Текст книги "Империя хлопка. Всемирная история"

Как предполагает подзаголовок «Империи хлопка», она является частью более общего диалога историков, стремящихся переосмыслить историю, рассматривая ее в транснациональных, даже глобальных, пространственных рамках. История – профессия, возникшая параллельно с национальными государствами и сыгравшая важную роль в их установлении. Но становясь на национальную точку зрения, историки часто недооценивают связи, пронизывающие государственные границы, довольствуясь объяснениями, которые могут быть основаны на событиях, людях и процессах внутри территорий конкретных государств. Эта книга была задумана как вклад в усилия историков, старающихся сбалансировать «национальную» точку зрения на историю с более широким взглядом на связи, личности и процессы, проникающие сквозь политические барьеры[16]16
  Литература по всемирной истории быстро множится. Однако это едва ли новое изобретение. Только вспомните такие работы, как: Abdoulaye Ly, La Compagnie du Senegal (Paris: Presence Africaine, 1958); Marc Bloch, “Toward a Comparative History of European Societies,” in Frederic Chapin Lane and Jelle C. Riemersma, eds., Enterprise and Secular Change: Readings in Economic History (Homewood, IL: R. D. Irwin, 1953); Williams, Capitalism and Slavery; C. L. R.James, The Black Jacobins (London: Secker & Warburg, 1938). См. также: C. A. Bayly, The Birth of the Modern World, 1780–1914: Global Connections and Comparisons (Malden, MA: Blackwell, 2004); Jurgen Osterhammel, The Transformation of the World: A Global History of the Nineteenth Century (Princeton, N.J.: Princeton University Press, 2014). Обзоры литературы см.: в Sebastian Conrad, Globalgeschichte: Eine Einfuhrung (Munich: Beck, 2013); Dominic Sachsenmaier, Global Perspectives in Global History: Theories and Approaches in a Connected World (New York: Cambridge University Press, 2011); Sven Beckert and Dominic Sachsenmaier, Global History Globally (Honolulu: Hawaii University Press, in preparation); Bruce Mazlich and Ralph Buultjens, Conceptualizing Global History (Boulder, CO: Westview Press, 1993); Jerry Bentley, “The Task of World History” (unpublished paper, in author’s possession); см. также: Robert C. Allen, The British Industrial Revolution in Global Perspective (Cambridge: Cambridge University Press, 2009); Роберт Аллен, Британская промышленная революция в глобальной картине мира (Москва: Издательство Института Гайдара, 2014); Jan Luiten van Zanden, The Long Road to Industrial Revolution: The European Economy in a Global Perspective, 1000–1800 (Amsterdam: Brill, 2009); блестящая работа, например, Patrick O’Brien, “European Economic Development: The Contribution of the Periphery,” Economic History Review, Second Series, 35 (February 1982): 1–18.


[Закрыть].

Сосредоточившись на одном конкретном товаре – хлопке, и наблюдая, как он выращивался, транспортировался, финансировался, обрабатывался, продавался и потреблялся, мы можем увидеть такие связи между людьми и местами, которые оказались бы вне поля нашего зрения, если бы мы предприняли более традиционное исследование в рамках государственных границ. Вместо того чтобы концентрироваться на истории конкретного события, например, Гражданской войны в Америке, или места, например, хлопковых фабрик в Осаке, или группы людей, например, вест-индских рабов, выращивавших хлопок, или процесса, например, превращения крестьян в промышленных наемных рабочих, эта книга использует биографию одного продукта в качестве окна в один из самых значимых вопросов, который мы можем задать по истории нашего мира, и для нового истолкования истории, имеющей гигантские последствия: истории капитализма[17]17
  В последние годы было много исследований, посвященных товарам. См., например: Sydney Mintz, Sweetness and Power: The Place of Sugar in Modern History (New York: Viking, 1985); Mark Kurlansky, Salt: A World History (New York: Walker and Co., 2002); Марк Курлански, Всеобщая история соли (Москва: Колибри, 2007); Barbara Freese, Coal: A Human History (Cambridge, MA: Perseus, 2003); Pietra Rivoli, The Travels of a T-shirt in the Global Economy: An Economist Examines the Markets, Power and Politics of World Trade (Hoboken, NJ: John Wiley & Sons, 2005); Larry Zuckerman, The Potato: How the Humble Spud Rescued the Western World (Boston: Faber & Faber, 1998); Wolfgang Monninghoff, King Cotton: Kulturgeschichte der Baumwolle (Dusseldorf: Artemis & Winkler, 2006); Mark Kurlansky, Cod: A Biography of the Fish That Changed the World (New York: Walker & Cº, 1997); Allan Macfarlane and Gerry Martin, Glass: A World History (Chicago: University of Chicago Press, 2002); Stephen Yaffa, Big Cotton: How a Humble Fiber Created Fortunes, Wrecked Civilizations, and Put America on the Map (New York: Penguin, 2005); Erik Orsenna, Voyage aux pays du coton: Petit precis de mondialisation (Paris: Fayard, 2006); Iain Gateley, Tobacco: A Cultural History of How an Exotic Plant Seduced Civilization (New York: Grove, 2001); Heinrich Eduard Jacob, Kaffee: Die Biographie eines weltwirtschaftlichen Stoffes (Munich: Oekom Verlag, 2006). Прекрасное исследование «биографии вещей» можно найти в работе 1929 года: Sergej Tretjakow, “Die Biographie des Dings,” in Heiner Boehnke, ed., Die Arbeit des Schriftstellers (Reinbeck: Rowolt, 1972), 81–86; Сергей Третьяков, “Биография вещи”, в Н. Ф. Чужак (ред.), Литература факта: Первый сборник материалов работников ЛЕФа (Москва: Захаров, 2000); Jens Soentgen, “Geschichten uber Stoffe,” Arbeitsblaetter fur die Sachbuchforschun (October 2005): 1–25; Jennifer Bair, “Global Capitalism and Commodity Chains: Looking Back, Going Forward” Competition and Change 9 (June 2005): 153–80; Immanuel Wallerstein, Commodity Chains in the World-Economy, 1590–1790 (Binghamton, NY: Fernand Braudel Center, 2000). Хороший пример успешной корректировки экономической истории William Cronon, Nature’s Metropolis: Chicago and the Great West (New York: Norton, 1991). Хорошее описание обширной историографии промышленной революции можно найти в Inikori, Africans and the Industrial Revolution in England; William J. Ashworth, “The Ghost of Rostow: Science, Culture and the British Industrial Revolution,” Historical Science 46 (2008): 249–74. Важность пространственных аспектов капитализма подчеркивается в David Harvey, Spaces of Capital: Towards a Critical Geography (New York: Routledge, 2001).


[Закрыть].

Мы стоим в начале путешествия через пять тысяч лет в истории человечества. На протяжении этой книги мы будем наблюдать за единственным и, казалось бы, малозначимым предметом – хлопком, чтобы разрешить колоссальную тайну: откуда произошел современный мир? Давайте начнем с путешествия в маленькую деревню, расположенную там, где сегодня находится Мексика и где хлопковые поля цвели в мире, совершенно непохожем на наш.

Глава 1
Появление всемирного товара

Ацтекская женщина за прядением

500 лет назад в дюжине мелких деревень на побережье Тихого океана, там, где сегодня находится Мексика, люди проводили дни, выращивая маис, бобы, тыкву и чили. Там, между Рио-Сантьяго на севере и Рио-Бальсас на юге, они ловили рыбу, собирали устриц и мидии, искали мед и пчелиный воск. Одновременно с этим сельским хозяйством, которое давало им самое необходимое для жизни, и изготовлением вручную скромных ремесленных изделий, из которых самыми знаменитыми были небольшие сосуды из цветной керамики, украшенные геометрическим орнаментом, эти мужчины и женщины выращивали растение, на котором появлялись небольшие пухлые белые шарики. Это растение было несъедобно. И это было самое ценное из всего, что они выращивали. Они называли его ichcatl: хлопок.

Кусты хлопчатника прекрасно росли среди кукурузы, и каждую осень, собрав урожай с пищевых растений, обитатели деревень обрывали мягкие комки волокна с кустов пирамидальной формы и высотой в пояс, складывали многочисленные шарики в корзины или мешки, а затем несли их в свои обмазанные глиной плетеные хижины. Там они тщательно выбирали вручную многочисленные семена, а затем отбивали хлопок на пальмовом коврике, чтобы размягчить его перед вычесыванием волокон в пряди длиной в несколько дюймов. С помощью тонкого деревянного веретена, оснащенного керамическим диском и чашкой, в которую веретено ставилось для поддержки при вращении, они свивали пряди друг с другом в тонкую белую нить. Затем они делали ткань на поясном станке – простом приспособлении, состоявшем из двух палок, соединенных нитями основы;

одна палка вешалась на дерево, а другая – на ткача, который натягивал основу своим весом и в нескончаемом танце вплетал поперечную (уточную) нить между нитями основы то в одну, то в другую сторону. В результате получалась ткань, прочная и послушная. Они окрашивали ее индиго и кармином, создавая богатое разнообразие темно-синих и густо-красных тонов. Часть этих тканей они носили сами, делая из них рубашки, юбки и брюки. Остальное отправлялось в Теночтитлан в составе ежегодной дани, которую они должны были платить своим далеким ацтекским правителям. Только в 1518 году люди, населявшие эти двенадцать прибрежных деревень, отправили императору Монтесуме II восемьсот тюков хлопка-сырца (весом по 115 фунтов каждый), 3200 отрезов окрашенного хлопка и 4800 больших белых отрезов – продукт многих тысяч часов изнурительного и в высшей степени искусного труда[18]18
  Хлопок, выращивавшийся в этих городах, вероятнее всего был G. hirsutum Palmeri, род хлопка, о котором известно, что он выращивался в местности, являющейся сейчас мексиканскими штатами Оахака и Герреро. Описание растения из C. Wayne Smith and J. Tom Cothren, eds., Cotton: Origin, History, Technology, and Production (New York: John Wiley & Sons, 1999), 11; Angus Maddison, The World Economy: A Millennial Perspective (Paris: Development Centre of the Organisation for Economic Cooperation and Development, 2001), 263; Frances F. Berdan, “Cotton in Aztec Mexico: Production, Distribution and Uses,” Mexican Studies 3 (1987): 241ff.; Joseph B. Mount-joy, “Prehispanic Cultural Development Along the Southern Coast of West Mexico,” in Shirley Gorenstein, ed., Greater Mesoamerica: The Archeology of West and Northwest Mexico (Salt Lake City: University of Utah Press, 2000), 106; Donald D. Brandt, “The Primitive and Modern Economy of the Middle Rio Balsas, Guerrero and Michoacan,” Eighth American Scientific Congress, Section 8, History and Geography (Washington, DC, 1940), Abstract; вес тюка хлопка в Мексике XVI века см.: Jose Rodriguez Vallejo, Ixcatl, el algodon mexicano (Mexico: Fondo de Cultura Economica, 1976), 64.


[Закрыть].

На протяжении веков как до, так и после этого похожие картины разворачивались на широких просторах обитаемых земель по всему миру. От Гуджарата до Сулавези, от берегов Вольты до Рио-Гранде, от долин Нубии до равнин Юкатана люди на трех континентах выращивали хлопок на своих полях, а затем в расположенных поблизости домах изготавливали из него ткани, точно так же, как много поколений назад поступали их предки. Хлопчатник – выносливое растение, и в подходящих природных условиях, по всей видимости, способен хорошо расти без особой помощи фермеров. Оно произрастает в широком диапазоне условий благодаря своей «морфологической пластичности», то есть, на языке ученых-ботаников, своей способности «адаптироваться к разнообразным условиям произрастания путем укорочения, удлинения и даже прерывания своего периода цветения»[19]19
  K. D. Hake and T. A. Kerby, “Cotton and the Environment,” Cotton Production Manual (UCANR Publications, 1996), 324–27; Frederick Wilkinson, The Story of the Cotton Plant (New York: D. Appleton & Company, 1899), 39.


[Закрыть].

Многочисленные народы, которые выращивали хлопок, на протяжении тысяч лет не догадывались о том, что то же самое делали и другие народы по всей земле, населявшие полосу от 32–35 градусов южной до 37 градусов северной широты. В этих районах климат был пригоден для выращивания хлопчатника. Будучи субтропическим растением, он нуждался в температурах не ниже 50° по Фаренгейту в период роста, которые, как правило, держались выше 60°. Хлопок, как мы знаем сегодня, хорошо растет там, где заморозков не бывает на протяжении порядка 200 дней и где выпадает от 20 до 25 дюймов дождей в год, причем преимущественно в середине периода роста – это распространенные климатические условия, что объясняет изобилие хлопка на многих континентах. Семена закладываются в бороздки на расстоянии около трех футов друг от друга, а затем покрываются землей. Для вызревания хлопка требуется от 160 до 200 дней[20]20
  Имеется (небольшое) несогласие между Gavin Wright, The Political Economy ofthe Cotton South: Households, Markets, and Wealth in the Nineteenth Century (New York: Norton, 1978), 14–5, и Jason Clay, World Agriculture and the Environment: A Commodity-by-Commodity Guide to Impacts and Practices (Washington, DC: Island Press, 2004), 284–87.


[Закрыть].

Самостоятельно или через контакты с другими народами все, кто выращивал хлопок, обнаружили, что мягкое белое волокно, извлеченное из семенной коробочки, превосходно подходит для изготовления нити. Из этой нити, в свою очередь, можно было соткать ткань, которая легко стиралась, приятно ощущалась на теле и эффективно защищала от палящих солнечных лучей – а также, до некоторой степени, от холода. Уже тысячу лет назад производство хлопковых тканей в Азии, Африке и Америке было крупнейшей в мире отраслью производства. Сложные торговые сети, в основном местного масштаба, среди которых было, однако, и несколько региональных, соединяли хлопководов, прядильщиков, ткачей и потребителей.

История одежды с трудом поддается реконструкции, поскольку ткани по большей части не выдержали разрушительного влияния времени. Мы знаем, что с самого перемещения Homo sapiens из африканской саванны в более холодный климат приблизительно сто тысяч лет назад ему приходилось защищаться от стихий. Те разрозненные археологические данные, которыми мы владеем, говорят нам о том, что сначала люди использовали в качестве одежды мех и кожу животных. Есть свидетельства тому, что они пряли и ткали лен уже 30 тысяч лет назад. Это производство тканей существенно расширилось примерно 12 тысяч лет назад, когда люди перешли к оседлому существованию и начали заниматься сельским хозяйством и скотоводством. Затем мужчины и женщины начали более широко экспериментировать с прядением и изготовлением ткани из различных волокон для защиты от холода и зноя[21]21
  Ralf Kittler, Manfred Kaysar, and Mark Stoneking, “Molecular Evolution of Pedicu-lus humanus and the Origin of Clothing,” Current Biology 13 (August 19, 2003): 1414–15; о намного более ранних временах прядения и ткачества см.: Eli-so Kvabadze et al., “30,000 Year-Old Wild Flax Fibres,” Science 11 (September 2009): 1359.


[Закрыть].

Методы получения ткани из растений были изобретены независимо в разных частях света. В Европе люди начали ткать из различных трав, а также льна в эпоху неолита, приблизительно 12 тысяч лет назад. Примерно 4 тысячи лет назад, в бронзовом веке, они начали получать шерсть от животных. На Ближнем Востоке и в Северной Африке за 7 тысяч лет до нашей эры люди также пряли и ткали из разнообразных видов шерсти и льна. В те же тысячелетия китайские крестьяне и ремесленники изготавливали одежду из китайской крапивы рами и шелка. По мере увеличения стратификации обществ ткани становились важным показателем социального статуса[22]22
  Almut Bohnsack, Spinnen und Weben: Entwicklung von Technik und Arbeit im Textil-gewerbe (Reinbek: Rowohlt, 1981), 32, 31; см.: Kleidung, in Johannes Hoops, Reallexikon der Germanischen Altertumskunde, vol. 16 (Berlin: Walter de Gruyter, 2000), 603–25; Mary Schoeser, World Textiles: A Concise History (New York: Thames & Hudson World of Art, 2003), 20; Kleidung, in Max Ebert, ed., Reallexikon der Vorgeschichte, vol. 6 (Berlin: Walter de Gruyter, 1926), 380–94; Harry Bates Brown, Cotton: History, Species, Varieties, Morphology, Breeding, Culture, Diseases, Marketing, and Uses (New York: McGraw-Hill, 1938), 1.


[Закрыть].

В этом мире льна, шерсти, рами и шелка постепенно росло значение хлопка. Примерно 5 тысяч лет назад жители индийского субконтинента, насколько нам известно, впервые открыли возможность изготовления нити из хлопковых волокон. Почти одновременно обитатели побережья, которое сегодня относится к Перу, ничего не зная об открытиях в Южной Азии, повторили их открытие. Несколькими тысячелетиями позже в Восточной Африке также были разработаны методы прядения и изготовления тканей из хлопка. В каждом из этих регионов хлопок быстро стал главным видом волокна для прядения нитей, так как по своим свойствам он явно превосходил лен, рами и другие волокна. В первые тысячелетия культивации этого растения производство хлопковых товаров редко переходило границы естественной зоны его произрастания, но все, кто сталкивался с ним, находили его замечательным материалом для производства одежды: мягким, износостойким, легким, а также простым как в окрашивании, так и в чистке.

Свидетельства ключевой роли хлопка в ранних обществах можно найти в мифах о сотворении мира и священных текстах многих народов. В индуистских священных текстах хлопок выступает часто и заметно. Вишну, по верованиям индуистов, соткал «себе одежду из лучей солнца». Народы Западной Африки приписывали свое мастерство Анансе, имеющему вид паука божеству. В Северной Америке верили, что богиня-паучиха Хопи пряла и ткала хлопок. Народ навахо верил в то, что Бегочидди, один из четырех сыновей Луча Солнечного и Дневного Света, создал и посадил хлопчатник после сотворения гор и насекомых. Согласно верованию навахо, «Когда в твоем племени родится девочка, ты пойдешь и разыщешь паутину… и потрешь ею ладонь и всю руку младенца. Поэтому она начнет ткать, когда вырастет, и пальцы и руки ее не будут знать усталости». В Китае, согласно тексту 1637 года, относящемуся к позднему периоду династии Мин, одежда, в том числе хлопковая, отличает людей от животных, а среди людей «отличает правителей от подданных». Кроме того, идея судьбы, которую прядут или ткут, была центральной для множества различных культур, в том числе – что неудивительно – тех, в которых важнейшую роль играл хлопок[23]23
  См., например: T. W. Rhys Davids, trans., Vinaya Texts (Oxford: Clarendon Press, 1885), 168; Georg Buehler, trans., The Sacred Laws of the Aryas (Oxford: Clarendon Press, 1882), 165, 169, 170; Vijaya Ramaswamy, Textiles and Weavers in South India (New York: Oxford University Press, 2006), 1, 57; Doran Ross, ed., Wrapped in Pride: Ghanaian Kente and African American Identity (Los Angeles: UCLA Fowler Museum of Cultural History, 1998), 77; Frank Goldtooth, как записано Stanley A. Fishler, In the Beginning: A Navaho Creation Myth (Salt Lake City: University of Utah Press, 1953), 16; Aileen O’Bryan, The Dine: Origin Myths of the Navaho Indians, Smithsonian Institution, Bureau of American Ethnology, Bulletin 163 (Washington, DC: Government Printing Office, 1956), 38; Francesca Bray, “Textile Production and Gender Roles in China, 1000–1700,” Chinese Science 12 (1995): 116; Anthony Winterbourne, When the Norns Have Spoken: Fate in Germanic Paganism (Madison, NJ: Fairleigh Dickinson University Press, 2004), 96.


[Закрыть].

Современные ботаники не ограничиваются восприятием хлопка как дара богов, однако они не менее впечатлены. Биологи полагают, что хлопчатник растет на земле уже 10 или 20 млн лет. За это время развились четыре генетически различных вида хлопчатника – мезоамериканский G. hirsutum, южноамериканский G. barbadense, африканский G. herbaceum и азиатский G. arboretum. От этих четырех видов, в свою очередь, произошли сотни новых разновидностей, из которых лишь несколько вышли в лидеры коммерческого производства хлопка. Сегодня более 90 % мирового урожая хлопка приходится на сорта G. hirsutum, также известного как американский «апленд». Растение еще больше изменилось в результате окультуривания людьми. За пять тысяч лет, согласно одному из экспертов, наши предки сделали из «непослушных многолетних кустов и деревец с мелкими непроницаемыми семенами, покрытыми редкими грубыми и плохо отделяемыми волосками низкие, компактные однолетние растения с обильным длинным белым пухом на крупных и легко прорастающих семенах». Хлопководы тщательно экспериментировали с этим растением, постепенно трансформируя его и наделяя способностью удовлетворять их растущую потребность в ткани. Они адаптировали его к особым экологическим нишам, перевозили на дальние расстояния, расширяли регионы произрастания и повышали сортовое разнообразие. Как было и с множеством других объектов природного мира, культивация человеком радикально ускорила и перенаправила биологическую историю хлопка, а на протяжении XIX века этот процесс активизировался и приобрел огромную важность в империи хлопка[24]24
  C. L. Brubaker et al., “The Origin and Domestication of Cotton,” in C. Wayne Smith and J. Tom Cothren, eds., Cotton: Origin, History, Technology, and Production (New York: John Wiley & Sons, 1999), 4, 5–6, 12, 17, 22; Wafaa M. Amer and Osama A. Momtaz, “Historic Background of Egyptian Cotton (2600 BC– AD 1910),” Archives ofNatural History 26 (1999): 219.


[Закрыть].

Фермеры в долине Инда были первыми, кто начал прясть и ткать хлопок. В 1929 году археологи обнаружили фрагменты хлопковых тканей в Мохенджо-Даро, который находится в нынешнем Пакистане, относящиеся к периоду с 3250 по 2750 год до н. э. Семена хлопка, найденные в Мергаре, датированы 5000 годом до н. э. Имеющиеся в литературе ссылки снова указывают на древнюю природу хлопковой отрасли этого субконтинента. Ведические тексты, составленные между 1500 и 1200 годами до н. э., упоминают прядение и изготовление ткани из хлопка. В первых отчетах иностранных путешественников в Южную Азию также упоминается хлопок: древнегреческий историк Геродот (484–425 годы до н. э.) был знаком с тонкой индийской хлопковой одеждой, заметив в 445 году до н. э., что на этом субконтиненте «плоды дикорастущих деревьев дают здесь шерсть, по красоте и прочности выше овечьей шерсти»[25]25
  Thomas Robson Hay and Hal R. Taylor, “Cotton,” in William Darrach Halsey and Emanuel Friedman, eds., Collier’s Encyclopedia, with Bibliography and Index (New York: Macmillan Educational Co., 1981), 387; A. Lucas, Ancient Egyptian Materials and Industries, 4th ed., revised by J. R. Harris (London: Edward Arnold, 1962), 147; Richard H. Meadow, “The Origins and Spread of Agriculture and Pastoralism in Northwestern South Asia,” in David R. Harris, ed., The Origins and Spread of Agriculture and Pastoralism in Eurasia (London: UCL Press, 1996), 396; традиционное индийское описание этих классических занятий см.: S. V. Puntambekar and N. S. Varadachari, Hand-Spinning and Hand-Weaving: An Essay (Ahmedabad: All India Spinners’ Association, 1926), 1–9; James Mann, The Cotton Trade of Great Britain (London: Simpkin, Marshall & Cº, 1860), 1, 2–3; Brown, Cotton, 2; см. также: Herodotus, The Histories, ed. A. R. Burn, trans. Aubrey de Selincourt, rev. ed., Penguin Classics (Harmondsworth, UK: Penguin, 1972), 245; см. также: Arno S. Pearse, The Cotton Industry ofIndia, Being the Report of the Journey to India (Manchester: Taylor, Garnett, Evans, 1930), 15; J. Forbes Royle, On the Culture and Commerce of Cotton in India and Elsewhere: With an Account of the Experiments Made by the Hon. East India Company up to the Present Time (London: Smith, Elder & Cº, 1851), 116ff.


[Закрыть].

С древнейших времен и на протяжении значительной части XIX века – то есть в течение нескольких тысячелетий – население индийского субконтинента было ведущим мировым производителем хлопка. Крестьяне на территориях, сегодня лежащих в границах Индии, Пакистана и Бангладеш, культивировали небольшие объемы хлопчатника вместе с пищевыми растениями. Они пряли и ткали хлопок для собственного пользования и для продажи на местных и региональных рынках. Большинство регионов Южной Азии еще на протяжении большей части XIX века производили всю ткань, необходимую для собственного потребления. Они собирали урожай вручную, использовали валковый волокноотделитель для устранения семян, удаляли грязь и узлы с помощью лука (деревянного инструмента с привязанной струной, вибрировавшей от удара палкой), пряли из волокна нить с помощью лопаски (приспособления для поддержки кудели) и веретена, а затем ткали из этой нити ткани с помощью ткацких станков, натянутых между деревьями[26]26
  Brown, Cotton, 5; Edward Baines, History of the Cotton Manufacture in Great Britain (London: H. Fisher, R. Fisher, and P. Jackson, 1835), 65–70; см.: Prasannan Parthasarathi, “Cotton Textiles in the Indian Subcontinent, 1200–1800,” in Giorgio Riello and Prasannan Parthasarathi, eds., The Spinning World: A Global History of Cotton Textiles, 1200–1850 (New York: Oxford University Press, 2009), 23–25.


[Закрыть].

О качестве индийского хлопка высшего разряда ходили легенды: в XIII веке европейский путешественник Марко Поло спустя более чем 1700 лет дополнил наблюдения Геродота, отметив на побережье Коромандела «тончайшие и прекраснейшие хлопковые ткани из всех, которые только можно найти в какой бы то ни было части света». Еще через 600 лет Эдвард Бейнс, владелец газеты и эксперт по хлопку из Лидса, сообщил, что лучшая индийская ткань была «почти невероятного совершенства… О некоторых их муслинах можно подумать, что это работа фей или насекомых, а не людей». Это была «паутина, сотканная из ветра»[27]27
  H. Wescher, “Die Baumwolle im Altertum,” in Ciba-Rundschau 45 (June 1940): 1635; Alwin Oppel, Die Baumwolle (Leipzig: Duncker & Humblot, 1902), 206–7; цит. по: Clinton G. Gilroy, The History of Silk, Cotton, Linen, Wool, and Other Fibrous Substances (New York: Harper & Brothers, 1845), 334; см.: Marco Polo, Travels of Marco Polo (Westminster, MD: Modern Library, 2001), 174; Baines, History of the Cotton Manufacture, 56, 58.


[Закрыть].

Индийский субконтинент был в этом, тем не менее, далеко не единственным. В Америке хлопок имелся в изобилии, а хлопковая ткань была распространена повсеместно еще задолго до прибытия европейцев в Новый Свет. Вдоль дуги длиной 4000 километров, проходившей через Мезоамерику и Карибы в Южную Америку, хлопок был самой важной отраслью производства. Пожалуй, старейший центр производства хлопка находился на территории сегодняшнего Перу. Там археологи в процессе раскопок обнаружили хлопковые рыболовные сети, датированные 2400 годом до н. э., и фрагменты тканей возрастом 1600–1500 годами до н. э. Когда Франциско Писарро в 1532 году напал на Инкскую империю, он поразился качеством и количеством увиденной им хлопковой материи. В инкском городе Кахамалка конкистадоры нашли хранилища, полные хлопковых тканей, «намного превосходивших какие-либо из виденных прежде по тонкости текстуры и мастерству, с которым были смешаны различные цвета»[28]28
  A. G. Hopkins, An Economic History of West Africa (New York: Columbia University Press, 1973), 48; M. D. C. Crawford, The Heritage of Cotton: The Fibre of Two Worlds and Many Ages (New York: G. P. Putnam’s Sons, 1924), 46; Amer and Momtaz, “Historic Background,” 212; Oppel, Die Baumwolle, 209; William H. Prescott, History of the Conquest of Peru (Westminster, MD: Modern Library, 2000), 51, 108, 300.


[Закрыть].

Европейцы были удивлены точно так же спустя десять лет, когда в нескольких тысячах миль к северу проникли в Ацтекскую империю и увидели там необыкновенный хлопок. Помимо золота и других сокровищ, Эрнан Кортес отправил Карлу V хлопковую ткань, виртуозно выкрашенную индиго и кармином. Мезоамериканская хлопковая отрасль, как и его южноамериканская копия, имела долгую историю. Хлопок сажали там, где сегодня расположена центральная часть Мексики, уже в 3400 году до н. э., а самая старая нить, найденная в археологических раскопках, датируется периодом с 1200 по 1500 год до н. э. Документальные свидетельства, указывающие на использование хлопка майя, относятся еще к 632 году до н. э., а в низине, где расположен современный Веракрус, хлопковая отрасль возникла, вероятно, между 100 годом до н. э. и 300 годом н. э. По мере того как обычай носить хлопок переходил от элит к простому народу, объем производства вырос, особенно с военным и экономическим становлением империи ацтеков после 1350 года. И поскольку хлопок стало носить больше людей, его обработка становилась все более важным занятием. Методы ткачества и окраски становились все более совершенными и не в последней мере были призваны продемонстрировать социальные различия с помощью особенностей костюма[29]29
  Gilroy, History of Silk, 331–32; Smith and Hirth, “Development of Prehispanic Cotton-Spinning,” 353; Barbara L. Stark, Lynette Heller, and Michael A. Ohnersorgen, “People with Cloth: Mesoamerican Economic Change from the Perspective of Cotton in South-Central Veracruz,” Latin American Antiquity 9 (March 1978): 9, 25, 27; Crawford, Heritage, 32, 35; Smith and Hirth, “Development of Prehispanic Cotton-Spinning,” 355; Barbara Ann Hall, “Spindle Whorls and Cotton Production at Middle Classic Matacapan and in the Gulf Lowlands,” in Barbara L. Stark and Philip J. Arnold III, eds., Olmec to Aztec: Settlement Patterns in the Ancient Gufl Lowlands (Tucson: University of Arizona Press, 1997), 117, 133, 134.


[Закрыть].

После завоевания Центральной Америки испанскими колонистами в XVI веке коренные жители продолжали производство. Один колониальный испанский администратор, дон Хуан де Вильягутьерре Сото-Майор, в конце XVII века хвалил индейских женщин бывшей империи Майя, которые «прядут хлопок и ткут ткани энергично и умело, окрашивая их в прекрасные цвета». Кроме одежды, хлопок использовался в религиозных подношениях, в качестве подарка, средства обмена, для декоративных завес, обертывания мумий, в качестве доспехов и даже в медицинских целях. По оценкам, в доколумбовой Мексике производилось в год 116 млн фунтов хлопка, что соответствует урожаю хлопка в США в 1816 году. Когда правители Теночтитлана расширили пределы своей власти, они стали получать дань с регионов, выращивавших и производивших хлопок. Места в Ацтекской империи, которые играли особенно выдающуюся роль в выращивании хлопка, имели названия, которые на языке науатль означали «в храме хлопка», «в реке хлопка» и «на холме хлопка»[30]30
  Juan de Villagutierre Soto-Mayor, History of the Conquest of the Province of the Itza, 1st English edition, translated from the 2nd Spanish edition by Robert D. Wood (Culver City, CA: Labyrinthos, 1983), 197; Berdan, “Cotton in Aztec Mexico,” 235–36, 239; Smith and Hirth, “Development of Prehispanic Cotton-Spinning,” 356; R. B. Handy, “History and General Statistics of Cotton,” in The Cotton Plant: Its History, Botany, Chemistry, Culture, Enemies, and Uses, prepared under the supervision of A. C. True, United States Department of Agriculture, Office of Experiment Stations, Bulletin 33 (Washington, DC: Government Printing Office, 1896), 63; United States, Historical Statistics of the United States, Colonial Times to 1970, vol. 1 (Washington, DC: U.S. Dept. of Commerce, Bureau of the Census, 1975), Series K-550–563, “Hay, Cotton, Cottonseed, Shorn Wool, and Tobacco – Acreage, Production, and Price: 1790 to 1970,” 518; Hall, “Spindle Whorls,” 118; Berdan, “Cotton in Aztec Mexico,” 238; Stark, Heller, and Ohnersorgen, “People with Cloth,” 14, 29.


[Закрыть].

Мексика и Перу были центрами доколумбового хлопкового производства, но изготовление хлопковых тканей распространилось и на другие части континента. Там, где сегодня находится Бразилия, хлопковые волокна, собранные с диких растений, использовались для изготовления ткани. Там, где теперь расположены юго-западные районы США, коренные американцы стали активнейшими производителями хлопка, особенно племена навахо и хопи, возможно, уже в 300 году до н. э. Знание о хлопке пришло на западное побережье Мексики из Центральной Америки. Когда испанские поселенцы начали контактировать с индейцами к северу от Рио-Гранде, они заметили, что «индейцы прядут хлопок и ткут ткань», и что они «носят хлопковые одеяла типа кампече, поскольку имеют обширные хлопковые поля». Для некоторых индейских племен хлопок имел еще и важное применение в религиозной практике: хопи использовали его как символ облаков во время церемоний молитвы о дожде и клали его на лица умерших «для того, чтобы сделать духовное тело легким, как облако». Хлопок был распространен и на Карибских островах. На самом деле одной из причин, по которым Христофор Колумб считал, что достиг Индии, были огромные количества хлопка, которые он увидел на Карибах; он рассказывал об островах, «полных… хлопка»[31]31
  Brown, Cotton, 14; Kate Peck Kent, Prehistoric Textiles of the Southwest (Santa Fe, NM: School of American Research Press, 1983), 9, 27, 28, 29; цит. по: Ward Alan Minge, “Effectos del Pais: A History of Weaving Along the Rio Grande,” in Nora Fisher, ed., Rio Grande Textiles (Santa Fe: Museum of New Mexico Press, 1994), 6; Kate Peck Kent, Pueblo Indian Textiles: A Living Tradition (Santa Fe, NM: School of American Research Press, 1983), 26; Crawford, Heritage, 37; David Watts, The West Indies: Patterns of Development, Culture and Environmental Change Since 1492 (Cambridge: Cambridge University Press, 1990), 65, 89, 174; Mann, Cotton Trade, 4; Christopher Columbus, November 4, 1492, The Diario of Christopher Columbus’sfirst voyage to America: 1492–1493, abstracted by Fray Bartolome de las Casas, transcribed and translated into English, with notes and a concordance of the Spanish, by Oliver Dunn and James E. Kelley Jr. (Norman: University of Oklahoma Press, 1989), 131–35; см.: записи за 16 октября, 3 ноября и 5 ноября 1492 г., 85–91, 131, 135.


[Закрыть].

Выращивание и обработка хлопка имеет долгую историю и в Африке. Вероятно, впервые его начали выращивать нубийцы на территории нынешнего восточного Судана. Некоторые утверждают, что волокна выращивались, прялись и ткались уже в 5000 году до н. э., хотя археологические находки в Мероэ, бывшем городе на восточном берегу Нила, подтверждают присутствие хлопковых тканей только в период с 500 года до н. э. и 300 года н. э. Из Судана хлопок распространился на север до Египта. Хотя хлопковые ткани не играли существенной роли в древнеегипетских цивилизациях, мы знаем, что хлопковое семя использовалось как корм для скота уже в 2600–2400 годах до н. э., а изображения Карнакского храма в Луксоре содержат тюки хлопка. И все же культивация и обработка хлопка набрала силу в Египте между 332 годом до н. э. и 395 годом н. э. В 70 году н. э. Плиний Старший заметил, что «в верхней части Египта, вблизи Аравии, растет кустарник, который некоторым известен как госсипиум. Он невысок и приносит плоды, на вид напоминающие орех с бородой и содержащие внутри шелковистое вещество, пух, из которого прядут нити. Никто не знает ткани, которая по белизне, мягкости или качеству получаемых из нее одежд превосходила бы ту, что делается из этих нитей…» После 800 года хлопок и производство изделий из него продолжили свой путь на крыльях ислама[32]32
  Pliny the Elder, The Natural History ofPliny, vol. 4, trans. John Bostock and H. T. Riley (London: Henry G. Bohn, 1856), 134–35; Mann, Cotton Trade, 3. Christopher Ehret, The Civilizations of Africa: A History to 1800 (Charlottesville: University Press of Virginia, 2002), 67–68; Ross, Wrapped in Pride, 75; Lars Sundstrom, The Trade of Guinea (Lund: Hakan Ohlssons Boktryckeri, 1965), 148; F. L. Griffith and G. M. Crowfoot, “On the Early Use of Cotton in the Nile Valley,” Journal of Egyptian Archeology 20 (1934): 7; Amer and Momtaz, “Historic Background,” 212, 214, 215, 217.


[Закрыть].

Знание о том, как выращивать и обрабатывать хлопок, добралось и до Западной Африки. Как именно хлопок там оказался, до сих пор неизвестно, однако возможно, что его привезли с собой из Восточной Африки странствующие ткачи и торговцы в начале нашей эры. С пришествием ислама в VIII веке хлопковая отрасль существенно расширилась, так как мусульманские учителя обучали девушек прясть, а юношей ткать, насаждая ранее невообразимую скромность в одежде среди народов, чьи природные условия практически ее не требовали. В результате раскопок в Африке южнее Сахары были найдены хлопковые ткани, датированные X веком. Литературные источники и археологические находки свидетельствуют о том, что в Западной Африке хлопок пряли и ткали в конце XI века – к этому времени он уже распространился на юг, достигнув сегодняшнего Того. К началу XVI века Лев Африканский сообщил о «великом изобилии» хлопка в «царстве Мелли» и богатстве торговцев хлопком в «царстве Томбуто», имея в виду великие восточноафриканские империи Мали и Тимбукту[33]33
  M. Kouame Aka, “Production et circulation des cotonnades en Afrique de l’Ouest du XIeme siecle a la fin de la conquette coloniale (1921)” (PhD dissertation, Universite de Cocody-Abidjan, 2013), 18, 41; Marion Johnson, “Technology, Competition, and African Crafts,” in Clive Dewey and A. G. Hopkins, eds., The Imperial Impact: Studies in the Economic History ofAfrica and India (London: Athlone Press, 1978), 176, 195, 201; Venice Lamb and Judy Holmes, Nigerian Weaving (Roxford: H. A. & V. M. Lamb, 1980), 15, 16; Marion Johnson, “Cloth Strips and History,” West African Journal of Archaeology 7 (1977): 169; Philip D. Curtin, Economic Change in Precolonial Africa: Senegambia in the Era of the Slave Trade (Madison: University of Wisconsin Press, 1975), 48; Marion Johnson, “Cloth as Money: The Cloth Strip Currencies of Africa,” in Dale Idiens and K. G. Pointing, Textiles ofAfrica (Bath: Pasold Research Fund, 1980), 201. В юго-восточной Африке также имелось производство хлопкового текстиля. Patricia Davison and Patrick Harries, “Cotton Weaving in South-east Africa: Its History and Technology,” in Idiens and Pointing, Textiles ofAfrica, 177, 179, 180; Marie Philiponeau, Le coton et l’Islam: Fil d’une histoire africaine (Algiers: Casbah Editions, 2009), 15, 17; Ross, Wrapped in Pride, 75; Rita Bolland, Tellem Textiles: Archaeological Findsfrom Burial Caves in Mali’s Bandiagara Cliff(Leiden: Rijksmuseum voor Volkenkunde, 1991); Leo Africanus, The History and Description of Africa and of the Notable Things Therein Contained, Done in the English in the Year 1600 by John Pory, vol. 3 (London: Hakluyt Society, 1896), 823, 824.


[Закрыть].

Окультуривание, прядение и изготовление тканей из хлопка, насколько нам известно, независимо развивались в этих трех регионах мира[34]34
  Информацию о многообразии происхождения хлопка и его окультуривании см.: Meadow, “Origins,” 397.


[Закрыть]. Однако из Южной Азии, Центральной Америки и Восточной Африки знание быстро распространялось по торговым и миграционным маршрутам – из Мезоамерики на север, например, и из Восточной Африки на запад. Центром этих передвижений хлопковой отрасли была Индия. Оттуда мастерство выращивания и обработки хлопка перемещалось на запад, восток и юг, делая Азию центром мировой хлопковой отрасли, и положение дел оставалось таковым на протяжении существенной части XIX века, а затем вернулось в конце XX века. Расположение Индии и мастерство обращения с хлопком ее жителей самым серьезным образом повлияли на ту выдающуюся роль, которую хлопок играет в нашем мире с того самого момента, как группа европейцев, одетых, вне всякого сомнения, в меха, шерсть и лен, была в высшей степени поражена, более двух тысяч лет назад столкнувшись с этими чудесными новыми материями, прибывающими с мифического «Востока».

Однако до его обнаружения европейцами хлопок активно изменял жизнь других народов. Из Индии он переместился через Туркестан на запад – на Средний Восток и потом в Средиземноморье. У нас есть свидетельства того, что еще до нашей эры хлопок выращивали в Персии, Месопотамии и Палестине. Одежда из хлопка, датированная приблизительно 1100 годом до н. э., была найдена в Ниневии (сегодняшний Ирак), а ассирийский цилиндр VII века до н. э. свидетельствует о приносящем шерсть дереве. Через несколько сотен лет, в первые века нашей эры, культивировать хлопок начали крестьяне Анатолии. Как и в Африке, важнейшую роль в распространении искусства выращивания, прядения и изготовления тканей из хлопка в Средиземноморье сыграл ислам, так как религиозный императив скромности сделал хлопок «обычным предметом одежды». В Иране IX–X веков произошел «хлопковый бум» с поставками на городские рынки, особенно в Багдаде. В XIII веке Марко Поло встречал хлопок и хлопковые ткани повсюду от Армении до Персии, и «изобилие» хлопка по всей Азии стало важным мотивом его отчетов[35]35
  Brown, Cotton, 8; Maureen Fennell Mazzaoui, The Italian Cotton Industry in the Later Middle Ages, 1100–1600 (Cambridge: Cambridge University Press, 1981), 11, 15, 17–18; Lucas, Ancient Egyptian Materials, 148; Hartmut Schmoekel, Ur, Assur und Babylon: Drei Jahrtausende im Zweistromland (Stuttgart: Gustav Klipper Verlag, 1958), 131; Baines, History of the Cotton Manufacture, 27; Richard W. Bulliet, Cotton, Climate, and Camels in Early Islamic Iran: A Moment in World History (New York: Columbia University Press, 2009), 1, 8, 46; Marco Polo, Travels, 22, 26, 36, 54, 58, 59, 60, 174, 247, 253, 255.


[Закрыть].

В то время как культивация хлопка продвигалась на запад, знание о хлопке распространилось также из Индии на восток по всей Азии и особенно в Китае. Притом что Китай в конечном итоге стал одним из самых значимых производителей хлопка и хлопковых тканей во всем мире и сегодня является одним из центров мировой хлопковой отрасли, это растение не произрастало там изначально. Действительно, китайское слово, обозначающее хлопок и хлопковое волокно, заимствовано из санскрита и других языков Индии[36]36
  Chao Kuo-Chun, Agrarian Policy of the Chinese Communist Party, 1921–1959 (Westport, CT: Greenwood Press, 1977), 5, 8ff.


[Закрыть]. К 200 году до н. э. хлопок был известен в Китае, но в течение следующего тысячелетия не распространился широко за пределы юго-западной границы тех регионов, где он был изначально.

Хлопок получил широкое распространение в сельской местности Китая при династии Юань (1271–1368). В эти годы он, по сути, заменил рами, который в Китае наряду с шелком служил традиционным материалом для изготовления тканей. К 1433 году подданные Китайской империи могли платить налоги хлопком, что позволило государству одеть в него своих солдат и чиновников. Как мы увидим, связь между этой культурой и налогообложением была одним из многих случаев проявления интереса политических властей к хлопковой отрасли.

Мир хлопка: первые 500 лет

Во время экспансии династии Мин (1368–1644) производство хлопка распространилось на завоеванных Китаем территориях. По оценкам, в конце династии Мин производство хлопка в Китае составляло 20 млн тюков в год. Возникло географическое разделение труда, при котором фермеры северных районов отправляли хлопок-сырец на юг, к нижнему течению Янцзы, и там фермеры изготавливали из него, а также хлопка, выращенного на собственных полях, ткани, некоторые из которых они продавали обратно на север. Эта межрегиональная торговля была настолько оживленной, что на хлопковую ткань приходилась четверть имперского объема торговли. К XVII веку почти все китайские мужчины, женщины и дети носили одежду из хлопка. Неудивительно, что, когда в течение XVIII века население Китая удвоилось и составило 400 млн человек, его хлопковая отрасль стала второй по величине в мире после индийской. В 1750 году, когда в предшествовавшее гражданской войне в США десятилетие хлопководы увеличили объемы производства, урожай хлопка оценивался в 1,5 млрд фунтов, что приблизительно соответствовало объему производства США[37]37
  Craig Dietrich, “Cotton Culture and Manufacture in Early Ch’ing China,” in W. E. Willmott, ed., Economic Organization in Chinese Society (Stanford, CA: Stanford University Press, 1972), 111ff.; Mi Chu Wiens, “Cotton Textile Production and Rural Social Transformation in Early Modern China,” Journal of the Institute of Chinese Studies of the Chinese University of Hong Kong 7 (December 1974): 516, 517ff., 519; Frederick W. Mote and Denis Twitchett, eds., The Cambridge History of China, Vol. 7, The Ming Dynasty, 1368–1644, part 1 (New York: Cambridge University Press, 1998), 256, 507; Kenneth Pomeranz, “Beyond the East-West Binary: Resituating Development Paths in the Eighteenth-Century World,” Journal of Asian Studies 61 (May 2002): 569; United States, Historical Statistics, 518.


[Закрыть].

Индийские технологии обработки хлопка также распространились в Юго-Восточной Азии. По мере развития мастерства производителей хлопковая ткань стала самым ценным после продуктов питания произведенным товаром в регионе. Буддийские монахи привезли его на остров Ява между III и V веками нашей эры. Много позже, между 1525 и 1550 годами, хлопководство достигло Японии. К XVII веку хлопок стал важной коммерческой культурой, так как мелкие фермеры выращивали хлопок, чтобы заработать на уплату налогов, часто попеременно с рисом[38]38
  Anthony Reid, Southeast Asia in the Age of Commerce, 1450–1680, vol. 1, The Lands Below the Winds (New Haven, CT: Yale University Press, 1988), 90; Crawford, Heritage, 7; William B. Hauser, Economic Institutional Change in Tokugawa Japan: Osaka and the Kinai Cotton Trade (Cambridge: Cambridge University Press, 1974), 117–20; Mikio Sumiya and Koji Taira, eds., An Outline ofJapanese Economic History, 1603–1940: Major Works and Research Findings (Tokyo: University of Tokyo Press, 1979), 99–100.


[Закрыть]. С прибытием хлопка в Японию первоначально индийская культура хлопка распространилась на большей части Азии.

Этот мир хлопка, который формировали крестьяне, прядильщики, ткачи и торговцы Америки, Африки и Азии в течение по крайней мере пяти тысячелетий, активно жил и расширялся. Несмотря на различия между его существованием на трех континентах, центры этой колоссальной производственной отрасли имели между собой много общего. Самое главное, выращивание и производство хлопка почти всегда оставалось мелкомасштабным, концентрируясь в домашних хозяйствах. Хотя некоторые хозяйства, где выращивался хлопок, продавали сырец на рынке, в том числе дальнем, а многие правители заставляли их расставаться с частью урожая в виде дани, эти хозяйства не зависели от одного только хлопка; они диверсифицировали свои экономические возможности, надеясь уменьшить риск насколько могли. На значительной части территории Африки и частично в Южной Азии и Центральной Америке такие модели сохранялись еще на протяжении XX века.

Таким образом, в течение тысячелетий домохозяйства выращивали хлопок в тонком равновесии с другими культурами. Семьи сажали хлопчатник рядом с пищевыми растениями, балансируя между, с одной стороны, своими и общественными потребностями в пище и волокне, а с другой – требованиями уплаты дани своим правителям. В Веракрусе, например, были распространены парные посадки пищевых зерновых культур и хлопчатника, что обеспечивало средствами к существованию и тех, кто выращивал хлопок, и тех, кто его прял и ткал. На Юкатане крестьяне майя выращивали хлопок на полях, где также росли маис и бобы. В Западной Африке хлопок сажался «в междурядьях пищевых культур», таких как сорго в сегодняшнем Кот-д’Ивуар или ямс в сегодняшнем Того. В Гуджарате «кусты [хлопчатника] сажаются между рядами риса». В хлопковых районах Центральной Азии крестьяне выращивали волокно не только рядом с рисом, но и с пшеницей и просом, а в Корее – с бобами. Значимой монокультуры хлопка не возникало до XIX века, а когда эта монокультура возникла, появилась и жажда умножения земли и рабочей силы[39]39
  Stark, Heller, and Ohnersorgen, “People with Cloth,” 10, 29; Howard F. Cline, “The Spirit of Enterprise in Yucatan,” in Lewis Hanke, ed., History of Latin American Civilization, vol. 2 (London: Methuen, 1969), 137; Johnson, “Technology,” 259; Thomas J. Bassett, The Peasant Cotton Revolution in West Africa: Cote d’Ivoire, 1880–1995 (New York: Cambridge University Press, 2001), 33; James Forbes, Oriental Memoirs: A Narrative of Seventeen Years Residence in India, vol. 2 (London: Richard Bentley, 1834), 34; Moritz Schanz, “Die Baumwolle in Russisch-Asien,” Beihefte zum Tropenpflanzer 15 (1914): 2; о Корее см.: Tozaburo Tsukida, Kankoku ni okeru mensaku chosa (Tokyo: No-shomu sho noji shikenjyo, 1905), 1–3, 76–83.


[Закрыть].

Как и выращивание хлопка, его обработка во всем мире началась в домашних хозяйствах и, за некоторыми исключениями, оставалась там до XIX века. Например, на территориях правления ацтеков вся обработка хлопка была организована внутри домашних хозяйств. Также и в Африке «во многих случаях производство хлопковых товаров было исключительно семейным, и каждая социальная единица была полностью самодостаточна». Имеются аналогичные свидетельства для Индии, Китая, Юго-Восточной Азии, Центральной Азии и Османской империи. Домашнее производство позволяло семье изготавливать необходимую ей одежду, при этом оставляя товар для продажи на рынке. Поскольку потребности большинства аграрных обществ в невероятной степени менялись в зависимости от времени года, и поскольку собранный хлопок мог храниться месяцами, крестьяне могли сосредотачиваться на текстильном производстве с перерывами и в сезоны затишья в земледельческих работах. Особенно это касалось женщин, чья деятельность концентрировалась на домашней работе и которые могли посвятить некоторое время домашнему производству пряжи и ткани[40]40
  Oppel, Die Baumwolle, 201; Berdan, “Cotton in Aztec Mexico,” 241; Hall, “Spindle Whorls,” 120; Sundstrom, Trade of Guinea, 147; Curtin, Economic Change, 50, 212; Brown, Cotton, 8; Reid, Southeast Asia, 93; Gilroy, History ofSilk, 339; Carla M. Sinopoli, The Political Economy of Craft Production: Crafting Empire in South India, c. 1350–1650 (Cambridge: Cambridge University Press, 2003), 185; A. Campbell, “Notes on the State of the Arts of Cotton Spinning, Weaving, Printing and Dyeing in Nepal,” Journal of the Asiatic Society of Bengal (Calcutta) 5 (January to December 1836): 222.


[Закрыть].

В каждом обществе возникало четкое разделение труда между полами, в котором текстильное производство особенно сильно ассоциировалось с женщинами. В старом Китае даже существовала поговорка «мужчины возделывают землю, а женщины ткут». Кроме навахо, хопи и некоторых других народов Юго-Восточной Азии женщины во всем мире практически имели монополию на прядение. Поскольку прясть можно с перерывами, одновременно занимаясь и другими делами, например, приглядывая за маленькими детьми и готовя пищу, роль женщин в домашнем хозяйстве, как правило, позволяла им быть главными и в прядении. Связь женщин с производством ткани в некоторых культурах была настолько сильна, что женщин хоронили вместе с их прялками. В ткачестве, с другой стороны, столь застывшего разделения по половому признаку не возникло. В то время как ткачество было преимущественно мужским делом в таких местах, как Индия и Юго-Восточная Африка, было множество культур, в которых женщины тоже ткали, например, в Юго-Восточной Азии, Китае, Северной и Западной Африке. И все же в тех обществах, где ткачеством занимались и мужчины, и женщины, они обычно специализировались на разных узорах, выпускали различный по своим качествам товар и работали на разных ткацких станках. Это разделение труда по половому признаку было воспроизведено в возникающей фабричной системе, делая взаимоотношения полов в домохозяйстве важным фактором в возникающем фабричном производстве[41]41
  Hall, “Spindle Whorls,” 115, 116, 120, 122, 124; Davison and Harries, “Cotton Weaving,” 182; Oppel, Die Baumwolle, 209; Prescott, Conquest of Peru, 51; Gilroy, History of Silk, 339, 343; Curtin, Economic Change, 213; Kent, Prehistoric Textiles, 35; Kent, Pueblo Indian, 28; Reid, Southeast Asia, 93; Sundstrom, Trade of Guinea, 148–49; Lamb and Holmes, Nigerian Weaving, 10–11; Johnson, “Technology,” 261.


[Закрыть].