Текст книги "Одинокая волчица. Том второй. Императрица"

– Пойди и купи, – пожала плечами Ирина.

Красотка Маринелла хранила молчание и явно витала мыслями где-то очень далеко.

– Денег нет, – прошелестела Лариска. – Вот если тебе понравится кольцо…

– Покажи, – властно потребовала Ирина. – И не веди себя, как бедная родственница, не зли меня своим побирушечьим блекотанием. Сейчас принесут что-нибудь пожевать, а то у меня от тебя изжога начнется и не закончится.

Она позвонила и потребовала у появившейся горничной «что-нибудь поосновательнее». По-видимому, прислуга хорошо понимала Ирину, потому что через десять минут столик перед диваном был плотно уставлен всевозможными тарталетками, тартинками и какими-то экзотическими закусками. Лариска тем временем вытащила из сумочки коробочку с кольцом и протянула Ирине.

– Это такой же сапфир, как я – английская королева, – фыркнула та, повертев кольцо перед глазами. – Чудодейственное, говоришь? И что же оно может?

– Оно приносит счастье и выполняет все желания владельца, – бесцветным голосом отозвалась Лариска, понимая, что сделка безнадежно провалилась.

«Не купит она его. Зря потратила время и деньги на дорогу. А ведь могла бы. Что такое для нее пятьсот рублей? Пыль. А для меня пятьдесят… Ну, ладно, хоть поем тут. С паршивой овцы…»

В этот момент с дивана раздался тихий голос:

– Ой, Ирочка, какая прелесть! Дай посмотреть.

– На, деточка, поиграй, – бросила ей кольцо Ирина. – А тебе, Ларка, пора бы знать, что счастье приносят только деньги, и они же гарантируют стопроцентное выполнение всех желаний. Хочешь посмотреть, как?

– Хочу, – с набитым ртом ответила Лариска. – Покажи.

Чутьем опытной коммерсантки она поняла, что ситуация каким-то непостижимым образом начинает выправляться в ее пользу.

– Маринелла, как тебе побрякушка? – спросила Ирина.

Красавица мулатка успела уже надеть кольцо и теперь вертела рукой перед своими глазами, любуясь переливами камня.

– С ума сойти! – отозвалась она.

– Сколько, говоришь, стоит? – обратилась Ирина уже к Лариске.

– Тысячу рублей, – брякнула та, замерев от собственной наглости.

– Оно и видно, – презрительно протянула Ирина. – Сапфир за тридцать баксов! Потеха! Но я сегодня добрая, а Маринелле эта стекляшка, похоже, приглянулась.

Ирина на минуту вышла из комнаты и вернулась с зеленой бумажкой в руках, в которой наметанный глаз Лариски уверенно опознал пятидесятидолларовую купюру.

– У меня сдачи нет, – растерянно сказала она, еще не веря в успех своей авантюры.

Ирина презрительно отмахнулась:

– Оставь себе на чай. Купишь три корочки хлеба, а то, неровен час, действительно с голоду помрешь. Вот тебе и счастье, и выполнение желаний. Хотела денег – получи денег. А счастье… Вон, Мари счастлива сейчас по самое некуда, вот-вот описается от кайфа.

Лицо Ирины слегка затуманилось, улыбка превосходства исчезла и она тихо сказала:

– Вы, две дуры, думаете, что счастье – это вкусно пожрать, сладко попить, набить шкаф дорогими шмотками и целыми днями бездельничать. А если при этом из собственного дома без охраны выйти невозможно? А если приходится терпеть старого козла, который считает, что осчастливил тебя своей персоной на всю жизнь? Мне ведь только тридцать… Много я получаю радости от его бизнеса? Он миллиардами ворочает, а в нашем доме даже гостей не бывает. Ладно, проехали.

«Вот полоумная, – подумала тогда Лариска, поглощая вкусные деликатесы с той скоростью, с которой подносила их ко рту. – Отхватила богатого мужика и еще недовольна! С охраной из дома выходить ей стремно. Богатенького Буратино ублажить на такой роскошной хате – в лом. И какого Буратино – полстраны его фирму знает не понаслышке, а по конечной, так сказать, продукции. Даже в газетах писали: налоги платит честно, миллион „зеленых“ родному государству отстегнул, не пожмотничал. Нет, ей кисло! А без охраны мотаться по всему свету за товаром, самой его сбывать, да еще платить всем, чтобы в живых остаться – не угодно? А к любому вонючему придурку подлизываться, чтобы хоть что-то заработать – в кайф? Сука зажравшаяся…»

Тогда она уехала от Ирины совершенно счастливая. «Навар» за кольцо оказался неожиданно большим, вырученная сумма позволяла продержаться несколько недель, а там, глядишь, что-нибудь и подвернется. Так и произошло. «Подвернулся» Виктор, дело завертелось и теперь она уже сама могла небрежно бросить кому-нибудь даже не пятидесяти, а стодолларовую купюру и обронить:

– Сдачи не надо!

Что бы там Ирка ни говорила, а кольцо действительно принесло тогда Ларисе начало удачи. А для нее уже просто спокойно прожитый день был счастьем, если же вечером не нужно было ломать себе голову над тем, как пробиться через завтрашний день – это не счастье, это волшебная сказка. Сон наяву. Картина маслом в полный рост.

И вот теперь она вспомнила об Иркином муже-бизнесмене и решила снова попробовать этот вариант. Жизнь – штука интересная, никогда не знаешь, за каким поворотом тебя ждет кем-то потерянный кошелек, а за каким – кирпич на голову.

До нее, правда, доходили смутные слухи, что у Ирки не все в порядке со здоровьем, что она якобы долго лечилась в какой-то заграничной клинике, но это были только слухи. Лариска надеялась, что на самом деле все не так плохо, просто несколько преувеличено, и Ирка-Императрица выведет ее на своего всемогущего супруга. И вот тогда начнутся настоящие деньги, те самые, ради которых подавляющее большинство нормальных людей заложат дьяволу душу, не задумываясь о последствиях и перспективах. А трус не только шампанского не пьет, он и пива, даже неправильного, недостоин…

– Витя, – окликнула она приятеля, – я, пожалуй, поеду домой. Оттуда позвоню Ирке.

– Здесь тоже есть телефон, – откликнулся из комнаты Витя.

– А если на том конце – определитель номера? – поинтересовалась Лариска. – Кто-то, по-моему, не хотел «светиться».

Виктор какое-то время молчал, потом вышел на кухню и с интересом посмотрел на подругу.

– А мозги у тебя в порядке, детка, – снисходительно сказал он. – Ты вовсе не такая дура, как выглядишь. Об определителе я как-то не подумал.

– А тебе и не надо, для этого есть я. Ты о формулах думай, – посоветовала Лариска. – Кстати, не мешало бы тебе тоже определитель номера заиметь, мало ли что. Береженого Бог бережет…

– Здорово излагаешь! Сама придумала или прочитала где?

– Да ладно тебе прикалываться! Не хочешь – не ставь определитель, мое дело посоветовать. Ладно, я пошла. Если с Иркой не склеится, позвоню нашей гиене. У него знакомых – пол-Москвы, кого-нибудь сосватает.

– Какой еще гиене? – поразился Виктор, обычно не вникавший в подробности сделки. – Что это за персонаж?

– Да Музыкант это, – терпеливо объяснила Лариска. – Твой главный заказчик. Я же тебе говорила, что мы его между собой «гиеной в сиропе» прозвали. Подлый, злобный и трусливый. Но «дурь» доставать всегда умел, причем ни разу не попался, сколько я его знаю.

– Чем он по жизни занимается? – поинтересовался Виктор. – Ну, официально кем числится?

– По жизни он альфонс, – доброжелательно пояснила Лариска. – Окучивает богатых дамочек. А по девичьей профессии – сутенер и сводник. Плюс доставала и прилипала. Если кем-то когда-то и работал, то натурщиком в «Строгановке», и то потому, что трудовая книжка требовалась. Сейчас-то с этим проблем нет…

– Это все он сам тебе рассказал? – изумился Виктор.

– Кое-что. У меня он обычно отдыхает или прячется, если дела плохо идут. Не бесплатно, конечно. Хотя сначала пытался расплатиться натурой. Но я такую валюту не беру. Ладно, я пошла, дел еще сегодня полно. Как только что-нибудь наметится – сразу сообщу. Ну, чао!

– Какао! – машинально ответил Виктор, запирая за подругой массивную стальную дверь с хитроумными замками.

Теоретически такую дверь вскрыть невозможно. А практически все замки без исключения ставятся от честных людей. В чем рано или поздно убеждается каждый владелец неприступной крепости, которая чаще всего по совместительству является его собственным домом.

Глава седьмая. День рожденья, праздник детства

– Малыш! – вывел меня из глубокой задумчивости голос Андрея. – Ты что, заболела? Полчаса сидишь, уставившись в пространство, я уже давно освободился, а ты – ноль внимания. Что случилось?

Я вздрогнула и вернулась к реальной действительности. Действительно, мои детективные упражнения, хоть переводные, хоть оригинальные, добром не кончатся. Вообще, графомания – это тоже наркотик. Садишься на него, как на иглу, излечиться можно только с помощью трепанации черепа. И то – вряд ли.

– Все, закончила мыслительный процесс, – виновато сказала я. – Понимаешь, дикая чушь, но затягивает. Опять у них безупречное убийство с помощью яда. Как тебе это нравится?

– Никак не нравится, – отозвался Андрей. – Очень боюсь, что ты войдешь в образ и кого-нибудь сама отравишь. Единственная надежда: с ядами у нас все-таки сохранилась некоторая напряженка.

– Ничего подобного, – возразила я. – Ты просто газет не читаешь, солнце мое. Достаточно купит бельгийскую птичку, сварить бульон или сделать сациви – и ни одно вскрытие ничего не покажет. Или свининкой немецкой побаловаться. Я на днях читала: вскрыли вагон с мясом и чуть ли не насмерть задохнулись.

– Расскажи это завтра за праздничным столом, – посоветовал Андрей. – Думаю, там это будет оценено по достоинству. Особенно если учесть, что в качестве основного блюда предполагается, по-моему, запеченая свинина. Гости умрут со смеху, не дожидаясь, пока их кто-нибудь отравит.

– Уговорил, – отозвалась я. – Именно так и поступлю. Как скажешь, милый.

– Вот чего я больше всего боюсь, так это твоей покладистости, – фыркнул Андрей.

Напрасно, кстати. Моя покладистость имела свои, очень строго очерченные границы, переступать которые я никому не рекомендовала бы. Иван в свое время исчерпал мой лимит терпения, и вместе с терпением закончился и наш брак как таковой. На Андрея я неделю назад собиралась всерьез обидеться, поскольку он подошел довольно близко к опасной черте, но, на его (и мое, наверное) счастье, все последующие дни была занята так, что обижаться было элементарно некогда. Зато теперь могла гордиться: сегодня утром был благополучно завершен ремонт с перепланировкой санузла, который я и намеревалась продемонстрировать Андрею.

Но как только он переступил порог моей квартиры, зазвонил его мобильник, и он вступил в нескончаемые телефонные переговоры сначала с одним, потом с другим неизвестным мне собеседником. А потом вообще ушел на кухню, где продолжил свои сверхсекретные переговоры с обычного телефона. Я же сидела в спальне и сначала размышляла над какими-то бытовыми вопросами, потом переключилась на сюжет переводимого боевика – и утонула в этих мыслях, забыв обо всем остальном, в том числе, и об Андрее, и о санузле.

– Ну, показывай свои достижения, – с легкой иронией сказал Андрей. – Или туда теперь нужно билет покупать?

– Очень смешно, – констатировала я, решив придержать мелкие обиды до срока. – Буквально были пострадавшие от смеха. Если тебе не интересно, руки перед едой можно и в кухне помыть.

– Ладно, ладно, это была искрометная шутка, – миролюбиво заметил Андрей. —Веди, демонстрируй.

А демонстрировать действительно было что. На месте двух традиционных помещений, больше похожих, ввиду высоких потолков, на колодцы разных диаметров, появилось одно, прихватившее, кстати, и половину примыкавшей к кухне кладовки. Теперь это был стенной шкаф, куда свободно поместились все запасы постельного белья, полотенец, простыней и халатов, да еще осталось место отделению для всяких коробок, флаконов и прочих необходимых в хозяйстве моюще-стирающих-чистящих веществ. Все это богатство прикрывала раздвижная зеркальная дверь, так что себя можно было рассматривать во всех ракурсах с ног до головы. Это не считая традиционного зеркала над умывальником.

– Ничего себе палаццо! – присвистнул Андрей. – Можно поставить раскладушку и жить.

– Можно, – охотно согласилась я, – но не нужно. У этого помещения несколько другие функции.

– Да уж заметно…

Конечно, было заметно. Вместо обычной ванной, то есть чугунной лоханки на ножках, к одной из стен примыкало причудливое сооружение треугольной формы, и только краны наводили на мысль о том, что тут моются. Не только моются, конечно, но и получают кайф от водного массажа нескольких видов. Плюс душевая кабина, закрытая матовым стеклом. Плюс мечта все моей жизни – стиральная машина-автомат, из которой белье вынимается практически сухим. Ну, и так далее – все в малахитово-салатовой-золотистой гамме, даже полотенца, халаты и коврики на полу подобраны в тон.

– Теперь я вижу, что такое «красиво жить не запретишь», – подытожил Андрей свои впечатления. – Как говорится, внушает. Только пользоваться страшновато, нет?

– К хорошему, говорят, быстро привыкаешь, – в том же легком тоне ответила я. – Можешь, кстати, начинать: вымой руки и пойдем кормиться. Ты же, наверное, целый день голодный бегал.

– Не бегал, а сидел, – внес поправки Андрей, – но из еды досталось только немереное количество кофе и какие-то печенья. До столовой пока так и не дошел, хотя где-то она, безусловно, существует. Иди, малыш, я мигом. Только ополоснусь по-быстрому.

Он скрылся в недрах «палаццо», а я отправилась на кухню и стала накрывать на стол и разогревать то, что находилось в микроволновке. Был девятый час вечера. Похоже, за город сегодня Андрей не собирался, равно как и не собирался сегодня оставлять меня одну. Иначе с какого перепугу нужно на ночь глядя затевать водные процедуры? Значит, поедем завтра, с утра, как говорится, пораньше. И наверняка с заездом на рынок, поскольку гости приглашены к пяти часам вечера.

Все получилось так, как спрогнозировал Андрей. Я пригласила Павла с Еленой на день рождения, они в ответ предложили отметить это событие у них и пригласить тех, кого я пожелаю. Список гостей у меня давным-давно был готов, оставалось только обзвонить их и узнать, смогут ли они принять участие в торжестве.

Галка, естественно, согласилась, но предупредила, что с ночевкой они с Тарасовым не останутся, лучше уедут попозже. Алина попросила трое суток на размышление, потом перезвонила и тоже дала свое согласие. Она, как раз, против ночевки ничего не имела: была за рулем и не хотела ломать себе кайф.

– Ты одна приедешь? – на всякий случай спросила я.

– Конечно, нет. Что я, убогая какая-нибудь? У тебя же свободных кавалеров не будет, все женатые.

– С каких это пор тебя волнует семейный статус мужика? – не удержалась я от шпильки.

– Вообще не волнует. Но на твоем дне рождения придерживаюсь других правил.

– А с кем ты собираешься приехать?

– Там видно будет. Кто заслужит, тот и удостоится.

Коротко и ясно. Вот если бы я могла так четко выстраивать свою личную жизнь и отношения с мужиками. Но… не дано.

Я опять углубилась в свои мысли и не заметила появление Андрея на кухне. Спохватилась только тогда, когда он прикоснулся к моему плечу. И тут же поняла, что сегодня все будет хорошо, никаких эксцессов, никаких побегов от меня «в одиночество». Собственно говоря, накануне моего дня рождения это было вполне логичным поведением для любящего мужчины…

Андрей по-видимому уловил мое настроение, подмигнул и улыбнулся. Не исключаю, что он и мысли мои прочел, с него станется. Я уже несколько раз убеждалась в том, что мой друг, несмотря на кажущуюся прагматичность и толстокожесть, обладает невероятной интуицией, а уж меня раскусывает, что называется, с полпинка.

– И что у тебя следующее в списке? – осведомился он, утолив голод и закуривая первую за вечер сигарету. – Кабинет? Гостиная? Столовая? Три комнаты еще остались неохваченными, думаю, развлечений тебе надолго хватит.

– Не три, а две, – возразила я, тоже закуривая. – Столовую я соединю с кухней. Точнее, не столовую, а ту двенадцатиметровку, которая за стеной.

– Я думал, ты там кабинет устроишь.

– А вот кабинет как раз будет на месте бывшей столовой. Два окна, балкон, полно места для книжных стеллажей. Ну, а гостиная гостиной и останется, там такой эркер, что грех не воспользоваться.

– И как, интересно, ты будешь пользоваться этим эркером? – заинтересовался Андрей.

– По назначению. Поставлю туда банкетки по периметру подоконников, а перед ними – овальный столик. Остальное все будет традиционно: гарнитур мягкой мебели, телевизор и так далее.

– Все, конечно, замечательно, – скептически заметил Андрей, – но ты не потеряешься за завтраком? Все-таки кухня и сейчас не маленькая, десять метров. А двадцать два – это уже, прости за каламбур, все-таки перебор по взяткам.

Я засмеялась:

– Галка переворошила кучу материалов и сказала, что после завтрашних торжеств покажет мне готовый проект. Пока не знаю, что она там нафантазировала, но думаю, получится не хуже, чем в спальне и ванной. А может, даже лучше, пространства для фантазии больше.

– Ну-ну, – только и сказал Андрей.

Но тон его был достаточно красноречив: играй, деточка, если тебя это так развлекает. Всяк по своему с ума сходит. Думаю, если бы он сам ремонтировал эту квартиру, что называется, «под себя», то кругом был бы черный и серый цвета, а вся мебель состояла бы из никелированных деталей. Как-то, листая оставленный Галкой журнал, он увидел примерно такую картинку и сказал, что это – идеал. С его, разумеется, точки зрения. С моей тоже было неплохо, только на картинке изображался кабинет в офисе, а не жилое помещение.

Тем не менее, дискуссии по поводу малых архитектурных форм не состоялась. Андрей предложил пораньше лечь спать, чтобы завтра, соответственно, встать пораньше, а я это предложение приняла, поскольку, если честно, тоже притомилась за неделю непрерывных ремонтных работ, когда мне параллельно с основной деятельностью за компьютером приходилось еще и кормить рабочих, а потом убирать помещения к следующему дню.

Так что ночь была с ливнями, и трава, как и положено, в росе. А утро началось с сюрпризов. Первым был букет роз, который Андрей непонятно как исхитрился пронести накануне в квартиру и где-то припрятал. Вторым же – новая «мышка» для компьютера с колесиком, которая невероятно облегчала работу. Если, конечно, научиться ей правильно пользоваться. А после завтрака я уложила в специальный пакет свой роскошный новый костюм, собрала то, что мне было нужно для счастья вне дома на два дня и объявила, что готова.

Пятнадцать минут спустя мы уже катили в сторону кольцевой дороги, решив, что все покупки сделаем на оптовом рынке того района, где я так недолго и не слишком счастливо проживала еще совсем недавно. Все-таки раза в полтора дешевле получится, а если учесть, что окраина – это не центр, то и вовсе в два раза.

– Ты примерно представляешь себе, что нужно покупать? – осведомился Андрей уже на подходе к рынку.

– Не примерно, а почти точно. Нужно купить всяких овощей для салатов. Кусок мяса – свинины там или говядины – запечь, тоже на два дня. Фруктов, хлеба, сыра – и выпивку. Это уже на твое усмотрение.

Андрей глянул на меня с острым интересом:

– Я иногда спрашиваю себя, как ты, при феноменальной рассеянности, способна так быстро ориентироваться с покупками и готовкой?

Я небрежно отмахнулась.

– Это, мой милый, происходит на уровне подсознания. В конце концов, я женщина или где?

– Ты-то? Где-то женщина. А вообще… Ну-ну, не поджимай губы. Я просто хотел тебе одну песенку процитировать.

– Песенку? – поразилась я.

Рифмованные строчки и Андрей – это, как гений и злодейство, две вещи несовместные.

– Ну, несколько строчек. По радио услышал, пока в машине ехал. И сразу про тебя подумал.

Моя обида улетучилась, толком не оформившись, и я тут же попыталась представить себе, какой именно шлягер мог вызвать у моего милого мысли обо мне. « Ах, какая женщина!» или «Ты единственная моя»? Впрочем, долго фантазировать не пришлось – Андрей процитировал ровно три строчки:

– «Объяснить не объяснишь, ты живешь, как будто спишь, а в бессонницу чудишь…»

– «Грешишь», – пробурчала я. – «Грешишь», а не «чудишь»…

– Ты считаешь, что так больше подходит? – хитро прищурился Андрей.

– Так в песне, а из нее слов не выкинешь. Но, в общем, ты, наверное, прав. Со стороны виднее. Но я, между прочим, от тебя своих недостатков при знакомстве не скрывала, так что не жалуйся.

– А я разве жалуюсь? Просто констатирую факт.

– Тебе надоело? – неожиданно для самой себя спросила я.

Андрей остановился и с изумлением посмотрел на меня. В данном случае, я выступала в абсолютно не свойственном мне амплуа – женщины, выясняющей отношения. Я, по-моему, даже слегка покраснела, осознав нелепость ситуации.

– Что с тобой? – тихо спросил он. – Что-нибудь случилось?

Меня всегда поражало, как тонко он чувствует ситуацию, несмотря на внешнюю толстокожесть и отсутствие ярко выраженных эмоций.

Ничего особенного. Нервы, наверное, гуляют. Или просто устала.

Андрей еще раз внимательно на меня посмотрел, но дополнительных вопросов задавать не стал, поскольку выяснять отношения любил не больше, чем я. Тут мы с ним подходили друг другу идеально…

Покупки меня здорово отвлекли, хотя бы потому, что каждый поход за ними теперь превращался в нечто наподобие аттракциона: «Угадай мелодию». Изобилие все новых и новых, подчас совершенно неизвестных продуктов, Бог весть откуда появляющихся, вызывали у меня неподдельное восхищение, а также невольно воскрешали в памяти убогие магазинные натюрморты совсем недавнего прошлого. А мысль о том, что все это не сегодня-завтра вернется, вызывала невольную дрожь.

Я не делаю из еды культа, видит Бог, но к хорошему быстро привыкаешь, а перспектива гоняться за банкой «отечественного» растворимого кофе или стоять в многочасовой очереди за килограммом костей энтузиазма не вызывала, скорее, наоборот. Так что я с удовольствием складывала в сумки пакеты с квашеной капустой и солеными огурцами, пучки свежей зелени, кусок вырезки и пару симпатичных цыплят, а также всевозможные баночки и коробочки. Мы махнули рукой на расходы и купили бутылку джина и много-много тоника.

Я осталась караулить сумки, слишком тяжелые для того, чтобы непринужденно расхаживать с ними по рынку, а Андрей пошел за картошкой и прочими простыми отечественными овощами, а также хлебом. Чтобы занять себя, я стала прикидывать, как быстрее обработать все продукты, чтобы не затягивать это увлекательное занятие до глубокой ночи или во всяком случае, до приезда гостей. Теоретически мне должна была помогать новая домработница, но практически еще неизвестно, удержалась ли она на этом месте. С Еленой не соскучишься. Не понравится ей барышня – предлог для увольнения найдет мгновенно.

Из этих философских раздумий меня вывело восклицание:

– Светик!

Боже, это был Масик собственной персоной! Ни капельки не изменившийся, все такой же вылизанно-прилизанный, с выхоленными усами и сияющими ботинками, весь отутюженный и с той же сладкой улыбочкой, от которой меня в свое время слегка подташнивало. Что делать, не люблю кондитерских изделий, для меня всегда лучшей конфетой был соленый огурец, а лучшим пирожным – кусок ржаного хлеба с деревенским салом. О вкусах не спорят, нет?

С этим выдающимся во всех отношениях мужчиной, которого по-настоящему звали Олегом, года полтора тому назад у меня были достаточно забавные отношения. Во-первых, он почему-то решил, что я должна выйти за него замуж, хотя романа, как такового, у нас не было. Когда же я, решив расставить все точки над «и», объявила ему с римской прямотой, что брак в мои ближайшие планы не входит, смертельно обиделся.

Прежде всего, потому, что не мог себе представить, как можно отказаться от такого счастья, как он, единственный и неповторимый. А еще потому, что был по сути избалованным ребенком, развитие которого прекратилось где-то в четырнадцать лет. Со всеми проистекающими отсюда последствиями. Обозлился, но ходить ко мне домой и звонить все-таки продолжал, наверное, по привычке.

Правда, предложения, как такового, он мне больше не делал, никаких конкретных шагов к намеченной цели не предпринимал и я в конце концов махнула рукой и пустила события на самотек. А потом познакомилась с Андреем… и Масик из моей жизни исчез так же внезапно, как в ней появился. А поскольку «любовь» не просто была без радости – ее, любви, как таковой и не было, – то разлука оказалась абсолютно беспечальной. Чего и вам желаю.

– С трудом тебя узнал. Ты так похорошела, помолодела… Что ты тут делаешь?

Вопрос, конечно, интересный. Что можно делать на оптовом рынке? Гулять? Просить милостыню? Искать спутника жизни?

– Догадайся с трех раз, – ответила я. – Но сначала скажи, что ты тут делаешь?

Насколько я могла припомнить, приобретением продуктов в дом Масик отродясь не занимался. Для этого, по его собственным рассказам, существовала мама, а в дальнейшем эту почетную обязанность предстояло выполнять супруге… Меня вдруг осенила совершенно сумасшедшая догадка:

– Ты женился?!

– С чего ты взяла? – откровенно изумился Масик.

– А вот на рынок пришел. Не иначе, жена отправила.

– Не родилось еще женщины, – холодно отпарировал мой собеседник, – которая мною бы командовала. Это во-первых. А во-вторых, таскать сумки – не мужское занятие, после этого останется только встать к плите или к стиральной машине. Ты совсем сошла с ума. Я сегодня приглашен в гости, зашел вот купить коробку конфет.

– Не проще ли было из дома захватить баночку капусты?

Злопамятной я не была никогда, но обладала качеством, которое называется «памятливость». В разгар нашего, с позволения сказать, романа Масик очередной раз пришел ко мне в гости, имея в качестве презента баночку из-под майонеза с квашеной капустой. Мама снабдила.

На меня это тогда произвело глубочайшее впечатление, от которого я, по-видимому, по сей день не могу оправиться. А сегодня добавилась мини-декларация относительно прав и обязанностей мужчины в доме. Если Масик когда-нибудь женится и я об этом узнаю – пошлю его невесте венок и искренние соболезнования.

– При чем тут капуста, Светлана? Ты все так же экстравагантна, чтобы не сказать больше. Но я все равно рад тебя видеть. Как поживаешь?

– Прекрасно, – отозвалась я, не слишком покривив при этом душой. – Замуж вот вышла…

Последнюю фразу я сказала, руководствуясь исключительно интуицией. Мне вдруг показалось, что так будет правильно. Не приведи Господи, Масику придет в голову возобновить свои странные ухаживания. Реакцию Андрея на это я предсказать не бралась. Да и мне самой это было нужно, как зайцу – насморк.

Не то, чтобы я стремилась переложить на хрупкие мужские плечи все домашние хлопоты, но все-таки предпочитаю мужчин, которые в состоянии не только самих себя обслужить, но и заменить, в случае необходимости, оказавшуюся рядом представительницу прекрасного пола. Сумки потаскать, ковер выколотить, кофе в постель подать… Впрочем, последнее относится к области фантастики и вообще – необязательно.

Масик опустил очи долу и сосредоточил взгляд на моих руках. Смысл сего действа до меня, каюсь, не дошел, но в неведении я оставалась недолго.

– Кольца нет, – сделал он вывод, – значит, ты говоришь неправду. Зачем тебе это нужно?

Честно говоря, я уже успела забыть, как раздражали меня некоторые умозаключения моего нестандартного поклонника.

– Что именно? Выходить замуж или врать? – раздраженно спросила я. – Будь так добр, формулируй вопросы покорректней.

– Зачем тебе понадобилось говорить мне неправду? – послушно сделал поправку Масик. – Если у тебя нет кольца…

– При чем тут кольцо? Может, мне еще и волосы под платок убрать, чтоб ни единой прядки не выбивалось? Так на Руси отличали замужних женщин от простоволосых девиц, если ты не в курсе.

Масик воззрился на мою короткую стрижку.

– Не стоит. Тебе очень идет и стиль, и цвет. Мой любимый, кстати. И между прочим, я не сказал, что раздумал на тебе жениться. Я все еще считаю тебя своей невестой…

Я онемела. Нет, ну а что бы вы сказали, будучи на моем месте?

– Я все собирался тебе позвонить, – продолжил Масик, игнорируя мое молчание, – но был очень занят. Переводы устные, переводы письменные, домашние дела, новые знакомства. Тут с одной девушкой познакомился… впрочем, это тебе не интересно. Тут нет повода для ревности, не волнуйся. Так я тебе завтра позвоню. Погуляем, поговорим…

У кого не имелось повода для ревности – у него или у меня – так и осталось неясным. Уточнять мне не хотелось, да и беседа все больше приобретала характер диалогов из театра абсурда. Я набрала полную грудь воздуха, чтобы еще раз заявить об изменении своего социального положения, но к счастью, именно в этот момент вернулся Андрей. Я обрадовалась ему так, как если бы мы не виделись несколько месяцев:

– Слава Богу, вот и ты! Я не представляю вас друг другу, вы, по-моему, знакомы. Олег, извини, нам пора. У нас еще дела.

– У меня, между прочим, тоже, – с достоинством ответил Масик и, повернувшись, чтобы уйти, бросил уже на ходу:

– Так я позвоню завтра.

Я только закатила глаза. Масик – он Масик и есть.

– Ни капельки не переменился, – констатировал Андрей, глядя ему вслед. – Внешне во всяком случае.

– Внутренне тоже, – вздохнула я. – Оказывается, я все еще его невеста. На всякий случай я ему сказала, что уже вышла замуж. Надеюсь, ты не против?

– Надеюсь – за меня?

– Какая разница?

– То есть как – какая?

– А так. На него это не произвело ровным счетом никакого впечатления. Отметил только, что обручального кольца нет, следовательно – и говорить не о чем. И тут же назначил свидание на завтра, хотя, видит Бог, я трижды повторила ему, что положение переменилось. Ну, окончание разговора ты сам слышал. Да и тебя он как бы в упор не увидел.

– Слушай, а с психикой у него все в порядке? – с неподдельным интересом спросил Андрей.

– С головкой мы не дружим, – вздохнула я, – тут и к гадалке не ходи. Но я, если честно, не думала, что до такой степени. Ладно, проехали. Все равно он не знает ни моего нового телефона, ни адреса, а в издательство уже давно не ходит. Так что считай это просто галлюцинацией. Явлением призрака из прошлого.

– Уговорила, – покладисто согласился Андрей. – А теперь давай быстренько в машину. Павел уже звонил, спрашивал, скоро ли мы. Я ему еще сегодня по каким-то делам нужен.

– Надолго? – с некоторой тревогой спросила я.

– Не думаю. Так, пошептаться кое о чем, не телефонном. Не волнуйся, малыш, праздник мы тебе не испортим. Наоборот, постараемся украсить.

– Устроите концерт художественной самодеятельности? – поинтересовалась я.

– Можно сказать и так, – покладисто согласился Андрей. – Скучно, во всяком случае, не будет.

Если бы только он знал, насколько точен окажется его прогноз!

Машина выехала на кольцевую и сделала разворот в сторону области. Андрей углубился в какие-то свои мысли, а я – в свои, но на сей раз не детективные. Я вспоминала сон, который видела ночью и, естественно, к утру совершенно забыла, а теперь он вдруг проявился, как фотопленка, в мельчайших деталях.