Текст книги "Магия побед"

– Свет, а что это у тебя там такое в бутылках?

– Мамин компот. Хотите попробовать? – не смутившись, ответила я.

Мне дали большую пластиковую бутылку:

– Ты лучше сюда перелей, а то тренеры увидят – им не объяснишь, что у тебя компот, а не кое-что покрепче!

Мамин компот, который я привезла с собой, все, конечно же, попробовали и выпили в первый же день. Домашняя еда на сборах пользовалась особым почетом. Хотя кормили во времена СССР очень мощно: еда самая разнообразная, и ее всегда было больше, чем достаточно. Помню, например, горы творога. И все это не съедалось. В такой пище нас никто и никогда не ограничивал. Тренеры следили только за тем, чтобы мы не злоупотребляли теми продуктами, которые влияют на вес: булочками, печеньем, тортами, конфетами. Ведь мы находились в том возрасте, когда у девочек начинается гормональное развитие и они полнеют. И у меня были моменты, когда я вдруг начала плыть: нагрузки большие, энергии требовалось много, да и аппетит зверский. Есть хотелось постоянно, а Борис Васильевич не особенно этому препятствовал. Он, конечно, предупреждал, старался убеждать, но я все время говорила, что голодная, что есть хочу. Но когда почувствовала лишние килограммы, которые стало трудно на себе таскать, то поняла, что аппетит пора заглушать. Я ведь девушка высокая, и чем больше у меня вес, тем тяжелее мне с ним справляться – намного труднее, чем низкорослым гимнасткам. Кроме того, я видела, как боролись с лишним весом старшие: выгоняли его в бане, в кроссах, ограничивали себя в еде. Поэтому со временем и до меня дошло, что «беспредел» в еде недопустим. Однако серьезной борьбы с килограммами мне вести не пришлось: слава богу, родители наградили меня нормальной генетикой. Лишь пару раз побегала, в баньке попарилась – и все вернулось в норму. Также мне не нужно было бороться со страхом. Конечно, я понимала, что в каждом нашем новом упражнении есть определенная доля риска. Но я была абсолютно уверена в своем тренере и знала, что у нас все будет максимально выверено и подготовлено. Кроме того, я всегда была очень смелой и отчаянной девчонкой.

Мое появление на сборе в составе молодежной сборной страны ни для кого не стало сюрпризом. Я достаточно долго была среди тех, кто претендовал на место в сборной, но по каким-то причинам меня туда взяли не сразу. Поэтому и взрослым гимнасткам мое имя уже было известно.

Наступали смутные времена. Это был последний год тренировочных сборов команды СССР, где были спортсменки из разных республик. Все понимали, что Союз распадается, а как это отразится на спорте – никто не знал, все пребывали в каком-то непонятном состоянии. Слышались отзвуки того, что вроде бы будет создана команда СНГ… Но в точности никто ничего сказать не мог – была абсолютная неопределенность… Но мы продолжали тренироваться и не думали об этом.

Так начались мои первые сборы в составе молодежной команды СССР. Через несколько дней на одну из контрольных тренировок пришел главный тренер сборной СССР Александр Сергеевич Александров. Посмотрев на мои упражнения (а это было своего рода многоборье) и увидев воочию мои оригинальные элементы, волевым решением перевел меня в основную команду.

Отмечу, что тренировки во взрослой национальной команде, конечно, оказались еще тяжелее, чем в «Крылатском» и в молодежной команде. К тому же большинство спортсменок были старше и опытнее меня. Светлана Богинская – 1974 года рождения, остальные чуть помоложе ее: Галиева, Чусовитина – 77-го, Фабричная – 78-го. А я – 1979 года рождения – была самой младшей. Все уставали от тренировок так, что к концу дня просто валились с ног, а не только я, малолетка. Но мне нужно было еще и про школьные дела не забывать, делать уроки и ходить на специально организованные занятия, которые проводили приезжающие на спортивную базу учителя. Старшим, конечно, ходить на учебу не хотелось, и тренеры их буквально загоняли в класс. Меня гнало на школьные занятия чувство ответственности: я понимала, что, вернувшись в Белгород, должна буду сдавать в школе весь пропущенный материал, писать контрольные работы. Поблажек ждать не приходилось: я ведь еще никто, мое имя в чемпионских списках пока не значится.

Надо сказать, что в делах учебных мне сильно повезло, буквально с первых шагов в школе у меня была замечательная учительница начальных классов – Нина Николаевна Хельм, потом она стала заслуженным учителем Российской Федерации. Я старалась изо всех сил и первые три класса закончила просто на «отлично». Нина Николаевна понимала, что спорт для меня очень важен, но и учебу запускать тоже не хотелось. Видя это стремление и желание учиться, она находила время и возможность мне помогать. Когда я приезжала со сборов и соревнований, она оставалась со мной после уроков, чтобы нагнать самое основное, важное, базовое, без чего двигаться дальше невозможно. Я ей очень благодарна за ее доброту, к сожалению, ее уже нет в живых! В средней школе, когда у меня уже были яркие спортивные результаты и об этом писала вся белгородская пресса, учителя понимали, что я выбрала для себя путь в большой спорт как профессию, и мирились с тем, что училась урывками. Тем не менее они старались максимально мне помогать, давая все необходимое для того, чтобы нормально окончить среднюю школу и поступить в университет. И я им очень благодарна за ту помощь, которую они мне постоянно оказывали. До сих пор мы остаемся добрыми друзьями. Каждый раз, когда я приезжаю в Белгород, стараюсь встретиться со своими педагогами – в детском саду, школе, университете, потому что они родные и близкие мне люди, благодаря которым я смогла добиться больших побед.

Глава седьмая
Давай вперед, дылда!

Как я уже говорила в предыдущей главе, Александров, главный тренер сборной СССР, перевел меня волевым решением в основной состав сборной страны. И уже на вечернюю тренировку я впервые в жизни должна была войти в зал с сильнейшими гимнастками страны. Для меня, девчонки из деревни (в тот период Белгород по сравнению с Москвой был почти деревней, глухой провинцией), это означало чуть ли не победу на Олимпийских играх. Я тогда испытала такой фантастический эмоциональный подъем! Вернуть бы эти чувства!

Едва справившись с фонтаном эмоций и радостных переживаний, перед вечерней тренировкой, как малое дитя (и при этом не по годам высокая), я топталась несколько минут под дверью гимнастического зала, где тренировался основной состав сборной страны, боясь сделать шаг за его порог. Прошло какое-то время, прежде чем я все-таки отважилась приоткрыть дверь и заглянуть внутрь через узенькую щелочку. Но меня тут же заметили:

– Заходи, заходи, Света, не стесняйся.

Чуть живая от смущения, я зашла, присела на ковер где-то с краю и потихоньку начала делать разминочные упражнения. Старшие гимнастки, увидев мою робость, решили помочь мне освоиться. Они окружили меня, все такие веселые и доброжелательные, и стали спрашивать:

– Ну что, Свет, нравится?

– Да! Очень!.. – еле сдерживая восторг, отвечала я.

Ну а они, опытные и бывалые, продолжали:

– Свет, как думаешь, на скольких Олимпиадах ты выступать будешь?

И тут у меня вырывается фраза, ставшая потом притчей во языцех:

– На семи!..

Все расхохотались, а я была смущена и никак не могла понять, почему им вдруг стало так весело. Представляете, я тогда даже не знала, что Олимпийские игры проводятся всего лишь один раз в четыре года. Думала, что они бывают каждый год. Ветераны, конечно же, понимали, что мною движет юношеский азарт и максимализм. Видели, что я, юная и одержимая гимнастикой девчонка, еще не измучена физически и психологически ежедневными многочасовыми тренировками и пока просто не понимаю, какой для этого необходим колоссальный труд, самоотверженность и удесятеренное терпение. Понимание придет много позже. Но именно оно и неутолимая жажда борьбы и побед помогли мне продержаться на высоте и выступить на трех Олимпиадах. Это ведь тоже мировой рекорд, достойный Книги рекордов Гиннесса. Кстати, когда я уже стала именитой и титулованной гимнасткой, они мне припомнили мои слова. Это был как раз тот период, когда я мучилась сомнениями: стоит ли готовиться ко второй Олимпиаде, а потом уже и к третьей… И мы, естественно, смеялись, вспоминая то время и категоричное заявление новобранца Хоркиной о «семи Олимпиадах».

Вскоре в зал вошел Александров, и все выстроились в шеренгу. По росту мне полагалось быть в самом начале, но не могла же я нагло вылезти впереди самой Богинской! Поэтому скромно встала в самом конце, после Оксаны Фабричной, которая ростом была метр с кепкой. Стою, а самой смешно: Оксанка мне еле-еле до плеча достает. Все хохочут, да и мне неловко стало. Тут уже и тренер рассмеялся и говорит:

– Свет, ну и что ты там, в хвосте, делаешь? Давай-ка иди вперед, ты же такая дылда!

И меня передвинули в строю, поставив после Елены Грудневой, которая по росту шла сразу за Богинской. В эйфории от близости кумиров я всю разминку работала как заведенная: выпендривалась изо всех сил, стараясь делать всю работу на равных со взрослыми и опытными. Борис Васильевич, зная мое необузданное желание «пахать» на тренировках, все это время только стоял в сторонке и ухмылялся. Когда же разминка закончилась, я в полнейшем изнеможении плюхнулась на ковер – сил на тренировку у меня уже не осталось, я выложилась полностью. Пилкин, увидев это, бросился на подмогу. Не мог же он позволить мне ударить в грязь лицом! Он подошел, начал что-то рассказывать и как бы невзначай отвел меня в сторону шведской стенки, предложив дополнительно позаниматься около нее, чтобы в эти минуты у меня была возможность не только прийти в себя, но и оценить, что же я натворила. С благодарностью посмотрела я в глаза своему наставнику, и мы вместе посмеялись над моим ошалелым рывком. А потом стали постепенно разучивать элементы для нового упражнения на брусьях, чтобы никто вокруг не увидел моего позорного состояния. Полчаса спустя я уже пришла в себя, потому что смена работы и ритма дала мне возможность восстановиться. И с чувством выполненного долга я вышла из зала. Вот такое боевое крещение приняла в основном составе сборной СССР.

Впрочем, может, я и преувеличивала в тот день опасения насчет «позора», потому что после первой же совместной тренировки чувствовала очень доброе расположение к себе со стороны старших. Они вели со мной доверительные беседы, подсовывали почитать интересные книжки, в том числе и о спорте, и о гимнастике. Но мне все равно не хватало информации о любимом виде спорта и о том, как великие спортсмены добивались больших высот. Поэтому приходилось самой искать решение многих проблем методом проб и ошибок. А еще я была потрясена музыкой, которую старшие спортсменки слушали у себя в номере. Они ведь уже ездили за границу и приобретали там самые свежие и лучшие по тем временам аудиокассеты иностранных исполнителей, которые крутили на своих крутых магнитофонах!

Мы с Борисом Васильевичем, конечно, выполняли немало упражнений для развития силы и выносливости. Но это не шло ни в какое сравнение с нагрузкой в сборной, причем здесь нужно было делать все почти без остановок и передышек (так называемым круговым методом, без отдыха переходя от одного силового упражнения к другому). Конечно, такая нагрузка была необходима для развития дыхательной, функциональной системы, выносливости и общего физического развития. Сказать, что это было очень тяжело, – значит ничего не сказать. Но такие тренировки требовались для создания определенного запаса прочности и физических сил, чтобы потом, на соревнованиях, было легче. У нас был шестидневный цикл по три тренировки в день, кроме четверга. Этот день считался менее тяжелым: всего два занятия. Но именно в четверг, а также в субботу у нас были круговые силовые тренировки, или, по-другому, «подкачки», которые выматывали меня больше всего. Так что под конец недели я вообще еле ноги волочила. Но думаю, что именно эта подготовка серьезно закалила меня и помогла продержаться на высоком спортивном уровне в ходе всех трех Олимпиад. Кстати, я не готова сказать, есть ли такие круговые тренировки сегодня в российской сборной команде, – наверное, нет. И многие из тех, кто пришел уже в мое время, надолго в команде не задержались, сойдя с дистанции гораздо раньше меня. Все-таки с хорошим опытом не стоило так быстро расставаться.

На «Круглом» я внимательно следила за тем, что делают на занятиях мои основные соперницы и как тренируются наши гимнастические звезды. Но и самой нужно было не только наблюдать, но и работать, – ведь рядом постоянно присутствовал главный тренер сборной команды. Практически каждый спортсмен приезжал с личным тренером, однако рекомендации главного специалиста все должны были выполнять беспрекословно. Но мой Борис Васильевич, молодец, снова стоял за меня горой. Мы внимательно слушали все то, что советовал Александров, соглашались, но потом делали то, что для меня в тот момент было важнее. Думаю, именно эта тактика, выбранная Пилкиным, помогла мне избежать серьезных травм и других проблем со здоровьем. Хотя без локальных проблем не обошлось. От непривычных и очень высоких нагрузок уже на первом сборе у меня воспалилось сухожилие на руке.

Так получилось, что я в самом начале не только решила показать себя на разминке, но и слишком рьяно взялась накачивать свои силы. Уж больно мне не хотелось отставать в этом компоненте от остальных, и я еще не понимала, что чрезмерные усилия могут приносить проблемы, что период накопления сил требует времени, а не резкого рывка… В итоге получила травму. В области запястья образовался плотный нарост, и рука ныла так, что я не могла даже поворачивать кистью, а не то чтобы опираться на нее или висеть. Боль была дикая. Но самое страшное, что я боялась говорить об этом кому-либо из команды. Почему-то решила: если расскажу – меня выгонят. Ведь что такое сборная СССР? Это самые лучшие спортсменки, которых тоже выбрали среди лучших. А за дверью сидит еще целая скамейка молодых и перспективных, которые сразу же с удовольствием займут твое место, если ты сломаешься или не выдержишь нагрузок. «Скамейка запасных» в сборной СССР была очень длинной, не то что сейчас в России. Поэтому каждая гимнастка, попав в основной состав, держалась за это место не только руками и ногами, но и зубами. И все терпели, превозмогали боль, работали и молчали, боясь сказать что-то лишнее.

Страшно перепугалась я тогда от этой неожиданной боли: ведь только-только встала в строй с основной командой сборной СССР, только-только сбылась моя мечта – и на тебе: травма, которая не дает нормально работать. Уж не знаю, сколько бы мне пришлось терпеть эту страшную боль, но все разрешилось как бы само собой. Началась очередная круговая подкачка, старшие девчонки быстренько расхватали легкие грузики (их одевают и на руки, и на ноги), мне же всегда доставались самые тяжелые. Мне и свои ноги-то тяжело было поднимать, а с утяжелителями я вообще их волоком волочила за собой. Это была мука. А ряд отжиманий нужно было делать вверх ногами, поэтому тренеры стояли рядом и подстраховывали. И мне как назло пришлось выполнять отжимания под присмотром Александрова, потому что девчонки позанимали места рядом с другими тренерами. Я встала в стойку с упором на обе руки, боль пронзила воспаленное запястье, у меня брызнули слезы из глаз и невольно вырвался стон. Он удивленно спросил:

– Света, что с тобой? Что случилось? – и увидел мою руку.

Я перепугалась: «Ну, думаю, все, конец! Сейчас мне скажут: иди, переодевайся и собирай вещи».

Александров тут же подозвал врача. Ирина Михайловна Егорова, которая постоянно находилась рядом, здесь же в зале, вытерла мои слезы и ласково сказала:

– Что же ты, глупышка, так долго терпела?! Надо было сразу ко мне бежать. Сейчас мы это дело поправим.

Она сделал мне обезболивающий укол, фиксирующую повязку, а после тренировки обязала зайти к ней в медицинский кабинет, чтобы начать лечение. После этого хватило нескольких визитов к врачу, чтобы восстановить сухожилие. Но мне понравилось наведываться в Ирине Михайловне в гости, потому что каждый раз, как я к ней заглядывала, она угощала чем-нибудь вкусненьким, особенно мне пришлись по вкусу ее соленые огурчики (банка с ними постоянно стояла у нее в холодильнике).

На время лечения руки мне снизили силовые нагрузки. Немножко посвежевшая и отдохнувшая за эти дни вынужденного перерыва, почувствовала в себе такую «пруху», что с удесятеренным напором стала наверстывать упущенное. Я готова была работать за десятерых, хотела делать все на равных с лидерами, не уступая им ни в чем. И ничто не могло меня остановить. Но когда возвращалась с тренировок в свою комнату, просто замертво валилась с ног. Не хватало сил даже посидеть в холле у телефона, чтобы дождаться заказанного разговора с Белгородом. Хотя мама сильно переживала, когда я не звонила, но ждать было выше моих физических возможностей.

Конечно, со сборной командой работали массажисты, в пяти шагах от гостиницы была сауна, а также бассейн, где мы могли бы расслабиться и снять нагрузку. Но туда тоже нужно было еще дойти или хотя бы доползти, а сил хватало только на то, чтобы добраться до своей кровати. Тренировались мы ударно. Но и медицина работала с нами достаточно серьезно. Два раза в год нас обследовали все специалисты (сегодня это называется УМО – углубленное медицинское обследование). Слава богу, серьезных проблем со здоровьем у меня не было. Да и на тренировках в зале, как я уже говорила, постоянно сидел врач: замотать, залатать, зеленкой смазать, заморозить – мелкие неприятности случались чуть ли не на каждом шагу. Жаль, конечно, что мы не понимали, насколько важен при наших нагрузках бассейн. Только плавая, можно было максимально расслабиться и снять нагрузку с суставов и позвоночника. Но тогда нам казалось, что лучший отдых – это вкусная еда, мягкая постель и здоровый сон.

Оглядываясь сегодня назад и анализируя те проблемные ситуации, которые со мной случались на тренировках, задаюсь вопросом: а можно ли было по-другому, была ли возможность этого избежать? Надо ли было всем работать на выживание? Думаю, что нужно было подходить к каждой гимнастке индивидуально – они ведь были лучшими среди лучших! Нельзя работать со спортсменами, как с роботами, и всех равнять под одну гребенку. Подход к каждой девушке должен быть гибким, с учетом особенностей организма и его развития. Именно поэтому я обеими руками за то, чтобы гимнастки находились в сборной команде вместе со своими личными тренерами, которые работают со своими воспитанницами с раннего детства и намного лучше их знают, которые осуществляли и будут осуществлять ежедневный педагогический и психологический контроль за своими спортсменами. Нужно, конечно, чтобы в сборной команде был главный тренер, отвечающий за целостность подготовки, а также специалисты по отдельным снарядам, которые помогают в работе личных наставников. Но, повторяю, личный тренер должен быть всегда рядом. Ведь именно он после сборов продолжит тренировочный процесс дома.

При тех сумасшедших круговых силовых подкачках, которые мы делали в сборной СССР, наверное, можно было контролировать состояние спортсменок. Ведь отчего у меня тогда рука заболела? Перетрудилась, перенапрягла мышцы, сделала лишнее… Но ведь никто из наставников сборной команды меня не притормозил, не сказал: «Света, остановись! Для тебя эта нагрузка великовата. Ты еще к ней не готова, повремени пока, окрепнешь – и тоже сможешь ее выполнить…» Скорее всего, тренеры смотрели на мое усердие и радовались – вот молодец какая, пашет не по-детски! Может быть, даже иногда ставили в пример старшим девчонкам. И никто не задумывался о последствиях… А вылилось все это для меня в воспаление сухожилия и временное отстранение от нагрузок. Хотя без чрезмерного усилия можно было планомерно и без пауз добиться куда лучшего результата. У нас ведь в те времена на тренировках никогда не контролировали уровень загрузки, и что такое контроль по лактату – я вообще не знала, так же как не знала и того, что такое лактат (молочная кислота, которая накапливается в мышцах)… Изо дня в день мы могли получать тогда чрезмерную нагрузку, которая тянула за собой то одну травму, то другую… Когда у меня начались проблемы со спиной – это вообще казалось катастрофой (о них я расскажу позже). Но только годы спустя, после углубленного обследования и серии анализов выяснилось, что проблемность моей спины врожденная! А ведь если бы мне вовремя сделали такое обследование и выявили эту патологию, заранее подобрали комплекс упражнений, которыми закачали определенные мышцы-стабилизаторы, создали мышечный корсет, который держал бы мои позвонки всегда на месте, не вызывая болезненных смещений и защемлений, если бы вовремя подкормили специальными витаминами, чтобы укрепить костную и хрящевую ткань, я бы не тратила драгоценное время и силы на тупую боль, которая мешала мне тренироваться, на лечение и восстановление. И каких бы высот я тогда могла бы достичь в любимом виде спорта! Может быть, еще бы и на четвертую Олимпиаду в Пекине сподобилась. И выиграла бы ее, минуй меня боль в спине – моя вечная спутница жизни… Эх, как говорится: «Если бы молодость знала! Если бы зрелость могла…»

Впрочем, вернемся на мой первый сбор на «Озере Круглом». Борис Васильевич, конечно, постоянно был рядом и по мере сил, на глазок старался следить за моим состоянием. Только когда он видел, что у меня язык уже, образно говоря, на плече, что я переутомилась и уже на пределе, что у меня пропадает всякое желание вершить подвиги, он подходил к главному тренеру и просил отпустить меня с тренировки из-за неважного самочувствия. Он забирал меня из зала, уводил на улицу, в лес… Мы гуляли, бродили, вспоминали, он старался меня рассмешить, отвлечь от того, что происходило несколько минут назад в зале… Несколько лет спустя, когда я уже стала лидером команды и главный тренер нам полностью доверял, Пилкин мог заменить мне тренировку в гимнастическом зале чем-то совсем другим, далеким от гимнастики. Например, игрой в большой теннис…

Несмотря на достаточно жесткие условия, в которых мы там тренировались, мы могли с Борисом Васильевичем изучать новые элементы и двигаться вперед. Мой наставник, наблюдая за другими спортсменами, стремился к тому, чтобы никого не повторять, а изобретать все новые и новые авторские элементы. А я смело шла на их освоение, меня не пугали никакие предостережения, даже травмы других гимнасток, потому что я бесконечно верила своему наставнику.

Кто-то рассказал мне однажды печальную историю Елены Мухиной, которая настолько серьезно травмировала позвоночник, что оказалась обездвиженной. Но, к счастью, моего внимания на этой истории сильно не заостряли. Ведь Борис Васильевич максимально выверял каждое мое движение, оттачивая его еще задолго до того, как я выходила со своими сложными элементами на снаряд. Пилкин любил повторять: «Я тебе уже развернул конфетку и даже в рот положил. Тебе осталось ее только разжевать и съесть», – настолько подготовленными мы подходили с ним к каждому новому и очень сложному элементу. Поэтому никакого риска для меня в этом не было.

К тому же эмоциональный настрой этого первого в моей жизни тренировочного сбора в основном составе сборной СССР был высочайшим. Как я уже говорила, взрослые гимнастки были настроены по отношению ко мне вполне благожелательно. Поэтому уже вскоре я могла позволить себе безбоязненно постучаться в комнату Богинской и спросить, можно ли мне взвеситься на ее персональных весах. Они, кстати, были такими крутыми по тем временам – электронными!.. И она великодушно говорила: «Конечно, Свет, проходи, не стесняйся». Со всеми мы нормально общалась, хотя они, конечно, считали меня девчонкой шебутной, шустрой, взбалмошной и неудержимо балдеющей от гимнастики. Но я ведь и на самом деле ее искренне любила и верила, что в моей спортивной судьбе все будет хорошо.

Я перепугалась: «Ну, думаю, все, конец! Сейчас мне скажут: иди, переодевайся и собирай вещи».

Примерно во второй половине этого сбора было запланировано выступление членов молодежной сборной СССР и основного состава на международных соревнованиях за призы газеты «Moscow news». Накануне нас, новобранцев, выстроили в ряд, чтобы оценить, кто в чем планирует выступать на турнире. Так уж получилось, что у меня не было нормальной спортивной одежды. Я ходила в стареньком трикотажном костюмчике с вытянутыми коленками. И выступала в таком же видавшем виды купальнике с буквой «Б» (Белгород), которую я своими руками вышила на рукаве белыми нитками… Увидели меня в этом одеянии и обалдели. Срочно принесли мне купальник и герб СССР, который я должна была пришить. Оксана Чусовитина, помню, дала свой красный спортивный костюм с буквами «СССР», Света Козлова, питерская гимнастка, – кроссовки, кто-то дал сумку… Новый купальник я боялась лишний раз на себя надеть, чтобы не заносить до соревнований. Причем меня предупредили: выступишь хорошо – герб и купальник тебе оставим… Со временем я стала получать спортивную экипировку для тренировок и соревнований. Правда, сначала это были вещи с чужого плеча. Это сейчас членов сборной команды страны (как взрослой, так и молодежной) стали полноценно экипировать сразу же, как только гимнаст попадает в ее состав. А тогда я еще довольно долго ходила в своих обносках, пока не дождалась приличной спортивной одежды. Свой первый новый костюм и купальник я получила лишь тогда, когда впервые выступала за сборную СССР в 1992 году. Причем предшествовали этому отборочные соревнования в сборную команду СССР на Олимпийские игры в Барселоне. И ведь я отлично выступила на том турнире, и в команду на Олимпийские игры в Барселону попала, хоть и засудили меня там арбитры в упражнении на бревне… А в знак утешения после подведения итогов судьи и тренеры в один голос говорили, что нужно запомнить эту молодую гимнастку из Белгорода…

Тогда в первый и последний раз команда бывшего СССР была названа сборной командой СНГ, которая выступала под олимпийским флагом в Барселоне. Насколько я понимаю, по физическому состоянию и по результату уже в тот период я была готова выступать на Олимпиаде. Только в олимпийскую сборную меня не включили, потому что по возрасту я туда не проходила: мне еще не исполнилось 14 лет… Да, много нас, молодых и перспективных, тренировалось тогда в молодежном и основном составах сборной команды страны… Только после тех лихих 90-х из всей многочисленной армии гимнасток, что жили тогда на сборе в гостинице и на фазенде, осталось, по-моему, всего три-четыре спортсменки, включая меня, кто выжил и мог претендовать на место в олимпийской команде 1996 года. Текучесть кадров началась сумасшедшая… Но к этому мы, пожалуй, вернемся позже.

После выступлений на этом международном турнире мы снова приехали на «Озеро Круглое» и тренировались там еще несколько месяцев перед выездом команды в Барселону. На этот раз меня поселили в одной комнате с Таней Гуцу и Оксаной Чусовитиной, членами олимпийской сборной. И накануне вылета на Олимпиаду, когда пришло время им собираться, я сидела на своей кровати и, как завороженная, следила за тем, как они складывали свои вещи в спортивные сумки. А потом, совершенно неожиданно для себя самой вдруг спросила:

– Страшно?

Оксанка в ответ рассмеялась:

– Нет, Свет, сумку собирать не страшно. Ты тоже когда-нибудь точно так же будешь ее собирать!..

Олимпийские игры мы смотрели дома, по телевизору. Я болела уже не просто за своих кумиров – я болела за своих подруг, с которыми прожила бок о бок несколько месяцев и которым искренне желала успехов. Все дни, пока шли трансляции Игр в Барселоне, мы не отрывались от телеэкранов, вместе с ними проживая каждое мгновение выступления на всех гимнастических снарядах. Наши девчонки, представлявшие сборную команду СНГ, выиграли командное первенство. Таня Гуцу стала олимпийской чемпионкой в многоборье, Таня Лысенко заняла первое место в упражнениях на бревне. Победили в командных соревнованиях и наши мужчины… После Игр объединенную команду расформировали, и мы, молодые и зеленые, вставали на их место уже как сборная России. Но к рассказу об этом мы вернемся в следующих главах этой книги.

В последние годы моей спортивной карьеры я поняла всю мудрость советских тренеров, которые старались держать молодежный состав сборной СССР рядом с основной сборной, часто проводить совместные тренировки. Это было нужно не только молодым гимнасткам, но и старшим. Ведь молодняк обычно должен делать упражнения сложнее, чем основной состав, и потом по мере их взросления сложность чуть уменьшается и как раз приходит в соответствие с правилами на сегодняшний день. Перед Барселоной мы были юными и зелеными, но наши программы по сложности были на голову выше тех, с которыми более старшие выступали на Играх в 1992 году. В них было много элементов ультра-си. Но они были еще не обкатаны, их время еще не пришло, хотя мы уже во время первых выступлений на юниорских чемпионатах Европы пытались своими наисложнейшими композициями удивить весь мир…

Процесс взросления и перестройки организма, к сожалению, сопровождается и перестройкой психики. И те же самые молодые гимнастки, еще вчера такие дерзкие и жадные до побед, с возрастом начинают побаиваться дальнейшего усложнения композиций, которые они уже освоили. Именно поэтому в период взросления спортсменки начинают уделять больше внимания мастерству исполнения и стабильности в достигнутом. Они продолжают выступать на очень высоком уровне и выигрывать, потому что на текущий момент достигли именно той сложности, которая позволяет им побеждать. А «молодняк» продолжает расти, обеспечивая тем самым дальнейший прогресс в мире гимнастики, стимулируя рост уровня мастерства у действующих лидеров, подстегивая их, не давая почивать на лаврах. По себе помню, как я, будучи уже зрелой гимнасткой, глядя на юную поросль, приходящую в сборную России, старалась соответствовать тому уровню, который они предлагали, усложняя свои и без того уже сложные композиции.

Да, рядом с олимпийской сборной СССР мы много тренировались, да, страшно уставали, но юность и необузданная энергия все равно брала свое. Мальчишки из сборной команды бегали к девчонкам, мы постоянно устраивали веселые посиделки то у одних, то у других. А тренеры стояли на шухере, отлавливая перебежчиков, чтобы мы не засиживались слишком долго, чтобы соблюдали спортивный режим и вовремя ложились спать.