Текст книги "Просвещение продолжается. В защиту разума, науки, гуманизма и прогресса"

Следующей стадией исторического процесса совершенствования социального обеспечения может стать введение безусловного базового дохода (или его близкого аналога – отрицательного подоходного налога). Эта идея витает в воздухе уже многие годы, и, возможно, ее время вот-вот настанет[342]342
  Безусловный базовый доход: Bregman 2016; S. Hammond, “When the Welfare State Met the Flat Tax,” Foreign Policy, June 16, 2016; R. Skidelsky, “Basic Income Revisited,” Project Syndicate, June 23, 2016; C. Murray, “A Guaranteed Income for Every American,” Wall Street Journal, June 3, 2016.


[Закрыть]. Несмотря на некий социалистический оттенок, ее часто отстаивали экономисты (например, Милтон Фридман), политики (например, Ричард Никсон) и даже штаты (например, Аляска), близкие к правому крылу. В наше время с этой идеей заигрывают эксперты любых политических убеждений. И хотя введение безусловного базового дохода отнюдь не простая задача (затраты и выгоды должны быть сбалансированы, а стимулы для образования, труда и риска – сохранены), его потенциальное значение невозможно отрицать. Он мог бы рационализировать запутанную систему скрытого государства всеобщего благосостояния и превратить медленно разворачивающуюся трагедию замены людей на роботов в залог будущего изобилия. Те обязанности, которые могут взять на себя роботы, как правило, не приносят людям большой радости, а выгоды в производительности, безопасности и количестве свободного времени могут стать настоящим благословением для человечества, если доступ к ним будет иметь достаточно широкий круг людей. Опасения по поводу аномии и бессмысленности существования, скорее всего, преувеличены (согласно наблюдениям в регионах, где проводились эксперименты с гарантированным доходом): противовес им может быть найден в виде общественно-полезной деятельности, которая не оправдана рыночными соображениями и которую не могут выполнять роботы, а также новых возможностей для продуктивного волонтерства и других форм эффективного альтруизма[343]343
  Изучение последствий введения безусловного базового дохода: Bregman 2016. Высокотехнологичное волонтерство: Diamandis & Kotler 2012. Эффективный альтруизм: MacAskill 2015.


[Закрыть]. Суммарным результатом тут может стать снижение неравенства, но это будет лишь побочным эффектом повышения уровня жизни всех людей, в частности экономически уязвимых групп населения.

~

Таким образом, экономическое неравенство не служит примером, отрицающим прогресс человечества, а мы с вами не живем в антиутопическое время, когда после многих веков роста благосостояния доход людей вдруг начал падать. Неравенство не означает, что нужно ломать роботов, поднимать за собой разводной мост, переходить к социализму или возвращать 1950-е годы. Позвольте мне подвести итог моему сложному рассказу о сложном вопросе.

Неравенство – не то же, что бедность; это не одно из базовых измерений человеческого процветания. При сравнении благополучия жителей разных стран оно бледнеет на фоне показателей общего богатства. Рост неравенства – это не всегда плохо: в ходе побега от всеобщей бедности общества неизбежно становятся более неравными, и такой неодновременный старт может повторяться всякий раз, когда человечество обнаруживает новые источники богатства. Равным образом снижение неравенства не всегда хороший признак: эффективнее всего доходы людей выравнивают эпидемии, крупные войны, кровавые революции и распад государств.

Как бы то ни было, со времен Просвещения мы наблюдаем историческую тенденцию к росту благосостояния всех людей. Вдобавок к производству громадного количества богатств современные общества выделяют все большую долю этих средств на социальные блага для менее обеспеченных граждан.

Глобализация и технологии вызволили из нищеты миллиарды и создали глобальный средний класс. Они снизили международное и всемирное неравенство, в то же самое время обогатив элиты, чьи аналитические, творческие или финансовые способности нашли спрос по всему миру. Благосостояние низших слоев населения в развитых странах выросло совсем не так сильно, но оно все же выросло, в частности потому, что их представители нередко переходят в один из более высоких слоев. Важную роль в повышении уровня их жизни играет социальное обеспечение, а также снижение стоимости и рост качества нужных им товаров. По каким-то параметрам мир стал менее равным, но параметров, по которым жизнь людей всей планеты улучшилась, все же больше.

Глава 10
Окружающая среда

Но устойчив ли прогресс? Часто в ответ на хорошие новости о нашем здравоохранении, благосостоянии и питании мы слышим, что все это временно. Огромные массы людей паразитируют на теле планеты, бездумно проедая ее ограниченные запасы, и оскверняют свое жилище выбросами и отходами, приближая час экологической расплаты. Если перенаселение, истощение природных ресурсов и загрязнение окружающей среды нас не прикончат, это уж точно сделает глобальное потепление.

Как и в главе про неравенство, я не стану тут делать вид, будто все тенденции имеют исключительно положительный характер или что мы имеем дело только с незначительными проблемами. Однако я ознакомлю вас со взглядом на вещи, который отличается от скорбных расхожих мнений и предлагает конструктивную альтернативу радикализму и фатализму, порождаемым этими мнениями. Моя основная идея заключается в том, что проблемы окружающей среды, как и любые другие проблемы, имеют решение, главное – обладать нужными знаниями.

Разумеется, мы не должны принимать как данность саму мысль, что проблемы окружающей среды существуют. С точки зрения каждого отдельного человека, Земля кажется безграничной, а наше воздействие на нее – не имеющим никаких последствий. С точки зрения науки картина складывается не столь радужная. На микроуровне мы видим загрязнения, которые коварно отравляют и нас самих, и те биологические виды, которыми мы восхищаемся и от которых мы зависим; на макроуровне – удары по экосистеме, пренебрежимо малые по отдельности, но в совокупности ведущие к трагическим потерям. Зародившись в начале 1960-х, движение в защиту окружающей среды опиралось на научные знания (из области экологии, общественного здоровья, а также наук о земле и атмосфере) и на характерное для романтизма благоговение перед природой. Это движение добилось того, что благополучие планеты вошло в список важнейших приоритетов человечества, и, как мы увидим дальше, заслуживает нашей благодарности за свои значительные достижения, которые представляют собой еще одну разновидность прогресса.

Парадоксальным образом многие сторонники традиционного природоохранного движения отказываются признавать существование этого прогресса, а иногда даже то, что прогресс человечества – это достойная цель. В этой главе я представлю новый экологический подход, который также ставит перед собой задачу защиты воздуха, воды, биологических видов и экосистем, но основывается на характерном для Просвещения оптимизме, а не на свойственном романтизму упадничестве.

~

Начиная с 1970-х годов основная масса сторонников движения в защиту окружающей среды усвоила квазирелигиозную идеологию экологизма, сформулированную в манифестах таких несхожих активистов, как Альберт Гор, Унабомбер и папа Франциск[344]344
  См. книгу Альберта Гора Earth in the Balance; манифест Теда Качински (Унабомбера) Industrial Society and Its Future, http://www.washingtonpost.com/wp-srv/national/longterm/unabomber/manifesto.text.htm; Francis 2015. Качински читал книгу Гора, и сходство с нею его манифеста подчеркивал Кен Кроссман: http://www.crm114.com/algore/quiz.html.


[Закрыть]. В основе экологизма лежит образ Земли как непорочной девы, оскверненной человеческой ненасытностью. Как выразился папа Франциск в своей энциклике Laudato Si’ («Хвала тебе»), «наш общий дом – для нас и сестра, с которой мы разделяем существование… Эта наша сестра протестует против зла, причиняемого нами». Это зло, утверждает понтифик, неумолимо растет: «Земля, наш дом, явно все больше превращается в огромную свалку». Корень его – в характерной для Просвещения приверженности ценностям разума, науки и прогресса: «Прогресс науки и техники не эквивалентен прогрессу человечества и истории», – пишет Франциск. «К счастливому будущему ведут другие фундаментальные пути», а именно благоговение перед «бесчисленными постоянными отношениями, которые таинственным образом переплетены» и (разумеется)«сокровищницей христианского духовного опыта». Если мы не покаемся в своих грехах, избрав антирост и деиндустриализацию вместо поклонения ложным богам науки, технологии и прогресса, человечество ждет чудовищная расплата в Судный день экологической катастрофы.

Как и многим другим апокалиптическим сектам, экологизму свойственна мизантропия (в частности, равнодушие к страданиям голодающих), склонность к извращенным фантазиям об обезлюдевшей планете и нацистские по духу сравнения человеческих существ с паразитами, болезнетворными организмами или раковыми клетками. Например, Пол Уотсон из Общества охраны морской фауны писал:

Нам необходимо принять радикальные и разумные меры по снижению численности населения до менее чем одного миллиарда… Излечение тела от рака требует радикальной инвазивной терапии, а значит, излечение биосферы от рака человечества тоже потребует радикального инвазивного подхода[345]345
  Цит. по M. Ridley, “Apocalypse Not: Here’s Why You Shouldn’t Worry About End Times,” Wired, Aug. 17, 2012. В книге «Популяционная бомба» (The Population Bomb) Пол Эрлих тоже сравнивал человечество с раковой опухолью; см. Bailey 2015, p. 5. В бестселлере 2007 года «Мир без нас» (The World Without Us) Алан Вейман фантазировал об обезлюдевшей планете.


[Закрыть].

В последнее время сложился альтернативный подход к защите окружающей среды, сторонниками которого выступают Джон Асафу-Аджай, Джесси Осубел, Эндрю Балмфорд, Стюарт Бранд, Рут Дефрис, Нэнси Ноултон, Тед Нордхаус, Майкл Шелленбергер и другие. Этот подход называют экомодернизмом, экопрагматизмом, экологическим оптимизмом, «сине-зеленым» или «бирюзовым» движением, но его можно также охарактеризовать как просвещенный или гуманистический экологизм[346]346
  Экомодернизм: Asafu-Adjaye et al. 2015; Ausubel 1996, 2007, 2015; Ausubel, Wernick, & Waggoner 2012; Brand 2009; DeFries 2014; Nordhaus & Shellenberger 2007. Экологический оптимизм: Balmford & Knowlton 2017; https://earthoptimism.si.edu/; http://www.oceanoptimism.org/about/.


[Закрыть].

Исходная точка экомодернизма – осознание того факта, что некоторая степень загрязнения окружающей среды представляет собой неизбежное следствие второго начала термодинамики. Используя энергию, чтобы создать островки упорядоченности в своих телах и домах, люди увеличивают энтропию окружающей среды в виде отходов, загрязнения и других форм беспорядка. Homo sapiens в этом смысле всегда был особенно изобретателен – это отличает нас от других млекопитающих – и никогда не жил в гармонии со своим окружением. Когда первобытное племя впервые попадало в ту или иную экосистему, оно обычно уничтожало там в процессе охоты всех крупных зверей и часто выжигало или вырубало громадные лесные участки[347]347
  Истребление флоры и фауны коренными народами: Asafu-Adjaye et al. 2015; Brand 2009; Burney & Flannery 2005; White 2011.


[Закрыть]. Стыдный секрет природоохранного движения состоит в том, что заповедники возникают только после того, как коренное население истребляют или насильно выселяют с их территории – среди прочего это касается национальных парков США и национального парка Серенгети в Восточной Африке[348]348
  Заповедники и сокращение численности коренных народов: Cronon 1995.


[Закрыть]. Как пишет историк окружающей среды Уильям Кронон, «дикая природа» – не девственное святилище, но продукт цивилизации.

Занявшись сельским хозяйством, люди стали еще более опасными для природы. По свидетельству палеоклиматолога Уильяма Раддимена, после того как около пяти тысяч лет назад в Азии было изобретено поливное рисоводство, гниение растительности привело к выбросу в атмосферу таких объемов метана, что на планете мог измениться климат. «Есть вполне веские основания полагать, – пишет он, – что отдельный человек железного и даже конца каменного века оказывал большее воздействие на земной ландшафт, чем отдельный человек нашего времени»[349]349
  Из Plows, Plagues, and Petroleum (2005), цит. по Brand 2009, p. 19; см. также Ruddiman et al. 2016.


[Закрыть]. Как отмечал Стюарт Бранд (глава 7), словосочетание «натуральное сельское хозяйство» несет в себе логическое противоречие. Любое упоминание «натуральных продуктов» вызывает у него возмущение:

Ни один продукт сельского хозяйства ни в коей мере не натурален с точки зрения эколога! Вы берете отличную сложную экосистему, режете ее на прямоугольники, зачищаете до самой поверхности земли и силком подвергаете постоянной преждевременной сукцессии! Вы взрезаете ее дерн, выравниваете ее, как доску, и без конца вливаете в нее воду в огромных количествах! Затем вы засаживаете ее однородными монокультурами безнадежно травмированных растений, неспособных к самостоятельному выживанию! Любая пищевая культура – это жалкий узкий специалист, которого за века близкородственного скрещивания довели до состояния генетического идиотизма! Эти растения настолько уязвимы, что им пришлось приручить людей, чтобы те без конца за ними ухаживали![350]350
  Brand 2009, p. 133.


[Закрыть]

Вторая догадка экомодернизма заключается в том, что индустриализация – это благо для человечества[351]351
  Плоды индустриализации: главы 5–8; A. Epstein 2014; Norberg 2016; Radelet 2015; Ridley 2010.


[Закрыть]. Индустриализация накормила миллиарды, вдвое увеличила продолжительность жизни, покончила с крайней бедностью и, заменив ручной труд на механический, облегчила отмену рабства, эмансипацию женщин и обучение детей (главы 7, 15 и 16). Она позволила людям читать по ночам, жить там, где они пожелают, не мерзнуть зимой, путешествовать по миру и во много раз больше взаимодействовать с другими людьми. Говоря о любом ущербе окружающей среде и любом загрязнении, следует помнить об этих дарах. Как выразился экономист Роберт Фрэнк, существует оптимальный уровень загрязнения окружающей среды – как и оптимальный уровень беспорядка в доме. Чем чище, тем лучше, но не за счет всего остального в жизни.

Третья догадка – это то, что такой баланс между благополучием человечества и ущербом окружающей среде может быть смещен благодаря новым технологиям. Как нам получить в свое распоряжение больше калорий, люменов, джоулей, битов и миль и при этом минимизировать площадь используемых земельных участков и загрязнение окружающей среды – это, по сути, технологическая проблема, и мир с каждым годом справляется с этой проблемой все успешней. Экономисты говорят об экологической кривой Кузнеца – аналоге U-образной дуги неравенства как функции экономического роста. С началом быстрого развития страны ставят экономический рост выше экологии. Однако, становясь богаче, они задумываются об окружающей среде[352]352
  Экологическая кривая Кузнеца: Ausubel 2015; Dinda 2004; Levinson 2008; Stern 2014. Заметьте, что эта кривая неприменима ко всем загрязнениям или всем странам. Когда такая тенденция имеет место, она, возможно, наблюдается благодаря политической борьбе, а не сама по себе.


[Закрыть]. Если люди могут позволить себе электричество только ценой смога, они будут жить в смоге, но, если они могут позволить себе и электричество, и чистый воздух, они с радостью заплатят за чистый воздух. И это случится тем скорее, чем чище благодаря технологиям станут автомобили, заводы и электростанции и чем доступнее, соответственно, чистый воздух.

Экономический рост тянет экологическую кривую Кузнеца вниз благодаря развитию не только технологий, но и ценностей. Некоторые экологические проблемы носят исключительно практический характер: люди жалуются на то, что в городе смог или что зеленые зоны закатывают в асфальт. Но другие проблемы можно отнести скорее к возвышенным. Судьба черного носорога и благополучие наших потомков в 2525 году – важные нравственные вопросы, но думать о них сейчас – в определенном смысле роскошь. Когда общество становится богаче, а люди перестают беспокоиться о том, как обеспечить себя едой и кровом, их ценности начинают продвигаться вверх по иерархии нужд, а охват их переживаний расширяется в пространстве и времени. Рональд Инглхарт и Кристиан Вельцель, опираясь на данные Всемирного обзора ценностей (World Values Survey), сделали вывод, что люди с более выраженными эмансипационными ценностями – к ним относятся толерантность, равенство, свобода мысли и свобода слова, – которые обычно сопутствуют высокому достатку и уровню образования, с большей вероятностью будут сортировать отходы и требовать от правительств и предпринимателей заботиться об окружающей среде[353]353
  Inglehart & Welzel 2005; Welzel 2013, chap. 12.


[Закрыть].

~

Экопессимисты обычно отметают этот подход как «веру в то, что технологии нас спасут». На самом деле это скорее неверие в то, что статус-кво обрекает нас на гибель – что знания застынут в своем текущем состоянии, а люди, словно роботы, будут вести себя всегда одинаково вне зависимости от обстоятельств. Такая наивная вера в неизменное положение вещей неоднократно заставляла специалистов пророчить экологические катастрофы, ни одна из которых так и не случилась.

Первое пророчество касалось «популяционной бомбы», которая (как мы уже убедились в главе 7) обезвредила сама себя. Когда страны становятся богаче и образованней, они переживают то, что ученые назвали демографическим переходом[354]354
  Демографический переход: Ortiz-Ospina & Roser 2016d.


[Закрыть]. Сначала прогресс в области питания и здравоохранения приводит к снижению смертности. Это действительно выливается в скачок численности населения, но из-за него явно не стоит сокрушаться: как сформулировал Йохан Норберг, причиной этому не то, что люди в бедных странах начинают размножаться как кролики, а то, что они перестают дохнуть как мухи. В любом случае это временный рост: уровень рождаемости достигает пика и затем идет на спад – как минимум, по двум причинам. Родители перестают обзаводиться многочисленным потомством, чтобы обезопасить себя на тот случай, если часть их детей умрет, а женщины, получая более качественное образование, позже выходят замуж и откладывают рождение детей. Рис. 10–1 показывает, что прирост населения Земли достиг максимального значения в 2,1 % в год в 1962 году, сократился до 1,2 % в 2010-м, вероятно, станет меньше 0,5 % к 2050 году и приблизится к нулю в 2070-м, когда численность мирового населения, по прогнозам, выйдет на плато, а затем начнет снижаться. Рождаемость наиболее заметно снизилась в развитых регионах вроде Европы и Японии, но она способна резко обрушиваться и в других частях света, зачастую к изумлению демографов. Несмотря на распространенное убеждение, будто мусульманские общества не подвержены таким социальным процессам западного типа и потому обречены на повторяющиеся молодежные бунты, рождаемость в мусульманских странах снизилась за последние три десятилетия в среднем на 40 %. В Иране это падение составило 70 %, а в Бангладеш и семи арабских странах – 60 %[355]355
  Eberstadt & Shah 2011.


[Закрыть].

РИС. 10–1. Население и рост населения Земли, 1750–2015 и прогноз до 2100 года

Источники: Our World in Data, Ortiz-Ospina & Roser 2016d. 1750–2015: Отдел народонаселения ООН, База исторических данных по глобальной окружающей среде (HYDE), Нидерландское агентство по оценке состояния окружающей среды PBL (без даты). Прогноз после 2015 года: прирост – то же, что и для периода 1750–2015; население – Международный институт прикладного системного анализа, средний прогноз (совокупность прогнозов по отдельным странам с учетом уровня образования), Lutz, Butz, & Samir 2014

Другое страшное пророчество 1960-х касалось конечности природных ресурсов в мире. Но ресурсы все никак не кончаются. 1980-е так и прошли без голода, который должен был унести жизни десятков миллионов американцев и миллиардов людей во всем мире. Затем наступил 1992 год, и, несмотря на прогнозы бестселлера 1972 года «Пределы роста» (The Limits of Growth) и похожих обличительных памфлетов, мир не остался без алюминия, меди, хрома, золота, никеля, олова, вольфрама и цинка. (В 1980 году Пол Эрлих заключил с экономистом Джулианом Саймоном знаменитое пари, что к концу десятилетия пять из этих металлов окажутся в дефиците и, как следствие, подорожают; он проиграл по всем пяти пунктам. На самом деле стоимость большинства металлов и минералов в наше время ниже, чем в 1960 году[356]356
  M. Tupy, “Humans Innovate Their Way Out of Scarcity,” Reason, Jan. 12, 2016; Stuermer & Schwerhoff 2016.


[Закрыть].) С 1970-х и до начала 2000-х новостные еженедельники часто иллюстрировали материалы о мировых запасах нефти датчиком уровня бензина со стрелкой на нуле. В 2013 году журнал The Atlantic проанонсировал подборку статей о революционной технологии гидроразрыва пласта, вынеся на обложку слова: «У нас никогда не кончится нефть».

Наконец, существуют редкоземельные металлы вроде иттрия, скандия, европия и лантана – вы можете их помнить по периодической таблице в школьном кабинете химии или по песне Тома Лерера The Elements. Эти металлы – важнейшие компоненты магнитов, ламп дневного света, видеомониторов, катализаторов, лазеров, конденсаторов, оптического стекла и прочих продуктов высоких технологий. Когда их запасы начали подходить к концу, нас предупреждали об опасности катастрофической нехватки, краха электронной промышленности и, вероятно, даже войны с Китаем – обладателем 95 % их мировых запасов. Именно это привело к Великому европиевому кризису конца XX века, когда в мире закончился европий – ключевой ингредиент красных фосфоресцирующих точек в телевизионных и компьютерных дисплеях на электронно-лучевых трубках. Общество разделилось тогда на имущих, у которых еще оставались последние цветные телевизоры, и неимущих, которым пришлось обходиться черно-белыми. Что, никогда о таком не слышали? Одна из причин, почему этого кризиса не случилось, состоит в том, что на смену электронно-лучевым трубкам пришли жидкокристаллические экраны, использующие более распространенные элементы[357]357
  Нехватка европия: Deutsch 2011.


[Закрыть]. А что же война за редкоземельные металлы? В реальности, когда Китай сократил в 2010 году свой экспорт (не из-за нехватки, а по геополитическим и меркантилистским соображениям), другие страны стали добывать их на своей территории, утилизировать промышленные отходы и искать технологические решения, позволяющие обходиться без этих элементов[358]358
  “China’s Rare-Earths Bust,” Wall Street Journal, July 18, 2016.


[Закрыть].

Поскольку предсказания апокалиптической нехватки ресурсов раз за разом не сбываются, напрашивается вывод, что либо человечество, словно герой голливудского боевика, каким-то чудесным образом постоянно избегает верной смерти, либо образ мышления, который плодит эти печальные прогнозы, имеет некий изъян. На этот изъян указывали уже много раз[359]359
  Почему мы не страдаем от дефицита ресурсов: Nordhaus 1974; Romer & Nelson 1996; Simon 1981; Stuermer & Schwerhoff 2016.


[Закрыть]. Человечество не высасывает ресурсы из-под земли через соломинку, как молочный коктейль, пока из пустого стакана не раздастся бульканье. Вместо этого по мере истощения легкодоступных запасов цены на ресурс растут, побуждая людей экономить, использовать менее удобные его источники или искать более дешевые и распространенные альтернативы.

На самом деле ошибочна сама мысль, что людям «нужны природные ресурсы»[360]360
  Людям не нужны ресурсы: Deutsch 2011; Pinker 2002/2016, pp. 236–39; Ridley 2010; Romer & Nelson 1996.


[Закрыть]. Людям нужны способы выращивать еду, передвигаться, освещать свои дома, отображать информацию или как-то еще обеспечивать свое благополучие. Их потребности удовлетворяют идеи: рецепты, формулы, методики, чертежи и алгоритмы операций с явлениями материального мира, – позволяющие получать то, чего они хотят. Человеческий разум с его рекурсивными комбинаторными способностями может обследовать бескрайнее пространство идей; его нельзя ограничить количеством какого-то конкретного вещества в недрах. Когда одна идея перестает работать, ее место может занять другая. Этот факт не противоречит теории вероятности, но следует из нее. Почему законы природы должны допускать только один физически возможный способ удовлетворить человеческие желания, ни больше ни меньше?[361]361
  Законы вероятности и пути человеческого прогресса: Deutsch 2011.


[Закрыть]

Приходится признать, что этот образ мышления плохо вяжется с этикой «устойчивого развития». На рис. 10–2 автор комиксов Рэндалл Манро показывает, что не так с этим модным словосочетанием и священной ценностью. Доктрина устойчивого развития предполагает, что текущую тенденцию роста потребления некоего ресурса можно экстраполировать в будущее до тех пор, пока она не упрется в потолок. Это значит, что нам необходимо переключиться на возобновляемый ресурс, который может вечно восстанавливаться с той же скоростью, что мы его расходуем. В действительности общество всегда отказывалось от одного ресурса в пользу иного гораздо раньше, чем первый истощался. Часто говорят, что каменный век закончился не потому, что в мире кончились камни, и это же верно в случае энергоносителей. «Дерева и сена оставалось в избытке, когда мир перешел на уголь, – отмечает Осубел. – Угля вполне хватало, когда начало расти потребление нефти. Нефти у нас еще много, но мы уже переходим на природный газ»[362]362
  Остроту про каменный век обычно приписывают министру нефтяной промышленности Саудовской Аравии Ахмеду Ямани, который якобы произнес ее в 1973 году; см. “The End of the Oil Age,” The Economist, Oct. 23, 2003. Переходы от одного источника энергии к другому: Ausubel 2007, p. 235.


[Закрыть]. Как мы увидим, газ в свою очередь может быть вытеснен источниками энергии с еще меньшим содержанием углерода задолго до того, как его последний кубометр сгинет в голубом пламени.

Производство продовольствия также росло экспоненциально (как мы видели в главе 7), хотя ни один сельскохозяйственный метод в истории не был устойчивым. В книге «Движение по нарастающей: как человечество процветает в условиях природного кризиса» (The Big Ratchet: How Humanity Thrives in the Face of Natural Crisis) географ Рут Дефрис описывает эту динамику как последовательность «рывок-предел-переход». Люди открывают новый способ выращивания еды, и численность населения устремляется вверх. Этот способ со временем перестает удовлетворять растущие потребности населения и обрастает негативными эффектами. Достигнув предела, люди совершают переход к новому методу. В разные моменты истории крестьяне переходили к подсечно-огневому земледелию, фекальным удобрениям, севообороту, гуано, селитре, измельченным костям бизона, химическим удобрениям, гибридным культурам, пестицидам и, наконец, к Зеленой революции[363]363
  Переходы в сельском хозяйстве: DeFries 2014.


[Закрыть]. Будущие переходы могут привести нас к генно-модифицированным организмам, гидропонике, аэропонике, городским вертикальным фермам, роботизации сельского хозяйства, мясу из пробирки, алгоритмам искусственного интеллекта, работающим на основе данных GPS и биосенсоров, переработке нечистот в энергию и удобрения, рыбоводным фермам, где рыбы едят тофу вместо других рыб, и кто знает, к чему еще – коль скоро людям позволят пользоваться своей изобретательностью[364]364
  Сельское хозяйство будущего: Brand 2009; Bryce 2014; Diamandis & Kotler 2012.


[Закрыть]. И хотя пресная вода – это единственный ресурс, от которого людям никогда ни к чему не перейти, сельское хозяйство могло бы сэкономить колоссальные ее объемы, если бы освоило методы точного земледелия по образцу Израиля. А если в мире появится достаточное количество не содержащих углерода энергоносителей (эту тему мы обсудим ниже), мы сможем добывать ее путем опреснения морской воды[365]365
  Вода в будущем: Brand 2009; Diamandis & Kotler 2012.


[Закрыть].

РИС. 10–2. Устойчивое развитие, 1955–2109

Источник: Рэндалл Манро, XKCD, http://xkcd.com/1007/. Автор: Рэндалл Манро, xkcd.com

~

Мало того что не случились те катастрофы, которые предсказывали гринисты 1970-х годов, но и те улучшения, которые они считали невозможными, на самом деле произошли. Когда мир стал богаче и прошел пик экологической кривой Кузнеца, природа начала восстанавливаться[366]366
  Окружающая среда восстанавливается: Ausubel 1996, 2015; Ausubel, Wernick, & Waggoner 2012; Bailey 2015; Balmford 2012; Balmford & Knowlton 2017; Brand 2009; Ridley 2010.


[Закрыть]. «Огромная свалка» папы Франциска – это представление человека, который проснулся, думая, что на дворе 1965 год: эпоха труб, извергающих клубы дыма, водопадов сточных вод, рек, в которых горит вода, и шуток о том, что жителям Нью-Йорка не нравится дышать воздухом, если они его не видят. Рис. 10–3 показывает, что с 1970 года, когда было основано Агентство по охране окружающей среды, выбросы пяти типов загрязняющих воздух веществ снизились в США почти на две трети. За тот же период население страны выросло больше чем на 40 %, эти люди стали суммарно в два раза больше ездить на машинах и разбогатели в два с половиной раза. Потребление энергии вышло на плато, а выбросы углекислого газа, достигнув максимума, даже начали снижаться – к этому моменту мы еще вернемся. Эти тенденции отражают не только перенос тяжелой индустрии в развивающиеся страны, поскольку основная часть расходуемой энергии и выбросов все же приходится на транспорт, отопление и выработку электричества, а все это невозможно вывести за границу. Вместо этого они в основном свидетельствуют о росте эффективности и совершенствовании контроля за выбросами. Эти расходящиеся кривые опровергают и убеждение ортодоксальных зеленых, что покончить с загрязнением окружающей среды может только антирост, и убеждение ортодоксальных правых, что защита окружающей среды подорвет экономическое развитие и снизит уровень жизни.

РИС. 10–3. Загрязнение, энергия и рост, США, 1970–2015

Источники: US Environmental Protection Agency 2016, на основании перечисленных источников. ВВП: Бюро экономического анализа США. Суммарный годовой пробег автомобилей: Федеральная дорожная администрация США. Население: Бюро переписи населения США. Потребление энергии: Министерство энергетики США. Углекислый газ: Доклад о выбросах парниковых газов в США. Выбросы (угарный газ, оксиды азота, твердые частицы меньше 10 микрометров, диоксид серы и летучие органические соединения): Агентство по охране окружающей среды США, https://www.epa.gov/air-emissions-inventories/air-pollutant-emissions-trends-data

Многие улучшения можно заметить невооруженным глазом. Города реже окутывает багрово-коричневая дымка, а в Лондоне больше не бывает тумана – в действительности дыма от сжигаемого угля, увековеченного на картинах импрессионистов, в готических романах, в песне Гершвина и в названии бренда плащей. Внутригородские водные артерии, когда-то окончательно списанные со счетов, в том числе залив Пьюджет, Чесапикский залив, Бостонская бухта и озеро Эри, а также реки Гудзон, Потомак, Чикаго, Чарльз, Сена, Рейн и Темза (последнюю Дизраэли описывал как «стигийский омут, от которого разит непередаваемым и невыносимым ужасом»), были заново освоены рыбами, птицами, морскими млекопитающими, а иногда даже купальщиками. Жители пригородов встречают волков, лис, медведей, рысей, барсуков, оленей, ястребов, диких индеек и белоголовых орланов. По мере роста эффективности сельского хозяйства распаханные угодья снова превращаются в леса умеренной зоны, как знает каждый любитель пеших походов по Новой Англии, который неожиданно натыкался на каменную изгородь посреди чащи. И хотя тропические леса по-прежнему вырубают, что не может не вызывать тревоги, с середины XX века до 2000 года темпы их исчезновения снизились на две трети (рис. 10–4)[367]367
  Roser 2016f.


[Закрыть]. Вырубка крупнейшего массива тропических лесов в Амазонии достигла пика в 1995 году, но в период с 2004 до 2013 года сократилась на четыре пятых[368]368
  Roser 2016f.


[Закрыть].

Задержавшееся во времени снижение темпов вырубки тропических лесов – это одно из свидетельств того, как идея защиты окружающей среды распространяется от развитых стран на весь остальной мир. Глобальный прогресс можно отследить по индексу экологической эффективности – своду показателей состояния воздуха, воды, лесов, рыбохозяйственных и сельскохозяйственных угодий, а также природных комплексов. Из 180 стран, в которых измерения производились в течение последнего десятилетия, прогресса не наблюдается только в двух[369]369
  Environmental Performance Index, http://epi.yale.edu/country-rankings.


[Закрыть]. Чем богаче страна, тем в среднем чище окружающая среда: скандинавские страны – самые чистые; хуже всего положение в Афганистане, Бангладеш и странах Африки к югу от Сахары. Две наиболее опасные формы загрязнения – грязная питьевая вода и дым от приготовления пищи в жилом помещении – бич бедных стран[370]370
  Грязная питьевая вода и дым от очагов: United Nations Development Programme 2011.


[Закрыть]. Но бедные страны стали за последние десятилетия богаче и встали на путь избавления от этих напастей: доля жителей планеты, которые пьют грязную воду, сократилась на пять восьмых, а доля тех, кому приходится дышать дымом от готовки, – на треть[371]371
  Согласно докладу Комитета ООН по Целям развития тысячелетия, доля людей, употребляющих загрязненную воду, упала с 24 % в 1990-м до 9 % в 2015 году (United Nations 2015a, p. 52). Согласно данным Roser 2016l, в 1980 году 62 % населения мира готовили еду на твердом топливе; в 2010-м – уже только 41 %.


[Закрыть]. Как говорила Индира Ганди, «бедность – величайший источник загрязнения окружающей среды»[372]372
  Цит. по Norberg 2016.


[Закрыть].

РИС. 10–4. Вырубка лесов, 1700–2010

Источник: United Nations Food and Agriculture Organization 2012, p. 9. Высота столбцов отражает сумму за периоды различной длительности, а не ежегодный уровень, и поэтому их нельзя сравнивать непосредственно

Классический образ нашей небрежности по отношению к окружающей среде – разлив нефти из танкера, когда токсичная черная слизь покрывает девственные пляжи, перья морских птиц и мех выдр и тюленей. Самые известные случаи, такие как крушение танкеров Torrey Canyon в 1967 году и Exxon Valdez в 1989-м, запечатлелись в коллективной памяти, но очень немногие знают, что нефтеналивные суда стали с тех пор гораздо безопаснее. Рис. 10–5 показывает, что число разливов нефти упало с девяноста в 1973 году до лишь пяти в 2016-м (а число крупных разливов – с тридцати двух в 1978-м до одного в 2016-м). Из него также видно, что при меньшем числе аварий нефть перевозится во все более крупных объемах; эти скрещивающиеся кривые еще раз доказывают, что защита окружающей среды совместима с экономическим ростом. Не секрет, что нефтяные компании хотят сократить число крушений танкеров, поскольку их интересы и интересы окружающей среды в данном случае совпадают: разлив нефти – всегда репутационная катастрофа (особенно когда название компании украшает борт треснувшего корабля), которая влечет за собой громадные штрафы и, разумеется, потерю драгоценной нефти. Интереснее, что эти компании в целом добились своего. Технологии совершенствуются с учетом накопленного опыта, становясь надежнее по мере того, как инженеры устраняют самые опасные уязвимости (к этому процессу мы вернемся в главе 12). Но люди помнят громкие аварии и не знают о поступательных улучшениях. Совершенствование разных технологий происходит с разной скоростью: в 2010 году, когда количество случаев разлива нефти из танкеров достигло исторического минимума, случился разлив на стационарной буровой платформе, третий по масштабам за все время. Авария на платформе Deepwater Horizon в Мексиканском заливе повлекла за собой ужесточение нормативов для противовыбросового оборудования и скважин, а также правил контроля и локализации последствий неисправностей[373]373
  Третий в истории по масштабам разлив нефти: Roser 2016r; US Department of the Interior, “Interior Department Releases Final Well Control Regulations to Ensure Safe and Responsible Offshore Oil and Gas Development,” April 14, 2016, https://www.doi.gov/pressreleases/interior-department-releases-final-well-control-regulations-ensure-safe-and.


[Закрыть].