Текст книги "Зажечь огонь"

Глава 5

Утро решающего дня выдалось суетливым. Сначала заглянул дежурный врач, расспросил о самочувствии, настроении, рассказал, как все будет происходить. Вокруг Маргариты хлопотали медсестры, подготавливая ее к операции: куда-то водили, приводили обратно, опять куда-то вели. Она ни минуты не оставалась без присмотра. Потом ее посетил заведующий отделением, который тоже поинтересовался самочувствием, настроением, замечаниями по поводу условий пребывания в клинике. Маргарита еще раз убедилась, что Максим употребил чье-то слишком высокое влияние, чтобы помочь, отсюда и излишняя беготня вокруг нее.

Затем пришел Игорь Владимирович, и женщине пришлось в третий раз отвечать на те же вопросы, но теперь более обстоятельно и подробно. В конце беседы она торопливо, почти не глядя, подписала все необходимые бумаги и, отложив ручку, встретилась с пристальным взглядом внимательных докторских глаз.

– Вчера я видел перед собой необыкновенную красавицу, восхитившую меня своим мужеством. Что случилось сегодня?

– Мне не позволили сделать макияж, – едва заметно усмехнулась Маргарита, отнеся критическое замечание доктора на счет своей внешности.

– Красота для меня гораздо более емкое понятие, чем модно разрисованное лицо. Но если это придаст вам силы, можете вызвать целую команду визажистов.

Только теперь до Маргариты дошло, куда вела суровая отповедь мужчины. Она приосанилась, и бодро произнесла: – Не беспокойтесь, с силами все в порядке. Просто хочется, чтобы все быстрее началось.

– Потерпите, голубушка, уже скоро.

В ласково произнесенных словах было столько участия, что женщина невольно улыбнулась: – Повезло мне с доктором!

– Повторите мне это завтра еще раз! – ободряюще похлопал Игорь Владимирович ее по руке и вышел.

Почти сразу вслед за хирургом явился Максим: – Привет, отпускница, как дела?

– Если и ты спросишь про самочувствие, я начну кусаться.

Ответ прозвучал довольно мрачно, и радость на лице раннего посетителя сменилась сочувствием: – Что, устала говорить об одном и том же?

– Еще как! – пожаловалась Маргарита. – Как будто других тем не существует.

– А что, прикольно, если бы доктора, входя в палату, спрашивали у пациентов о курсе доллара, например, или о соотношении цен на мировом рынке сырья, – шутливо отозвался Максим.

– В такой палате, как моя, это самая актуальная тема.

– Не скажи. Меня, например, волнует вопрос из другой области: хотела бы ты выйти замуж?

Это настолько прозвучало неожиданно, что выгнув светлые брови дугой, Маргарита переспросила, проверяя – не ослышалась ли она: – Замуж? А зачем?

– Как зачем? – пришел черед удивляться Максу. – Чтобы спрятаться за широкую мужскую спину.

– Спрятаться, или его спрятать?

Излишне ехидное уточнение болезненно отразилось на самолюбии собеседника.

– Невысокого же ты мнения о мужчинах, – разочарованно протянул он. – Что так?

Маргарита смутилась. Ее язвительное высказывание вряд ли можно было отнести к сидящему напротив молодому человеку, предпочитающему действие словам. Сглаживая остроту впечатления, она примирительно отступила: – Прости. Наверное, не те мужчины мне попадались.

– Значит, у тебя еще все впереди.

Оптимистичный вывод прозвучал не ко времени: заглянувшая медсестра объявила о пятиминутной готовности, и Маргарита встала.

– Макс, у меня в сумочке оказалось твое кольцо. Не знаю, как это получилось, но ты можешь в любой момент забрать его у Оли.

– Не переживай, вернешь на свадьбе.

– На какой свадьбе? – не поняла Маргарита, с подозрением наблюдая за тем, как хитрая улыбка расползается по довольному лицу молодого человека.

– На нашей.

– Макс, мне не до шуток.

– А я и не шучу – вернешь на нашей свадьбе.

Бред, произносимый с загадочным видом, заставил женщину нахмуриться. – Это невозможно, – отчеканила она.

– Тогда кольцо останется у тебя.

Пока Маргарита соображала что это – издевательство или новый способ поддержки, Максим придвинулся к ней поближе, и, понизив голос, проворковал в самое ухо: – У тебя есть время подумать, но я бы предпочел свадьбу…

«Все-таки – издевательство!» – отмела сомнения женщина, с растущим возмущением глядя на наглого провокатора, отступившего в сторону с невинным выражением лица.

Резкому ответу помешала Оля, ворвавшаяся в палату с криком: – Мамочка, слава богу! Думала – опоздаю, там такие пробки! – и кинулась на шею засиявшей широкой улыбкой женщине.

После объятий и поцелуев Маргарита с удовольствием оглядела дочь и ласково поправила ее растрепавшиеся волосы: – Ты зачем примчалась?

– Пожелать тебе удачи!

– Спасибо, солнце мое!

– Мамочка, я очень тебя люблю, возвращайся скорее!

– Я тоже очень тебя люблю, будь умницей!

Невольный свидетель обмена признаниями стоял в стороне, завидуя той силе чувств, которая читалась во взгляде матери на свое дитя, и отчаянно желал быть причастным к их проявлению. Но его время еще не пришло, и Максим скромно напомнил о себе уверенными словами: – Все будет хорошо! Не задерживайся – мы тебя ждем.

– Кстати, на пару слов. – Маргарита отошла в угол палаты, предлагая молодому человеку последовать за ней. Понизив голос до шепота, она быстро произнесла: – У меня к тебе одна просьба – при неудачном исходе помоги Оле все разгрести…

Мгновенный всплеск в карих глазах красноречиво показал женщине, что ее поручение испугало Максима, но старательно сохраняя беспечный вид, он легко поцеловал ее в щеку и, разворачивая за плечи к выходу, шепнул:– Не забивай голову ерундой, думай о свадьбе!

– Спасибо тебе за все, – с улыбкой оглянулась она, и, вслед за медсестрой, скрылась в предоперационной.

Когда за Маргаритой закрылась дверь, Максим посмотрел на Ольгу: – Все будет хорошо, поняла? Даже думать не смей иначе! Все будет хорошо… – уже больше для себя повторил он и крепко сжал челюсти, стараясь унять волнительный стук в груди.

Кивнув, девушка полезла в телефон, полистала хранившиеся в нем картинки и фотографии, но, не выдержав тишины, отложила его в сторону: – Ты не знаешь, сколько продлится операция?

– Не знаю. Иди домой, когда все закончится – я тебе позвоню.

– Еще чего! Я останусь здесь.

Максим равнодушно пожал плечами. Желания спорить не было, впереди ждала томительная неизвестность.

Время тянулось бесконечно медленно. Они по очереди мерили шагами освещенный лампами дневного света больничный коридор, выглядывали в окна на лестничной площадке, присаживались на деревянную скамейку, истертую руками беспокойных родственников, чтобы через какое-то время нервно вскочить с нее и снова двинуться по узкому проходу.

Когда Оля в очередной раз ушла за кружкой кофе, из служебного лифта выбежала одетая в зеленую хирургическую форму женщина и торопливо скрылась в предоперационной. Почти следом за ней показался мужчина, облаченный в такого же цвета костюм. В сильнейшем волнении Макс рванулся к нему навстречу: – Доктор, что там?!

– Если бы я знал… – бросил тот мимоходом и исчез за дверью.

Сердце сжалось в тревожном предчувствии и Максим моментально покрылся липким потом. Мучительное покалывание распространялось по всему телу, заставляя холодеть конечности. Волна паники погребла его под собой, все глубже увлекая в пучину отчаяния. И достигнув предела – как утопающий, коснувшись дна, в последнем рывке стремится на поверхность – он мучительным усилием воли стряхнул мертвенное оцепенение, и первый раз в своей жизни обратился к богу с жаркой молитвой: «Господи, сделай так, чтобы Маргарита осталась на этой земле! Не забирай у меня любимую! Если ты разрешил нам встретиться, будь последователен и позволь сделать ее счастливой! Что она видела в своей жизни? Трудности одиночества? Разве эта хрупкая женщина жаловалась когда-либо на них? Ты же все видишь, все знаешь, все можешь! Прояви великодушие и оставь Маргариту мне! Клянусь, я буду самым лучшим опекуном и ты ни на минуту не пожалеешь, что поверил моему слову. Я буду любить ее, беречь, заботиться о ней, ни одна слезинка не упадет из серых глаз, клянусь! Я приложу все силы, чтобы она поверила тем чувствам, которые сама же и разбудила, и распахнула свое сердце навстречу! Только оставь ей жизнь, все остальное я беру на себя! Что тебе это стоит – один – единственный человечек из миллиардов других? Прошу тебя, господи, не забирай Маргариту, все что угодно, только не забирай ее!!!…»

От кофе уже тошнило, но тыканье пальцем в кнопки кофейного аппарата наполняло хоть какой-то полезностью тоскливые минуты ожидания. Морщась от горечи, Оля преодолела очередную порцию, и, повторив заученный алгоритм действий, набрала чашку для Макса. Вернувшись к месту дежурства, она нашла его в странном состоянии: застывший, словно истукан, с пустым немигающим взглядом, устремленным куда-то вверх, мужчина стоял лицом к предоперационному блоку, и лишь беззвучно шевелящиеся губы говорили о том, что в неподвижном теле продолжается жизнь. После нервных перемещений это выглядело пугающе.

– Макс… – прошептала она, и, не увидев никакой реакции с его стороны, повторила громче: – Макс? Что?!

Он медленно повернул к ней голову. Глядя, как из тумана карих глаз постепенно проступает осмысленность, Оля испытала такой страх, который ей еще не приходилось испытывать в жизни. Побелев, как полотно, хватая ртом воздух, она лишь с третьей попытки сумела выдавить из себя: – Мама?..

Пластиковая емкость дрогнула в руке, и на кафельном полу образовалось светло – коричневое пятно. Изо всех сил вцепившись в кружку, Оля никак не могла сообразить, почему мужчина настойчиво разжимает ее пальцы, и только почувствовав боль от ожога, уступила ему.

– Все обойдется…. – устало произнес Макс, завладев остатками кофе и, шаркая ногами, как столетний дед, побрел к скамейке. Прислонившись спиной к стене, он откинул назад голову и замер.

Преодолевая дрожь в коленях, Оля робко примостилась рядом. В обнадеживающие слова очень хотелось поверить, но безвольная поза разделяющего с ней ожидание молодого человека, уверенности не прибавляла.

– Ты что-то знаешь?

Он едва заметно качнул головой. Скупое движение можно было в равной степени расценить как «нет» и как «отстань». Не решаясь его тормошить для уточнения, Оля поерзала на сидении, пытаясь привлечь к себе внимание, но Максим – то ли уснул, то ли отключился и никак не среагировал на ее беспокойную возню. Оставив безуспешные попытки, девушка устремила глаза на неподвижное лицо сидящего рядом мужчины. В эту минуту он показался ей гораздо старше своих тридцати лет: темные круги, обозначившиеся под глазами и резкие морщины, залегшие вокруг рта, заметно прибавляли возраст. Прерывистый вздох заставил ее поспешно опустить взгляд, но представшая взору картина заметно усилила напряжение. Длинные пальцы, сцепленные в замок мелко подрагивали – без сомнения, пока ее не было, что-то произошло, но задавать вопросы было страшно, и еще страшнее услышать ответы на них. Макс сидел, не шевелясь, и Оля тоже замерла, только никак не могла оторвать взгляд от его дрожащих пальцев – они потом долго преследовали ее во сне.

Гул голосов заставил их разом подскочить со своих мест. От появившейся группы врачей отделился Игорь Владимирович и, пропустив вперед коллег, остановился возле Оли и Максима.

– Операция прошла с осложнениями. Предвидеть такое заранее – невозможно, слишком уж все индивидуально у вашей Маргариты. Мы контролируем ее состояние, но утверждать, что самое страшное позади – я не возьмусь. Ближайшие сутки будут решающими, будем надеяться на выносливость организма.

Оля в страхе прикрыла рот рукой.

А Максим вцепился в локоть хирурга: – Надеяться – участь беспомощных родственников, а профессионалы должны действовать. Вы гарантируете, что приложили максимум усилий для спасения Маргариты Лебедевской?

– Не тебе учить меня профессионализму! – вспылил оскорбленный Петров. – Я тридцать лет делаю все, что могу.

С минуту скрещенные взгляды двух мужчин испытывали друг друга на прочность. Мудрость старшего победила: он отступил на шаг и обратился к Ольге, с удивлением наблюдавшей за неуместным спором: – Все интересующие вопросы о ходе операции можете задать ассистентам.

Глядя вслед разозлившемуся доктору, девушка укоризненно покачала головой: – Не надо было с ним так. Я ему верю… – Она потопталась какое-то время вокруг Максима, не удостоившего ее ответом, и беспомощно разведя руками, тоскливо протянула: – И что нам теперь делать?

– Ждать.

Тихий неясный звук, словно из ниоткуда, проник в сознание, превратившись в равномерное тиканье. Вслед за ним обозначилось монотонное жужжание. Ничего больше уши не уловили. Полное отсутствие мыслей приятно порадовало, и Маргарита решила не открывать глаза, стремясь продлить владевшее ею ощущение ленивого умиротворения. Но природные инстинкты не заставили себя ждать. И первым из них проявилось желание пить – сухость во рту сковала горло и мешала дышать. «Придется вставать», – обреченно подумала она, и только сейчас разобралась, что не чувствует тела, как будто его нет вообще. «Странно, по идее все должно болеть, если только я не…» Страха не было – одно любопытство. Она пошевелила пальцами. Что-то твердое под правой рукой интереса не вызвало. А погружение в мягкую шелковистость слева доставило удовольствие. «В больницу стали пускать животных?» – мелькнула забавная мысль. Маргарита потихоньку приоткрыла веки, проверяя догадку, и оторопела: то, что она приняла за шерстку, было не что иное, как волосы Максима, голова которого покоилась на краешке ее кровати. Вот уж кого она совсем не ожидала здесь увидеть! Котенок в больничной палате вызвал бы гораздо меньше удивления, чем малознакомый мужчина с улицы, заснувший у ее ног.

Слабое движение разбудило Макса и их взгляды встретились. По мере того, как в мужском разгорался свет, женский покрывался холодным инеем.

– Что ты здесь делаешь? – пересохшие губы с трудом проталкивали слова в воинственном настрое избавиться от назойливого посетителя.

– Традиционный вопрос для наших встреч! – улыбнулся он. – Жду, когда спящая красавица пробудится ото сна. С возвращением! – Терпеливый страж взял ее ладошку и приложил к своей щеке.

Ощутив под рукой суточную щетину, Маргарита внимательно всмотрелась в лицо мужчины. Усталость явно проступала на нем, но глаза лучились радостью. Искреннее участие постороннего человека тронуло, и она не решилась отнять ладонь, при этом продолжая настороженно наблюдать за посетителем. Боль подобралась откуда-то издалека, и огромной лавиной обрушилась на каждую клеточку тела, заставив женщину поторопиться с вопросом: – Где Оля?

– Спит дома – сейчас ночь. Утром обязательно приедет, – успокоил ее Максим.

– Хорошо, – прошептала Маргарита, разом лишившись сил.

Никто из них не заметил, как сиделка бесшумно выскользнула за дверь, а вот появление в палате Игоря Владимировича привлекло всеобщее внимание.

Бросив беглый взгляд на показания приборов, он склонился над Маргаритой: – Как вы себя чувствуете?

– Честно сказать – не очень…

– А ты как хотела после операции – вскочить и бегать? – хирург откинул простынь и осмотрел повязку на послеоперационном шве.

– А что, не получится? – пыталась шутить Маргарита, но речь давалась с трудом.

– «Не торопись, и все успеешь» – глубокомысленно изрек Игорь Владимирович. – Печет где-нибудь?

– Справа, под ребрами…

– Не закрывай глаза, смотри на меня! – резко приказал он и отрывисто бросил сиделке: – Быстро – дежурных в седьмую операционную, всех, кто есть! Помоги мне, только очень осторожно!– последние слова были обращены к Максиму.

Маргарита как бы со стороны наблюдала, как вслед за кроватью поплыли штативы с прикрепленными к ним датчиками, то и дело, норовя закружиться в хороводе.

– Ты посмотри, как мужики вокруг тебя хлопочут. Смотри-смотри, запоминай, – приговаривал Игорь Владимирович, непрерывно следя за ее зрачками. – А сейчас еще пятеро прибегут, и все ради одной красавицы!

– Доктор, я не в форме, – ватные губы с трудом протолкнули почти неразборчивый шепот.

Но доктор услышал: – Да ты и так с ума сведешь, кого угодно! – и громко, от души, ругнулся.

Набежавшие врачи вытолкали Максима за дверь. Сердце бешено стучало, до звона в ушах, но перед глазами стояла Маргарита, пытавшаяся шутить, и Макс не дал себе воли поддаться отчаянию, а мысленно обратился к любимой, продолжив импровизированный разговор, начатый доктором. Очнулся он от того, что кто-то тронул его за плечо.

– Пойдем, покурим. – Не дожидаясь согласия, Игорь Владимирович вышел на балкон.

Макс не курил, но от предложенной сигареты не отказался.

Прохлада ночи освежила уставшие лица мужчин, приходивших в себя от пережитого.

Сделав несколько глубоких затяжек, хирург заговорил: – Ткани тонкие, сосуды хрупкие… Я предвидел кровотечение, но не такое сильное. Пришлось повозиться… Но она молодец – справилась, только ослабела сильно. Скорее всего, выздоровление затянется. Но опасность уже позади, так что можешь идти домой.

– Я останусь здесь, – мотнул головой Макс.

– А смысл? В реанимационный блок тебя все равно не пустят.

– У меня пропуск есть.

– Плевать мне на твой пропуск, – лениво огрызнулся Игорь Владимирович. – За ее жизнь отвечаю я, и раньше, чем через двадцать четыре часа никого к ней не пущу. Так что не вертись под ногами, прими душ и выспись.

– А кто будет с Маргаритой?

– Я и Елена Павловна – сиделка.

– Вы тоже почти сутки на ногах.

– Мне не привыкать – порой такие дежурства выпадают, что и по трое суток спать не приходится.

– Я в два часа приеду. – Максим смял сигарету, так и не затянувшись ни разу.

– Лучше позвони да узнай – что, да как.

– Нет, я приеду, – упрямо повторил Макс.

– Как знаешь, – махнул рукой доктор. Он загасил окурок и протянул руку: – Ну, все – я возвращаюсь. И сообщи дочери, чтобы зря перед глазами не мельтешила.