Текст книги "Рискуя всем"

– Дай мне… скажем… два часа. Достаточно, чтобы объяснить наши… отношения, только не нужно бояться этого слова, я употребила его за неимением более точного. Зато они смогут порадоваться хорошему известию о выигрыше и, следовательно, о будущей уплате долга. – Фелисия коснулась его руки и добавила: – За это я вечно буду у тебя в долгу.

– А я – у тебя, за столь восхитительную компанию, – учтиво ответил Флинн. – Но если я должен ждать целых два часа, буду крайне признателен, если ты уйдешь немедленно, чтобы я смог увидеть тебя как можно скорее. Я помогу тебе одеться.

Фелисия не знала, чем вызвана такая спешка. Возможно, он действительно говорил правду, а может, просто хотел поскорее избавиться от нее. Такой ветреный мужчина не связывает себя обязательствами. Поэтому трудно сказать, появится он через два часа или исчезнет навсегда. Но если и так, у нее останутся не только чудесные воспоминания, но и деньги на уплату долга, и новые восхитительные познания о чувственных играх между мужчиной и женщиной.

Флинн поцеловал ее у двери.

– Еще раз спасибо, – тихо попрощалась она. – За все.

И на тот случай, если он не приедет, прикоснулась к нему. Выведенный из равновесия неожиданной сентиментальностью, прощанием, смятением чувств, Флинн взглянул на каминные часы.

– Достаточно просто сказать: «До свидания». Увидимся через два часа.

Сердце Фелисии едва не разорвалось от радости.

– В таком случае до свидания.

– Два часа, дорогая. Тебе лучше поскорее объясниться со слугами, потому что я намереваюсь снова похитить тебя, и на этот раз надолго.

– Как ты очаровательно деспотичен, – промурлыкала она.

– Остерегись, – предупредил он, потянувшись к дверной ручке, – иначе не выйдешь отсюда.

Распахнув дверь, он мягко подтолкнул ее к порогу:

– Клод уже нанял извозчика. Я бы проводил тебя вниз, но думаю, ты этого не захочешь.

Фелисия послала ему воздушный поцелуй.

– Еще раз спасибо.

– Поспеши, – коротко приказал он.

Фелисия порхнула с лестницы. Клод, ожидавший у выхода, поспешно спрятал понимающую улыбку.

– Прекрасное утро, не так ли, мадемуазель?

– Ослепительное, Клод.

Фелисия слегка пригладила волосы – хорошая примета на удачу.

– Лучшее в мире, – тихо добавила она, направляясь к коляске.

Глава 3

Пока Фелисия наслаждалась поездкой по залитым солнцем улицам, Флинн вызвал в номер двух владельцев лавок и те незамедлительно прибыли. Полученные ими инструкции были краткими и точными. Оба понимали, что герцог Граф-тон всегда требовал только самого лучшего. Да и в требованиях его не было ничего необычного для человека, который проводил почти все свободное время в дамских будуарах.

Они покинули номер, облегчив его карманы на кругленькую сумму.

Пока Фелисия объясняла преданным слугам причины своего отсутствия и все дружно радовались невероятной удаче, Флинн послал новые инструкции капитану яхты, стоявшей на якоре в гавани.

По правде говоря, Клер и Даниель уже знали почти все, что происходило в «Отель де Пари», поскольку многочисленные родственники не могли молчать, невзирая ни на какие угрозы. И сейчас старички радостно кудахтали над своей любимой подопечной, заверяя тем легкомысленным тоном, каким французы всегда говорят о любви, что они довольны и счастливы за нее, каковы бы ни были последствия вечера, проведенного с человеком, который выиграл для нее целое состояние.

– Вы слишком долго были одни, – заметила Клер, помогая Фелисии принять ванну. – И заслуживаете хоть каких-то развлечений.

Развлечений? Слишком слабое определение для того волшебства, которое ей подарила судьба.

– Знаешь, Клер, он обещал прийти.

– Я так и думала. Вы улыбаетесь как женщина, которой посчастливилось влюбиться.

– Ничего романтического, Клер. Но, как ты говоришь, развлечься мне не помешает.

– Вы должны надеть к его приходу что-то особенное, соблазнительное.

– Можно подумать, в моем гардеробе найдется нечто рискованное!

– Придумаем что-нибудь. Я велю Даниелю принести шампанского.

– И возможно, коньяк. Не знаю, что ему больше нравится.

– Вы, госпожа. Вряд ли он явится сюда ради другого угощения.

– Ты так думаешь?

Как прекрасно, что в ее лишенную счастья и радости жизнь ворвался этот человек!

– Не думаю, а знаю.

Клер воздержалась от признания, что слугам в «Отель де Пари» еще никогда не платили за молчание так щедро. Правда, они с Даниелем как родственники, которым вполне можно довериться, получили полный отчет.

Позже, когда Фелисию искупали, вытерли, надушили и в халате усадили на террасе, Клер, расчесывая волосы хозяйки, первой увидела два экипажа, появившиеся на крутой тропинке, ведущей к вилле.

– Смотрите, госпожа!

– Господи, неужели это он! Так рано?!

– Нет… нет, это посыльные из «Булони» и от мадам Дениз. На козлах Анри и Бертрам.

Под их любопытными взглядами из колясок выгрузили невероятное количество корзин с розами и россыпь известных всему Монте-Карло голубых коробок из дорогого магазина мадам Дениз.

Подарки сноровисто перетаскали наверх двое молодых людей, и вскоре Фелисия растерянно озирала свои новые богатства, не зная, то ли радоваться, то ли плакать.

– Что-то тут не так, – смущенно пробормотала она. Как бы она ни обожала дарителя, но все же такое открытое пренебрежение правилами… – Может, отослать белье обратно?

– Ни за что! – возмутилась экономка, продолжая открывать коробку за коробкой. – Это дары любовника!

– Я не уверена, что это прилично, – нахмурилась Фелисия. – Что подумает мадам Дениз?!

– Подумает, что вы счастливица, заполучившая не только красивого, но и богатого мужчину. Вряд ли ему понравится в постели ваша полотняная ночная сорочка с высоким воротом!

Фелисия нерешительно теребила подол простого ситцевого халатика, такого скромного по сравнению с роскошью шелка и атласа. Клер успела выставить на обозрение настоящий цветник всех мыслимых и немыслимых оттенков: пеньюары и неглиже, кружевные панталоны и прозрачные корсеты, дюжины шелковых чулок разных цветов с атласными туфельками в тон.

Останавливаясь перед витринами, Фелисия часто восхищалась шедеврами фантазии французских портных, но на скромное жалованье компаньонки таких изысканных вещиц позволить себе не могла.

– Я, пожалуй, отважусь примерить кое-что.

– Начните с этого.

Служанка подала сиреневый кружевной корсет, отделанный белыми розочками и лентами, вместе с полагавшейся к нему кружевной нижней юбкой, так щедро расшитой оборками, что ее можно было принять за бальное платье, и притом очень дорогое.

– Если я приму все это… – вздохнула Фелисия, сражаясь с угрызениями совести. – Они ужасно неприличны и совершенно нескромны…

Пренебрежительное фырканье Клер прервало ее жалобы.

– Да у вас в жизни не было такого белья! Вы теперь не в Шотландии, миледи! И кроме того, уже четыре года как вдова, а не школьница! Вам даже нечего беспокоиться о том, что наставите мужу рога! Кроме того, – подчеркнула она, – дама всегда одевается соответствующим образом, чтобы угодить любовнику!

– Ну да, сейчас самое время…

– Хотите высохнуть и увянуть до срока?

Клер пожала плечами, типично французским жестом, давая понять, что обсуждать больше нечего. Недвусмысленное напоминание о ее одиноком будущем развеяло все сомнения Фелисии в прах.

– Ты права, – тихо согласилась она.

– Еще бы! А теперь нужно сделать из вас настоящую принцессу. Пусть ваш мистер Саффок потеряет голову.

– Он не мой, – поправила Фелисия, подумав, что Флинн менее всего способен принадлежать кому бы то ни было.

– На сегодня ваш, – заговорщически подмигнула Клер. – И кто знает, куколка, с вашей красотой и очарованием…

– Все это очень романтично, по ты не видела Флинна. Уж его романтиком не назовешь.

– Заметьте, он послал вам не книгу и не перчатки, верно? А ваш бриллиантовый браслет – именно тот романтичный подарок, который придется по вкусу каждой женщине.

– Он ведет себя так со всеми своими женщинами.

Клер снова пожала плечами:

– Такой, как вы, он еще не встречал, и, если у вас в голове осталось хоть немного здравого смысла, перестаньте себя изводить и наслаждайтесь каждой минутой. А сейчас снимите эту тряпку и наденьте пеньюар, пока он не явился и, не увидел вас в лохмотьях.

– Вижу, тебя не переубедить, – улыбнулась Фелисия.

– Поторопитесь, – отмахнулась служанка. – Он скоро будет здесь.

Фелисия под наставления Клер о любви и любовниках снова предалась мыслям об ожидающем ее счастье. А когда увидела свое отражение в зеркале в волнах сиреневого кружева, достойного королевы, почувствовала себя так, словно и в самом деле попала в волшебную сказку, преобразилась и превратилась в принцессу фей, готовящуюся к встрече с принцем. В такой жаркий летний день прозрачные одеяния – самый подходящий наряд.

– А теперь – легкий пеньюар, госпожа. Накинуть сверху, но так, чтобы ничего не скрыть! – жизнерадостно объявила Клер. – Вот это белое кружево. Очень скромно!

– И это ты называешь скромным? Да он такой прозрачный, что все видно насквозь!

– Ему понравится, – настаивала Клер, протягивая белый пеньюар. – Подумайте, куколка, когда еще представится подобный случай?!

Фелисия и в самом деле была на седьмом небе. Флинн скоро придет… если только великодушное благодеяние не способ вежливо распрощаться. Хотя белье, вернее, такое количество белья – весьма практичный подарок.

Фелисия усмехнулась. Нет, скорее всего на уме у Флинна совсем другое. Он не упустит случая затеять новые изысканные игры.

– Скажи еще раз, что я поступаю правильно, – пробормотала она, продевая руки в рукава пеньюара. Она так нуждалась в ободрении после стольких лет примерного поведения!

Клер закатила глаза:

– После всех наших усилий? После того, как мы едва не потеряли виллу? Как вы можете спрашивать? Да он просто дар Божий!

– И я на всю жизнь сохраню прекрасные воспоминания.

– Жить нужно каждым днем, дитя мое. Завтра будет еще лучше, чем сегодня.

Картины прошлой ночи вызвали на губах Фелисии улыбку.

– Иногда стоит отдаваться безумному порыву.

– Не иногда, а почаще, – заметила Клер, довольная тем, что ее любимица познала наконец радости наслаждения. – А теперь завтракать, – строго приказала она. – Вам следует подкрепиться после бессонной ночи. Я сварила ваш любимый шоколад и испекла ромовую бабу. Я переговорю с Даниелем насчет шампанского и коньяка и тут же вернусь!

После ухода Клер, слишком взволнованная, чтобы есть, Фелисия стала перебирать подарки, осторожно прикасаясь к каждому предмету, щупая нежную ткань и удивляясь обилию чудес, выпавших на ее долю. Время от времени она останавливалась, чтобы полюбоваться всем этим великолепием в зеркале. Вот так и должна выглядеть настоящая возлюбленная! Каждый дюйм кружева предназначен, чтобы оттенить ее прелести, которыми предстоит любоваться обожателю! Модистка не забыла даже о сиреневых атласных туфельках на высоких каблуках, так что от острых носков до взбитых рыжих локонов Фелисия была неотразима в своей бесстыдной роскоши.

Если бы она уже не горела ожиданием встречи с Флин-ном, откровенно чувственная природа его подарков непременно натолкнула бы ее на грешные мысли. Она была недостаточно умудрена жизнью, чтобы полностью игнорировать неприличие происходящего, зато оказалась слишком увлечена им, чтобы заботиться о подобных вещах. В горячке безумной и ослепительной страсти ничто не имело значения, кроме нежданно обретенной любви.

Услышав звук шагов на лестнице, Фелисия обернулась и радостно засмеялась. Он уже здесь!

Секунду спустя дверь с треском распахнулась, ударившись о стену с такой силой, что картины, висевшие на ней, покачнулись. Но Фелисия увидела отнюдь не любовника.

– Так, значит, вот как ты заработала деньги на уплату долга, грязная шлюха! – прошипел кузен Дики, оскалив зубы. Во внезапно наступившей тишине было слышно, как тикают часы. Оплывшее тело кузена занимало всю комнату. Он уничтожающим взглядом обвел разбросанные коробки. – Я всегда считал тебя потаскухой!

– Простите, госпожа – пролепетал подоспевший Дани-ель, очевидно, безуспешно пытавшийся остановить Дики. – Я велел ему уйти, твердил, что у нас есть чем ему заплатить, но он не слушал.

– Не важно, Даниель. Ты не виноват. Я ожидала гостя. Если он придет, устрой его в гостиной. Я скоро спущусь, – успокоила слугу Фелисия и, повернувшись к кузену, холодно добавила: – Тебя сюда не приглашали. Будь добр убраться, или я позову жандармов.

Не обращая на нее внимания, Дики брезгливо, двумя пальцами, поднял из коробки черный кружевной корсет.

– Неужели? – вкрадчиво осведомился он. – И что ты им скажешь? Что зарабатываешь на жизнь проституцией? Вряд ли это им понравится. И не уверен, что столь незаконные прибыли могут послужить достойной платой за мою долю виллы. Я должен посоветоваться с адвокатом.

Он уронил черные кружева.

– Ты, никак, ждешь очередного клиента?

Похотливый блеск его глаз поверг Фелисию в ужас.

– Может, пока развлечешь и меня?

– Да я скорее покончу с собой, – выпалила Фелисия, крепко стягивая полы пеньюара. – А еще лучше – с тобой.

– Какая ты свирепая, – бормотал он с мерзкой ухмылочкой на жирной физиономии. – Я заинтригован.

– А меня, как всегда, тошнит от одного твоего вида. К концу дня ты получишь деньги, и это все. Я хочу, чтобы ты навсегда исчез из моей жизни.

– В самом деле? – хищно оскалился Дики. – Я как раз подумал, что, поскольку ты так разбогатела, можно и цену поднять.

– Не выйдет. У меня соглашение, заверенное адвокатом.

– Ты и понятия не имеешь, на что я способен, – угрожающе протянул он. – А если я поведаю твоему братцу о занятиях его сестрицы? Как думаешь, очень понравится Энн получить в золовки шлюху? Что скажешь, дорогая Фелисия?

– Придержи язык, когда обращаешься к моей жене! – прорычал низкий мужской голос.

Глаза Фелисии широко распахнулись. Кузен Дики круто развернулся, приготовившись обороняться, пока не увидел высокого широкоплечего человека, с глазами, метавшими молнии. С лица Дики сбежала краска.

– Ваша… светлость… – пробормотал он заикаясь, застыв на месте, – я хотел… я думал… я… не предполагал.

– Теперь вам все ясно?

Дики отшатнулся как от удара.

– Она ваша жена? – изумленно ахнул он. Герцог Графтон считался самым завидным женихом в Европе.

– Вы слышали меня? – рявкнул Флинн. – Моя жена. А теперь чтобы духу вашего здесь не было. И если спустя двадцать минут вы все еще будете в Монте-Карло, я найду вас и убью.

И, не удостоив взглядом трясущегося толстяка, поспешно пробиравшегося к выходу, Флинн шагнул к Фелисии.

– Прости меня, дорогая, – мягко, словно не он сейчас угрожал прикончить человека, сказал герцог. – Я, кажется, опоздал.

И Фелисия, словно ребенок, спасенный от огнедышащего дракона, бросилась в его объятия. Прижав ее к груди, Флинн с лукавым блеском в глазах посмотрел в ее запрокинутое лицо.

– Я хотел прежде всего сказать тебе, что ты просто ослепительна в этих…

– Вешицах, о которых не принято упоминать в приличном обществе, – перебила она.

– Ну да, я совсем забыл. Здесь не отель – нужно заботиться о каждом сказанном вслух слове, но могу я…

– Все, что угодно…

Он ответил греховной улыбкой, и сердце у Фелисии замерло.

– В таком случае, надеюсь, у тебя достаточно времени, поскольку понятие «все, что угодно» открывает простор для воображения…

– Времени достаточно, – заверила она, – особенно теперь, когда ты прогнал Дики. Только вот… – Она отстранилась и ласково укорила: – Но тебе не следовало так далеко заходить, Флинн. Дики молчать не станет, наверняка поползут слухи.

– Мы можем пожениться и заткнуть рты сплетникам, – беспечно предложил Флинн.

Фелисия покачала головой.

– Я ценю твое благородство, но в такой жертве нет необходимости. Я не показываюсь в обществе, никто меня не знает, моя семья живет далеко, влиятельных родственников нет…

– Разве ты не хочешь выйти за меня? – удивился он, нахмурив брови.

– Да будь же серьезным, Флинн!

– Я серьезен как никогда.

– Глупости! Ты собирался сегодня утром покинуть Монте-Карло! И даже мысль о женитьбе была тебе противна.

Ее прямота побудила его вновь задуматься о мотивах своих поступков.

– Похоже, недостаточно.

– Да? – рассмеялась Фелисия. – Еще до конца недели ты вырвешься на волю и успеешь проехать половину Азии!

– А ты? Никогда не думал, что и ты не слишком спешишь выйти замуж во второй раз!

– У меня на это достаточно причин.

– На этот раз все будет по-другому.

– Флинн! Прекрати! Ты первый скоро пожалеешь о своем опрометчивом решении. Поразмысли, неужели ты действительно готов проститься со свободой? – запальчиво выкрикнула Фелисия и тут же тихо добавила: – Кроме того, я потребую верности.

Воцарилась неловкая тишина. Флинн лукаво улыбнулся:

– Я готов рискнуть, если ты согласна.

– Тоже потерять свою свободу? Я верно поняла?

Флинн кивнул.

– Для этого мы должны быть безумно влюблены друг в друга.

– Как я – в тебя.

До этой минуты Флинн ни о чем подобном не задумывался.

– Как ты можешь быть уверен?

– Ни в чем нельзя быть уверенным, дорогая. Но если не отважишься, не узнаешь. И даже если это не любовь, мне все равно, ибо то, что с нами происходит, лучше, чем все развлечения и путешествия на свете.

Фелисия счастливо улыбнулась:

– Правда! И куда лучше, чем шоколадки с вишневым кремом.

Его ответная улыбка была поистине лучезарной.

– Последнее утверждение спорно. Но если ты скажешь «да», обещаю тебе каждое утро шоколадки к завтраку.

– M-м… соблазнительно.

– Ты ведь не хочешь жить без меня, верно?

– Это так заметно? Ты слишком хорошо знаешь женщин.

– Нет, потому что у нас с тобой одно счастье на двоих.

– До вчерашнего вечера я и не знала, что такое счастье.

– Я тоже, – торжественно заверил он.

– Мне кажется, мы совершаем роковую ошибку.

– Не совершаем. Выходи за меня, и я сделаю тебя счастливой.

– Ты всегда так самоуверен?

– Всегда! – ухмыльнулся Флинн.

– Еще один вопрос, прежде чем кинуться в пропасть. Ты ведь не просто мистер Саффок, не так ли, ваша светлость?

– Это что-то меняет?

– Не для меня. Я влюбилась в мистера Саффока.

– Им я и останусь, хотя отныне к тебе будут обращаться «ваша светлость, герцогиня Графтон».

– Не может быть!

Имя герцога Графтона было символом порока, красоты, беспутства и, разумеется, сказочного богатства.

– Теперь я понимаю, почему ты не говоришь женщинам о своем титуле.

– Не только им. Вообще никому. Так что, если не возражаешь быть герцогиней, мое тщеславие будет удовлетворено простым согласием на первое и единственное предложение руки и сердца с моей стороны.

– Если бы не Дики, ты ни за что…

Он поцелуем заставил ее замолчать. Минут пять спустя поднял голову и тихо приказал:

– Скажи «да».

Она улыбнулась:

– Убеди меня.

Флинн так и сделал – с большим искусством, а под конец и с буйным самозабвением, совершенно уничтожившим сиреневый шедевр мадам Дениз.