Текст книги "Зажечь огонь"

Глава 4

Игоря Владимировича Петрова, доктора медицинских наук, хирурга второй городской клинической больницы снедало любопытство. Ему очень хотелось взглянуть на некую Лебедевскую М., из-за которой ему пришлось проститься с планами на ближайшую неделю законного отдыха. Вчера, уже поздно вечером, точнее ночью, ему позвонил главврач и попросил по ходатайству высокого начальства заняться лечением этой дамы. Убедительное пожелание отказа не предполагало, и Игорь Владимирович утром следующего дня явился в клинику, чем вызвал большой переполох среди коллектива пятой хирургии. Отмена отпуска означала одно из двух: либо потребовалась помощь высококвалифицированного специалиста, либо в отделении ожидается важная персона. И пока не выяснено, какое из двух обстоятельств послужило тому причиной, персонал с особым рвением принялся за работу.

Изучив историю болезни, Петров не спешил встретиться с самой пациенткой. Картина вырисовывалась довольно запутанная, состояние больной – судя по анализам – очень нестабильное и оптимистических прогнозов не внушало. Необходимость операции не вызывала сомнений, но случай был настолько неординарный, что требовалась готовность к любым неожиданностям во время ее проведения, и соответственно – молниеносная реакция. Все бы ничего, но повышенный интерес со стороны начальства означал, что у него нет права на ошибку.

– Э-хе-хе, – вздохнул он. – Посмотрим-ка, на эту дамочку!

Он встал из-за стола, накинул халат, но пуговицы застегнуть не успел. В дверь коротко постучали, и, не дожидаясь ответа, в кабинет решительно вошел молодой человек.

– Петров Игорь Владимирович? Максим Ковалев.

«Так-так, знакомая фамилия!» – подумал доктор про себя, пожимая протянутую руку, а вслух дежурно произнес: – Чем могу…?

– Я по поводу Лебедевской.

– Слушаю вас, – спокойно произнес Петров, терпеливо снося изучающий взгляд незнакомца, пытающегося по его внешности оценить уровень компетентности.

– Это я вас слушаю. Вы изучили историю ее болезни?

Родственник губернатора вел себя слишком вызывающе, и Игорю Владимировичу очень захотелось поставить его на место. – А вы понимаете в медицине? – вежливо осведомился он.

– Нет, я далек от этой области.

– Тогда что вам дадут мои объяснения?

– Я не объяснений жду от вас, а действий! – в голосе визитера проступили начальственные нотки.

– Тогда разрешите мне пройти к пациентке.

Произошедшее в следующую секунду, удивило их обоих. Гость неуловимым движением схватил широкоплечего хозяина кабинета за грудки. Тот, не ожидая такой прыти, ошалело уставился на именитого нахала, вплотную приблизившего к нему лицо.

– Доктор, если с ней что-нибудь случится…

– И что со мной будет? Я – не медсестра в районной поликлинике, меня трудно испугать. И не Господь Бог. Чуда не обещаю, но все, что в моих силах – сделаю.

Словно очнувшись, молодой человек отпустил лацканы халата. Похоже, он не собирался угрожать тому, в чьих руках сейчас находилась жизнь его протеже. Напряжение неконтролируемым потоком прорвалось наружу, так, что молодой человек и сам не успел понять своих действий.

– Извините, доктор, – пробормотал он, – просто я очень волнуюсь.

Резкий поворот в настроении посетителя еще больше разжег любопытство Петрова по поводу новой пациентки, и он примирительно сказал: – Все мы волнуемся за близких. Если позволите – мне нужно осмотреть вашу больную, только тогда я смогу принять окончательное решение, – и, не встречая сопротивления со стороны молодого человека, покинул кабинет.

«Операция еще не назначена, а проблемы уже начались! Лучше бы я уехал к детям!» – размышлял он по пути в палату. «Если еще и дамочка такая же непредсказуемая, как ее опекун, то хлопот будет выше крыши!» – и раздосадованный доктор рванул дверь под номером четыреста семь.

Навстречу ему распахнулись серые, с голубым оттенком глаза, в глубине которых читалось беспокойство. Игорь Владимирович застыл, обводя глазами палату, в поисках еще кого-нибудь. Не может же эта хрупкая женщина, и быть той проблемой, которую ему подсунуло начальство! Но больше никого в комнате не было.

– Здравствуйте! – мягко произнесла единоличная обитательница двенадцати больничных квадратных метров.

Пытаясь скрыть свое замешательство, доктор буркнул: – Садись, чего вскочила… – Он не собирался церемониться с ней, даже если за нее просили высокопоставленные чиновники.

– Я думала, что это Максим… – пояснила губернаторская «протеже» и села на краешек стула, да так, что ни простенький халатик, ни тапочки не смогли скрыть ее суть истинной женщины, без манерности и притворства.

Да, Петров был опытным специалистом, но он оставался мужчиной, от взгляда которого не укрылся ни едва заметный макияж, ни аккуратная прическа, ни безупречный маникюр.

Так что, прежде чем с ней заговорить, ему пришлось прочистить горло.

– Итак, Лебедевская Маргарита Валерьевна, – начал он чтение карточки, – сорок лет… – и растерянно замолк.

Пациентка стеснительно улыбнулась: – Жаль, что врачам нельзя соврать про возраст!

– А что бы это изменило? – стрельнул он сердитым взглядом.

– Может, вы бы не запнулись на чтении моих анкетных данных, – слегка пожала плечами она.

«И у этой женщины скоро операция!» – потрясенно подумал Игорь Владимирович про себя. «Либо она так глупа, что не представляет всей сложности своего положения, либо у нее героическое самообладание!» – Оставим анкету. Расскажите, когда началось ваше недомогание, и какие признаки заставили вас обратиться к медикам. – И хирург начал кропотливо выяснять все детали ее самочувствия, последовательность появления симптомов и их интенсивность. Удовлетворившись расспросами, он подвел итог: – Ну что ж, завтра будем оперировать. Вы готовы?

– Уже два дня, как готова, – со вздохом ответила Маргарита.

– Кто будет подписывать согласие?

– Я. И если нужно, дочь.

– Простите, а кем вам приходится тот молодой человек, который хлопочет за вас?

В глазах мужчины зажегся интерес, на который озабоченная женщина не обратила никакого внимания.

– Знакомый.

– Просто знакомый?!

Недоверчиво приподнятая кустистая бровь заставила Маргариту вцепиться в ее обладателя острым взглядом: – Мне что, уже пора на исповедь?

Вторая бровь догнала первую и потащила ее обратно вниз: – Простите, я, видимо, слишком любопытен. – Смешавшийся Игорь Владимирович поднялся, собираясь уйти, но прозрачные осколки застряли непростительно глубоко, и освободиться от них оказалось не так-то просто.

– Помогите мне выкарабкаться, доктор, и я расскажу вам все, что захотите!

Закаленный спорами со смертью седовласый циник как загипнотизированный, смотрел в сероватый омут глаз хрупкой, на первый взгляд женщины, ощущая, как в душе рождается большое желание заставить ее сдержать свое слово и описать ему каждый из прожитых дней от глубокого детства до современности. Усилием воли он отвел взгляд в сторону, стараясь найти правильные слова для ответа, но нужные никак не приходили на ум.

Маргарита по-своему расценила молчание врача. Невесело усмехнувшись, она откинулась на спинку стула, и спокойно произнесла: – Да не волнуйтесь вы так, мне никто чуда не обещал. Все там будем, просто кто-то раньше, кто-то позже…

Безразличие, сменившее былую решимость, вывело хирурга из ступора, и он снова сел: – Вы туда торопитесь?

– Нет, – пожала плечами она, – но когда приходит твоя очередь, ты же, не станешь толкать кого-то вперед, вместо себя.

– А с чего вы взяли, что ваша очередь уже пришла? – Игорь Владимирович постарался произнести это самым равнодушным тоном, на какой был способен. И это возымело действие.

Маргарита настороженно подалась вперед: – А вы в этом не уверены?

Чтобы снова не застрять в серых дебрях ее глаз, Петров встал и сделал два шага к двери.

– Милочка, – фамильярно обратился он к ней, – я – практик, и привык вмешиваться в то, что принято называть судьбой. Но вы ведь понимаете, что без вашей воли к выздоровлению мне будет трудно что-либо сделать?

– Ха! – воскликнула окрыленная женщина. – На этот счет можете не сомневаться: я просто так не сдамся! У меня еще много незавершенных дел на нашей чудесной земле.

– Вот и ладненько, – удовлетворенно подытожил хирург. – Тогда – до завтра!

– До завтра, – эхом прозвучало в ответ.

Шагая по коридору, Игорь Владимирович все еще оставался под впечатлением от встречи с необычной пациенткой. Несмотря на особый статус, вела она себя на редкость просто, а ее взгляд, высматривающий надежду – не ищущий, не просящий, а именно высматривающий – по-прежнему отзывался трепетом в суровом сердце. «Какая сила и какое достоинство заключены в этой хрупкой оболочке!» – восхищенно размышлял он, направляясь к маячившему под дверью кабинета Максиму Ковалеву. Что ж, теперь ему было абсолютно понятно воинственное стремление молодого человека обезопасить пребывание этой пациентки в клинике, и, как врач, Петров безоговорочно принял его сторону в сражении за Маргариту. А как мужчина – ему еще помнились ее широко раскрытые глаза и неуловимое движение женственности в тот момент, когда она присаживалась на стул.

– Операция назначается на завтра, время уточнится чуть позже, – опережая вопросы, объявил он.

– Если что-то для этого нужно – звоните в любое время и по любому поводу. Деньги не имеют значения.

– Молодой человек, я – врач, а не торговец, – незамедлительно отозвался задетый откровенным подкупом хирург.

– Приятно слышать, – едва заметно усмехнулся Макс, – но материальный стимул способен в разы поднять процент удачного исхода.

– Не в моем случае.

– И все же – подумайте над моим предложением.

Спрятанные за спину руки врача не помешали Максиму вложить свою визитку в нагрудный карман его белого халата. Попрощавшись кивком головы, он поспешил в покинутую доктором палату.

Игорь Владимирович задумчиво посмотрел вслед молодому человеку: до чего разителен был контраст в поведении скромной пациентки и ее заносчивого опекуна!

– Какие же, все-таки, отношения вас связывают? – вполголоса пробормотал он. – Для родственных – слишком трепетно. Для дружественных – тем более! Любовные? Но разница в возрасте очевидна. Она что-то говорила про дочь, может, в ней – разгадка?..

Как бы там ни было, но получит ли он ответы на свои вопросы теперь целиком и полностью зависело от его мастерства. Задумчивость доктора как рукой сняло: «Так что вы там обещали мне, госпожа Лебедевская – рассказать все, что я захочу? Не отвертеться вам теперь от долгих разговоров! Надо бы побольше дежурств набрать в этом месяце», – и шагнув в кабинет, Петров сгреб все Маргаритины снимки МРТ в охапку. – А вам, господин Ковалев, следовало бы поубавить спеси: я тоже не лыком шит! – горделиво добавил он, не отдавая себе отчета – кто сейчас в нем больше говорил – врач или просто мужчина.

Внешность Игоря Владимировича внушала уважение: высокий, крепкий, с хорошей для своего возраста фигурой. Ему было немногим за пятьдесят. Короткий ежик жестких с проседью волос говорил о решительном характере. Острый взгляд, твердая рука, молниеносная реакция да многолетняя практика делали его авторитетной фигурой в области медицины. А сначала были только природная хватка, любимое дело и безграничная работоспособность.

Доктор вот уже тридцать лет был женат на очень милой женщине. Поначалу в семье Петровых все складывалось хорошо – оба работали в одной клинике, имели бесконечную тему для разговоров и один круг общения на двоих. Но с рождением дочери все изменилось: Катерина с головой погрузилась в заботы о маленьком ребенке, предоставив мужу временную самостоятельность. Сначала Игорю казалось это справедливым – крошечная девочка, в отличие от взрослого мужчины, требовала неустанного внимания, и он терпеливо дожидался, когда малышка подрастет и его прежнее положение главного действующего лица автоматически восстановится. А пока этот момент не наступил, молодой амбициозный врач, с заслуживающей уважения самоотверженностью отдался работе.

Ему нравилось то, чем он занимался. Он мог сутками пропадать в больнице, наблюдая не только за своими пациентами, но и за интересными случаями из практики своих коллег, с удовольствием ездил на курсы повышения квалификации и обучающие семинары, причем не только слушал чужие выступления, но и делился своим опытом. Несколько раз ему предлагали административные должности, но он предпочел практическую деятельность в медицине – это у него получалось гораздо лучше, да и удовлетворения приносило во много раз больше.

С появлением второго ребенка жена еще больше углубилась в воспитание детей. Нагружая своих любимцев бесконечными бассейнами, творческими студиями, тренировками и репетициями – она засыпала вместе с обессиленными малышами, чтобы с утра с новым энтузиазмом взяться за развитие индивидуальных способностей каждого из них. Высокий заработок мужа – успешного к тому времени хирурга – Катерину вполне устраивал, а то, что он мало времени проводил с семьей – ее не особенно волновало – деятельной маме некогда было скучать. И постепенно Игорь был полностью предоставлен самому себе.

Его нельзя было назвать плохим отцом – он с удовольствием возился с малышами в те редкие минуты, когда его отдых совпадал с их бодрствованием. Но, все же холод в отношениях с женой привел к тому, что основным его домом стала больница – там он был в авторитете, там он был нужен и коллегам и пациентам, да и начальству тоже. Если возникала необходимость в операции важному лицу, то всю ответственность возлагали на него, и хочешь, или не хочешь, приходилось оправдывать доверие. Неудачные исходы его вмешательства можно было по пальцам пересчитать, да и то тогда, когда болезнь оказывалась либо слишком запущенной, либо способ ее лечения выходил за пределы возможностей медицины.

Время от времени у привлекательного доктора появлялась какая-нибудь пассия, но о разводе речь не велась: он оставался преданным отцом и не допускал мысли о разлуке с детьми. Так что спустя некоторое время, его роман заканчивался – претендентки на руку старомодного по воспитанию мужчины не хотели терять время зря.

Когда дочь и сын выросли, и обустроились каждый самостоятельно, жена, потерявшая свой привычный круг забот, стала раздражительной и капризной, а потом вдруг решила заняться забытым супругом, но опоздала. Ему уже не нужны были ни ее чрезмерная опека, ни навязчивое внимание, и Игорь съехал в отдельную квартиру, поставив точку в семейных отношениях. Некоторое время Катерина еще донимала его необоснованными претензиями, но как только родилась внучка, она вновь вернулась к своим любимым занятиям – пеленанию, кормлению и воспитанию, облегчив жизнь дочери, и дав возможность мужу вздохнуть с облегчением.

С той поры, как дети разъехались из родительского дома, Игорь Владимирович редко общался с ними. Работа всегда стояла для него на первом месте, поэтому он незамедлительно мог прервать свой отдых для консультации в особо сложном случае. Уважая профессионализм отца, дочь, жившая в Италии, не особо настаивала на его частых приездах, но на пятилетие внучки задалась целью собрать за одним столом всю разросшуюся семью Петровых. Уступив уговорам и приурочив свой отпуск к торжественному мероприятию, глава клана, что называется – «сидел на чемоданах», но уехать не успел. Звонок от начальства призвал его в больницу на операцию к «важной персоне».

И вот эта «важная персона» всколыхнула что-то давно забытое в душе умудренного жизнью мужчины. Уединившись в кабинете главврача, он, то просматривал снимки, то вспоминал глаза Маргариты, то улетал куда-то в своих мечтах – и это было волнительно и приятно. И лишь пришедший для обстоятельного разговора хозяин кабинета смог вернуть на землю расслабившегося не ко времени хирурга.

После знакомства с лучшим специалистом клиники, Максим отправился к Маргарите. Яркий контраст в поведении доктора до входа в палату и после выхода из нее, свидетельствовал, скорее, в пользу профессионализма. На фоне скептической интонации первых фраз, сухая и сжатая сосредоточенность перед прощанием внушала большую долю оптимизма. Но вместе с тем, в глазах хирурга поселилось что-то такое, от чего внутри молодого человека зашевелилось ревнивое беспокойство. «Что произошло между ним и Маргаритой за эти сорок минут? О чем они говорили?» – Максим очень пожалел о том, что не настоял на своем присутствии во время знакомства доктора с пациенткой, но исправлять ошибку было поздно.

– Привет! Обживаешься? – Окинув взглядом просторную палату, напоминающую больше недорогой гостиничный номер, Макс с огорчением заметил, как фальшиво – беспечное выражение стирает искреннюю озабоченность с женского лица.

– Спасибо за царские условия, но я и в общей палате могла полежать, даже как-то веселее.

Маргарита явно храбрилась, не позволяя жалеть себя, и стыдясь принятой помощи, удерживала его на расстоянии. А Максиму так хотелось взять на себя ее трудности и тревоги, обнять, успокоить! Но улитка вновь была в раковине, угрожающе выставив рожки. Не тревожа ее понапрасну, молодой человек нейтрально поинтересовался: – Как тебе доктор?