Текст книги "Адриан Моул: Дикие годы"

July

Среда, 3 июля

Браун напомнил сегодня, что мне полагаются две недели отпуска, которые я потеряю, если не использую в течение ближайших двух месяцев.

Позвонил своему агенту в бюро путешествий. Сказал ей, что мне нужно провести две недели в Европе, в четырехзвездочном отеле с полупансионом, но не больше чем за 300 фунтов. Она обещала перезвонить, если что-нибудь подвернется в Албании. Я сказал:

– Албания мне не подходит, я слышал, там совершенно нет сдобной пищи.

Положив трубку, я вспомнил, что полноценная пища, конечно же, обозначается словом «съедобная». Надеюсь, я еще не страдаю от раннего наступления старческого слабоумия. Забывчивость – один из первых симптомов.

Пятница, 5 июля

Сегодня позвонила агент из бюро путешествий. К сожалению, звонок перевели в кабинет Брауна, где мне делали выволочку за перепутанные отчеты о тритонах и барсуках.

Министерство транспорта получило ошибочные данные о том, что на проектируемой развязке Ньюпорт-Пагнелл появилось семейство барсуков. Естественно, присутствие Брауна меня смущало, поэтому я не смог сосредоточиться на том, что мне говорила агентша.

Я сказал, что перезвоню ей, но она ответила:

– Если вы собираетесь ехать, то бронировать нужно сейчас.

– Что бронировать? – спросил я.

– Свой отпуск. Неделю на русских озерах и реках и неделю в Москве. Две недели за 299,99 фунта, полный пансион.

– Давайте, – ответил я.

Суббота, 6 июля

Позвонил в школу вождения «Легкий зачет» и записался на бесплатный урок, как они себя рекламировали в «Оксфорд мэйл». Осваивать дороги буду в четверг, 18 июля.

Я уже брал уроки вождения в прошлом, но меня сильно подводили прежние инструкторы. Все они оказывались некомпетентны.

Воскресенье, 7 июля

Присматривал за детьми, пока Кристиан ходил играть в лото. Он выиграл 7,5 фунтов и уже был близок к тому, чтобы выиграть районный приз в 14 000 фунтов. Ему не хватило только двух бочонков.

Понедельник, 8 июля

Работал над «Гляди-ка!». Следует ли дать Ему имя? А если да, то каким оно должно быть? Необходимо, чтобы имя выражало его чувствительность, его мужество, индивидуализм, силу интеллекта, его успех у женщин, близость к природе и пролетарские корни.

Вторник, 9 июля

Как насчет Джейк Вестморлэнд?

Среда, 10 июля

Морис Притчард?

Четверг, 11 июля

Оскар Бриммингтон?

Пятница, 12 июля

Джейк Притчард?

Суббота, 13 июля

Морис Бриммингтон?

Воскресенье, 14 июля

Решение нужно принимать побыстрее. Я не могу продолжать книгу, пока не появится имя. Кристиан предпочитает «Джейк Вестморлэнд». Продавцу фруктов тем не менее нравится, как звучит «Оскар Бримминггон». А кондуктору автобуса, мнение которого я тоже выяснил, очень по душе было «Морис Вестморлэнд».

Понедельник, 15 июля

Весь день провел с детьми. Заставил их экзаменовать меня по «Правилам дорожного движения». Вечером кто-то постоянно звонил. Женщина. Говорила только «алло». Но когда я спрашивал, кто это звонит, она вешала трубку. По голосу похоже на Бьянку но с чего бы ей вести себя так по-детски?

Вторник 16 июля

Утром Брауну пришлось ехать в больницу Рэдклифф подгонять хирургический корсет, поэтому я воспользовался случаем, зашел к нему в кабинет и заглянул в свое личное дело:

«МОУЛ АДРИАН».

ПРЕДУСМОТРИТЕЛЬНОСТЬ – НЕТ

ПУНКТУАЛЬНОСТЬ – ПЛОХАЯ

ИНИЦИАТИВА – НЕТ

НАДЕЖНОСТЬ – ДОВОЛЬНО ВЫСОКАЯ

ЧЕСТНОСТЬ – ПОДОЗРЕВАЕТСЯ В ХИЩЕНИИ ПОЧТОВЫХ МАРОК

ЧУВСТВО ОТВЕТСТВЕННОСТИ – ПЛОХОЕ

ОТНОШЕНИЯ С СОСЛУЖИВЦАМИ – НЕПЛОХИЕ

Полагаю, что его квалификация по биологии повышенного уровня фиктивна.

Среда, 17 июля

Уважаемый мистер Браун,

С большим сожалением вынужден сообщить Вам о своем намерении подать в отставку из Департамента охраны окружающей среды. Я, разумеется, отработаю свои установленные законом два месяца до увольнения. Вот уже некоторое время меня не удовлетворяет то, как Департамент управляется. Я чувствую, что мои таланты расходуются впустую. В моей первоначальной должностной инструкции не значился сбор барсучьих фекалий.

Помимо этого, на мой взгляд, защита животных достигла совершенно смехотворного уровня. У зверей – больше прав, чем у меня. Возьмем, к примеру, летучих мышей. Если бы мне захотелось вдруг повиснуть в церкви вниз головой и испражниться, то меня немедленно доставили бы в лечебное учреждение. Тем не менее летучие мыши поощряются к подобным действиям такими ревнителями дикой природы, как Бы, мистер Браун. Не удивительно, что в наших церквах нет прихожан.

Остаюсь, сэр,

Адриан Моул

Я написал вышеприведенное письмо в 10 часов утра, вложил его в конверт и подписал «ВНИМАНИЮ МИСТЕРА БРАУНА».

Битый час я просидел, не сводя глаз с конверта. В 11 часов утра решил, что нужно бы дерзко отмести подозрения, касающиеся фиктивности моих экзаменов повышенного уровня, и положил его под свое пресс-папье.

В полдень, когда я отошел к «Автовенту», конверт исчез. Я обыскал всю свою каморку, но ничего не нашел, если не считать маленькой синей расчески.

В час дня меня вызвали в кабинет к Брауну и велели немедленно очистить стол и покинуть здание. Он вручил мне конверт, содержащий чек на 676,31 фунта, что равняется двухмесячному жалованью плюс отпускные минус подоходный и взнос на страхование.

Кто доставил мое заявление? Я подозреваю Сексуально Притесняемую.

Итак, подобно трем с половиной миллионам моих соотечественников, я теперь – безработный.

1 час ночи. Кристиан меня сегодня напоил. Я выпил два с половиной стакана «Воврэ» и пинту разливного «Гиннесса» из банки.

Четверг, 18 июля

УРОК ВОЖДЕНИЯ

Провалялся в постели до 2 часов дня. Мой инструктор – женщина, ее зовут Фиона. Она старая (47), и на шее у нее – складки кожи, за которые она дергает в кризисные моменты. Я предупредил ее, что последний раз за рулем сидел больше года назад. Я попросил ее дать мне сначала потренироваться на загородной стоянке торгового центра «Теско», но Фиона отказалась и вынудила меня ездить по настоящим дорогам с настоящим уличным движением. Поэтому то, что произошло на круговой развязке, – не моя вина. Фионе следовало быстрее управляться со всеми этими педалями инструктора.

Пятница, 19 июля

Письмо из «Фабера и Фабера»:

Дорогой мистер Моул,

Боюсь, что вынужден вернуть Вам рукопись «Гляди-ка! Плоские курганы моей Родины».

Это самая забавная пародия на английскую наивную литературную школу.

Тем не менее в данное время в наши планы публикация подобной книги не входит.

Искренне Ваш

Мэттью Эванс.

Прочтя письмо шесть раз, я разорвал его на клочки. Мистер Эванс когда-нибудь об этом пожалеет. Когда мои работы будут выставляться на аукционы в залах отелей, я велю своему агенту исключить мистера Эванса из числа покупателей.

Причины вставать не было, поэтому я провалялся в постели весь день, задаваясь вопросом, есть ли смысл продолжать жить вообще. Пандора меня презирает, я безработен и не способен вести машину по прямой линии. В семь часов вечера я выбрался из постели и позвонил Леоноре. Ответил мужчина:

– Де Витт.

– Это Адриан Моул, – сказал я. – Можно поговорить с Леонорой?

– Жена одевается, – ответил он.

Его ответ на какое-то время положил меня на обе лопатки. Образы Леоноры в различных комплектах белья замерцали в моем мозгу.

– Это крайняя необходимость, – удалось выдавить мне.

Я услышал, как он со стуком опустил трубку и крикнул:

– Дорогая, тебя. Что-то срочное про мулов.

Раздалось приглушенное проклятье, затем подошла Леонора:

– Да?

– Леонора, я в отчаянии. Можно приехать и поговорить с вами?

– Когда?

– Сейчас.

– Нет, в восемь часов у меня званый ужин, и первое блюдо – суфле из спаржи.

Почему она решила, что меня хоть как-то интересует ее меню?

– Мне нужно с вами поговорить. Я потерял работу, от моего романа отказались издатели, а вчера я разбил машину инструктора.

– Все это – жизненный опыт, – ответила она. – Вы выйдете из него более сильным человеком.

Я услышал, как ее муж что-то кричит издали.

– Мне нужно идти, – сказала Леонора. – Почему бы вам не поговорить с этой девушкой, Бьянкой? До свидания.

Я так и поступил, как велено. Пошел, встал около дома Бьянки и начал смотреть на окна ее квартиры. Никто не входил и не выходил.

Простояв так час, я отправился домой и снова лег в постель. Надеюсь, Де Витты и все их гости подавятся своим суфле из спаржи.

Суббота, 20 июля

Днем на пороге дома объявилась Кассандра Палмер. При виде жены Кристиан побелел и изменился в лице. Дети встретили ее вежливо, но без особого восторга. Выглядит Кассандра так, будто зарабатывает на жизнь женским боксом в грязи. Я презрел ее с первого взгляда. Терпеть не могу массивных женщин, бреющих голову. Предпочитаю женщин с волосами.

Ее первыми словами, обращенными ко мне, были:

– О, так это ты – кукушка в моем гнезде?

Воскресенье, 21 июля

Сегодня утром в доме началась диктатура Кассандры. Всем домашним запрещено пить воду из-под крана, кофе, чай или алкоголь, есть яйца, сыр, шоколад, фруктовый йогурт, лимонные дольки «Маркс и Спенсер» и т. д. и т. п. Список продолжается до бесконечности. Также существуют вещи, которых нам не следует говорить. Мне случилось упомянуть, что начальник Бьянки, хозяин газетного киоска, – жирный. Кассандра рявкнула:

– Он – не жирный, он размерно озадаченный.

Я рассмеялся, посчитав это удачной шуткой, но рот Кассандры превратился в угрюмую щель, и я с ужасом осознал, что она говорит всерьез.

За обедом Кристиан заметил жене, что у него начали выпадать волосы: «лысею» – таков был его вердикт. И снова Кассандра ринулась в бой.

– Ты слегка фолликулярно ущербен, только и всего! – объявила она, исследовав макушку мужа.

Я не могу находиться в одном доме с этой женщиной и тем языком, на котором она изъясняется. И смотреть на нее не слишком приятно. Она страшна как смертный грех – или, по ее же собственному определению, обладает ухудшенными лицевыми характеристиками.

Понедельник, 22 июля

Я попросил Бьянку снова присмотреть мне подходящее жилье, хотя в Оксфорде меня более ничто не держит, если не считать неразделенной любви к д-ру Пандоре Брейтуэйт. Бьянка согласилась.

Вторник, 23 июля

Д-РУ ФИЛОСОФИИ БРЕЙТУЭЙТ

 
С тех пор, как степень ты себе добыла,
Пандора, ты меня совсем забыла.
Любила ты меня – люби же снова
И отказаться от других мужчин ты будь готова.
Ты поклялась всю жизнь меня любить,
Пока Луне с Весною рифмой быть.
Женись на мне и будь моей женой —
Я для тебя пожертвую собой,
Готовить буду, убирать и дома быть всегда,
Никто меня и не заметит никогда.
Ты возвращаешься после боев умов —
А дома чайник для тебя уже готов.
Ты переводишь сербов и хорватов —
А я вытряхиваю коврик прикроватный.
Готов стирать твое постельное белье,
Коль выполнишь желание мое.
 

Просунул стихотворение Пандоре в дверь в четыре часа утра. Это моя самая последняя отчаянная попытка прощупать ее истинные чувства ко мне. Леонора сказала, что я должен эмоционально развиваться. Какова же будет реакция Пандоры?

Среда, 24 июля

Нашел письмо на половике у входа.

Дорогой Адриан,

Ты разбудил меня в четыре часа утра своими неуклюжими манипуляциями с моим почтовым ящиком. Твое стихотворение вызвало у меня и моего любовника приступ неудержимого веселья. Ради тебя же самого я надеюсь, что оно и предназначалось быть смешным. Если же нет, то я настойчиво советую тебе снова обратиться за психиатрической помощью к Леоноре. Она сообщила мне, что ты перестал приходить к ней на прием регулярно. Все дело в стоимости?

Я знаю, ты можешь себе позволить 30 фунтов в неделю. Ты не пьешь, не куришь, не носишь приличной одежды. Стрижешься ты сам, и у тебя нет машины. Ты не играешь в азартные игры и не принимаешь наркотики. За квартиру ты тоже не платишь. Сними же немного денег со своего бесценного счета в Строительном кооперативе и обратись за квалифицированной помощью.

С наилучшими, Пандора.

P. S. Кстати, я не являюсь доктором философии, как ты утверждаешь в своем стихотворении. Я – доктор филологии. Здесь, в Оксфорде, различие тонкое, но существенное.

Итак, на этом – всё. Если завтра Пандора придет ко мне и станет на коленях умолять меня сделать ее миссис А. А. Моул, вынужден буду ей отказать. Я эмоционально развился. Леонора – вот кого я должен увидеть. Должен.

Четверг, 25 июля

5.15 вечера. Только что позвонил Леоноре и настоял на том, чтобы она срочно меня приняла. Сказал, что мне нужно сообщить ей нечто крайне важное. Она неохотно согласилась.

9.30 вечера. Ворвался в кабинет Леоноры и обнаружил, что у нее – другой клиент, мужчина средних лет, который всхлипывал и сморкался в «клинекс» (неприятности по женской части, я полагаю). Я пришел на десять минут раньше, Леонора впала в ярость и приказала мне ждать за дверью.

Ровно в 6.30 я постучался, и она крикнула:

– Войдите.

Леонора по-прежнему пребывала в скверном настроении, поэтому я попытался завязать беседу и спросил, что так расстроило сопливого мужчину средних лет. Это разозлило ее еще больше:

– То, что говорится в этом кабинете, остается конфиденциальным. Как бы вы сами себя чувствовали, если бы я рассказывала о ваших проблемах другим своим клиентам?

– Мне не нравится думать о том, что у вас могут быть другие клиенты, – признался я.

Леонора глубоко вздохнула и намотала черный локон на палец.

– Так что крайне важного у вас случилось? – наконец спросила она.

– Я эмоционально развился и оставил позади Пандору Брейтуэйт, – ответил я и пересказал ей историю со стихотворением, реакцией Пандоры на него и моей реакцией на реакцию Пандоры. В этот момент в кабинет вошел высокий смуглый человек в замшевой рубашке. Казалось, мое присутствие его удивило.

– Извини, милая. Не могу найти маленькую терку для пармезана.

– Второй ящик в нижнем ряду, милый, рядом с плитой, – ответила она, глядя на него снизу вверх с нескрываемым обожанием.

– Прости, пожалуйста, – откликнулся он.

Когда мужчина вышел, я встал со стула и сказал:

– Как смеет ваш муж прерывать мою консультацию своими мелочными домашними вопросами?

– Мой муж не знал, что вы здесь, – ответила Леонора. – Я назначила вам срочный прием, если вы не забыли. – Говорила она очень размеренно, но я заметил, что на виске у нее пульсирует жилка. Кроме того, Леонора похрустывала пальцами.

– Вам следует научиться давать выход своему гневу, Леонора. Нет ничего хорошего в том, что вы его в себе закупориваете, – сказал я.

На это она ответила:

– Мистер Моул, со мной у вас не наступает никакого улучшения. Я бы посоветовала вам обратиться к другому аналитику.

– Нет. Я хочу видеть именно вас. Вы – единственная моя причина жить дальше.

– Так, – сказала она. – Подумайте, что вы говорите. Иными словами, без меня вы бы совершили самоубийство?

Меня охватило сомнение. С первого этажа доносились звон кастрюль и звяканье бокалов, поднимался восхитительный аромат, от которого у меня текли слюнки. Я почему-то выпалил:

– Можно мне остаться на ужин?

– Нет. Я никогда не общаюсь с клиентами вне кабинета, – ответила она, посмотрев на изящные золотые часики.

Я сел снова и спросил:

– А насколько я безумен, если считать по шкале от одного до десяти?

– Вы вовсе не безумны, – сказала она. – Как говорил Фрейд, «терапевт не может лечить ни безумных, ни влюбленных».

– Но я – влюблен. В вас, – сказал я.

Леонора глубоко вздохнула. Грудь ее поднялась и опала под вышитым свитером.

– Именно поэтому мне и кажется, что вам бы неплохо встретиться с другим терапевтом. У меня есть друг, Райнхард Ковольски, у которого превосходная репутация…

Я не хотел слышать больше ни слова о герре Ковольски. Я покинул ее кабинет, положил три десятифунтовые банкноты на столик в прихожей рядом со смеющимся Буддой и вышел на улицу.

Я был в ярости, поэтому решил дать выход своему гневу и пинал пустую банку из-под диетической кока-колы до самого дома.

Добравшись до чердака, я подготовил костюм, чтобы утром отправиться на поиски работы. После чего лег на кровать с номером «Оксфорд мэйл» и обзвонил все вероятные места из колонки вакансий.

Ни одного места, где требовалась бы пятерка по английскому на экзамене повышенного уровня, не оказалось.

Пятница, 26 июля

Пошел в Центр занятости, но очередь там была слишком длинной, поэтому я вернулся.

Кассандра сидела в кухне – изучала детские книжки с карандашом в руке. Взяла одну и исправила Винни-Пух на Винни-Пук.

– Терпеть не могу двусмысленности, – объяснила она, щелчком надевая колпачок на черный маркер.

Суббота, 27 июля

Видел Брауна в книжном магазине «У. Г. Смит» – скупал последние номера всех журналов о дикой природе. Он ухмыльнулся и спросил:

– Наслаждаешься праздной жизнью, Моул?

Я натянуто улыбнулся в ответ и произнес:

– Напротив, Браун, – работаю так же много, как обычно. Я менеджер среднего звена в книжном тресте в Кембридже, жалованье 25 тысяч фунтов в год, плюс машина. Должность я получил благодаря своей пятерке по английской литературе на экзаменах повышенного уровня.

Браун пулей вылетел из магазина, забыв расплатиться за журналы. На тротуаре его перехватил охранник. Я не стал задерживаться, чтобы насладиться его унижением.

Воскресенье, 28 июля

Весь день просидел в комнате, чтобы не попадаться на глаза Кассандре. Она настаивает на том, чтобы все в доме полчаса медитировали каждое утро. Кристиан даже прекратил свои исследования в области массовой культуры. Кассандре не нравится, что его одежда пахнет табачным дымом, когда он возвращается из притонов. Если она не будет осторожна, то погубит всю его академическую карьеру.

Я живу на сбережения, но дальше так продолжаться не может. Государству придется меня содержать, – в конце концов, я же не просил рождаться на свет, правда? Но день придет, и государство будет радо, что поддерживало меня. Когда я стану налогоплательщиком высшего ранга.

Тем не менее, прежде чем сдаться на его милость, завтра я собираюсь бродить по улицам Оксфорда в поисках работы – причем такой работы, которая не потребует умения водить машину или общаться с животными.

На следующий год я проживу на свете уже четверть века – но какой след оставлю я в мире, если не считать литературной премии газеты «Лестер меркьюри», когда мне было семнадцать лет?

Если завтра мне суждено умереть, что будет написано на моем надгробии?

Адриан Альберт Моул

Неизданный романист и пешеход

Оплакиваем несколькими

Презираем многими

Лауреат конкурса сочинений

газеты «Лестер меркьюри»

«Почистим Лестер»

Вторник, 30 июля

Почему попрошайкам всегда нужны деньги на чашку чая? Неужели никто из них не пьет кофе?

Среда, 31 июля

Почему дворцовые лакеи не устроили так, чтобы вчера вечером принцесса Диана не вымокла на концерте Паваротти под открытым небом? Если она подхватит пневмонию и умрет, страна погрузится в кризис, а Чарлз будет уничтожен свалившимся горем. Он явно ее обожает. Тут должны слететь чьи-то головы.

August

Четверг, 1 августа

Дорогой Адриан,

очень жалко было слышать про плохое качисво твоего семя. Человек с которым я встречалась на стороне был Барри Кент. Теперь у меня гора с плеч и мне гораздо лекше.

Искрине твоя

Шарон.

Барри Кент! Мне следовало догадаться! Аморальная бесталанная говняшка! Он ниже выгребной ямы. Стиль его прозы подходит только для заголовков «Дейли спорт». Да он бы не понял что такое параграф если б тот свалился ему в пиво. То немногое, что я прочел в «Дневнике мурла» привело меня к выводу, что Кента следует арестовать и предъявить ему обвинение в физическом насилии над английским языком. Он заслуживает того чтобы вечно гореть в аду, и к его лживому пенису следует привязать колесо с фейерверком.

Пятница, 2 августа

Дорогая Шарон,

Большое спасибо за соболезнования по поводу моего «семя», как ты выразилась. Могу ли я предложить тебе связаться с Барри Кентом (который, как тебе известно, теперь и богат, и знаменит) и попросить его внести свой вклад в воспитание Гленна? Самое меньшее, что Кент мог бы сделать, – это отправить Гленна в частную школу, таким образом предоставив своему ребенку превосходный шанс в жизни.

Остаюсь твой Адриан.

P. S. Я абсолютно убежден, что Барри придет в восторг от известия, что у него есть ребенок.

P. P. S. Итон – довольно неплохая частная средняя школа.

Воскресенье, 4 августа

За завтраком Кассандра объявила, что сняла замки с дверей в ванную и туалет.

– Подавление чувств, касающихся наготы и телесных функций, – причина того, что англичане никуда не годятся в сексе, – сказала она, многозначительно глядя на мужа. Тот зарделся и почесал нос.

Королеве-матери сегодня 91. Полагаю, она считает, что ей уже ни к чему обращаться к специалисту насчет своих зубов. Я ее понимаю.

Понедельник, 5 августа

Созвонился с «Инородными частями света» – туристическим агентством – по поводу своего русского круиза и объяснил, что меня сократили и я хотел бы отменить путешествие и получить назад свои деньги. Агент сообщила мне, что это невозможно, и посоветовала свериться с тем, что напечатано мелким шрифтом в моих документах. Я тщетно вглядывался, но в конечном итоге отправился в «Бутс» и приобрел себе «с крючка» очки для чтения за 7,99 фунта. Агентша оказалась права: я должен ехать.

Вторник, 6 августа

Кристиан сказал мне (с виноватым лицом), что Кассандре требуется мой чердак. Она открывает центр реинкарнации, где люди смогут вступать в контакт со своими прежними «я». Она хочет, чтобы я съехал к середине сентября. Сдержаться я не смог и выпалил:

– Ваша жена – корова!

Кристиан ответил:

– Я знаю, но раньше она была киской.

Итак – работы нет, а когда я вернусь из России, у меня не будет и дома.

Четверг, 8 августа

Уважаемый Джон Тайдман,

Последний раз я писал Вам, чтобы извиниться за то, что забил факсовые аппараты Би-би-си своим 700-страничным романом «Гляди-ка! Плоские курганы моей Родины». Вы вернули его мне (в конечном итоге), заметив (я цитирую): «Ваша рукопись изобилует согласными, но гласные в ней рассыпаны по земле слишком тонким слоем – вплоть до полного их несуществования».

Вы будете, я уверен, рады услышать, что ныне я восстановил гласные и потратил весь прошедший год на переписывание первых шестнадцати глав книги, – и я бы высоко оценил Ваши комментарии к ним. Главы прилагаются к сему письму. Я знаю, что Вы человек занятой, но много времени у Вас это не отнимет. Можете прочесть их в кафетерии Би-би-си во время своих перерывов на чашечку кофе и т. п.

Остаюсь, сэр,

Ваш Адриан Моул

10.30 вечера. Встретился с Леонорой в последний раз. Она уволила меня с поста своего клиента. Я перестарался и признался в любви к ней. Фактически это было даже не признание, а скорее провозглашение. Вероятно, его слышал весь Оксфорд. Ее муж слышал точно, потому что ворвался в кабинет с кухонным полотенцем и синим кувшинчиком в руках и спросил Леонору все ли у нее в порядке.

– Спасибо, Фергюс, милый, – ответила она. – Мистер Моул уже уходит.

– Я буду снаружи, если понадобится. – И он вышел, оставив дверь приоткрытой.

Леонора сказала:

– Мистер Моул, я прекращаю наши профессиональные взаимоотношения, но прежде, чем вы покинете этот кабинет, я бы хотела вас заверить, что ваши проблемы могут быть решены. – И продолжила, сочувственно наклоняясь вперед: – Вы слишком многого от себя ожидаете. Спустите себя с крючка. Будьте добрее к себе. Вы выражали озабоченность голодом в мире, озоновым слоем, бездомностью и эпидемией СПИДа множество раз. Это не только ваши проблемы. Их разделяют миллионы чутких людей всей планеты. Вы не можете контролировать все эти печальные ситуации – если не считать денежных пожертвований. Вместе с тем свои личные тревоги, отсутствие успеха своего романа, проблемы с женщинами вы контролировать до какой-то степени можете.

Здесь она замолчала; похоже, ей хотелось взять меня за руку, но она не взяла.

– Вы привлекательный, здоровый молодой человек, – сказала она наконец. – Я не читала вашу рукопись, поэтому не могу ничего сказать о вашем литературном даре или его отсутствии, но одно я знаю наверняка: по этим улицам ходит человек, который сделает вас счастливым.

Я повернулся на своем стуле и посмотрел в окно.

– Ну, не в буквальном смысле слова, не по этой улице, разумеется, – резко сказала она, перехватив мой взгляд. Потом встала и пожала мне руку: – За этот сеанс я с вас денег брать не стану.

Я сказал:

– Это не перенос, это истинная любовь.

– Я слышала это по меньшей мере двадцать раз, – тихо сказала она. Ее кольца блеснули под лампой, когда она протянула мне руку.

Уходя, я обогнул ее мужа, который и двадцать минут спустя по-прежнему вытирал полотенцем синий кувшинчик. Подходящий случай для лечения, на мой взгляд.

– Я намерен жениться на вашей жене, – сказал я перед тем, как выйти за порог. – И такой день придет.

– Да, все так говорят. Будьте здоровы.

Он улыбнулся и направился к Леоноре, а я закрыл дверь в очень болезненный – и очень дорогой – период своей жизни.

Пятница, 9 августа

Адриан,

Что за херню ты там затеял – заставляешь Шарон Боттс писать мне и требовать денег, чтобы отправить ее пащенка в треханый Итон? Я тут сижу у Жанетт Уинтерстоун, пытаюсь дописать второй роман и спокойно могу обойтись без всего этого блудского мусора.

Баз.

Суббота, 10 августа

Сегодня заглянул в витрину Центра занятости. Там висят три объявления о вакансиях. Одна – «мобильный оперативник по очистке» (дворник?), другая – «странствующий ассистент общественного питания» (доставка пиццы?), третья – «специалист по разблокированию клоунов на полставки» (!). По возвращении в узилище Кассандры рука моя отнюдь не потянулась в возбуждении к листку «Базилдон бонд».[38]38
  Марка высококачественной почтовой бумаги.


[Закрыть]

Воскресенье, 11 августа

Сходил в газетный киоск. Бьянка уже вернулась из Греции. У нее фантастический загар. На ней была белая футболка с низким вырезом, в котором виднелись груди. Они напоминали маленькие спелые красновато-коричневые яблоки. Шутливо я осведомился, был ли у нее курортный роман. Бьянка рассмеялась и призналась, что был – с рыбаком, никогда не слыхавшим о Чехове. Я спросил, собирается ли она продолжать этот роман. Она странно на меня взглянула и ответила:

– А как бы ты себя чувствовал, если бы я сказала «да», Адриан?

Я уже совсем было готов был ей ответить, когда представитель деклассированной прослойки сунул ей в руку «Санди спорт», и момент был упущен.

10 часов вечера. Что я испытываю по поводу курортного романа Бьянки? Мне всегда приятно ее видеть, но я не могу перестать сравнивать ее с милой Леонорой: Бьянка – шоколадное драже «Молтизер»; Леонора – изысканный десерт в золотой фольге от Элизабет Шоу.

Вторник, 13 августа

В четверг уезжаю в Россию. Купил себе новый дорожный несессер для туалетных принадлежностей – пришло время себя побаловать. Надеюсь, на борту окажутся какие-нибудь приличные женщины детородного возраста.

Весь вечер провел в сборах. Решил не брать с собой никаких книг. Рассчитываю, что на борту будет библиотека с солидным набором русской классики в хороших переводах. Надеюсь, спутники мои окажутся людьми культурными. Невыносимо делить ресторан и палубы с английским пивным быдлом. Также решил включить в свой багаж гроздь недозрелых бананов. Я привык съедать по банану в день, а Россия, по слухам, испытывает их нехватку.

Суббота, 17 августа

Речной лагерь – Россия.

Сейчас 7:30 вечера. Никакого круизного судна нет. Никаких пассажиров тоже нет. Каждый член нашей туристической группы выгребает на собственной байдарке как может. Я съежился в двухместной палатке. Снаружи – тучи огромных черных комаров. Они ждут, когда я высуну наружу нос. Слышу, как река швыряет себя на перекаты. Если мне немножко повезет, умру во сне.

Человек, с которым я делю палатку, Леонард Клифтон, ушел рубить деревья мачете, которое позаимствовал у Бориса, одного из наших речных гидов. Я искренне надеюсь, что какое-нибудь дерево рухнет на кошмарную лысую голову Клифтона. Я не переживу еще одной ночи, если он опять будет травить бесконечные байки о Церковной армии.[39]39
  Проповедническая организация англиканской церкви, основанная в 1882 г.


[Закрыть]

Сегодня я предложил Борису отдать ему все мои рубли, если он самолетом эвакуирует меня в Москву. Борис оторвался от ремонта пробоины в моей байдарке и сказал:

– Но теперь нужно догрести до конца реки, мистер Моул: здесь нет ни поселений, ни людей, ни телефонов.

По возвращении к цивилизации я подам на «Инородные части света» в суд за каждый пенни, который они с меня получили. Ни разу они не упомянули, что мне придется грести на байдарке, спать в палатке и пить воду прямо из реки. Но самое худшее лишение, которое здесь доводится испытывать, – мне совершенно нечего читать. Клифтон одолжил мне свою Библию, но она упала за борт на последних перекатах. Глядя, как она тонет, я возопил громким голосом: «Боже мой, Боже мой! Для чего Ты меня оставил?» – к изумлению всей остальной группы и моему собственному, должен признаться.

Моника и Стелла Брайтуэйз, двойняшки из Барнстапла, снаружи запевают «Десять зеленых бутылок». Леонард и вся остальная банда похотливо подтягивают.

10 часов вечера. Только что вернулся из леса, где был вынужден мочиться в темноте. Некоторое время постоял вместе с остальными возле костра, прихлебывая чай без молока.

У Моники Брайтуэйз вспыхнула серьезная ссора с предводителем бойскаутов из Халла. Она утверждает, что видела, как он за обедом взял из мешка два ломтика черного хлеба. Он же яростно это отрицает и обвиняет ее в том, что она заграбастала себе весь костер. Все разделились на два лагеря, исключая меня, который терпеть не может и тех и других в равной мере.

Сегодня моя байдарка опрокинулась одиннадцать раз. Остальные храбрецы рассвирепели из-за того, что я их задерживаю. Все они – члены британского Союза байдарочников. Я же – совершеннейший новичок, а пересекать озеро в девятибалльный шторм – самый жуткий мой кошмар. Волны! Ветер! Вода! Мрачное, черное русское небо! Опасность! Ужас!

Молюсь Господу Богу, чтобы наше путешествие поскорее завершилось. Я стремлюсь в Москву. Хотя там придется сидеть в гостиничном номере: комары безжалостно искусали мне все лицо. Я похож на обдолбанного Человека-Слона.

Полночь. Снаружи происходит распитие водки. Из палатки я отчетливо слышу каждое слово. Русские слезливо сентиментальны. Всякий раз, когда они заговаривают о «нашей душе», англичане хихикают. Я жажду сна. Также я жажду горячей воды и унитаза со смывом.

В Москву! В Москву! В Москву!

Среда, 21 августа

Московский поезд.

Уборная в вагоне неописуема. Тем не менее я постараюсь ее описать. Я же романист, в конце концов.

Представьте себе, что двадцать бизонов с расстройством желудка заперли в одной уборной на две недели. Теперь постарайтесь представить, что по полу пролегает открытая сточная канава. Добавьте сюда политзаключенного из ИРА, объявившего грязную забастовку и отказавшегося мыться. Нужного запаха можно добиться, откопав несколько разложившихся трупов и добавив парочку здоровых молодых скунсов, – тогда вы довольно близко подойдете к тому, на что похожа и чем пахнет уборная в этом вагоне.