Текст книги "Аромат ландышей"

Глава 8

Пролетело два месяца. В город пришла осень. Тихая, нежная, грустная. Плавно кружа, на землю опускались пожелтевшие листья. Земля покрылась ярким багряно-желтым ковром. Перестав заигрывать с ветром, оголенные верхушки деревьев стыдливо замолчали. Теплые солнечные дни сменились густыми туманами и затяжными дождями. Природа засыпала.

Лену разбудила помпезная мелодия гимна, гремящая из динамика: «Говорит Москва! Доброе утро, дорогие товарищи! Московское время – шесть часов! – весело приветствовала диктор. – Сегодня 19 сентября…»

– Еще бы напомнила, что восемьдесят седьмого года, – буркнула девушка и лениво потянулась. Немного прищурившись, посмотрела в окно и потерла кулаками глаза.

Больше всего на свете ей хотелось сейчас спать. Как раньше: прижать к груди мягкого плюшевого медвежонка, закутаться в легкое пуховое одеяло и сладко закрыть глаза. Закрыть глаза и, ни о чем не думая, спать, спать, спать. Пока из кухни не донесется аромат свежих хрустящих булочек и ни с чем не сравнимый запах заварного молотого кофе.

Лена закрыла глаза, пытаясь почувствовать пьянящий аромат своего детства. Но запах булочек почему-то не приходил.

– Все! – выкрикнула она и, опустив ноги на пол, резко скинула с себя одеяло. – Подъем!

«Начинаем утреннюю гимнастику!» – продолжала вещать диктор.

– Начинаем! – подхватила разговор девушка и, надев тапки, бодро побежала в ванную.

Повесив душ на торчащий в стене гвоздь, она решительно шагнула под струю обжигающей ледяной прохлады.

– Ой, ой, ой! – взвизгнула Лена и быстро отпрянула назад.

Так начиналось каждое ее утро.

Бодрая, веселая, розовощекая, девушка выбежала из подъезда. На секунду остановившись, посмотрела по сторонам.

Старый дворик, маленький, окруженный со всех сторон домами, казался серым и неухоженным. Везде валялись груды мусора и битые кирпичи. Поломанные скамейки, вытоптанные цветники. Возле входа в парадное – перевернутый мусорный бак и рваный матрац.

Тяжело вздохнув, Лена посмотрела на дом, который был как минимум ровесником Октябрьской революции.

Непонятного цвета, с облупившейся на стенах штукатуркой, дом выглядел неухоженным и очень обветшавшим. Четыре этажа здания украшали пафосные античные колонны с обвалившимися вензелями. Все балконы дома были завалены хламом, давно утратившим свою первоначальную ценность.

Весь этот бедлам украшали гирлянды разноцветного белья, от которого до одури несло хлоркой. Из открытых окон слышались детские крики и озорная песня Аллы Пугачевой, стук посуды и грубая мужская брань. Дом жил своей полноценной жизнью.

Опустив голову, Лена с грустью вышла на улицу.

До начала работы оставалось достаточно времени. Можно было спокойно подумать над тем, как быть дальше. Потому что решать свои проблемы она давно уже научилась сама. Нет, родители ее не забывали. Все это время они настойчиво просили, чтобы она вернулась домой. Сначала они ждали, думали, что она испугается трудностей, попросит прощения и придет сама. Затем стали просить, а позже – угрожать. Но Лена была непреклонна. Хотя в глубине души ей все-таки было их жаль. Однако простить предательство, поломанную жизнь парня она не могла.

Палладин-младший тоже не раз давал о себе знать. Наверное, он все-таки ее любил. Скромно и как-то по-своему. Несколько раз Владимир приходил к ней в университет. Приглашал погулять, сходить в кафе. А недавно, уже под вечер, Палладин пришел в детский сад. Бледный, поникший, хмурый. Правда, с огромным букетом роз. Волнуясь, Владимир просил у нее прощения. Все время твердил, что он во всем виноват. Говорил, что он трус и подлец. Лена поняла – он все знал. Но ей теперь было все равно.

Так она и жила. Скромно, но достойно. Одиноко, но в любви. С радостью ходила на работу, иногда засиживаясь там до позднего вечера. Получала и отправляла письма. И ждала. Верно, преданно, терпеливо. И, что бы в ее жизни ни происходило, она все делала ради одного-единственного человека – Григория.

Задумавшись, Лена не заметила, как зашла в помещение детского садика. Начался новый трудовой день. Приходили и уходили родители. Раздевшись, в группу влетала счастливая детвора. Кто-то бежал к игрушкам, кто-то спешил обнять ее, кто-то взахлеб рассказывал историю о Бармалее и сказочной принцессе. Веселые крики перекрывал чей-то горький плач. Улыбнувшись, девушка побежала на кухню. Пора было начинать завтрак.

Расставив на столах тарелки, Лена с умилением смотрела, как малыши едят. Неожиданно в зал забежала молодая женщина – Галина, методист детсада.

– Бондаренко, тебя срочно к телефону! – выкрикнула она. – К заведующей беги!

Немного удивившись, Лена поспешила на первый этаж. За все время работы ей никто сюда не звонил. Сердце предательски сжалось в дурном предчувствии. Девушка понимала: что-то произошло. Но кто мог звонить ей сюда? Переведя дыхание, она остановилась возле двери заведующей и решительно постучала в дверь.

– Можно? – заглянув в кабинет, вежливо спросила она.

– Да, деточка, заходи! – любезно пригласила дама, сидящая за столом. Расплывшись в доброжелательной, милой улыбке, она кокетливо подняла бровь.

Лилия Борисовна Мосиенко была красивой, элегантной блондинкой бальзаковского возраста и пионерской души. Этот неординарный микс в равной мере притягивал к ней и пожилых воспитателей, и молоденьких нянечек. К каждой из них у нее был свой подход. С кем-то, ударившись в воспоминания, она затягивала: «Цвiте терен…», а с кем-то, махнув коньячка, лихо выплясывала под зажигательную музыку «Modern Talking». Умная, тактичная, она никогда не лезла в душу, пытаясь выведать чьи-то тайны. Свои секреты сотрудники рассказывали ей сами. Многие шли к ней за советом и даже за помощью. Кто-то плакался на нерадивого мужа, кто-то на выжившую из ума свекровь, а кто-то просил совета в том, как найти любовь.

– Простите, Лилия Борисовна, я могу поговорить? – поинтересовалась Лена, бросив взгляд на тумбочку, стоящую возле окна.

– Да, конечно! – бодро ответила заведующая и быстро встала из-за стола. – Пожалуйста, говори. Мне как раз надо выйти.

– Спасибо! – радостно выкрикнула девушка и, не дожидаясь ответа, схватила трубку: – Я слушаю! Алло! Да!

На том конце провода молчали. Затем послышался далекий противный треск.

– Аленушка, Аленка, ты слышишь меня? – услышала она родной и до боли знакомый голос. Голос ее Гриши. – Аленка, это я!

Сердце девушки бешено забилось. Никогда раньше Калетник ей не звонил. Значит, что-то произошло.

– Да, Гришенька, слышу! Я слышу тебя! У тебя что-то случилось? Почему ты звонишь?

В трубке снова послышалось шипение, какой-то стук, а затем звон.

– Алло, Гриша, тебя не слышно! – отчаянно крикнула Лена. В глазах девушки блеснула слеза.

– Да, да, Аленушка, я тут! Это коммутатор наш барахлит, – выкрикнул парень. – Не волнуйся, у меня все хорошо! Скажи лучше, как у тебя дела?

– Гриша, – дрожащим голосом перебила девушка. – Почему ты звонишь? Не темни!

В трубке послышался тихий вздох.

– Звоню, потому что письмо не успеет дойти. Через неделю меня забирают в Афганистан, – немного взволнованно сказал он. – Аленка, ты можешь прилететь ко мне в Фергану? У меня осталось всего восемь дней.

Сердце девушки сжалось и пропустило удар. Тем не менее она спокойно и уверенно ответила:

– Да. Я прилечу.

– Хорошая моя! Спасибо, что не отказала. Если бы ты знала, как я соскучился по тебе! Деньги за билеты я, безусловно, верну. Прости за хлопоты. Но я больше жизни хочу видеть тебя!

Лена молчала. Казалось, на какое-то мгновение она перестала дышать, руки и ноги ее дрожали. Не шевелясь, девушка смотрела в окно.

– Лена! – выкрикнул Калетник. – Ты слышишь меня?

– Да, – тихо, чуть слышно ответила она. Вдохнув поглубже, постаралась прийти в себя.

– Лучше всего лети самолетом в Ташкент, оттуда – в Фергану. Ты можешь взять ручку и все записать? – торопливо заговорил он. – Пожалуйста, быстрей, нас могут разъединить!

– Да. – Девушка повернулась к столу заведующей и оторвала в календаре листок. – Говори!

– Пиши: улица Карла Маркса, 8, квартира 5. Это рядом с Домом офицеров. Спросишь Гульнару Андрейченко. Она будет тебя ждать. Прости, но я не встречу тебя. Не смогу. Возьми в аэропорту такси. Да, на всякий случай телефон Гульнары – пишешь? – 2-48-33. Записала? – снова выкрикнул Гриша.

– Не волнуйся, Гришенька! Я все записала. Через два дня буду! – собрав последние силы, скороговоркой, на одном дыхании ответила девушка.

– Аленушка, я тебя очень люблю! – радостно выкрикнул парень. – И жду! Моим ничего не говори. Целую! Пока!

– Люблю! Пока! – повторила Лена.

В трубке послышались короткие въедливые гудки.

Словно застыв, Лена стояла у окна. Минуту, две, три. То, что она услышала, привело ее в настоящий шок. Страшное, обжигающее разум слово «Афганистан». Афганистан – значит война. Война – значит смерть. Да, это честь – исполнить интернациональный долг. Но в прессу все больше и больше просачиваются сообщения о том, что эта война была не нужна. Все чаще и чаще рассказывают о том, сколько в Афганистане погибло наших ребят. Передернув плечами, девушка постаралась отогнать от себя навязчивые, тревожные мысли. Нет! У Гриши все будет хорошо.

Размышления Лены прервала Лилия Борисовна.

Отворив дверь, заведующая зашла в кабинет.

– Деточка, что-то случилось? Ты поговорила? – взволнованно спросила она и внимательно посмотрела на девушку. – Да на тебе лица нет!

Опустив голову, Лена молчала.

– Моего жениха забирают в Афганистан, – тяжело вздохнув, наконец ответила она. – Мне ваша помощь нужна.

Заведующая медленно подошла к ней и обняла за плечи.

– А ну-ка, сядь! Чем я могу тебе помочь, говори!

– Мне нужен отпуск за свой счет. Мне нужно срочно лететь в Фергану.

Ничего не говоря, заведующая вытащила из стола пачку сигарет и подошла к окну. Сделав затяжку, слегка прищурила правый глаз.

– Ну что ж. Раз надо, значит, надо. Я отпущу тебя просто так. Отпуск мне не пропустят в гороно. Потом отработаешь на подмене. Идет?

– Идет! Да! – слегка улыбнувшись, воскликнула девушка. – Спасибо вам огромное!

– Ладно, без реверансов! Давай, беги за билетами и обязательно назад. У меня на сегодня замены нет, – махнув рукой, ответила Лилия Борисовна и задумчиво добавила: – А деньги у тебя есть?

– Да, есть! Я собирала.

– Понятно, – протянула заведующая. – Зайди в бухгалтерию. Я скажу, чтобы тебе выдали аванс.

– Спасибо! – на ходу выкрикнула Лена.

Спустившись в метро, она уже через час была в кассах Аэрофлота. Подойдя к «Справке», узнала, что на ближайшие дни билетов на Ташкент нет. Растерянная, она остановилась посередине зала и задумалась. Что делать?! Кто может ей помочь? Коллеги, подруги, приятели… Девушка тяжело вздохнула. Времени кого-то искать у нее нет. Решившись на отчаянный шаг, Лена подошла к автомату и, бросив две копейки, набрала телефон секретарши отца.

Трубку быстро подняли.

– Приемная Бондаренко слушает, – послышался приятный женский голос.

– Ирина Викторовна, здравствуйте, это Лена, – вежливо поздоровалась девушка.

– Ой, Леночка, здравствуй! Давно не слышала тебя!

– Ирина Викторовна, простите, что тревожу вас, но не хочу по пустякам отрывать отца, – сразу перешла к делу Лена. – Но мне срочно нужна ваша помощь.

– И чем я могу помочь? – любезно поинтересовалась секретарша.

– Пожалуйста, помогите мне снять броню. Моей подруге нужен на завтра билет на Ташкент, затем на Фергану. Она сейчас в кассах Аэрофлота на Красноармейской стоит.

– Понятно, – задумчиво произнесла Ирина Викторовна. – Думаю, это не вопрос! Как подругу зовут? Фамилия ее какая?

– Ой, не знаю! Я не запомнила, – на ходу выкрутилась Лена и наигранно рассмеялась. – Понимаете, она замуж недавно вышла. Фамилию поменяла. Смешная такая фамилия! Пусть билеты оставят пока на меня. А мы с ней вместе к кассам сейчас подойдем.

– Хорошо, – протянула секретарша. – Можете через десять минут подходить. Заказываю пока на тебя.

– Спасибо, Ирина Викторовна! Спасибо за помощь! И, пожалуйста, не говорите отцу. А то будет за благотворительность меня ругать!

Вопрос билетов был решен быстро.

Весь день Лена провела в хлопотах. Отработав, побежала на рынок, купила курицу и домашних яиц. Затем, заскочив в гастроном, взяла торт «Киевский». На всякий случай, для товарищей Гриши, купила упаковку сигарет. Вынув из тумбочки весь свой запас, положила в сумку сгущенку, банку растворимого кофе и недавно подаренный ей домашний мясной паштет. Постепенно, с пониманием того, что она скоро увидит Гришу, настроение девушки начало подниматься. Собирая вещи, она весело бегала по дому.

Неожиданно послышался стук в дверь.

Поднявшись, Лена на цыпочках вышла в коридор. В дверь снова постучали. Громко, без остановки, зло.

– Кто там? – испуганно спросила она.

– Дочка, открывай. Это я! – послышался голос отца.

Обреченно вздохнув, Лена открыла дверь.

На пороге, брезгливо рассматривая обшарпанную фанерную дверь, стоял отец.

– Папа, ты? – протянула девушка и растерянно отступила назад. – Заходи.

Не спеша, глядя по сторонам, Борис Евгеньевич вошел в комнату. Остановившись на середине, удивленно округлил глаза. Скромное небольшое жилище произвело на него удручающее впечатление. Слева, возле двери, стояла старая панцирная кровать, устланная потертым коричневым пледом. Напротив входа – маленький буфет с массивными керамическими тарелками. Чуть правее – казенный, довольно громоздкий шкаф. Подпертый кирпичами, он слегка накренился. Возле окна – стол и стул. На стене – одинокое допотопное радио. Ни телевизора, ни даже магнитофона в комнате не было.

Бондаренко сочувственно посмотрел на дочь. По-видимому, обстановка произвела на него тяжелое, угнетающее впечатление.

– Какой кошмар, – протянул он и сел на стул.

Лена молчала. Подогнув под себя ноги, девушка села на кровать и взволнованно глянула на отца. Значит, секретарша ее сдала. Стерва! В душе медленно нарастала тревога. Зная амбициозность ее дорогого родителя, дальнейшие события было легко предугадать.

– Ты куда это собралась? – грозно насупив брови, выкрикнул он. – Ты что, вообще сошла с ума?! Мало того что ушла из дома. Теперь она, видите ли, решила лететь в Фергану! К жениху! Ты что задумала?! Хочешь себе жизнь поломать? Хотя, впрочем, ты это уже начала.

Лена испуганно смотрела на отца.

– Нельзя так, дочка, нельзя, – немного поникнув, продолжил он. – Может, мы в чем-то и не правы. Но мы же твои родители. И ты обязана пожалеть нас. Возвращайся домой! Возвращайся, пока не поздно. Пора обо всем забыть.

– Забыть? – Девушка медленно подошла к отцу. – Забыть, что ради твоей карьеры Гришу чуть не выгнали из института, а теперь отправляют в Афганистан?!

– Замолчи! – выкрикнул Бондаренко и резко встал. Тяжело дыша, он зло посмотрел на дочь. – Ничего ты не понимаешь. Я в этой жизни все делал ради тебя! Ты думаешь, мне легко?! В стране бардак. Все катится к чертям! А тут еще ты. А карьера моя, она ведь тоже ради тебя. Я всегда хотел, чтобы ты хорошо устроилась, получила приличное образование, вышла замуж. Чтобы у нас были достойные сваты.

– Хватит, папа! – взвилась Лена. – Ты мою жизнь всю по ноткам уже расписал. Но, заметь, это моя жизнь. И, кроме приличного образования, замужества и, как ты сказал, достойных сватов, я хочу еще и любить!

– Кого? – удивленно спросил Борис Евгеньевич и пренебрежительно скривил губы. – Его?! Что он тебе даст, этот несчастный лейтенант?

– Да, его. Григория Калетника! – выкрикнула Лена и гордо выпрямилась. – Он лучший! Не смей его оскорблять!

Устало вздохнув, отец вытер со лба пот.

– Дура! Какая же ты дура. Ох, пропадешь ты, дочь, пропадешь! Строптивая, гордая! Ну и до чего тебя строптивость твоя довела? Уже три месяца как ты ушла из дома. Забросила учебу, задницу детям подтираешь. Оглянись вокруг, где ты живешь? И все это ради него?! – разгорячившись, кричал Борис Евгеньевич.

Лена молчала.

Тяжело вздохнув, отец встал и подошел к окну.

– Маме плохо. Давление у нее. «Скорая» только что от нас уехала. Переживает она за тебя. Может, не полетишь? Я ведь, дочка, и связать могу тебя.

– Нет, полечу. Маме передавай привет. Пусть поправляется. Мне очень жаль, – сказала девушка и опустила глаза. – Пока вы не примете Гришу, я домой не вернусь.

Отец резко обернулся.

– Эх, ты! Смотри, не натвори беды! – отчаянно выкрикнул Борис Евгеньевич и нервно закашлял. – Принесешь в подоле – убью! На одну ногу стану, вторую оторву!

Посмотрев на дочь яростным, испепеляющим взглядом, отец вышел из квартиры. От сильного удара двери в буфете задребезжали тарелки.

Устало опустившись на кровать, Лена закрыла глаза. По щекам медленно потекли слезы.

Глава 9

Самолет плавно опустился на землю.

Ухватившись за поручни, девушка взволнованно посмотрела в окно.

– Уважаемые товарищи! Наш самолет произвел посадку в аэропорту города Фергана, – послышался приятный голос стюардессы. – Температура воздуха за бортом двадцать семь градусов. Просьба ко всем оставаться на своих местах до полной остановки двигателя. Наш полет окончен. Командир корабля и экипаж прощаются с вами и желают всего доброго!

Облегченно вздохнув, Лена глянула на часы. Стрелки показывали почти шесть. Значит, в Фергане было семь. Подхватив сумку и торт, девушка спустилась по трапу вниз. Выйдя на улицу, она почувствовала непривычную для этого времени года жару.

На улице уже смеркалось. Вдали, на горизонте, горели мерцающие огни Ферганы. Получив багаж, девушка вышла из здания аэропорта. Оглянувшись, Лена поискала глазами такси. Невдалеке, вдоль тротуара, она увидела белые «Волги» с оранжевыми «петушками». Подняв чемодан, она не спеша направилась к такси. Не успела девушка к ним подойти, как из машины выскочил услужливый шофер. Приятный молодой парнишка, узбек.

– Куда едем? – широко улыбнувшись, поинтересовался он.

– Карла Маркса,8, – ответила Лена.

– Чеки есть? – всматриваясь в ее глаза, быстро, скороговоркой спросил парень.

– Что? – не поняла она.

– Чеки есть? – повторил шофер.

– Нет, – удивленно ответила Лена.

– Тогда два рубля, – разочарованно ответил парнишка и взял ее чемодан.

Весело, не умолкая, словно завзятый гид, он рассказывал о Фергане. Было видно, что парень любил этот город.

– Фергана – красавица! – весело рассказывал он. – Ее жемчужиной Азии зовут!

Слушая его рассказ, Лена устало кивала в ответ. Бессонная ночь, шесть часов лета порядком измотали и утомили ее. Но парень не умолкал. Показывая на дома пальцем, он рассказывал о знаменитом Доме губернатора и Военном собрании, о старой крепости и памятнике Аль-Фергани, именуемом в народе дядей Федором. Спросил, на сколько она приехала, советовал, где побывать.

И только когда машина остановилась, он замолчал.

– Приехали, все. Плати два рубля, – равнодушно сказал парнишка и вытащил из багажника ее чемодан.

Рассчитавшись, Лена вышла возле небольшого двухэтажного дома. Из открытых окон слышался звук телевизора, шум посуды и детский плач. Оглянувшись, девушка неторопливо вошла в подъезд. В довольно чистом парадном было по-домашнему уютно и светло. Возле окна в старом посылочном ящике росли цветы, на подоконнике стояла массивная железная пепельница, под стеной – этажерка с книгами и табурет. Улыбнувшись, девушка быстро поискала глазами дверь с цифрой «пять». Поставив чемодан на пол, она несмело нажала черную выпуклую кнопку звонка. Послышались шаги.

Дверь быстро распахнулась.

Мило улыбаясь, на Лену смотрела красивая молодая женщина – узбечка. В темных брючках и красной облегающей кофточке она выглядела довольно эффектно. Среднего роста, с виду лет двадцати семи, она имела невероятно красивые восточные черты лица. Густые черные волосы были собраны в тугой, закрученный наверху узел. На смуглом шелковистом лице горели карие, слегка суженные глаза. Тонкая дуга бровей, ровный, немного заостренный книзу нос, красивые чувственные губы.

– Ты Лена? – весело спросила она. С лица женщины не сходила доброжелательная и открытая улыбка.

– Да! – радостно ответила девушка и облегченно вздохнула. Волнение и тревога ее бесследно прошли. – А вы – Гульнара?

– Ага, – немного по-детски ответила женщина и отступила назад. – Давай, проходи! Я целый день тебя жду. Гришка же не знал, каким самолетом ты прилетишь! Вот будет рад! Вот будет рад!

Подхватив чемодан, Лена вошла в квартиру. Нерешительно посмотрев по сторонам, поставила чемодан на пол. В длинном, довольно узком коридоре было много дверей. Под стеной – вешалка. В углу – детский велосипед.

– Заходи, Лена, не стесняйся! – засуетилась хозяйка и подтолкнула гостью вперед. – Комнат у нас три. Вот эта, слева, будет твоя. Детки мои у подруги. Так что дома пока тишина. Давай, заходи!

Лена не спеша зашла в комнату.

– Уютно у вас, Гульнара.

– Понравилось, да? Ну и хорошо! Тогда устраивайся, – оживилась молодая женщина и, не скрывая радости, самодовольно улыбнулась. – Так, ванная направо. Если хочешь, можешь принять душ. Я тебе полотенце сейчас принесу.

Задумавшись, Гульнара прижала палец к губам, а потом убежала. Не успела Лена открыть чемодан, как женщина вернулась назад в комнату.

– Бери, – требовательно, словно в приказном порядке сказала она и протянула обещанное полотенце. – Когда все сделаешь, приходи на кухню. Я буду тебя кормить.

От перемены мест, болтовни шофера и даже от милой Гульнары у Лены начала болеть голова.

– Спасибо, Гульнара, – вежливо ответила она и прижала к груди полотенце. – Спасибо вам за гостеприимство. Но мне так хочется поскорее увидеть Гришу!

– Не переживай! Я сейчас мужу своему позвоню. Они вместе с твоим Гришей служат. Мой Дима – его командир, капитан! – гордо произнесла женщина. – Они ведь оба из Киева, земляки. Поэтому и подружились. Он обязательно что-то придумает, вот увидишь!

Закрыв за собой дверь, Гульнара вышла из комнаты.

Присев, Лена внимательно посмотрела по сторонам. В комнате было уютно и очень чисто. Красивая новая мебель, на полу большой пушистый ковер. На диване огромное количество мягких детских игрушек. В углу большой, широкий торшер. На подоконнике цветы. По-видимому, хозяйка любила свой дом.

Приведя себя в порядок, Лена открыла дверь в кухню и сразу почувствовала головокружительный аромат.

Сидя на стуле, Гульнара что-то вязала.

– Гульнара, можно? – вежливо спросила она.

– Да-да! Давай, заходи, – ответила женщина и радушно улыбнулась.

– Гульнара, пожалуйста, возьмите, – сказала Лена и протянула ей «Киевский» торт. – Это вам!

– Ой, спасибо! – воскликнула женщина и взяла торт. – Я его знаешь как люблю! Хотя ела его лишь раз, когда у Диминых родителей в гостях была. Ох и вкусный он у вас!

Положив торт, женщина насупила свои красивые черные бровки и внимательно посмотрела на гостью.

– Чего же ты стоишь? Давай, садись! А я тебе пока новости расскажу. Звонила мужу. Дежурный сказал, что его сейчас нет на территории части. Я попросила передать, что у нас из Киева важный гость, – весело, махнув рукой, сказала Гульнара и засмеялась. – Он все поймет! Когда освободится, перезвонит!

Подобрав со стола рукоделие, женщина положила его на окно.

– Я мужу носки вяжу. Уже три пары связала. Кто знает, что там будет. Он тоже летит в Афган, – задумчиво проговорила она и тяжело вздохнула.

Ничего не ответив, девушка смущенно опустила глаза. Вязать она не умела. Рукодельничать в их семье было не принято. Вот Гульнара вяжет мужу носки, а она Грише – нет. Нехорошо. Не подумала она. Будут ли о них там заботиться? А если впереди холодная зима?

– Эй, Леночка, ты чего? – мягко толкнув ее в плечо, спросила Гульнара.

– А я вязать не умею, – с грустью ответила девушка.

– Не беда! – улыбнулась женщина. – Я тебя научу!

Весело болтая, Гульнара поспешила к плите. Усадив Лену за стол, она категорически запретила ей помогать. Словно старой доброй знакомой, она рассказывала ей о своей семье. Быстрая, заводная, она и на кухне была такой. В ее руках все горело. Повязав фартук, она налила суп и вынула из духовки плов. Достала из холодильника салат и баночку маленьких соленых огурцов. Красиво разложив все на тарелочках, она накрыла на стол. Глядя на эти разносолы, Лена почувствовала смущение.

– Гульнара, – начала сопротивляться она, – простите, но я не голодна!

– Э нет, дорогая, – категорически возразила женщина и весело подмигнула. – Тебе силы для любви нужны! А я нам еще винца налью, немного, для аппетита. За знакомство!

– А может, подождем мужчин? – предложила Лена.

– Да кто знает, когда они придут. А мне велено тебя хорошо принять и накормить, – возразила Гульнара и налила вино.

Выпив за знакомство и слегка закусив, Лена с аппетитом посмотрела на плов в высокой керамической тарелке, от которого исходил невероятный аромат.

– Давай я тебе плова немного положу, – уловив ее взгляд, предложила женщина.

Лена не отказалась.

Такого вкусного плова она еще никогда не ела. Настоящий, узбекский! Рассыпчатый, золотистого цвета рис, с тоненькой, довольно длинной соломкой моркови. Мясо мягкое, с неповторимым кисловатым вкусом барбариса и зирвака. Посередине плова – большая, сваренная в шелухе головка чеснока.

– Гульнара, у вас невероятно вкусный плов! – произнесла Лена и от удовольствия закрыла глаза. – Обалдеть! Никогда такого еще не ела!

– Ешь на здоровье! Плов готовить я тебя тоже научу, – довольно улыбнувшись, ответила женщина и весело добавила: – Стряпня – это великая сила!

– Это как? – наклонившись над тарелкой, спросила Лена и удивленно округлила глаза.

– А я тебе сейчас расскажу, – задумчиво сказала Гульнара. – Я родилась ранней весной, 8 марта. Для меня это не просто женский, но и мой день, день рождения. Мама моя медсестрой в госпитале работала, отец был шофером. Только я их плохо помню.

– Почему? – протянула Лена и отодвинула тарелку. По-видимому, впереди ее ждал тяжелый рассказ.

– В апреле шестьдесят шестого года, мне тогда только четыре годика было, в Ташкенте произошло землетрясение. Половина города была разрушена. К счастью, людей погибло не много. Но это счастье было не для меня. Мы тогда в самом центре, на Пушкинской, возле телеграфа жили. У нас был глиняный, довоенной постройки дом. Когда землетрясение началось, мама даже из дома не успела выбежать. Подхватив меня, она легла на пол. Закрыла меня своим телом. Всего за несколько секунд наш дом был разрушен. Когда из рейса приехал отец, мама была уже мертва. Балка от крыши упала прямо ей на голову. Я же осталась абсолютно цела. На мне не было ни одной царапины.

Гульнара тяжело вздохнула.

– Но говорят, что беда не приходит одна. Отец после этого сильно запил. Я целыми днями у бабушки пропадала. А он, чтобы забыться, пил днем и ночью и, как оказалось, даже за рулем. В общем, через полгода после смерти мамы погиб отец. Бабушка была старенькая, очень болела. Растить меня одна она уже не могла. Поплакала она и отдала меня в детский дом. Правда, не забывала. Проведывала меня часто, к себе домой на выходные брала. А когда мне исполнилось тринадцать, ее не стало. Я осталась совсем одна. Закончив школу, поступила в техникум работников бытового обслуживания в Фергану. Знаешь, когда вечно голодный, главная мечта жизни – хорошо поесть. Поэтому я и выбрала профессию повара. Теперь понимаешь, что готовить я очень люблю!

Лена задумчиво улыбнулась.

– Тяжелая у вас жизнь была, – с грустью сказала она.

– Да, пока я не встретила своего Димочку, – ответила Гульнара и мечтательно улыбнулась. – Меня после техникума направили заведующей-поваром в столовую на стадион «Нефтяник». У нас там и стадион, и спортивные площадки, и даже бассейн. Народа всегда – толпа. А я – заведующая! Представляешь? Мне тогда было всего двадцать лет. Как тебе? Я блюда всякие готовлю, стараюсь, веришь, как для себя! Даже новое меню ввела. Все по учебникам, по технологии. Приготовлю, стану за раздачей, на посетителей смотрю. Волнуюсь, хочу видеть, с аппетитом ли мою стряпню едят. Тарелки на мойке проверяю. Если еда в тарелках оставалась, я так плакала! Вот глупая была!

Так проработала я целый год. Помню, осень тогда стояла. Тридцатое сентября. На стадионе соревнования были по вольной борьбе. Народу в столовой – полно. А я, когда много людей, всегда у плиты стою. К ужину я приготовила плов. Свой, фирменный. Как бабушка учила меня. Смотрю – посетители его разбирают. А я смотрю со стороны, горжусь собой! Тут вижу, к кассе подходит молоденький лейтенант. В военной форме, фуражка в руке. Высокий, интересный и, главное, серьезный такой. Спрашивает, кто приготовил плов. Кассирша испугалась, сразу позвала меня. Выхожу, гляжу на лейтенанта, а у самой поджилки дрожат. Представилась. А он насупился, брови свел. Так подозрительно смотрит на меня. Ну, думаю, пропала я. Наверное, что-то сделала не так. Перца много кинула или соли больше дала. Я извинилась, спрашиваю, что в плове не так. А он, ничего не говоря, требует книгу жалоб. Дай, мол, и все! Я тут вообще чуть не умерла. Пригласила его в свой кабинет. Начала другие блюда ему предлагать. А он не отстает. Серьезный такой. Говорит, что имеет право. Ну что тут поделаешь? Короче, разозлилась я, положила перед ним книгу жалоб и на кухню ушла. Плов свой проверять. Я чуть не лопнула тогда! Все из разных мест казанка плов пробовала. Ничего плохого в нем не нашла. Но наелась на год вперед!

Прихожу через полчаса, а он все так же в моем кабинете сидит. Ну, тут я вообще не выдержала! Руки в боки. Достал он меня! А он, представляешь, смотрит на меня и улыбается. Хитро, прищурившись. Ну, думаю, наглец, хочет, чтобы я ему продуктов или взятку дала. Тут я не растерялась. Помню, как танк пошла на него. Спрашиваю, что ему надо еще? Попросила освободить кабинет, мол, мне работать надо. А он смеется и книгу жалоб мне назад тычет. Я открыла, а там на всю страничку наискосок написано: «Гульнара, выходи за меня замуж! Я без твоего плова теперь жить не смогу». Вот так! Тогда у нас все и началось. А он, мой Димочка, оказался совсем не злой. Он в Фергану сразу после военного училища попал. Через два месяца мы поженились. Влюбилась я в него! Через год у нас родилась дочь. Мы ее в честь моей мамы Динорой назвали. Еще через год у нас появился сын. Он у нас, как Димин папа, – Иван. Так мы и живем. Мужа своего я очень люблю!

Знаешь, в детстве мне всегда не хватало родительской ласки, семейного тепла. А Дима подарил мне все. Он для меня и добрая мама, и мудрый отец. А про остальное я не скажу. Но, что удивительно, мы уже шесть лет как вместе, а я его только больше люблю! Бывает же такое!

А тут эта проклятая война. Когда Дима в Фергану приехал, она как раз в разгаре была. Он ведь в учебке служит, готовит к Афгану бойцов. Страшно. Знаешь сколько он уже ребят похоронил? А они для него все как братья. Пока их учит, они родными становятся. Но он бойцам продыху не дает. Гоняет их по горам до одури. Говорит, что зубастых смерть не берет! А они гибнут. Знаешь, это тяжело. Терять тяжело. Отправлять молоденьких ребят и думать, что ты их чему-то не научил, что-то не донес, что-то не рассказал. Вот и решил Дима отправиться в Афганистан сам. Увидеть реальный бой, да и бойцов своих поддержать. Написал рапорт. Ему на днях майора, комбата, дадут.