеку хватило мужества правильно расставить приоритеты (навык 3: сначала делайте то, что необходимо делать сначала), и благодаря этому пережить незабываемые впечатления, пополнившие коллекцию семейных преданий.

Мы с женой и детьми жили на ранчо. Поэтому я и сын Коди большую часть времени проводили, работая вместе. Мы ездили на лошадях, косили сено, разводили коров, пасли их и кормили. За время совместной работы у нас сложились хорошие отношения. Мы вместе находились на природе, вместе работали, путешествовали по окрестностям, и все это формировало наши отношения.

Потом мы переехали в город, где я получил работу в крупной компании. Сын тяжело переживал переезд. Раньше до ближайшего соседа было шесть миль, а до маленькой сельской школы 45, теперь же куда ни посмотри – везде были люди. Я знал, что выдернул своего сына из среды, которую он любил, но гордился, глядя, как он старается приспособиться к новой обстановке.

Летом перед отъездом сына на учебу в колледж мы решили пойти вдвоем в пеший поход. Мы собрались отправиться в горы Уинд-Ривер, в штате Вайоминг. Лет тридцать назад в этих местах мы путешествовали с моим отцом, тогда мне было лет девятнадцать-двадцать. Было бы здорово вернуться с сыном в эти места, прежде чем он покинет отчий дом. Мы рассчитали, что поход займет около пяти дней: один день дорога туда, три дня в лагере, и еще один – возвращение домой. Мы выбрали несколько уик-эндов, которые можно было растянуть до пяти дней.

Поскольку моя работа связана с обучением педагогов, летом я занят больше всего. Мы предпочитаем учить преподавателей тогда, когда они сами не учат. Так как мне платят только за проведение занятий, я стараюсь запланировать на лето как можно больше семинаров. В результате, если мне предлагали провести семинар, я не отказывался, и поход откладывался.

Неожиданно, к своему ужасу я понял, что для моего похода с сыном не осталось ни одного уик-энда. До конца лета было четыре недели, и все они оказались заняты. Мне нужно было выбрать одно из двух: либо совершенно разочаровать своего сына, либо отменить большое количество семинаров, попросив коллег поработать за меня, что наносило удар по моему банковскому счету.

В самый разгар моих переживаний из-за неизбежного крушения планов на лето и попыток разобраться с расписанием я на минутку остановился. Тут я мысленно услышал собственный голос: «Это то, чему я учу. Почему же я сам не живу так?» Короче, я отменил множество семинаров, перепланировал несколько учебных программ, и упаковал рюкзак, чтобы отправиться в поход [навык 3: сначала делайте то, что необходимо делать сначала].

Мы пришли на место и разбили лагерь именно на том месте, где 30 лет назад стояли лагерем с моим отцом. На следующее утро после весьма утомительного перехода мой сын обратился к своему далеко не молодому отцу: «Ну, что пойдем на вершину?» И мы взобрались на эту гору, возвышавшуюся на 3500 м над линией деревьев. На вершине мы оказались на плато размером с три футбольных поля. Когда мы остановились пообедать, вокруг нас собралось стадо, в котором было около сотни горных коз. Думаю, раньше они никогда не видели людей, потому что совершенно не боялись нас. Не было в моей жизни ничего более удивительного, чем сидеть на вершине горного плато в Вайоминге с моим 19-летним сыном и есть бутерброды с ореховым маслом в окружении пасущихся косматых горных коз. Никогда не забуду эту минуту: синее небо до самого горизонта, вершины гор, тянущиеся слева и справа, мой сын и эти козы.

На следующий день после завтрака Коди захотел покорить еще одну вершину. Но поскольку я был измучен, и накануне ему даже приходилось помогать мне при спуске с первой вершины, я сказал, что хочу в этот день отдохнуть. Я предложил пойти порыбачить в горном озере недалеко от нашего лагеря.

То, что было потом, стало самой замечательной частью похода, своего рода горькой радостью для меня. Не знаю, улыбаться или плакать, когда я думаю об этом. На самом деле, я делаю и то и другое. Мы провели целый день, просто рыбача. В какой-то момент Коди начал расспрашивать меня о прошлом. Его действительно это интересовало. Этот интерес глубоко тронул меня. Я начал говорить о вещах, о которых раньше никогда не говорил с ним: о своем детстве, о духовных исканиях и поражениях, о страхе перед будущим, о надеждах, которые возлагал на своих детей, и мечтах о будущей жизни. Это было радостно. Горечь же была связана с тем, что я чуть не упустил эту возможность. Чуть не позволил работе поглотить меня без остатка. Горько еще и потому, что заговорил об этом так поздно. Мое время с Коди подходило к концу. Почему я раньше не говорил с ним об этом? Невозможно за четыре часа высказать все невысказанное за 17 лет. Но лучше поздно, чем никогда.

Коди уехал в колледж. Через два дня после того, как мы вернулись из похода.

Для того чтобы подобные незабываемые моменты происходили, необходимо заранее их планировать и непременно выполнять намеченное. Второе условие: допускать к разработке этих планов других людей и даже отводить им главную роль, поскольку то, что важно для этих людей, должно быть важно и для вас. И чем дороже вам эти люди, тем важнее. Еще одно условие: оставлять достаточно времени для незапланированных, спонтанных проявлений и действий. Возможно, самое важное в воспитании ваших сына или дочери – это то время, которое вы проводите с ними один на один. Нельзя говорить, что у вас нет времени. Нужно планировать и твердо следовать плану. Средний отец проводит с ребенком пять минут в день и два часа перед телевизором. Это не вопрос времени, а вопрос приоритетов и ответственности. Но и расстановка приоритетов и ответственность основываются на исходном решении – решении о том, что для вас самое главное. Помните, что легко сказать «нет» тому, что для вас неважно, когда есть нечто важное, чему вы хотите сказать «да». Главное, чтобы главные вещи всегда оставались главными.