Текст книги "Искусство понимать ребенка. 7 шагов к хорошей жизни"

Дети в своем темпе накапливают опыт «я могу»

Внимательно понаблюдайте, с каким чувством ваш ребенок делает что-то новое. По силам ли это ему? Достаточно ли у него мужества? Если он слишком напряжен, тревожится, разбейте задачу на этапы. Большие ожидания от ребенка (этим часто грешат сильные и амбициозные мамы и папы) не всегда соответствуют тому, с чем он может справиться в данный момент. Если ребенок, скажем, устал на прогулке и вы понимаете, что он не дойдет до конца маршрута, выберите ориентир, до которого ему дойти по силам. И, когда доберетесь до него, отдохните, отпразднуйте пусть промежуточную, но достигнутую цель.

Когда мы ставим перед детьми реалистические задачи, они не только накапливают силы и мужество для жизни, но и учатся реалистично оценивать себя. Я – это тот, кто может (или смог) сделать то-то и то-то. Одна пятилетняя девочка на протяжении нескольких месяцев после перенесенной операции представлялась так: «Здравствуйте, я Василиса, мне удалили аденоиды». Такое расширение представлений о себе возникает только в том случае, если похвала родителей совпадает с внутренним чувством ребенка: «Мне было страшно, но я справилась, я действительно смогла это выдержать!» Если же, как это часто бывает, родители преувеличенно описывают способности и умения ребенка, у него внутри нарастает чувство неловкости, и образ себя становится все более неясным.

Когда родители спешат увидеть результат в продвижении ребенка, они невольно соблазняют его разговорами о том, что они не сомневаются в успехе, или своей бурной реакцией на успех и бурным разочарованием, когда он не достигнут. Так парадоксальным образом у детей формируется скрытая неуверенность в своих возможностях. И одновременно появляется ощущение беспомощности – чувство, что тебе не на что или не на кого опереться в трудной ситуации.

Такое нередко случается с первым ребенком в семье, по отношению к которому у родителей бывают более высокие ожидания, чем к следующим детям. Старшие, как правило, растут ответственными, целеустремленными. Сталкиваясь с проблемой или трудностью, они прикладывают большие усилия для их разрешения, даже превосходя свои возможности. Эти дети укоряют самих себя за оплошности, боятся огорчить тех, кого любят. Часто остаются с трудностью один на один, поскольку не готовы показывать другим, что чувствуют. Известно, что во взрослую жизнь старшие дети после такого детского опыта чрезмерных стараний и преодолений вносят высокую тревожность, когда встречаются с новым, и желание контролировать ситуацию. Они таят в себе скрытую неуверенность и остро переживают свое одиночество.

В 1990-е годы востребованной темой в консультировании было приучение детей к самостоятельности. Обращались за этим перегруженные работой и другими заботами родители. Их желание было понятно: самостоятельные дети требуют меньше внимания, они самодостаточны и автономны. Сегодня мир наконец услышал психологов, авторов теории надежной привязанности. (О феномене привязанности читайте также на с. 312.) Психологи призывают не спешить с достижением самодостаточности, автономии и самостоятельности. Возможность доверительно разговаривать с родителями – вот что необходимо и подросткам, и тем, кто старше 21 года, – в такой доверительности – основа человеческого способа жить. Вдумчивое общение, а не сухие рекомендации усиливают мотивацию попробовать еще раз и преодолеть очередное «не могу».

«Не могу» – это переживание может вернуться неожиданно. На рубеже возрастных кризисов, во время болезни дети иногда как будто немного деградируют, вдруг начинают вести себя так, как делали это несколько лет назад. Часто подобным образом меняются и те, у кого только что родились младший брат или сестра. Такое соскальзывание в детскость естественно, оно важно для психического развития ребенка. В такие моменты взрослым важно быть внимательными, снисходительными и относиться к ребенку всерьез.

Это так же необходимо, как помогать сыну или дочери в выполнении домашних заданий, в решении социальных конфликтов до конца школьной жизни. Оказывать помощь не означает выполнять задания за ребенка или принимать личное участие в его конфликтах со сверстниками. Мы не должны выполнять за детей то, что они могут делать для себя сами, – иначе они будут чувствовать себя беспомощными. Но мы не должны оставлять их один на один с задачами на грани их возможностей: так они узнают одиночество. Родителям важно быть чуткими и сохранять баланс между этими двумя крайностями, а также учить детей терпению и навыку разбивать задачи, которые поначалу кажутся невыполнимыми, на несколько вполне решаемых. Таким образом у них появится опыт защищенности, и в тоже время ребенок будет уверен, что ему есть на кого положиться.

Все дошкольное детство дети учатся доверять себе и миру. Каждое новое «могу» делает их сильнее, укрепляет внутренние опоры. Поэтому, наверное, так несправедливо по отношению к детям, когда родители невнимательны к нарастающей силе маленького ребенка, равнодушны к его продвижению, пусть на первый взгляд и незначительному. Ребенок всегда остро нуждается в том, чтобы родители поддерживали его своим интересом, своей радостью.

Еще хуже, когда мама радуется прямо противоположному – неумелости ребенка, его беспомощности. Конечно, это происходит не нарочно: просто она умиляется тому, что «малыш» с чем-то не справляется. Ей кажется, что именно в такие минуты она нужна ему, может проявить свою заботу. Ребенок это чувствует и принимает. Он и сам теперь, желая обрадовать маму, начинает невольно выбирать способы зависимого, неумелого поведения: пусть мама радуется! Происходит самое настоящее эмоциональное злоупотребление. Ради маминого чувства удовлетворения ребенок готов отказаться от естественного желания становиться сильнее, спокойнее.

Олегу 5,5 лет. Его мучают страхи. Он боится засыпать в своей кровати, потому что ночью он видит страшных драконов. Мама мальчика год назад ушла от жестокого, высокомерного мужа и теперь пытается выстроить свою жизнь. Ей необходимо иметь подтверждения того, что она справляется: с бытом, который резко изменился без финансовой поддержки мужа; с карьерой, к которой она вернулась после нескольких лет пребывания только в роли жены и хозяйки дома. И вот оказывается, что она получает подтверждение своей материнской самоотверженности только в тот момент, когда сын к ней льнет, просится спать в одной кровати, настаивает на том, чтобы все делать вместе, поскольку он ни за что не справится один. Благодаря сыну она чувствует себя нужной, востребованной, ощущает удовлетворенность собой. Психолог предложил маме программу «маленьких шагов»: фиксировать любые успехи и достижения Олега, все результаты, к которым он пришел сам.

Многие тревожные мамы, так же как и мама Олега, не выдерживают осознания того, что они рискуют, – без риска доверие невозможно. Они просто стараются исключить для ребенка все риски, и возникает тот же эффект. Ребенок не просто остается слабым, но и получает послание: быть сильным – значит предать маму. С такими ситуациями нередко сталкиваются педагоги в детских садах. Если мама (или вся семья) сильно тревожится, отдавая ребенка в детский сад, то процесс его адаптации к новым условиям затягивается. И часто ребенок просто заболевает после каждых 3–5 дней пребывания в детском саду. В конце концов родители приходят к выводу, что он не может ходить в садик, он «несадовский». А ответственными за их решение, как правило, оказываются сотрудники детского сада, которым «нельзя было доверить ребенка».

Наиболее точная установка – терпеливо ухаживать за ощущением «я могу» у вашего ребенка. Терпение проявляется в спокойном понимании, что самостоятельность должна формироваться в собственном темпе. Она подобна цветку, растущему в горшке: если тянуть его к солнцу, только сломаешь растение.

В советской педагогике было принято многому обучать ребенка направленно – ползанью, например, или умению играть. Но некоторые дети вообще не хотели ползать, вставали и делали шаги, минуя этап ползанья. Другие ползали на животике, не становясь на четвереньки. И их настойчиво переучивали. Сегодня это воспринимается как глупость, такая же, как переделывание левшей в правши.

Альтернатива переделыванию всех по одному стандарту, без уважения к индивидуальным различиям, – спокойное принятие. Теперь и мы, каждый в своей семье, и образовательная система в целом, совершаем меньше грубых вмешательств в развитие ребенка. Мамам просто нужно быть внимательнее: пусть делает, что может, пусть пробует новое, рискует, ищет предел своих возможностей на данный момент, но обязательно пусть возвращается к маме (или папе). Он сейчас словно космонавт, который вышел в открытый космос, и нуждается в регулярной подзарядке на космической станции. Защищенность окрыляет. Радость от ощущения «я могу» делает детей активнее и увереннее в себе.

Осваивая пространства, они открывают мир

Пространства, которые окружают дошкольника, определяют его внутренний мир. Как устроен этот мир, дети понимают, слушая язык пространств: мир с ними на нем разговаривает. Еще совсем маленькими они узнают, что есть безопасное место, а есть край, и он опасен: «Придет серенький волчок и укусит за бочок». Поднявшись на ножки, они открывают для себя расширившийся мир, полный новых интересных вещей, которые им предстоит освоить. Обживание мира людей начинается с микромира собственной кроватки, потом манежа, комнаты, квартиры. Долгое время даже в освоенной квартире остаются для ребенка тайные места.

Устройство человеческой жизни дети тоже постигают через устройство дома: в доме есть спальни – надо постучать, прежде чем зайти; есть гостиная/кухня – сюда можно входить без стука. Так и в жизни есть очень личные области, куда нельзя вламываться и нельзя пускать тех, кому там нечего делать, а есть публичная сфера – там можно быть со всеми. Важно не перепутать!

Пространство должно соответствовать возрасту ребенка: быть не слишком большим, иначе он потеряется в нем, и не слишком тесным. Конечно, с возрастом оно должно меняться. Речь не столько об изменении площади детской комнаты, сколько о границах. Например, левый нижний ящик большого письменного стола мой и открыть его можно только с моего разрешения. Особенно важно иметь собственное пространство начиная лет с семи, когда формируется внутренний мир – интимное пространство личности.

Папа, мама, дочь и сын жили в двухкомнатной квартире в большом доме. Родителям нравилось расположение их дома: центр, красивый вид из окна, хорошая школа. Поэтому переезжать в жилье более просторное, но расположенное в «спальных» районах им не хотелось. Дочь росла «идеальным ребенком» – усидчивой, дисциплинированной, послушной девочкой. А мальчик был ураганом. В любом месте он по многу раз шумно обегал помещение, заглядывая во все углы и щели. Рискуя свалиться, залезал на высокие шкафы. Его неусидчивость стала настоящей проблемой в школе. Необходимость сидеть все уроки за партой приводила к тому, что на переменах или после уроков он носился по коридорам, никого и ничего не замечая, сметая все на своем пути. Когда же одноклассники были недовольны им, в ход шли кулаки. Вопрос психолога о том, есть ли у мальчика свое пространство в квартире и насколько оно личное, смутил родителей, потому что по существу у него не было ничего своего в доме. И вот родители вместе с сыном стали продумывать и обустраивать его личное пространство. Сын был воодушевлен. Это был первый и очень важный шаг в работе психолога с трудностями этого драчуна и непоседы.

Понаблюдайте, как ваш ребенок строит отношения с пространствами своей жизни. Вы удивитесь. Пространства-укрытия дают незаменимый опыт абсолютной защищенности. Конечно, самое безопасное место – рядом с мамой. Около ее ног или на руках, чтобы можно было уткнуться лицом в мамину шею, спрятаться от чужого неделикатного взгляда. Но этого мало. В детстве должно быть пережито множество других пространств-укрытий.

Помните, как вы сами строили в детстве домики-укрытия – под столом с низко свисающей скатертью, или за диваном, или под лестницей? А на даче? Это удивительное переживание уютной и полной защищенности, или, как мы теперь можем сказать, принятости миром. И конечно, ни один уже готовый, купленный домик или палатка не могут заменить построенного из старых одеял и картонных коробок убежища. Нигде не думается так творчески хорошо. А если еще есть кого пригласить туда, чтобы бояться и прятаться вместе, – это подлинное счастье.

Глава 3. Ухаживать за своими чувствами: так начинается забота о ребенке

Мы переживаем эмоции каждый момент нашей жизни. Мы очень чувствительны: множество факторов могут изменить эмоциональное состояние даже самых невозмутимых из нас. Эмоциональный фон, словно музыка в кино, сопровождает поведение и чувствительных женщин, и рассудительных мужчин, даже когда те решают сугубо практические задачи. Воспитывая детей, мы тоже «звучим» эмоционально – то так, то иначе. Однако взрослые люди часто не слышат музыки собственного настроения. А дошкольники, наоборот, прежде всего воспринимают именно ее. У детей хороший слух.

Субботним утром родители и их маленькие дети, им от 6 месяцев до 2 лет, собираются на занятия в игровой комнате. Каждую неделю повторяется один и тот же сюжет. Мамы (обычно с детьми приезжают именно мамы) входят в зал, заряженные своей особой энергетикой. Кто-то не спеша, устало; кто-то стремительно; кто-то впархивает или вваливается; словом, появляется каждая мама по-своему. Следом тянется эмоциональный шлейф субботнего утра – у каждой женщины оно было своим. Этот «шлейф» отчетливо ощутим, как если бы настроение имело запах. Они рано встали, собирались, ехали, искали место для парковки, спешили – их утро началось с суеты и некоторого раздражения. Дети так же неспокойны, как мамы. Их настрой всегда совпадает с настроем взрослых, и работать с ними пока невозможно. Они чувствуют настроение родителей, и, словно зеркала, отражают нас, и делают это с некоторым усилением. Поэтому для психолога, ведущего эту группу, так важно сначала занять чем-то интересным мам. В первый момент неохотно, а потом все более увлеченно мамы отдаются какому-то приятному занятию, и дети тут же успокаиваются и принимаются играть в другом конце зала.

«Не нравится» – это очень полезное переживание

Осознаем мы или нет, у каждого настроения есть своя интонация. Тело помнит наш прошлый эмоциональный опыт и чутко откликается на любые новые переживания. Все, что происходит с нами, организм воспринимает автоматически, без участия сознания. Когда нам радостно, тело расслабляется, появляется легкость, мы меньше тревожимся, а значит, способны пережить «больше жизни». Если же огорчены или сердиты, мы почти физически ощущаем, что у нас отнимают здоровье, энергию – «часть жизни». Информацию о нас самих, о том, комфортно ли нам сейчас, все ли потребности удовлетворены, оптимален ли уровень напряжения, не слишком ли мы расслаблены, сообщают нам контактные (или прилегающие) чувства. Благодаря этому типу чувств мы получаем точный ответ на вопросы: «Как мне это? Нравится или нет? Дает это жизненные силы или отбирает их? Улучшит ли это мое самочувствие или истощит еще больше?» На этой шкале витальности располагается все, что с нами происходит. (О философии витальности читайте также на с. 307.)

И решение мы принимаем в зависимости от того, как отвечаем на вопрос: «Сколько сил мне для этого понадобится?» Именно поэтому идея, например, пойти на дальнюю прогулку сегодня нас может радовать, но в другой день мы внутренне не согласимся с ней: только не это!

Кроме контактных (прилегающих) чувств, которые отвечают на вопрос «как это для меня?», есть второй их тип – чувства дистантные. Они интуитивны по своей природе и отвечают на вопросы «как дела у другого/других?», «что это за ситуация?». Эмпатия – одно из таких дистантных чувств. Их особенность в том, что они возникают мгновенно: только вошел в помещение, и сразу, буквально через пять – семь секунд, чувствуешь: случилось что-то прекрасное. Или видишь воодушевление и энтузиазм, а чутье говорит: не надо в этом участвовать, это может плохо кончиться. (О двух типах чувств подробнее на с. 307.)

Знакомая ситуация: надо помочь ребенку надеть ботиночек. Но мама устала, поэтому медлит и с апатией смотрит на безуспешные попытки сына сделать это самостоятельно. Она видит, что он вот-вот расстроится: ему еще тяжело справиться с этой задачей самому, и она встает, тяжело вздыхая, присаживается на корточки, чтобы помочь. Есть мама, ребенок и ситуация «надеть ботинки». Ситуация не абстрактная, а конкретная (абстрактных не бывает). Есть мама с таким вот настроением, самочувствием. Есть ребенок с его эмоциональным состоянием. И этот ботинок, вернее два… И необходимость идти на улицу, ведь пришло время гулять. Мама смотрит на усилия сына, помнит о перспективе идти на улицу и ощущает: «нет», «не хочу», «мне это не нравится».

«Не нравится» – чувство тихое. Удивительно, что мы вообще обращаем на него внимание. Но благодаря именно ему мы ощущаем нечто важное, что сейчас происходит с нами, меняем планы и принимаем решения. Нам предстоит научиться обращать на него внимание, уважать и принимать всерьез.

Сейчас только утро, но маме уже тяжело проделывать в общем-то простейшие манипуляции по одеванию ребенка: чтобы надеть ему ботинки, ей требуется слишком много сил. Эта нехватка энергии говорит о том, что она живой человек, что у нее есть тело и психика и что сейчас у нее мало энергии. Надо где-то подзарядиться. Ее тяжкий вздох отражает этот факт. Но мама еще и существо духовное. Она смотрит на своего сына, видит, что у него не получается самостоятельно надеть ботинки, чутье подсказывает, что сейчас он заплачет, и она эмпатически «ощущает» его беспомощность. Это тоже факт, тоже правда. Она принимает решение, объединяя две эти правды – о себе и о нем – в одну интегрированную эмоцию, которая мотивирует ее все-таки подойти и помочь.

Можно сказать, что побеждает правильное суждение: ребенок пока не готов справляться с этой задачей сам, или можно подумать, что опыт подсказал маме: успокоить расплакавшегося малыша будет затратнее, чем предупредить его слезы.

Иногда пойти за своим «не нравится», уступить ему, может оказаться самым правильным решением. Вспомним о том, что благодаря зеркальным нейронам дети все знают о наших чувствах и отражают их. Мама на самом деле не хочет идти гулять. Мальчик, чувствуя ее напряжение и внутреннее рассогласование в конфликте между «хочу» и «надо», невольно перенимает этот разлад, начинает капризничать. И ботиночек уже не зашнуровывается, даже если раньше это хорошо получалось.

Если на прогулку нет ни сил, ни желания, почему бы не отменить ее? Остаться дома, разойтись по разным комнатам. Обычно после такого интуитивного решения, которое, как правило, оказывается точным, мама с сыном через короткое время встречаются и отлично играют вместе, на редкость спокойно и весело.

Зачем заниматься своими чувствами

Дистантные чувства легко перепутать с контактными. То есть решить, что не «мне сейчас некомфортно», а «ты все делаешь не так». Это опасная мысль, потому что она легко подтверждается: дети настроены на родителей, как музыканты на дирижера. Они приходят со своей музыкой, но их эмоциональное состояние зависит от эмоционального состояния взрослых. Дети заражаются нашим настроением и, потеряв за компанию с нами гармоничную мелодию, начинают звучать как мы: нервничать, ошибаться и все делать не лучшим образом.

Еще один важный факт про контактные чувства: они застревают, остаются с нами некоторое время, как шлейф духов. Ситуация уже другая, а мы продолжаем ворчать. Чувствам, чтобы перемениться, нужно время.

Когда контактные чувства слишком сильны, мы слепнем и начинается аффект – неосознанная, не соответствующая сути ситуации слепая реакция самозащиты. Реакция, которая чаще разрушает отношения, чем решает проблемы. Так, во время критических дней многих женщин все раздражает, а когда эти дни заканчиваются – уже не все! Ощущение дискомфорта, возникающее из-за физиологического состояния, нередко путается с дистантными чувствами, и тогда причина раздражения видится в поведении или словах кого-то из близких.

Или возьмем другую ситуацию: искренняя похвала начальника так улучшает «переживание себя», отношение к себе, что новое задание уже не кажется трудным. Позже приходит понимание, что собственная решимость переоценена, а трудность задания, наоборот, недооценена. Так смешиваются контактные и дистантные чувства.

Наверняка и вы слышали про аффект и саморегуляцию. В нашей стране даже в самые застойные времена психология укрепления воли и подчинения ей чувств была не просто разрешена, а приветствовалась. Об этом написано очень много книг. Предлагаемые в них упражнения не очень помогают: может быть, еще и потому, что те книги писали мужчины, а успокаиваться в присутствии ребенка приходится прежде всего мамам. Волевая саморегуляция: «посчитать до десяти, и только потом…», «переключить внимание», «думать о хорошем» – все это общеизвестно. Смысл этих техник в том, чтобы свои чувства сначала осознать, а затем твердой рукой убрать в сторону. Мы же предлагаем о прилегающих чувствах нежно заботиться. Отличие этих двух подходов – в отношении к себе. Нам ближе не строгие, а теплые отношения с собой. Правильно организованные, они могут стать своеобразной профилактикой родительских аффектов.

Контактные чувства проявляются в нашем настроении и самочувствии и отражают наше состояние, нашу жизненную силу в данный момент. Это и потенциальный запас витальности («у меня есть силы и желания»), и решимость вступить в обмен («диалог») с жизнью («я готов быть затронутым жизнью», «я деятелен, активен и открыт»).

Уровень стресса, тяжесть задач, которые мы несем на своих плечах, внутренняя готовность или неготовность действовать – все это отражается на нашем самоощущении и настроении. Оно может быть подавленным (однообразие надоедает и провоцирует чувство хронической усталости, вялость и безжизненность), но вот вдруг появляется возможность поехать за город или к морю, прямо сейчас, через неделю, в хорошее место и с хорошей компанией. И настроение радикально меняется, откуда-то появляются силы и готовность действовать. Такое изменение говорит о том, что есть еще один важнейший фактор нашей активности – жизненные ценности. Для нас ценнее всего именно то, что нам нравится, то, с чем мы хотим быть рядом, что стремимся интенсивно переживать. Если на горизонте виднеется что-то хорошее, приятное, это всегда мобилизует и окрыляет.

Наши ценности – мощные мотиваторы. Они обладают способностью гармонично настраивать все телесно-психические ресурсы. Помните, как начиналось субботнее утро для мам, которые привозили детей на групповое занятие? Стоило им окунуться в какое-то приятное дело, как настроение выравнивалось. Сердечный ритм, кровяное давление, частота дыхания, даже химический состав крови менялись, и появлялось чувство «мне нравится сейчас моя жизнь». В результате начинала звучать чудесная «полифоническая музыка».

В этой главе мы стараемся разобраться в том, как улучшить ощущение «мне нравится моя жизнь». Улучшать его необходимо прежде всего потому, что детям необходимы родители, которые любят жизнь.

Сначала поговорим о привычке быть близким себе, о том, как разбираться в контактных (прилегающих) чувствах и приручать их, – так мы будем учиться ловить мелодию текущего момента. Затем перейдем к ощущению от своей жизни: какие отношения сейчас у меня с ней? Нравится ли мне моя жизнь? Позже поговорим о жизненных ценностях и, наконец, подойдем к ценностным основаниям поведения детей. Когда нам удается точно распознать, какая ценность движет ребенком в данный момент, мы понимаем его, понимаем то, что происходит с ним на самом деле. Увидеть другого, в частности и прежде всего собственного ребенка, означает понять, что им движет, какую ценность он сейчас стремится прожить.