Текст книги "Аромат ландышей"

Глава 7

Наступило лето.

Потянулись томительные дни ожидания. Один, два, три… пять, семь.

Каждый день Лена с волнением заглядывала в почтовый ящик. Хлопая ладошкой по пустому днищу, тяжело вздыхала. Наконец, ровно через неделю, пришло письмо. Толстое, тяжелое, целых четыре листа! Прочитав его, девушка радостно улыбнулась. Искренне, незамысловато Гриша рассказывал о себе и своих новых друзьях. Писал о том, как добрался, как побывал в штабе военного округа в Ташкенте. Рассказал о первых днях службы, поделился впечатлениями о Фергане. Написал, что скучает. Попросил беречь себя и не забывать его. А в конце, нарисовав красным фломастером маленького амурчика, написал «люблю».

Ликуя от счастья, Лена прижала письмо к груди. Значит, он не забыл! Значит, он любит ее и ждет! А впрочем, она в этом и не сомневалась. Такие парни, как Григорий, слов на ветер не бросают! И она будет, обязательно будет его ждать! Поцеловав письмо, она написала на конверте маленькую циферку «1» и спрятала его в тумбочку. Затем, вытащив из письменного стола пачку конвертов, подписала их и положила туда письма. Семь писем. Она ведь обещала писать каждый день!

Так и началась ее новая жизнь, полная радостных ожиданий и нежных слов. Каждый день она получала и отправляла письма. Каждый вечер, словно роман, она перечитывала их перед сном. Успешно сдав сессию, Лена перешла на пятый курс. Видя успехи дочери, родители были к ней внимательны и очень добры. Они больше не приставали со своими расспросами и мудрыми советами. Говорили лишь об учебе и домашних делах. Стараясь угодить, мама покупала ей новые наряды, отец грозился отправить ее с подругой на море.

В доме было так тихо и спокойно, словно ничего не произошло. Закрывшись в кабинете, отец готовился к пленуму ЦК. Мама тоже пропадала на работе. О Грише в доме никто не вспоминал. Словно его и не было. Лена удивлялась. Почему? А может, родители решили, что они расстались? Ведь все это время она была одна. Ничего! Придет время, и она им все расскажет. И родители обязательно, обязательно ее поймут!

Прошло больше месяца. Лена беззаботно отдыхала.

Правда, лето в этом году было не самое хорошее. Утомительно долго в городе стояли очень жаркие дни. Раскаленное солнце обжигало землю и нещадно пекло. От асфальта веяло въедливым, удушливым запахом смолы. Даже вечером на улице было невозможно дышать. Стараясь убежать из города, девушка все время проводила на пляже, ближе к воде.

Вот и сегодня, вдоволь накупавшись, Лена устало возвращалась домой. Забежав в подъезд, первым делом бросилась к почтовому ящику. Похлопав рукой по холодному, бесчувственному железу, нащупала письмо. Ура! Письмо от Гриши. Поцеловав конверт, она положила письмо в сумку и, не дожидаясь лифта, побежала домой. Скорее открыть, скорее прочитать!

– Ма, пап, привет! Это я! – выкрикнула она и скрылась за дверью своей комнаты.

Достав маленькие ножницы, девушка аккуратно отрезала края конверта и вытянула письмо. Неожиданно из сложенной бумаги выпал снимок. С фотографии на нее смотрел Гриша. Ее Гриша. В строгой военной форме он выглядел очень мужественно. Взрослый, степенный, серьезный. Китель, полосатая тельняшка, берет, опущенный на правый бок. На плечах погоны, две звездочки – лейтенант. Все это ему очень шло. Девушка внимательно всматривалась в его лицо. Все те же карие, чуть раскосые глаза, все тот же цепкий, глубокий взгляд. И все-таки он как-то изменился. Немного похудел. На лбу появилась маленькая, едва заметная морщинка.

Тяжело вздохнув, Лена прижала фотографию к груди.

Неожиданно в комнату вошла мама.

– Леночка, чего же ты мимо нас пробежала? Идем на кухню, я отбивные с картошкой нажарила! Папе черешни желтой целое ведро принесли. Идешь?

Затаив дыхание, девушка боялась пошевелиться.

– Сейчас иду, – ответила тихим, немного приглушенным голосом. Прижимая фотографию к себе, она даже не обернулась.

– А что это у тебя? – удивленно поинтересовалась Оксана Андреевна, когда подошла к ней. Не спрашивая, взяла из ее рук фотографию. – Кто это?

– Это мой жених. Григорий Калетник. Я говорила вам о нем, – с напускной беспечностью сказала Лена и посмотрела на мать.

На лице женщины не дрогнул ни один мускул. Тихо, без эмоций она положила фотографию на стол.

– Рано его еще женихом называть. Мой руки и приходи на кухню, – спокойно ответила Оксана Андреевна и вышла из комнаты.

Настроение девушки было испорчено. Отношение родителей к Грише все больше и больше расстраивало ее. Полное равнодушие и нежелание понять ее чувства. Никого, кроме Палладина, они видеть рядом с ней не хотели. Ее мнение и чувства для них были абсолютно безразличны. Но ведь это нечестно! А ведь она выбрала парня, обладающего теми человеческими качествами, которые ее всегда учили уважать. Порядочность, благородство, сила, интеллект – все это ценили ее родители, их партия и комсомол. А может, это были всего лишь лозунги?

Тяжело вздохнув, Лена прочла письмо. Настроение сразу улучшилось. Гриша принял военную присягу. Писал, что служба ему нравится. Рассказывал, что у него появились друзья. Оказывается, даже в далекой Фергане у него есть земляки! Гордо рассказывал, что первым преодолел марш-бросок по горам. Написал, что очень скучает и что вчера она приснилась ему. А в конце письма, как всегда, написал, что очень любит ее.

Улыбнувшись, Лена запрятала письмо и демонстративно поставила фотографию в сервант. Пусть все видят!

Сжав губы, девушка нехотя поплелась на кухню.

Когда она вошла, родители о чем-то разговаривали. Увидев дочь, они резко замолчали. Мама подбежала к плите.

– Садись, Леночка! Я тебя покормлю!

Отец, отодвинув пустую тарелку, налил стакан боржоми и медленно, с наслаждением выпил.

– И почему мы такие кислые, доча? – с улыбкой спросил Борис Евгеньевич и сыто икнул. Устало откинувшись на спинку дивана, он внимательно посмотрел на дочь.

– Леночка, я тебе бутербродик с икрой намажу, – предложила Оксана Андреевна. – Что-то ты очень бледная. Питаешься где попало! То в своей студенческой столовой, то мимоходом на улице. А теперь, летом, вообще не ешь! Весь день на пляже валяешься. Смотри, на тебе одни кожа да кости остались!

– Давай, давай, Оксаночка, не жалей для нашей дочурки ничего, – поддержал Борис Евгеньевич. – Она ведь у нас умничка!

Не дожидаясь ответа, мать поставила перед Леной тарелку с бутербродами и лимон. Небольшие куски батона покрывал толстый, стекающий по краям слой черной икры. Рядом появилась отбивная из столовой ЦК и жареная картошка. Посыпанная перьями зеленого лука и укропом, с бронзовой хрустящей корочкой, картошка испускала головокружительный аромат.

Сглотнув слюну, Лена отодвинула бутерброды и взялась за картошку.

Глядя на то, как дочка ест, Оксана Андреевна подошла к столу и умиленно улыбнулась.

– Вкусно? – протянула она.

– Ага, – сдержанно ответила девушка и кивнула. – Спасибо!

Посмотрев на Лену, Борис Евгеньевич приподнялся, облокотился на стол и лукаво улыбнулся.

– Доча, а у нас для тебя сюрприз, – протяжно проговорил он.

– Какой? – спокойно, не разделяя отцовского настроения, спросила Лена.

– Завтра ты вместе с Татьяной отправляешься на моря́. В Судак. Дом отдыха Министерства машиностроения СССР. Море – сто метров, вокруг пихтовый парк, танцы-манцы – красота! Там в основном серьезные люди отдыхают. Элитный контингент. Думаю, вам там понравится. Езжайте пока на месяц, а там посмотрите. Понравится – скажете мне, останетесь еще!

– Завтра? – растерянно переспросила Лена. – А когда же собираться?

– Что, долго купальник и зубную щетку упаковать?! – резко поменявшись в лице, взвился отец.

Девушка вздохнула и отодвинула тарелку. Что-то в этой спешке ей не нравилось. Обычно о поездке сообщают заранее. Да, отец говорил, что отправит ее на море. Но так неожиданно, всего за полдня… А может, у нее планы? Она даже в Лозоватке у бабушки не успела побывать.

– Я же обещала бабушку Марию проведать, – неуверенно проговорила она.

– Послушай! – насупив брови, вскипел отец, но тут же, глубоко выдохнув, взял себя в руки. – К бабушке через неделю поедем мы. Проведаем, гостинцев отвезем. А ты пока с Танюшей отдохни. Билеты и путевки завтра утром привезет мой шофер. Все.

Взяв со стола газету, отец вышел из кухни.

Лена поблагодарила маму и тоже пошла к себе. Немного подумав, решила, что она не права. Родители старались. Они ведь все делали для нее. А не сказали заранее, потому что закрутились. У отца пленум, у мамы студенты и педсовет в голове. Позвонив подруге, девушка сообщила ей радостное известие. В отличие от нее Таня была очень рада. Вопрос неожиданности у нее не возникал. Поговорив с подругой, Лена начала собираться.

Упаковав чемоданы, она облегченно вздохнула. Пора спать. Часы показывали двенадцать. Завтра предстоял нелегкий день. Дорога и поезда всегда выматывали ее. К тому же в вагонах сейчас такая жара. Отворив окно, Лена легла на диван и закрыла глаза. Подул легкий прохладный ветер. В зарослях кустарника послышался звон цикад. Тихо. Спокойно. Умиротворенно. Подбив подушку, она перевернулась на бок. Отгоняя мысли, постаралась заснуть, но не смогла. Где-то далеко ее Гриша. Может, тоже не спит. Может, у него наряд. Как-то нехорошо. Он служит, а она – на моря! Даже к маме его не сходила. А ведь обещала! Нехорошо. Лена вздохнула. Почувствовала, как пересохло во рту. Наверное, виновата жара.

Поднявшись, девушка накинула халат. Медленно, стараясь не разбудить родителей, она поплелась за водой. В доме была тишина. Казалось, все спали. В полутемном зале чуть слышно тикали часы. В кресле счастливо и беззаботно мурлыкал кот. Лена на цыпочках вышла в коридор и замерла. В кухне горел приглушенный свет. Сквозь дверь слышался тихий, но отчетливый голос отца:

– Ничего, сейчас она немного отдохнет. Появятся новые знакомые, новые впечатления. Уверен, все будет хорошо!

Девушка облегченно вздохнула. Какая же она неблагодарная. А ведь родители так беспокоятся за нее!

– Да и сама знаешь, мое слово для нее закон, – продолжал Борис Евгеньевич. – Послушается, никуда не денется! Главное – что она нравится Палладину. Очень нравится.

Лена напряглась, сосредоточенно вслушиваясь в слова отца. Нет, кажется, разговор имел несколько иной смысл. Сердце девушки тоскливо сжалось.

– А если не послушает? – взволнованно спросила Оксана Андреевна. – Скажет, что Владимир ей не нравится? У нее, видите ли, уже есть жених! Глупая, она только об этом парне и думает! Все уши прожужжала.

– Ладно, успокойся! – перебил отец и слегка кашлянул. – Время пройдет. Девичья память, сама знаешь, короткая. Хорошо, что я подсуетился, в армию этого Калетника отправил. Так ладненько, быстро мы все обтяпали. За один день! Я ректору тогда сказал: «Не поможешь – уволю!» Да и майоришка нам хорошо подыграл. Далеко мы запрятали этого жениха, далеко. Аж в Фергану!

– Это, Борис, ты правильно решил! – облегченно вздохнула Оксана Андреевна. – Теперь Калетник в армии. А Владимир через неделю приедет в Судак…

Больше Лена ничего не слышала. В голове гудело, к горлу подступил неприятный ком. Пятясь к своей комнате, она тихо, словно раненая собака, завыла. Прикусив губу, постаралась не закричать. Лена понимала: ни плакать, ни что-либо говорить сейчас было нельзя. Девушка стала заложницей родительских амбиций и интриг. Отец рассчитывал, что, породнившись с Палладиным, он обеспечит себе успешную карьеру и членство в политбюро. Дочь он рассматривал лишь как инструмент. Мнения, чувства, желания во внимание не принимались. Но самым чудовищным в этой истории было то, что жертвой на его пути к цели стал Григорий.

Лена вернулась в комнату и обессиленно упала на диван. Боль, отчаяние, обида сжимали ее горло и не давали дышать. Закрыв глаза, девушка вспоминала, как впервые пошла в школу, как выиграла олимпиаду по математике, как торжественно вступала в комсомол. Вспомнила, как впервые, под лестницей, неумело целовалась с соседским мальчишкой. Вспомнила, как радостно отец принимал из ее рук золотую медаль. Как же это было давно!

Девушка уткнулась лицом в подушку и тихо заплакала. Лена поняла: эта ночь в родительском доме для нее будет последней.

– Солнышко, ты только береги себя! Смотри, далеко не заплывай! – давала последние наставления сердобольная Оксана Андреевна.

– И ни в чем себе не отказывай. Покупай фрукты, хорошо питайся! – махнув рукой, приказал Борис Евгеньевич.

– Хорошо, не беспокойтесь! – выдавив из себя наигранную улыбку, ответила Лена и опустила глаза.

Поезд постепенно набирал скорость. Глядя ему вслед, родители дружно махали руками и радостно улыбались. Их план удался!

– Ура, едем! – Таня весело посмотрела на подругу. – Да здравствует отдых! Да здравствует море! Да здравствует солнце!

Ухватившись за поручни, Лена стояла возле своего купе. За окном мелькали знакомые улицы родного города. По вагону сновали пассажиры, носились неугомонные ребятишки. Соседка по купе, пожилая, довольно упитанная тетка, приподняв сиденье, старательно раскладывала сумки. Достав увесистый пакет с едой, положила его на стол и облегченно вздохнула.

– Все, девчонки, заходите, не стесняйтесь! – радостно окликнула она. Открыв пакет, вожделенно застыла над аппетитной курицей.

– Идем, нам тоже надо разложить вещи, – предложила Таня и весело посмотрела на подругу.

– Танюша, подожди! – Лена взволнованно схватила ее за руку и решительно сказала: – Прости, но я с тобой дальше не поеду. Мне нужно сойти с поезда.

– Как сойти?! – изумленно протянула девушка и округлила глаза. – Почему?

– Таня, я не могу тебе сейчас ничего сказать. Просто езжай без меня, и все. И не обижайся. Я по-другому не могу.

Доехав до первой станции, Лена не раздумывая сошла с поезда. Поймав машину, она уже через час была в Киеве. Заскочив на вокзал, оставила сумки в камере хранения. Что делать дальше, она пока не знала.

Опустив голову, девушка одиноко брела по городу. Неожиданно подул сильный ветер. Небо затянулось тяжелыми свинцовыми облаками. Огромные, мрачные, они все ниже и ниже опускались над городом. Казалось, еще немного – и они задушат ее в своих страшных грозовых объятиях. Лена подняла голову и посмотрела на небо. Как будто там, наверху, в бесконечной живой стихии, была частичка ее души, одинокой, безмятежной, страждущей. Небо вздрогнуло. На лицо упало несколько крупных тяжелых капель. Озарив небо, мелькнула яркая серебристая вспышка молнии. Послышались грозовые раскаты. Начался ливень.

Девушка тихо заплакала.

Лена не заметила, как оказалась на пороге университетского общежития. Потянув дверь, нерешительно вошла в холл. Возле входа за широким массивным столом сидела пожилая вахтерша, баба Шура. С виду строгая и насупленная, она была доброй и участливой старушкой.

По-хозяйски накрыв стол белой накрахмаленной салфеткой, баба Шура с аппетитом жевала толстый бутерброд с колбасой. Рядом стоял высокий граненый стакан с ароматным душистым чаем, в котором плавал сочный, довольно крупный кружок лимона.

– Александра Дмитриевна, здравствуйте, – вытирая лицо, проговорила Лена и сглотнула слюну. Только сейчас она вспомнила о том, что весь день ничего не ела.

– Здоров, коль не шутишь! – ответила вахтерша и, округлив свои маленькие выцветшие глаза, удивленно посмотрела на девушку.

Вокруг Лены быстро растекалась большая некрасивая лужа.

– Ба, ты мой свет! Да ты вся мокрая! – воскликнула баба Шура, положив надкушенный бутерброд на тарелку. – Ты чего ж под таким дождем шастаешь?

– Да вот, – на ходу выдумала девушка, – вернулась домой от родственников, а родители срочно в командировку уехали. Я без ключей. Отвезла вещи на вокзал и решила посмотреть, не остался ли кто из моих девчонок в общежитии. Может, пустите переночевать?

– Заходи, родная, заходи давай! – засуетилась старушка и проворно подбежала к девушке. Прищурив глаза, внимательно посмотрела на нее и взволнованно пробурчала: – Так и заболеть недолго!

– Ничего, – попыталась пошутить Лена. – Сейчас высохну. Все будет хорошо!

– Дай то бог, – пробубнила Александра Дмитриевна и, достав из тумбочки махровое китайское полотенце, протянула девушке. – Вытрись-ка поскорей! И иди к своим, в триста двадцать пятую комнату. Вчера оттуда Катя Ротаенко съехала. Можешь с Олей Лаврук переночевать. Она девочка хорошая, аккуратная, не обидит. Поживи, пока родители не вернутся. Но чтобы все было по правилам! Напишешь завтра коменданту заявление. Чтоб ко мне потом никаких претензий не было.

– Спасибо! – на ходу бросила девушка и побежала по коридору.

Так началась для нее новая и довольно сложная страница жизни.

Целую неделю Лена прожила в студенческом общежитии. Как человек порядочный она все-таки сообщила родителям, где находится. Коротко объяснила почему. О том, чтобы вернуться домой, речь даже не шла. Проявив жесткость, родители были уверены, что, натерпевшись, дочь быстро придет с повинной. Но этого не произошло. Девушку не страшили трудности, потому что с детства в ней воспитывали спартанский характер и железную волю. И только когда перепуганный ректор университета сообщил Борису Евгеньевичу о том, что Лена написала заявление о переводе на заочную форму обучения, родители забили в колокола. Но ни скандалы, ни угрозы девушку не остановили.

Не теряя времени, Лена занялась поиском работы. Но это оказалось весьма сложной задачей. Студентка пятого курса, без опыта работы и личных связей, она имела не большой выбор. Сначала ей предложили должность делопроизводителя в канцелярии трикотажной фабрики, с довольно неплохим окладом в восемьдесят пять рублей. Но, как только заведующая канцелярией узнала, чья дочь претендует на столь ответственное место в ее ведомстве, она сразу вспомнила о том, что через месяц эта вакансия подлежит сокращению. Мило улыбаясь, дама пожелала Лене дальнейших успехов и облегченно вздохнула. Опальные детки приносили только неприятности. По городу медленно, но уверенно ползли шокирующие слухи о строптивости «зажравшейся» дочери самого Бондаренко.

Подобное фиаско ожидало Лену еще на нескольких предприятиях. Как только девушка произносила волшебные слова «Бондаренко» и «Борисовна», у работодателей моментально исчезали не только вакансии, но и штатные расписания. Понимая, что ни в одну солидную организацию ей, скорее всего, не устроиться, девушка подалась туда, куда ее тянуло больше всего. К детям.

Не претендуя на высокие регалии, Лена с радостью восприняла свою первую профессию и приступила к работе в совсем не взрослой, но ответственной организации – в детском саду. О величине оклада в семьдесят пять рублей девушка особо не задумывалась. Главное, что она нашла работу. Устроившись няней, Лена стала не только любимицей коллектива, но и детей. Однако радостное настроение быстро растворилось в огромном вале жизненных проблем, ставших на ее пути.

Одной из главных проблем, конечно же, стала финансовая. Получив первый аванс, целых сорок рублей, Лена решилась на отчаянный шаг. Окончательно отрезав от себя прошлое, она переехала на съемную квартиру и начала новую самостоятельную жизнь. Но, когда через несколько дней ей пришлось заплатить за квартиру, девушка немного загрустила. В кошельке оставалась десятка, а в просторной кухонной тумбочке – полбатона черствого позавчерашнего хлеба. Аппетитная банка сгущенного молока была стратегически отодвинута в дальний угол. Эта сгущенка предназначалась для Гриши.

Собирая деньги для поездки в Фергану, Лена отчаянно экономила. Питаясь тем, что перепадало в садике, она берегла каждую копейку. Благо в советские времена о детях думали не так уж плохо. Солидной порции макарон и нескольких тефтелек ей вполне хватало, чтобы дотянуть до зарплаты. Особо не изощряясь, по утрам вместо ароматного бразильского кофе она наслаждалась кисловатым напитком «Курземе», а аппетитное шоколадное масло, не раздумывая, заменила желтым, приторным на вкус маргарином.

Вдыхая дурманящий воздух свободы, девушка отчаянно гнала воспоминания о французских булочках и абрикосовом варенье. Главное, что теперь никто не стоял на пути к ее счастью. Все свое свободное время она посвящала Грише и его родным. Быстро подружившись с Гришиной мамой, она постепенно, проявив терпение, нашла общий язык и с его сестрой. Да и по-другому быть теперь не могло. Уезжая, Гриша им сказал, что Лена – его будущая жена. Узнав друг друга получше, они стали самыми близкими и родными людьми.

Ведя затворнический образ жизни, девушка старательно избегала любопытных подруг. Сердобольные и участливые, они желали не столько помочь, сколько узнать подробности. Но Лена оказалась не по возрасту мудра. Выносить сор из избы она не хотела. Лучшей подружкой для нее стала подушка. Да и создавать проблемы родителям она тоже не хотела.

Однако проблемы у Бориса Евгеньевича все же начались. Весть о том, что из семьи директора крупнейшего машиностроительного завода, кандидата в члены политбюро, ушла дочь, быстро долетела до ЦК. Моральный облик строителя коммунизма был явно подпорчен. Вопрос о повышении в должности завис в воздухе. Карьера Бондаренко начала медленно трещать. Но, к счастью Бориса Евгеньевича, трещала не только карьера.

Медленно, но уверенно трещала страна.