Текст книги "Зажечь огонь"
Автор книги: Светлана Бардина
Жанр: Современная русская литература, Современная проза
Возрастные ограничения: +18
сообщить о неприемлемом содержимом
Текущая страница: 9 (всего у книги 43 страниц) [доступный отрывок для чтения: 12 страниц]
Глава 8
Со смешанными чувствами Петров сидел над документами Лебедевской М.В. С одной стороны, его подпись на последней странице несла женщине долгожданную весть о выписке, и он мысленно представлял, как озарится радостью ее лицо. С другой стороны, сам от этого никакого удовольствия не испытывал. Навязанная звонком «сверху», Маргарита вошла в его жизнь помимо воли, и неожиданно прочно заняла одно из главных мест. Вообще-то, если быть объективным, она могла отправиться домой еще пару дней назад, но, как лечащий врач, Петров оттягивал волнительный момент, выдумывая веские причины для задержки. Ему не хотелось отпускать свою подопечную: здесь она была рядом, под присмотром, а сам Игорь Владимирович, в силу профессионального авторитета – вне конкуренции.
Маргарита оказалась очень сложным пациентом. Петров давно не испытывал такого колоссального напряжения во время операции, как в тот день, а особенно в последовавшую за ним ночь. Целая бригада хирургов усердно зашивала, прижигала и клеила истончившиеся под влиянием болезни сосуды. Остановить кровотечение стоило большого труда и, промедли они хотя бы десять минут, шансы на победу сравнимы были бы с чудом. После поистине ювелирной работы Игоря Владимировича, по достоинству оцененной коллегами, рукоплескавшими на утренней планерке, поездка на пятилетие внучки перестала быть актуальной: Маргарита оставалась на его совести до полного выздоровления. Поэтому отложив неиспользованные дни отдыха на потом, главный специалист клиники вышел на работу и сразу окунулся в водоворот служебных дел. Но каждую свободную минуту он проводил в палате четыреста семь, и не было во всей больнице более заботливого врача по отношению к своему пациенту, чем доктор Петров к больной Лебедевской.
Расспросы о самочувствии плавно переходили в беседы на личные темы, нередко затягиваясь далеко за полночь. Верная слову, благодарная женщина посвящала Игоря (а они быстро перешли на «ты») в череду событий своей жизни, вызывая при этом внимательного слушателя на ответную откровенность. Они много говорили о детях, о любимой для каждого работе, об интересах и увлечениях. Лишь одна тема находилась под неизменным запретом: Максим и степень связи между ним и Маргаритой.
Свой «пробный камешек» Петров закинул во время обстоятельного рассказа женщине, пришедшей в себя после второго наркоза, о том, что с ней произошло, не забыв упомянуть об участии молодого человека в ходе последних событий. Зорко следя за реакцией собеседницы, Игорь не увидел ничего, кроме настороженности, и внезапно остался очень этим доволен. С течением времени реакция Маргариты на имя Ковалева, упомянутое вскользь или по причине, не претерпела изменений. Обитательница «личных апартаментов», ее высокопоставленный гость и «хозяин» этажа запросто могли общаться втроем, но что происходило между молодыми людьми наедине – доктору было неведомо.
Неведомо было и Маргарите, что за шутливым тоном ночного собеседника скрывался далеко идущий расчет. Несмотря на штамп в паспорте, Игорь был, по сути, одиноким мужчиной. Его, каждый день наблюдавшего боль, а зачастую и смерть, тошнило от слез и истерик. А в новой знакомой сидела такая сила духа, которую не в каждом мужике встретишь, и при этом она была настоящей женщиной, привлекательной во всех отношениях. К тому же без кольца на правой руке. Ее глаза лучились добротой, и одинаковая приветливость с любым персоналом больницы, независимо от тарифной сетки, свела на нет косые взгляды недоброжелателей, вызванные особым вниманием начальства к пациентке. Она не капризничала, терпеливо сносила боль и ободряла тех, кто сам не мог с этим справиться.
Игорь знал все, что касалось пребывания женщины в стационаре, и его восхищение ею росло день ото дня. Совмещая работу и сердечную привязанность, он имел возможность в любой момент забежать к Маргарите – на минутку или на несколько часов – когда как удавалось, согреться в тепле светлого взгляда, откликнуться на мягкую улыбку и пуститься в бесконечные разговоры о том, о чем с другими даже не помышлял. Она действовала на него как энергетик, что хлещет эта бестолковая молодежь – поднимала тонус, заставляла забывать про сон и про возраст, и в попытке удовлетворить мужское тщеславие, добавлять к долгим повествованиям красочные подробности, в надежде услышать однажды, что он – «самый-самый!»
Присмотревшись к безрезультатным ухаживаниям Максима, Игорь решил подобраться к предмету своего интереса с другой стороны. Врачебное внимание принималось, как должное, а дружеское родилось из ненавязчивых шуток, разговоров на отвлеченные темы и ни малейшего намека на чувства – Петров за этим следил строго. Выбранная тактика принесла свои плоды: ощущая себя в присутствии доктора в полной безопасности, Маргарита с удовольствием встречала его в своей палате, чего нельзя было сказать о сопернике. Сколько раз Игорь с тайным злорадством наблюдал, как с лица женщины сползает веселая улыбка, стоит Максиму переступить порог ее комнаты. Она будто пряталась в панцирь, окутывая себя стеной холода, притом, что минутой раньше искренне и непосредственно выражала свои эмоции. И хотя ни разу, из уст Маргариты не прозвучала просьба избавить ее от навязчивого внимания гостя, Петров был уверен, что оказывает ей большую услугу, под надуманным предлогом выпроваживая Максима за дверь.
И вот теперь, с окончанием лечения, он сам оказывался за дверью. И прежде чем отпустить птичку на волю, он должен был заручиться согласием Маргариты продолжить общение за пределами больничных стен. С тяжелым вздохом захлопнув папку, Петров направился к палате с полюбившимся номером. Перед тем, как войти, мужчина стер следы озабоченности с лица, подмигнув с порога скучающей в одиночестве хозяйке комнаты, и шумно и весело уселся верхом на стул.
– Ну что, красавица, готова к выписке? Сегодня последняя капельница, а завтра вернешься в родные стены.
Он с удовольствием наблюдал, как нарисованная в воображении картина воплощается в реальность: щеки женщины розовеют, в глазах вспыхивает свет, и широкая улыбка обнажает белоснежные зубы.
– Какая чудесная новость! – воскликнула она и, не сдержав эмоции, продемонстрировала доктору несколько танцевальных па, однако в следующую минуту с испугом присела на кровать.
– Закружилась голова?
– Чуть-чуть, – не стала отрицать очевидное Маргарита, но тут же, спохватилась: – Я надеюсь, это не изменит твоего решения?
– Нет, если ты пообещаешь мне некоторое время воздержаться от танцев. Ну, или как вариант – танцевать только с опытным гастроэнтерологом.
– С превеликим удовольствием! У меня как раз есть один такой на примете.
– Ты не знаешь, на что соглашаешься: в танцах я полная противоположность врачебному делу. Неужели так соскучилась по дому?
– Очень! Кажется, это было в другой жизни....
– А может, так оно и есть, – с пониманием откликнулся хирург и, застеснявшись благодарности, наполнившей женский взгляд, строго продолжил: – Но предупреждаю, я приготовил целый список из того, что тебе делать категорически нельзя, и еще больший – из того, что делать нужно обязательно. И собираюсь лично контролировать их исполнение!
Маргарита широко улыбнулась в ответ: – На пару месяцев зависть всего женского отделения мне обеспечена! А если серьезно, ты всегда будешь желанным гостем. Приходи в любое время!
Искренне произнесенная фраза заставила сердце седовласого мужчины взволнованно встрепенуться. Спрятав радость за лукавой усмешкой, он строго пригрозил пальцем:
– Ловлю на слове! – и бросив уже от дверей короткое: «Не прощаюсь!» – поспешил по делам.
Оставшись одна, Маргарита в волнении заметалась по комнате. Итак, завтра она окажется дома, в привычной для себя обстановке, вдвоем с дочерью, среди любимых мелочей, в уюте и спокойствии. Завтра начнется новая жизнь.
Женщина открыла шкаф и протянула руку к вещам, собираясь сложить их в сумку, но дотронувшись до вешалки, с силой зажмурила глаза, прогоняя выплывший из памяти эпизод в квартире Макса.
– Самообман! – с горечью вслух сказала она.
Независимо от места и окружения, где-то внутри нее, прочно обосновался некий молодой человек, и возврат к прежней безмятежности стал чем-то вроде миража: прекрасным и желанным, но растворяющимся при малейшем дуновении ветра. Маргарита с силой захлопнула дверцу и поспешила покинуть ставшую душной палату. Она спустилась в больничный скверик, окунулась в теплый июньский воздух, наполненный ароматом цветущих роз на ухоженных клумбах и, выравнивая пульс, медленно пошла по дорожке. Заразительный детский смех, раздавшийся справа, заставил ее свернуть с намеченного пути. Источником веселья для маленького шалуна явились голуби, слетевшиеся на щедрое угощение, сыпавшееся из рук женщины в цветастом платье и мужчины в больничной пижаме. Восхищаясь своим дитя, с радостным визгом пытавшимся поймать хотя бы одну птицу, мама и папа наперебой хвалили его за ловкость, поддерживая веру в успех.
«Удивительно устроен человек! – подумалось Маргарите. – Истинные ценности даются нам с рождения, причем совершенно бесплатно: умение двигаться, видеть, слышать, чувствовать, а наслаждаются ими в полной мере лишь не обремененные самосознанием малыши. И почему мудрым, опытным взрослым всегда нужно что-то еще? Ложась в больницу, я считала, что останься при мне изначально данные ощущения, и не будет никого счастливей на земле. А сейчас – любуюсь красотою розового бутона, вдыхаю его дивный аромат, прикасаюсь к нежнейшему шелку лепестков, но при этом никак не могу избавиться от грусти…» Соскользнув с цветка, рука женщины безвольно повисла вдоль тела.
– Не рановато ли гулять одной? – тихо раздалось за спиной.
Сердце Маргариты рванулось с места и понеслось испуганным зайцем. Пытаясь унять его стремительный бег, она стала медленно разворачиваться на голос, но зацепившись за выступающий край тротуарной плитки, пошатнулась.
Реакция Макса была мгновенной: он тут же подхватил ее под локти и прижал к себе, удержав от падения. Прикосновение в равной степени оглушило обоих, и на несколько секунд они выпали из пространства.
Первым очнулся Макс. В попытке оправдать свой поступок, он слегка отстранился от Маргариты, продолжая при этом поддерживать ее, и обеспокоенно спросил: – Тебе плохо? Позвать врача?
– Не надо, – покачала головой женщина, пряча под ладонью лицо, – сейчас пройдет.
Максим бережно подвел Маргариту к скамейке и помог присесть, неприятно задетый тем, что прикрывшись видимостью неудобства, она отодвинулась от него на приличное расстояние и отняла руку в обманчивом желании потереть ноющие виски.
– Как ты меня нашел?
– Здесь не так много мест, где могла бы спрятаться всеми уважаемая пациентка.
– «Всеми уважаемая»? Ты мне льстишь.
– Нисколько! Если бы ты слышала, что говорит о Лебедевской из четыреста седьмой палаты персонал хирургии…
– Опасно так долго испытывать женское любопытство, – прервала томительную паузу Маргарита.
– «Работать с такой больной – одно удовольствие!»… «Исключительно терпеливая и душевная женщина!»… «То ли мы о ней заботимся, то ли она – о нас…»
– Ты пытал их перед тем, как задавать вопросы или что-то подсыпал в угощение?
– Я всего лишь упоминал твое имя, а дальше нескончаемый поток хвалебного красноречия, с одинаковым итогом в конце: «Мы готовы лечить ее вечно!!!»
– Ни в коем случае! – преувеличенно ужаснулась Маргарита. – Мне перенесенных процедур на всю оставшуюся жизнь хватит! Отказываюсь от привилегий «важной пациентки» в пользу скромных прав обычного человека.
– Каких, например?
– Спать в своей постели, ходить на работу, заниматься ребенком и домом, встречаться с друзьями, а не принимать их, как посетителей, возле больничной койки.
– А для Максима Ковалева среди множества приятных дел останется место?
Словно спрятавшееся за облаками солнце, улыбка Маргариты погасла, и она опустила глаза. – Мы могли бы перезваниваться…
– Перезваниваться – и все…? – задохнувшись от разочарования, Максим ждал, что она что-нибудь добавит, чтобы смягчить свой жестокий ответ, но не дождался. Страшась внезапных подозрений, он счел не лишним уточнить: – А какой чести удостоился Петров?
– Это тебя не касается.
– Все понятно! – В бешенстве вскакивая со скамейки, Макс принял излюбленную позу: руки в карманах, перекат с пяток на носки – как разгон перед наступлением и, набрав достаточную силу, ринулся в бой. – Молодой, навязчивый – гонишь его, а он все равно вертится под ногами. Неужели тебе так неприятно мое общество? Ты предпочитаешь видеть рядом с собой старика? Спокойный, уравновешенный и без претензий – это же со скуки помереть можно!
– Игорь – не старик! – вступилась за доктора Маргарита. – И что значит – предпочитаешь? Здесь клиника, и ежедневное общение врача и больного – норма. У нас сложились добрые дружеские отношения – в чем криминал?
– Брось, Марго, ты не так наивна, чтобы верить в сказки! Между мужчиной и женщиной не бывает отношений, не окрашенных в романтические тона. Дружба противоположных полов обязательно предполагает либо выход из глубокой эмоциональной привязанности, либо переход к ней. Судя по тому, что раньше вы с Петровым были незнакомы, ваше «дружеское» общение развивается по второму пути.
– Чушь! – поморщилась Маргарита. – Останови свое больное воображение.
– Напротив, я всегда трезво смотрю на вещи. Признайся честно: ты влюблена в своего спасителя? – Максим застыл на носках, впившись взглядом в лицо собеседницы.
– Ты в своем уме? Он женат.
– Глупейшая отмазка! Разве может штамп в паспорте помешать чувствам? Неужели ты, и правда, ничего не замечаешь? – Он готов был схватить ее за плечи, чтобы тряхнуть, как следует, и открыть глаза на истинное лицо хирурга.
Разгадав его намерения, Маргарита тоже поднялась со скамейки и, останавливая в последний момент опасный порыв, больно ткнула Макса указательным пальцем в грудь: – А не ты ли превратил меня в пациентку особой важности? Сначала пускаешь в ход фамилию, а теперь удивляешься произведенному эффекту?
– В пациентку, но не в друга, улавливаешь разницу? С пациентами не разговаривают по душам, засиживаясь глубоко за полночь! Твой любимец еще не забыл, что он здесь работает, и не ты одна нуждаешься в его услугах?
– Это невозможно. Игорь – профессионал, и у тебя нет оснований злиться на него.
– А я не злюсь! Я счастлив и доволен! Вон идет твой любимый доктор, наверное, узнать о самочувствии. Это так естественно для оперирующих хирургов – разыскивать больных на территории лично! Здравствуйте, Игорь Владимирович! – с шутовским поклоном обратился он к подошедшему седовласому мужчине. – Вы так преданны своим клиентам, что впору орден вручать «За беспредельную чуткость и неотступное внимание»! Теперь я понимаю, почему вас не прельстили предложенные мною деньги: после выздоровления награда обещает быть намного пикантней!
– Ты чересчур возбужден, попей валерьянки, – миролюбиво отозвался Игорь на хамский выпад Максима. – А вам, голубушка, пора на капельницу. – Ухватив остолбеневшую Маргариту под локоть, он повел ее в сторону лечебного корпуса.
Превосходство, на миг промелькнувшее в лице соперника, резануло взвинченного Макса так, что у него потемнело в глазах. Обуздывая вспыхнувшую ярость, он заскрипел зубами: «Это ты сейчас – король! Посмотрим, каков будет расклад после выписки. Правду не утаишь! И еще неизвестно, что скажет Марго, открыв для себя другую сторону «идеального» врача»! Стиснув челюсти, и сжав кулаки, он направился к своей машине, чтобы взреветь мотором и помчаться на бешеной скорости, усмиряя гнев.
Глава 9
Получив документы о выписке, и тепло распрощавшись с докторами и медсестрами, Маргарита вызвала такси. Хозяин белой «Mazda», со светящимся желтым коробом на крыше, принял из ее рук вещи и положил на заднее сиденье, любезно предложив место рядом с собой. Мужчина не успел выжать сцепление, как перед капотом его «рабочей лошадки» возник темно-серый «BMW». Визг тормозов заставил вздрогнуть всю округу.
Обалдевший таксист высунулся в окно и покрутил пальцем у виска: – Ты что, псих?
Не обращая на него внимания, Макс выпрыгнул из кабриолета, и, рванув на себя украшенную шашечками дверь, повелительно протянул ладонь опешившей Марго. На лице молодого человека была написана такая решимость, что она не рискнула возражать и покорно вышла из машины. Усадив женщину в свой автомобиль и пристегнув ее ремнем безопасности, Максим сунул возмущенному таксисту деньги, не забыв забрать багаж. Затем, продолжая хмурить брови, дождался, пока крыша кабриолета займет свое «зимнее» положение, и вывернул со двора клиники, не проронив ни слова.
Они успели проехать пару кварталов, прежде чем Марго отважилась нарушить тишину:
– Что это было?
– Я тоже хотел бы знать! Приезжаю в больницу, и вместо того, чтобы найти тебя лежащей в постели, еле-еле успеваю вытащить из, какой-то, Мазды! С чего вдруг прорезалась столь неудержимая тяга к путешествиям?
После первоначального молчания нервозный всплеск красноречия, вкупе с грозно сверкающими глазами произвел на женщину еще более гнетущее впечатление, заставив неизвестно зачем оправдываться: – Получила документы о выписке и вызвала такси. Какую машину прислали – в такую и села…
– И конечно, меня в известность ставить не собиралась?
Максим не сбавлял обороты, воскресив в памяти Маргариты давно забытые неприятные ощущения провинившейся стажерки в кабинете разгневанного начальства. Разозлившись, она ехидно пропела в ответ: – Что вы, босс, ваше время слишком драгоценно, чтобы отвлекать от дел по пустякам.
– Ах, да, я и забыл: мы же такие самостоятельные, независимые! На черта нам чужая помощь? Проще сесть в первую подвернувшуюся иномарку, а там – будь, что будет!
– Ты не имеешь права так разговаривать со мной! – потеряв терпение, возмутилась женщина.
– А как еще с тобой разговаривать?! Любой подросток знает правило лихачей-извозчиков: лишь бы быстрей, и не важно – кто сидит в машине!
На миг воцарилась пауза.
– Подожди-подожди.… Так весь крик из-за того, что я подвергла себя опасности, усевшись в такси? – уточнила Маргарита, не уверенная, что правильно истолковала его беспокойство. Излишне плавный ход дерзкого кабриолета и напряженное молчание водителя подтвердило ее догадку, заставив недоуменно удивиться: – Но ты не можешь быть всегда рядом со мною…
– И что, по-твоему, должно этому помешать?
– Пожалуйста, не надо! – взмолилась Маргарита, боясь увязнуть в споре, истощающем силы и нервы. Дорога домой становилась слишком длинной и утомительной. Женщина прикрыла глаза, но в следующую секунду распахнула их, поразившись резкому контрасту в смене интонаций строгого опекуна.
– Извини, – покаянно попросил он прощения. – Я постоянно порчу тебе настроение, так что ты вполне оправданно избегаешь наших встреч. Обещаю исправиться. – Виноватая улыбка тронула его губы, уничтожив без следа былое возмущение. – Давай не будем омрачать радостное событие ссорой.
– Какое еще событие?
– Тебя выписали, а значит, мы – победили! – торжественно пояснил Макс.
Он так уверенно произнес слово «мы», соединяя их в единое целое, что у Маргариты защипало в глазах. Она отвернулась к окну, и некоторое время рассматривала проплывающие мимо здания. Название улицы на одном из них заставило ее резко обратиться к спутнику: – Куда ты меня везешь?
– Домой.
– Но я живу в другой стороне!
– Ко мне домой, – мягко поправился он.
– Зачем?! – панически вырвалось у Маргариты. Перспектива оказаться с Максимом тет-а-тет, в квартире, с которой связаны столь живые воспоминания, показалась устрашающе опасной, и она судорожно вцепилась в автомобильный ремень, плотно прижимающий ее к сиденью, в надежде то ли спрятаться за ним, то ли применить как оружие.
Испуг в серых глазах не ускользнул от внимания Макса: – О, господи! Марго, я – не чудовище, и силой никуда тащить не буду. Твоя дочь наверняка возится с очередной бредовой идеей, и даю девяносто девять процентов, что в вашем холодильнике – шаром покати. Пообедаем вместе, а потом я в целости и сохранности сдам тебя с рук на руки ненаглядному «чадо».
Маргарита, конечно, могла возразить, что идеи Оли не такие уж бредовые, как кажутся на первый взгляд, но в общем контексте произнесенной с обидой отповеди это ничего не меняло. Во всем остальном он был абсолютно прав. Усмирив разыгравшееся воображение, женщина глубоко вздохнула и с покорной обреченностью последовала за мужчиной.
Озаботившись комфортом гостьи, хозяин квартиры навел хаос в поражавшем до этого идеальным порядком, жилище. Безжалостно сдвинутый в сторону низкий столик уступил место мягкому табурету для ног, а вокруг тоненькой фигуры выросла гора разноцветных подушек. Отступив на шаг, Макс придирчиво осмотрел дело своих рук и изумленно замер. Большая царственно-роскошная квартира была не холодной и неуютной. Она была пустой. И расположившаяся на диване Маргарита кардинально преобразила интерьер, добавив то, чего так не хватало дизайнерскому великолепию: желанное женское присутствие в мужской холостяцкой квартире. Ошеломляющее открытие настолько захватило дух, как если бы он только что спрыгнул с пятисотметровой вышки без парашюта. Максим бы с удовольствием запел или закричал во всю мощь легких, давая выход выбросу адреналина, но наткнувшись на настороженный взгляд испуганно вжавшейся в подушки женщины, сник и, скомкав улыбку, грустно спросил:
– Марго, почему ты так стойко отвергаешь мою заботу?
– Я не знаю, как к ней отнестись, – честно призналась она. – Я чувствую себя должником, а долги меня тяготят.
– Какие долги, о чем ты?
– Надеюсь, ты не будешь утверждать, что твоя пристальная опека не имеет под собой причин и относится к разряду невинных развлечений?
Под испытывающим взглядом серых глаз, что-то внутри Макса пришло в необъяснимое волнение. Он ощутил себя путешественником, преодолевшим многие километры бездорожья, ради цели, скрывающейся за последней преградой из дикого колючего шиповника. Лезть в дебри было страшновато, а повернуть назад – непростительно глупо. Поколебавшись немного, он двинулся вперед: – Нет, не буду.
– Тогда самое время сказать правду. Возможно, нам удастся найти компромисс, способный удовлетворить обоих.
– Хорошо. – Макс помолчал секунду и решительно посмотрел на Маргариту. Он успел заметить, как она переменилась в лице, испуганно округлив рот, как выставила перед собой ладони, в попытке защититься от надвигающейся опасности, но, ни мольбой наполнившийся взгляд, ни шепотом слетевшее с губ просительное «нет!» – не смогли остановить его признание. – Я люблю тебя. – Впервые произнести вслух такие, казалось бы, простые слова оказалось делом чрезвычайно сложным и, преодолев трудный рубеж, Максим, со звоном в ушах, ждал приговора Марго.
Пребывая в глубоком шоке, женщина помотала головой, и, сжав пальцами виски, прошептала: – Это невозможно!….
– И все же – есть, – тихо возразил Макс, грустной улыбкой встречая полный растерянности взгляд любимой.
– И что теперь делать…?
– Радоваться…
– Ты шутишь? Чему тут радоваться?! – с отчаянием воскликнула Марго. – Мы с тобой, как обитатели разных планет – несовместимы!
– Не вижу принципиальной разницы: две руки, две ноги, одна голова, – попытался пошутить Макс.
– А я вижу, и она непреодолима! Посмотри на меня внимательно: я старше тебя на десять лет, у меня начинают появляться морщины, а теперь и живот украшен шрамом!
– Не стоит так переживать из-за ерунды. Мы можем сходить в косметологическую клинику и решить эти мелкие проблемы.
– Ты называешь возраст «мелкой проблемой»?! – удивлению Маргариты не было предела. – То есть, тебя он не волнует?
Максим присел на край дивана, бережно взял ее руку и спрятал в своих ладонях:
– Послушай, Марго: я хочу быть рядом с тобой, чтобы видеть счастливую улыбку и восторженные глаза, заботиться о тебе, и цифры в свидетельстве о рождении здесь ни на что повлиять не в силах.
– Но это неправильно! Так не должно быть!
– Невероятно! – застонал Макс, едва сдержав желание укусить упрямицу. – В целом мире вряд ли найдется вторая женщина, которая считает, что любить ее – неправильно.
Но разубедить Маргариту оказалось делом непростым. Она осторожно высвободила свою руку, и зачем-то тщательно разгладила подушку на коленях.
– Макс, – проникновенно зазвучал тихий голос, – ты хороший… Ты, наверное, очень хороший, но…
– Остановись, Марго! – резко оборвал он ее. – Я не собираюсь слушать чепуху из уст умной женщины.
От возмущения брови Маргариты поползли вверх: – По какому праву ты так разговариваешь со мной?!
– По праву близкого человека.
– Издеваешься? Я тебе второй час твержу о том, что мы – чужие друг для друга, и в лучшем случае останемся случайными знакомыми. Уйми свою буйную фантазию – ничего не было и не будет!
– Значит, не было? Неужели нам одновременно приснился прекрасный эротический сон, в котором двое, в уединенном месте, очень похожим на соседнюю комнату, предавались любви, самозабвенно сплетая разгоряченные тела? И поскольку ты – любительница правды, то честно подтвердишь, что обнаженная красавица испытывала не меньшее удовольствие, чем ее партнер! – Наблюдая за тем, как собеседница густо краснеет от стыда, Максим понял, что напомнив о совместной ночи, перешел грань дозволенного. Однако он и не подозревал, насколько болезненным может быть ответный выпад оскорбленной женщины.
Заледенев взглядом, Маргарита четко произнесла: – Внесу ясность: высшую степень наслаждения красавице дарило ощущение последнего секса в жизни, а кто ее партнер – не имело никакого значения.
Мужское самолюбие получило под дых и скорчилось в судорогах, устояв на ногах лишь благодаря некоторому несоответствию. В чем оно заключалось, Макс пока не понимал, но интуитивно искал ответ в возвращающемся к обычной бледности лице Маргариты, не сводя с нее растерянных глаз. «Есть!» – словно вспышкой озарило его, как только последний румянец сошел с женских щек. «Блефуешь, дорогая! Равнодушные – не вспыхивают до корней волос и не впиваются острым жалом в того, кто посмел задеть сокровенное». Уязвленное «эго» вальяжно выпрямилось и вновь задышало полной грудью. Максим расслабленно откинулся на спинку дивана и, пожал плечами: – В таком случае, я требую повторения.
Испуганное: «Нет!» – развеяло последние сомнения. Внутренне торжествуя, он продолжил игру: – Если мои ласки не вызовут ответного желания, – едва касаясь пальцами, мужчина медленно провел по руке Маргариты от кисти к плечу, с усмешкой наблюдая, как мурашки покрывают тонкую кожу, – я оставлю тебя в покое.
Не стерпев, женщина запустила в него подушкой. – Не смей даже думать о том, что после помощи в больнице я по первому требованию лягу в твою постель! Заметь, я не донимала тебя просьбами о содействии в обмен на безграничную благодарность.
– Да, я сам проявил инициативу, и согласись – она принесла ощутимую пользу.
– И поэтому ты считаешь, что я должна к возмещению расходов приложить интим – услуги?
– Брось, Марго, – устал спорить Максим, – ты прекрасно знаешь, что я не возьму твоих денег. И что мне совсем не нужно – так это общение из чувства возвращаемого долга.
– Тогда исчезни из моей жизни.
По сравнению с накалом предыдущих фраз, предложение прозвучало неожиданно тихо, со щемящим душу чувством безысходности. Максим с ужасом взирал на то, как Маргарита борется с подступившими слезами, плотно сжав веки и губы. В стремлении во что бы то ни стало доказать свою искренность, он снова переусердствовал и довел любимую до плача. Сейчас бы прижать ее к себе крепко-крепко, успокоить, нашептывая что-нибудь ласковое на ушко, но не посмев притронуться, он вскочил с дивана и забегал вокруг низко опустившей голову гостьи.
– Прости! Прости меня! – как заведенный, повторял и повторял Макс. – Я – эгоистичный твердолобый баран. Ты только из больницы, а я со своими признаниями, как будто у нас другого времени не будет.
– Замолчи. Пожалуйста, замолчи!
Кружа в волнении по комнате, он не сразу услышал ее, а услышав, остановился как вкопанный.
– Ты хотел накормить меня обедом – самое время. Но при условии, что больше – ни единого слова о нас с тобой.
Она смотрела строго, как школьная учительница, отчитывающая хулигана, сорвавшего урок. И требуя дать клятву не повторять отвратительную выходку, нисколько не обманывалась при этом, что ультимативно вырванное обещание вскорости будет забыто. Невольно, или намеренно, она оставляла ему шанс, и Макс с величайшей благодарностью принял подарок. Улыбка несколько раз мелькнула на его лице, прежде чем прочно на нем поселиться.
– Ты – самая великодушная женщина на земле! – в безудержном порыве он чмокнул дорогую гостью в щеку, и почти вприпрыжку, убежал на кухню.
В эту ночь сон долго не шел к Маргарите. Лежа в темноте, она повторяла состоявшийся с Максом разговор, сверяя слова с жестами, выражение глаз с интонацией голоса, то замирая от восторга, то кипя от негодования. Спровоцировав мужчину на выяснение отношений, она оказалась абсолютно не готова к тому, что услышала, и с опозданием ругала себя за настойчивость. Нет, она ни капельки не заблуждалась на свой счет. Мкс не может ее любить – это исключено! Просто он запутался в своих ощущениях, смешав в кучу интерес, желание помочь и неспособность избалованного женским вниманием мужчины адекватно воспринимать отказ. Но, боже мой, до чего приятно, оставшись в одиночестве воскрешать в памяти случайные прикосновения крепких рук, тепло ласкающего взгляда, и как же хочется остановить поток наивного красноречия долгим и сладким поцелуем… «Стоп, стоп! – Маргарита больно ущипнула покоившееся под рукой бедро. – Так ты слишком далеко зайдешь. Синих апельсинов не бывает, а признание Макса в любви, как раз и есть абсурдная нереальность цитрусовых в подобном цвете. Надо рассуждать логически: чем больше ты пытаешься отдалиться от него, тем сильнее он стремится сократить дистанцию. А что, если сделать все наоборот? Если подпустить его на максимально близкое, и в тот же время, безопасное расстояние? Превратить взрывоопасный коктейль эмоций в ровное, доброжелательное дружеское расположение? Доступность быстро ему наскучит, и именитый ветреник найдет новый объект для завоеваний». Маргарита критически оценила ход своих мыслей. Да, пожалуй, это самое верное решение в сложившихся обстоятельствах. «Вопрос в том – хватит ли у тебя выдержки, чтобы не поддаться соблазну и не переступить опасно привлекательную черту, отделяющую дружбу от романтической увлеченности?» И вот тут однозначного ответа не существовало.
Правообладателям!
Данное произведение размещено по согласованию с ООО "ЛитРес" (20% исходного текста). Если размещение книги нарушает чьи-либо права, то сообщите об этом.Читателям!
Оплатили, но не знаете что делать дальше?
