Текст книги "Полярный – Москва"

ТЮП

В нашей школе был Театр Юного Полярника, сокращённо ТЮП. Какое-то время я была далека от него, он меня не занимал. Но прошлой весной на одном из выездных концертов в Североморске, после своего сольного выступления я сидела в зале и смотрела небольшую постановку нашего ТЮПа. Тогда это меня заинтересовало, и я стала появляться на репетициях театра.

Весной ставили «Снежную королеву» Шварца. Королеву, красивую, холодную и надменную, играла, конечно, Наташа Дергачёва. Недаром она считалась самой красивой девочкой в школе. Мне в этом спектакле нашлась работа аккомпаниатора. Под бравурную и задорную музыку горланили песни разбойники, а все печальные песни пришлись на долю Герды.

После лета я стала появляться в ТЮПе уже на вполне законных основаниях. Руководитель театра, Галина Николаевна Зыкова, учительница нашей школы, собиралась ставить современную пьесу Натальи Долининой «Они и мы».

В ТЮПе были ребята из разных классов. Из моего пришли со временем Володя Жарков, Женька Коломников, а девчонки почему-то не проявили к театру никакого интереса.

А мне нравилось ходить на репетиции, которые проходили по вечерам в актовом зале нашей школы. Освещена только сцена, зал в полумраке. В центре зала сидит Галина Николаевна (ГНЗ – как её за глаза называют ребята) и проводит репетицию. Те, кто занят в отрывке, находятся на сцене. Те, кто пока свободен или совсем не участвует в этой пьесе, тихонечко сидят в зале за ГНЗ, чтобы никому не мешать.

Репетиции всегда проходят интересно. Во-первых, интересен сам процесс создания спектакля, во-вторых, интересны ребята, которые не просто как манекены выполняют те или иные команды ГНЗ, а ещё проявляют свою индивидуальность и юмор. Порой из-за небольшого, но меткого замечания Коли Куташова мы хохочем так, что ГНЗ вынуждена приостановить репетицию.

Жизнь моя стала значительно интереснее и насыщеннее с появлением в ней ТЮПа и всего, что связано с ним.

И вот сегодня в семь часов вечера я иду на очередную репетицию. Шестого ноября у нас первый показ отрывка из спектакля, в котором у меня роль Ритки Слыщенко. Но кто будет играть на премьере – ещё неизвестно, вместе со мной эту роль играет Ира Брянцева. А пока репетиция, в которой по очереди принимаем участие и я, и Ира. В конце репетиции Галина Николаевна объявляет, что 6-го играть буду я. И радостно и страшно!

Дебют

Наступило 6 ноября. В школе вечер для 9-10 классов. На этом вечере мы и показываем первую картину из пьесы «Они и мы». В картине занята Наташа Дергачёва, Коля Куташов, Володя Бутырский, Володя Макаркин, Петя Ефременко – все из 9-го «а». Петя Ефременко играл роль Костоеда, то есть Костоедова. Пока мы с ним репетировали, никаких эмоций он у меня не вызывал. Но в это вечер…

Итак, я Ритка Слыщенко. Роль, надо сказать, далеко не положительная.

Отрывок, который мы показывали, – это собрание комитета комсомола школы. И Коля Куташов произносит такую реплику:

– Ритка Слыщенко воровала деньги и вещи у товарищей.

Вот такая роль. И, несмотря на то, что Ритка сидит как бы на скамье подсудимых, выглядеть она должна, по замыслу ГНЗ, довольно ярко. Поэтому на меня надели чей-то шикарный свитер, подвели глаза.

Во всеобщем оживлении моё волнение улеглось, и на сцену я вышла довольно уверенно. Ребята нашей школы – зрители доброжелательные, поэтому играла я даже с удовольствием, и, когда картина закончилась, мы ушли со сцены под аплодисменты довольных зрителей.

После спектакля начались танцы. К моему большому удивлению и удовольствию – Петя пригласил меня танцевать. Он очень симпатичный. Тёмные волосы, большие серые глаза, высокий и стройный. Поэтому совсем не удивительно, что после танцев я шла домой с мыслями о Пете.

На следующий день, седьмого ноября, было ТЮПовское чаепитие. Помимо распития чаёв – устроили импровизированный концерт. Через пару минут репетиций на сцену выходили все желающие развлекать и развлекаться. Хохоту было море. А после концерта танцы без разбора. Танцевали и Летку-Енку, и твист, и шейк, не говоря уже о вальсе и танго. Я танцевала с Володей Макаркиным и Петей.

После чаепития всей гурьбой отправились гулять. От школы дорога вниз. Шеренга девчонок, за ней шеренга мальчишек, идём и поём песни:

– Была бы только ночка, да ночка потемней!

А потом все выстроились паровозиком и начали отплясывать Летку-Енку под собственный аккомпанемент. Редкие прохожие смотрели на нас с удивлением, но не делали никаких замечаний.

Лариса Журавель

Моя жизнь как бы разделилась на две части: одна – интересная и приятная в ТЮПе, вторая – обыкновенная и скучноватая в классе. И к этой классной обыденности ещё примешивались разные мелкие неприятности.

Например, не успев как следует подружиться с Ларисой Журавель, мы с девчонками вдруг в пух и прах с ней разругались. И во всём виновата она! Уж слишком высоко ставит она себя и слишком низко нас, причём не пытается это скрыть!

Вот, например, сидели девчонки днём у меня, были и мальчишки. Они все ждали меня, чтобы идти гулять, пока я мыла посуду. Девчонки занялись картами, и тут Журавель говорит:

– Девочки, какой у вас узкий круг интересов.

И это при мальчишках!

Или вот. Было у нас комсомольское собрание, посвящённое смене комсомольских билетов. Состояться оно должно было в подплаве у памятника погибшим матросам, и мы, выстроившись колонной, под звуки оркестра отправились в подплав. А Журавель сзади идёт и говорит:

– Боже мой! Как всё это глупо!

Нет! Вы только посмотрите! Для неё смена комсомольских билетов – глупости! Оба эти случая переполнили чашу нашего терпения, и мы решили прекратить с ней всякие отношения.

7-го ноября, когда весь наш город выходит на праздничную демонстрацию, мы старательно не замечали её. И когда строились в колонны возле школы, и когда шли к подплаву, где на месте бывшего памятника Сталину сооружена импровизированная трибуна, на которой стояли важные люди нашего города и с которой нам выкрикивали разные лозунги, а мы с упоением кричали: «Ура!!!»

А Лариса, словно рыба-прилипала, схватила Свету за руку и ходила за ней до конца демонстрации. Но она поняла, чего мы добиваемся. И, когда прощалась со Светой, сказала, что видит, как мы её ненавидим, а Таня Старостина – так терпеть не может. И разревелась. Но это нас не тронуло.

Поэтому 8-го ноября мы с девчонками собрались у меня без Журавель. Наташа Цепелевич, Света, Тамара и Таня. Отмечали мы годовщину октября бутылкой вина «Рубин», тортом и конфетами. Родители ушли в гости к тёте Рае, и квартира была в нашем распоряжении. Мы душевно пообщались.

А на следующий день ко мне пришла Света и сообщила страшную весть о том, что Ларису Журавель, которая не отличалась хорошим зрением, вскоре ждёт почти полная слепота. Она сможет различать лишь чёрное и белое, ей совершенно нельзя волноваться, иначе этот процесс ускорится. Света сразу же вошла в её положение, и они уже сегодня вместе ходили в кино.

Честно говоря, новость произвела на меня тягостное впечатление, хотя я по сей день не знаю, насколько она соответствует истине, но своё решение не дружить с Журавель мы изменили. И даже решили с девчонками честно поговорить с ней.

Собрание

12 ноября в нашем классе было открытое комсомольское собрание. Открытое – это значит, что на него могли прийти и не комсомольцы, а на самом деле – это обязательное для всего класса собрание. Оно называлось «Береги честь смолоду».

Сначала выступали подготовившиеся заранее. Это Журавель, за ней Норинский. Конечно, классный руководитель Регина Всеволодовна. Она на самом деле затронула многие наши проблемы, а в частности – водораздел между мальчиками и девочками. Предложила высказаться.

Как всегда высказывались Зажирей, Комракова, снова Зажирей. Регина уже собралась закрыть собрание, но тут слово попросил Антипин, потом Жарков, потом Герчиков. И пошёл настоящий разговор по душам. Говорили почти два часа, с часа до трёх. И мальчишки, и девчонки, кажется, многое поняли. Во всяком случае, когда Регина сказала, что надо вымыть парты, никто не заорал, протестуя, как это было прежде, а принялись мыть парты.

Вымыв свою, мы с Наташей Цепелевич сбегали в столовку, купили булки, чтобы накормить класс. И, когда мы бегали на первый этаж за булками, я видела Петю: он входил в школу как раз в тот момент, как я читала объявление о субботнем вечере. Поздоровался.

Ну вот, парты вымыты. Все ушли. Остались только мы, пятеро девчонок, и Журавель. Девчонки всё ещё под впечатлением собрания, переполнены эмоциями и любовью к ближнему. Поэтому и с Журавель поговорили неплохо, по душам. Но мне кажется, что Лариса всё равно осталась при своём мнении.

Школьный вечер

В 7 часов вечера, как обычно по субботам, начался школьный вечер. Он был непраздничный, рядовой, какие в нашей школе устраивались почти каждую субботу. Народу было мало, танцевать не с кем. Я всё ждала, что меня пригласит Петя, сама-то я этого делать не собиралась. И он пригласил, потом ещё, потом мы с ним танцевали твист, но, когда вечер кончился, домой я шла одна. Петя меня не провожал.

Погода была чудесная, сидеть дома не хотелось, я сбегала за Журавель, с которой мы теперь поддерживаем дипломатические отношения, и пригласила её гулять в надежде увидеть Петю, но все мальчишки после вечера куда-то подевались. Поэтому мы погуляли вдвоём, болтая о том о сём и не вспоминая недавний конфликт.

Ноябрь

Кончается ноябрь, в разгаре вторая четверть. Времени ни на грош. Учёба, учёба! Таня Старостина отдыхает: у неё ангина. У меня тоже горло болит весь сегодняшний день, но лежать дома не хочу. Пришла в школу, в которой всё однообразно и даже уныло. Или это настроение такое? Унылое.

В прошлое воскресенье ходили вечером с девчонками из нашего класса на прогулку. Сначала навестили больную Таню Старостину, которая живёт в Палой губе, потом вернулись к Дому офицеров, а от него в парк, который рядом со стадионом. Сели в парке на скамеечку, задрали головы и любуемся небом. А небо сегодня чудное! Чёрное-чёрное! И яркие звёзды.

Мимо нас к качелям направляются трое ребят, краем глаза я замечаю Петю – и настроение сразу улучшается. Парни сели на другую скамеечку, обращённую к стадиону. Казалось бы, вот удобный случай погулять вместе, но, подчиняясь какому-то глупому порыву, я потащила девчонок на стадион.

Спустились к трибуне, она завалена по колено снегом, а внизу, в темноте чувствуется простор стадиона. Почему-то захотелось громко покричать на этом просторе, что вызвало безудержный смех. С хохотом спустились по засыпанным снегом ступенькам на стадион, а потом ушли через другой выход, мимо подплава, и вверх по лестнице – к Циркульному магазину.

Выходим на улицу, и Тамара вполголоса говорит:

– Девочки! Смотрите, Журавель…

Мы смотрим туда, куда показывает Тамара, – около магазина, который в это время закрыт, стоит наша Журавель с каким-то взрослым парнем в серой куртке и берете. Вот это да! Мы, конечно, прошлись туда-сюда, чтобы разглядеть кавалера получше. На наш взгляд, он очень взрослый, ну буквально под тридцать. С Журавель он уходил под руку. Мы поохали, поахали и продолжили нашу прогулку. Опять повстречали Костоеда с его парнями, но прошли мимо. Вот уже 9 вечера, пора домой. И настроение уже совсем не такое весёлое.

Встречаемся с Петей на репетициях ТЮПа, иногда танцуем вместе на школьных вечерах, вот и все наши отношения.

Недавно Хлопунов заходил ко мне за тетрадкой по английскому. Рассчитывал посидеть у меня, переписывая, но я всучила тетрадь так, что ему пришлось уйти домой. Раньше бы я так не сделала, а теперь свободно!

Наконец Таня Старостина вышла после ангины. От физкультуры она освобождена, а я освободила себя сама, и мы чудесно с ней проговорили весь урок, гуляя по этажам школы. Везде идут уроки, тишина, полумрак, никого нет. Хорошо, спокойно. И вспомнили мы с ней наш 5 «г», наших милых мальчиков, которые уже уехали из нашего города. Сашу Назарова, Валеру Смирнова. Хорошие ребята, не то что теперешние. Вот недавно был такой хороший разговор, но разве что изменилось? Дошла очередь и до тайн сердечных.

Оказывается, Вовка Жарков нравится Тане, и он написал ей письмо, предлагая свою дружбу, которую Таня не отвергла. Вовка после этого изменился, стал скромнее, вежливее, приятнее. Конечно же поговорили и о Костоеде. Завтра опять школьный вечер, придёт ли он?

А дома, уже поздно вечером, звонил мне по телефону некий тип, который не представился. Сначала интересовался номером телефона Журавель, потом – чем я занимаюсь, пойду ли завтра на вечер, а мне почему-то стало так противно после этого звонка!

Вечер поэзии

Суббота, очередной вечер для старшеклассников. Тематический вечер поэзии. Мы с девчонками, нарядные, идём по коридору, ищем свободный класс, где бы можно было посидеть до начала вечера. Заглядываю я в какой-то класс. Первого, кого вижу, – это Петю! У меня сразу улучшается настроение, и я бегу вприпрыжку в пристройку, где есть свободные классы.

Начинается поэтическая часть вечера. Со сцены ребята разных классов читают стихи. Я их слышу плохо, зато часто ловлю на себе взгляды Пети, предвкушая, что мы будем сегодня танцевать.

Но вот начинаются танцы, а Петя почему-то не танцует. Приглашают меня разные парни, а он сидит. Иногда ловлю его взгляд, но танцую с другими. Настроение падает и падает. Наконец Петя идёт танцевать, но приглашает других девчонок. А тут ещё меня пригласил десятиклассник, и по его голосу я понимаю, что это он звонил мне вчера. Стало так противно! И ещё противнее подумать о том, что он может пригласить меня снова. Прячусь за спинами девчонок, когда начинается следующий танец.

А Костоед танцует с другими. Редко, но танцует. На глаза наворачиваются слёзы. А тут ещё Таня говорит:

– Светик, да плюнь ты на всё!

Но я больше не могу:

– А что бы ты делала на моём месте? – взрываюсь я и бегу из зала.

Влетаю в первый пустой класс и даю волю слезам. Реву. Становится немного легче. Вытерев слёзы, опять иду в зал, с кем-то танцую. Ребята из радиорубки, где они крутят разные пластинки для нас, объявляют предпоследний танец. Вижу, что Петя идёт ко мне, но его опережает Куташов. И, когда я иду с ним танцевать, через весь зал вижу Петю, который остановился на полдороге и смотрит на меня! О боже! Зачем пригласил меня этот Куташов? Он прекрасный парень, я бы с ним с удовольствием потанцевала, но не сейчас!

Последний танец. Петя опять делает попытку меня пригласить, но его вновь опережает какой-то незнакомый тип, которому я отказываю, но Петя уже приглашает другую. Я иду танцевать с одноклассником, потому что он мне приятнее, чем предыдущий тип. Вечер окончен.

Но тут ещё одна, правда, уже не моя неприятность: у Наташи Цепелевич исчезли сапоги. Обыскали всю раздевалку – нет. Надела те, что были лишними в раздевалке, и пошла домой со слезами на глазах. Какими разными бывают поводы для слёз.

Не могу не сказать ещё об одном событии, случившемся на этом вечере. В перерыве между танцами и моими страданиями выходит на сцену наше известное трио под руководством Жаркова и объявляет:

– Сейчас мы споём новую песню, слова которой написал Тушканов Олег.

И запели под аккомпанемент двух гитар и баяна песню о Лиде. По залу пронёсся лёгкий гул, который долго не утихал. Почти вся школа знает о дружбе Тушканова и Лиды Денисовой. И эта песня вызвала у многих недоумение, зачем, мол, было называть имя автора песни, каково, мол, сейчас Лиде. А Лида от этого вовсе не страдала. Она знала, что на вечере будут петь эту песню, поэтому она ушла, а Тушканов специально попросил ребят, чтобы они назвали автора. По-моему, они поступили глупо.

Но, когда песня кончилась, раздались бурные аплодисменты.

«Они и мы»

А репетиции нашего театра продолжались. Ведь на ноябрьские праздники мы показали только одну картину, а теперь предстояло сделать весь спектакль «Они и мы».

Как я уже говорила, руководила нашим ТЮПом его создательница – Зыкова Галина Николаевна. Эта невысокая стройная женщина обладала очень сильным характером и очень громким голосом. Она работала в нашей школе завучем по эстетическому воспитанию, вела уроки пения и была организатором и инициатором многих общественных мероприятий. Руководила театром, устраивала конкурсы инсценированной песни, а летом вывозила старшеклассников в комсомольско-молодёжный лагерь куда-то на юг, где ребята могли не только отдыхать, но и работать.

Об этом лагере я пока только слышала, а сама летом ездила лишь в Сельцо-Сергиевку.

Итак, репетиции. По вечерам в актовом зале школы собирались все, кто участвовал в спектакле, а также их друзья. Ребята были из разных классов. Из девятого «в», кроме меня, ещё Вова Жарков; из девятого «а» был весь цвет: Коля Куташов, Володя Макаркин, Сашка Ланевский, Наташа Дергачёва. Были ребята и из младших классов, например, Таня Пестрова, из седьмого. Коллектив был разношёрстный, и это было тем более интересно. Ну, а меня эти репетиции притягивали ещё и тем, что Петя Ефременко, исполнявший роль Костоедова, регулярно их посещал.

Иногда после репетиций мы все вместе гуляли. Наташа Дергачёва, как и Петя, жила в Палой губе. Их дома стояли рядом. Друг напротив друга. Только Наташин – высокий и новый, а Петин – двухэтажный и старенький. Провожая в Палую Губу Наташу, я могла лишний раз побыть вместе с Петей. К этому времени я знала, что у него есть девочка из класса младше нашего. Девочка тихая и очень красивая. Но тем не менее я не впадала в отчаяние, всё чаще убеждаясь, что и я Пете не безразлична.

Приближался новый, 1967 год, заканчивалась вторая четверть, близилась и премьера нашего спектакля. Я волновалась ещё и по той причине, что не была уверена, что премьеру буду играть я, а не Ира Брянцева.

И вот этот день наступил! 29-го декабря состоялась премьера с моим участием. Народу в зал набилось много, мы страшно волновались, но спектакль был принят очень хорошо. ГНЗ поздравила нас всех с премьерой, подарив нам программки с пожеланиями.

В прекрасном настроении собрались мы на следующий день на новогоднее чаепитие ТЮПа. Спектакль получился, Петя здесь, можно танцевать и веселиться до упаду! И танцевала я со всеми – и с Куташовым, и с Макаркиным, и, конечно, с Петей.

Первые гастроли

А на зимних каникулах Галина Николаевна повезла нашу труппу в Североморск показать в одной из школ наш спектакль, который прошёл прекрасно. И ночевали мы тоже в Североморске, в каком-то интернате.

У Галины Николаевны было больное сердце. Об этом я узнала именно в эту поездку, потому что после нашего спектакля, когда мы уже устроились в интернате, ей вдруг стало плохо. Она лежала, приняв лекарство, не могла уснуть, и ребята, кто не спал, сидели около её постели и шёпотом отвлекали разговорами и шутками.

А мы с Петей полночи просидели на лестнице, проговорили. И в Полярный я вернулась уже в другом качестве – в качестве девушки Пети.

Дом ГНЗ

А жизнь шла своим чередом, наступила третья четверть, а с ней уроки, заботы. Репетиции ТЮПа были временно приостановлены, так как ГНЗ уехала в отпуск в Москву, где она не только отдыхала, но и вела подготовку к приезду туда на весенние каникулы ребят нашей школы. Такие поездки уже совершались не раз, но я до сих пор не ездила.

Меня не угнетало отсутствие репетиций, так как с Петей я теперь встречалась каждый день. Мы с ним гуляли, ходили в кино. Он звал меня Светиком, говорил мне очень много тёплых слов, целовал меня.

Возвращение ГНЗ было встречено всеми ТЮПовцами восторженно, ведь с её приездом мы могли общаться все вместе не только в школе на репетициях, но и в доме Галины Николаевны, который был открыт для нас в любое время суток.

Галина Николаевна жила недалеко от школы в сталинском доме в коммунальной квартире. С двумя сыновьями, мужем и свекровью она занимала две комнаты, а в третьей жила другая семья. Старший сын Галины Николаевны, Сашка Зыков, уже был взрослым и учился в Мурманске в Мореходном училище, младший, Григорий, учился в нашей школе, классе в шестом. Бабушка была строгая, и мы её побаивались, на ней держалось всё хозяйство, а вот мужа Галины Николаевны я не видела ни разу, только как-то его китель, висевший на спинке стула, а потом и он пропал.

«Барышня-крестьянка»

В феврале мы инсценировали коротенькую повесть Пушкина «Барышня-крестьянка». Тут нам с Петей обоим достались главные роли. Я играла Лизу, а он – Алексея Берестова. Пете очень подходила эта роль, особенно когда он должен был явиться «мрачным и разочарованным». А мне эта роль досталась, наверное, ещё и потому, что у Пушкина сказано про Лизу: «Чёрные глаза оживляли её смуглое и очень приятное лицо».

Служанку мою, Настю, играла Таня Харчевникова. Мне моей мамой было сшито платье по моде 19-го века, на премьере мои волосы завили в локоны, и они болтались по плечам. А Таня была в русском сарафане и платочке, в которые я переодевалась, когда шла на свидание к барину Берестову под видом Акулины.

Очень люблю я это произведение Пушкина. И наш маленький спектакль получился очень милым и весёлым. Особенно зрители хохотали, когда на сцену выбегала Наталья Дергачёва в старом бархатном платье от ГНЗ с кичкой на голове, изображая негодование мисс Жаксон, роль которой досталась ей.

А Петя-Алексей в это время целовал мне руки уже как Лизе Муромской, а не как крестьянке Акулине. Тут выходил и отец Лизы с фразой «ага! да у вас, кажется, дело совсем уже слажено», которая, мне казалось, звучала довольно двусмысленно, учитывая наши с Петей отношения не на сцене, а в реальной жизни.