Текст книги "По зову сердца. Повесть и удивительные рассказы"

Рассказы

Санька

– О! Санька! Приветик, ты чего здесь? Один что ли? – удивленно проговорила Марина, продавщица сельмага, вертя по сторонам головой в поисках родителей мальчишки.

Санька Петров, шестилетний мальчишка, рассматривал витрины магазина, не обращая внимания на вопросы продавщицы. Его широко распахнутые глазенки методично скользили по полкам.

– За конфетами небось пришел?

Санька мотнул головой.

– За лимонадом, наверное, или за машинкой? – продолжила допрос Марина, теряясь в догадках.

И на этот раз Санька мотнул головой.

– Ну не хочешь говорить и не надо, – тихо сказала продавщица, притворившись обиженной, на самом же деле ей было смешно и ужасно любопытно, что, кроме сладостей и игрушек, так могло заинтересовать маленького мальчишку в ее магазине. Она стала молча наблюдать за ребенком.

Нужная вещь никак не обнаруживалась, на глазах Саньки стали наворачиваться слезы.

– Стоп, так дело не пойдет. Мне слезливые покупатели не нужны. Ну-ка говори, что ты ищешь? Я же товар в магазине лучше знаю, подскажу что есть.

– Нет у вас, обманули, мамка обману-у-у-ла, – разрыдался мальчишка.

Марина выскользнула из-под прилавка. Она принялась утирать детские слезы, одновременно успокаивая Саньку:

– Знаешь что? А я вот сейчас магазин на обед закрою, подумаешь чуть раньше, все равно никого нет, и провожу тебя домой. Родители на работе, наверное. На улице метель. Ты не реви, слезами горю не поможешь, а по пути ты мне все расскажешь, если, конечно, захочешь. А если не захочешь, настаивать не буду. Хорошо?

Санька, всхлипывая, кивнул головой.

– Вот и хорошо, голубчик ты мой, только не реви. Я мигом, пальто и шаль только накину, валенки на мне.

Через минуту Марина стояла возле Саньки в полном обмундировании – никакая метель ей не страшна.

Женщина пыталась открыть дверь, но порывы ветра помешали ей это сделать. Она посильнее надавила на ручку. Вихрь снега залетел в магазин.

– Санька, быстрее, держись за меня, а то ветер тут разнесет все.

Мальчишка схватился за Маринин подол, продавщица закрыла дверь, табличку «Обед» вешать не стала – снесет.

– И чего это ты в такую погоду в магазин отправился? – вновь поинтересовалась Марина.

Санька снова насупился.

– Ну пойдем, дружочек.

Мальчонка вертел по сторонам головой. Наконец он промолвил:

– Санки у меня тут были, я санки привез.

– Что ж ты их в магазин-то не занес, горе ты мое? Где ж их теперь искать? Занесло снегом, да и ветром унесло скорее всего.

Марина стала разгребать снег ногой. Санька крепко держался за ее руку. Порывы ветра сбивали худенького мальчика с ног. Наконец-то санки нашлись, их занесло снегом неподалеку, у березы. На санках лежал маленький матрац, мамкина пуховая шаль и одеяльце. Санькин приход в магазин для Марины становился все более загадочным. Она посадила ребенка на сани, укутала его одеялом и повезла домой, благо Петровы жили не так далеко от магазина, у оврага. Идти было тяжело, дорогу замело, минут через 10 они все же стояли у Санькиного дома. Мальчишка вытащил из варежки ключи, открыл дверь и пригласил Марину в дом.

– Что ж, пообедать я уже не успею, с поисками твоих санок провозилась, давай уж чай мне сделай тогда, – сказала женщина и улыбнулась.

Санька улыбнулся ей в ответ. Минут через 15 на столе стоял стакан с кипятком, мальчишка достал сахар, принес хлеб и колбасу. Марина сделала два бутерброда: один себе, второй – Саньке.

– Сань, рассказывай давай, я ведь теперь твой друг, вот мы уже и чай вдвоем пьем, а это главный признак дружбы, – усмехнулась женщина и ласково взъерошила Санькины волосы.

Мальчишка больше упираться не стал, Марина очень понравилась ему, она бы точно не обманула, как мама.

– Я сестренку у мамки просил, – начал рассказ Санька, – а она сказала, что в магазине можно купить, вот я и подготовился: санки взял, одеяло положил и мамкину шаль, вы же видели, на улице метель, ребенка надо тепло укутать. Теть Марин, – прошептал мальчишка, – у меня ведь и денежки есть, вот смотрите.

Саня достал из кармана трешку.

– Вот дела! Где ж ты их взял? – удивилась женщина.

– Я-то, я это, в общем, у мамки в шкатулке, в тумбочке. Я знаю, где у нее деньги лежат, подглядел. Подумал, что она не будет сильно меня ругать, когда увидит сестренку. У вас, наверное, всех детей раскупили, вы мне скажите, когда в следующий раз привезут, мы ведь теперь друзья. Скажете, теть Марин? А если девчонок не будет, то и братик сойдет, но лучше бы сестренку Наташку мне.

Марина так и прыснула со смеху.

– Вы чего, теть Марин?

– Нет-нет, ничего, Сань, просто поперхнулась, чай слишком сладкий, – проговорила женщина, стараясь не обидеть своим смехом мальчика. Его наивность тронула Марину за живое. «Надо бы с его матерью поговорить, уж больно мальчонке сестренка нужна», – решила она.

Через год Санька после школы опрометью прибежал в магазин поделиться радостью.

– Тетя Марина, у меня сегодня сестренка появилась, Наташка! Ее не купили, ее мамка родила!

Редька

Перед прогулкой с детьми Катя пошла в магазин за картошкой и лимоном. У мужа болела нога, на улицу он не собирался, зато любезно согласился приготовить ужин. Еще вчера был куплен карп. Лимон был нужен, чтобы приправить рыбу, ну а картошка – для гарнира.

Магазин находился недалеко, буквально в ста метрах от дома. Катя взяла корзину для продуктов и подошла к овощному лотку. Набрала картошки килограмма три, лимоны были небольшие – пришлось взять два. И тут женщина увидела редьку, такую наполовину белую сверху, а к низу этот белый цвет переходил от светлого к темно-зеленому, в общем, в лотке лежала красивая аккуратная редька. «Замечательный салат получится, – подумала Катя, – тертая редька, заправленная оливковым маслом – супер». Аж слюнки потекли.

Все продукты были выбраны, Катерина отправилась на кассу, выгрузила все на двигающуюся ленту. Подошла ее очередь. Девушка-кассир пробила картофель и лимоны. Дело дошло до редьки. Щелкнула по кнопке – не пробивается редька. Попробовала еще раз – тот же результат.

– Женщина, извините, – обратилась она к Кате, – только что привезли товар. Где же он может быть? На корнеплоды нажимала, нет там редьки.

– Может, в капусте посмотрите? – проговорила девушка, стоящая сзади Кати, – такое случается.

Она сказала это со знанием дела, видимо, имела опыт работы в продуктовом магазине.

В капусте редьки также не оказалось.

– Может, в свекле посмотрите, – предложила Катя.

– Женщина, свекла – это корнеплоды, а в корнеплодах редьки нет, я же вам говорила уже.

– Я знаю, – обреченно вздохнула Катя.

– Так, я буду по всем клавишам тогда нажимать, – сказала кассир.

Уже приличная очередь собралась за Катей. Народ начал тихо возмущаться.

– Может, без редьки сегодня? – с надеждой обратилась кассир.

– Да я без картошки и лимонов бы обошлась, а вот за редькой как раз и пришла к вам в магазин, – почему-то соврала Катя.

Про себя она решила: «Ни за что не уйду без редьки, выложили – пусть продают, ночевать здесь останусь, но будет дома салат».

– Ладно, будет Вам редька, ждите, – смилостивилась девушка на кассе и нажала на какую-то большую красную кнопку.

Пришла крупная женщина.

– Людмила Ивановна, тут редьку хотят купить, найдите штрихкод, пожалуйста.

Женщина удалилась. Вернулась она лишь через 10 минут.

Наконец-то редька была в руках Катерины. Уже у выхода она услышала голос кассира:

– Людмила Ивановна, там редька-то есть еще, домой куплю, салата что-то захотелось?

Катя возвращалась домой счастливая. Она бережно несла редьку.

За ужином женщина то и дело хвалила салат и подкладывала его детям и мужу, а сама съела больше всех.

Никогда не сдавайтесь, даже если это редька!

А Вику можно?

Этим зимним вечером на улице было очень красиво. Пушистые снежинки кружились в великолепном вальсе под аккомпанемент музыки, звучащей в наушниках Вики. Она медленно шла домой. Возвращаться с прогулки в столь ранний час шестнадцатилетней девочке не хотелось. Друзья уговаривали ее остаться еще хотя бы на полчаса. И она, конечно бы, осталась, если бы не строгий папа. Он у нее был военный – никто не смел его ослушаться.

«Несправедливо, – думала Вика, – все против меня, даже погода, была бы метель – не так обидно было бы идти домой, мне бы еще часик погулять, уроки я сделала, ну почему у меня такой строгий папа?»

Девочка подошла к подъезду, нехотя нажала на домофон:

– Да? Кто там? – раздался уставший голос отца.

Тут Вика, сама не понимая почему, выдала хриплым мужским голосом:

– А Вику можно?

– Что? Вику? – возмутился от неожиданности папа, явно не узнав дочь по голосу.

– Да. Вику, – ответила Вика тем же низким голосом.

– А ты кто – такой? Почему я не знаю? – рассердился отец.

Вике стало смешно, она подумала, что папа вот-вот узнает ее и опять повторила мужским голосом:

– А Вику можно?

– Нет Вики дома, – уже прокричал в домофон разгневанный мужчина, – и вообще, молодой человек, шли бы Вы отсюда, поздно уже.

Теперь уже точно уверенная в том, что отец догадается, Вика вновь проговорила:

– А Вику можно?

Папа вышел из себя:

– Да что ж ты за баран упрямый, я же сказал тебе, что нет ее, больше не приходи сюда и забудь про Вику.

Девушка не понимала, как ей быть. С одной стороны, было до ужаса смешно, что папа повелся на шутку, а с другой… папа все-таки.

У Вики не было еще кавалеров, отец безумно любил ее, и такая реакция с его стороны была весьма понятна девушке. Но как же теперь быть?

Вика вновь позвонила в домофон.

– Я сейчас выйду, – голос отца звучал страшно.

– Папа, это я, – сказала Вика своим голосом, – что случилось?

– Вика? Там нет никого? – спросил папа. – Быстро домой!

Девушка на лифте поднялась на десятый этаж.

«Что теперь будет? – думала она, – признаться или нет отцу?»

Дверь открыла сестренка. Папа сидел на диване и подергивал левой ногой. Нервничал.

Вика тихонечко разделась.

– Ну, и кто он? – гневно сказал отец.

Тут девушка выдала грубым голосом:

– А Вику можно?

Хорошо, когда тебя родители любят и у них есть чувство юмора, даже если они строгие и даже если военные.

А вообще-то с родственниками лучше так не шутить, мало ли что…

Сколько веревочке не виться…

Надежда пришла с работы рано, намного раньше обычного, в обед. На работе отключили электричество, обещали восстановить только к вечеру, вот и отпустила администрация работников по домам. На улице было холодно, дождливо, грязно. Женщина продрогла.

Дома не должно было быть никого. Муж на работе, а единственная дочь-пятиклассница Настя в школе.

Надежда мечтала, что наконец-то поспит в обед в тишине. Даже есть не будет, просто поспит. Какая-то усталость навалилась за последние две недели. Но не тут-то было…

Настя почему-то оказалась дома.

– Доченька, что случилось, почему ты не в школе? – поинтересовалась Надежда.

– Мама, – сказала Настя, немного замешкавшись, – у нас это… у нас два урока последних отменили. Учительница заболела. А я уроки делаю.

– Учительница заболела – это плохо, а что уроки делаешь – отлично, – сказала Надежда и предложила:

– Что ж, давай пообедаем.

Сон куда-то пропал. Мама с дочкой поели. Настя пошла доделывать уроки, а Надежда решила прибраться в квартире.

И вот квартира уже практически блестела, оставалось лишь помыть пол. Когда Надя добралась до прихожей, то увидела под табуреткой сапоги дочки. Что-то ее смутило. «Что же не так?» – подумала она.

Женщину осенило: на улице грязь, а сапоги были сухие и чистые, стояли так же, как и вчера.

«Значит обманула меня Настя, никуда не ходила, – поняла Надежда. – Но я же ее утром разбудила, она поела и даже форму надела».

Возмущение женщины нарастало.

– Настя! – крикнула Надежда, – быстро подойди сюда!

– Мам, что случилось? – спросила недоуменно девочка из спальни.

– Сюда подойди быстро!

Настя прибежала.

– Где ты была сегодня?! – требовала объяснений Надежда.

– Я же тебе говорила, – ответила девочка невозмутимо, – в школе.

Это уже было за гранью разумного. Надежду просто трясло изнутри. Ее дочь, любимая дочь, нагло врала ей.

– Загляни под табуретку, – сказала Надя, пытаясь взять себя в руки.

Настя нагнулась и пожала плечами.

– А теперь посмотри в окно.

Девочка все поняла, она расплакалась и дрожащим голосом промолвила:

– Мама, прости. Не ходила я никуда. Наврала тебе. Больше не буду, обещаю, папе не говори только.

Наде стало жаль дочку.

– Ладно, поверю, – сказала она, уже немного успокоившись, – так и быть – отцу не скажем.

Настя была благодарна матери.

Прошло много лет. Девочка выросла. Часто они с мамой вспоминали эту историю. Папа тоже уже давно был в курсе.

– Единственный раз решила не пойти в школу, – смеялась Настя, – и то разоблачила, мама, ты у нас настоящая мисс Марпл.

– Нет, – говорил папа, – наша мама – сестра Шерлока Холмса.

Василь Петрович

Василь Петрович был школьным учителем. Когда ученики впервые попадали к нему на урок, то он на всех, без исключения, наводил страх, даже ужас. Нет, не своим внешнем видом. Его лицо было обычным мужским лицом: высокий лоб, голубые глаза, прямой нос. Лицо как лицо.

Что-то особенное было во взгляде Василя Петровича, в его манере общения. Когда Василь Петрович смотрел на ученика, то казалось, что он своим взором проникает внутрь, читает все его мысли, и уже не скрыться от этого взгляда никуда.

Сначала наш класс познакомился с учителем на уроках физкультуры, потом он преподавал у нас географию, а в старших классах НВП, для тех, кто не знает, это начальная военная подготовка.

На уроках Василя Петровича была идеальная тишина, можно было, как говорится, услышать, как муха пролетает.

Вот вспоминаю урок физкультуры. Мы, дети, встаем в шеренгу. По команде учителя рассчитываемся по порядку. Димка Петров забыл спортивную форму – встал в самом конце. Вы не представляете, что такое забыть форму у Василя Петровича. Учитель смотрит в глаза и спрашивает:

– Ты что болен, Петров?

– Нет, – бурчит под нос Дима.

– Не слышу, – говорит Василь Петрович грозно и делает шаг в сторону ученика.

– Нет, – повторяет Петров чуть громче.

– Не слышу, – опять говорит учитель и подходит все ближе.

– Нет, – повторяет ученик.

– Причина? – спрашивает Василь Петрович.

Димка опять бурчит себе под нос виноватым голосом:

– Забыл.

– Что? Не слышу.

Василь Петрович подходит к ученику вплотную, нагибается, подносит руку к своему уху и поворачивает ухо прямо к лицу Димки:

– Не слышу, – устрашающе говорит он, но не кричит.

На глазах Димки наворачиваются слезы, он еле сдерживает их. Мы все переживаем за бедного одноклассника.

После такого никто без формы не осмеливался прийти. Можно было даже у самого директора на уроке физики забыть тетрадь, но только не физкультурную форму у Василь Петровича.

А вот урок географии: Василь Петрович вызывает к доске пересказать параграф. Даже если ты готов на сто процентов, уровень волнения зашкаливает: лишь бы не меня спросил.

Василь Петрович берет ручку и подходит к журналу. Начинает водить ею сначала в воздухе, потом медленно водит ручкой в журнале, думает, кого спросить – возможно, это еще один его психологический прием. Он водит ручкой в течение трех, а то и пяти минут, то вверх, то вниз, то на середине остановится. Это настоящая пытка. Ученики внимательно следят. Вот ручка пошла вверх. «Ой, у меня фамилия на букву А, – волнуется Афанасьев и зажмуривает глаза. – Пронесло». Ручка пошла вниз. Федорова шепчет: «Господи, только не меня, только не меня». В жилах стынет кровь. Градус напряжения нарастает. Наконец-то ручка останавливается на середине. Василь Петрович выбрал себе «жертву». «Кириллов, к доске», – произносит он. В классе раздается возглас облегчения. Бедный Кириллов плетется отвечать. По какому принципу Василь Петрович вызывал к доске, никому не известно. Может, он и сам не знал. Даже большое количество оценок по предмету не давало тебе права расслабиться и не сделать домашнее задание, как это происходит обычно с другими предметами. Получил оценку – расслабился на два—три урока.

Зато географию все знали замечательно: любую страну на карте нашли бы мгновенно.

На НВП Василь Петрович научил нас разбирать и собирать автомат Калашникова, мы надевали противогазы на время, проходили полосу препятствий, учились оказывать первую медицинскую помощь, стреляли в тире. Этот предмет нам нравился, да и привыкали уже старшеклассники к методам Василя Петровича, но он оставался таким же требовательным и строгим.

А кто водил ребят в поход? Возил на соревнования и на игру «Зарница»? Конечно же, Василь Петрович.

Много лет спустя я устроилась на работу в школу, которую когда-то закончила. Как же я была рада: там по-прежнему работал Василь Петрович.

Ученики все также боялись его, но безмерно уважали и даже любили. В этом я убедилась, когда пришла на дискотеку. Да-да, на дискотеку. В тот год новогодние елки справляли не в школе, а во Дворце культуры. Было здорово: вместо тесного спортзала большой холл. Дискотека для старшеклассников проходила там же. Ребят было много, пришли почти все. Учителя дежурили. Уже ближе к концу пришел Василь Петрович. Так как приветствовали его ребята, не приветствовали никого. Зал загудел. Василь Петрович скинул свою дубленку и пошел танцевать к ребятам, во рту у него была жвачка. Вот вам и Василь Петрович – ужас и гроза школы.

Любовь учеников не купить ни за какие деньги, авторитет просто так не дается, его надо заслужить, заработать большим и упорным трудом.

Сейчас Василь Петрович на пенсии. Мы с одноклассниками часто его вспоминаем. Дай Бог ему здоровья и долгих лет жизни.

Жадность излечима

Возможно, эта история поможет кому-нибудь. Но обо всем по порядку.

Оля ехала на поезде в столицу нашей родины по профессиональным делам. Ехала в обычном плацкартном вагоне. Почему-то в этот раз свободных мест было много. Девушка не привыкла к такому: как правило, весь вагон всегда был забит. Шум, гвалт, суета – пока все рассядутся, закинут свои чемоданы, сумки. Потом проводник собирает билеты, раздает постельное белье, разносит чай. Глядишь – уже и стемнело, пора спать. Время летело. А сегодня… сегодня все три места рядом были свободны. Скучно. Читать почему-то не хотелось, кушать тоже не было желания. Это когда народу много, тогда сразу есть хочется, потому что все едят. Еще поезд не успеет тронуться – уже все достают заранее приготовленную провизию, будто не ели только что дома перед дальней дорогой. Против запаха жареной курицы, которую достал сосед, никто устоять не может. Вот все и едят, заодно знакомятся (во время еды, Оля заметила, легче знакомиться). Про горячительные напитки писать не буду, пропустить стопочку в поезде – это же традиция для многих. Вообще, в поезде многие становятся добрыми, угощают друг друга, делятся сокровенным. А сегодня скучно.

Поезд в очередной раз остановился на какой-то станции. Девушка присмотрелась – на здании вокзала было написано большими буквами Арзамас. Неожиданно в вагоне стало шумно. Один, второй, третий проталкивается. И все с чемоданами, котомками, сумками, пакетами, коробками. Вагон ожил. Проводник попросил провожающих выйти, потому что поезд стоял пять минут. К Оле подошла миловидная женщина лет пятидесяти и спросила:

– Извините, двадцатое место тут, не подскажете? Не видно ничего.

– Тут, – сказала Оля, не скрывая улыбки.

Она была довольна, потому что, во-первых, появился попутчик, а во-вторых, не какой-нибудь человек с кислой физиономией, а, вполне себе, вежливая, приятная женщина. Ну, так ей показалось с первого взгляда.

Два остальных места так и остались свободными до самой Москвы.

Елена Ивановна и вправду оказалась замечательным человеком и отличным собеседником. Попутчицы познакомились и разговорились. Решили поужинать вместе. Елена Ивановна накрыла целый стол: достала яйца, курицу, соленые огурцы, колбасу и сыр и даже вареный картофель, бережно завернутый в фольгу и полотенце. Чем больше продуктов появлялось на столе, тем менее комфортно чувствовала себя Оля. У нее был лишь йогурт да две булки с маком.

– Угощайся, – сказала Елена Ивановна и подвинула курицу ближе к Оле. Женщина почувствовала, что девушке неловко. – Да не стесняйся ты, мне же все равно все это не съесть одной. А если хочешь, я могу у тебя одну булку взять.

– Спасибо, – поблагодарила соседку Оля и приступила к еде.

Весь вечер говорила в основном Елена Ивановна, а Оля ее внимательно слушала, да и как было не слушать, уж очень интересные истории рассказывала попутчица. Вот одна из них.

– Была я у сына в гостях, вернее, у его семьи, незапланированной оказалась поездка. Как-то по телефонному разговору сын пожаловался, что внучка растет ужасно жадной. Вот прямо жадной-прежадной, о таких людях еще говорят, что у них снега зимой не допросишься. Я не придала сначала этой проблеме особого значения. Ребенку ведь всего пять лет. А сын все на своем настаивает, что надо что-то делать, искоренять эту самую жадность, пока не поздно.

– Мама, ты же воспитатель в детском саду, профессионал, посоветуй что-нибудь, – говорил он мне в очередной раз.

Ну я и отпросилась с работы, взяла отпуск за свой счет и поехала, решила, что придумаю что-нибудь на месте. Может быть, сын все преувеличивает, посмотрю на проблему своими глазами. Да и соскучилась по ним очень.

Приехала, привезла кучу подарков. А как иначе к детям ехать? Радость-то какая. Внучке Машеньке купила наряды и сладости разные.

Как же она мне обрадовалась. Обнимала, целовала. Только и повторяла: «Бабулечка ты моя любимая, спасибо».

«Хорошая девочка, какая вежливая, – подумала я, – точно, наговаривают на внучку».

– Машенька, дай мне кусочек шоколадки, угости бабушку, – попросила я внучку. Решила проверить ее таким образом на жадность.

– Нет, – услышала я в ответ. – Мне самой мало.

Я оторопела.

– Как же мало, вон у тебя целая шоколадка.

– Нет, бабушка, я ее съем, а потом еще захочу, мне этой дольки и не хватит.

– Маша, я же к тебе в гости приехала, а ты жадничаешь.

– Бабушка, взрослым вредно сладкое, – промолвила Маша и спрятала шоколадку за спину.

Тут я наконец-то поняла, что сын не преувеличивает – ситуация непростая.

Всю ночь не спала, думала, как поступить. Осенило только к вечеру следующего дня.

– Собирайся, сын, в магазин, – говорю, – купи самого дорогого мороженого три порции.

Он и собрался, ничего не спросил. Купил все по уговору.

Перед ужином я объяснила сыну с невесткой план действий. Они внимательно выслушали и, конечно, согласились со мной.

Вот мы поели. Я и говорю снохе:

– А теперь десерт. Валя, доставай мороженое.

Машенька закричала от радости:

– Ура! Мороженое есть будем. Вкуснятина.

Валя дала мороженое мне, мужу и положила одну порцию около себя в тарелку.

Маша протянула руки к тарелке мамы.

Папа грозным голосом сказал:

– Это мамино.

– А мое где? Где мое? – спрашивала девочка, хлопая глазами, она ничего не понимала.

Маша привыкла, что все самое лучшее и вкусное всегда доставалось ей первой.

Папа сказал:

– А у меня денег, Маша, не хватило на твое мороженое.

У девочки навернулись слезы на глазах от обиды.

Мы же стали есть мороженое. Как мы тогда ели его, надо было видеть: причмокивали, облизывали, делали вид, что вкуснее ничего на свете нет. На Машу не смотрели, иначе бы не выдержали – поделились. Хоть и жалко ее было, но все делалось в воспитательных целях. В общем, доели.

На следующий день ребенка словно подменили. Маша достала самую вкусную шоколадную конфету, попросила разделить ее на четыре части и раздала всем. Вот и отучили мы ее от жадности. Миссия выполнена. Уехала я от них с чистой совестью.

Мы посмеялись; на улице уже давно было темно. Пора спать.

Чудесная мне попутчица попалась, всегда бы так.