Текст книги "Просвещение продолжается. В защиту разума, науки, гуманизма и прогресса"

РИС. 10–5. Разливы нефти, 1970–2016

Источник: Our World in Data, Roser 2016r, на основании (обновленных) данных Международной Федерации владельцев танкеров по предотвращению загрязнения, http://www.itopf.com/knowledge-resources/data-statistics/statistics/. Разливом считается потеря не менее 7 тонн нефти. К нефти, перевозимой морскими танкерами, относится «общий объем сырой нефти, нефтепродуктов и газа на борту»

Еще одним достижением стало то, что от эксплуатации человеком защитили обширные области суши и океана. Эксперты по охране природы сходятся во мнении, что этих площадей все еще недостаточно, но размах движения в этом направлении производит огромное впечатление. Рис. 10–6 показывает, что доля земной суши, отведенная национальным паркам, заповедникам и другим охраняемым природным зонам, выросла с 8,2 % в 1990 году до 14,8 % в 2014-м и теперь их суммарная площадь в два раза превышает площадь США. Площадь морских охраняемых территорий увеличилась за этот период более чем в два раза, так что теперь под защитой находятся 12 % мирового океана.

РИС. 10–6. Охраняемые природные территории, 1900–2014

Источник: World Bank 2016h, 2017, на основании данных Программы ООН по окружающей среде и Всемирного центра мониторинга охраны окружающей среды, собранных Институтом мировых природных ресурсов

Благодаря охране среды обитания и целенаправленным усилиям по сохранению численности особей, от вымирания были спасены многие дорогие человеку виды, в том числе альбатросы, кондоры, морские коровы, сернобыки, панды, носороги, тасманские дьяволы и тигры; по оценке эколога Стюарта Пимма, общая скорость вымирания видов птиц снизилась на 75 %[374]374
  Численность тигров, кондоров, носорогов, панд увеличивается: World Wildlife Foundation and Global Tiger Forum, “Nature’s Comebacks,” Time, April 17, 2016. Успехи в деле охраны редких животных: Balmford 2012; Hoffmann et al. 2010; Suckling et al. 2016; United Nations 2015a, p. 57; R. McKie, “Saved: The Endangered Species Back from the Brink of Extinction,” The Guardian, April 8, 2017. Стюарт Пимм о природоохранных мерах, ведущих к замедлению вымирания птиц: D. T. Max, “Green Is Good,” New Yorker, May 12, 2014, подтверждено в личной беседе автора с Пиммом, 2018 год.


[Закрыть]. И хотя многие виды по-прежнему находятся в опасности, значительное число экологов и палеонтологов убеждены: версия, что человек является причиной массового вымирания, сравнимого по масштабу с событиями пермского и мелового периода, – явное преувеличение. Бранд отмечает:

Нам еще предстоит решить множество конкретных проблем дикой природы, но, слишком часто называя текущую ситуацию кризисом вымирания, мы поощряем всеобщее паническое заблуждение, будто природа невероятно хрупка или уже безнадежно загублена. В этом нет ни грана правды. Природа ни в коей мере не утратила своей жизнестойкости – а может, и прибавила в ней… Именно опора на эту жизнестойкость и помогает нам достигать природоохранных целей[375]375
  Палеонтолог Дуглас Эрвин (Erwin 2015) подчеркивает, что вымирание затронуло неприметных, но широко распространенных моллюсков, членистоногих и других беспозвоночных, а не милых птичек и млекопитающих, привлекающих внимание журналистов. Биолог и географ Джон Бриггс (Briggs 2015, 2016) замечает, что из-за распространения человеком чужеродных видов «вымирание сильнее всего сказалось на океанских островах и труднодоступных пресноводных природных комплексах», потому что эндемикам некуда оттуда деваться; на континентах или в океанах вымерло не так много видов, и ни один морской вид не вымер за последние 50 лет. Бранд пишет, что катастрофические прогнозы предполагают, что все виды, находящиеся сейчас под угрозой, обязательно вымрут и что вымирание с такой скоростью будет продолжаться веками и тысячелетиями; S. Brand, “Rethinking Extinction,” Aeon, April 21, 2015. Bailey 2015; Costello, May, & Stork 2013; Stork 2010; Thomas 2017; M. Ridley, “A History of Failed Predictions of Doom,” http://www.rationaloptimist.com/blog/apocalypse-not/.


[Закрыть].

Другие достижения касаются сразу всего мира. Договор 1963 года о запрещении испытаний ядерного оружия в атмосфере устранил самую страшную форму ущерба – радиоактивное загрязнение – и доказал, что страны мира способны сообща принимать меры по защите планеты даже в отсутствие мирового правительства. С тех пор глобальная кооперация помогла справиться с еще несколькими проблемами. Международные договоренности о сокращении выбросов серы и других форм «трансграничного загрязнения воздуха на большие расстояния», подписанные в 1980-х и 1990-х годах, избавили нас от угрозы кислотных дождей[376]376
  Международные соглашения в сфере охраны окружающей среды: http://www.enviropedia.org.uk/Acid_Rain/International_Agreements.php.


[Закрыть]. Благодаря заключенному в 1987 году протоколу о запрете хлорфторуглеродов, которое ратифицировали уже 197 стран, озоновый слой должен полностью восстановиться к середине XXI века[377]377
  Заживление озоновой дыры: United Nations 2015a, p. 7.


[Закрыть]. Эти победы, как мы убедимся, подготовили почву для подписанного в 2015 году исторического Парижского соглашения по климату.

~

Как и все проявления прогресса, новости об улучшении состояния окружающей среды публика часто встречает с лишенным логики возмущением. Тот факт, что многие показатели улучшаются, не значит, что все в порядке, что окружающая среда сама идет на поправку или что мы можем просто расслабиться и ничего не делать. Тем, что мир вокруг нас стал чище, мы обязаны спорам, активизму, законам, нормативам, соглашениям и технологической изобретательности людей, которые стремились к лучшему в прошлом[378]378
  Заметьте, что экологическая кривая Кузнеца может принимать свою форму благодаря усилиям активистов и законодателей; см. прим. 9 и 40 к этой главе.


[Закрыть]. Нам необходимо еще больше всего перечисленного, чтобы сохранить достигнутый прогресс, предотвратить его откат (особенно во времена президента Трампа) и распространить его на те серьезные проблемы, которые нам еще только предстоит решить, в том числе на проблемы загрязнения океанов и парниковых газов в атмосфере – о последней проблеме мы еще поговорим отдельно.

По многим причинам нам пришло время оставить в прошлом нравоучительные рассуждения о современных людях как о порочной расе грабителей и мародеров, чьими усилиями мир скоро придет к апокалипсису, если только мы не отменим промышленную революцию, не откажемся от технологий и не вернемся к аскетичной гармонии с природой. Вместо этого нам следует относиться к защите окружающей среды как к задаче, которую можно и нужно решать: как сделать человеческую жизнь безопасной, комфортной и вдохновляющей, минимизировав при этом загрязнение нашей среды обитания и уничтожение природных комплексов? Уже достигнутый нами прогресс ни в коем случае не служит тут причиной для самонадеянности, но побуждает нас стремиться к большему. Он также позволяет нам разобраться, какие силы толкают его вперед.

Один из ключевых моментов заключается в том, чтобы разбить связку производства и природных ресурсов, то есть получать больше выгоды для человека при меньшем расходе материи и энергии. Это означает сделать ставку на плотность[379]379
  Плотность – это хорошо: Asafu-Adjaye et al. 2015; Brand 2009; Bryce 2013.


[Закрыть]. По мере того как сельское хозяйство становится более эффективным за счет культур, которые в результате селекции или генно-инженерной модификации дают больше белков, калорий и волокон, требуя меньше земли, воды и удобрений, снижается площадь обрабатываемых угодий, а значит, все большая территория может вернуться к своему естественному состоянию. (Экомодернисты подчеркивают, что органическое сельское хозяйство, которому для производства килограмма еды требуется гораздо больше земли, не может считаться ни экологичным, ни устойчивым.) Переезжая в город, человек не только высвобождает землю в сельской местности, но и начинает расходовать меньше природных ресурсов на транспорт, строительство и отопление, ведь его потолок теперь – это пол другого горожанина. Выращивая деревья на плотно засаженных плантациях, где выход древесины с единицы площади превышает показатель естественных лесов в 5–10 раз, мы сохраняем эти леса вместе с их пернатыми, мохнатыми и чешуйчатыми обитателями.

Всем этим процессам способствует еще один друг Земли – дематериализация. Технологический прогресс позволяет нам добиваться большего, располагая меньшим. Алюминиевая банка из-под газировки раньше весила 85 граммов; сейчас она весит меньше 15 граммов. Мобильным телефонам не требуются столбы и километры проводов. Цифровая революция, заменив атомы на биты, дематериализует мир на наших глазах. Кубометры винила, которые раньше представляла собой моя музыкальная коллекция, уступили место кубическим дециметрам компакт-дисков, а когда те превратились в MP3-файлы, она и вовсе перестала занимать место. Поток газетной бумаги, протекавший через мою квартиру, остановил один-единственный iPad. Терабайта памяти моего ноутбука хватает, чтобы я больше не покупал бумагу коробками по десять пачек. Наконец, только подумайте о пластике, металле и бумаге, сэкономленных на производстве сорока с лишним видов товаров, которые заменил обычный смартфон, – телефона, автоответчика, телефонной книжки, фотоаппарата, видеокамеры, радиоприемника, будильника, калькулятора, словаря, ежедневника, календаря, атласа, фонарика, факса и компаса, а иногда еще и метронома, наружного термометра и строительного уровня.

Кроме того, цифровые технологии дематериализуют мир, делая возможной экономику совместного потребления, когда автомобили, инструменты и жилье не требуется производить в огромных количествах, чтобы они потом простаивали без дела большую часть времени. Рекламный аналитик Рори Сазерленд заметил, что дематериализации способствует и изменение критериев социального статуса[380]380
  Дематериализация потребления: Sutherland 2016.


[Закрыть]. Самая дорогая недвижимость в сегодняшнем Лондоне показалась бы богатым викторианцам невозможно тесной, однако центр города сейчас считается более фешенебельным, чем пригороды. Социальные сети побуждают молодых людей хвастаться пережитым опытом, а не машинами и гардеробом, тогда как хипстеризация приводит к тому, что они скорее идентифицируют себя по предпочтениям в пиве, кофе и музыке. Эра, которую символизировали песни группы The Beach Boys и фильм «Американские граффити», закончилась: у половины восемнадцатилетних американцев даже нет водительских прав[381]381
  Конец автомобильной культуры: M. Fisher, “Cruising Toward Oblivion,” Washington Post, Sept. 2, 2015.


[Закрыть].

Термин «пик нефти», ставший популярным после энергетических кризисов 1970-х, обозначает тот год, когда в мире будет достигнут максимальный объем добычи нефти. Осубел считает, что из-за демографического сдвига, дематериализации и увеличения плотности мы уже, вероятно, прошли пик детей, пик сельскохозяйственных угодий, пик древесины, пик бумаги и пик автомобилей. Возможно, мы почти достигли пика вещей в целом: из сотни ресурсов, по которым Осубел собрал статистику, тридцать шесть уже прошли абсолютный максимум своего потребления в США, а потребление еще пятидесяти трех вот-вот пойдет на спад (в том числе воды, азота и электричества), тогда как лишь одиннадцать все еще пользуются растущим спросом. Британцы уже прошли пик вещей, сократив свое ежегодное потребление материальных объектов с 15,1 тонны на человека в 2001 году до 10,3 тонны в 2013-м[382]382
  Пик вещей: Ausubel 2015; Office for National Statistics 2016. Аналогичные показатели для Америки равны 16,6 и 11,4 тонны.


[Закрыть].

Эти поразительные процессы не потребовали никакого принуждения, законодательного регулирования или морализаторства; они спонтанно шли по мере того, как люди выбирали, как им проживать свои жизни. При этом они ни в коем случае не означают, что законодательство в области охраны окружающей среды не обязательно – очевидно, что соответствующие правительственные агентства, обязательные стандарты энергопотребления, правовая защита вымирающих видов, национальные и международные нормы о чистоте воздуха и воды имели огромный положительный эффект[383]383
  См., например, J. Salzman, “Why Rivers No Longer Burn,” Slate, Dec. 10, 2012; S. Cardoni, “Top 5 Pieces of Environmental Legislation,” ABC News, July 2, 2010, http://abcnews.go.com/Technology/top-pieces-environmental-legislation/story?id=11067662; Young 2011. См. также прим. 35 выше.


[Закрыть]. Тем не менее они наводят на мысль, что неумолимая логика современного мира вовсе не обрекает нас на неустойчивое потребление природных ресурсов. Что-то в самой сути технологий, особенно информационных технологий, помогает нам отделить человеческое благополучие от эксплуатации материального мира.

~

Нам не следует принимать на веру рассуждения, будто человечество неумолимо разрушает окружающую среду, но то же самое относится и к идее, что природа сама оправится от любых последствий наших нынешних привычек. Просвещенный эколог должен смотреть в лицо фактам, как обнадеживающим, так и тревожным, и один конкретный набор фактов, вне всякого сомнения, можно назвать тревожным – я говорю о воздействии парниковых газов на климат Земли[384]384
  Новейшие исследования изменения климата: Intergovernmental Panel on Climate Change 2014; King et al. 2015; W. Nordhaus 2013; Plumer 2015; World Bank 2012a. См. также J. Gillis, “Short Answers to Hard Questions About Climate Change,” New York Times, Nov. 28, 2015; “The State of the Climate in 2016,” The Economist, Nov. 17, 2016.


[Закрыть].

Когда мы сжигаем дерево, уголь или нефть, углерод в топливе окисляется и превращается в углекислый газ (CO₂), который попадает в атмосферу. Какая-то часть углекислого газа растворяется в океане, вступает в реакцию с геологическими породами или участвует в фотосинтезе растений, но эти естественные пути снижения его концентрации не справляются с 38 миллиардами тонн, которые мы выбрасываем в атмосферу ежегодно. В результате сжигания гигатонн угля, образовавшегося в каменноугольный период, концентрация углекислого газа в атмосфере поднялась с примерно 270 граммов на тонну до начала промышленной революции до более 400 в наше время. Поскольку углекислый газ не пропускает тепло, излучаемое поверхностью Земли, среднемировая температура в результате такого увеличения поднялась на 0,8 ℃, так что 2016 год стал самым жарким за всю историю наблюдений, 2015-й – вторым после него и 2014-й – третьим. Разогреву атмосферы также способствуют вырубка поглощающих углерод лесов и выбросы метана (еще более мощного парникового газа) из негерметичных газовых скважин, тающей вечной мерзлоты и отверстий на обоих концах пищевода крупного рогатого скота. Температура может подняться еще выше, образовав вышедшую из-под контроля систему с положительной обратной связью, если на месте белых, отражающих тепло снега и льда окажутся темные, поглощающие тепло земля и вода, если ускорится таяние вечной мерзлоты и если в воздухе окажется еще больше водяного пара – третьего парникового газа.

Если выбросы парниковых газов останутся на текущем уровне, среднемировая температура к концу XXI века поднимется как минимум на 1,5 ℃ выше допромышленного уровня, а возможно, и на 4 ℃ или даже больше. Это приведет к более частым и тяжелым периодам аномальной жары, большему числу наводнений во влажных регионах, большему числу засух в сухих регионах, более мощным штормам, более разрушительным ураганам, падению урожайности в теплых регионах, вымиранию более значительного числа видов, исчезновению коралловых рифов (из-за повышения температуры и кислотности морской воды) и подъему среднего уровня Мирового океана на 0,7–1,2 метров как из-за таяния материковых льдов, так и из-за термического расширения морской воды. (Уровень моря уже поднялся почти на 20 сантиметров с 1870 года, и скорость этого процесса, судя по всему, только нарастает.) Низинные области будут затоплены, островные государства исчезнут в волнах, обширные сельскохозяйственные угодья станут непригодными для возделывания, а миллионам людей придется покинуть свои дома. Последствия могут оказаться еще более тяжелыми в XXII веке и позднее: в теории возможны такие катастрофические процессы, как изменение течения Гольфстрима (что превратит Европу в Сибирь) и разрушение ледяного щита Антарктики. Считается, что мир может относительно адекватно приспособиться к подъему температуры на 2 ℃, тогда как глобального потепления на 4 ℃, по выражению подготовленного в 2012 году отчета Всемирного банка, «просто нельзя допустить»[385]385
  Потепление на 4 ℃ допустить нельзя: World Bank 2012a.


[Закрыть].

Чтобы удержать потепление в пределах 2 ℃, миру необходимо как минимум в два раза сократить выбросы парниковых газов к середине XXI века и избавиться от них вовсе к его концу[386]386
  Последствия различных сценариев снижения уровня выбросов: Intergovernmental Panel on Climate Change 2014; King et al. 2015; W. Nordhaus 2013; Plumer 2015; World Bank 2012a. Прогноз последствий при подъеме температуры на 2 ℃: scenario RCP2.6, Intergovernmental Panel on Climate Change 2014, fig. 6.7.


[Закрыть]. Эта задача пугает своими масштабами. Ископаемое топливо является источником 86 % мировой энергии; на нем работают почти все легковые автомобили, грузовики, поезда, самолеты, корабли, тракторы, печи и заводы планеты, как и большинство электростанций[387]387
  Энергия, получаемая из ископаемого топлива: мои расчеты на 2015 год, основанные на данных British Petroleum 2016, “Primary Energy: Consumption by Fuel,” p. 41, “Total World.”


[Закрыть]. Человечество еще никогда не сталкивалось с подобной проблемой.

Одним из типов реакции на перспективу глобального потепления является отрицание того, что оно в самом деле имеет место или что его вызывает деятельность человека. Конечно же, желание убедиться, что гипотеза об антропогенном изменении климата имеет под собой научные основания, вполне уместно, учитывая те радикальные меры, принятия которых она от нас требует. Великое преимущество науки состоит в том, что верная гипотеза в долгосрочной перспективе всегда устоит, несмотря на любые попытки доказать обратное. Антропогенное изменение климата – научная гипотеза, вокруг которой разгорелись самые ожесточенные в истории дискуссии. На данный момент все основные доводы против нее – что среднемировая температура перестала расти, что нам только кажется, будто она растет, потому что ее измеряют в островках жары посреди городов, или что она поднимается, но только из-за повышения температуры солнца – опровергнуты, и даже многие скептики изменили свое мнение[388]388
  Научный консенсус по поводу антропогенных изменений климата: NASA, “Scientific Consensus: Earth’s Climate Is Warming,” http://climate.nasa.gov/scientific-consensus/; Skeptical Science, http://www.skepticalscience.com/; Intergovernmental Panel on Climate Change 2014; Plumer 2015; W. Nordhaus 2013; W. Nordhaus, “Why the Global Warming Skeptics Are Wrong,” New York Review of Books, March 22, 2012. Среди переубежденных скептиков можно назвать пишущих о науке либертарианцев Майкла Шермера, Мэтта Ридли и Рональда Бэйли.


[Закрыть]. Недавнее исследование показало, что только четверо из 69 406 авторов научных статей в рецензируемых журналах отрицали гипотезу об антропогенном изменении климата и что «в рецензируемой научной литературе не встречается убедительных доводов против [этой гипотезы]»[389]389
  Консенсус среди климатологов: Powell 2015; G. Stern, “Fifty Years After U. S. Climate Warning, Scientists Confront Communication Barriers,” Science, Nov. 27, 2015; см. предыдущее примечание.


[Закрыть].

Тем не менее в среде американских правых существует щедро финансируемое добывающей отраслью движение, которое фанатично и без оглядки на факты отрицает, что парниковые газы способствуют повышению температуры на планете[390]390
  Отрицание изменений климата: Morton 2015; Oreskes & Conway 2010; Powell 2015.


[Закрыть]. Его сторонники сформулировали целую теорию заговора: научное сообщество якобы безнадежно заражено политической корректностью и из идеологических соображений ратует за то, чтобы правительство взяло под свой контроль экономику. Как человек, считающий себя убежденным противником политкорректной догмы в академических кругах, я могу с уверенностью заявить, что это чепуха: у специалистов по физическим наукам нет такой идеологической повестки, а факты говорят сами за себя[391]391
  Что позволяет мне судить о политкорректности: я член консультативных советов при Фонде прав на образование (https://www.thefire.org/about-us/board-of-directors-page/), Неортодоксальной академии (http://heterodoxacademy.org/about-us/advisory-board/), организации Academic Engagement Network (http://www.academicengagement.org/en/about-us/leadership); см. также Pinker 2002/2016, 2006. Доказательства климатических изменений: см. прим. 41, 45, 46 выше.


[Закрыть]. (Кстати, именно из-за таких ситуаций первейшая обязанность ученых всех областей – оберегать авторитет науки, придерживаясь нейтралитета по отношению к любым политическим идеологиям.)

Несомненно, существуют и сторонники умеренного скепсиса в отношении глобального потепления, которые соглашаются с господствующим в науке мнением, но предпочитают делать акцент на положительных аспектах происходящего[392]392
  M. Ridley, “A History of Failed Predictions of Doom,” http://www.rationaloptimist.com/blog/apocalypse-not/; J. Curry, “Lukewarming,” Climate Etc., Nov. 5, 2015, https://judithcurry.com/2015/11/05/lukewarming/.


[Закрыть]. Они обсуждают ту периферийную область диапазона возможных исходов, для которой характерна минимальная скорость роста температур, отмечают, что худший вариант развития событий с его лавинообразной динамикой носит лишь гипотетический характер и что небольшой подъем температуры и концентрации углекислого газа может благотворно подействовать на урожайность культур, отчасти компенсировав негативные последствия. По их мнению, если позволить странам неограниченно богатеть (вместо того, чтобы вводить сдерживающие рост ограничения на использование ископаемого топлива), им легче будет справиться с изменением климата, если оно все же наступит. Однако, как подметил экономист Уильям Нордхаус, в том, что он назвал «климатическим казино», такую ставку делать опрометчиво[393]393
  Климатическое казино: W. Nordhaus 2013; W. Nordhaus, “Why the Global Warming Skeptics Are Wrong,” New York Review of Books, March 22, 2012; R. W. Cohen et al., “In the Climate Casino: An Exchange”, New York Review of Books, April 26, 2012.


[Закрыть]. Если в текущей ситуации имеется пятидесятипроцентный шанс, что обстановка в мире сильно ухудшится, а с вероятностью 5 % она и вовсе обернется катастрофой, благоразумно принять превентивные меры, даже если бедственные последствия не обязательно наступят – мы ведь страхуем свои дома, покупаем огнетушители и не держим в гаражах открытые канистры с бензином. Раз на борьбу с изменением климата уйдут десятилетия, у нас будет достаточно времени, чтобы сбавить обороты, если, ко всеобщей радости, температура, уровень Мирового океана и кислотность морской воды вдруг перестанут расти.

У левых радикалов имеется свой ответ на проблему глобального потепления, как будто нарочно придуманный, чтобы подтверждать теорию заговора крайне правых. По мнению сторонников движения «климатической справедливости», воспетого в вышедшем в 2014 году бестселлере журналистки Наоми Кляйн «Это все меняет: капитализм против климата» (This Changes Everything: Capitalism vs. the Climate), мы не должны воспринимать проблему глобального потепления как повод бороться с изменением климата. Нет, это прекрасная возможность покончить со свободным рынком, изменить очертания глобальной экономики и реформировать нашу политическую систему[394]394
  Климатическая справедливость: Foreman 2013.


[Закрыть]. В одном из самых абсурдных эпизодов в политической истории охраны окружающей среды Кляйн объединилась с печально известными Дэвидом и Чарльзом Кохами, миллиардерами-нефтяниками и спонсорами кампании по отрицанию глобального потепления. Их совместными усилиями в 2016 году была провалена попытка вынести на всеобщее голосование в штате Вашингтон идею первого в стране налога на выбросы углекислого газа, хотя почти все аналитики считают эту меру первоочередной в борьбе с изменением климата[395]395
  Кляйн против налогов на выбросы: C. Komanoff, “Naomi Klein Is Wrong on the Policy That Could Change Everything,” Carbon Tax Center blog, https://www.carbontax.org/blog/2016/11/07/naomi-klein-is-wrong-on-the-policy-that-could-change-everything/. Братья Кохи против налогов на выбросы: C. Komanoff, “To the Left-Green Opponents of I-732: How Does It Feel?” Carbon Tax Center blog, https://www.carbontax.org/blog/2016/11/04/to-the-left-green-opponents-of-i-732-how-does-it-feel/. Экономисты о климатических изменениях: Arrow et al. 1997. Недавние аргументы в защиту налога на выбросы: “FAQs,” Carbon Tax Center blog, https://www.carbontax.org/faqs/.


[Закрыть]. Почему? Потому что такой налог «не вредит правым» и не «заставляет тех, кто загрязняет окружающую среду, поплатиться, потратив полученную аморальным путем прибыль на возмещение сознательно нанесенного ущерба». В интервью 2015 года Кляйн высказалась даже против количественного анализа глобального потепления:

Мы не добьемся своего, если будем разводить бухгалтерию. Мы не можем победить бухгалтеров в их собственной игре. Мы победим, потому что это проблема ценностей, проблема прав человека, проблема правильного и неправильного. Сейчас тот краткий миг, когда нам нужно иметь на руках еще и какую-то статистику, но нельзя забывать, что завоевать сердца людей может только тот, чьи доводы апеллируют к ценности жизни[396]396
  “Naomi Klein on Why Low Oil Prices Could Be a Great Thing,” Grist, Feb. 9, 2015.


[Закрыть].

Говорить, что, анализируя данные, мы «разводим бухгалтерию», не просто антиинтеллектуально – такие заявления препятствуют решению «проблемы ценностей, проблемы прав человека, проблемы правильного и неправильного». Тот, кому важны человеческие жизни, всегда поддержит меры, которые с наибольшей вероятностью спасут людей от вынужденного переселения и голода, обеспечив им здоровую и счастливую жизнь[397]397
  Недостатки «климатической справедливости»: Foreman 2013; Shellenberger & Nordhaus 2013.


[Закрыть]. Во Вселенной, где правят законы природы, а не волшебство и черная магия, для этого приходится «разводить бухгалтерию». Даже когда речь идет о чисто риторической задаче «завоевать сердца людей», эффективность все равно играет роль: люди скорее примут факт изменения климата, если объяснить им, что проблему могут решить смелые политические шаги и технологические инновации, чем если их просто пугать кошмарными последствиями[398]398
  Тактика запугивания не так эффективна, как предложение практических решений: Braman et al. 2007; Feinberg & Willer 2011; Kahan, Jenkins-Smith, et al. 2012; O’Neill & Nicholson-Cole 2009; L. Sorantino, “Annenberg Study: Pope Francis’ Climate Change Encyclical Backfired Among Conservative Catholics,” Daily Pennsylvanian, Nov. 1, 2016, https://goo.gl/zUWXyk; T. Nordhaus & M. Shellenberger, “Global Warming Scare Tactics,” New York Times, April 8, 2014. Тот же довод относительно ядерного оружия: Boyer 1986, Sandman & Valenti 1986.


[Закрыть].

Другое популярное мнение о том, как предотвратить глобальное потепление, изложено в приведенном ниже письме – подобные послания я получаю довольно часто:

Уважаемый профессор Пинкер!

С изменением климата необходимо что-то делать. Почему нобелевские лауреаты не подпишут петицию? Почему не сказать людям правду: политики – свиньи, которым все равно, сколько людей гибнет при наводнениях и засухах?

Может, вы со своими сторонниками запустите в интернете инициативу: пусть люди публично заявят о своей готовности идти на реальные жертвы, чтобы побороть глобальное потепление. В этом вся проблема. Никто не хочет идти на жертвы. Люди должны связать себя обещанием никогда не летать на самолетах, кроме как в случае крайней необходимости, – ведь самолеты жгут очень много топлива. Люди должны пообещать не есть мясо как минимум три дня в неделю: производство мяса приводит к огромным выбросам углекислого газа в атмосферу. Люди должны пообещать никогда не покупать ювелирные украшения: обработка золота и серебра крайне энергозатратна. Необходимо запретить художественную керамику – подумать только, сколько углерода жгут эти гончары с факультетов искусств! Они должны принять как факт, что так продолжаться не может.

Простите, что я «развожу бухгалтерию», но, если все откажутся от ювелирных украшений, это едва ли повлияет на мировые выбросы парниковых газов, главные источники которых – тяжелая промышленность (29 %), строительство (18 %), транспорт (15 %), землепользование (15 %) и энергия, необходимая для выработки энергии (13 %). (На животноводство приходится 5,5 %, и это скорее метан, а не углекислый газ, а на авиацию – 1,5 %[399]399
  “World Greenhouse Gas Emissions Flow Chart 2010,” Ecofys, http://www.ecofys.com/files/files/asn-ecofys-2013-world-ghg-emissions-flow-chart-2010.pdf.


[Закрыть].) Конечно, автор этого письма предложила отказ от ювелирных и гончарных изделий не ради результата, но ради жертвы; неудивительно, что она выбрала именно драгоценности, квинтэссенцию роскоши. Я привожу ее наивное предложение в качестве примера, чтобы обратить ваше внимание на две психологические сложности, с которыми мы сталкиваемся при решении проблемы глобального потепления.

Первая сложность связана с тем, как мы мыслим. Людям трудно учитывать масштаб: они не различают меры, которые уменьшат выбросы углекислого газа на тысячи, миллионы и миллиарды тонн[400]400
  Восприятие масштаба: Desvousges et al. 1992.


[Закрыть]. Кроме того, они путают уровень, скорость, ускорение и производные высшего порядка – они не различают меры, которые повлияют на скорость роста выбросов углекислого газа, на уровень выбросов углекислого газа, на содержание углекислого газа в атмосфере и на среднемировую температуру (которая поднимется даже в том случае, если содержание углекислого газа останется прежним). Только последние три показателя имеют значение, но, если человек не понимает масштабов и последствий изменений, он может довольствоваться мерами, которые ни к чему не приводят.

Другая сложность связана с тем, как функционирует наше нравственное чувство. Как я уже отмечал в главе 2, оно отнюдь не безупречно; оно толкает людей к расчеловечиванию оппонентов («политики – свиньи») и агрессивной мстительности («заставить тех, кто загрязняет окружающую среду, поплатиться»). Кроме того, приравнивая расточительство ко злу, а аскетизм – к добру, наше нравственное чувство возводит на пьедестал бессмысленные демонстрации жертвенности[401]401
  Нравственное восприятие расточительности и аскетизма: Haidt 2012; Pinker 2008а.


[Закрыть]. Во многих культурах добродетель принято выставлять напоказ постом, целомудрием, самоотречением, «кострами тщеславия» и животными (а иногда и человеческими) жертвоприношениями. Даже в современных обществах, согласно исследованиям, которые я провел совместно с психологами Джейсоном Немироу, Максом Красноу и Ри Говард, люди оценивают других скорее по тому, сколько времени и денег те тратят на альтруистичные поступки, чем по результатам этих поступков[402]402
  Жертвенность и результативность как основания для одобрения: Nemirow 2016.


[Закрыть].

Большая часть общественных дискуссий о борьбе с глобальным потеплением касается добровольных жертв: необходимости сортировать мусор, покупать продукты местного производства, не оставлять зарядные устройства в розетках и так далее. (Я сам позировал для плакатов нескольких подобных кампаний, организованных студентами Гарварда[403]403
  http://scholar.harvard.edu/files/pinker/files/ten_ways_to_green_your_scence_2.jpg и http://scholar.harvard.edu/files/pinker/files/ten_ways_to_green_your_scence_1.jpg.


[Закрыть].) Но, какими бы благородными ни казались эти действия, они только отвлекают от той колоссальной задачи, которая стоит перед нами. Сложность в том, что ситуация с выбросами углекислого газа – классическая проблема общественных благ, известная как «трагедия общин». Людям выгодны жертвы окружающих, но невыгодны собственные жертвы, поэтому у каждого возникает соблазн наживаться за счет других, позволяя окружающим жертвовать собой, и в итоге страдают все. Стандартное решение для подобных дилемм общественных благ – наделенная правом на принуждение власть, которая наказывает любителей жить за чужой счет. Но любое правительство, которое достаточно тоталитарно, чтобы иметь возможность запретить художественную керамику, едва ли ограничит свои действия стремлением к наибольшему общему благу. Можно помечтать о другом пути: нравственными увещеваниями убедить всех и каждого пойти на необходимые жертвы. Но, хотя людям свойственна определенная гражданская ответственность, неразумно ставить судьбы мира в зависимость от добровольного решения миллиардов людей одновременно пойти против собственных интересов. Самое главное, для снижения выбросов углекислого газа наполовину, а затем и до нуля потребуются жертвы куда большие, чем отказ от ювелирных украшений: нам нужно будет отказаться от электричества, отопления, цемента, стали, бумаги, путешествий, недорогой еды и доступной одежды.

Борцы за климатическую справедливость, теша себя фантазией, будто мир именно так и поступит, выступают за режим «устойчивого развития». Как иронизируют Майкл Шелленбергер и Тед Нордхаус, в их восприятии это значит, что «маленькие кооперативные общины крестьян и индейцев будут собирать в лесах Амазонии орехи и ягоды, чтобы продавать их компании Ben & Jerry’s для мороженого со вкусом даров джунглей»[404]404
  Shellenberger & Nordhaus 2013.


[Закрыть]. При этом они смогут пользоваться солнечными батареями, от которых можно запитать светодиодную лампочку или зарядить телефон, но не более того. Нужно ли говорить, что у людей, живущих в тех краях, иная точка зрения. Побег из нищеты требует огромного количества энергии. Создатель сайта Human Progress Мариан Тупи отмечает, что в 1962 году Ботсвана и Бурунди с их среднегодовым доходом на душу населения в 70 долларов были одинаково бедны и обе практически не выбрасывали в атмосферу углекислый газ. К 2010 году ботсванцы в среднем получали 7650 долларов в год, в 32 раза больше по-прежнему бедных бурундийцев, и вырабатывали в 89 раз больше углекислого газа[405]405
  M. Tupy, “Earth Day’s Anti-Humanism in One Graph and Two Tables,” Cato at Liberty, April 22, 2015, https://www.cato.org/blog/earth-days-anti-humanism-one-graph-two-tables.


[Закрыть].

Столкнувшись с этими фактами, борцы за климатическую справедливость говорят, что мы должны не обогащать бедные страны, а обеднять богатые, например вернуться к «трудоинтенсивному сельскому хозяйству» (на что логично ответить: «Только после вас»). Шелленбергер и Нордхаус констатируют, как далеко прогрессивная политика ушла от тех времен, когда ее самыми яркими достижениями считались электрификация и экономическое развитие сельских территорий: «Во имя демократии она теперь предлагает бедным во всем мире не то, что им нужно, – дешевое электричество, но как раз то, чего они не хотят: дорогую, работающую с перебоями электроэнергию»[406]406
  Shellenberger & Nordhaus 2013.


[Закрыть].

Экономический прогресс необходим как в бедных, так и в богатых странах именно по той причине, что он сможет помочь им приспособиться к изменениям климата, которые в самом деле происходят. Во многом благодаря достатку человечество здоровеет (главы 5 и 6), лучше питается (глава 7), становится более мирным (глава 11) и лучше защищенным от стихийных бедствий и прочих опасностей (глава 12). Эти достижения позволяют человечеству успешнее противостоять природным и антропогенным угрозам: вспышки болезней не превращаются в пандемии, гибель посевов в одном регионе компенсируется избытком продовольствия в другом, локальные столкновения стихают прежде, чем перерастут в войну, населению не так страшны ураганы, наводнения и засухи. Факт глобального потепления требует от нас, помимо прочего, того, чтобы наша способность противостоять таким угрозам росла быстрее тех новых рисков, которые создает для нас нагревающаяся планета. Каждый новый год экономического роста в развивающихся странах означает, что они располагают все большими ресурсами для строительства дамб и водохранилищ, усовершенствования системы здравоохранения и переселения людей прочь от наступающего моря. По этой причине нельзя ограничивать им доступ к энергии, но нельзя и позволять им повышать свой достаток за счет сжигания огромных объемов угля, которое позже обернется погодными катаклизмами для всех жителей Земли[407]407
  Баланс между экономическим развитием и климатическими изменениями: W. Nordhaus 2013.


[Закрыть].

~

Так как же нам нужно бороться с глобальным потеплением? Ведь это совершенно необходимо. Я согласен с папой Франциском и борцами за климатическую справедливость в том, что предотвращение глобального потепления – это нравственная задача, поскольку оно грозит нанести вред миллиардам людей, в первую очередь самым бедным из них. Но мораль – не то же, что морализаторство, и первое от второго часто только страдает. (Энциклика Laudato Si’ возымела обратный эффект – она снизила обеспокоенность изменением климата среди тех консервативных католиков, которые знают о ее существовании[408]408
  L. Sorantino, “Annenberg Study: Pope Francis’ Climate Change Encyclical Backfired Among Conservative Catholics,” Daily Pennsylvanian, Nov. 1, 2016, https://goo.gl/zUWXyk.


[Закрыть].) Конечно, приятно демонизировать сырьевые корпорации, которые продают нам желанную энергию, или демонстративно жертвовать чем-то, выказывая свою добродетель, но эти радости не предотвратят разрушительные последствия глобального потепления.

Просвещенный ответ на изменение климата заключается в том, чтобы разобраться, как добывать больше энергии, производя при этом меньше парниковых газов. Разумеется, существует трагический взгляд на нашу эпоху, в соответствии с которым это невозможно: индустриальное общество, построенное на сжигании углерода, содержит в себе залог собственной гибели. Но это трагическое видение не соответствует истине. Осубел отмечает, что современный мир уже постепенно отказывается от углерода.