Текст книги "История России в лицах. Книга вторая"

Народный генерал

Феномен Кутузова в военной истории России чем-то напоминает феномен Пушкина в поэзии. В русской армии были куда более способные и талантливые генералы и полководцы – современники Михаила Илларионовича. Но именно ему досталась вся слава и титул «Спасителя Отечества», хотя никто не сделал для разгрома французов меньше, чем пожилой и смертельно уставший человек, ставший главнокомандующим лишь по воле случая: из-за необходимости поставить во главе армии человека с русской фамилией.

Успешный полководец – несомненно. Но не во время войны с Наполеоном, а ДО нее. Не за те заслуги возвеличили Кутузова, а про подлинные – забыли. Впрочем, не только в России.

В Европе о нем… почти ничего не известно. В громадной новой «Британской энциклопедии» читаем о Кутузове следующее: «Он дал сражение при Бородине и потерпел поражение, но не решительное». А дальше: «Осторожное преследование противника старым генералом вызывало много критики». Вот и все…

Эта оценка, особенно ее лаконизм, живо напоминает классические полторы строки о Суворове в одном из прежних изданий Малого Энциклопедического словаря Лярусса: «Суворов, Александр. 1730—1800. Русский генерал, разбитый генералом Массена». Когда и где? Об этом осторожно не упоминается по весьма понятной причине. Не менее обстоятельно сказано и о Кутузове: «Кутузов, Михаил, русский генерал, побежденный при Москве. 1745—1813». Вот и все…

К этому следует прибавить и примечательный отзыв о Кутузове, принадлежащий академику Луи Мадлэну, написавшему в 1934 г. во вступительной статье к изданию писем Наполеона к Марии-Луизе, что после Бородина «Кутузов имел бесстыдство (eut impudence) не считать себя побежденным».

Так что оставим иностранные источники и будем пользоваться собственными. Благо их – оригинальных! – предостаточно.

Единственный сын генерал-поручика и сенатора Иллариона Матвеевича Голенищева-Кутузова родился в 1745 году (по другим данным – в 1747 году) в Санкт-Петербурге. До двенадцати лет обучался дома, как это было принято у дворян, а затем отдан в Дворянскую Артиллерийскую и Инженерную школу, где преподавал артиллерийские науки его отец. Наряду с военными дисциплинами юный Кутузов изучал общеобразовательные предметы, слушал лекции М. В. Ломоносова, овладел четырьмя иностранными языками (позже выучил еще два).

Помимо способностей к языкам, никакими особыми талантами юноша не блистал, но благополучно закончил учение и в чине инженера-прапорщика был оставлен при школе для обучения воспитанников математике.

По-видимому, преподавание не было его призванием. Через полгода, используя свои связи, отец пристроил наследника флигель-адъютантом к ревельскому генерал-губернатору принцу Гольштейн-Бекскому. Тут дело пошло гораздо успешнее: расторопно управляя канцелярией шефа, Кутузов, сумел быстро дослужиться до капитана, и в 1762 году был назначен командиром роты Астраханского пехотного полка, которым в это время командовал тогда еще полковник Александр Суворов.

Но что-то не сложилось, и через два года капитан Кутузов получил новое назначение – порученца командующего русскими войсками в Польше генерал-поручика И. И. Веймарна. Ничем не проявив себя и на этом поприще, был через три года – неожиданно для себя – привлечен привлечён для работы в «Комиссии по составлению нового Уложения», закреплявшего основы «просвещённой монархии».

Видимо, Михаил Кутузов привлекался как секретарь-переводчик, так как в его аттестате записано:

«…по-французски и по-немецки говорит и переводит весьма изрядно, по латыни автора разумеет».

За три года этой работы Михаил Илларионович обзавелся прочными связями при дворе и сумел обратить на себя внимание императрицы Екатерины, которая до самой смерти оставалась к нему неизменно благосклонной. А вначале была настолько благосклонной, ближайшее окружение забеспокоилось и отправило молодого красавца (очень недурен собой был Михаил Илларионович в молодости) в действующую армию. В полном смысле слова – от греха подальше.

Возможно, и сам Кутузов был рад такому повороту в своей судьбе. Как говорится, «минуй нас пуще всех печалей и барский гнев, и барская любовь». А возможно, и не очень – характер у него был скорее мирный. Но обо всем этом можно только гадать.

Так или иначе, в 1770 году князь был отправлен в 1-ю армию генерал-фельдмаршала П. А. Румянцева, находившуюся на юге, и принял участие в начавшейся за два года до этого войне с Турцией. Кутузов принимал участие в сражениях при Рябой Могиле, Ларге и Кагуле. За отличие в боях был произведён в премьер-майоры. В должности обер-квартирмейстера (начальника штаба) корпуса являлся помощником командира и за успехи в бою при Попештах в декабре 1771 года получил чин подполковника. И тут его карьера несколько замедлилась, причем по его собственной вине. Точнее, неосторожности.

По одной версии, в 1772 году в тесном товарищеском кругу 25-летний Кутузов, умеющий подражать манере поведения, позволил себе передразнить самого главнокомандующего. Румянцев узнал об этом (круг оказался недостаточно узким). Фельдмаршал был очень обидчив; несмотря на чины и славу, его обходили в Петербурге, при дворе уязвляли самолюбие, потому Петр Александрович был крут и резок в обращении даже с вышестоящими. Безупречная служба и боевые заслуги спасли молодого офицера от гнева главнокомандующего, он удовлетворился переводом насмешника в Крымскую армию.

По другой версии, причиной перевода Кутузова во 2-ю армию были повторенные им слова императрицы Екатерины о светлейшем князе Потемкине, что князь-де храбр не умом, а сердцем. Но что позволено Юпитеру…

В письме того времени к отцу Михаил Кутузов выразил недоумение реакцией высокопоставленных персон на его шутки и получил мудрый ответ:

«…Человеку не зря даны два уха и один рот, чтобы он больше слушал и меньше говорил».

Это событие плюс отцовское наставление оставили на всю жизнь глубокий след в характере Михаила Илларионовича. Он стал скрытным, недоверчивым, замкнутым, у него выработались сдержанность и осторожность, он научился скрывать мысли и чувства, то есть приобрёл те качества, которые стали характерными для его будущей полководческой деятельности, да и вообще – для жизни.. Внешне это был тот же Кутузов, веселый, общительный, но близко знавшие его люди говорили, что «сердца людей открыты Кутузову, но его сердце закрыто для них».

Иногда, правда, выдержка ему изменяла, и это всегда имело плачевные последствия для Михаила Илларионовича. Но случалось это редко и уже ближе к концу жизни.

Через два года после перевода на новое место службы Кутузов принял участие в сражении, прославившем его… много лет спустя. В июле 1774 года хан Девлет Гирей высадился с турецким десантом в Алуште, однако туркам не удалось пройти вглубь Крыма. В коротком и яростном сражении трёхтысячный русский отряд разгромил главные силы турецкого десанта. Кутузов, командовавший гренадерским батальоном, был тяжело ранен пулей, пробившей левый висок и вышедшей у правого глаза, который «искосило», но зрение сохранилось, вопреки расхожему мнению.

Главнокомандующий Крымской армией генерал-аншеф В. М. Долгоруков в своём докладе императрице Екатерине о победе в той битве писал:

«… На отражение неприятеля, выгрузившего флот и поставившего лагерь свой при местечке Алушта, поспешал я туда… со всевозможною скоростью… прибыл я… в самую внутренность гор, откуда лежащая к морю страшною ущелиною дорога окружена горами и лесом, а в иных местах такими пропастями, что с трудом два только человека в ряд пройти могут, одни только войска… на собственных раменах открыли там путь единорогам.

Между тем турки, отделяясь от главного своего при Алуште лагеря… тысячах в семи или осьми, заняли твердую позицию в четырех верстах от моря, пред деревнею Шумою, на весьма выгодном месте, с обеих сторон которого были крутые каменные стремнины укреплены ретраншаментами. Неприятель, пользуясь удобностью места и превосходством сил, защищался более двух часов, когда каре, подаваясь вперед непроходимыми стезями, приобретали каждый шаг кровью, не умолкала с обеих сторон производимая из пушек и ружей наисильнейшая пальба…

Было приказано: приняв неприятеля в штыки, продраться в ретраншамент, что и исполнено… где сильнейшее было сопротивленье Московскому легиону. … Турки… бросились стремглав к Алуште, оставя свои батареи, будучи гонимы к обширному лагерю своему на берегу стоящему… Число побитого неприятеля наверно знать не можно, поелику в пропастях и между каменьями повержены тела их.

…Из числа раненых… Московского легиона подполковник Голенищев-Кутузов, приведший свой батальон, из новых молодых людей состоящий, до такого совершенства, что в деле с неприятелем превосходил оный старых солдат. Сей штаб-офицер получил рану пулею, которая, ударивши его между глазу и виска, вышла напролет в том же месте на другой стороне лица…»

(В память об этом ранении в Крыму существует памятник – Кутузовский фонтан, расположенный на трассе из Симферополя в Алушту. Я помню этот памятник с детских лет: его появление справа от машины означало, что половина дороги позади, и до любимого моря уже совсем-совсем близко. Но никогда не интересовалась его историей, а она сама по себе достаточно любопытна.

В 1804 году с разрешения таврического губернатора Д. Б. Мертваго источник был оформлен в виде фонтана в восточном стиле по заказу сына погибшего в Шумском сражении турецкого офицера Исмаил-аги в память об отце. Ставить памятник Кутузову тогда никому и в голову не пришло. Но в середине двадцатых годов того же века, при другом губернаторе памятник был… переименован в честь победы русских войск в последнем сражении русско-турецкой войны 1768—1774 годов. Памятник украсила доска с надписью:

«Близъ сего мѣста въ сраженіи противу турокъ, Михаилъ Иларіоновичъ, Кутузовъ, что послѣ былъ Фельдмаршаломъ и князем Смоленськимъ, раненъ в глазъ».

В 1956 году памятник подвергся еще одной реконструкции и были проведены работы по переносу фонтана, после которых он приобрел современный вид и вторую мемориальную доску:

«В бою с турками 24 июня 1774 г. подполковник Кутузов, во главе своего батальона, со знаменем в руках, ворвался в дер. Шумы (ныне Кутузовка) и выбил оттуда неприятеля».

Так пишется история – не всегда на бумаге. Даже памятники можно переделывать и переставлять в зависимости от данного конкретного исторического момента).

Императрица наградила Кутузова военным орденом Св. Георгия Четвертой степени и отправила на лечение в Австрию, приняв на себя все расходы путешествия. Существует легенда, что Михаил Илларионович этой милостью обязан не Екатерине, а Светлейшему – Потемкину. Но это маловероятно: князь Григорий такими мелочами, как здоровье окружающих офицеров, никогда не интересовался.

Два года лечения Кутузов употребил на пополнение своего военного образования. Во всяком случае, именно так утверждал впоследствии он сам. Но никаких документов по этому вопросу, в том числе и личных писем, не сохранилось. Возможно, действительно пополнял образование, хотя скорее всего просто лечился. Ранение-то было серьезным и затрагивало в первую очередь зрение. Тут не до чтения умных книг и не до самообразования.

Кутузов жил и лечился не только в Австрии: он посетил Пруссию, Голландию, Италию, Англию. Встречался с учеными, передовыми людьми Европы и европейскими полководцами того времен, в том числе, с прусским королем Фридрихом II.

А в 1777 году вернулся в Россию и был назначен в чине полковника в Крым под начало А. В. Суворова. Вот тут он действительно прошел отличную школу обучения и воспитания войск.

Это были сравнительно мирные годы. Крым в результате

войн с Турцией был объявлен независимым, борьба с Турцией за влияние на крымских татар продолжалось, но эту борьбу Суворов вел то демонстрацией против турецких кораблей, заходивших в порты Крыма, то дипломатическим путем, поручая Кутузову дела наиболее сложные, требующие благоразумия и большого такта. Тл есть именно такие, которые Михаил Илларионович выполнял с особым блеском.

В 1778 году Кутузов женился на Екатерине Бибиковой, дочери генерал-поручика Ильи Александровича Бибикова и родной сестре Александра Бибикова, крупного государственного и военного деятеля, друга Александра Васильевича Суворова, который, собственно, и сосватал своего подчиненного.

Кутузов венчался в церкви Святителя Николая Чудотворца в селе Голенищево Псковской области. Ныне от этой церкви сохранились лишь руины.

Брак оказался счастливым. Во взаимной любви и полном согласии супруги прожили почти четверть века и произвели на свет шестерых детей. Правда, единственный сын Николай умер от оспы в младенчестве, но пятеро дочерей – Прасковья, Анна, Елизавета, Екатерина и Дарья – дожили до преклонных лет, сделав прекрасные партии.

И военная служба под началом легендарного полководца проходила великолепно. То, что зародилось в Астраханском полку лет двадцать назад, теперь окрепло и превращалось в суворовскую «Науку побеждать». Кутузов постигал важнейшие правила этой науки: «глазомер, быстрота, натиск», требовавшие от командира

правильной оценки обстановки: «как в лагере стать, как идти, где атаковать, гнать и бить, примерного суждения о силах неприятельских для узнания его предприятий». Кутузов постигал суворовское построение колонн для похода, организацию марша, отдыха, стремление к быстроте, ибо «победа зависит от ног, а руки ее довершают».

В 1787 году вспыхнула новая война с Турцией. Кутузов прикрывал своим корпусом границы России по Бугу, затем войска Кутузова были включены в состав действующей Екатеринославской армии. Командующий Екатеринославской армией Светлейший князь Потемкин решил взять черноморскую турецкую крепость Очаков. Русские войска, в том

числе и корпус Кутузова, осадили Очаков. Осада крепости длилась долго, русские войска гибли от болезней и терпели лишения больше, чем хорошо подготовленные к осаде турки.

Однако Потемкин медлил и не решался на штурм. Военные действия ограничивались мелкими столкновениями. Во время одной из вылазок турки атаковали прикрытие егерей Бугского корпуса. Завязалось серьезное сражение. Кутузов повел войска в атаку и был тяжело ранен. Пуля пробила голову навылет почти в том же месте, что и при первом ранении. Врачи приговорили его к смерти, считая, что он не доживет до утра. Но Кутузов выжил, только правый глаз его начал слепнуть.

«Если бы, – писали врачи, – такой случай передала нам история, мы бы сочли это басней. Но мы видели чудо, свершившееся с генералом Кутузовым».

Чин генерала-майора Кутузов получил в 1784 году.

Михаил Илларионович выжил и в 1789 году принял командование отдельным корпусом, с которым занимал Аккерман, сражался под Каушанами и при штурме Бендер.

В декабре 1790 года Кутузов отличился при штурме и взятии Измаила, где командовал 6-й колонной, шедшей на приступ. Суворов в донесении так изложил действия генерала Кутузова:

«Показывая собою личный пример храбрости и неустрашимости, он, преодолел под сильным огнем неприятеля все встреченные им трудности; перескочил чрез палисад, предупредил стремление турок, быстро взлетел на вал крепости, овладел бастионом и многими батареями… Генерал Кутузов шёл у меня на левом крыле; но был правою моей рукою».

По легенде, когда Кутузов отправил Суворову гонца с донесением о невозможности удержаться на крепостном валу, то получил ответ что уже отправлен в Петербург гонец с известием государыне-матушке о взятии Измаила. Именно поэтому он и совершил все вышеописанные чудеса храбрости. Так это было или нет – сказать трудно, но считавшийся абсолютно неприступным Измаил пал. А Кутузов получил звание генерал-поручика, орден Святого Георгия Третьей степени и должность коменданта взятой крепости.

Гарнизон Измаила был почти полностью истреблен, немногие уцелевшие взяты в плен. Дорого обошлась русским эта победа. Тысячи убитых и раненых лежали во рву, на улицах. 12 декабря 1790 года М. И. Кутузов писал своей жене:

«Измаил.

Любезный друг мой Катарина Ильиняшна. Я, слава богу, здоров и вчерась тебе писал… что я не ранен и бог знает как. Вех не увижу такого дела. Волосы дыбом становятся. Вчерашний день до вечера был я очень весел, видя себя живого и такой страшный город в наших руках, а ввечеру приехал домой как в пустыню… кого в лагере ни спрошу, либо умер, либо умирает. Сердце у меня облилось кровью и залился слезами. Целой вечор был один; к тому же столько хлопот… надобно в порядок привести город, в котором одних турецких тел больше 15000… Корпуса собрать не могу, живых офицеров почти не осталось…».

«Не было крепче крепости, обороны – отчаянней, чем Измаил, – сказал Суворов, – только раз в жизни можно пускаться на такой штурм…».

На следующий год в Мачинском сражении под командованием князя Репнина Кутузов нанёс сокрушительный удар по правому флангу турецких войск. За эту победу он удостоился ордена Святого Георгия Второй степени.

С 1793 года в жизни Кутузова начался новый этап: он становится дипломатом – чрезвычайным и полномочным послом России в Константинополе. Посольство в Турции считалось труднейшим, ибо там был узел противоречий России не только с

Турцией, но и с рядом европейских государств. Дошедшие до нас описания дипломатической деятельности Кутузова говорят о том, что и здесь он оказался на высоте: торжественно вступил в Константинополь, на цветистые восточные приветствия ответил изысканной речью, а своими рассказами Михаил Илларионович заставлял смеяться даже сурового султана Селима Третьего, давшего обет никогда не улыбаться. Турки поверит не могли, что перед ними тот самый «страшный Кутузов», который так жестоко громил их в битвах.

Пикантная подробность: находясь в Константинополе, Кутузов посетил султанский сад, посещение которого для мужчин каралось смертной казнью. Султан предпочел не заметить дерзости посла могущественной русской императрицы.

В очередном письме супруге Кутузов заметил, что «…Дипломатическая кариера сколь ни плутовата, но, ей-богу, не так мудрена, как военная, ежели ее делать как надобно».

Все-таки его подлинным призванием была дипломатия. Кто знает, как сложилась бы история России, окажись Михаил Илларионович во главе ее дипломатической службы. Но… в 1795 году он был назначен… главнокомандующим над всеми сухопутными войсками, флотилией и крепостями в Финляндии и одновременно директором Сухопутного кадетского корпуса. Правда, успел многое сделать для улучшения подготовки офицерских кадров: преподавал тактику, военную историю и другие дисциплины.

Екатерина II ежедневно приглашала его в своё общество, он провел с ней и последний вечер перед её кончиной. Но сплетни о том, что Михаил Илларионович добился своих наград и чинов, «поднося кофе очередному фавориту распутной Екатерины», – всего лишь попытка некоторых современных «историков» подать историю России под возможно более пикантным соусом, а правда – дело двадцать пятое, кому она нужна, скучная и не скабрезная?

В отличие от многих – точнее, подавляющего большинства – фаворитов императрицы, Кутузов сумел сохранить свое положение и при Павле Первом, который испытывал к нему искреннее уважение. В 1797 император направил Кутузова посланником в Берлин с важнейшей миссией: не допустить сближения Пруссии с Францией. За два месяца переговоров с прусским королем цель была достигнута. Дипломатический талант Кутузова сверкнул еще раз.

За эту миссию Михаил Илларионович был произведён в генералы от инфантерии и назначен литовским военным губернатором. Император Павел предполагал и в дальнейшем использовать князя Кутузова как дипломата, но мартовская ночь 1801 года положила конец жизни императора и, естественно, всем его планам.

После убийства Павла Первого Кутузов был назначен военным губернатором Санкт-Петербурга, но затем снят с должности «за неисправности в полицейской службе». Полицейский из Михаила Илларионовича действительно получился неважный, так что он подал соответствующее прошение и «для поправления здоровья» уехал в свое имение на Украине, продолжая числиться на действительной военной службе как шеф Псковского мушкетёрского полка.

Ныли старые раны, измученные ревматизмом ноги с трудом выдерживали тяжесть тучного тела. Глаз, близ которого прошла турецкая пуля, погас совсем. Кутузова охватывала тоска обреченного на бездеятельность человека, которого ждет бедность и полное забвение. И трудно было даже представить себе, что расцвет полководческого дарования, слава и бессмертие – еще впереди. Пока только близкие и верившие в него люди знали, что шестидесятилетний русский генерал – лучший ученик Суворова, политик и дипломат, еще покажет себя

В 1804 году Россия вошла в коалицию для борьбы с Наполеоном, и в 1805 году в Австрию было отправлено две русских армии; главнокомандующим одной из них был назначен Кутузов, поскольку император Александр, продолжая испытывать к генералу личную неприязнь, отдавал должное его военному опыту. В августе 1805 года 50-тысячная русская армия под командованием Кутузова двинулась в Австрию. Но она опоздала: австрийская армия, понадеявшаяся на собственные силы, была разгромлена Наполеоном под Ульмом. Армия Кутузова оказалась один на один с противником, обладавшим значительным превосходством в силах.

В одном и том же письме император требовал от Кутузова и сохранения русской армии, и обороны Вены:

«Я тогда только останусь спокойным, когда узнаю, что вы решились принять на самого себя высокую ответственность защищать Вену. Вы имеете к себе доверенность мою, армии и союзников. Докажите неприятелю, сколь справедливо возлагается на вас общая доверенность».

За этим письмом следовал приказ императора Франца:

«… Избегать поражений, сохранять войска целыми и невредимыми, не вступать в сражение с Наполеоном, но удерживать его на каждом шагу».

Военная безграмотность обоих императоров была настолько очевидна, что Кутузов вынужден был дать им азбучный урок тактики и стратегии.

«… Если мне оспаривать у неприятеля каждый шаг, – писал он в ответ на приказ, – я должен буду выдерживать его нападения, а когда часть войск вступает в дело, случается необходимость их подкреплять, отчего может завязаться большое сражение и последовать неудача…».

До последнего момента ни множество окружавших Кутузова австрийских советников, требовавших, чтобы он дал сражение Наполеону ни даже в русской армии не

знали, что Кутузов намерен делать. Когда армию выстроили у Браунау, все полагали, что Кутузов, подчинился и пойдет к Ульму. Ждали его приказа. Наконец приказ был дан – русская армия двинулась в… обратном направлении, начав свой беспримерный марш-отход Браунау – Цнайм. Она уходила от грозившего ей окружения и гибели,

взрывая за собой мосты, не теряя ни оружия, ни обозов. Когда кавалерийский авангард Наполеона ворвался в Браунау, Кутузова и след простыл.

Австрийские войска теряли остатки боеспособности. Но даже и этим частям Франц приказал покинуть Кутузова и спешить на защиту Вены. В пути их перехватил французский маршал Даву, и «защитники» Вены, как всегда, сложили

оружие.

Русская армия была лишена помощи. Ни подвод, ни снарядов, ни провианта, ни одежды – ничего, что обещали союзники, Кутузов не получил. Русские солдаты шли в осеннюю непогоду по размытым дорогам раздетые и голодные.

«… Мы идем по ночам, мы почернели… офицеры и солдаты босиком, без хлеба, – писал Дохтуров жене. – Какое несчастье быть в союзе с такими негодяями, но что делать!..»

В этой катастрофической обстановке, несмотря на сильнейший нажим со стороны обоих императоров, Кутузов отказался защищать Вену. Первую свою задачу

великий полководец видел в том, чтобы сохранить русские войска. Решениям и планам царей он противопоставил свой план отхода на левый берег Дуная и сдачи Вены французам. Австрийцы вынуждены были согласиться.

Авангард противника уже вступил в бой с арьергардами русской армии.

Наконец на поле боя французские солдаты, от которых без оглядки бежали австрийцы, итальянцы, пруссаки, столкнулись с русскими солдатами – ветеранами походов Суворова, героями Измаила и Альп. С одной стороны – знаменитые маршалы, победоносно водившие французские войска, начальники авангардов Ней, Ланн и Мюрат, с другой стороны – сподвижники Суворова, его ученики – Багратион, Дохтуров, Милорадович, прикрывавшие армию своими арьергардами.

Чтобы сохранить людей, Кутузов совершил отступательный марш-манёвр протяжённостью в 425 км от Браунау к Ольмюцу и, попутно нанес поражение французским генералам Мюрату и Мортье и вывел свои войска из-под нависшей угрозы окружения. Этот марш вошёл в историю военного искусства как замечательный образец стратегического манёвра.

Особый героизм при этом проявили арьергардные части под командованием князя Багратиона, который Багратион отбросил окружавшие его французские полки, пробился штыковым ударом и догнал далеко ушедшего Кутузова. Багратион вернулся к Кутузову, который уже не надеялся видеть его живым, – а он вернулся с трофейным

знаменем, приведя с собой 50 пленных солдат и 2 офицеров.

От Ольмюца Кутузов предполагал отвести армию к русской границе, чтобы, после подхода русского подкрепления и слегка оправившейся австрийской армии, перейти в контрнаступление.

В этот момент все тот же «союзный» император Франц, успевший проиграть Ульм, отдать Наполеону Вену и половину своей страны, потребовал от Кутузова остановиться и дать Наполеону сражение. Кутузов отказался, как всегда, вежливо, но твердо.

«Одной преданности моей к Вашему величеству, – писал Кутузов, – было бы достаточно для точного исполнения повеления Вашего, если бы даже не понуждал меня к тому священный долг повиноваться воле Вашей. Не смею, однако ж, скрыть от Вас, государь, сколь много представил бы случаю доверить участь войны одному сражению, тем труднее отваживаться мне на битву, что войска хотя исполнены усердием и пламенным желанием отличиться, но лишены сил. Утомленные усиленными маршами и беспрестанными биваками, они едва влекутся, проводя иногда по суткам без пищи, потому что, когда начинают варить ее, бывают настигаемы неприятелем и выбрасывают пищу из котлов. Полагаю необходимым отступить, доколе не соединяюсь с графом Буксгевденом и разными австрийскими отрядами. Подкрепясь сими войсками, мы удержим неприятеля в почтении к нам и заставим его дать нам несколько дней отдыха, после чего можно будет действовать наступательно…»

Кутузов ушел дальше, соединился с подошедшей из России армией Буксгевдена и занял выгодную позицию у Ольмюца. Сейчас у него было 86 тысяч солдат, к нему могли подойти из Италии 80 тысяч австрийцев. Русская армия была в безопасности. Ее спас от полного разгрома Кутузов.

Дело в том, что, несмотря на победу под Ульмом, занятие Вены и половины всей Австрии, марш-отход Кутузова поставил Наполеона в крайне невыгодное стратегическое положение. Кутузов понимал, что, несмотря на то, что у Наполеона сейчас меньше сил, чем у союзников, его разбросанные корпуса могут подойти к нему раньше, чем подойдут австрийские, и тогда русская армия, покинув выгодную ольмюцкую позицию, опять попадает в тяжелое положение. Нужно было отходить и выиграть две-три недели, чтобы подошла восьмидесятитысячная австрийская армия из Италии, а возможно и прусская армия. Это усилило бы союзников, а Наполеон, вынужденный их преследовать, окончательно ослабил бы свою армию и еще больше растянул бы свои коммуникации. Выигрыш времени был равносилен выигрышу сражения.

Но русский и австрийский императоры решили по-своему. По их совместному приказу союзные армии перешли в наступление, закончившееся в ноябре знаменитым сражением под Аустерлицем. Всем известен знаменитый диалог, произошедший между императором Александром и Кутузовым перед началом битвы.

– Михаил Илларионович, почему мы не начинаем? – осведомился русский император, едва ли не впервые попавший непосредственно на театр военных действий.

– Не все части подошли, Ваше величество.

– Мы же не на параде на Царицыном лугу!

– Потому и не начинаем, что не на параде, – не сдержался Кутузов.

В ответ император приказал начинать наступление – и сражение началось. Окончилось оно, как тоже всем хорошо известно, полным разгромом русских и австрийцев. Сам Кутузов был ранен осколком в щеку, а также потерял своего зятя, графа Тизенгаузена.

Александр, осознавая свою вину, гласно не винил Кутузова, наградил его в феврале 1806 года орденом Св. Владимира Первой степени и никогда больше не пытался самостоятельно командовать военными действиями. Однако никогда не простил Кутузову поражения, полагая, что тот намеренно «подставил» императора в отместку за неумелое руководство.

В письме сестре Екатерине от 18 сентября 1812 года Александр I высказал, наконец, свое истинное отношение к полководцу: «по воспоминанию, что произошло при Аустерлице из-за лживого характера Кутузова». Но это произошло много лет спустя: Александр Первый отлично умел скрывать свои подлинные чувства.

В марте 1808 года Кутузов был направлен командиром корпуса в Молдавскую армию, однако ввиду возникших разногласий по вопросам дальнейшего ведения войны с главнокомандующим генерал-фельдмаршалом Прозоровским, попросил о переводе и был назначен… литовским военным губернатором. Не самая удачная кадровая политика на фоне все усиливавшейся наполеоновской агрессивности в Европе.

Но в 1811 году, когда очередная вялотекущая война с Турцией зашла в тупик, а внешнеполитическая обстановка требовала эффективных действий, Александр Первый, скрепя сердце, назначил Кутузова главнокомандующим Молдавской армией. В первых числах апреля 1811 Кутузов принял командование армией, ослабленной отзывом дивизий на защиту западной границы. Он нашёл на всем пространстве завоёванных земель менее тридцати тысяч войск, с которыми должен был разбить сто тысяч турок, расположенных в Балканских горах. И… разбил, свято помня наказ Суворова «Воюй не числом, а умением». Турция была вынуждена вступить в переговоры.

Сосредотачивая к русским границам свои корпуса, Наполеон рассчитывал, что союз с султаном, который он заключил весной 1812 года, скуёт силы русских на юге. Но Кутузов поломал все его планы, заключив в мае 1812 года Бухарестский мирный договор, по которому Бессарабия с частью Молдавии переходила к России. Это была крупная военная и дипломатическая победа, сместившая в лучшую сторону стратегическую обстановку для России к началу Отечественной войны, но историки почему-то упорно приписывают ее адмиралу Чичагову, возглавившему Молдованскую армию уже после заключения договора.