Текст книги "Сердце Солнечного воина"

Глава 6

Моей матери дома не оказалось. Я уставилась на нетронутые покрывала ее кровати, и слабая надежда, что мама проспала, испарилась.

– Может, она в лесу? – предположил Ливей.

– Ее там нет, я искала ауру, пока мы пролетали мимо. – Я повернулась к Пин’эр. – Что сказала мама, когда уходила?

– Она попросила меня вызвать для нее облако. Я так уже делала и научила ее ездить на нем. – Пепельно-бледная служанка сцепила руки. – Император сердится? Разве это такой большой проступок – разок забыть зажечь Луну за все эти годы?

– Я зажгу фонари вместо нее, – предложил Ливей, уклоняясь от вопроса.

– Какая теперь разница?

Я с отчаянием вспомнила возмущение императрицы, гостей, порицавших «дурное предзнаменование», и злобные обвинения генерала У, которые раздули гнев императора до неистового пламени.

– Лучше опоздать с делом, чем оставить его незавершенным, – сказал принц, шагая к двери.

Я покраснела от стыда за свою вспышку.

– Ливей, спасибо, – окликнула я его.

Он остановился у входа с тенью улыбки на губах.

– Синъинь, я уже говорил, что нам необязательно каждый раз благодарить друг друга.

Не сказав больше ни слова, он ушел: спина прямая, плечи напряжены сильнее, чем обычно.

Я обыскала комнату матери. На деревянных полках ничего не было, за исключением нескольких растений и украшений. На столе возле кровати лежала книга, на обложке которой красовались лучник и десять солнц. История об отце, о том, как он убил солнечных птиц. Рядом лежал сложенный лист бумаги. Я взяла его и вздрогнула, увидев незнакомый почерк: кто стал бы писать моей матери? Читать чужие письма нехорошо, но, возможно, в нем кроется ключ к ее исчезновению. Разглаживая бумагу, я пробежала глазами по буквам:

Сегодня ты найдешь в Царстве смертных то, что искала.

Меня сковало дурное предчувствие. Я рванула к себе, схватила лук, выскочила наружу и вызвала облако. Ну почему не подумала об этом раньше? Обретя свободу, мать посещала лишь одно место, хотя на это смотрели неодобрительно и ей грозило наказание за появление в Царстве смертных без дозволения.

В точке слияния двух рек, рядом с тем местом, где был заточен Черный Дракон, возвышался холм, усыпанный белыми цветами, как весенним талым снегом. На нем лежала мраморная плита, изогнутая полумесяцем, буквы имени моего отца блестели золотом. Пепел осыпался со светящихся кончиков ароматических палочек, недавно воткнутых в жаровню, и их пьянящий аромат витал в воздухе, наполненном надеждой и горем. Рядом были сложены подношения из яблок, мандаринов и выпечки, а также лежала тонкая веточка османтуса, бледные лепестки которой уже покрылись коричневой каймой. Моя мать приходила сюда, но где она сейчас? Магию запрещалось использовать в Царстве смертных, и я побежала вниз по холму, зовя маму, вдоль реки, которая пахла землей и гнилью, потом нырнула в лес, где ползли тени темнее ночи. Я ошиблась? Ее здесь нет? Но именно тогда я ее почувствовала: мамина аура трепетала, как крылья обезумевшего мотылька. Побежав к ней, я чуть не рухнула от облегчения, увидев, как она неуверенно, с пустым взглядом бредет по окраине леса.

– Мама! – Я обняла ее, отметив, какая она холодная. – Что случилось? Сегодня не зажгли фонари.

– Я получила записку. Мне сказали прийти сюда, – прошептала мать.

– Я видела, – призналась я. – От кого она?

– Имени не было. Ее просто подбросили мне на стол.

– Тебя обманули. Зачем еще доставлять записку таким образом, тайком?

Если бы только я почувствовала, что незваный гость пробирается сквозь чары! Но я была целиком погружена в мысли о приеме императора.

– Это был не обман. Я видела твоего отца. Его волосы поседели, он изменился… но я узнаю его где угодно. – Она подняла на меня глаза, огромные и темные. – Зачем ему убегать от меня? К чему прятаться?

– Это невозможно: отец умер.

– Я знаю, что видела.

Дрожь в ее голосе заставила меня задуматься. Я погладила маму по спине, пытаясь унять ее тревогу так же, как она утешала меня в детстве. Я не стала говорить о гневе императора или обвинениях, брошенных в нашу сторону. Все уже случилось, и самое главное – что она не пострадала.

– Я помогу тебе найти его, – пообещала я.

Вместе мы прочесали лес, берег реки и холм, но не нашли никаких признаков жизни, кроме диких существ, которые разбегались при нашем приближении. Когда золотые стрелы рассвета пронзили ночь, я призвала облако, чтобы вернуть маму домой.

– Я не уйду. Это был он, – закричала она.

– Мама, ты должна вернуться.

– Твой отец…

– Я продолжу поиски, а ты ступай, отдохни. Небесный император может призвать тебя в любой момент.

При упоминании императора мама побледнела и забралась на облако без дальнейших споров:

– Что мне ему сказать?

Я быстро прикинула:

– Скажи, что проспала. Не упоминай, что спускалась в Царство смертных. Его Небесное Величество не отнесется к этому благосклонно. Лучше пусть считает нас бездельницами, чем вызовом его авторитету.

Она кивнула. Ее облако поднялось, подхваченное легким ветерком, и хотя мама все так же смотрела вниз, она наконец исчезла в небесах.

Я ощутила укол вины за то, что прогнала ее, но в одиночку двигаться быстрее и легче. Вдобавок я хотела, чтобы мама вернулась домой. Вдруг все это было уловкой, чтобы отвлечь ее, заставить забыть о своих обязанностях, вызвать гнев императора?.. Хотя и непонятно зачем.

Я снова обыскала лес, настороженно выискивая любые следы энергии бессмертных или опасности, следуя по тропинке вдоль реки, пока та не привела к деревне. Только тогда я развернулась и направилась обратно к холму. Под светлеющим небом я преклонила колени перед могилой моего отца. Выцветшие картины на мраморе изображали его подвиги: вот он целится в десять багровых солнц в небе, вот едет на коне во главе великой армии, вот сражается с чудовищной птицей. Меня охватила тяжесть, когда я снова села на пятки, сложив руки на коленях.

– Отец, хотела бы я знать тебя. – Не знаю, почему эти слова вырвались из моего сердца, но я произнесла их. Возможно, всему виной рассвет, момент, когда отчаяние граничит с надеждой. Или, возможно, моя бдительность ослабла, утешенная присутствием отца, хотя от него остались лишь кости.

Хрустнула ветка. Я вскочила на ноги, стаскивая лук со спины, подавляя желание вытащить стрелу. Магия могла привлечь нежелательное внимание, и, кроме того, здесь мало что было способно причинить мне вред.

У подножия холма стоял смертный, давно миновавший расцвет жизни. Перевязанные длинной полосой ткани волосы отливали пеплом. Кожа была обветренной и морщинистой, губы застыли в горькой усмешке. Тем не менее размах плеч впечатлял, и держался мужчина прямо. Его шаги были размеренными, он двигался с грацией закаленного в боях воина. Увидев мой лук, он заметно опешил.

– Кто ты? – спросила я.

Теперь сюда мало кто заглядывал. Возможно, когда деяния моего отца были еще свежи в памяти людей, они приходили толпами, принося в жертву цветы и еду. Именно так Черный Дракон узнал об этом месте. Однако память смертных коротка. Я не сомневалась, что в чайханах до сих пор рассказывают сказки о Хоу И, прекрасные легенды, чтобы взбудоражить толпу, но кто пойдет сюда в одиночестве, чтобы почтить память давно павшего героя?

Мужчина не ответил, его глаза блестели, когда он смотрел на меня. Грудь вздымалась, горло дергалось: то ли от спазмов, то ли в попытке сдержать слова.

– Дочь, ты уже выросла, – сказал он наконец, и его голос дрогнул от волнения.

Я замерла, сдерживая эту вздымающуюся внутри легкость. Нет, неправда. О, я хотела бы ему поверить, столько раз мечтала о таком моменте, пока известие Черного Дракона не разрушило мои надежды. Но теперь я знала, что обман можно произнести с невозмутимым выражением лица, теплая улыбка может скрывать злобу, а самая опасная ложь – та, в которую мы больше всего хотим поверить.

– Мой отец умер, – сказал я, подавляя боль в сердце. Он вздрогнул, как от удара.

– Можно и так сказать. – Мужчина развернулся, и что-то на его спине блеснуло. Я уставилась на висевший у него на плече лук, замысловато вырезанный из серебра. Концы его изгибались, точно клыки. Что-то отозвалось во мне, прямо как тогда, когда я впервые увидела лук Нефритового дракона, хотя на этот раз не было притяжения – только гул силы.

Оружие бессмертных.

– Стой! – крикнула я. – Твой лук. Где ты его взял?

Он остановился, но не повернулся.

– Его мне дали.

– Кто? – Я обнаружила, что с нетерпением жду ответа.

– Ты знаешь его как Небесного императора, – медленно сказал он. – Хотя невелика цена за все, что он взял взамен.

Из меня словно вышибли дух, высосали силы из конечностей. Я опустилась на землю, дрожа, хотя мне не было холодно, борясь с бушующей внутри безрассудной надеждой, несмотря на то что мне отчаянно хотелось высвободить ее, переписать свое будущее, где я со всей семьей, с мамой и папой.

– Невозможно, – прошептала я.

Его глаза от печали сузились.

– Дочь, ты рождена смертной, но в твоих венах течет бессмертие. Твой дом должен быть здесь, но ты живешь на луне. Кому как не тебе знать, что нет ничего невозможного.

Я заставила свой разум очиститься, собрать воедино фрагменты мыслей. Стоящий передо мной мужчина – лучник, смертный на склоне лет. У него серебряный лук из легенд – тот, что был нарисован в маминой книге и на этой самой могиле. Он знал, кто я. И когда я рассмотрела его черты, ямку на подбородке… я тоже узнала его.

Это не обман. Я поняла это даже не разумом – что-то подсказало изнутри. Мне так много хотелось сказать, я столько раз мысленно с ним разговаривала, но сейчас выдавила всего лишь одно слово.

– Отец. – Я поклонилась, борясь с захлестнувшими меня эмоциями, с горячими слезами, навернувшимися на глаза.

Он ощущался почти незнакомцем; никогда не был мне родителем, как и я никогда не была его дочерью. Нам не хватало воспоминаний, живых, которые придавали таким отношениям силу. И все же на уровне душ между нами существовала неоспоримая связь, выкованная из плоти и крови и чего-то более глубокого, не поддающегося объяснению.

Сияние озарило его глаза, улыбка смягчила суровые черты.

– Меня зовут Синъинь. Мать назвала меня в честь звезды.

Странно, когда дочь рассказывает такое отцу, но, возможно, он не знал и не представлял, как спросить.

– Хорошее имя, – хрипло сказал отец. – Ты выше своей матери, хотя и похожа на нее.

Он говорил мягко, но его слова послужили резким напоминанием, что, пусть мы и не ведали о его существовании, отец все это время знал о нас.

– Мать скорбит о тебе, она думает, что ты мертв. Ты, должно быть, видел ее здесь. Почему не поговорил с ней?

А ведь мог избавить ее от страданий.

– Я не мог.

Что мелькнуло на его лице: сожаление, тоска, печаль или гнев? Я вспомнила, как мама забрала у него эликсир – тот, который он заработал и оставил для нее.

– Ты винишь ее или меня за то, что поставила под угрозу ее жизнь? – Вопрос, на который я и хотела, и боялась получить ответ.

Он судорожно вздохнул:

– Честно говоря, сначала я был в ярости. Когда увидел, как жена летит в небеса, подумал: неужели она все это время планировала стать бессмертной, богиней? Лишь позже я осознал свои ошибки: как не слушал ее, отмахивался от врачей, которые говорили то, чего я не хотел слышать, что напугало меня больше, чем любая битва, в которой мне довелось сражаться. Вот что происходит, когда тебя уважают: ты начинаешь верить, что непогрешим и можешь подчинить судьбу своей воле. Но в мире есть вещи, которые никакая сила не в состоянии изменить. – Он замолчал, прежде чем добавить: – Я бы дал эликсир твоей матери, если бы она попросила. Мне следовало сделать это раньше.

– Почему ты позволил всем поверить в то, что умер?

– В последнем бою меня сбили с ног, и я потерял сознание. Когда же выздоровел, оказался брошенным в чужой стране. Только несколько месяцев спустя я вернулся и узнал о собственной гибели. Однако в этом крылась и свобода, шанс снова пожить для себя без приказов и упрашиваний идти туда, где таится опасность. – Его взгляд уткнулся в землю. – Я также надеялся, что твоя мать узнает о моей смерти. Ибо даже если бы она разлюбила меня, все равно пришла бы засвидетельствовать свое почтение – хотя бы во имя долга, – и я мог бы увидеть ее снова.

Тень омрачила его лицо.

– Я принялся ждать. Сначала нетерпеливо перебирал в уме все, что хотел сказать. Не стоило утруждаться. Годы подкрались ко мне раньше, чем я это осознал. Моя надежда потускнела от страха, а потом – от стыда, что жена увидит меня таким, а сама останется вечно юной. И когда я наконец увидел ее, было уже слишком поздно.

Он коснулся своих морщин. Мне сжало грудь. Несмотря на разлуку, родители по-прежнему любили друг друга.

– Не вини ее, отец. Она не могла прийти раньше.

– Почему? – Отец бросил вопрос так, будто тот изводил его все это время.

– Она была наказана Небесным императором за то, что взяла эликсир, и не могла покинуть Луну, освободилась лишь год назад.

Его пальцы сжались в кулак.

– Не стоит удивляться. Небесный император обманул меня, выманив из дома лживыми обещаниями. Не отсюда, а из моего настоящего дома, в Восточном море.

– Ты был бессмертным? – Едва слова сорвались с губ, как я покраснела, смутившись своей прямоты.

– Давным-давно, еще до этой земной жизни.

– Отец, что с тобой случилось? Почему мама не говорила мне?

– Она не знала. Я в те времена – тоже. Когда бессмертные перерождаются в нижнем мире, они теряют силы и память, а обретают вновь только после того, как возвращаются на небеса. – Он снял свой лук и опустился на землю рядом со мной.

– И часто бессмертных отправляли сюда?

– Очень редко. Хотя это может помочь увеличить силы, немногие готовы пройти через испытания смертной жизни. Это делается только в самых тяжелых случаях, с согласия Небесного императора, потому что необходим эликсир, чтобы вернуть их на небеса.

Я взглянула на лук Нефритового дракона в своих руках и вспомнила, как отец узнал его, необъяснимую связь, которая всегда существовала между мной и этим оружием.

– Ты был в Восточном море с драконами?

Выражение его лица стало отстраненным.

– Некоторые из них называли меня своим повелителем. Пустой титул, ведь я никогда не распоряжался ими в личных целях.

Мой отец был легендарным воином, который спас драконов, связав их сущность с жемчугом. Как же прихотлива судьба, раз провела меня по тому же пути, но вместо этого помогла освободить чудовищ. Не потому ли лук принял меня? Я провела рукой по его изгибу, и по нефриту пробежал свет. Лук запульсировал, впервые отозвавшись с таким рвением, рассеяв последние сомнения в душе.

Я протянула его отцу:

– Это твое? – и тут же ощутила сожаление. Я и не сознавала, насколько привязалась к оружию. Отец поколебался, но оттолкнул его. Лук замер, его свет угас.

– Теперь он твой. Я привык к своему: мы через многое прошли вместе.

Эгоистичное облегчение нахлынуло на меня, и я опустила руки.

– Отец, как ты оказался в Царстве смертных?

В его глазах вспыхнул опасный блеск.

– Небесный император давно жаждал могущества драконов. Возможно, он не знал об ограничениях их силы, что они умрут, если превратить их в орудия войны, или ему было все равно. Император опасался меня, хотя я не давал ему повода, у меня не было амбиций править так, как он.

Страх пробежался ледяными пальцами по коже. Еще одно препятствие между семьей Ливея и моей. Освободимся ли мы когда-нибудь от них?

Отец потер лоб.

– Император вызвал меня, привел самых уважаемых старейшин которые поклялись в том, что Царство смертных столкнулось с серьезной угрозой и только я могу его спасти.

– Солнечные птицы, – медленно произнесла я. – Они были любимыми родственниками Небесной императрицы. Я думала, император дал им свободу, чтобы не рассердить ее, но вдруг это было уловкой, чтобы заманить тебя в ловушку и ослабить, а самому завладеть мощью драконов?

Он кивнул.

– Такие интриги в его духе, он одновременно и хитрый, и цепкий.

– Почему ты поверил ему, зная, что творишь?

– Я был дураком и не задавал лишних вопросов – столь благородное дело льстило моей гордости. Я поверил тем уважаемым придворным, которые сказали мне, что для защиты смертных я должен стать одним из них. Возможно, император их тоже обманул – нет лучшего лжеца, чем тот, кто убежден, что говорит правду. Правитель поклялся, что защитит меня, даст мне эликсир, как только я выполню задание. Священная и нерушимая клятва его честью и жизнями его потомков. – Отец тяжело вздохнул, прежде чем продолжить: – Итак, я согласился, вернул жемчуг драконам и выпил чай забвения, который стер мои воспоминания. Затем я был низвергнут в Царство смертных.

– Как ты это помнишь, если пил чай забвения?

– В бутылке осталась капля эликсира. После того как твоя мать ушла, я проглотил его, хотя иногда и жалею о содеянном. Восстановить такие воспоминания – не благословение. Ярость и горе – безжалостные звери, пожирающие сердце и разум.

Что-то меня зацепило.

– Повелителя драконов нет уже несколько столетий, а солнечных птиц перебили всего несколько десятилетий назад.

– Вот в чем заключалась глубина обмана императора, – вскипел он. – Меня низвергли слишком рано, и я вынужден был проживать одну смертную жизнь за другой, пока наконец не произошло предсказанное бедствие и десять солнечных птиц не поднялись в небо. Появился бессмертный, подаривший мне этот лук и нефритовый кулон, чтобы защитить меня от пламени. Даже императоры должны держать свое слово, особенно те, кто поклялся жизнью своих родственников. Более того, ни драконы, ни я больше не представляли для него угрозы.

Я вытянула из-под одежды подвеску. Нефрит треснул, его сила ушла, но я продолжала носить кулон. Отец уставился на него, его горло перехватило от внезапного волнения.

– Я дал его твоей матери. Сказал ей, что подвеска защитит ее, но ошибся. Никакой амулет не смог бы уберечь ее от грозившей ей опасности, – сказал он тихим голосом. – Остальное ты слышала в сказках. Я перебил солнечных птиц, выполнил задачу, считал себя героем, хотя стал жертвой обмана Небесного императора.

Его лицо покраснело от гнева. Но если бы отца не обманули, он никогда не встретил бы мою мать. Мне было трудно оплакивать то, что дало мне жизнь.

– Я не жалею о случившемся, – твердо сказал он.

– Из-за матери?

– Из-за вас обеих. Когда император вручил мне эликсир, я подумал, что это великодушный дар. Даже знай я правду, это бы ничего не изменило.

– Вот только эликсир выпила мама.

Был ли гнев императора на такой поворот событий предлогом, чтобы унять недовольство двора? Возможно, он также хотел внушить страх тем, кто думал о неповиновении. Вдруг меня осенило: а ведь человеком отец легче скрылся от гнева Небесной императрицы, поскольку бессмертные не могли покарать смертного без уважительной причины.

– Я не должен был приходить, – сказал он. – Все это время держался поодаль, ведь встреча с твоей матерью принесла мне столько же боли, сколько и радости.

Во мне зашевелились щупальца беспокойства.

– Зачем же пришел сегодня?

– Я получил записку. Мне стало любопытно, хотя я чувствовал подвох. Твоя мать сегодня казалась другой: беспокойной, как будто что-то искала. Застигнутый врасплох, я повел себя неосторожно. Она увидела меня до того, как я успел спрятаться.

Кто же прислал записку? Кто подстроил, чтобы моя мать забыла о своем долге? В памяти всплыло злорадное лицо Уганга, его готовность обвинить маму в предательстве. К тому же он знал наш дом, куда подложить письмо, – и легко мог отправить кого-нибудь из своих слуг. Вдобавок министр знал этот мир, поскольку сам был смертным. Неужели он состряпал план, чтобы дать императору повод обвинить нас? У меня пересохло в горле от одной только мысли.

– Дочь, это было эгоистично с моей стороны, но я хотел поговорить с тобой, хотя бы раз. Не знал, выпадет ли еще возможность. Не говори матери. Я не хочу причинять ей еще больше горя, чтобы она снова оплакивала меня.

Его охватил приступ кашля, тело задергалось, он прижал ко рту кусок ткани. Когда же уронил его, тот был пропитан темной жидкостью: кровью. Внутри меня все сжалось.

– Отец, ты болен?

Когда он не ответил, я представила себе многочисленные недуги, способные положить конец жизни смертного. Взяв его за руку, я осторожно направила к ней свою магию. Пусть меня никто не мог назвать целителем, но я все же обладала некоторыми незначительными навыками. Поэтому обыскала его тело, пытаясь найти причину хвори. И все же не обнаружила ни кости, которую сумела бы зарастить, ни раны, которую постаралась бы залатать. Те болезни, что укоренились в плоти, я не могла исцелить – ибо бессмертные ими не страдали. И даже обладай я нужными способностями, все равно не защитила бы отца от величайшей угрозы его жизни: не смогла бы вернуть то, что украло время… Если бы только он вновь не стал бессмертным.

– Император даст тебе еще эликсира? – спросила я.

– Он выполнил свое обязательство передо мной и никогда больше к нему не вернется.

Отчаяние нахлынуло на меня, тяжелое и безрадостное.

– Что я могу сделать, отец?

Его улыбка будто прогнала годы; я увидела человека, в которого влюбилась моя мать: с мягким светом и теплотой в глазах. Затем тени вновь сгустились, окутав лицо серой дамкой.

– Этого достаточно, я получил больше, чем надеялся: увидеть тебя, услышать, что ты признаешь меня. Не подвергай себя опасности. Ты ничего не сможешь сотворить; врачи говорят, что мне осталось жить совсем недолго.

Я вздернула подбородок, изучая изображения его достижений на мраморной плите. Чудо и в то же время почти проклятие: я нашла своего отца лишь затем, чтобы узнать, что он умирает. Радость, испорченная обещанием печали. Нет, не проклятие, поправила я себя, – возможность. Еще не поздно, пока он жив. У нас появился шанс снова стать семьей, исправить то, что было сломано. Цель за пределами моих самых смелых мечтаний, хотя никто и не говорил, что ее будет легко достичь.

– Я твоя дочь, – сказала я отцу. – И я верну тебя домой.