Текст книги "Странные люди. Очерки о мистиках и сионистах"

Лоуренс Олифант и Палестина

Нас ветер истории носит по свету, библейские стасти мы носим в сердцах.

Б. Дежур

За те два года, пока Алиса, оставалась у «Отца», как называли Харриса коммунары, и исполняла роль его «Королевы Лилий», Олифант искал новое поле деятельности для своей неугомонной энергии и лихорадочного мистицизма. Он обратился к реставрационизму, то есть христианскому сионизму, в котором он был воспитан с детства.

Христианский сионизм – явление, появившееся на волне протестантской Реформации, особенно в ее кальвинистской форме, и наиболее тесно связанное с евангельским христианством. [4] Евангельские христиане заменили католических святых еврейскими пророками и героями Ветхого Завета, (Талмуда). Более того, евангельская вера в то, что Завет между Богом и народом Израиля остается в силе, вскоре заставила евангельских христиан рассматривать европейских евреев как библейских израильтян. Христиане-евангелисты также придавали большое значение библейским пророчествам, центрально важным из которых было то, что евреи однажды восстановят себя на своей древней родине.

Всякая настоящая политика выходит из мистики, она связана с мистикой, она питается мистикой, есть, по сути, воплощение мистики… Но вся современная так называемая западно-европейская цивилизация выросла исключительно из мистики: мистические движения, будь то английские протестантские секты, либо до этого католичество.

Рав Авраам Шмулевич

Британское общественное мнение по-настоящему не обращало внимания на погромы до конца 1881 года. После совместной конференции Совета депутатов и Англо-еврейской ассоциации под руководством сэра Натаниэля де Ротшильда был создан Российский еврейский комитет. Тем не менее, по поводу политики эмиграции, особенно в Великобританию, было мало энтузиазма. Но случился декабрьский погром в Варшаве и ситуация изменилась.

В январе в «Таймс» были опубликованы две очень влиятельные статьи, основанные на самых драматичных еврейских отчетах, а 1 февраля в официальной резиденции лорд-мэра Лондона состоялось публичное собрание, осуждающее русское варварство. Общественные митинги проводились в феврале месяце в большинстве крупных городов по всей стране, и британская пресса внезапно наполнилась статьями, осуждающими погромы. Был создан комитет Mansion House, под председательством мэра Лондона или кардинала Мэннинга, но в основном его посещали видные евреи. К середине февраля было собрано 50 000 фунтов стерлингов. Согласованная политика заключалась в том, чтобы помочь эмиграции в Соединенные Штаты, но 15 февраля « Таймс» опубликовала статью Олифанта, в которой говорилось, что «многие беженцы хотели бы поселиться в Палестине, где иначе, чем в Америке их религия и образ жизни будет сохранен». Новости о позиции Олифанта сразу же распространились по Европе, и большая часть диаспоры снова возлагала на него надежды. Mansion House в ответ включил Олифанта в свой специальный комитет, а затем отправил его уполномоченным в Галицию.

Олифант и его жена Алиса Ле Стрейндж не торопились отправляться в Галицию. Они пробыли две недели в Вене, где познакомились с Перецем Смоленски, издателем журнала на иврите « Ха-шахар» («Рассвет»). Смоленски опубликовал отчет о плане Олифанта относительно Палестины. Олифант также заручился поддержкой ведущего польского журнала на иврите Хa-Majad («Проповедник»), в котором была опубликована его статья, где утверждалось, что не британские евреи помогут в колонизации Палестины, а протестанты пожертвует тысячи, даже сотни тысяч на продвижение этого великого дела.

Наконец, Олифанты прибыли во Львов и сразу же приступили к своей непосредственной работе с беженцами. Культ Олифантов, который несколько лет разрастался в диаспоре, достиг своего апогея. О нем теперь широко говорили как о «спасителе» … «В городах и местечках России, Румынии и Галиции, – пишет историк сионизма Натан Гелбер, – можно было найти в домах бедных евреев портрет Олифанта». «Олифантские комитеты» были созданы евреями по всей черте оседлости.

Параллельно с комитетом Mansion House во Франции был создан комитет по сбору средств под председательством Виктора Гюго и барона Альфонса де Ротшильда. Французский комитет и Нью-Йоркское общество помощи евреям-эмигрантам пытались придерживаться принципа, которого придерживался Alliance Israélite Universelle: направлять только избранную группу трудоспособных беженцев и предоставлять остальным средства для возвращения в Россию. Комитет, однако, отказался отправить беженцев обратно туда, где им угрожала опасность преследований, особенно после того, как в марте в городе Балта, населенном преимущественно евреями, вспыхнуло то, что могло стать началом новой волны погромов. Это означало практически неограниченную эмиграцию в Соединенные Штаты, и комитет пытался обойти оппозицию в Нью-Йорке, установив контакты с еврейскими комитетами в других центрах США. «К июню 1882 года три поезда в неделю, каждый из которых перевозил около трехсот беженцев, отправлялись из Бродов в порты Северного моря. Всего с апреля до конца июня комитет Mansion House за свой счет отправил в Соединенные Штаты около 8000 евреев». Однако, беженцы все прибывали.

В Британи дело было оставлено на откуп новому либеральному правительству, а именно министру внутренних дел Герберту Гладстоуну и его заместителю в парламенте Герберту Сэмюэлю, который сам был евреем, а позже стал первым Верховным комиссаром Палестины. Иммигранты считались неспособными содержать себя, если в их карманах было менее 5 фунтов стерлингов. Друзья и сочувствующие организовали для них 5 фунтов стерлингов, которые иногда передавались от пассажира к пассажиру. Первоначально от налога освобождались лодки с менее чем двенадцатью пассажирами третьего класса. Их стало меньше двадцати, и часто иммигранты ждали, пока не появится лодка с менее чем двадцатью пассажирами третьего класса.

Гладстоун находился под давлением парламента с целью смягчить правила, на Самуэля смотрели как на союзника своих собратьев-евреев. Поэтому компромисс, которого они достигли между исполнением закона и полной его отменой, заключался в том, чтобы применять его плохо.

Британское правительство не особенно поддерживало Олифанта. После балтского погрома, вопреки желанию депутатов-евреев-либералов, состоялись дебаты в парламенте, но без последствий. Гладстоун заявил: «Я обязан верить, что русский император и его правительство относятся к этим безобразиям с теми же чувствами, с какими мы сами созерцаем их». Ирландский член парламента Фрэнк Хью О'Доннелл сказал, что, поскольку евреи контролируют денежные рынки, они могут позаботиться о себе, в отличие от ирландцев или индейцев, жертв британского империализма.

Палестина закрылась для еврейской эмиграции, и комитет Mansion House был вынужден изменить свою политику и настаивать на возвращении евреев, все еще наводнявших Броды. Там еще оставалось около 9000 человек после прекращения эмиграции в США.

Книга Олифанта «Земля Галаад» была опубликована в Англии в декабре 1880 года. Усилия Олифанта в Османской империи, а теперь и публикация его книги, сделали его почти повсеместно известной фигурой в еврейской диаспоре и в еврейской прессе широко и взволнованно сообщалось о ходе его планов. Конечно, существовала большая разница между аргументацией Олифанта, полностью основанной на интересах евреев, турок и британцев, и подходом христианских сионистов, посвященном обращению в христианство евреев.

В марте 1881 года народовольцы убили царя Александра II в Санкт-Петербурге. Организация «Народная воля» состояла в основном из русских, хотя Игнатий Гриневецкий, бросивший вторую, смертельную бомбу, был поляком. Тем не менее, несмотря на то, что только один член организации был евреем (а именно Хесия Гельфман, сыгравшая второстепенную роль в убийстве), всеобщее порицание пало именно на евреев. Отсюда страшная волна погромов, стремительно захлестнувшая в том году западные губернии царской империи. Отсюда и десятки ассоциаций, возникших к началу 1882 года, самая первая из которых была основана Элиэзером Мордехаем Альтшулером в Сувалках на северо-востоке Польши под названием Ховевей Цион, «Любители Сиона». Среди евреев, спасавшихся от нападений за чертой оседлости, неуклонно росло число тех, кто пересек границу с Габсбургской Галицией, где они собрались в Бродах и близлежащем Львове.

За 1881—82 годы погромы прошли в ста пятидесяти поселениях юго—запада Российской империи‚ всколыхнув еврейское общество‚ опрокинув радужные надежды и планы. Не столько потрясала дикая толпа‚ которая грабила и убивала‚ сколько реакция тогдашнего общества на эти события. Новороссийский генерал—губернатор докладывал в Петербург: «Лучшие представители интеллигенции одобряют и оправдывают эти дикие проявления ненависти к евреям и практически не осуждают их»

После Погрома. Мауриций Минковский. 1910.

В 1870 году приехали 11 тысяч евреев, в 1880 – 17 тысяч, а в 1890 – 25 тысяч евреев. Период после погромов был отмечен еще более массовой эмиграцией. Всего за период с 1880 по 1914 год Россию покинуло около 2 миллионов евреев, из них более двух третей перебрались в Соединенные Штаты». И это несмотря на то, что правительство пыталось воспрепятствовать этому: «большинство пересечений границы совершались нелегально, под покровом темноты и при попустительстве пограничников, но иногда и под их пулями». Даже тем, кто уехал нелегально, по-прежнему нужны были паспорта, и процесс их получения был дорогим и трудоемким: «Более половины еврейских иммигрантов прибыли без каких-либо средств, и не более 4—7 процентов имели при себе более 50 долларов. При бюджете еврейской семьи в маленьком городке, оцениваемом примерно в 300 рублей в год, расходы на получение паспорта, очевидно, составляли большую часть – не говоря уже о билетах на пароход, если они не были отправлены родственниками – и объясняют обращение к агентам и их взятки и мольбы JCA о бесплатных разрешениях на выезд». В отличие от эмиграции в США эмиграция в Палестину до 1914 г. была маргинальной. [10]

Микве Исраэль столкнулся с противодействием со стороны существующего еврейского населения, «Старого ишува», для которого максимально полное соблюдение еврейского закона было предварительным условием привилегии проживания в Палестине, а это было несовместимо с принципами современного земледелия. Это была проблема, с которой столкнулись пионеры первой алии в Ришон-ле-Ционе, сельскохозяйственной колонии, основанной в 1882 году «ховевей Цион» (любители Сиона), движение за переселение в Палестину, сформировавшееся после погромов. Смоленскин считал, что при поддержке Дома Ротшильдов «всего на пятую часть своего богатства они могли бы купить страну и переселить в нее всех голодных и ищущих спасения». На деньги, уже собранные Альянсом, «можно было купить больше половины страны и поселить там тех, кого преследовали». [10]

Первые поселенцы в Эрец Исраэль

Еще одним фактором была меняющаяся международная обстановка. Великобритания опасалась, что Россия, лишившаяся захватнических амбиций на Балканах из-за появления новых государств, а именно, Румынии и Болгарии, теперь попытается захватить области в Леванте у Османской империи

.

Кроме Англии, на Ближнем Востоке также действовала также немецкая дипломатия. В Турции она стремилась поставить эту страну под своё экономическое и политическое влияние. Однако внешнеполитическая деятельность Германии в Палестине была менее активной, чем в самой Османской империи.

В 1880-е гг. происходит изменение курса германской внешней политики в отношении Османской империи. Тесные контакты между Берлином и Константинополем способствовали усилению влияния немецкого капитала в Турции. Сближение Германии с Турцией перед началом Первой мировой войны было возможно потому, что германская дипломатия активно поддерживала панисламистскую доктрину, господствующую в султанской Турции, целью которой было создание халифата во главе с Абдул Хамидом II. Конечно, поддерживая эту реакционно-утопическую идею, Германия преследовала свои внешнеполитические цели, прежде всего направленные на ослабление влияния Англии, Франции и России в мусульманских странах, тем самым подготавливая почву для экономического и политического контроля Германии над этими странами.

Поддерживая идею панисламизма, германская дипломатия приобрела огромное влияние на султана Абдул Хамида II. В связи с этим следовало бы упомянуть о посещении Вильгельмом II Турции в 1898 г. После того, как Вильгельм II стал императором Германии, первым его внешнеполитическим шагом было посещение Османской империи.

Император Германии был сторонником теории посла в Константинополе графа Хатцендорфа, высказавшего идею, что со времени Наполеона у Франции, а позднее и Англии взгляд на Османскую империю изменился. Весной 1898 г. стало известно, что Вильгельм II планирует поездку в Палестину, для того, чтобы присутствовать при открытии евангелической церкви в Иерусалиме.

Обращение протестантского церковного совета к евангелическим консисториям других стран даёт католической печати основания усматривать в этой поездке религиозно-политические мотивы… Болезненная страсть к путешествиям, мистическо-романтический характер Вильгельма II, с одной стороны, демонстративно проявляемое покровительство Турции – с другой, достаточно мотивируют поездку в Палестину.

Этой поездкой решили воспользоваться лидеры национального движения европейских евреев во главе с Теодором Герцлем. Встреча состоялась 2 ноября 1898 г. в Иерусалиме. Издание книги Герцля «Еврейское государство» и проведение конгресса в Базеле вызвало интерес у определённых политических кругов в Европе. Самым значительным моментом в программе Герцля для Вильгельма II являлось то, что Германия должна была принять роль нового Моисея, который введёт избранный народ в землю обетованную. К тому же Вильгельм II прекрасно понимал, что это поднимет престиж Германии в глазах международного еврейского капитала. Если Германия встанет во главе протектората по защите созданного еврейского государства, то международный еврейский капитал погасит долги Германии, что скажется положительно на экономическом состоянии империи. [28]

Роман Германии с Турцией продолжился и во времена Гитлера и после второй мировой войны.

Итак, сочетая свои религиозные и имперские мотивы, Олифант разработал свой «План Галаада», представив его как способ решить проблемы Британии путем создания еврейской колонии под ее защитой. В письме королеве Виктории от 10 декабря 1878 г. Олифант так описал свой План:

«Мой восточный проект заключается в следующем: получить концессию от турецкого правительства в северной и более плодородной половине Палестины, которая, как показывает недавнее исследование Фонда исследования Палестины, способна к огромному развитию. На этом можно собрать любую сумму денег, поскольку люди верят, что они исполнят пророчество и приведут к концу света. Я не знаю, почему они так тревожатся об этом последнем событии, но оно облегчает коммерческие спекуляции, поскольку сочетание финансовых и сентиментальных элементов, я думаю, обеспечит успех. И это будет хороший политический ход для правительства, так как позволит провести реформы в азиатской Турции, дать деньги Порте и, объединив в ней французов, а может быть, и итальянцев, быть мощным религиозным движением против русских, которые пытаются завладеть страной с помощью своих паломников. Это также обеспечило бы правительству большую религиозную поддержку в этой стране, поскольку даже радикалы отказались бы от своих политических причуд в пользу своих религиозных причуд. Я также ожидаю очень хорошей подписки в Америке.»

План Олифанта относительно Галаада вскоре получил поддержку премьер-министра Дизраэли, (сына крестившегося еврея), а он, в свою очередь, быстро завоевал расположение министра иностранных дел Солсбери. Дизраэли посетил Иерусалим в 1851 году и говорил о возвращении евреев на их землю утверждая наличие там неисчерпаемых природных ресурсов. «Эта земля нуждается лишь в обработке и защите земледельца. Землю можно купить у Турции. Ротшильды и другие еврейские банкиры помогут‚ а турецкая империя за деньги сделает всё. Необходимо лишь создать поселения земледельцев и организовать оборону…» [4] После того, как Олифант, таким образом, конкретизировал свой План, он представил его местному губернатору. С этой целью в мае 1879 г. Олифант отправился в Стамбул, где сразу же добился успехов в контактах с придворными сановниками, в том числе с великим визирем Хейреддин-пашой, о чем тотчас же сообщил Дизраэли. В своих переговорах с турками Олифант подчеркнул, что протестанты из Великобритании и Соединенных Штатов предоставят огромные средства, чтобы помочь реализовать цель создания еврейской колонии..

План Олифанта по заселению евреями Палестины

Конечно, Олифант не добился политических рамок еврейской колонизации Палестины, о которых мечтал. Он потерпел неудачу в своих попытках получить султанский фирман, выиграть хартию – так же, как Герцль и ранние сионистские конгрессы тоже не смогли. В конечном итоге вопрос решился только после того, как генерал Алленби вошел в Палестину осенью 1917 года и создал физическую основу для Мандата.

Олифант сыграл центральную роль как в создании, так и в сохранении Рош-Пины и Зихрон-Яакова, основанных под эгидой Липпе, Гастера и других румынских сионистских лидеров. Самым значительным вкладом Олифанта был «мост» до тех пор, пока эти два мошава – наряду с ишувом (еврейским населением Святой Земли) в целом – не получили поддержку барона Ротшильда.

Весной 1882 года с Олифантом связалась христианская группа в Бирмингеме – христадельфиане. Когда он прибыл в Хайфу, ему прислали 300 фунтов стерлингов, а в 1883 году – вдвое больше. Христадельфиане хотели, чтобы эти деньги были использованы для помощи недавно прибывшим еврейским халуцим, и безоговорочно доверяли Олифанту, чтобы тот знал, как лучше всего это сделать. Действительно, христадельфиане видели в нем инструмент Божественного Плана. Лоуренс передал все деньги поселенцам Рош-Пины и Зихрон-Яакова и тем самым позволил борющимся предприятиям выжить, пока щедрость барона Ротшильда не стала первостепенной в Палестине.

Эмиграция, которая с самого начала казалась бесперспективной, запустила процесс, который в конечном итоге привел к созданию государства Израиль.

Олифанты в Хайфе и окрестностях

Я не знаю места на Востоке, которое могло бы предложить больше привлекательных мест, климата и общения, чем это место. Благодаря усилиям колонистов он стал оазисом цивилизации в глуши восточного варварства.

Лоуренс Олифант

В декабре 1882 года Лоуренс Олифант, Алиса, Нафтали Имбер и их немноочисленные друзья прибывают в Хайфу и поселяются на горе Кармель, где снимают каменный дом у одного из немецких темплеров. Знаменитый путешественник немедленно начинает обследовать окрестности и описывать свои впечатления проявляя замечательную эрудицию. Книга Олифанта «Хайфа и жизнь в современной Палестине» была написана первоначально в виде писем, адресованных нью-йоркской газете «Сан» в течение трех лет, с 1883 по 1886 год. Эта книга и сегодня представляет интерес для любителей истории и широкого круга читателей.

Дом, в котором поселились Олифанты оказался удобной постройкой, которую он впоследствии выкупил у владельца, переселившегося в Яффо. Среди немцев христиан он чувствовал себя комфортно, тем более, что их история напоминала его собственную идею о пророчестве пришествия Христа. Жизнь в небольшой религиозной коммуне ему также была по вкусу. Также как и он, темплеры были вероотступниками. Вот как он описывает это в своей книге:

«Хайфа, 25 декабря. – Вероятно, немногие из ваших читателей когда-либо слышали об «Храмовом обществе», и тем не менее это религиозная организация, насчитывающая более 5000 членов, из которых более 300 – в Америке, 1000 – в Палестине, а остальные разбросаны по Европе, главным образом в Германии, России и Швейцарии.

Основателем секты, если ее можно назвать сектой, является некий профессор Кристоф Хоффман из Вюртемберга, который после учебы в Тюбингенском университете около тридцати пяти лет назад стал служителем лютеранской церкви и директором Колледж Crischona, недалеко от Базеля, в Швейцарии. Здесь он стал известен как придерживающийся определенных богословских взглядов, главным образом из критики действий церкви, которые тогда преобладали в Германии. Г-н Хоффман, утверждал, что его неспособность остановить зло возникла из-за непоследовательной практики его членов с моральным учением, которое они исповедовали. Под влиянием этого убеждения он оставил свою работу в Кришоне и вместе со своими шуринами основал колледж в «Салоне», недалеко от Штутгарта, и начал агитацию в пользу церковной реформы как в письменных изданиях, так и через личное влияние. Вскоре после этого он был избран в сейм во Франкфурте, где представил петицию, подписанную 12 000 человек в пользу реформы лютеранской церкви.

Его библейские исследования в это время, особенно книги Откровения привели его к выводу, что близится период второго пришествия Мессии, но что Христа может принять только Церковь, которая попыталась воплотить его нравственное учение в повседневную жизнь. Учение, основанное на Писании и направленное против церковной системы, к которой он принадлежал, естественно, привело его к прямому столкновению с ней;

Теперь он с несколькими друзьями основал своего рода колонию в Вюртемберге, где предпринимались попытки претворить в жизнь эти высокие устремления, и число приверженцев по всей Европе и в Америке росло по мере того, как его взгляды начали более широко пропагандироваться. В 1867 году наиболее видные члены общества провели собрание, на котором было решено, что, поскольку в Палестине ожидается второе пришествие Мессии, должен быть заложен краеугольный камень нового духовного Xрама, давшего имя обществу. Первым долгом тех, кто ожидал его прихода, было восстановить землю, к которой особенно относилось так много библейских обетований. Поэтому было решено, что, хотя подавляющее большинство членов общества должно оставаться в Европе, определенное число должно отправиться в Палестину, чтобы утвердиться в торговле и сельском хозяйстве и постараться примером честного трудолюбия возвысить местное население и выкупить землю из ее нынешнего опустошенного и заброшенного состояния.

В 1868 г. м-р Гофман, м-р Гартегг и некоторые другие отправились в Константинополь с целью получить фирман от Порты, но, потерпев неудачу в этом, в следующем году отправились в Палестину. Вскоре сюда стекались земледельцы и ремесленники, представляющие все важные отрасли промышленности, и приступили к планировке своей деревни и строительству своих домов на склоне между подножьем горы и морем. Вскоре они обнаружили, что это невозможно сделать, не встретив самого сильного противодействия со стороны туземного правительства, и навлекая на себя скрытую враждебность монахов, которые в течение семисот лет наслаждались духовной монополией горы Кармель. Поскольку колонисты почти все без исключения были людьми с очень скромным достатком и верили в ответственность индивидуальной собственности, а не в какую-либо коммунистическую систему, они вскоре оказались вовлеченными в жестокую и неравную борьбу.

Тем временем влияние трехсот трудолюбивых, простых, честных фермеров и ремесленников уже оставило свой отпечаток на окружающем арабском населении, перенявшем их усовершенствованные методы ведения сельского хозяйства и чье собственное производство получило стимул, делающий Хайфу одним из самых процветающих городов на побережье. Во всех направлениях выросли новые каменные дома, и многие из них строятся. Стоимость земли увеличилась в три раза, и статистика порта показывает значительное увеличение экспорта и импорта. Пожалуй, самым замечательным нововведением является появление колесных транспортных средств.

Пятнадцать лет назад жители Хайфы никогда не видели повозки. Омнибусы, принадлежащие и управляемые туземцами, теперь курсируют четыре или пять раз в день между Хайфой и Акко, столицей провинции, на расстоянии около десяти миль…

Всего поселение насчитывает около шестидесяти домов и трехсот жителей. Английские, американские и немецкие вице-консулы – все колонисты. В колонии есть квалифицированный врач, архитектор, инженер, отличная гостиница, школа, молитвенный дом. Правительство Германии подписывает две трети, а колонисты – одну треть средств, необходимых для школы. Некоторые из колонистов занимаются бизнесом и имеют магазины в Хайфе. Также в колонии есть хороший магазин, где представлены все самые важные товары. Есть одна ветряная мельница и одна паровая мельница, последняя находится в процессе монтажа. Имеется мануфактура по производству мыла из оливкового масла, экспорт которого в Америку ежегодно увеличивается и составляет теперь 50 000 фунтов. Также имеется фабрика по изготовлению изделий из оливкового дерева.

Пятнадцать лет назад никто не мог выйти за городские ворота на запад после наступления темноты, опасаясь быть застигнутым врасплох и ограбленным беззаконными жителями Тиреа – деревни, известной дурным характером жителей, которые приходили мародерствовать на окраине Хайфы. Теперь можно безопасно ездить и ходить во всех направлениях и в любое время. Большинство немцев научились говорить по-арабски, и многие встречающиеся арабы приветствуют вас [гутен морген или гутен абенд, хотя это, вероятно, предел их лингвистических достижений; но они уважают и любят колонистов, и значительная часть земли теперь обрабатывается на паях между немцами и арабами, которые, кажется, устраивают свой бизнес и сельскохозяйственные операции к взаимному удовлетворению и в полном согласии. Если мы вспомним, что монахи-кармелиты удерживали гору в течение семисот лет, и сравним их влияние на местное население с тем, которое эти честные немцы приобрели на простом примере менее чем за пятнадцать лет, мы получим поразительную иллюстрацию превосходства практики над проповедью, поскольку следует отметить, что любая попытка прозелитизма полностью чужда их принципам. Все их усилия были направлены на то, чтобы прославить свое христианство скрупулезной честностью в своих делах.»

Подобное видение было позже сформулировано Теодором Герцлем в его романе «Альтнойланд» 1902 года, в котором Хайфа в будущей Палестине, колонизированной сионистским движением, была «великолепным городом [29], построенным на берегу сапфирово-голубого Средиземного моря» Развевающиеся флаги всех наций в его гавани, виделись ему как альтернативная столица Палестины, заменяющая Иерусалим, который не нравился Герцлю. В романе—утопии Теодора Герцля «Альтнойланд» арабы и евреи живут в дружбе и согласии в будущем еврейском государстве и город этот выстроен по европейскому типу.

«Город производил впечатление выдающегося европейского центра какого-нибудь большого итальянского приморского города. Лазурь неба и моря, богатство красок напоминали благословенную Ривьеру».

Евреи в его романе насадили леса, добыли воду. Он предсказал подземный транспорт, туннели и даже подвесную канатную дорогу, которой сегодня гордится Хайфа. Евреи в своей стране издают «телефонную газету».

Вся общественная благотворительность в руках женщин, имеющих все права. Больницы, санатории, детские сады, летние колонии, дешевые кухни, словом, все благотворительные учреждения, как в Европе, объединены общим управлением. Благодаря такой организации есть возможность помочь каждому нуждающемуся, каждому больному. Но есть и нуждающиеся, потому что совершенно пересоздать людей конечно, не смогли. Слабости, беспечность, вольные и невольные проступки и, конечно, не проходят безнаказанно. Мы больным помогаем медицинским уходом, а нуждающимся – доставлением работы. У нас каждый гражданин имеет право на работу, следовательно, и на хлеб. Но зато он сознает и исполняет свой долг труда. Нищенства у нас не допускается, и здоровый человек, протягивающий руку за подаянием подвергается, в виде наказания, самой тяжелой черной работе. Неимущий больной должен только сделать заявление в благотворительный комитет. В помощи никогда никому не отказывают. [29]

Герцль не предвидел возникновения арабского национального движения‚ – трудно было предположить подобное в первые годы двадцатого века‚ когда арабский национализм практически не проявлял себя.

Через пятьдесят лет после появления в Хайфе Олифантов религиозные немцы темплеры поддадутся влиянию антихриста Гитлера. На смену британским бойскаутам придут Гитлерюнге и Союз немецких девушек. После второй мировой войны в дома темплеров вселятся еврейские беженцы, а сами немцы будут выселены в Австралию.