Текст книги "Странные люди. Очерки о мистиках и сионистах"

Вечный скиталец

Летом 1887 года Имбер отправился в Англию, возможно, в надежде встретить Олифанта. Встретились они на кладбище. Имбер присутствовал на его похоронах.

В некрологе Олифанта в The Times писали о нем: «Редко была более романтическая или насыщенная карьера; возможно, никогда не было более незнакомой или более явно противоречивой личности».

Что же говорить о самом Имбере? Они были, несомненно, родственными душами.

Лондон 1890-х был либеральной столицей мира, особенно для евреев. Здесь Имбер познакомился с Исраэлом Зангвилом, молодым, многообещающим либеральным журналистом. Его колонка называлась «Без предрассудков» и была пропитана нравами и стандартами англичан. Именно ему мы обязаны идеей «плавильного котла», где христиане и евреи живут в едином сообществе, объединившись в единую религию.

В Лондоне Имбер и Зангвил стали «дорогими друзьями». Зангвил учился у Имбера ивриту, а тот совершенствовал английский Имбера. Зангвил перевел «Тикватейну» Имбера на английский язык. Отношения испортились, когда Исраэл Зангвил отказался платить Имберу за уроки иврита. Через два года вышел мировой бестселлер Зангвилла – роман под названием « Дети гетто» и подзаголовком «Этюд странных людей», где он порадировал Имбера: «с чужим сюртуком на его худощавой фигуре, с волосами, развевающимися темным каскадом под широкополой шляпой, и с мрачным лицом, сияющим гениальностью и самоуверенностью»… К этому портрету нужно добавить еще трость, сигару и облако дешевого виски, сопровождающее поэта. Зангвил дразнил его идишским словом «шнорер» – нищий с претензией на респектабельность.

Этакий еврейский Алфред Дулиттл. Таков был Имбер. Трость и сигара, пожалуй, была породией на Олифанта, образ которого не покидал Нафтали. Он не умел зарабатывать на жизнь и всегда ожидал, что кто -нибудь возьмет на себя его расходы. Он был вечно голоден и часто вспоминал английские завтраки, которыми его кормила Алиса. Что ни говори, это были самые счастливые годы его жизни.

Нафтали Герц Имбер

Он немного зарабатывал лекциями для сионистской организации «Кадима» и статьями для ортодоксальной газеты «Еврейский стандарт». В этих статьях он утверждал, что сделал открытия в Талмуде. Чего-чего, а фантазии у него всегда хватало. Он обнаружил упоминавшуюся там Эйфелеву башню и открытия Луи Пастера. В 1889 году он опубликовал эти открытия в издании «Темы сегодняшнего дня в Талмуде». Его особенный склад ума заставлял его переиначивать понимание Библии и Талмуда новым прочтением истории, философии, медицины и всего остального. Так он вступил в конфликт с Элиэйзером Бен Егудой, главным редактором газеты «Хацви» из-за его контактов с христианскими миссионерами в Иерусалиме.

Столкнувшись с Западным неприятием он подался на Восток. Через пять лет он нашел себя в Индии, а затем и в Соединенных Штатах, куда прибыл в 1891 году. Первый год американская пресса издевалась над поэтом. Газета Cicinatti Times-Star назвала статью о нем: «Арфа Давида в руках ребенка из Галиции». Но потом о нем забыли. Он обиделся.

В Нижнем Ист-Сайде, где жили в основном евреи эмигранты, пели его песни. Его «Тикватейну» теперь называлась «Атиква». Когда он сказал им, что это его стихи, никто не поверил. В лучшем случае угостили бесплатной выпивкой. А еще ему дали бесплатный совет, что стихами не заработаешь на жизнь. Он обиделся и стал винить евреев. Он был уже не молод, часто болел и много пил. Он вспомнил рассказы Олифанта о том, как американцы увлекаются мистикой. Таперь он объявил себя Махатмой. Он попытался открыть класс Каббалы в Бостоне в 1893 году и рассказывал, что ему предложили средства для перевода Зоар на английский язык. Позднее в том же году он посетил Индианаполис, где с помощью местных теософов опубликовал « Ключ к мистической науке.»

Имбер и Каббала

Имбер утверждал, что изучал каббалу в юности, но, разумеется, он не обладал серьезными познаниями в ней. Он был знаком с некоторыми каббалистическими текстами и умел читать и переводить Зоар с арамейского на английский язык. Основным источником его понимания каббалы были доктрины Лоуренса Олифанта и Теософского общества. На основе своих ограниченных знаний о каббалистических текстах и западных эзотерических представлениях Имбер разработал свои представления о Каббале, как о мистической науке.

Согласно Имберу, со времен Моисея существовало два подхода к иудаизму: путь жрецов, следовавших законническим Моисеевым учениям, или путь духовно-мистических пророков. Как жрецы устно передавали народу свои законы, так и пророки сообщали своим ученикам тайны высшей науки и духовности. Наследниками жрецов периода Второго Храма были фарисеи, тогда как наследниками мистиков были ессеи, которые были «сильнейшие в поддержке идеалистического поклонения Шехине (Божественному Материнству).

Махатмы ессеев разделились на две секты: христиане и мистические раввины талмудического периода, которые придерживались изначальной веры в Божественное Материнство: В то время как преемственность первых христиан постепенно становилась все более и более полной, старая партия ессеев твердо придерживалась своей изначальной веры в Шхина (Божественное Материнство). Среди последних мы находим многих людей, известных своей мистической ученостью, такие люди, как рабби Симон Бар Иохай и его сын рабби Элиэзер. Эти люди жили сразу после разрушения второго Храма и были первоначальными махатмами, которым приписывается подготовка знаменитой книги Зохар.

Согласно Имберу, возрождение мистического иудаизма произошло только в шестнадцатом веке: Исаак Лурия, великий Махатма, описал систему обретения духовной силы (известную как система Лурьи): тело в подчинение уму, через пост и воздержание от земных удовольствий. Позднее была основана другая, жизнеутверждающая мистическая школа – хасидизм.

Около ста пятидесяти лет назад человек по имени Исраэль Баал Шем Тов появился в Европе и стал основателем хасидим (благочестивых), своего рода еврейских теософов, верящих в свою веру. Хасидут возносит человека к вершинам богобоязненности и боголюбия. В своих высших проявлениях богобоязненность тождественна любви к Нему и и служению Ему, вызываемый не потребностью в защите от демонов и страхом перед искушением Eго, а тем, что в этом экстатическом состоянии поток радости заполняет душу и смывает всякий след мирского эгоистического чувства. [27]. Его теория делает радость лестницей, по которой человек может взобраться на небо и там беседовать с ангелами.

Напомним, что Имбер родился и провел юность в хасидском местечке и впитал хасидизм, что называется, «с молоком матери». Кроме хасидизма, Имбер позаимствовал многие идеи у Олифантов, который, в свою очередь, позаимствовал их у Харриса. Он упоминает обоих с восхищением и уважением, подчеркивая, что учение о Божественном андрогине раскрыто в Талмуде и Каббале.

В 1895 году в Бостоне, Имбер основал каббалистический журнал «Уриель», годовая подписка стоила три доллара, один выпуск – двадцать пять центов. Вышло всего два номера. Во введении к журналу Имбер пишет о Лоуренсе Олифанте:

«Он был странным гением. Двадцать пять лет назад он отказался от христианства под влиянием своего друга мистера Харриса, бывшего американского священника. Мистер Харрис – человек необыкновенных поэтических способностей. Его главная доктрина состоит в том, что Бог двупол, а это двойственное понятие, известное Талмуду и Каббале. Каков Творец, таково и его творение. Мистер Олифант подхватил эти идеи и развил их. Работа сердца и души для других была объявлена им лучшим и единственно верным методом поклонения. „Религия труда“ – так он назвал новую веру»

Надо сказать, что кроме знакомства с эзотерическими идеями Харриса и Олифантов, Имбер был знаком с другими современными эзотерическими движениями, например, с масонством. Его каббалистический журнал «Уриэль» носит подзаголовок «Масонское издание». В него он включил восторженное приветствие 26– му Триеннал Конклаву Великого лагеря рыцарей-тамплиеров США, который состоялось в Бостоне в августе 1895 г. Там Имбер писал: «Древние масонские ордена имеют славное прошлое, светлое настоящее и великое будущее». Он утверждал, что талмудические мудрецы были масонами.

Благодаря Олифанту Имбер познакомился и с Теософским обществом, основанным Еленой Петровной Блаватской (1831—1891) и ее мужем полковником Олкоттом (1832—1907). Елена Петровна, дворянка, наполовину немка, родившаяся в России в христианской традиции, с юности искала ответы на вопросы бытия в свете эзотерических идей, мистических сочинений масонов, йогической доктрины и других священных книг Востока. [19]

Общество, основанное мадам Блаватской и полковником Анри Стил Олкоттом в Нью-Йорке в 1875 году стало очень влиятельным в конце девятнадцатого и начале двадцатого века. Хотя основатели Общества больше интересовлись индуистской и буддийской духовностью, они также проявляли большой интерес к каббале, которая сыграла важную роль в трудах Блаватской, особенно в «Тайной Доктрине»

В 1883 году вышла книга «Эзотерический буддизм», написанная Альфредом Перси Синнеттом, одним из ведущих деятелей Теософского общества. Эта книга добрались до Олифанта в Хайфе и вызвала большой интерес у Лоуренса и его друзей, среди которых был и Имбер. Олифант рассказывал тогда, что он познакомился с Блаватской и Олкоттом в Нью-Йорке, и его попросили присоединиться к ним. Он очень критически отнесся к книге и к Теософскому обществу вообще. Вполне вероятно, что Имбер узнал о Теософском обществе именно в то время и принял критическую позицию Лоуренса Олифанта по отношению к нему. Тем не менее, после своего переезда в Америку Имбер упомянул теософию в своих трудах и установил контакты с членами Общества.

Отношение Имбера к Теософскому обществу было двойственным. Несмотря на свою критику он считал Блаватскую, основательницу Теософского общества, одной из «великих», которые шли по линии оккультизма и, таким образом, претерпели «чистилище клеветы и распятия от толпы, которая не может и никогда не поймет дворянства». Действительно, Блавадскую часто уличали в мошенничестве на ее спиритических сеансах. [22]. От Блаватской Имбер воспринял некоторые теософские термины, в первую очередь термин «махатмы», который он применил к раввинам и каббалистам.

Имбер представлял Каббалу как мистическую науку. Эта наука ведет к опытному знанию и возвышению человека до божественного состояния: истина науки должна ощущаться всеми органами чувств и распространяются на еду, питье, брак, бизнес и другие социальные обязательства. [15]

Все идеи почерпнуты из идей Олифанта, Харриса и хасидизма. Его идея «Божественной женственности» идентифицированы из Sympneumata Лоуренса и Алисы Олифантов. Имбер, который отождествлял каббалу с поклонением двойственному мужскому и женскому божеству, утверждал, что примитивные евреи патриархальной эпохи сохранили концепцию двойственного Бога во всей своей чистоте и поклонялись объединенному двойному божеству, мужскому и женскому, под именем Элохим. [31]

Знакомство с другими западными экзотерическими идеологиями 19 века в культуре ориентализма fin de siècle было воспринято им как движение на Восток. Для Имбера идея о том, что евреи были хранителями всеобщей духовной науки было предметом национальной гордости. Он сравнивал ранних еврейских мистиков с современными еврейскими поселенцами в земледельческих колоний Палестины, изображая раннего еврейского пророка как

«земледельца, пастуха или простого рабочего, поддерживающий себя ежедневным трудом… Священники упивались роскошью и получали почести, тогда как пророки подвергались «поношениям, гонениям и насмешкам».

В статье, опубликованной в «Меноре» в 1903 году, Имбер называет Каббалу древней жизненной силой еврейской расы

,«которая зажгла – через восстание хасидов против раввинов – Хаскалу, литературу на современном иврите и еврейское национальное возрождение. Суровые раввины Талмуда сделали религию сухим механизмом, по режиму которого еврей ходил в своем гетто, лишенный всякой надежды и веселья…» [15]

Каббала не защищает брак, чтобы выполнить библейскую заповедь – утверждал Имбер. Брак существует для тех, кто желает жить лучшей жизнью и идти по пути к совершенству в соответствии с законами человечества. [15]

В 1894 году в Бостоне Имбер женился на местной браминке по имени Кейт Дэвидсон, которую писатель Исраэль Зангвилл назвал «американской христианской чудачкой». Вместе они скитались по Соединенным штатам, ища аудиенции у других мистиков и соперников, но спустя два года расстались.

Имбер Предсказатель

Человек, знающий как пойдут события, обычно слишком велик, чтобы в них вписаться.

Раввин Берг «Каббалистическая астрология»

Называя себя Махатмой, Имбер делал Предсказания, часть из которых, действительно, сбывалась. Популярность его росла, он привлекал значительную аудиторию к своим оккультным выступлениям.

В отчете 1896 года «Сан-Франциско пост» он предупредил американцев, чтобы они держались подальше от Парижа, где вскоре произойдет катастрофа. Вскоре на парижском Базар-де-ла-Шарите вспыхнул огромный пожар в результате кинопоказа, во время которого проектор поджег кучу легко воспламеняющейся пленки, убив сотни людей и разрушив многие городские кварталы.

В 1897 году на мероприятии в Лос-Анджелесе он предсказал, что через 50 лет в Палестине насильственным образом возникнет еврейское государство и что в будущем энергия солнечных лучей будет давать энергию для обогрева домов и электроснабжения. Имбер также предсказал, что калифорнийские вина однажды станут одними из лучших в мире. Не вспоминал ли он при этом калифорнийскую коммуну Харриса с его винным бизнесом?

В октябре 1897 года в газете Los Angeles Times Имбер сообщил об одном из своих видений: в 2010 году, по его словам, в США разразится новая гражданская война. Имбер утверждал, что ультралиберальный штат Канзас, чей губернатор-женщина, объявит «Запад для жителей Запада» и выйдет из Союза. К Канзасу присоединятся Иллинойс и Миссури, что побудит восточные штаты начать войну против всех западных штатов, поддержавших сепаратистов. Запад разгромит Восток, и обе стороны останутся разделенными. Восток, который будет вести войну с Канадой и аннексировать большую ее часть, будет управляться тем, что Имбер назвал «Манхэттенской империей», а Запад, который захватит Мексику и аннексирует ее большую часть, будет управляться Чикаго. Между тем, по его словам, Калифорния разделится на две части: Лос-Анджелес станет столицей на юге, а Сан-Франциско – на севере

.

Затем Имбер отправился в Нью-Йорк, и из провидца опять стал поэтом, писателем, превратившись в законченного алкоголика.

Однако, он произвел впечатление на филантропа и судью Майера Сульцбергера, который стал его благотворителем и выплачивал Имберу стипендию в размере доллара в неделю, раздаваемую главой Еврейского отдела публичных библиотек Нью-Йорка Авраамом Фрейдусом. Сульцбергер втыкал доллар в книгу и доставлял его Имберу за его столик в библиотеке. Тем самым он обеспечивал ему, по меньшей мере, крышу над головой. Бездомный Имбер в заявлении на получение паспорта 1905 года указал свой адрес как «Публичная библиотека Нью-Йорка».

Но беспробудное пьянство и крайняя нищета в конце концов привели его к смерти в 1909 году в возрасте 54 лет.

В одном из панегириков в идишской газете говорилось, что он был единственным настоящим еврейским богемным человеком. В 1909 году в некрологе на смерть Нафтали Герца Имбера написали: «Подвижное‚ нервное лицо‚ черные‚ горящие глаза‚ резкие‚ порывистые движения… В еврейском квартале Нью—Йорка он славился своим ядовитым сарказмом‚ насмешками над всем и всеми..‚ но беспощаднее всего Имбер иронизировал над самим собой‚ над своим прошлым‚ своими «талантами»‚ над всей своей бурной неудавшейся жизнью… Было что—то безгранично трогательное в этой фигуре разбитого жизнью‚ несчастного‚ бездомного человека‚ вспоминавшего… про произведение своей юности‚ прославившее его имя во всем еврействе. В такие моменты… он снова светлел и снова восклицал про себя с огнем гордости в глазах: «А все—таки моя» ха—Тиква» меня переживет…».

В апреле 1953 года останки Нафтали Герца Имбера перевезли в землю Израиля и похоронили в Иерусалиме на кладбище «Гар а-Менухот» (гора Покоя)

Дорога в вечность

Немногие для вечности живут,

Но если ты мгновенным озабочен —

Твой жребий страшен и твой дом непрочен!

Осип Мандельштам

Он мог стать писателем, как Герцль, Зангвил или Олифант, знатоком и учителем иврита, как Бен Егуда, в конце концов, он мог быть поселенцем в Ришон ле Ционе, Петах Тикве или Рош Пине, где его «Тикватейну» уже пели как рабочий гимн, но он не стал ни тем, ни этим. Он просто писал, писал на стенах, на клочках бумаги, писал всегда и все, что приходило в голову. И чувствовал себя свободным, как герои с картин Шагала, летающие над миром.

Израильская система образования на протяжении многих лет избегала включения большего количества песен Имбера, а их было много, в свои учебные программы. В историю литературы Израиля Нафтали-Герц Имбер вошел как автор одного стихотворения. Именно оно после многих преобразований и стало гимном Израиля.

Стихотворение Имбера «Тикватейну» («Наша надежда»), которое в 1886 году в Иерусалиме вошло в опубликованный сборник его стихов «Рассвет» и, как мы помним, было раскритиковано Бен Егудой. Стихотворение было длинным и состояло из десяти строф. Имбер часто менял его строки, читая его в разных поселениях Эрец Исраэль. В каждом поселении поселенцы думали, что стихотворение написано именно для них. Суть его не менялась и заключалось в надежде на возрождение еврейского народа. Один из вариантов стихотворения был посвящен Алисе.

В 1900 году его братья в Злочеве опубликовали его вторую книгу стихов «Баркай ха-Хадаш» («Новый Рассвет»), а в 1904 году Имбер опубликовал «Баркай Ха-шлиши» («Третий Рассвет») в Нью-Йорке. В 1905 году он опубликовал «Чашу» («Хакос»), перевод на иврит некоторых произведений Омара Хайяма «Рубайат», основанный на переводе Эдварда Фицджеральда.

В текст израильского гимна включена лишь первая строфа стихотворения Имбера. Новый репатриант из Румынии Шмуэль Коэн, поселившийся в Реховоте в 1888 году приспособил « ha -Tikva» Нафтали Герц Имбера на мотив «Ой-са», народной песенки румынских извозчиков. К тому времени стихотворение претерпело значительные изменения. Давид Елин, основатель «Ваад Ха-лашон Ха-иврит», комиссии по внедрению иврита в Палестине, изменил порядок четверостиший, Иегуда-Лейб Матмон-Коэн, директор первой еврейской гимназии «Герцлия», переделал второе четверостишие, а оставшиеся семь, не смущаясь, выкинул.

Впервые строки «А-Тиквы» провозглашены гимном всего сионистского движения «Ховевей Цион» (Любящие Цион), а затем, на Первом Сионистком Конгрессе в 1897 году.

Еще в XIX веке было объявлено не менее трех конкурсов на сочинение государственного гимна, но ни на одном из них не нашлось песни, которая годилась бы на роль гимна. На первом конкурсе (1882 г.) было представлено стихотворение еврейско-русского поэта Шимона Ш. Прог «Хакос», во втором (1886) стихотворении М. М. Долицкого «На горах Сиона».

Герцль на корабле по дороге в Хайфу

В 1898 году Теодор Герцль и Макс Нордау устроили платный конкурс на сочинение национального гимна. Приз составлял по тем временам немалую сумму – пятьсот франков. На конкурс было подано сорок пять произведений известных авторов. Ни один из вариантов не понравился устроителям.

В преддверии Четвертого сионистского конгресса, проходившего в Лондоне в 1900 году, собралось большое сионистское собрание в присутствии Герцля, Нордау и Зангвилла (переводчика «Ха-тиквы» на английский язык). В конце зрители спели гимн Англии, а после этого спонтанно заиграла песня «Ха– Тиква», когда весь зал поднялся и встал на ноги.

С горькой усмешкой Имбер стоял за закрытыми дверями. Его не пустили в зал. У него не было денег купить членский билет. С 1903 года эта песня поется в конце всех сионистских конгрессов. На следующих сионистских конгрессах Имбер сам предложил Герцлю свое новое стихотворение претендующее на роль гимна. Оно было отвергнуто.

Во время посещения Палестины, Герцль оказался в Реховоте. Его встретили с восторгом, как когда– то беженцы от погромов встречали Олефанта. В его честь хор местных жителей исполнили песню на уже известное к тому времени стихотворение «Ха– Тиква» в музыкальной интерпретации Коэна. Именно с этого момента «Ха-тиква» начала фигурировать как национальный гимн.

В своем стихотворном завещании Имбер выразил желание быть похороненным в Земле Израиля.

После создания Государства Израиль был создан общественный комитет во главе с профессором Йосефом Клауснером по репатриации костей Имбера в Израиль. Комитету помогала сионистская группа во главе с Моше Марголисом в Соединенных Штатах. Его гроб был отправлен в Израиль на корабле «Тель-Авив, и 16 апреля 1953 года гроб прибыл в порт Хайфы. В связи с празднованием Дня независимости 23 апреля похоронная процессия отправилась из Хайфы через Зихрон-Яаков к Горе Памяти в Иерусалиме. Имбер был похоронен на участке, отведенном для отцов сионизма и писателей возрождения, рядом с могилой писателя Исраэля Афройкина. Лишь в конце 1955 года на его могиле установили надгробие. [15]

Музыковеды все еще спорят о происхождении мелодии израильского гимна. Некоторые называют первоисточником итальянскую песню «Ла Мантована», написанную в 16-м веке композитором Джузеппино дель Бьядо. Во многих странах она счислилась «народной». Ею же воспользовался и чешский композитор Бедржих Сметана в написании цикла симфонических композиций «Моя родина».

Так или иначе, но грустная и прекрасная мелодия израильского гимна вместе со словами, отзывающимися в миллионах сердец, для каждого еврея наполнены глубоким чувством причастности к своему народу, осуществившему свою многовековую мечту вернуться на землю предков. Когда-то Теодор Герц в своей Книге-утопии «Обновленная земля» провозгласил: «Это не будет сказкой – если захотите».

Ха-Тикву евреи пели в самые трагичные времена, пели во времена британского мандата, несмотря на запрещение англичан. Узники фашистских концлагерей пели ее по дороге в газовые камеры.

В 1948-м, с момента провозглашения государства Израиль, « Ха-Тиква» стала не официальным израильским гимном. Официальный статус гимна она получила по решению Кнессета лишь в ноябре 2004 года.

Начиная службу в Армии Обороны Израиля будущие защитники страны поют гимн Ха-Тиква. Под звуки этого гимна, который стал поистине народным, израильтяне вспоминают тех, кто стоял у истоков создания государства Израиль и тех, кто пал, защищая независимость своей страны, жертв Катастрофы и жертв арабского террора. Под звуки гимна мы думаем о будущем нашей страны.

 
Пока не погибла в мире вражда
Еще не погибла наша надежда
Жить на земле наших предков всегда
Тысячи лет, как мечтали мы прежде