Текст книги "Современные стратегии британской политической коммуникации"

Определившись с составом и положением британской элиты, рассмотрим теперь, как ее существование соотносится с исконно британским понятием The Establishment. Как в атлантической теории элит, так и в повседневном узусе понятия «истэблишмент» и «элита» совпадают не полностью. Речевая калька понятия вошла и в российскую речевую практику (особенно в СМИ); так, в Казани выходит журнал «Истэблишмент».[71]71
  См. URL: http://establishment.tatincom.ru.


[Закрыть] В целях научной верификации исследования следует уточнить смысл, традиционно вкладываемый британской и российской культурой в это социологическое понятие, и те изменения, которые наблюдались в истэблишменте в постмодерное время.[72]72
  Отметим, что в круг нашего рассмотрения не входит The Establishment в значении «государственная (англиканская) церковь». Однако нам хотелось бы подчеркнуть сам факт того, что этим словом называется, наряду с другим феноменом, также и нечто настолько авторитетное и незыблемое, как церковь.


[Закрыть] Отметим семантическую неопределенность понятия (и даже спорность орфографии[73]73
  Мы пишем слово «истэблишмент» через «э» (а не «е») по принципиальному соображению. В русской лингвистической традиции существует два основных способа ассимиляции заимствованной лексики: транскрипция (написание, адекватное написанию в другом языке; напр., Hudson River – «река Гудзон») и транслитерация (написание, адекватное произношению; напр., «Mrs Hudson – миссис Хадсон»). В нашем случае написание «истэблишмент» ближе к оригиналу в рамках обеих традиций перевода, а также совпадает с частотным узусом, который в итоге и формирует нормативную лексическую единицу.


[Закрыть]), которая в российской практике наблюдается повсеместно – от толковых словарей до Интернета; общество к 2010 году не пришло к какому-либо консенсусу относительно этого понятия.[74]74
  См., напр., публикации в «Независимой газете» за 2000 год (URL: www.ng.ru/ideas/2000-10-28/8_verbal_freedom.html) и в «Русской мысли» за 2005 год (URL: www.karelia.ru/psu/Structure/NewsPaper/2005/0325/4.htm).


[Закрыть]«Большой толковый словарь русского языка» дает два варианта написания: «истэблишмент»/«истеблишмент» и определяет это понятие как «внешние (обычно правящие) круги общества; систему верховной власти государства»[75]75
  Большой толковый словарь русского языка. СПб., 1998. С. 403.


[Закрыть]. Несмотря на авторитетность издания, такое толкование вызывает сразу несколько вопросов. Такое толкование противоречит британскому пониманию термина.

Более адекватно проследить динамику ассимиляции понятия можно по англо-русским словарям. Отметим, что калькирование термина началось задолго до перестройки: так, словарь 1973 года переводит establishment как «истаблишмент; консервативно-бюрократический аппарат сохранения власти капитала»[76]76
  Карманный англо-русский словарь. М.: Советская энциклопедия, 1973. С. 272.


[Закрыть]. Таким образом, в русский узус понятие «истэблишмент» пришло как идеологизированная калька. Здесь же отметим, что наиболее вероятными проводниками, принесшими термин в российскую практику еще в 1960-70-е годы, стали журналисты-международники, специализировавшиеся по странам атлантической цивилизации, и исследователи журналистики (В. Матвеев, С. Беглов, М. Стуруа, В. Осипов и др.), использовавшие этот термин в своих работах.[77]77
  См., напр.: Беглов С. И. Монополии слова. М.: Мысль, 1969; Матвеев В. А. Империя Флит-стрит. Современная печать Англии. М.: Наука, 1961; Осипов В. Д. Британия глазами русского. М.: АПН, 1977; Стуруа М. Г. Американский дневник. 1968–1978. М.: Советский писатель, 1981.


[Закрыть]

Расширенное толкование понятия дает Англо-русский словарь В. К. Мюллера от 1981 года: «истэблишмент; совокупность основ и устоев государственного и социального строя; консервативно-бюрократический аппарат сохранения власти; правящая элита»[78]78
  Мюллер В. К. Англо-русский словарь / 17-е изд. М.: Русский язык, 1981. С. 259.


[Закрыть]. Словарь несколько снимает идеологическую составляющую определения, и мы можем видеть, что при переводе подчеркивается как системная, структурная сторона истэблишмента, его укорененность в элитарных структурах и традициях, так и персональное наполнение, подразумеваемое словами «аппарат» и «элита». А Англо-русский военно-экономический словарь от 2002 года переводит Establishment уже просто как «истэблишмент»[79]79
  Англо-русский военно-экономический словарь. М.: Русский язык, 2002. С. 183.


[Закрыть], подразумевая полную ассимиляцию термина.

Британская традиция трактует «истэблишмент» несколькими способами. Самое широкое толкование приведено в международном словаре Multitran: «Господствующая верхушка»[80]80
  URL: http://www.multitran.ru/c/m.exe?t=1697130_2_l&ifp=l.


[Закрыть]. Словарь Мерриама-Уэбстера дает наиболее близкое к российскому толкование: «establishment (часто с большой буквы) – установленный общественный порядок как: а) группа общественных, экономических и политических лидеров, формирующих правящий класс (нации); б) контролирующая группа в какой-либо сфере деятельности (например, литературный истэблишмент)»[81]81
  URL: http://www.transinter.ru/tools/, ввести «establishment».


[Закрыть]. Примечательное «общественное» толкование можно обнаружить также в «Википедии»: «The Establishment – это уничижительный слэнговый термин, которым описывается традиционная и обычно консервативная элита правящего класса и структуры в обществе, которые она контролирует… Термин также может быть использован для описания особо устойчивых структур в рамках общественных институтов. Например, кандидаты на политические посты… должны произвести впечатление на «партийный истэблишмент», чтобы заручиться поддержкой»[82]82
  URL: http://en.wikipedia.org/wiki/The_Establishment.


[Закрыть].

Как видно из приведенных определений и из этимологии понятия, «истэблишмент» подразумевает и общественный строй, и группу людей – господствующую верхушку общества. Первая часть определения отграничивает это понятие от понятий «класс» и «элита», подразумевающих только совокупность людей. Также отметим, что понятие «класс» применимо к истэблишменту только в конкретный момент времени рассмотрения, когда данная совокупность людей может быть признана правящим классом; говорить о классовой природе истэблишмента на каком-либо протяженном отрезке времени (например, двадцать лет) в XX веке не представляется возможным. Истэблишмент может быть понят как правящий класс, который в данный момент времени имеет доступ к ключевым ресурсам управления.

Британский социолог Норберт Элиас в своих книгах указал на такую важнейшую черту истэблишмента, как наличие аутсайдеров в оппозиции к нему.[83]83
  См.: Elias N., Scotson J. L. The Established and the Outsiders. A Sociological Enquiry into Community Problems. London: Sage, 1994; Scientific Establishments and Hierarchies. Sociology of the Sciences Yearbook / Ed. by Elias N., Martins H., Whitley R. Dordrecht: Reidel, 1982.


[Закрыть] Этим Элиас практически приравнял истэблишмент элитарному мэйнстриму, где истэблишмент и аутсайдеры могут порой меняться местами, а также принадлежать элите или выходить за ее пределы. То есть множества «элита» и «истэблишмент» совпадают лишь отчасти; часть истэблишмента может не принадлежать элите, и наоборот.

Еще одна черта истэблишмента такова: он, в отличие от элиты, не может конституировать сам себя, а определяется только извне – в общественном сознании и критических исследованиях. Это подтверждает, например, уже упомянутая статья в «Википедии»: «В 1960-70-е «истэблишмент» рассматривался как носитель ограничительных, авторитарных политик. Он ассоциировался со старшим возрастом и старомодным отношением к жизни; говорили, что в нем доминируют люди «военного поколения»… В 1980-е критики-консерваторы (особенно в Америке и Британии) начали утверждать, что либералы стали «новым истэблишментом»[84]84
  URL: http://en.wikipedia.org/wiki/The_Establishment. В данном случае мы считаем уместным использование Википедии – Свободной энциклопедии, так как информация, почерпнутая из нее, используется не в качестве источника научной информации, но исключительно в качестве иллюстрации к тезису.


[Закрыть] (Курсив наш. – С. Б.). Основным конституирующим свойством истэблишмента, таким образом, является его закрепленность в публичном информационном поле – поле «общего знания», публичной сфере (по Ю. Хабермасу). Иными словами, не сам истэблишмент, а смотрящее на него общество решает, что есть истэблишмент сегодня. Поэтому для сохранения положения лидера истэблишменту требуется управлять общественным мнением о себе, а значит, управлять национальным информационным полем посредством контроля над СМИ, которые играют роль главных массовых коммуникативных каналов и лидеров мнений. То есть доступ к контролю над СМИ сегодня – один из критериев принадлежности к истэблишменту.

Имея в виду все вышесказанное, мы можем сформулировать определение истэблишмента: истэблишмент – это относительно гомогенный, но меняющийся с течением времени элитарный мэйнстрим, который персонифицирует установленный общественный строй в глазах остального общества, а также стремится сохранить свое господствующее положение как совокупный «лидер общественного сознания» и доступ к ключевым ресурсам, определяющим как общественное сознание, так и реальную жизнь остального общества. По нашему мнению, истэблишмент – это актуальная часть элитарной прослойки; в силу заинтересованности в собственном стабильном положении истэблишмент использует коммуникацию на основе проактивности. В рамках истэблишмента конкретные личности персонифицируют и репрезентируют общественные институты. В дискурсе петербургской школы пиар истэблишмент может быть определен как совокупность носителей актуального паблицитного капитала на уровне всего общества.

Как отмечают подавляющее большинство британских исследователей, к концу века влияние массмедиа на саму структуру истэблишмента и на его взаимоотношения с остальным обществом стало ключевым.[85]85
  См., напр., исследование, посвященное роли СМИ в процессе принятия решений в британских элитах (в том числе политической) и приводящее к пересмотру критической теории элит: Davis A. Whither Mass Media and Power? Evidence for a Critical Elite Theory Alternative // Media, Culture & Society. 2003. Vol. 25, Issue 5. P. 669–690.


[Закрыть] Выделим несколько сторон этого влияния:

– в истэблишмент вошла медиаэлита — прежде всего ведущие теленовостей, а также редакторы крупнейших национальных газет, входящих в профессиональное сообщество политических журналистов – Лобби, или Содружество журналистов Парламентского холла, первый в истории парламентско-правительственный пул. Он действует в британской журналистике с 1884 года, но впервые стал восприниматься как часть влиятельной прослойки.[86]86
  См.: TunstallJ. Newspaper Power. The New National Press in Britain. Oxford: University Press, 1996. Chapter 10.


[Закрыть] К этой категории следует также отнести владельцев медиаконцернов, хотя их влияние на общественное сознание не является прямым, а опосредуется самими СМИ и политическими деятелями, с которыми медиамагнаты аффилируются в целях недопущения принятия антимонопольного законодательства в сфере СМИ. Об уровне влияния медиаперсон внутри истэблишмента красноречивее других говорит история ВАР – Британо-Американского Проекта, родившегося в недрах Белого дома в начале 1980-х[87]87
  Проект был направлен на «совместную с Британией работу по строительству инфраструктуры демократии в Европе и США и привлечению внимания молодежи… к вопросам обороны и национальной безопасности». Речь на самом деле шла о совместном проекте по разработке некоторых видов вооружений. Ввиду сильной лейбористской (в Британии) и либеральной (в США) оппозиции новым тратам на вооружения в условиях падения экономики Рейган впервые за историю Белого дома решил привлечь к работе сначала не министров, а лидеров мировой медиаиндустрии. На строго конфиденциальную встречу он пригласил Руперта Мердока, сэра Джеймса Голдсмита, председателя Европейской комиссии по общественной демократии Дэйли, Джорджа Гэллапа и Иоахима Мэтра, официального представителя издательского дома Акселя Шпрингера. Подробнее см. URL: www.bilderberg.org/bap.htm#Tom.


[Закрыть];

– сформировался новый путь рекрутирования элиты, через медиа. Именно пресса и телевидение породили внутри истэблишмента новую группу – media celebrities, или celebs («знаменитости»). В истэблишмент вошли не только части политической и экономической элиты наряду с журналистами, но и звезды спорта, шоу-бизнеса, массовой культуры и «простые люди», превращающиеся в знаменитостей из-за экстраординарных (сенсационных) событий в их жизни. Примером такой «медиазнаменитости» может быть американка Бобби МакКафи, родившая семерых детей одновременно и теперь состоящая в нескольких престижных общественных ассоциациях, получившая в подарок от крупных корпораций дом, автомобиль и пенсию на десять лет вперед, тогда как родившая за месяц до нее шестерых детей жительница соседнего штата почти не получила медийного интереса и осталась на прежнем уровне авторитета и достатка.[88]88
  Solomon N. The Habits of Highly Deceptive Media. Monroe (ME): Common Courage Press, 1999. P. 42.


[Закрыть] Эта история демонстрирует, что элитарный статус присваивается персоне именно в силу внимания со стороны СМИ;

– произошло перераспределение влияния внутри истэблишмента в зависимости от интереса медиа. Самым ярким примером здесь, конечно, является принцесса Диана, чье участие в событиях являлось более авторитетным и влиятельным и привлекало много больше внимания, чем участие ее мужа. То же можно сказать и о Палате Общин, где активные бэкбенчеры (парламентарии с задних скамеек, то есть не занимающие важных должностей) могут сегодня получать больше внимания и чаще цитироваться, чем даже Теневой Кабинет;

– из истэблишмента вышли некоторые элитарные группы: ученые, военные, судьи. Сегодня их влияние на общественное мнение можно назвать дважды опосредованным – через влияние на истэблишмент и последующее влияние истэблишмента на СМИ;

– произошло формирование и попадание в истэблишмент медиафигур (media persons with mediated personalities) – например, лидеров общественных организаций и профсоюзов, которые в сознании обывателя «отрываются» от своих организаций и начинают функционировать как самостоятельные информационные фигуры;

– стало доминантным новое качество истэблишмента – его медийность, то есть зависимость от СМИ и постоянное приспособление к их потребностям. На это, как мы увидим, направлена вся работа истэблишмента с публичной информацией.

Таким образом, в конце XX века жизнь и сохранение лидерских позиций для британского истэблишмента напрямую зависели от доступа к (и контроля над) СМИ, а через них – к управлению общественным мнением.

Принимая во внимание новые качества британского истэблишмента в последней четверти XX века, отметим, что он складывается из следующих значимых страт:

– активный политический истэблишмент: король/королева, лидеры партий (в том числе региональных) и парламентских фракций, партийные активисты в парламенте и на местах, члены Парламента Британии и региональных ассамблей (в особенности главы парламентских комиссий и комитетов), члены правительства, мэры крупных городов, лидеры профсоюзного движения, семьи и советники политических лидеров. Политический истэблишмент в силу реальных властных полномочий и налагаемого на него совокупного образа «лидера нации» олицетворяет истэблишмент в целом и обладает наибольшим ресурсом давления на коммуникативное пространство;

– экономический истэблишмент: владельцы и топ-менеджмент крупных бизнесов (как британские, так и зарубежные резиденты, имеющие интересы в экономике страны), финансовые аналитики, финансовые консультанты по информации, виднейшие экономические журналисты и владельцы финансовой прессы;

– медиаэлита: владельцы СМИ, ведущие журналисты, редакторы национальных и крупных региональных СМИ, журналистское Лобби;

– знаменитости (celebrities) из мира спорта, шоу-бизнеса, науки, культуры, королевская семья и охваченная СМИ часть сословной аристократии, а также рядовые граждане, попавшие в данный момент в фокус освещения СМИ.

Как уже сказано, выживание истэблишмента в его наличествующих форме и составе критически зависит от состояния общественного сознания и общественного мнения об истэблишменте. В этих условиях ключевым фактором выживания истэблишмента становится коммуникация, основанная на проактивности и стратегическом подходе к ней.

В определении понятия «коммуникативная стратегия» мы опираемся, в первую очередь, на разработанное западными теоретиками организаций и маркетологами понимание стратегического планирования как основы деятельности по управлению процессами[89]89
  Cotier Р. Marketing Management. The Millennium Edition. London: Prentice Hall International, 2000. P. 65–67.


[Закрыть], в том числе процессами коммуникации. Мы помним, что персоналии истэблишмента репрезентируют организации; персональные коммуникативные стратегии могут здесь рассматриваться как частный случай общей закономерности. Западные подходы сегодня приняты на вооружение и в России; так, уже российский Словарь по экономике и финансам дает такое определение: «Стратегия организации – это взаимосвязанный комплекс долгосрочных мер или подходов во имя укрепления жизнеспособности и мощи организации по отношению к ее конкурентам»[90]90
  Словарь по экономике и финансам. Доступен на www.glossary.ru в системе тематических толковых словарей «Glossary Commander».


[Закрыть]. Перенося это определение на истэблишмент, отметим, что классическая схема стратегического планирования подразумевает анализ контекста, планирование, воплощение плана и оценку эффективности проведенных действий. Поэтому мы включаем в наше понимание коммуникативной стратегии комплексы коммуникативных мер (планирование+воплощение), которые позволяют элитарным группам истэблишмента укреплять собственную жизнеспособность и мощь по отношению к аутсайдерам, конкурентам внутри истэблишмента, а главное – относительно собственного положения в прошлом. Меры по изучению контекста (например, поллинг) и оценке истэблишментом эффективности коммуникаций мы рассмотрим там, где они принципиально влияют на формирование новых стратегий.

Добавим к нашему выводу еще два штриха. Во-первых, если мы рассмотрим военное определение стратегии (в ее древнегреческом понимании) как отрасли военного знания[91]91
  На основе многочисленных словарных определений с сайтов www.glossary.ru и www.rubricon.com – крупнейших энциклопедических ресурсов российского сегмента сети Интернет.


[Закрыть], то нам станет ясно, что стратегия – это всеохватное планирование ключевых акций в рамках операции по захвату или подавлению объекта военных действий. Заменив слова «военных действий» словом «коммуникации», мы получим определение коммуникативной стратегии, в которой объектом является массовое сознание и общественное мнение, носителем которого выступает аудитория СМИ. Такое понимание стратегической коммуникации было свойственно политическому истэблишменту Британии в исследуемый нами период.

Во-вторых, следует совместить понимание коммуникативной стратегии с технологическим подходом к коммуникации, сложившимся в петербургской школе коммуникативистики. По нашему мнению, ключевое для этой школы определение социально-коммуникативной технологии, данное профессором Д. П. Гаврой, подразумевает наличие у коммуникатора целостной коммуникативной стратегии управления информационным полем и общественным мнением («…опирающаяся на определенный план (программу действий)… деятельность по управлению коммуникацией»[92]92
  Гавра Д. П. Сущность социально-коммуникативной технологии (тезисы) // Средства массовой информации в современном мире. Тезисы научно-практической конференции факультета журналистики СПбГУ (24–25 апреля 2002 года). СПб.: СПбГУ, 2002. С. 26.


[Закрыть]). Такое понимание коммуникативной технологии позволяет нам рассматривать ее как механизм воплощения коммуникативной стратегии; водораздел может проходить только по этической составляющей: определение Д. П. Гавры подразумевает, что коммуникация направлена на решение социально значимой задачи[93]93
  Более подробно см.: Гавра Д. П. Социально-коммуникативные технологии: сегодня и завтра // PR-Диалог. 2003. № 2–3 (25–26). С. 10–13.


[Закрыть], тогда как наше понимание коммуникативной стратегии допускает ориентацию не на нужды широких социальных слоев, но на нужды коммуникатора, то есть конкретной группы в истэблишменте.

В петербургской регионоведческой школе вслед за европейской[94]94
  См., наир.: Feugt К. D. Op. cit.; Hallin D. С., Mancini Р. Op. cit.; Мурадян И. М. Указ. соч.


[Закрыть]и американской[95]95
  См., наир., классическую работу: Huntington S. Р. The Clash of Civilizations and the Remaking of World Order. New York: Simon&Schuster, 1996.


[Закрыть] закрепился[96]96
  См., напр.: Виноградов К. Б., Ворошилов С. И., Борисенко В. Н., Гончарова Т.Н. Историография истории нового и новейшего времени стран Европы и Америки. СПб.: СПбГУ, 2005; Шершнева С. В. История международных отношений. Часть III (1918–1945). СПб.: СПбГУ, 2005; Международные отношения в новое и новейшее время: Материалы международной научной конференции, посвященной памяти профессора К. Б. Виноградова. СПб.: СПбГУ, 2005.


[Закрыть] подход к анализу совокупности англоязычных стран атлантического бассейна (США, Канады, Британии, Ирландии, иногда также Австралии и Новой Зеландии) как к особой атлантической цивилизации, объединенной не только общностью языка, но и близостью политических систем и партийных традиций, внешнеполитических целей, законодательной базы (в том числе в сфере СМИ), а также традиций социальной коммуникации и систем СМИ. Политологи давно говорят об «особой разновидности политической культуры… – гражданском обществе, характерном для США и Великобритании»[97]97
  Ирхин Ю. В., Зотов В. Д., Зотова Л. В. Политология. М.: Юристъ, 1999 / Глава 11. Политическая культура и политическая социализация. С. 292–293. URL: humanities.edu.ru/db/msg/59353.


[Закрыть]. Д. С. Холлин и П. Манчини в своем основополагающем исследовании связи политических и медийных систем также выделили страны атлантического бассейна как страны либеральной модели политического управления. С появлением круглосуточного трансатлантического вещания[98]98
  Отметим хотя бы транснациональные каналы rolling news, открытых Би-би-си и Си-эн-эн.


[Закрыть] и трансатлантических книгоиздательских концернов[99]99
  Отметим хотя бы Routledge, Sage, Penguin, HarperCollins и другие лидирующие британские издательские корпорации, имеющие штаб-квартиры в двух-трех городах США, а также в Канаде и Австралии.


[Закрыть] в Атлантике окончательно оформилось также общее коммуникативное пространство – как в сфере МК, так и в академической среде. Поэтому мы считаем уместным рассматривать британскую политическую культуру последнего полувека в контексте атлантических традиций и описывать характерные тенденции как проявление тенденций атлантических, а также учитывать влияние изменений в медиакультуре США на британскую медиакультуру последних лет.

Мы выделяем четыре базовые тенденции атлантической политической культуры, развитие которых оказалось решающим для политической сферы Британии второй половины XX века. Это: 1) тенденция сращения бизнеса и политики; 2) рост практики неформального коллегиального правления;3)развитие политического маркетинга (и позже – медиаполитики) в рамках электорального политического процесса; 4) медиатизация политического поля и политического процесса. Последняя тенденция, в свою очередь, складывается из нескольких локальных тенденций. Эти тенденции в британской политике послевоенного времени в итоге привели к явлению, известному как «опустошение демократии» и «выхолащивание демократических механизмов».

Главный фактор «выхолащивания» – многоуровневый процесс сращения бизнеса с политикой[100]100
  См.: Mitchell N. The Conspicuous Corporation. Ann Arbor (MI): University of Michigan Press, 1997; Monbiot G. Captive State: The Corporate Takeover of Britain. London: Macmillan, 2000; Useem M. The Inner Circle: Large Corporations and the Rise of Business Political Activity in the US and UK. Oxford: University Press. 1984.


[Закрыть], развившийся в силу нескольких причин:

– системы финансирования британских и американских политических партий. Она резко отличается от континентальной европейской и допускает финансирование партий из частных источников, что в конце 1980-х привело к «становлению бизнеса как политического актора и бенефициара политики»[101]101
  Miller D. Op. cit. P. 377.


[Закрыть] по обе стороны океана;

– роста транснационального бизнеса и проникновения американских интересов в том числе в британскую политику, а также частичного переноса процесса принятия экономических решений в директораты ТНК. По признанию Д. Миллера, этот процесс наиболее ярко проявляется именно в Британии в период правления Блэра;

– системы политического лоббинга, официально признанной и законодательно закрепленной в обеих странах (в том числе в форме «спонсорных подразделений»), однако плохо поддающейся контролю и изобилующей «теневыми» проявлениями[102]102
  О связи лоббирования с коррупцией процесса принятия политических решений в США существует обширный корпус литературы, представленный именами таких известных исследователей, как Дербер, Дрю, Льюис, Пэласт, Сильверстайн, Тренто и, конечно, Хомски.


[Закрыть]. «В процессе неолиберальной трансформации лоббирование как отрасль многократно выросло»[103]103
  Miller D. Op. cit. Р. 378.


[Закрыть] и сыграло решающую роль в формировании культуры слиза в 1980-е;

– существования системы PFI/PPP – «частных финансовых инициатив» и «частно-государственных партнерств». Хотя система РРР в проектной экономике признается одним из наиболее эффективных форм финансирования, а в Британии является одной из самых четко отрегулированных и прозрачных в мире, частью ее структуры являются банки и другие финансовые институты, представляющие собой непрозрачные элементы системы финансирования, в том числе, политических партий и реформ. Миллер, в частности, указывает, что после победы лейбористов реформы по всему «неолиберальному спектру здравоохранения, образования, социальной помощи и транспорта» были переданы банкам системы PFI/PPP.[104]104
  Miller D. Op. cit. Р. 378. Подробнее см.: Newton К. Op. cit.


[Закрыть] Так, например, запуск в 1998 году «флагмановской и эмблематичной для блэровского «третьего пути»[105]105
  Dickson М., Gewirtz Sh., Power S. Unravelling a «spun» policy: a case study of the constitutive role of «spin» in the education policy process //Journal of Education Policy. 2004. Vol. 19, № 3. P. 327.


[Закрыть] инициативы «Зоны Действия в Образовании» («Education Action Zones») подразумевал создание новых механизмов распределения материальной помощи через РРР. Джон Пилджер приводит такие данные: в 2006–2007 годах организациям системы PFI планировалось перевести около 6,3 млрд фунтов[106]106
  Pilger J. By voting for Blair, you will walk over the corpses of at least 100,000 people, most of them innocent, slaughtered in defiance of international law // New Statesman. 2005. 25 April. P. 19.


[Закрыть], и Пилджер называет это «историческим актом корпоративного пиратства». Теневое лоббирование и необходимость продвижения реформ в госсекторе с финансированием через PFI/PPP породили несколько инициированных правительством риторических нарративов в СМИ;

– системы неформальных связей в политико-экономическом истэблишменте. Помимо рабочих связей со спонсирующими организациями и связей в рамках лоббинга, росту системы неформальных отношений сильно способствовали традиционные британские элитарные клубы, получившие дополнительный импульс развития после войны и достигшие расцвета в 1980-е.[107]107
  Miller D. Op. cit. P. 377; подробнее см. книги таких социологов, как Юсем, Скотт, Домхофф и др.


[Закрыть] Примером такого постоянно действующего клуба, который весь XX век был think tank’ом Рабочей партии, может быть Фабианское общество[108]108
  См. URL: http://www.fabian-society.org.uk/int.asp.


[Закрыть]. В 1990-2000-е его членами являлись Тони Блэр, Гордон Браун, Патриша Хьюитт, Дэвид Бланкетт, Джек Стро и другие видные члены Рабочей партии.

Другие ключевые факторы «опустошения политики» включают:

– снижение контроля над офисом премьер-министра со стороны Кабинета, партий и парламентских фракций (фракции, формирующей Кабинет, оппозиционных и коалиционных фракций) и частичный перенос акцентов в принятии политического курса страны с парламентских прений на правительственные инициативы;

– снижение реальной угрозы электорального проигрыша партии в силу малого количества ведущих партий (по две в каждой из стран, хотя после местных выборов 2006 года резко возросла роль Либерально-демократической партии Британии)[109]109
  Подробнее см: Beetham D. The Warfare State // Red Pepper. June 2003. URL: www.redpepper.org.uk/June2003/x-June2003-warfare.html.


[Закрыть];

– потерю части политического суверенитета в связи с частичным переносом стратегического планирования на наднациональный уровень, прежде всего в администрацию ЕС и на уровень ВТО, где также велико влияние ТНК; влияние формирующегося «транснационального капиталистического класса».[110]110
  Подробнее см. работы таких ученых, как Баланья, Склэйр и др.


[Закрыть]

Исследователи считают, что указанные факторы, достигшие пика своего развития к концу века, привели к фундаментальному подрыву принципа демократической репрезентации. В частности, эмпирические данные указывают на то, что «по всему спектру социальных и политических проблем общественное мнение Британии находит очень небольшое выражение в правительственных решениях. То же самое справедливо и для общественного мнения США в большинстве сфер внутренней политики»[111]111
  Miller D. Op. cit. Р. 377; о ситуации в США см. также: Lewis J. Constructing Public Opinion: How Political Elites Do What They Like and Why We Seem to Go Along With It. New York: Columbia University Press, 2001.


[Закрыть]. Эта ситуация наблюдается в Британии с конца 1970-х годов: «В Британии общественное мнение находилось намного левее всех трех главных партий как минимум с 1979 года. Вопреки распространенному мнению левых в 1980-е, тэтчеризм не выиграл симпатии публики… На самом деле весь период правления Тэтчер общественное мнение было оппозиционным по отношению к правоцентристской политике»[112]112
  Miller D. Op. cit. P. 377; об отражении общественного мнения в политике консерваторов в 1970-е подробнее см. также: McKie D. The Golden Thread She Couldn’t Break // The Guardian. 1990. 14 November. P. 2.


[Закрыть]. Д. Миллер приводит в пример приватизационные реформы Тэтчер; наибольшее сопротивление им наблюдалось в начале 1980-х, и именно в этот период сформировалась система PFI/PPP, тоже по понятным причинам не получившая поддержки населения (оппозиция им растет и сегодня). Миллер также отмечает, что согласие публики с позицией правительства в период 1945–1970 годов тоже весьма спорно, хотя в британской политологии сложилось понимание так называемого «необходимого консенсуса» между капиталом и рабочим классом на этот период.[113]113
  См., напр.: Kavanagh D., Morris P. Consensus Politics from Attlee to Major. Oxford: Blackwell, 1994.


[Закрыть]

Сегодня не только Миллер, но и другие заметные критики, например глава организации «Демократический аудит» Д. Битэм, видят «системные дефекты демократического процесса»[114]114
  Beetham D. Op. cit.


[Закрыть] в стране.