Текст книги "Таганский Гамлет. Реконструкция легенды"

Гильденстерн. А сны и приходят из честолюбия. Честолюбец живет несуществующим. Он питается тем, что вообразит о себе и себе припишет. Он отражение своих выдумок, тень своих снов.

Гамлет. Сон – сам по себе только тень.

Розенкранц. В именно. Таким образом, вы видите, как невесомо и бесплотно преувеличенное мнение о себе. Это даже не тень вещи[52]52
  Вспыхивают решетки.


[Закрыть], а всего лишь тень тени.

Гамлет. Значит, по-вашему получается, что только ничтожества, не имеющие основания гордиться собой, и твердые тела, а порядочные люди только тени ничтожеств.[53]53
  Пригасить свет и решетки.


[Закрыть]

А впрочем, что и говорить – порядочные люди не бросают тень на других. Однако, чем умствовать, пойдемте-ка лучше ко двору? Ей-богу, я сегодня едва соображаю.

Розенкранц и Гильденстерн. Мы будем неотступно следовать за вами с нашими услугами.

Гамлет. Нет, зачем! Мои слуги стали довольно хорошо следить за мной в последнее время. Однако, положа руку на сердце, зачем вы в Эльсиноре?

Розенкранц. В гостях у вас, принц, больше ни зачем.

Гамлет выволакивает Розенкранца и Гильдентсерна на середину сцены и яростным движением срывает с их рукавов траурные повязки.

Переливы в музыке. Актеры разворачивают занавес по диагонали левым углом вперед.[54]54
  Горит задний световой занавес. Актеры готовятся к сцене «Мышеловка».


[Закрыть]

Гамлет. Хотя моя бедность ставит границы моей благодарности, и все-таки я благодарю вас. Но даже этой благодарности слишком много для вас. Скажите, за вами не посылали? Это ваше собственное побуждение? Ваш приезд доброволен? Пожалуйста, отвечайте по совести. А? А? Ну как?

Гильденстерн. Что нам сказать?

Гамлет. Ах, да что угодно, только к делу! За вами посылали. В ваших глазах есть род признанья, которое ваша сдержанность бессильна затушевать. За вами посылали. Добрый король и королева посылали за вами.

Схема движения занавеса. Положение 8

Гильденстерн. С какою целью, принц?

Гамлет. А это вам лучше знать. Только я-то заклинаю вас былой дружбой, единомыслием, любовью и другими еще более вескими доводами.

Гамлет вдруг соскакивает с планшета в яму, садится на край могилы и резко в упор спрашивает:

Розенкранц. (Гчльденстерну) Что вы скажете?

Гамлет все время ищет улики против Короля, поэтому он так проверяет Розенкранца и Гильденстерна, и они его напора не выдерживают.

Гамлет. (Гильденстерну) Ну вот, не в бровь, а в глаз! Если любите меня, не отпирайтесь! Отвечайте вы, вы!..

Розенкранц и Гильденстерн тоскливо переглядываются. Понятно, оба предпочли бы соврать. Но боятся. И Гильденстерн, потупясь, признается:

Гильденстерн. (тихо) Принц, за нами послали.

Тихая музыка. Все ясно. Он так и знал. Он знал, что они подосланы и убедился в этом.

Гамлет. Хотите, я вам даже скажу, зачем? Таким образом, моя догадка предупредит вашу болтливость, и ваша верность тайне короля и королевы не полиняет ни перышком. Так вот, в последнее время я, сам не знаю, почему, потерял свою обычную веселость и привычку к занятиям. Мне так не по себе, что этот цветник мирозданья, земля, мне кажется бесплодною скалою, а этот необъятный шатер воздуха с неприступно вознесшейся твердью, этот видите ли, царственный свод, выложенный золотою искрой, на мой взгляд – только скопление вонючих и грязных паров. Какое чудо природы – человек! Как он удивительно рассуждает! С какими безграничными способностями! Как точен и поразителен по складу и движеньям! В воззреньях, как близок к Богу, в поступках – к ангелу! Краса вселенной! Венец всего живущего!

Произнося этот монолог, Гамлет берет из могилы горсть земли, высыпает ее обратно, вытаскивает один череп, второй, вертит в руках, потом бросает в могилу:

– А для меня – это просто квинтэссенция праха[55]55
  Свет на могилу.


[Закрыть].

Неожиданно швыряет Розенкранцу и Гильденстерну лопаты. Они машинально подхватывают лопаты, оцепенев от страха: не понимают, что с лопатами делать и чего хочет взбеленившийся принц.

– Мужчины не занимают меня более, да и женщины тоже, как ни оспаривают этого ваши улыбки.

Розенкранц. Ничего подобного не было у нас и в мыслях, принц.

Гамлет. А почему же вы тогда ухмыльнулись, когда я сказал, что мужчины меня не занимают?

Тут сообщают о приезде актеров.

Розенкранц. Я просто подумал…

Гамлет. Что вы подумали?

Розенкранц. Какой постный прием вы в таком случае окажете актерам, которых мы обогнали в дороге.

Гильденстерн. Те самые, которые вам так нравились – столичные трагики.

Гамлет. Что их толкнуло в разъезды? Постоянное пристанище было более выгоднее в отношении денег и славы.

Розенкранц. Я думаю, что их к этому принудили последние нововведения.

Гамлет. Да, но оценят ли их также, как когда я был в городе? Такие же у них сборы?

Розенкранц. Нет, в том-то и дело, что нет.

Гамлет. Отчего же? Разве они стали хуже?

Розенкранц. Нет, они подвизаются на своем поприще с прежним блеском. Но в городе объявился целый выводок детворы, едва из гнезда, которые берут самые верхние ноты и срывают нечеловеческие аплодисменты. Во всяком случае, они сейчас в моде и подвергают таким нападкам старые театры, что даже военные люди туда боятся ходить из страха быть высмеянными в печати.

Гамлет. Как, эти дети так страшны? А кто же им платит? Кто их содержит? Что, это род их призвания, до тех пор, пока у них не погрубеют голоса? Ну а позже, когда они сами станут актерами обыкновенных театров, если у них, конечно, не будет другого выхода, не пожалеют ли они, что старшие восстанавливали их против собственной будущности?

Розенкранц. Сказать правду, шуму было много с обеих сторон, и народ не считает грехом сталкивать их друг с другом. Одно время за пьесу вообще ничего не давали, если в ней не разделывались с литературным противником.

Гамлет. Неужели?

Гильденстерн. О, крови при этом испорчено немало!

И самое важное здесь – характеристика Короля:

Гамлет. И мальчишки одолевают? А впрочем, в этом нет ничего удивительного. Вот, например, сейчас дядя мой – датский король; так вот те, которые корчили ему рожи при жизни моего отца, теперь платят по сорок, пятьдесят и даже по сто дукатов за его мелкие изображения.

Гамлет кидает монеты. Гильденстерн и Розенкранц ловят их и отдают ему. Король Клавдий очень тщеславный человек, он сразу выпустил монеты со своим изображением, и Гамлет эти монеты дарит Розенкранцу и Гильденстерну, платит ими.

Гамлет. Оставьте на память. Черт возьми, есть в этом что-то сверхъестественное, если бы только философия могла до этого докопаться.

(Труба за сценой.)

Гильденстерн. Вот и актеры.

Гамлет. Держу пари, что и он с сообщеньем об актерах. Полоний. Принц, актеры приехали.[56]56
  К этой реплике быть готовым к выходу вместе с актерами. На сигнал 1-го Актера и на подъем занавеса выйти не под занавесом, а с этой стороны через край [См. рис. 12], (ибо – барабан зацепится). Стоять молча и разговаривать по обстоятельствам (как барабанщик труппы) («зерно» и пр. на вкус) до знака 1-го Актера, чтобы все ушли. Уйти за занавес так же сбоку.
  И тут же изнутри успеть подойти к центру занавеса и подставить колено Хмельницкому, который сначала просунет свою палку в занавес (ее надо взять и держать, как мечи), а уж потом царственно сядет якобы на трон на подставленное колено. Держать палку и подставленное колено всю сцену.


[Закрыть]

Рисунок 12

Гамлет. Вот видите.

Полоний. Принц, у меня есть новости для вас.

Гамлет. Ау меня есть новости для вас.[57]57
  Синий свет вперед.


[Закрыть] Когда Росций был в Риме актером…

Полоний. Актеры приехали, принц.

Гамлет. Кудах-тах-тах, кудах-тах-тах…

Полоний. Ей-богу, милорд.

Гамлет. Прикатили на ослах…

Полоний. Лучшие в мире актеры для трагедий, комедий, хроник, пасторалей, вещей пасторально-комических, историко-пасторальных, трагико-исторических, трагикомико-и историко-пасторальных. В чтении наизусть и экспромтом это люди незаменимые.

Вот еще важное:

Гамлет. О, Евфай, судья Израиля, какое у тебя было сокровище!

Полоний. Какое же было это сокровище было у него, милорд?

Гамлет. А как же:

 
«Единственную дочь растил[58]58
  Свет в могилу.


[Закрыть]
И в ней души не чаял.»
 

Полоний, (в сторону) Все норовит о дочери!

Гамлет. Так, что ли, старый Евфай?

Полоний. Принц, если Евфай – это я, то действительно у меня есть дочь, в которой я души не чаю. Это совершеннейшая истина.

Гамлет. Нет, вовсе это не истина.

Полоний. Что же тогда истина, мой принц?

Гамлет. А вот что:

 
«Единственную дочь растил
И в ней души не чаял,
А вышло так, как Бог судил,
И клад, как воск растаял.»
 

– С приездом в Эльсинор вас, господа![59]59
  Занавес назад до задних решеток.


[Закрыть] Ваши руки, товарищи!

Розенкранц и Гильденстерн протягивают ладони для дружеского рукопожатия, однако Гамлет быстро и больно бьет их по рукам.

Полоний, Гильденстерн, Розенкранц уходят.

1-й актер. Hello, my good lord!

Трубы. Барабан.

Поднимается край занавеса, и из-под него появляется группа плохих актеров-комедиантов в ярких разноцветных костюмах. Они не идут, а шествуют – нищие и гордые.

Приезд актеров (Актеры – В Шаповалов, В. Щеблыкин, 1-й актер – Б. Хмельницкий, Гамлет – В. Высоцкий, Мальчик-актер – Д. Межевич). Фото А. Стернина

Расположившись в могиле, как в ложе, Гамлет любуется их парадом, потом легким прыжком выскакивает на подмостки, чтобы встретить комедиантов. Они кривляются, позируют.

Гамлет. Здравствуйте, господа! Милости просим. Рад вам всем. Вас ли я вижу, барышня моя? А ты, старый друг, оброс с тех пор, что мы не виделись! Приехал, прикрывшись бородой, смеяться над моими делами в Дании?

1-й актер. (смеется) Ха-ха-ха! Дания…

Гамлет. Знаете что, господа! Давайте-ка мы сразу набросимся на первое, что попадется. Пожалуйста, какой-нибудь монолог. Покажите нам образчик вашего искусства, какой-нибудь страстный монолог.[60]60
  Занавес идет вперед. Актеры уходят за занавес. Только Хмельницкий сидит в перед горящими передними решетками.


[Закрыть]

1-й актер. Какой именно, мой дорогой принц?

Гамлет. Помнится, однажды ты читал мне один монолог, вещь никогда не ставили больше или не больше разу – пьеса не понравилась. Для большей публики это было, что называется, не в коня корм. Но как расценил я и другие, еще более строгие судьи, это была великолепная пьеса, хорошо разбитая на сцены и написанная с простотой и умением. (В сторону) Помнится, возражали, что стихам не хватает пряности, а язык не обнаруживает в авторе отбора.

1-й актер. Не помню.

Гамлет. Один монолог я в ней особенно любил: об убийстве Приама.

Актеры, (за занавесом) «О, Приам!»

1-й актер. Stop talking, please!

Гамлет. Ну и прекрасно. Если он у вас на слуху, начните прямо с этого места: «Свирепый Пирр, тот, что как зверь Гирканский…» Нет, не так. Но начинается с Пирра: «Свирепый Пирр…»

Актер, (за занавесом) «…Чьи черные доспехи…»[61]61
  Внимание! Подсказать из-за занавеса Гамлету: «Чьи черные доспехи». Гамлет: – Благодарю…


[Закрыть]

Гамлет, (услышав подсказку) Благодарю…

 
«Свирепый Пирр, чьи черные доспехи
И мрак души напоминали ночь,
Теперь закрасил черный цвет одежд
Багровым – и еще ужасней стал.
Теперь он с ног до головы в крови,
Запекшийся в жару горящих стен,
Которые убийце освещают
Дорогу к цели. В кровяной коре,
Дыша огнем и злобой, Пирр безбожный,
Карбункулами выкатив глаза,
Приама ищет…»
 

Продолжайте сами.

Появляется Полоний.

Полоний. Браво, принц! С хорошей дикцией и чувством меры. Вас можно зачислить в труппу с половинным окладом.

Актеры. С целым!

1-й актер (встает с трона и командует)[62]62
  Хмель встает и восклицает: «Актеры! Занавес!» – И свет в глаза.
  Натурально выходить из-за занавеса и идти к порталу в качестве оркестранта-барабанщика-тарелочника. И – пошла музыка (по удару тарелок), пошла сцена – Хмельницкий и прочие «Свирепый Пирр» и т. д. Тут нужно к месту и в такт ударять тарелками и барабаном. Это надо репетировать!


[Закрыть]

Схема движения занавеса. Положение 9

Занавес! Актеры! Пантомима! Свет! Гроб уберите! Оркестр у портала, пантомима левее! Реквизит![63]63
  Занавес налево. Могильщики тащат гроб от портала к стене. Решетки не горят, только задний световой занавес и верхние задние фонари.


[Закрыть]

Начнем вот с этого места: «Приама ищет Пирр!»

Хор из трех актеров. Приама ищет Пирр!

1-й актер. Нет-нет-нет. Еще раз. В такой день!

Все вместе давайте еще раз: «…Приама ищет Пирр!»

Хор

 
Приама ищет Пирр!
 

1-й актер

 
Пирр его находит.
 

(Удар в тарелки)

 
Насилу приподнявши меч,
Приам От слабости его роняет наземь,
Ему навстречу подбегает Пирр,
С плеча замахиваясь на Приама;
Но этого уже и свист клинка
Сметает с ног. И тут, как бы от боли,
Стена дворца горящего, клонясь,
Обваливается.
 

Хор

 
А-а-а!
 

1-й актер

(хору)

 
Что – а? Ну что – а? Рано! Рано!
 

(Продолжает)

 
…И тут как бы от боли
Стена дворца горящего, клонясь,
Обваливается и оглушает
На миг убийцу.
 

(Удар в тарелки)

Хор

 
Пирров меч в руке
Над головою так и остается,
Как бы вонзившись в воздух на лету.
 

1-й актер

 
С минуту, как убийца на картине,
Стоит, забывшись, Пирр,
Руки не опуская.
Но Пирров меч кровавый, беспощадный
Пал на Приама.
Стыдись, Фортуна! Дайте ей отставку,
О, боги, отнимите колесо,
Разбейте обод, выломайте спицы
И круглый вал скатите с облаков
В кромешный ад!
 

(Удары барабана, тарелок, актеры падают на колени)

Полоний. Слишком длинно, принц.

Гамлет слушает актеров, сидя в могиле, спиной к публике. У задней стены на гробе сидят Розанкранц, Полоний и Гильденстерн.

Гамлет. Любезный, продолжай, пожалуйста. Его интересуют только пляски и сальные анекдоты, от остального он засыпает. А ты продолжай, пожалуйста. Перейди к Гекубе. Дальше-дальше. Дальше.

Суфлер. «Ужасен вид поруганной царицы.»

1-й актер

 
Ужасен вид поруганной царицы…
 

Хор

 
Ужасен вид поруганной царицы…
 

Гамлет. Поруганной царицы?

Полоний. Хорошо! Поруганная царица – это хорошо!

1-й актер

 
Гася слезами пламя, босиком
Она металась с головной повязкой
Взамен венца, и обмотавши стан,
Иссушенный годами,
 

Хор

 
Одеялом, случившимся в руках.
 

1-й актер

 
Кто б увидал все это,
Фортуну бы горючими слезами заклеймил.
А если б боги с неба подсмотрели,
Как потешался над царицей Пирр,
Кромсая перед нею тело мужа,
 

Хор актеров

 
Ах!
 

1-й актер

 
Спокойствие покинуло бы их.
 

(Читает фрагмент монолога по-английски)[64]64
  Гаснет свет. Только один луч на Хмельницкого.


[Закрыть]

 
Anon he finds him,
Striking too short at Greeks: his antique sword,
Rebellious to his arm, lies where it falls,
Repugnant to command: unequal match,
Pyrrhus at Priam drives; in rage strikes wide;
But with the whiff and wind of his fell sword
The unnerved father falls.
Did nothing.
 

Полоний. Он побледнел и весь в слезах. Пожалуй, хватит, принц.

Это плохой театр и плохая и труппа – просто данного Первого Актера где-то на секунду осенила какая-то искра вдохновения, что даже заметил и Полоний. Ну, и Полонию, помимо этого, стало скучно. Там есть текст, что он, кроме сального, ничего не воспринимает.

Гамлет. Хорошо. Остальное доскажешь после.

Почтеннейший, пожалуйста, побеспокойтесь, чтоб об актерах позаботились. Вы слышите, пообходительнее с ними, они – краткий обзор нашего времени. И лучше иметь скверную надпись на могиле, чем дурной их отзыв при жизни.

Полоний. С ними обойдутся по заслугам.

Гамлет. Нет – лучше, черт бы вас побрал, почтеннейший, лучше! Если с каждым обходиться по заслугам, кто уйдет от порки.

Идите, господа, приготовьтесь. Сегодня у вас представленье.

Полоний. Пойдемте, господа.

Полоний и все актеры уходят.[65]65
  Заканчивается сцена тем, что актеры уводят растроганного Хмеля, но Гамлет его возвращает и они остаются одни.
  А в это время стоящим за занавесом [См. рис. 13] нужно (в барабане – иначе не выходит) изготовиться поднять занавес (с кем-то) чтобы попустить Хмеля.
  Точной реплики на подъем занавеса нет. Обычно подъем – когда он у решетки (идет к занавесу). В это время поднять (с кем-то) занавес, пропустить Хмеля.
  Незаметно помочь ему уронить шляпу (если он не сшибет ее с себя занавесом). Поклониться принцу и тоже уронить шляпу и одновременно закрыть занавес, подобрать шляпы (и Хмеля тоже – а потом отдать) и уйти со сцены.
  ПАУЗА. Но небольшая и деятельная.


[Закрыть]

Рисунок 13

Гамлет. Старый друг.

1-й актер возвращается.

Не могли бы вы сыграть «Убийство Гонзаго»?

1-й актер. Да, мой принц.

Гамлет, (тихо) Поставь это сегодня вечером. Скажи, можно ли в случае необходимости заучить кусок строк в шестнадцать-восемнадцать, которые бы я написал, – можно?

1-й актер. Да, принц.

Гамлет. Превосходно. Иди за тем господином, только смотри, не издевайся над ним.

1-й актер. Се ля ви. (Уходит)

Гамлет. Простимся до вечера, господа. (Громко) Еще раз: вы – желанные гости в Эльсиноре.

Гамлет берет край занавеса и ведет его к правому заднему углу. Розенкранц и Гильденстерн уходят.

Тут важно для сюжета, что актер увлекся, но все-таки какие-то строфы хорошо прочитал. Это и Полоний тоже заметил. Но Гамлет сразу прервал.

И вот монолог Гамлета, где он наставляет актеров. Сюжетно он важен. Он корит себя, что он бездействует, он себя уничтожает.

Гамлет

 
Один я. Наконец.
Какой же я холоп и негодяй!
Не страшно ль, что актер заезжий этот
В фантазии, для сочиненных чувств,
Так подчинил мечте свое сознанье,
Что сходит кровь со щек его, глаза
Туманят слезы, замирает голос
И облик каждой складкой говорит,
Чем он живет. А для чего в итоге?
Из-за Гекубы!
Что он Гекубе? Что ему Гекуба?
А он рыдает. Что б он совершил,
Будь у него такой же повод к мести,
Как у меня? Он сцену б утопил
В потоке слез. В его изображены!
Виновный бы прочел свой приговор.
 

Все эти высокие выражения надо говорить очень просто, как он говорит о Гекубе. Важно, что он все время думает: что делать с Королем. Тогда ясно, что Король и Гамлет не могут жить вместе. Кто-то должен уйти.

 
А я, тупой и жалкий выродок, слоняюсь
В сонливой лени и ни о себе
Не заикнусь, ни пальцем не ударю
Для короля, чью жизнь и власть смели
Так подло.
 

То есть, самоанализ у него. Это очень острый разговор с публикой, а не с самим собой. То есть он просит всячески его унизить.

 
Что ж я, трус? Кому угодно
Сказать мне дерзость? Дать мне тумака?
Как мальчику, прочесть нравоученье?
Взять за нос? Обозвать меня лжецом
Заведомо безвинно? Кто охотник?
Смелее! В полученье распишусь.
 

Это и есть открытое самопокаяние. Тогда мы видим перед собой особого человека. Так никогда не поступит ни Король, ни Розенкранц, ни Гильденстерн – никто. Может быть, один человек у него есть во всей пьесе – это Горацио, с которым он близок духовно. И то, он не до конца ему все говорит.

 
Не желчь в моей печенке голубиной,
Позор не злит меня, а то б давно
Я б выбросил стервятникам на сало
Труп изверга. Блудливый негодяй!
Кровавый, лживый, злой, сластолюбивый!
О, мщенье!
Ну и осел я, нечего сказать!
 

Всегда надо искать предлог говорить с публикой. Иначе Гамлет будет безумен. И здесь он впрямую разговаривает с публикой, когда себя ругает. Это эстетика Шекспира.

 
Я сын отца убитого. Мне небо
Сказало: встань и отомсти. А я?
Я изощряюсь в жалких восклицаньях.
Я весь раскис, как уличная тварь.
Как судомойка.
Черт!
 

И очень важный кусок: «Проснись, мой мозг». То есть он не может понять той апатии и депрессии, которая с ним происходит. И тут у него возникает идея «Мышеловки».

 
Проснись, мой мозг!
Мой мозг!
 

Он прямо говорит это публике и публике сообщает интригу:

 
Я где-то слышал,
Что люди с темным прошлым, находясь
На представленье, сходном по завязке,
Ошеломлялись живостью игры
И сами признавались в злодеяньи.
Убийство выдает себя без слов.
Хоть и молчит.
 

И ему приходит мысль о «Мышеловке»:

 
Я поручу актерам
Сыграть пред дядей вещь по образцу
Отцовой смерти.
 

Переступая через решетки, он подходит вплотную к могиле и, сжимая кулаки, цедит сквозь зубы:

 
Послежу за дядей —
Возьмет ли за живое. Если да,
Я знаю, как мне быть.
 

Флейта. Гамлет подходит к музыканту в центре сцены, садится. Занавес по диагонали. Сзади посреди сцены – гроб.[66]66
  Быстро снять актерское, надеть стражника пока идет монолог Гамлета. Межевич дует в дудку. Быть готовым к выходу.


[Закрыть]

И здесь же он опять говорит о дьяволе. В противоречие:

 
А может статься,
Тот дух был дьявол. Дьявол мог принять
Любимый образ. Может быть, лукавый
Расчел, как я устал и удручен,
И пользуется этим мне на гибель.
Нужны улики поверней моих —
Я это представленье и задумал,
Чтоб совесть короля на нем суметь
Намеками, как на крючок, поддеть.
 

(Флейта)

Очень важно, что он все время не доверяет призраку отца. Он хочет перед собой быть чистым, знать наверняка, что это не какое-то его направление мыслей, а что действительно было злодеянье. И он ищет подтверждение.

Гамлет покидает сцену, повторяя картинный жест Первого актера (Б. Хмельницкого) – воздев руку кверху и предвкушая победу.

Переход – занавес обводит сидящих на полу и прижимается к левому порталу. Музыка.

Из-под занавеса выходят Король, Королева, Полоний, Офелия, Розенкранц и Гильденстерн.[67]67
  На музыкальный акцент и отход и перемену положения занавеса выходят Король и свита.
  На музыкальный акцент вместе с Королевым с этой стороны поднять занавес и пропустить короля и свиту Уйти со сцены.
  ПАУЗА. За это время переодеться во все актерское.


[Закрыть]

Они разговаривают и идут слева направо, и занавес идет за ними. Пространство делится надвое, левая его часть пустует, а справа расхаживают Клавдий с Полонием, Розенкранц и Гильденстерн и вполголоса рассуждают о странном поведении Гамлета.

Схема движения занавеса. Положение 10

Король

 
Так, значит, вы не можете добиться,
Зачем он напускает эту блажь?
Чем взвинчен он, что, не боясь последствий,
В душевном буйстве тратит свой покой?[68]68
  Занавес останавливается на 5 сек. И опять двигается за свитой мед-ленно.


[Закрыть]
 

Розенкранц

 
Он сам признал, что не в своей тарелке,
Но почему, не хочет говорить.
 

Гильденстерн

 
Выпытыванью он не поддается.
Едва заходит о здоровье речь,
Он ускользает с хитростью безумца.
 

Переход. Тихий хорал в музыке. Слева появляется Гамлет.

Гамлет идет слева направо вместе с занавесом. Приблизившись к линии рампы, он тихо спрашивает:

Гамлет

 
Быть иль не быть, вот в чем вопрос.
 

Первая фраза буквальная. То есть – жить или не жить, и не сопротивляться. Он ставит вопрос сразу о жизни и смерти, и в первую очередь себя обвиняет, что боязнь делает нас трусами, и мы миримся со всем от страха смерти.

У него чрезвычайно концентрированно мысль работает и очень лихорадочно. Это его внутренние мысли, и дальше эти лихорадочные мысли, как стая.

Вращение занавеса показывает, что двор подслушивает. За занавесом параллельно идет другая сцена. Слова Гамлета, как эхо, повторяют те четверо, которых отделяет от Гамлета колышущаяся завеса. Гамлет об их присутствии не знает. Мы их и видим, и слышим. Между левой половиной сцены, где метается Гамлет, и правой ее половиной, где пребывают другие, существует ясная связь: слева угроза, справа – страх. Занавес ходит следом за Гамлетом. Когда Гамлет двигается влево, занавес спешит туда же, расширяя «пространство Клавдия». Когда Гамлет шагает вправо, занавес мчится на Клавдия, прижимая короля и его приспешников к кулисе.

Король

 
Быть иль не быть, вот в чем вопрос.
 

Король говорит это с тем, что «быть или не быть мне у власти», Полоний тоже самое говорит. Он считает, что Гамлет ведет себя странно. И Король заливает совесть больную вином и кутежами. Это подчеркивается все время Шекспиром. И пьеса дальше развивается все тревожней и тревожней. В этом монологе важно каждому найти личные мотивы своей натуры, своей личности.

Полоний

 
Быть иль не быть, вот в чем вопрос.
 

Розенкранц

 
Быть…
 

Гильденстерн

 
Или не быть…
 

(Занавес скрывает их всех в правом портале, потом возвращается и наступает на Гамлета)

Для них это вопрос карьеры, а для Гамлета это вопрос мироздания, философская концепция. Он себя упрекает, и это дает ему право с публикой разговаривать. И в начале его монолог звучит раздумчиво и неторопливо.

Гамлет

 
Достойно ль
Терпеть безропотно позор судьбы,
Иль нужно оказать сопротивленье,
Восстать, вооружиться, победить,
Или погибнуть? Умереть. Уснуть.
 

Свет меркнет, и силуэты остаются – Гамлет будто ощущает, что он умер.

«Быть иль не быть». Гамлет – В. Высоцкий. Фото В. Ахломова

Королева

В параллельной сцене обращается к Гильденстерну. Гамлет слушает, стоя за занавесом.

 
А как он принял вас?
 

Гильденстерн

 
Как человек воспитанный.
 

Розенкранц

 
Но с некоторой долей принужденья.
Скупился на вопросы.
 

Гильденстерн

 
Но в ответ
Был разговорчив.
 

Королева

 
Вы его не звали
Развлечься?
 

Розенкранц

 
Все сошлось само собой.
Дорогою мы встретили актеров.
 

(Оглядывается на актеров, те дудят в дудку)

 
Узнав об этом, он был очень рад.
Во всяком случае, актеры – в замке
И получили, кажется, приказ
Играть сегодня.
 

(Дудка)

 
Полоний
Истинная правда.
Он просит августейшую чету
Пожаловать к спектаклю.
 

Король

 
С наслаждением.
 

Занавес оттесняет их всех вправо. Гамлет идет за занавесом с другой стороны, как бы отодвигая его.

 
Мне радостно узнать, что у него
Такая склонность. Молодые люди,
И дальше поощряйте эту страсть.
Пусть не хандрит.
 

Розенкранц

 
Приложим все усилья.
 

Все уходят.

Гамлет в действии. Действие должно быть словом. И действие его: разобрать вместе со зрителями проблему веры и безверия, жизни и смерти – вот над чем он голову ломает и не спит ночь. Музыка помогает внутреннему монологу, внутреннему процессу.

Гамлет продолжает монолог с другой стороны занавеса. Позади него у белой стены стоит гроб.

Схема движения занавеса. Положение 11

Гамлет

 
Восстать, вооружиться, победить
Или погибнуть? Умереть? Уснуть?
И знать, что этим обрываешь цепь
Сердечных мук и тысячи лишений
Присущих телу. Это ли не цель,
Что всем желанна? Умереть. Уснуть.
Уснуть… И видеть сны? Вот и ответ.
 

Он сосредоточен. Он ищет все. Это не декларация, которая выношена и сформулирована. В этом вся сила мысли, и отсюда рождается настоящий темперамент. Вот вопрос —

 
Быть иль не быть, вот в чем вопрос, Достойно ль
Терпеть без ропота позор судьбы
Иль нужно оказать сопротивленье,
Восстать, вооружиться, победить,
Или погибнуть? Умереть. Уснуть
И знать, что этим обрываешь цепь
Сердечных мук и тысячи лишений,
Присущих телу. Это ли не цель,
Что всем желанна? Умереть. Уснуть.
 

(Гаснет свет)

– вот тут весь вопрос и кроется – быть или не быть. Он часто восклицает: «Проснись, мой мозг! Ну что я ничего не думаю? Почему я вялый такой?!»

 
Уснуть… И видеть сны? Вот и ответ.
 

Вот ответ – тогда будет настоящий диалог. Потому что это и зрителей также разбирает, им это также важно. Тогда никогда не выйдет фальши. И начинает он монолог предельно искренне. Тогда будет потребность смерти, этой могилы. И есть зрительный монолог. И внутренний пульс его энергичный.

 
Какие ж сны в том смертном сне приснятся,
Когда покров земного чувства снят?
 

Он смело берет публику, он не отгорожен занавесом. Это очень свободный диалог с собой и с публикой. А не монолог. И мысль напряженная, и пульс очень сильный, не депрессивный. Все время лихорадочная работа мозга. И отсюда пружинистая походка.

 
Вот и разгадка.
 

Гамлет указывает на разрытую могилу.

 
Вот что удлиняет
Несчастьям нашим жизнь на столько лет.
А тот, кто снес бы ложное величье
Правителей, невежество вельмож,
Всеобщее притворство, невозможность
Излить себя, несчастную любовь
И призрачность заслуг в глазах ничтожеств,
Когда так просто сводит все концы
Удар кинжала? Кто бы согласился
Кряхтя, под ношей жизненной плестись,
Когда бы неизвестность после смерти.
 

Поэтому мы терпим все. И этим самым он упрекает себя, что он недостаточно верит. Каждая религия по-своему толкует ту жизнь, которая после смерти. Поэтому это христианская пьеса. Мы со всем смиряемся: со злом, с невежеством, с глупостью – со всеми пороками. И только потому, что мы боимся смерти. Евангелие говорит, что человек бессмертен. Значит, мы лжем себе, значит, мы прикидываемся верующими, а не верим. А иначе разве бы мы терпели все унижения, все подлости и все, когда так просто – удар кинжала и все мучения кончились. Тогда мысль очень острая, и все время пульсирует.

Вот самая главная мысль:

 
Боязнь страны, откуда ни один
Не возвращался, не склоняла воли,
Мириться лучше со знакомым злом,
Чем бегством к незнакомому стремиться?
 

Это целая концепция, мировоззрение, и здесь затронуты все люди. Он исповедуется открыто перед нами. «Умереть, уснуть, – уйти, – и видеть сны. Вот и ответ». И теперь он начинает говорить, как он относится к Богу. «Я себя ловлю, что я недостаточно верю, потому что боязнь страны, откуда ни один не возвращался – вот, что нас делает трусами, заставляет мириться со злом, а иначе кто бы стал сносить все низости мира, когда так просто все решает удар кинжала». Тогда есть вопросы и себе и всем, и тогда есть конкретность могилы – того мира.

 
Так всех нас в трусов превращает мысль
И вянет, как цветок, решимость наша
В бесплодье умственного тупика.
Так погибают замыслы с размахом,
Вначале обещавшие успех,
От промедленья долгого. Но тише![69]69
  Актеры вращают занавес в центре сцены. Три разворота.


[Закрыть]
 

Главная мысль в монологе абсолютно точная – Гамлет все решает, что ему делать, и не приходит ни к какому решению. Это главное для артиста, который играет Гамлета. Он считает, что он также не до конца верует, как многие люди, он весь в сомнениях, у него сомнения в вере. Это монолог о вере и безверии. И тут нет прямого решения – убивать или не убивать: ни Короля, ни себя. Об этом речь не идет. Тут нет размышления, что «быть или не быть – убить или не убить себя». То есть это не монолог человека, который решает, покончить с собой или не покончить.

Кроме занавеса, благодаря которому пьеса стремительно развивается, по решению, это очень интимный спектакль – как бы семейная хроника. Вот коллизия основная: Король, Королева, Гамлет и мертвый отец. И побочно идут другие явления: Офелия, Лаэрт и Полоний. Поэтому тут нет массовых сцен. И всегда стоит могила, и в этой могиле все время копаются могильщики – чего-то достают – черепа и т. д. То есть они идут через всю пьесу. Могила играет очень большую роль, как символ и как археология, что не скроешь, чего-нибудь да раскопают и найдут, как археологи.

И весь монолог Гамлета привязан к могиле.

Во время репетиций Любимов часто говорил Высоцкому: «Ты все время теряешь могилу», – и поэтому на резине привязал его большой палец к могиле. Если он отходил от могилы, резина его тянула к могиле. Это был учебный прием, чтоб он физически чувствовал, как его тянет к могиле. Это помогало играть монолог через ощущение конкретной вещи. Потом резину сняли, но акцент остался: «Вот что мы делаем!» – к залу. Могила – это объект постоянный. Иногда поднимается взгляд и на зал, но основной объект – вот, могила. Тело уходит к могиле, и жест идет вместе с телом. Непрекращаемое влеченье тела к могиле.

То есть Гамлет разговаривает впрямую через могилу с публикой. Что мы не верим в то, что есть другая жизнь, поэтому мы смиряемся с подлостью, которая в нас живет. А иначе просто: удар кинжала – и все. И можно не видеть ни унижений, ни подлости. То есть монолог Гамлета кончается с перевесом, что лучше умереть, а не жить. И в конце ему надоедает решать эти вопросы, и он бросается к Офелии, как к прибежищу. А Король решает, что тут все дело в ней.

Появляются Король, Гертруда, Полоний, Офелия

Король и Полоний прячутся и подслушивают за занавесом. Они не могут выйти. И если на секунду повернуть занавес, то видно Короля и Полония, которые подслушивают. И потом постепенно занавес обратно становится перпендикулярно.

Гамлет

(бросается к Офелии)

 
Офелия! О, радость! Помяни
Мои грехи в своих святых молитвах.
 

Лирическая музыка. Гамлет держит Офелию за руку, и они качаются в занавесе, как в гамаке.

Офелия

(читает)

 
«Господи, успокой душу раба божьего…»
Принц, были ль вы здоровы это время?
 

Гамлет

 
Благодарю: вполне, вполне, вполне.
 

Офелия

 
Принц, у меня от вас есть подношенья.
Я вам давно хотела их вернуть.
Возьмите их.
 

Он просто не понимает, почему она отодвинулась – и все. Он думал, что она его приласкает. Видимо, он к ней пришел в таком горе и в таком отчаянии, что она испугалась и все сказала отцу. Потому что у него ничего нет, кроме нее. Его друзья оказались предателями – Розенкранц и Гильденстерн. Он понял, что они подслушивают, подсматривают. У него единственный человек – это она. И он удивлен – почему она так странно ведет себя. И вдруг она говорит это. Тогда он и прибегает к этой аллегории, так странно шутит: «А я вам ничего не дарил». Она обиделась. Как она может по приказу не любить, мало ли что ей отец говорит? Но она слушается через силу. Она не могла ослушаться – она пришла. И она действительно огорчается, когда он говорит: «Считайте, что я вам это не дарил». Поэтому она и говорит: «А я считала, что это вы. Значит, я горько обманулась».

Гамлет

 
Да полно, вы ошиблись.
Я в жизни ничего вам не дарил.
 

(Играет клавесин)

Офелия

 
Дарили, принц, вы знаете прекрасно.
С придачею певучих нежных слов,
Их ценность умножавших. Если запах
Их выдохся, возьмите их назад.
Порядочные девушки не ценят,
Когда их одаряют – и изменят.
Пожалуйста.
 

Гамлет смотрит на Офелию и вдруг сквозь щели в занавесе замечает пальцы – занавес кто-то трогает. Он догадывается, что разговор подслушивают. И это выводит его из себя.

Гамлет. Так вы порядочная девушка?

Здесь у него начинается приступ бешенства оттого, что даже она позволила себе так с ним поступить.

Офелия. Принц!

Гамлет. И вы хороши собой?

Офелия. Что разумеет ваша милость?

Гамлет. А то, что если вы порядочны и хороши собой, вашей порядочности нечего делать с вашей красотою.

Гамлет – В. Высоцкий, Офелия – Н. Сайка.

Репетиция «Гамлета» на сцене варшавского Театра оперетты.

Польша, 27.05.1980 г. Фото Т. Вальчак

Офелия. Но разве для красоты не лучшая спутница порядочность?

Гамлет. Ну, конечно! Только скорей ваша красота стащит в омут вашу порядочность, нежели ваша порядочность исправит вашу красоту. Раньше это считалось парадоксом, а теперь доказано. Я вас любил когда-то.