Текст книги "По зову сердца. Повесть и удивительные рассказы"

Непобедимый характер

– Карапетян, не вертись! К доске! – раздался грозный голос учителя. – Рассказывай правило, которое на дом было задано.

Сквозь мертвую тишину послышался жалостливый, обреченный голосок ученика:

– Луиза Ивановна, я не готов. Простите.

– Два, Карапетян!

– Не ставьте, я подготовлюсь, завтра расскажу, обещаю.

– Два!

Луиза Ивановна медленно подошла к столу и взяла ручку.

– Не ставьте, ну, пожалуйста, – взмолился парень, – родители расстроятся.

– Учиться надо, два!

– Если поставите, Луиза Ивановна, я из окна выпрыгну, – выпалил сгоряча семиклассник.

– Что?! Ты еще и угрожаешь?! – рассердилась учительница, – прыгай, если жить надоело, два!

Кабинет русского языка находился на третьем этаже, Луиза Ивановна тихонько усмехнулась: «Прыгун нашелся!»

Шаварш Карапетян был добрым парнем, но к учебе должного рвения не проявлял, математику еще куда не шло тянул, русский же язык ему и вовсе не давался.

Луиза Ивановна нарисовала двойку. Шаварш привстал, заглянул в журнал, чтобы убедиться, что двойка стоит напротив его фамилии. Кто-то в классе злорадно хихикнул. Это стало последней каплей.

«Ах так, ну, вы сейчас все увидите, пожалеете еще, я всегда держу свое слово», – рассердился подросток. В одно мгновение паренек вскочил на подоконник и… сиганул вниз. В классе одновременно раздался вздох ужаса.

Ребята вскочили со своих мест, всей гурьбой подбежали к окнам.

«Разбился! Умер! Кошмар!» – раздавалось со всех сторон.

Бедная Луиза Ивановна на дрожащих ногах подошла к окну, посмотрела вниз и увидела лежащего на асфальте ученика, ее ноги подкосились, уже не молодая учительница упала в обморок. Половина учеников бросилась вниз посмотреть, что с одноклассником, другая же половина поспешила на помощь к учителю.

Какого было удивление всех, когда тело Шаварша Карапетяна не было обнаружено. Куда пропал подросток? Что же случилось на самом деле?

На следующий день в кабинете директора сидели: непосредственно директор школы, Луиза Ивановна, родители Карапетяна и сам виновник произошедшего. Мальчишка сидел с низко опущенной головой. Видимо, дома хорошо досталось от отца, да и тут еще отчитывали. Его мать тихонько плакала.

– Ты в своем уме, Шаварш?! – раздавался грозный голос директора, порой переходивший на крик, – ты же умереть мог или инвалидом стать! Луизу Ивановну чуть в гроб не загнал. Напугал всех. А о родителях своих хоть чуть-чуть подумал? Вон мать до сих пор в себя прийти не может. Это надо же такое сотворить! В голове не укладывается! А ну рассказывай все по порядку!

Шаварш еще больше насупился, ниже склонил голову и продолжал упорно молчать. Понимал свою вину. Теперь уже ничего не исправить, что сделано, то сделано, готов был провалиться под землю, посмотреть же в глаза старшим не осмеливался.

– Рассказывай, – строго сказал отец. – Все, что дома рассказал, говори. Чего испугался? Вчера героем был, быстро рассказывай, – прикрикнул он на сына.

– Я из-за двойки, я же просил не ставить, выучил бы, – промямлил парень, испугавшись строгий голос отца. – Ну, сгоряча и сказал, что прыгну. А раз сказал, то слово свое надо держать. Вот и прыгнул. Я же гимнаст, умею прыгать, умею группироваться, был уверен, что со мной ничего не случится. А потом лег на землю, будто разбился, хотел напугать, всех напугать. Полежал так минуты три, встал и убежал домой. Ногу, правда, немного ушиб, но ничего – доковылял. Вот и все.

– И что ты прикажешь с тобой делать, циркач? – спросила директор. – Ты хоть вину свою чувствуешь?

– Чувствую, очень чувствую, сильно чувствую, – ответил мальчишка, – простите. И Вы простите меня, Луиза Ивановна, я буду учить ваш русский язык, буду.

Луиза Ивановна не знала, что сказать. Всю ночь она пила успокоительные средства и принимала таблетки от давления. Такого случая в ее трудовой практике еще не было.

Директор пригрозила парню в случае повторной шалости исключить из школы. Родители Шаварша вслед за сыном тоже принесли извинения.

Когда Карапетяны вышли из кабинета, директор подошла к окну, глубоко вздохнула и промолвила:

– Луиза Ивановна, дорогая, надо успокоиться и постараться забыть этот случай. Вот ведь характер какой у пацана! Ну, Карапетян! Поверьте, услышим мы еще о нем, ох, услышим.

Луиза Ивановна всхлипнула и кивнула головой.

Осенний день 16 сентября 1976 года в Ереване выдался на редкость хмурым. Вроде, еще вчера стояла по-летнему жаркая погода, а вот сегодня откуда-то принесло мрачные тучи, подул холодный порывистый ветер, накрапывал мелкий противный дождь. Одним словом, на улице было неприятно.

– Шаварш, брат, хватит на сегодня, устал я, – взмолился Камо Карапетян.

– Как знаешь, а я еще круг сделаю, а ты меня тут жди, отдышись пока, потом на базу вместе вернемся.

– Давай так.

Камо остановился, стал жадно глотать воздух, потихоньку восстанавливал дыхание. Было понятно, что парень выложился на тренировке полностью. Шаварш же побежал еще один круг. Раз велел тренер пробежать 20 км, значит, так тому и быть.

Сильной усталости Шаварш не чувствовал, он был выносливым молодым человеком, мысли в голове мелькали одна за другой: «Почему я здесь, а не в Ганновере, что за несправедливость? Невезуха какая, ангина дурацкая».

Дело в том, что Шаварш в данный момент должен был находиться в Германии на очередном чемпионате мира, но случилось так, что он заболел ангиной, заболел, когда шли отборочные соревнования. Несмотря на болезнь, Шаварш участвовал в отборе, но какие уж тут могут быть результаты? Восстановился спортсмен быстро и даже вновь стал побеждать, но его все равно не взяли, отбор прошел. Абсурд, но что делать. Шаварш отчаиваться не стал, еще с большим рвением бросился тренироваться, жизнь без спорта он себе и не представлял, сначала занимался гимнастикой, потом плаванием на поверхности, а вот сейчас подводным плаванием с аквалангом. А результаты какие! К 23 годам семикратный чемпион мира, семикратный!

Камо только-только отдышался, а Шаварш уже был возле него.

– Ну пойдем. Достаточно на сегодня.

Парни быстрым шагом направились на тренировочную базу, хотелось под душ, домой, да и сильно проголодались. Дорога к спортивному комплексу проходила вдоль красивого Ереванского озера – огромного водохранилища. На улице людей было мало: разгар рабочего дня. Вдруг раздался страшный грохот, облако пыли столбом взвилось вверх, метров на сто ничего не видно. Парни оторопели, силились что-то понять – ничего не приходило в голову. Постепенно завеса из пыли стала спадать. Перед братьями возникла страшная картина: троллейбус рухнул с дамбы в озеро, начал тонуть. Шаварш в считанные секунды принял решение:

– Камо, оставайся на месте, будешь помогать на поверхности, я буду нырять за людьми.

– Я тоже с тобой, нырять… – проговорил Камо, но Шаварш его уже не слышал. Быстро скинув кеды, парень заходил в воду.

Троллейбус стремительно уходил под воду, поднимая со дна ил, вот уже лишь усы от него видны. Шаварш нырнул – не видно ничего, холодная вода сковала мышцы. Люди заперты, обречены на смерть. «Что делать? Что делать?» – мелькала единственная мысль. Парень нащупал лестницу, ведущую на крышу транспорта, вот оно заднее стекло, сжался в пружину и со всей силы расправил ноги. Получилось, стекло поддалось, разбилось, Шаварш заплыл внутрь, что-то кольнуло в бок, в ногу, но думать об этом не было времени. Вода окрасилась в красный цвет. Парень будучи спортсменом знал, что на все про все у него минут 15—20. Кислородная подушка, образовавшаяся у самой крыши троллейбуса, скоро закончится, и уже никого не спасти. Шаварш нащупал тело и рванул на себя. Вот он – первый спасенный. Раз за разом парень нырял на глубину пяти метров, хватал человека и, отталкиваясь от крыши, выныривал. Камо перехватывал на поверхности. На берегу собралось много народу. Подключились еще спортсмены и помогали Камо вытаскивать пострадавших на берег.

– Шаварш, передохни, продышись немного, – просил Камо брата. Подвезли акваланги, сейчас подплывут на лодке, – сообщил он радостную весть.

Шаварш все слышал, но не отвечал, новость об аквалангах придала ему сил. Он продолжал нырять.

– Нет аквалангов, вернее есть, но без кислорода они, – с горечью прокричал Камо, когда вновь увидел на поверхности вынырнувшего брата. Выходи, хватит.

Осознать, что акваланги пустые у Шаварша не было времени, он нырял, нырял и нырял. Упорно, исступленно. Одного за другим человека доставал парень с того света. В очередной раз спортсмен появился на поверхности, передал брату спасенного.

Камо оторопел от ужаса. Вместо человека Шаварш вытащил мягкое сиденье троллейбуса. Он прокричал брату:

– Хватит, выходи, ты не понимаешь уже ничего, это же не человек, тебе самому помощь нужна!

Но Шаварш вновь скрылся под водой. Спасательная операция длилась уже 20 минут.

– Мертвых, мертвых ты уже вытаскиваешь, остановись, нет смысла, больше нет живых, – кричал Камо, схватив брата за руку. Он ударил Шаварша по лицу, стараясь привести его в чувства. – Все. Опомнись.

Шаварш осознал, что дальнейшие его действия бессмысленны. Силы совсем куда-то пропали, тело обмякло, Камо еле затащил брата на лодку.

Уже на берегу Шаварш увидел отца. Тот подбежал к сыну, парня трясло, Шаварш хотел спросить, сколько человек спас, но голос куда-то пропал, сознание медленно покидало его.

Карапетян старший работал поблизости, он возглавлял парк автотехники. Узнав о трагедии, и о том, что его сыновья участвуют в спасении, мужчина опрометью кинулся к берегу водохранилища. Сил наблюдать за сыновьями не было, закрыв глаза, он начал истово молиться за своих детей.

«Живы, спасибо, Господи, спасибо», – благодарил Бога отец, когда увидел сыновей, приближающихся на лодке к берегу. Никогда не показывавший свою слабость, Карапетян старший в этот раз не мог сдержать слез.

В тот день Шаварш вытащил 46 человек, лишь 20 из них выжили.

Парень подхватил тяжелейшую пневмонию, через день начался сепсис. Мать не отходила от постели сына. Шаварш бредил и истошно кричал в агонии:

– Это не человек, это сиденье, сиденье троллейбуса. Почему?..

Долго еще снилось ему это злополучное сиденье, ведь это чья-то неспасенная жизнь.

Врачи делали все что могли, утешительных прогнозов не давали, но молодой организм потихоньку пошел на поправку. Через полтора месяца парень встал на ноги, но в легких образовались спайки, каждый вдох давался с трудом. Всё, на карьере спортсмена можно было ставить крест, однако Шаварш не был бы Шаваршем Карапетяном, через год еще один мировой рекорд на дистанции 400 метров с аквалангом. Если уходить из спорта, то только победителем. Победителем!

Луиза Ивановна читала статью в газете «Комсомольская правда» про подвиг своего ученика. По морщинистым щекам текли слезы радости и гордости, то и дело она всхлипывала, вспоминая слова директора школы: «Вот ведь характер какой у пацана! Ну, Карапетян! Поверьте, услышим мы еще о нем, ох, услышим».

Любовница

У Николая Степановича Краснова в 56 лет снесло крышу. Влюбился, как мальчишка, в молоденькую сотрудницу финансового отдела – Верочку. И все бы ничего: любовь – это замечательное чувство, но вот только семья была у Николая Степановича: жена Мария, с которой прожили долгие 32 года, и взрослые дети – Таня да Петя. Но сердцу не прикажешь, уж как только он не боролся с этой любовью, всячески старался выбросить Веру из головы, но чем больше старался, тем сильнее это чувство охватывало его, уж и дышать не мог, есть перестал, да и бессонница напала.

– Коль, случилось что у тебя? – спрашивала заботливо Мария. – Уж совсем лица на тебе нет, заболел что ли? Сходи к врачу. Чахнешь на глазах. Хочешь, вместе к врачу сходим, а, Коль?

Николай Степанович лишь вздыхал. Эта Машина забота еще больше раздражала его. Вот она такая хорошая, а он сволочь последняя.

Жили до этой оказии Красновы хорошо, почти не ругались. Мария уже давно не работала– семью обеспечивал муж – 5 лет работал директором отдела снабжения на большом заводе. Жили тихо, мирно, уже больше по привычке.

При виде Верочки сердце Николая буквально замирало, он становился стеснительным мальчишкой, часто в столовой во время обеденного перерыва наблюдал, как ест Верочка, при этом забывал поесть сам. Коллеги тоже стали замечать, что Николай Степанович стал рассеянным и вообще каким-то не таким. Никому не мог доверить свою тайну мужчина: все держал в себе.

Верочке было 28 лет, красивая стройная, как тростинка. Приятная улыбка, чудесный заливистый смех, одевалась девушка с иголочки: всегда в платьицах, туфли на каблучках, не то что его Маша: уже лет 10 не видел ее Николай Степанович в платьях. Брюки да брюки одни. Тысяч сто, наверное, этих брюк было дома. А запах! Духи Верочки источали такой дивный тонкий аромат, что у Николая Степановича кружилась голова.

«Как жить дальше? Может, уволиться? Переехать? Спрятаться?» – такие мысли все чаще посещали Николая Степановича. Уехать – значит, потерять хорошую работу, благополучие. Да и от себя не убежишь.

Так и мучался Николай Степанович, буквально сгорая от тайной любви к Верочке. Но страдания мужчины разрешились неожиданно, спустя два месяца. Девушка сама к нему подошла. В тот день Николай Степанович задержался на работе. Они столкнулись в дверях при выходе. На улице шел сильный дождь. Увидев Веру, Николай Степанович сконфузился, ни одного слова выговорить не мог. А Вера была не из робкого десятка. Она давно уже заметила косые взгляды в свою сторону этого мужчины.

– Добрый вечер, – проговорила она, кокетливо улыбаясь, – Вы тоже больше всех любите работу, допоздна сидите?

Николай Степанович лишь улыбнулся в ответ и покраснел. Хотел сделать комплимент, но язык его не слушался.

– Вы на машине?

Мужчина кивнул головой.

– Можете меня подвезти?

Николай Степанович вновь лишь кивнул в ответ.

И вот с этого дня все и завертелось. Мужчина стал частенько специально задерживаться на работе. Верочка тоже. Она ждала, когда Николай Степанович хлопнет дверью, выбегала из своего кабинета и неслась сломя голову к выходу, чтобы застать его. Он довозил Веру до дома. Девушка щебетала, как птичка, рассказывая все-все. Николай Степанович внимательно слушал, вдыхал приятный аромат, кивал головой и изредка вставлял свое слово.

На удивление всех, мужчина повеселел, подобрел, стал поправляться, в общем, светился от счастья. Постепенно отношения Веры и Николая Степановича перестали быть платоническими. Как-то раз он остался у Веры ночевать, придумав глупый предлог для жены. Все деньги он спускал на Верочку: покупал шикарные шубы, водил в дорогие рестораны, возил в путешествия. Мария, конечно, стала замечать изменения в поведении мужа. Если и раньше он мало уделял ей внимания, то теперь совсем перестал ее замечать, постоянно где-то пропадал, жил в свое удовольствие. А недавно завел разговор, чтобы Мария искала работу.

– Коль, ты что, с ума что ли сошел, я уже пять лет не работаю, ты же сам настоял, чтобы я уволилась. Да и зарплата у тебя хорошая. Куда ж я сейчас устроюсь? Хватает же нам на жизнь, – недоумевала женщина.

– Ухожу я, – сказал Николай.

– Куда?

– Не куда, а от тебя ухожу, – выпалил, сам не ожидая от себя, мужчина.

Мария так и села на пол, опустив руки. Женщина закрыла лицо руками. Слезы душили ее.

– Предатель, – еле проговорила она.

– Ладно тебе, Маш, давно нет у нас с тобой нормальных отношений. Ухожу. В квартире живи, а работу ищи, еще два месяца денег давать буду, а потом сама, уж не обессудь, детям сам скажу. В общем живи без меня.

Пока Николай Степанович собирал вещи, Мария рыдала, уговаривала, корила. Но, увидев бесперспективность своих действий, сухо сказала:

– Ну и вали!

Николай Степанович переехал к Вере. Свои отношения они, как и раньше старались ото всех скрывать. Однако все тайное стало явным.

– Дурак ты, Коля, – говорили ему друзья-товарищи, – Нужен ты больно этой Верочке – вертихвостке. Пока деньги есть, она с тобой. Посмотри, пузо у тебя какое, лысоватый, а она красотка. Машу свою предал ради этой… К жене потом ведь опять побежишь, прижав хвост, примет ли?

Николай перестал общаться со своими друзьями, дети тоже не поняли нового увлечения отца – жалели мать.

Прошло пять лет. Мужчина приобрел новую квартиру на имя Веры. Все также баловал девушку. Ни копейки на нее не жалел, пылинки сдувал. А она порхала и радовалась жизни.

Но однажды пришла беда: у Николая Степановича случился инсульт. Да такой сильный, что парализовало мужчину. И кончилась для Веры беззаботная жизнь. Она позвонила детям Николая Степановича, прося о помощи, те даже и слушать не захотели. Бывшие друзья Николая судачили, что все произошло так, как они и говорили, бросит его вертихвостка. Мария даже трубку не взяла.

И тогда Верочка взяла все в свои руки: продала шубы, машину, украшения. Наняла докторов, медсестру. Возила Николая в реабилитационный центр, ухаживала, старалась, как могла. Подняла на ноги. Конечно, работать Николай Степанович уже не мог. Получал пенсию по инвалидности. А Вера до сих пор с ним, потому что любит.

И такое бывает в жизни.

хохмач

Лешка Петров был балагур и весельчак. О таких ещё говорят – «душа компании». С ним всегда интересно: поддержит, рассмешит, поднимет настроение. Любил Лешка людей разыгрывать. Не подумайте ничего плохого: шутки его были безобидными. Самые невероятные идеи созревали в его вихрастой голове!

Парню недавно исполнилось 25 лет. Жил он в собственной квартире, которая досталась от деда по наследству. Семьи еще не было, а Лешка и не торопился – в наше время успеется. Работал Лешка инженером в небольшой, но перспективной компании.

Так вот, как-то раз отправился наш герой с утра мусор выбрасывать. В этот день он взял отгул. Настроение хорошее (хотя у Лешки плохого настроения никто никогда не замечал), на лифте спускаться не стал, съезжал по перилам – так же веселей! Оставалось еще два лестничных пролета, как вдруг парень чуть с ног не сбил крупного мужика с мешком в одной руке и безменом в другой.

– Ты чего, с ума что ли сошел, перила ломаешь, чуть не убил меня?! – крикнул мужчина, легкий кавказский акцент послышался в его голосе.

– Да я это… ладно, извините меня, – промямлил парень. А про себя подумал: «Странно, не в лифте, а по лестнице с таким мешком тащится».

Мужчина словно прочитал мысли Алексея:

– А я тут картошка продаю, по этажам хожу, взвэшиваю, можэт, тэбэ картошка надо? Картошка отмэнная, вкусная, крупная.

У Лешки была дома картошка. Он сказал:

– Картошка не нужна, – и зачем-то добавил. – На работу я.

– Ха, хорошая у тебя работа, коль так лихо скачешь, – ухмыльнулся мужчина.

Лешка выбросил мусор. Домой поднялся на лифте. Переоделся в махровый домашний халат, лег на диван и стал переключать каналы в поисках чего-нибудь юмористического. Он даже немного вздремнул.

В дверь позвонили. Лешка открыл.

На пороге стоял мужчина с мешком картошки.

«А, это опять Вы!» – хотел было выкрикнуть радостно Алексей и поинтересоваться, сколько удалось продать.

Мужчина присмотрелся, что-то знакомое показалось ему в лице хозяина квартиры, но все же он не узнал недавнего собеседника. Да и тот, вроде, на работу ушел, а этот в домашнем халате, спросонья.

Лешка притворился, что тоже впервые видит этого продавца. От картошки вновь отказался. Добрался до дивана, снова решил вздремнуть, как вдруг замечательная мысль промелькнула в его голове: «А не разыграть ли мне продавца?!»

Лешка в том же халате вышел за дверь, поднялся на лифте на 12-ый этаж, позвонил в квартиру Лизы – давней Лешкиной приятельницы. К счастью, девушка была дома. Объяснил ей ситуацию. Хихикнули оба.

В дверь позвонили. Лешка открыл.

– Картошка надо? – услышал он голос со знакомым акцентом.

– Нет, – ответил парень. Он взглянул на все тот же полный мешок. Видимо, неудачный день выдался у мужика.

Мужчина бросил на парня косой взгляд, оторопел, мешок с картошкой выпал из рук. Все то же знакомое лицо, тот же халат.

– А это опять ты, – проговорил он.

Но Лешка ничем не показал, что уже видел этого человека.

Мужчина потер глаза, подумал, что привиделось, что ошибся. Он лишь сказал:

– Что это вы всэ тут в одынаковых халатах ходитэ.

Дверь закрылась. Ребята еще раз хихикнули.

А Лешка спустился вниз и стал ждать неудачливого продавца.

Наконец тот появился. Увидев Алексея, он чуть дар речи не потерял. Лешка улыбнулся во весь рот, извинился, рассказал про шутку и, чтобы загладить свою вину, купил у мужика всю оставшуюся картошку. Половину оставил дома, а вторую передал Лизке со словами: «Картошка надо?»