Текст книги "По зову сердца. Повесть и удивительные рассказы"

Человечность, или про кота

В ту ночь Ивановы не спали совсем. Еще с вечера заболел любимый кот Васька. Их красавец Васька. Вот уже 10 лет прошло, как появился он в их семье. Вообще-то это сейчас его все любят, а поначалу мама была категорически против любых животных в доме. Хорошо, что отец семейства не разделял этих маминых взглядов.

– Ирина, пойми же, дети должны расти рядом с животными. Как же они научатся доброте, заботе? Любовь надо прививать с детства.

Часто он заводил этот разговор, надеясь рано или поздно достучаться до жены. Но все попытки были тщетны. У мамы был лишь один аргумент, но железный: от животных много мусора. Так и жили муж и двое сыновей, мечтая о питомце.

Как-то осенью отправились Ирина и Федор (так звали отца семейства) в район за обоями. Дома шел ремонт, а в их поселке в сельмаге был только один вид обоев. Когда выезжали, погода была замечательной, но ближе к обеду налетел сильный холодный ветер. Хорошо, что дождя не было. Замерзли, как говорится, до костей, но обои нашли: зелененькие в мелкий желтый цветочек. Нужно было торопиться: до автобуса оставалось минут сорок. Вышли за ворота строительного рынка, а там бабушки стоят, торгуют носками, варежками, связанными собственными руками. Какая-никакая, а все же помощь к пенсии. Почти у поворота на главную улицу стояла бабушка в легком заплатанном пальто, а у ног ее какая-то коробка. В это коробку и заглянула Ирина ненароком. А там котята. Что с женой случилось тогда, для Федора остается загадкой до сих пор. Она вдруг подошла к коробке, присела на корточки и стала рассматривать котят.

– Федь, смотри какие хорошенькие. Ма-а -ленькие, – сказала женщина, растягивая слоги.

– Автобус у нас, Ирина! – напомнил муж, – пойдем, некогда.

Федор понимал, что это пустая трата времени. «Зачем это она остановилась?» – только и подумал он.

Но Ирина не собиралась уходить, она начала гладить пушистые комочки.

– Федь, они замерзли, давай одного возьмем, – предложила жена.

Федор от удивления чуть обои в лужу не уронил.

– Ты серьезно? – сказал он, все еще не веря словам жены.

– Да серьезно, серьезно, – рассмеялась она. – Вот этого возьмем, смотри какой лохматый.

Федор заглянул в коробку: там три котенка, все они были одного цвета, серого, один из них, правда, был лохматей других. Котенок поднял мордашку. Это было само очарование: глаза большие зеленые, нос приплюснутый, усы и ресницы длинные—предлинные, взгляд умный.

«Да, много тут кровей намешано», – подумал Федор.

– Берем этого красавчика, – торопливо сказал он жене.

– Да не передумаю я, не переживай, – успокоила его Ирина.

Бабушка сказала, что мама котят породистая, только вот не помнила она название породы, про папу история умалчивает. Котенку было три месяца. Ирина с Федором протянули старушке сто рублей, несмотря на то что на коробке было написано «бесплатно». Бабулечка обрадовалась, она хотела лишь раздать котят, а тут еще немного подзаработала.

Федор засунул котенка за пазуху. Еле успели на автобус.

Дома дети визжали от радости, как сумасшедшие. Столько внимания к себе котенок не испытывал никогда. Он был напуган, от стресса даже есть не стал, забился под диван.

Федор прикрикнул на детей, сказал, чтобы оставили котенка в покое.

Решено было назвать котика незамысловато – Васькой.

Так десять лет назад появился питомец в доме Ивановых, а вчера под вечер заболел.

Ему становилось все хуже и хуже. Он сначала жалобно мяукал, потом стал закатывать глаза, изо рта пошла пена. Было ясно, что животное умирает.

Что делать, Ивановы не знали. Дети плакали. Везти к местному ветеринару смысла не было. Он только и умел, что свиней да коров лечить, прививки им какие-то делать. Тут другая помощь нужна.

Федор рванул к соседу, он умолял:

– Михалыч, Христом Богом прошу, отвези в районную больницу?

– Кого?

– Кота.

– Кота?!

– Да.

– Федор, ты в своем уме, – усмехнулся сосед, – кота в людскую больницу? Кто его там смотреть будет? А время? Видел сколько времени? Мы уже спать легли.

– Михалыч, отвези, денег дам. Я там разберусь, в больнице, а не отвезешь – здороваться с тобой не буду, сволочью последней тебя считать стану, – от отчаянья сказал Федор.

– Ну, ты это… того, поаккуратней с выражениями, – возмутился Михалыч. – Ладно, собирайся, 5 минут тебе на все про все.

Он тоже пошел собираться. Заходя в дом, все ворчал:

– Это ж надо такое придумать, ладно бы человека, а то кота, а я, старый болван, согласился. Тьфу.

Ирина с Федором завернули кота в одеяло и вышли на улицу. Дети тоже просились, но их не взяли. Михалыч уже ждал у крыльца.

До районной больницы добрались быстро – трасса была пустая. Михалыч гнал. Ирина всю дорогу уговаривала Ваську:

– Миленький, не умирай, пожалуйста. Дыши, дыши. Еще немного осталось.

В больнице было темно. Все уже спали. Федор постучал в дверь приемного покоя. Открыла старушка.

– Что там у вас случилось? – проворчала она скрипучим голосом, видимо, спросонья была, а потом увидела Федора с завернутым кульком в руках. – С ребенком что ли плохо?

Федор кивнул головой.

– Доктор нам нужен, срочно, хирург, – сказал он.

– Да, сейчас позову, как раз сегодня Леонид Сергеевич дежурит, хирург он. Заходите. А мать-то где?

Ирина тоже зашла в приемный покой.

Спустился врач, молодой, он был не в духе: день тяжелый, а тут еще ночное дежурство.

– Доктор, – обратился к нему Федор, – мне с Вами лично надо переговорить, без лишних глаз, так сказать.

И он покосился на санитарку.

– Пройдемте, – нехотя сказал Леонид Сергеевич. – Что у вас там еще?

Федор поднялся за доктором на второй этаж. Они прошли в смотровую.

– Вот, – мужчина развернул одеяло. – Спасти бы надо.

– Что это? Кот что ли? – спросил хирург, не веря своим глазам.

– Кот, – ответил Федор, опустив глаза в пол. – Спасти бы надо, – еще раз повторил он.

– Ну уж нет, – возразил доктор, – я Вам не ветеринар, не для того я 6 лет в институте учился, чтобы котов лечить. Уходите.

– Ну как же? – недоговорил Федор и развел руками. – Мы заплатим, Вы только скажите сколько.

– Какие могут быть деньги, о чем Вы вообще ведете разговор и чем Вы думали, когда ехали сюда? Уходите, не лечу я ни котов, ни собак, ни мышей, ни тараканов. Здесь больница для людей. Для людей, – повторил он.

В смотровую зашла Ирина. Она плакала. Увидев, что доктор не собирается им помогать, она обратилась к мужу:

– Собирайся, поехали домой. А кота здесь где-нибудь оставим, на улице, под деревом. Все равно умрет, детей дома только травмируем. Скажем им, что на лечение отдали, потом что-нибудь придумаем.

Федор завернул кота снова в одеяло и направился к выходу. Ирина вышла за ним. Уже на первом этаже они услышали голос сверху:

– Подождите. Поднимайтесь.

Почему доктор поменял свое мнение, Ивановы так и не поняли: то ли слова Ирины так подействовали на него, то ли внутри совесть взыграла? Кот не человек, конечно, но все же живое существо.

Васька еле дышал, с хрипом каким-то. Леонид Сергеевич сделал ему рентген и пошел в операционную. Через пять минут он позвал Федора с котом. Ирина осталась в коридоре. Муж скоро тоже вышел к ней.

Доктор сделал операцию сам, без помощников. Минут через тридцать он вышел в коридор.

– Вот ваш Васька, под наркозом он пока, – сказал Леонид Сергеевич, указывая на операционный стол. – Забирайте, надеюсь, что выживет. Про операцию не говорите никому, иначе меня уволят.

Сказать, что Федор и Ирина были благодарны доктору, это значит ничего не сказать. Слезы счастья светились на их глазах.

– Выживет, – уверенно проговорил Федор, – теперь просто обязан выжить. А Вы – человек, настоящий человек, с большой буквы, – сказал он доктору и пожал его большую руку. Будьте спокойны, никто не узнает об этой операции, обещаем.

Доктор кивнул головой и пошел в ординаторскую, но вдруг обернулся:

– Да, вот еще что, – сказал он уставшим голосом, – обертку ваш кот съел из фольги. От сыра, наверное? Застряла она в пищеводе. Вы следите за этим внимательнее, не разбрасывайте.

Ни доктор, ни Михалыч денег с Ивановых не взяли. Михалыч, услышав об операции, плакал, как ребенок, он до последнего не верил во всю эту авантюру.

Да уж, непростая ночка выдалась.

Злополучные конфеты

Нина любила шоколадные конфеты с коричневой начинкой, а ее муж Слава – с белой. Поэтому, когда они шли в магазин за продуктами, то покупали два вида конфет, чтобы никому не было обидно.

Однажды Слава пришел с работы в ужасном настроении, внутри него все кипело.

– Нина, – обратился он к жене, – ну ты даешь, Нина! Зачем ты меня подставила? Разве так можно? Как мне теперь в глаза коллегам смотреть?!

– Что случилось, Слава? – возмутилась Нина, не понимая, чем могла так разгневать мужа. – Что я сделала?

– А, еще и дурочкой прикидывается, не понимает она, – гневался муж.

Нина и вправду не понимала, какая муха укусила ее любимого супруга и чем она провинилась перед ним, а уж тем более перед его коллегами.

– Вспомни, ты приходила ко мне на работу на прошлой неделе.

– Да, приходила. И что? Посидела минут двадцать и ушла.

– Вспоминай, вспоминай, что ты там делала.

Нина улыбнулась. Кажется, она начала понимать, в чем дело.

Действительно, на прошлой неделе в свой выходной день девушка прогуливалась по городу. Ходила по магазинам. И вот оказалась она недалеко от работы Вячеслава. Решила заглянуть к нему, сделать, как говорится, сюрприз.

– Нина, как здорово, что ты пришла! – обрадовался муж. – Я уже успел соскучиться по тебе. Попей чайку. Замерзла, наверное?

Слава налил в кружку чай и принес пакет с конфетами.

В дверь кабинета постучали.

– Вячеслав Николаевич, Вас вызывают на совещание, – сказала секретарша.

– Ниночка, – обратился он к жене, – извини, сама слышала, идти надо. Ты не торопись, попей чайку, потом пойдешь.

Он нежно чмокнул супругу в щеку и ушел, прикрыв дверь.

Чай был без сахара, и Нина заглянула в пакет с конфетами. Они были все разные, в красивых обертках.

Девушка развернула одну конфету, откусила и поняла, что начинка белая. «Ну вот, – подумала она, – муж ушел, и конфеты невкусные, зачем только зашла».

Тут ей пришла в голову идея. Она решила разыграть супруга: обглодала вокруг начинки шоколад, а саму начинку завернула в фантик, будто так и было. Эту процедуру Нина проделала почти со всеми конфетами. И сама наелась, и муж посмеется.

Нина думала, что с чувством юмора Славы все нормально, а он вон какой злой домой пришел.

– Слав, тебе не понравилась моя шутка? Ну, что тут такого? Весело же?

– Да обхохочешься, – сказал муж строгим голосом. – Я ведь этими конфетами коллег угостил. Открывают одну – обглоданная, вторую – обглоданная, третью… Я чуть под землю от стыда не провалился. Ну что ты за человек?

– Славка! – воскликнула Нина, осознавая весь ужас произошедшего, – я и не думала, что ты можешь кого-то угостить. Что теперь делать? Прости меня, я же не хотела.

– Что делать? – сказал Слава, уже успокоившись, – собирайся в магазин, отнесу завтра каждому по шоколадке, объясню ситуацию, может, поймут. А впредь думай, шутница.

На следующий день во время обеда Слава рассказал коллегам, как дело было. Такого хохота в офисе не слышали давненько.

Чудо

Аня закатывала банки с огурцами. Всем известно, что это занятие не из легких. Огурцов в этом году хоть завались. Не выбрасывать же. А потом зима рано или поздно наступит. А как хороши-то свои огурчики, тем более зимой! Любила она делать заготовки, когда была дома одна: никто не мешался под ногами. В этот день муж был на работе, сын Саша, семиклассник, пошел гулять с мальчишками. На улице стояла небывалая жара. А дома было, как в парилке. И как Аня все успевала: в мойке стояла банка, натертая пищевой содой, в кастрюле кипела вода для рассола, на чайнике стерилизовалась другая банка, а в ковше бурлили жестяные крышки. Для таза с огурцами места не было, приходилось их мыть в ванной. У Ани работа была налажена, как на конвейере. Одна за другой банки с готовыми огурчиками выходили из-под ее умелых рук. Она выносила их в спальню, переворачивала и укутывала теплым одеялом – старинный бабушкин способ.

Аня посмотрела в окно – за работой даже не заметила, как прошел ливень. После такой жары часто бывают дожди. Но небо уже расчистилось, вновь появилось солнце. «Где-то должна быть радуга», – подумала Аня. Повертела головой, но не увидела.

Наконец-то последняя банка заняла свое место под одеялом. Дело сделано.

В дверь позвонили. Женщина скинула мокрые от рассола тапки и пошла открывать. На пороге стояли два паренька, друзья сына, они, перебивая друг друга, кричали:

– Теть Ань! Теть Ань! Там Сашка, в гаражах, током его…

Аня не помнила, как слетела с лестницы. В чем была, босая и в фартуке, бежала за мальчишками по лужам, сбивая ноги в кровь.

Она увидела сына и испугалась – Сашка лежал в грязи, без дыхания, весь синий, с опухшими губами, рядом валялась какая-то алюминиевая штука (как потом оказалось, это была гардина). Аня истошно закричала:

– Скорую, скорую вызовите кто-нибудь, помоги-и-те!

На крики прибежали электрики, работающие поблизости в трансформаторной будке. Они-то и вызвали скорую помощь. Аня не понимала, что делать, внезапно она вспомнила, что в кармане фартука лежит телефон, выхватила его и позвонила мужу:

– Юра, Сашка умер, – только и могла сказать.

Аня кинулась к сыну, но один из электриков ее удержал:

– Нельзя, нельзя! Куда?

Женщина вырывалась, у нее началась истерика. Мысли в голове мелькали одна за другой: «Зачем мы сюда переехали жить? Теперь вот гроб назад повезем».

Второй электрик подошел к мальчику, отбросил железяку и подложил куртку под голову бездыханного ребенка.

Машина скорой помощи все не приезжала. Появился Юра. От ужаса он весь был белый, как полотно.

– Саша, сынок, – закричал отец. – Очнись, я тебя прошу, ради всего святого, ты же не умер.

Неожиданно мальчик приоткрыл глаза. По его телу пробежали судороги, он весь скорчился.

– Живой, – кто-то крикнул из толпы. Народу собралось много.

Аня не понимала, чем можно помочь ребенку. «Пусть хоть инвалидом останется, но только будет жив», – молилась она Богу.

Подъехала Скорая помощь. Бригада медиков приступила к реанимационным действиям. Судороги прекратились. Появился полицейский патруль (в таких случаях всегда сообщают в полицию). Мальчика погрузили на носилки и повезли в больницу. Аня находилась рядом с сыном, держала его за руку, а Юрий ехал следом на своей машине.

На глазах Саши появились слезы, он узнал мать. Пытался что-то сказать ей, открывал рот, но ничего не получалось. Говорить ребенок не мог.

Аня повторяла, как мантру:

– Все будет хорошо, все будет хорошо.

Мальчика обследовали с ног до головы. Весь медперсонал сбежался посмотреть на чудо.

Главный врач пригласил родителей в палату к ребенку. Мальчик был все еще синий.

– Видите, – сказал доктор и поднял левую руку парня, – вот, на указательном пальце две точки, как проколы от гвоздя. Отсюда вошел ток.

Он откинул одеяло. Весь большой палец правой ноги мальчика был черный, а в середине зияла огромная дыра.

Аня вздрогнула от ужаса.

– Отсюда вышел? – догадался Юра.

Врач кивнул головой.

– Мы его оставим в больнице, а вы поезжайте, – сказал доктор, – хватит с вас сегодня стресса.

Лишь дома в полной мере Аня с Юрой осознали весь ужас произошедшего. Они то плакали, то истерично смеялись.

Саша заговорил через два дня, синюшность кожи потихоньку стала проходить. Лишь палец на ноге по-прежнему был черный. Лечащий врач объяснил, что много клеток отмерло на пальце, но его сохранят.

Мальчик не помнил, что с ним произошло в тот день. Лишь сказал, что слышал, как кричала мать.

Его друзья, Федя и Максим, все рассказали.

– Мы пошли в гаражи собирать металлолом, – начал Федор. – Сашка вызвался нам помочь. Железяки таскали в кучу.

– Да, – поддакивал ему Максим. – Вдруг пошел сильный дождь. Мы побежали.

– Ага, так и было, – перебил его Федя. – Саша поскользнулся и задел этой штуковиной…

– Гардиной, – подсказал Максим.

– Да, точно, гардиной, – продолжил Федор, – в общем, задел провод наверху, в тот же миг что-то сверкнуло, словно молния, Сашка затрясся и упал. Мы испугались и за тетей Аней побежали. Вот и все.

Электрик, с которым решил поговорить Юрий, а заодно и поблагодарить, удивился, что парень остался жив.

– Ваш сын в рубашке родился, это настоящее чудо, – сказал он, – так не бывает, провод находился под таким напряжением, что мальчик должен был просто сгореть по всем законам физики.

Сашу выписали через три недели. В заключении было написано: «Электроожог правой стопы, гранулирующая рана». Палец на ноге постепенно заживал. Врачи ждали последствий, но их, к счастью, не было.

Это сейчас Юра и Аня подтрунивают над парнем: «Ну что, сынок, когда гением станешь? После такого непременно обязан». А тогда им было вовсе не до смеха. Они поняли, что самое дорогое на свете – это жизнь. И надо прожить ее достойно, радуясь каждому моменту, ценя и оберегая друг друга, даря любовь и заботу. В тот день они поверили в чудеса.

Лучшая поездка

Это была одна из лучших поездок на работу. Дело в том, что каждое утро, чтобы добраться до места трудовой деятельности, Галине с ее ребенком—первоклассником приходилось сначала штурмом брать маршрутку, потом в битком набитом транспорте, стоя на одной ноге, минут сорок ехать через карьер. Иногда кто-нибудь из сидящих пассажиров брал к себе на руки сына Галины – Мишку – это было настоящим везеньем. И вот наконец-то нужная остановка. Так продолжалось изо дня в день. Галина с сыном привыкли к этому, и уже не таким трудным казался путь. А ко всему прочему, выходя в одно и то же время из дома, Галина с Мишкой привыкли к давно примелькавшимся лицам на остановке. И внутри транспорта тоже одни и те же лица. Таким образом, все друг друга знали, виделись даже чаще, чем с родственниками, но не общались – не принято. Иногда кого-то привычного в маршрутке не оказывалось. «Опоздал, – думали все про себя, – или того хуже, заболел». И когда человек последним протискивался в транспорт, все молча вздыхали: «Слава Богу, успел». Образовалось некое «маршрутное сообщество».

Так вот, эта лучшая поездка случилась сразу же после длинных новогодних праздников. Всем уже изрядно поднадоели эти бестолковые посленовогодние деньки ничегонеделанья. Это редкий случай, когда народ с удовольствием отправлялся на работу. Галина вышла, как всегда, по расписанию, в этот раз Мишка не ковылял за быстро идущей матерью, его вообще не было – он мирно спал в свои законные школьные зимние каникулы. На улице хлопьями шел снег. Ветра не было. Было красиво. Сказочно. Жаль только, что погода была плюсовая, и вся эта красота таяла на глазах. На остановке стояли те же люди, что и обычно. Вот грузная женщина в нелепой бордовой шляпе (у нее была еще одна, точно такая же, только зеленая). Галине почему-то казалось, что женщина работает бухгалтером. А вот мужчина лысый с дипломатом (он всегда без головного убора: и зимой, и летом). «Наверное, юрист, – думала Галя, – или преподаватель в колледже (на остановке, где выходил мужчина, находился электротехнический колледж)». Ей иногда хотелось заботливо сказать этому мужчине, чтобы он что-нибудь надевал на голову. Но она каждый раз стеснялась. «А кто это в кашемировом пальто горчичного цвета?» – не узнавала Галина женщину, стоящую у обочины дороги, упорно всматривающуюся вдаль. Женщина повернулась. «Ах, это та дама, которая вечно ворчит в маршрутке, обновку, значит, купила». А вот два парня бегут – студенты. Галина это знала по невольно подслушанным разговорам – не затыкать же уши. Галя знала и то, что они оба приезжие, один снимает квартиру, а другой живет у родственников.

34-ая маршрутка пришла вовремя, начался ее обычный штурм. Гале повезло, в это раз транспорт остановился прямо возле нее, и она оказалась первой. За ней мальчишки-студенты. Надо сказать, что деликатность по отношению друг к другу во время посадки никто не проявлял. Была главная цель – залезть всеми правдами и неправдами. Следующая маршрутка приходила лишь через 20 минут, а это значило одно – опоздать. В этот раз поместились все. Толкались с рвением, видимо, соскучились за праздники по привычному делу.

И вот маршрутка тронулась. Ребята-студенты завели разговор.

– Петька, ну как ты отдохнул?

– Нормально, ел да спал, даже в игрушки на компе редко играл, иногда с пацанами гулял.

– А я с девчонкой классной познакомился, потом фотку покажу, сейчас еле стою, до телефона не доберусь, – ответил Сергей.

Галина давно знала их имена.

– О, ты зря время не терял, слушай, – вспомнил Петя, – мне вчера Ирка – староста наша позвонила, сказала, что нам стипендию прибавили.

– Ну и на сколько?

– На 245 рублей.

Сережка рассмеялся:

– Все, жируем. Перейдем с макарон на гречку.

Галина тоже хихикнула, вспомнив свою студенческую жизнь. Парни посмотрели на нее и замолчали.

На следующей остановке вошел молодой человек лет тридцати пяти. Его тоже все знали. Он был очень высоким, сутулился (такого трудно не заметить), всегда вел себя тактично, вежливо. В этот же раз от него разило спиртным.

Мужчина извинился, расплылся в улыбке и вдруг выдал:

– Здрасьте, Господи, как я по Вас по всем соскучился, целых двенадцать дней не видел.

Попутчики заулыбались. Наконец-то кто-то сказал то, о чем все хотели сказать, однако воспитание не позволяло. А тут алкоголь развязал язык.

Кто-то спросил мужчину:

– А чего так надрался с утра? Как же работать будешь?

– А я отгул возьму, вот еду заявление написать, – вполне толково объяснил молодой человек, – а выпил на радостях, наши же вчера в хоккее шведов сделали.

Тот же голос спросил:

– А если бы проиграли, на грани ведь счет был?

Ответ убил всех.

– Тогда бы с горя напился.

В маршрутке смеялись все: от мала до велика.

А молодой человек продолжил:

– Как же я вас всех люблю.

Да, хорошая получилась поездка, жаль только, что добрые слова друг другу часто получается сказать лишь подшофе.