Текст книги "Аромат ландышей"

Лена вздрогнула от этих мыслей.

Тряхнув головой, постаралась выбросить из головы этот бред. Кажется, она просто сходит с ума. А Натка? Что будет с девочкой, если ее не станет?! «Дура! Дура! Дура! – выругала она себя. – Зачем ты тогда ее родила? Возьми себя в руки! Очнись!» Обхватив подушку, Лена тихо заплакала.

Спокойная и неприхотливая, все это время Наташенька была одна. Разложив вокруг себя печенье и конфеты, девочка с сочувствием смотрела на маму. Изредка, погладив Лену по руке или поцеловав ее в щечку, она убегала в свою комнату. Даже к телефону подходила только она. В ответ на звонки Наташа всем говорила, что мама спит.

Вечером, не выдержав, девочка начала переживать. Мама не звала ее кушать, не читала сказки, не ходила гулять. Тихо, на цыпочках, она подошла к Лене и погладила ее по голове.

– Мама, мамочка, я очень кушать хочу! – всхлипнула девочка. – Пожалуйста, вставай! Сколько ты будешь спать? Почему ты все время лежишь? Почему? Ты что, тоже скоро, как бабушка, умрешь, да? А что Натка будет делать сама?

Усевшись возле нее на полу, девочка горько заплакала.

Эти слова заставили Лену встрепенуться. Открыв глаза, она испуганно глянула на дочку и поднялась. Какой кошмар! Она действительно сходит с ума. Она не имеет права так раскисать! Что бы ни случилось в жизни, дочь для нее должна быть превыше всего! Все. Она должна найти в себе силы жить дальше! Все! Все! Все!

– Наточка! Девочка моя, не плачь! – прижав дочку к себе, затараторила молодая женщина. Затем быстро подошла к окну, отодвинула штору и широко открыла окно. В комнату ворвался свежий морозный воздух. – Доченька, не переживай, у меня все хорошо! Нет, нет! Я не умру! Я всегда буду вместе с моей Наточкой! Хорошо? Идем на кухню. Хочешь, я поджарю тебе блинчики, а?

– Да! – повеселев, сквозь слезы ответила девочка и улыбнулась. – Хочу! Хочу блинчики с вареньем!

– Вот и молодец! – с напускной бодростью сказала Лена. – Будешь маме помогать?

– Да! – выкрикнула Наташа.

– Хорошо, – ласково произнесла женщина. – Тогда иди в кухню, возьми из холодильника два яичка и молочко. Достань из тумбочки серую мисочку и поставь все это на стол. А я сейчас на минутку забегу в ванную, умою личико и сразу приду к тебе. Поняла?

– Поняла, – деловито ответила девочка и, обгоняя ее, побежала в кухню.

Зайдя в ванную, Лена брезгливо сбросила с себя одежду.

– Все, продолжения не будет! – зло, с ненавистью к себе выдавила она.

Задернув за собой шторку, Лена открыла кран. По спине, по груди, по животу полилась обжигающе ледяная вода. Стараясь не закричать, молодая женщина широко открыла рот и глубоко задышала. Не шевелясь, она несколько минут стояла под ледяной водой. Словно наказывая себя за слабость, она старалась собрать свою волю и мысли в кулак. И только когда Лена почувствовала, что тело стало гореть, она повернула кран в противоположную сторону. Такую «реанимацию» не раз делал ее отец. И в этом, по-видимому, он был прав.

Красивая, свежая, розовощекая, уже через пять минут Лена зашла в кухню. Стоя на табурете, Наташа наклонилась над столом. Она почти на него легла. Приподнявшись на носочках, девочка что-то бубнила себе под нос.

– А вот и я! – радостно воскликнула молодая мама и подошла к ней.

Весело улыбнувшись, Наташа задорно посмотрела на нее. Глаза девочки восторженно горели. Они светились точь-в-точь как у ее отца! Еще бы! Все ее платье и даже подбородок были запачканы в муке. Пыхтя, она старательно пыталась собрать ручками яйцо, которое расплылось по столу. Рядом, на тумбочке, растекалось молоко. Возле мусорного ведра валялась скорлупа.

Открыв рот, Лена хотела что-то сказать, но передумала. Глядя на то, как девочка воюет с огромным желтым пятном, украсившим центр стола, она невольно улыбнулась.

– Ах ты моя хозяюшка! – весело, сквозь слезы, воскликнула молодая женщина и так звонко засмеялась, что девочка заразилась ее смехом.

Подняв запачканные ручки, Натка взахлеб смеялась.

– Мамочка, я хотела тебе помочь! Хотела сама приготовить для тебя блинчики! Только яичко почему-то упало не в мисочку, а на стол. И молоко разлилось, – понурив голову, проговорила она. – Но я его сейчас соберу! Ты только меня не ругай!

– Что ты, солнышко мое! За что тебя ругать? Ты моя умничка! Сейчас я тебе помогу. Только давай мама сначала умоет твое лицо, – ласково проговорила Лена и, подхватив девочку под руки, понесла ее в ванную. – Идем мыться!

Приведя в порядок Натку, кухню и нажарив блинов, уже через час, весело болтая, они сидели за столом.

Именно в этот вечер, многое обдумав и сделав для себя определенные выводы, Лена перевернула еще одну страничку своей жизни. Твердо пообещав себе больше никогда не раскисать, молодая женщина поклялась сделать все, чтобы ее дочка росла счастливой. Это для нее было превыше всего. И только ради этого она должна жить. О себе, о личной жизни Лена решила больше не думать. Она была уверена, что больше никогда не сможет полюбить.

Прошло две недели. Приближался Новый 1992 год. Получив развод от Палладина, Лена почувствовала облегчение. Искренне пожелав ему счастья, она была порядком удивлена, узнав о том, что он уже не один. К тому же подруга Владимира была беременна. Признаться, от этой новости ей было немного не по себе. Слишком быстро Палладин ее забыл. А может, он ее и не любил? Может, она была для него лишь игрушкой? Красивой, умной, которую приятно выставлять напоказ? Вздохнув, Лена решила больше не заморачиваться на этот счет. Благо в паспорте у нее снова была девичья фамилия – Бондаренко. Да и Наташкины документы, по доброй воле Владимира, она уже отнесла в ЗАГС.

Сделав генеральную уборку, Лена вынесла из дома ненужные вещи. Кое-что она сдала в комиссионный магазин. Выручив от продажи деньги, Лена решила обновить свой гардероб. Готовясь к выходу на работу, она купила красивое платье и элегантное пальто, сделала новую прическу и маникюр. Почистив перышки, полная решимости, Лена отправилась на свой хлебокомбинат.

Иван Егорович встретил ее очень хорошо. О том, что произошло в ее семье, он, безусловно, знал. Но, будучи человеком интеллигентным, говорить об этом не стал. Не подавая виду, по-стариковски кряхтя, он пригласил ее в свой кабинет.

– Так, Елена Борисовна, – проговорил директор и хитро улыбнулся. – Это хорошо, что ты пришла! Я даже хотел тебе звонить.

– Что-то случилось?! – с тревогой спросила Лена. Первым делом в ее голове мелькнула мысль о том, что мест на комбинате уже нет.

– Ну как тебе сказать? – задумчиво протянул Иван Егорович и расправил свои усы. – Смотря для кого… Да ты не волнуйся, присаживайся, дочка! Хочешь чайку?

– Да, спасибо, не откажусь, – улыбнулась Лена, но все-таки немного напряглась. Повернувшись к окну, задумчиво добавила: – Холодно сегодня на улице. Настоящая зима.

– Да-да, – поддержал директор. Связавшись с секретарем, он попросил принести чай и, внимательно посмотрев на Лену, продолжил разговор: – Я, дочка, на пенсию ухожу. Стар я уже. Скоро шестьдесят три. Пришла новая власть. Надо дорогу молодым уступать. Да и смотрят на меня косо. Думают, что если я коммунист, то не патриот, страну свою не люблю? Это неправда! Разве патриотизм вышитой сорочкой и желто-голубым флагом на окне определяется? Нет! Запомни, дочка, патриот тот, кто что-то делает для своей страны, восстанавливает справедливость, помогает немощным и больным, кто любит своих людей, кто о них заботится, старается сделать человеческую жизнь лучше. Вот что такое патриотизм! Самая великая ценность любой страны – это человек. А что эта власть сделала за полгода? Развалила все! Люди всего за несколько месяцев стали нищими. Предприятия остановились. Жаль! Да, коммунистическая идеология прогнила, согласен. Но не надо было все так резко рубить. Сколько мы прожили вместе в одной стране? У нас были налаженные экономические связи. И что теперь? Разруха. Я против любой революции. Я за эволюцию! Даже Октябрьская революция, честно говоря, откинула нашу страну на многие десятилетия назад. Но надо перестать оглядываться на прошлое, искать там врага, надо смотреть в будущее, жить ради детей! А я об этом думал всегда. Знаешь, сколько лет я на комбинате тружусь?

– Сколько? – Молодая женщина вопросительно взглянула на него.

– Как с фронта пришел! – ухмыльнулся Иван Егорович. Подняв указательный палец, мужчина гордо произнес: – Уже тридцать шесть! Комбинат для меня – это второй дом. Для меня это моя маленькая страна. Я здесь знаю все. Я даже по запаху могу определить, из какой муки сегодня пекут хлеб. Я здесь с мастера начинал. В снабжении работал. Сам ездил за мукой, за сахаром. Помню, с какой гордостью в сорок девятом я на завод привез первый изюм! Тогда булочек еще мало пекли. Всем было не до роскоши. Лишь бы людей накормить. Вот. Потом, в шестьдесят первом, я в производственный цех попал. Начальником поставили меня. Это при мне у нас начали караваи и торты печь! А в семьдесят девятом я стал главным инженером. Тогда мы новые технологии выпечки ввели. В ассортименте комбината появился «Украинский новый», «Юрьевский» хлеб. Ты знаешь, какой это хороший хлеб? Благодаря заваренной части муки этот хлеб очень долго не черствеет. А какой необыкновенный у него аромат! Это из-за концентрата квасного сусла и тмина. Веришь, дочка, я очень горжусь, что эта продукция была введена при мне!

Отодвинув стакан с чаем, Иван Егорович с грустью вздохнул и посмотрел в окно. Задумчиво глядя вдаль, директор молчал. Было видно, что ему тяжело. Отдав всю свою жизнь комбинату, он должен теперь уйти. Внимательно глядя на директора, Лена старалась не мешать. Ему было над чем подумать, что вспомнить и что сказать.

– Так вот, – оторвав взгляд от окна, продолжил Иван Егорович. – А последние двенадцать лет я директор комбината. Руковожу! И знаешь, что я тебе должен сказать? Хлеб, новые технологии, ассортимент – это хорошо. Но запомни, дочка, ничего достойного нельзя сделать без достойных людей. Прав был дедушка Ленин: кадры решают все! Поэтому не менее важно то, что за эти годы я вырастил достойные кадры. Людей, которые знают свое дело, которые его любят и которые честно смотрят в глаза нашим покупателям. Такие кадры я ценил всегда. Своей настойчивостью, усердием, смекалкой и любовью к делу мне приглянулась и ты. Поэтому, прежде чем уйти, я хочу свое детище в хорошие руки передать. Мне нужен главный бухгалтер. Молодой, продвинутый, знающий. Мария Дмитриевна, наша главбух, вместе со мной на пенсию собирается уйти. В нашей системе новую отчетность ввели. После Нового года хотят компьютеры поставить. Не потянет она это уже. Да и зачем? Ну что, пойдешь к нам главным бухгалтером, Елена Борисовна?

Предложение было настолько неожиданным, что Лена немного растерялась. Но виду не подала. Сжав руки, девушка едва заметно округлила глаза.

– Иван Егорович, – вежливо улыбнувшись, проговорила она, – прежде всего я благодарна вам за то, что все эти годы вы не забывали обо мне. Вы помогли мне защитить диплом, закончить университет. Да и сейчас, когда мне, признаюсь, нелегко, вы снова протянули мне руку помощи. Ваше предложение, скажу честно, немного неожиданное. Для меня это огромная честь. Но и еще большая ответственность.

– Леночка, – перебив девушку, ласково протянул директор, – дочка, не переживай. Никто тебя в омут не бросит. Пока ты все не освоишь, Мария Дмитриевна не уйдет. Она всему тебя научит. Уверен, ты справишься! Ведь ты лучший университет страны окончила, да еще с красным дипломом! Ну что, принимаешь предложение?

– Да! Принимаю! – уверенно ответила Лена и облегченно вздохнула. – Спасибо, Иван Егорович! Я вас не подведу!

Глава 23

Больше пяти лет Лена проработала на хлебокомбинате. Здесь она нашла не только дружный коллектив, но и, как Иван Егорович, второй дом. Женщина жила его успехами и достижениями, радовалась новой продукции и добрым отзывам киевлян. Она с гордостью говорила: «Мой комбинат». Елена Борисовна, как теперь ее стали величать, не была сухой повелительницей цифр. Нет. Даже наоборот! В любом начинании она требовала анализа поставленных задач. И только после получения бизнес-плана с конечными результатами работы, после экономических выводов и лабораторных экспертиз она визировала новый проект.

Несмотря на то что ситуация в стране была тяжелой, ни она, ни ее коллеги не опускали рук. Их главная задача заключалась в том, чтобы комбинат жил. Из-за распада Союза развалилась вся экономика страны. Десятилетиями налаженная система снабжения и сбыта перестала существовать. Приходилось все начинать с нуля. Распутывая бартерные ребусы, они меняли муку на бензин, сахар – на газ. Готовой продукцией гасили задолженность в бюджет. Но самым тяжелым для них было время, когда везде отключали свет. Несмотря на то что печи работали на газу, ни производственные цеха, ни миксеры, ни конвейеры работать без света не могли. Комбинату срочно была нужна своя электроподстанция. Но где взять деньги для ее приобретения, никто не знал. Долго думая, они приняли решение продать базу отдыха в Ялте. Просчитав все «за» и «против», взгрустнув по ласковому Черному морю, Елена Борисовна одобрила это решение. И уже через две недели, не останавливаясь ни на минуту, на комбинате пекли хлеб.

Да, Лена любила свою работу. Но больше всего на свете ее интересовала дочь. В Наташеньке была вся ее жизнь. Все, что она ни делала, было только ради нее. Лена хорошо помнила свое суровое детство. До сих пор с замиранием сердца она вспоминала железную дисциплину и муштру своего отца. Стараясь не повторить его ошибок, она делала все, чтобы детство дочери было не такое, как у нее. Развивая девочку как личность, Лена позволяла ей иметь свои детские радости и совершать ошибки. Она не ругала ее за грязные коленки или неожиданно обнаруженного в комнате щенка. Лена не торопилась отдавать дочку в престижную секцию фигурного катания или на бальные танцы. Она хотела, чтобы свой выбор Натка сделала сама. Главное, считала молодая женщина, дать девочке правильные ориентиры в жизни. Но больше всего Лена хотела, чтобы они были друзьями. И это ей удалось.

Наташка была послушной и неприхотливой девочкой. Веселая, озорная, доброжелательная, она была невероятно похожа на Гришу. Овал лица, цвет волос, губы девочки были точь-в-точь как у него. Особенно у них были похожи глаза. Большие, раскосые, с длинными, загнутыми вверх ресницами. Взгляд Натки тоже был как у отца. То цепкий, то озорной. Порой от этого взгляда Лену бросало в дрожь. Словно на нее смотрел Гриша. Только цвет глаз – голубой – и курносый нос достались девочке от мамы.

Лена с радостью смотрела, как растет дочка. Заметно повзрослев, Наташа уже ходила в третий класс. Круглая отличница, девочка училась без особых проблем. Правда, ее поведение учителям нравилось не всегда. Непоседа, заводила, лидер, она всюду совала свой нос. Ее интересовало все: кто выкинул маленького щенка, почему Сережа Ищенко не выходит гулять, кто поломал в школьном дворе забор? А недавно Натка записалась на секцию айкидо. Сама. Лена не возражала. Восточные единоборства она уважала всегда. По ее мнению, это было больше чем спорт. Помимо здорового тела, эти занятия воспитывали здоровый дух. В них была своя философия, мудрость и даже цель. Да и свою энергию теперь Наташа могла правильно реализовать.

А еще девочка любила рисовать. Все стены ее комнаты были увешаны рисунками. На них было все: мама, подружки, школа, пейзажи, дома́. Глядя на то, как неудобно, наклонившись над столом, Наташа рисует, Лена купила дочке мольберт. Обрадовавшись, девочка не знала, куда его поставить. Схватив мольберт, она ставила его то возле кровати, то ближе к столу. Столько радости в глазах дочери Лена еще никогда не видела. Даже конькам, подаренным ей в начале зимы, девочка радовалась куда меньше. Наконец, пристроив мольберт возле окна, Натка прикрепила к нему бумагу и задумчиво насупила брови. Глядя на муки творчества дочери, Лена уселась за стол.

– Мам, а знаешь, что я хочу здесь нарисовать? – вкрадчиво спросила Наташа. Опустив глаза, девочка стыдливо пожала плечами.

– Что? – удивленно спросила молодая женщина и, подперев голову рукой, вопросительно глянула на дочь. «Наверное, меня», – подумала она.

– Я хочу нарисовать нашу семью. Тебя, меня и папу!

По телу Лены пробежала дрожь. Резко выпрямившись, она подняла голову и округлила глаза. Да, она, конечно, понимала, что такой вопрос когда-то прозвучит. Но именно сейчас она его не ждала. Она была уверена, что Натка для него была еще слишком маленькой. Оказывается, нет. Дети быстро растут. Не моргая, Лена растерянно смотрела на дочь.

– Мам, а где мой папа? Расскажи мне о нем! – не отступала Наташа.

Положив карандаш на подставку, девочка медленно подошла к ней. Улыбнувшись, она ласково погладила Лену по ноге. Как и Калетник, склонив голову, Натка ласково смотрела в глаза матери.

– Мам, ты чего? Почему ты молчишь?

Тяжело вздохнув, Лена поднялась.

– Хорошо, доченька, я тебе все расскажу, – тихо произнесла она и подошла к двери. – Присядь на диван. Я сейчас вернусь.

Забежав в свою комнату, Лена вытащила из-под стекла фотографию Григория. Со старой, слегка пожелтевшей фотографии Калетник смотрел на нее как живой. Красивый молоденький лейтенант в полосатой тельняшке и берете, опущенном на правый бок. Все тот же цепкий, немного дерзкий взгляд. Гриша смотрел пристально и проникновенно, словно хотел что-то сказать. По телу женщины пробежала дрожь. Прошло десять лет, как он пропал. Ждала ли она его еще? Наверное, нет. Точнее, она уже не надеялась, что он вернется, что даст о себе знать или кто-то его найдет. Скорее всего, Гриша действительно погиб. Лена не сомневалась, что, если бы он был жив или даже в плену, он все равно нашел бы способ дать о себе знать. Вздохнув, женщина поднесла фотографию к лицу и с нежностью поцеловала.

– Ну что, Гришенька, идем знакомиться с дочкой, – с грустью сказала она и, прижав фотографию к груди, поспешила назад.

Словно прилежная ученица, сложив на коленках руки, Наташа терпеливо сидела на диване. Присев рядом, Лена погладила ее по спине и протянула фотографию ее отца.

– Вот, доченька, это твой папа! Калетник Григорий, – пояснила она и тяжело вздохнула.

– А где он сейчас? – всматриваясь в его лицо, спросила девочка.

– Наташенька, – Лена взволнованно прижала дочку к себе, – твой папа был военным, десантником. Когда ты еще была у меня в животике, он служил в Афганистане. Это далеко. Тогда там была война. Он помогал жителям этой страны. Воевал. Там во время боевого задания твой папа пропал без вести. Но тебе, моя хорошая, об этом еще рано знать. Я только скажу тебе, что он самый лучший, он добрый, смелый… Твой папа – герой! А об остальном я тебе расскажу, когда ты подрастешь. Но знай, ты можешь им гордиться!

– Мама, – девочка взволнованно посмотрела на Лену, – а можно фотография моего папы теперь будет стоять у меня в комнате?

– Да! – радостно, не раздумывая ответила молодая женщина. – Конечно! Пусть стоит у тебя. Ты знаешь, он очень любил бы тебя. Это он назвал тебя Наташей!

– Да? – удивленно протянула девочка и посмотрела на маму.

Поднявшись с дивана, Наташа подошла к книжному шкафу и, поцеловав фотографию отца, поставила ее за стекло. Лена вздрогнула.

– Я, мамочка, тоже его люблю! – повернувшись к ней, сказала девочка. – Да, жалко, что его нет с нами. Но теперь я буду с него брать пример! Мам, а ты мне еще расскажешь что-то о папе, какой он был, как вы жили, пока он не ушел на войну?

– Хорошо, – кивнула Лена и погладила дочку по голове. – Рисуй, мое солнышко. А мне надо еще поработать. Скоро конец года. У меня отчет на носу.

– Конечно, мамуля, иди! – отозвалась девочка. – А я буду рисовать.

Закрыв дверь, Лена поплелась в свою комнату. Настроение ее было на нуле. Включив компьютер, женщина уставилась в светящийся экран. Зайдя в программу, попыталась сосредоточиться, но не смогла. С трудом проверив баланс, Лена закрыла файл. Разговор с дочерью никак не выходил из головы. Как Натка хорошо сказала – «семья». Семья – это хорошо. Теперь Лена поняла, что ее дочери не хватает отца.

Поначалу, после развода, Палладин иногда приходил к ним в гости. Порой он на целый день забирал Наташу к себе. Они долго гуляли по городу, вместе ходили в парк. Затем, постепенно осознав, что прошлого не вернуть, Владимир стал приходить реже. С тех пор прошло уже пять лет. Наташа помнила его плохо. Теперь у него двое детей – сыновья. Палладин сделал блестящую карьеру, прошел в Верховный Совет. Депутат. Сейчас Владимир очень походил на своего отца. Хотя во многом Палладин-младший его превзошел. Иногда, по праздникам, Владимир ей звонил. Спрашивал, как дела, чем помочь. Три года назад он помог им сделать капитальный ремонт. И все. А впрочем, продолжать было нечего. Владимир был счастлив. У него прекрасные детки, хорошая жена. Так и не полюбив, Лена не имела права напоминать о себе. Но молодая женщина знала – что бы ни произошло, Палладин для нее друг.

А большего она и не ждала. Ее решение поставить на личную жизнь табу оставалось неизменным. Подруги не раз ругали ее за затворничество. Твердили, что лучшие годы уходят, что прошлого не вернуть, что она молодая женщина и должна любить. В ответ Лена лишь смеялась. Говорила, что если они будут доставать ее, то она вообще уйдет в монастырь. Отвечала, что ее единственная любовь – это дочь. Только ночью, обняв подушку, Лена не сдерживала слез и плакала от одиночества и потерянной любви. Ну что ей было делать, если она не могла никого полюбить? Все, кого она встречала, были абсолютно не похожи на ее Гришу. А с ним она сравнивала всех. Встретить похожего на Калетника, хотя бы немного, ей так и не довелось. Да и зачем?

У Лены была прекрасная дочь, много хороших друзей. Она была мудрым руководителем, ее окружал дружный коллектив. Перешагнув через тридцатилетний рубеж, она стала более уверенной в себе. При виде налоговой инспекции или сотрудника ГАИ молодую женщину уже не бросало в дрожь. Наоборот, зная букву закона, Лена легко доказывала свою правоту. Будучи уверенной, что нет безвыходных ситуаций, она всегда добивалась своего. Зная ее характер, директор комбината не раз посылал ее на штурм городской администрации. Выбивать разрешения, лицензии и заключать выгодные договоры в большинстве случаев ходила она. Красивая, деловая, амбициозная, она попадала в любой кабинет. Она на удивление легко кокетничала, умела давать взятки, а если не срабатывало, давила на жалость – последним козырем у нее была боль за страну. Причем абсолютно искренняя. Этот аргумент срабатывал всегда.

Так она и жила. Эффектная, успешная, жизнерадостная, Лена успевала везде. После работы она забирала с продленки Натку, вместе они ехали в магазин, два дня в неделю у них был бассейн, по выходным – дача. Продав родительскую «Волгу», Лена купила новый автомобиль «Opel Vektra», сделала в квартире капитальный ремонт. Летом они отдыхали на море. Правда, Наташенька очень хотела попасть в Артек. Но это, Лена была уверена, у нее впереди.

И все было бы хорошо, если бы не одно «но». Все чаще и чаще Лена стала замечать на себе пристальный взгляд директора хлебокомбината – Петренко. Не раз, словно невзначай, он то гладил ее по руке, то по-дружески, но как-то по-особому страстно обнимал. Лене это не нравилось. Если честно, то даже начинало раздражать. Она чувствовала, что может сорваться. Но женщина действительно не знала, как поступить.

Евгений Александрович был деловым и строгим мужчиной. С виду! Несмотря на то что ему исполнилось сорок семь лет, этот смуглый брюнет с правильными чертами лица имел подтянутую и довольно спортивную фигуру. А еще у него были необыкновенно красивые глаза – светло-серые, с темными крапинками, – которые сводили с ума многих женщин. Да и директор, поговаривали, был еще тот ловелас! Правда, Лена в эти сплетни не вникала, ей было не до того. Ее интересовали производственные дела. Хотя то, что шеф был уже трижды женат, на комбинате знали все.

А завтра у них на работе должна состояться маленькая вечеринка. В канун Нового 1998 года комбинат запустил новый цех, закупил современные хлебопекарные печи, расстоечные шкафы и даже хлеборезки. Лена просчитала, что новое оборудование должно было дать хороший результат. Во-первых, оно увеличивало выход готовой продукции, и во-вторых, значительно уменьшало расходы на электроэнергию. А это был огромный успех! Лена не раз ловила себя на мысли, что последнее время ее все больше и больше интересовали производственные дела. Не покладая рук она работала на результат. Тайно от всех она мечтала начать свой бизнес. Но пока это было всего лишь мечтой. А пока она – подневольный человек.

Выключив компьютер, Лена легла спать.

Весь день на работе был переполох. К торжественному мероприятию готовились все. Шеф поручил Лене украсить актовый зал. При этом заметил, что на торжественную часть вечера приедут представители районной администрации и КМДА. Стараясь угодить властям, Елена Борисовна взялась за дизайн. С двух сторон сцены рабочие установили флаги. Хорошо подумав, она нашла панно, на котором было нарисовано огромное желтое поле и голубое небо. Повесив его в глубине сцены, Лена распорядилась разместить в центре панно украинский герб. На столе президиума Лена поставила украшенный колосьями пшеницы каравай. Подобрав соответствующую случаю музыкальную заставку, она оставила кассету оператору. Заглянувший в актовый зал Петренко насупил брови, обвел взглядом сцену и, ничего не сказав, коротко кивнул.

До начала торжества оставалось несколько минут.

Быстро заскочив в свой кабинет, Лена посмотрела на себя в зеркало. Казалось, время ее не меняло. Все так же ярко горели ее огромные голубые глаза. На нежной бархатистой коже не было ни одной морщинки. Все тот же курносый нос. Только губы, слегка округлившись, стали более чувственными и яркими. Лена удачно изменила прическу. Вместо длинных, распущенных по плечам волос теперь она сделала «каре». Как и подобает бизнес-леди, стиль ее одежды был исключительно деловой. Джинсы, батники она носила по выходным. Вот и сейчас на ней было красивое черное платье с маленьким вырезом-«капелькой» на груди. Слегка облегающее, чуть выше колен платье удачно подчеркивало ее роскошную фигуру. Из украшений – небольшое ожерелье и серьги из жемчуга. И только маленькое бриллиантовое кольцо неизменно было на безымянном пальце ее правой руки. Гришино кольцо. Это был ее оберег.

Поправив прическу, Лена посмотрела в окно. Хотя календарь указывал на начало зимы, на улице был унылый осенний пейзаж. Голые деревья, черная земля, грустные, угрюмые облака. Даже мороза еще не было. Так, иногда по ночам минус два. Ни снега на улице, ни холодов. А Натка так ждала, что скоро запустят каток! Рано, наверное, она подарила дочери коньки.

Ее размышление прервал настойчивый стук в дверь. Лена обернулась. В проеме двери застыло очаровательное личико ее заместителя – Анны Петровны Сикорской. Девушка была очень красивая. Она обладала удивительно правильными, точеными чертами лица и красивой фигурой. Грациозная, она чем-то напоминала гречанку.

– Леночка Борисовна, идемте быстрей! Гости уже приехали! – взволнованно затараторила она и заскочила в кабинет. Подбежав к зеркалу, девушка слегка подняла на макушке волосы и тряхнула головой. – Ой! Некогда даже на себя посмотреть! Кручусь аки пчела! Да и Руслан говорит, что после того, как я поменяла цвет волос, он меня не узнает. Как вы считаете, это хорошо или плохо?

– А ты у него спроси! – весело засмеялась Лена и, схватив девушку за руку, потянула ее за собой. – Идем, Анечка! А мужу скажи, что совершенству предела нет. Раньше ты была шатенка, теперь блондинка, значит, впереди у тебя как минимум еще три варианта: брюнетка, рыжая и… Не знаю, как правильно сказать.

– Говорите как есть! – требовательно произнесла Анюта и ускорила шаг.

– Ладно! – Лена весело махнула рукой. – Хоть ты и младше меня, скажу прямо. Третий вариант называется «хрен знает что». И хоть это далеко не комильфо, в большинстве случаев он как никакой другой притягивает к себе мужиков!

Весело засмеявшись, женщины зашли в актовый зал.

В зале было полно народу. Гомон людей слился с музыкой, льющейся из колонок. Именно Лена сочла нужным, чтобы музыкальной заставкой сегодня звучали песни знаменитого хора имени Веревки. Его творчеством в семье Бондаренко восторгались все. Любовь к украинским песням у Лены была с детства. Особенно девушка любила слушать, как эти песни поют в селе: под звук цикад, тихо, нежно, словно туман на лугу, там лились вышедшие из сердца простого украинца слова.

Усевшись в первом ряду, Лена огляделась по сторонам. Народ прибывал. Наконец медленно, вальяжно, переваливаясь с боку на бок, в зал вошли трое мужчин, представителей КМДА. Следом за ними, грозно обведя всех взглядом, вошел Петренко. Следуя протоколу, все расселись по своим местам. Снисходительно улыбнувшись, директор пригласил Елену Борисовну в президиум. Выступив с докладом, Петренко предоставил слово главному бухгалтеру. Большого интереса к ее выступлению зал не проявлял. Особенно задние ряды. И только когда Лена пообещала к Новому году погасить долг по зарплате, народ оживленно захлопал в ладоши. Эта новость для них, наверное, была куда важнее, чем новая хлебопекарная печь. Народу, что ни говори, сейчас очень трудно жилось.

После выступлений директор снова взял слово. Подведя итоги, Евгений Александрович принялся награждать грамотами передовиков. К удивлению Лены, в этот почетный список попала и она. Как-то по-особому пожав ей руку, Петренко вручил ей почетную грамоту и конверт.

– Спасибо огромное! – радостно ответила Лена.

– Леночка, за вами должок, – чуть слышно шепнул директор и уже громко добавил: – Елена Борисовна, я искренне рад, что самый лучший главный бухгалтер Киева работает на нашем комбинате!

Сдержанно улыбнувшись, Лена вернулась на свое место.

Остаток вечера прошел еще более оживленно, чем день. После торжественной части руководство хлебокомбината поехало в ресторан. Сидя за столом, Лена постоянно посматривала на часы. Время было позднее. Почти десять часов. Молодая женщина начала переживать. Никогда раньше она не оставляла Натку одну так поздно. И, хоть дочка уже была не маленькая и вполне могла подогреть себе еду, Лена тревожилась за нее. Перезвонив домой, она пообещала, что скоро убежит. Но, радуясь хорошей компании, подогретые градусом коллеги никак не хотели ее отпускать. Особенно шеф. На удивление доброжелательный, Петренко весь вечер осыпал ее комплиментами и приглашал танцевать.