Текст книги "Леди, будьте паинькой"

– Твоя сестра влюбилась в меня, – уточнил Декс на случай, если до Кенни еще не дошел сей факт.

Тори взглянула на брата и сконфуженно поморщилась.

– Он ужасно добр. И все понимает. И забавный. Не так, как мы с тобой, но по-своему даже очень. И любит моих эму. Не пойму, как все вышло, и Господь знает, как я стыжусь этого, но кто может понять, что творится в сердце человеческом?

Кенни задумчиво кивнул.

– Вот что я тебе скажу, Декс. Почему бы нам с тобой не потренироваться немного? Тори – отвратительный тренер. Слишком сквернословит.

Эмма видела, что Декс готовился сражаться с Кенни не на жизнь, а на смерть, но по его улыбке можно было прочитать, как он рад такому финалу.

– Буду очень благодарен.

Едва дверь закрылась за влюбленными голубками, Эмма подступила к Кенни. Он еще не брился, а волосы, начавшие немного подсыхать, свертывались в кольца. Но даже в таком виде он казался ей самым красивым мужчиной на свете, и пришлось изо всех сил бороться со слабостью, неизменно охватывавшей ее в присутствии мужа.

– Молодец, – коротко похвалила она. – Молодец, что не стал мучить сестру расспросами о подробностях.

– А чего ты ожидала? Что я запру ее на чердаке? – осведомился Кенни, вопросительно взирая на нее. – А ты? Передумала жить в отеле?

– Просто не посчитала нужным посвящать в наши личные дела окружающих.

– Прекрасно. Я помогу тебе перенести вещи в мою комнату.

Он направился к лестнице.

– Нет, спасибо, – бросила она ему в спину. – Остаюсь у себя, пока мы не выясним отношения.

Кенни остановился на второй ступеньке, посмотрел на жену сверху вниз и злобно прищурился.

– Черта с два.

Эмму ничуть не удивила такая реакция, тем более что он вставал на дыбы во всем, что касалось ее.

– Все к лучшему. Я не питаю никаких иллюзий относительно того, что ты способен понять, но поняла: я не обладаю соответствующим темпераментом для ни к чему не обязывающего секса.

– О чем ты, черт возьми? Мы женаты!

Эмма растерянно повертела на пальце кольцо.

– Но наш брак – не более чем пустая формальность. Наши чувства здесь ни при чем.

Он шагнул вниз и угрюмо сообщил:

– Я примерно так и думал. Хочешь превратить меня в послушного пупсика, с которым могла бы вдоволь наиграться, когда взбредет в голову, и бросить на полку, когда минует необходимость.

Глядя в его жесткое измученное лицо, трудно было поверить, что это тот же ленивый дурачок, которого она увидела впервые всего две недели назад.

– Ты только что весьма верно описал собственные стремления, – тихо возразила она.

– Ну да, конечно, – хмыкнул он.

– О, Кенни, – вздохнула Эмма, беспомощно опуская руки. – Я не могу справиться со всем сама. Ты должен помочь, хотя бы немного.

– Но не я же запираю дверь спальни!

– Все, что тебе нужно от меня, – секс. Неужели не видишь, как это больно?

– Даже будь это правдой, что совершенно не так, – что тут ужасного? Согласен, у нас необычный брак, и нужно любым способом его укреплять.

– Подобное, мягко говоря, парадоксальное заключение уместно было бы для твоих прежних подружек, не для меня. Наши постельные подвиги позволяют притворяться, что все прекрасно, но мы оба знаем правду.

– А вот тут ты ошибаешься. Все будет хорошо, если предоставишь событиям идти своим путем. Слишком уж ты волнуешься о том, что с нами неладно, и не даешь себе труда задуматься, сколько в наших отношениях хорошего.

– Секс?

– Неужели ты ни о чем больше не способна думать? Как насчет того, что мы идеально чувствуем себя в обществе друг друга, у нас много общих интересов, оба любим лошадей, Техас и историю, хорошее вино, сочувствуем Тори, обожаем Пети и ты даже выносишь компанию моего отца и Шелби. Ни ты, ни я не снобы и не терпим лицемеров. Разве этого мало?

Эмма действительно всегда страдала от их видимого несходства. Ей и в голову не приходило посмотреть на происходящее с другой стороны, и слова Кенни застали ее врасплох. Настолько, что она не заметила, как он оказался рядом и коснулся ее локтя кончиками пальцев. И все ее внутренности мгновенно расплавились.

Он погладил ее по руке, слегка задев грудь. Эмма вздрогнула, оперлась на стол, чтобы не упасть. Все в ней тянулось к нему, требовало прекратить борьбу. Отдаться. Ну что тут плохого? Хотя бы на миг притвориться, что у них настоящая семья, пусть даже все скоро кончится! Да и какая разница!

Эмма напомнила себе, что всю жизнь привыкла довольствоваться эмоциональными «объедками». Однако она не хотела ничего подобного от Кенни. Более того, не заслуживала такого оскорбления.

Она поспешно отступила.

Кенни опустил руки. Глаза его потемнели. Эмма увидела его стиснутые губы и поняла, что сейчас он отвернется и уйдет без единого слова.

Вскоре он отправился на тренировку, а Эмма вынудила себя посидеть за «ноутбуком», обнаруженном в кабинете мужа – кабинете, которым, насколько она поняла, пользовался исключительно Патрик. Все утро она провела за работой над статьей о леди Саре Торнтон и составлением списка неотложных дел для Пенелопы Бриггс – необходимо, чтобы школа функционировала без малейших сбоев. Она встала из-за стола, только когда явилась Тори дать очередной урок вождения.

Эмма умудрилась добраться до города и вернуться на ранчо, никого не задев, не ударив и не поцарапав, и решила еще немного поработать на веранде. Вынося компьютер, она размышляла о том, что так и бьющее через край счастье Тори – единственное светлое пятно в поистине гнетущей действительности.

Из кухни вышел Патрик с двумя высокими стаканами охлажденного чая, в котором плавали апельсиновые дольки.

– Вас разоблачили. Тайна открыта. Международный спортивный канал только что передал сообщение о вашей свадьбе, – озабоченно вздохнул он, ставя один стакан на стол и направляясь к дивану.

– Что-то не так?

– В общем, ничего особенного. Возможно, я просто старый параноик. – Он глотнул чаю и нервно поправил лампу на тумбочке у дивана. – Объявление было совсем, короткое, без всяких комментариев и упоминания о драке. Просто сказали, что Кеннет женился на представительнице британской аристократии леди Эмме Уэллс-Финч, дочери пятого графа Вудборна.

– Но репортеры рано или поздно все разнюхают.

– Меня не это беспокоит, – признался Патрик, водя пальцем по краю стакана. – Никаких подробностей о вас: ни о роде занятий, ни о семье, ни о характере. Из услышанного вполне можно заключить, что Кенни женился на какой-то потаскушке, из еврошвали, которой сейчас так много развелось.

Наконец до Эммы дошло, почему Патрик так расстроен.

– И легенда об испорченном до мозга костей плейбое получит новое подтверждение, – догадалась она.

– Именно.

Чай выплеснулся через верх и растекся по тумбочке.

– Его имидж и без того сильно подпорчен, а это еще усугубит положение. Кеннет должен был объявить о таком важном событии, а не сделав этого, сильно себе навредил. Могу представить, что наговорит этот поганец Стерджис Рэндалл во время сегодняшнего шоу. Я и телевизор включать не собираюсь!

Но ни он, ни Эмма не смогли устоять против искушения, и после ужина, на который Кенни, естественно, не позаботился прийти, Эмма отнесла их чашки с кофе на журнальный столик у дивана, пока Патрик возился с телевизором.

Стерджис дождался конца программы, чтобы побольнее укусить Кенни.

– Тот факт, что карьера Кенни Тревелера клонится к закату, по-видимому, совершенно его не волнует, поскольку наше «трудное дитя» умудрилось найти себе невесту. И как всегда, для нашего Кенни – только самое необычное! Американские девушки для него недостаточно хороши. Техасский миллионер и к тому же наследник гигант-скок корпорации «Тревелер компьютер системе»…

– Врет? – прошипел Патрик. – Кенни заставил Уоррена вычеркнуть его из завещания сто лет назад!

– ...слил свою плебейскую кровь с голубой британской. Леди Эмма Уэллс-Финч. Да-да, именно Уэллс-Финч, через дефис. Как выяснилось, прекрасная титулованная дама, оказалась дочерью пятого графа Вудборна.

– Прекрасная?! – вознегодовала Эмма. – Откуда он это взял?

– А тем временем отношения Тревелера с ПАГ окончательно испортились, поскольку он замешан в зверской кабацкой драке с престарелым бизнесменом…

Эмма взметнулась со своего места и забегала по комнате.

– От президента ПАГ Далласа Бодина, однако, еще не поступало официальных заявлений. — Стерджис показал перед камерой все тридцать два зуба, из которых тридцать наверняка были искусственными. – Напоследок дружеский совет, Кенни. Твоя карьера так или иначе кончена, поэтому лучше бы тебе и твоей великосветской дамочке-жене заняться охотой на лис. Неплохо придумано?

Эмма рухнула на диван и сжала виски руками.

– Ну почему ему все сходит с рук?

– Высокий рейтинг. В Америке только это берется в расчет. – Патрик нажал кнопку на пульте и выключил телевизор. – Пойдем лучше в кино. Нам надо отвлечься.

Кенни вернулся на ранчо в начале двенадцатого, когда во всех комнатах еще горел свет. Он целый день тренировался, а потом заехал к отцу и немного поиграл с Пети. Вечером он отправился к реке и в одиночестве переживал обиду на Эмму, которая вечно делает из мухи слона. Но и тишина и покой ему не помогали: в мозгу все время вертелись воспоминания о том, как они занимались здесь любовью.

Входя в кухню, он уже терзался угрызениями совести за то, что на целый день оставил Эмму одну. Но тут же напомнил себе, что не он устроил фарс из их брака.

Кенни направился к холодильнику, взглянуть, не оставил ли Патрик чего поесть. Когда он вытаскивал блюдо с холодными цыплятами, дверь, ведущая из заднего двора на террасу, скрипнула. Кенни поднял глаза, и у него перехватило дыхание при виде Эммы. Волосы, как всегда, растрепаны, щеки разрумянились от ветра. В эту минуту она казалась такой хорошенькой, что желание с новой силой разгорелось в нем. И это ему не понравилось. Ему вообще не нравилось испытывать потребность в вещах, до которых нельзя дотянуться длинными драйвами[27]27
  Длинный клаб.


[Закрыть] или айрн-клабами[28]28
  Клаб с железной головкой.


[Закрыть].

Эмма увидела его и вздрогнула.

– Не знала, что ты вернулся.

Сознание вины с новой силой захлестнуло Кенни, но он, полный решимости не дать ей одолеть себя, пробурчал:

– Кажется, я здесь живу.

– Мне это известно.

Ее спокойствие и тихий голос добили его. Уж лучше бы она кричала и ругалась!

– Хочешь цыпленка? Здесь много осталось.

– Я уже поела.

– Тогда вина. Мы могли бы захватить наверх бутылку.

– Нет, спасибо.

Кенни обошел стол и двинулся к жене. Он так накидался сегодня, что мышцы нестерпимо ныли, но все же не сумел выбросить Эмму из головы. Теперь же, в довершение ко всему, сознавал, что руки сами к ней тянутся. Необходимо каким-то образом улестить Эмму, заставить смягчиться. Или попросту соблазнить.

Может, всему причиной были ее прямой взгляд или преувеличенное чувство собственного достоинства, словно воплотившейся в некую ауру, но Кенни отчего-то потерял уверенность, что сумеет легко уложить ее в постель.

В кухне появился Патрик.

– Ну и ну! Взгляните-ка, кто это вспомнил о доме родном! – Он помахал листком бумаги, который держал в руках. – Этот факс пришел всего полчаса назад. Похоже, настало время раскрыть карты.

– О чем это ты?

– Небезызвестный Даллас Фремонт Бодин требует вашего присутствия на первой метке в загородном клубе «Уиндмилл Крик» ровно в семь часов завтрашнего утра.

– Потрясающе, – с отвращением пробормотал Кенни. – Просто потрясающе.

– В конце есть приписка от Франчески, – обратился Патрик к Эмме. – Просит позвонить ей, как только проснетесь.

Кенни швырнул на стол куриную ножку, которую принялся было обгладывать.

– Значит, он вернулся. Что же, это как глазурь на свадебном пироге. Жаждет подсластить пилюлю?

Патрик аккуратно сложил факс.

– На твоем месте, Кеннет, я бы в лепешку расшибся, лишь бы угодить леди Эмме. Кто знает, что она может рассказать Франческе?

Но глядя в грустные глаза жены, Кенни без всяких уверений понимал: она не обмолвится о нем ни единым плохим словом. И это отчего-то мучило его куда больше всего остального.

Глава 23

Лучи утреннего солнца образовали нимб вокруг головы человека, легенда о котором была так же длинна и цветиста, как греческий эпос. И хотя время посеребрило русые виски и углубило складки возле губ, оно все-таки не выпило силу и мощь этого высокого стройного тела и не притушило блеск голубых глаз.

Десять лет назад он и великий Джек Никлое сошлись на поле для гольфа, прозванном «Ветхим Заветом», где был сыгран один из величайших матчей в истории гольфа. В тот судьбоносный день Джек играл во славу спорта, а Далли Бодин бился за сердце женщины, которую любил. И оказался победителем.

Травма плеча временно выбила Далли из седла и заставила принять пост президента лиги. Но скоро его срок кончается, и он не мог дождаться, когда снова начнет участвовать в турнирах. Перспектива сразиться на поле манила его, как мясная косточка – голодного пса. Но сначала нужно разделаться кое с какими неоконченными делами. Чтобы, так сказать, все подчистить. Особенно одно. Самое важное.

Утренняя роса поблескивала на туфлях для гольфа, мигом покрывшихся прозрачными каплями, стоило Кенни сойти с дорожки и направиться к первой отметке. Живот скрутило нервной судорогой при виде Далли, уже стоявшего на месте, хотя Кенни продолжал твердить себе, что ничего особенного не происходит. За эти годы они играли сотни раз, начиная с того времени, когда Кенни был всего-навсего подростком, владевшим самым дорогим инвентарем, который только можно купить за деньги, и не имевшим ни малейшего понятия, как им пользоваться. Далли научил его всему, что знал сам.

Нет, у Кенни вроде нет причин дергаться. Почему же на лбу выступил пот?

Он не видел Далли с того дня, как был дисквалифицирован, и сейчас скрыл обиду на предательство друга за холодным кивком.

– Далли.

– Кенни, – в тон ему ответил тот. Кенни кивнул точной копии встрепанного Джека Паланка[29]29
  Уолтер Джек Паламунк, род. 1920, американский киноактер, снявшийся в ролях злодеев в таких фильмах, как «Шейн», «Презрение» и «Бэтмен». Лауреат премии «Оскар».


[Закрыть] , развалившегося на скамье. Все та же красная бандана на голове и резинка, которой стянут редкий с проседью «конский хвостик».

Скит Купер, самый знаменитый в стране кадди[30]30
  Человек, который обычно подносит или подвозит на тележке клюшки для гольфа, собирает и приносит мячи.


[Закрыть] .

Скит и Далли встретились и навеки прикипели друг к другу, после драки на заправочной станции «Тексако», на выезде из Каддо, штат Техас. Пятнадцатилетний Далли сбежал из дома от издевательств и побоев отца, а Скит, бывший заключенный, к тому времени уже знал, что в этой стране у нега нет будущего. С тех пор они не расставались.

– У тебя есть кадди? – осведомился Далли.

– Сейчас явится.

Его постоянный кадди, настоящий волшебник по имени Лумис Кребс, перешел к Марку Калкавеккиа в ожидании, пока Кенни допустят к играм. Никогда еще Кенни так его недоставало. Однако он сумел найти неплохую замену.

Позади послышался перестук клюшек. Скит вытер губы большим пальцем и поднялся.

– Похоже, кадди Кенни наконец прибыл. Далли, по-видимому, потерял дар речи при виде сына с сумкой Кенни.

– Простите, что опоздал, – улыбнулся Тед. – Мама заставила меня позавтракать. А потом принялась возиться с моими волосами. Не спрашивайте, зачем ей это понадобилось.

Далли взял протянутый Скитом драйвер.

– Странно, как это ты не упомянул, что согласился побыть кадди.

– Должно быть, забыл, – сообщил Тед, ухмыляясь. – Только Скиту сказал.

Далли наградил Скита раздраженным взглядом, не возымевшим, впрочем, никакого действия. Кенни показал на метку:

– Уступаю первый удар. Нужно уважать старых и немощных.

Далли только усмехнулся. Подойдя к метке, он для пробы размахнулся пару раз и выполнил изумительно точный драйв прямо к центру фервея[31]31
  Ровная лужайка на поле для гольфа.


[Закрыть] . Именно на таких ударах он собаку съел.

Кенни вновь попытался взять себя в руки, но по груди по-прежнему ползли струйки пота. Он твердил себе, что сегодняшняя встреча абсолютно ничего не значит. Кроме того, Кенни не только изучил каждый нюанс игры Далли, но и имел все основания надеяться, что последствия травмы противника дадут ему немалое преимущество. Но нервный озноб все равно не проходил. Сегодняшний матч явно знаменовал нечто большее, чем просто дружеский поединок, и оба это знали.

Кенни встал на метку, приготовился и коротким, но, увы, ленточным боковым ударом послал мяч налево, в заросли. Далли покачал головой:

– Я думал, что мы избавились от таких фортелей, еще когда тебе было восемнадцать.

Кенни и вспомнить не мог, когда так позорно промахивался.

– Полный провал, – твердил он себе. Оба сошли с метки и зашагали по фервею. Кадди последовали за игроками.

– Я слышал от Франси, что ты женился, – заметил Далли.

Кенни кивнул.

– Самый простой выход из положения, полагаю, – с брезгливой миной продолжал Далли, произнося слова так, словно выплевывал куски тухлой рыбы. – Вряд ли пресса набросится на парня, благородно защищавшего собственную невесту. Легче легкого.

Кенни изо всех сил старался не сорваться.

– Только человек, который не знает Эмму, способен подумать такое.

– Именно это я старался вдолбить ему, да он слушать не желает, – вставил Тед из-за спины Кенни. – Видишь ли, па, леди Эмма немного походит на маму, особенно если что в голову себе вобьет.

– Сомневаюсь. Твоя мать отказалась выйти за меня, пока я не разберусь в себе и в своей жизни. Похоже, леди Эмма не так разборчива.

Кенни не понравились нападки на Эмму, и он уже ощетинился было, когда Тед, неожиданно споткнувшись, сильно ударил его сумкой.

– Эй, па, как твое плечо?

– Неплохо. А вот игра маленько сбоит.

– Не так уж и засбоила.

Кенни проигнорировал лежавший в центре фервея мяч Далли и почувствовал здоровую злость. И этот антихрист еще смеет критиковать Эмму!

– Дам-ка я, пожалуй, тебе пару ударов форы, – решил он. – Нехорошо обижать дряхлых и убогих.

Далли показал на рощицу, где мирно покоился мяч Кенни:

– Похоже, фору придется давать тебе. Штаны еще сухие?

– О чем ты?

– Да ты перетрусил до смерти. Трясешься как осиновый лист.

Спину Кенни обдало холодком. Ему следовало бы поостеречься, прежде чем дразнить такого стратега, как Далли. Но нельзя же позволить ему унижать себя!

Он уже открыл было рот, но Тед снова огрел его сумкой.

– Смотри, куда идешь!

– Прости.

Дальнейшая игра Кенни не выдерживала никакой критики. Он пропустил половину гринов[32]32
  Лужайка перед лункой.


[Закрыть] и оказывался в милях от лунки в тех гринах, куда ухитрился попасть. Хорошо еще, что Далли не владел как следует длинным клабом с железной головкой. После девяти лунок Кенни проигрывал ему всего две.

Как раз когда они вернулись к задней девятой, к ним, треща, подъехала тележка для гольфа.

– Кенни, дорогой!

Британский акцент был менее заметным, чем тот, к которому он привык за последнее время, но таким же знакомым. Кенни повернулся и уже хотел улыбнуться, как заметил, что Франческа Серителла Дей Бодин не одна. Рядом с прославленной телезвездой сидела его жена, в своей любимой шляпке, соломенной, с вишнями, весело кивающими, когда тележка подпрыгивала на выбоине. На обеих были солнечные очки: на Эмме обычные, в черепаховой оправе, на Франческе – сверхмодные, овальные и к тому же в проволочной оправе.

Франческа махала левой рукой, правой ловко управляя тележкой. Она была одним из самых верных друзей Кенни, и он искренне любил ее: не только красавица, но и умна, добра и остроумна, в присущей только ей, достаточно специфической, манере. Однако сейчас Кенни предпочел бы, чтобы она была за сто миль отсюда.

– Мы с Эммой решили приехать и оказать вам моральную поддержку.

Когда тележка подъехала ближе, Кенни заметил, что на Франческе, по обыкновению, дорогой костюм от известного дизайнера, а на Эмме простая цветастая футболка. Наблюдая, как вздымается ее грудь под тонким хлопком, Кенни вспомнил, что вчера так и не смог прикоснуться к этой нежной плоти. И все потому, что жена опять не пустила его в спальню.

Кенни нахмурился. Не хватало еще, чтобы груди Эммы отвлекали его от одного из самых сложных и напряженных матчей, в которых он когда-либо участвовал. Нельзя же дать Далли еще большее психологическое преимущество, позволив ему заметить, как сводит его с ума присутствие собственной жены.

Поэтому он вымучил улыбку и шагнул к тележке:

– Привет, Франси.

– Мой дорогой Кенни! – Его окутали облако каштановых волос и аромат духов. – Значит, сбежал, противный мальчишка, и тайком обвенчался! Никогда тебя не прощу! – Просияв, она чмокнула его в щеку и повернулась к сыну: – Тедди, ты забыл надеть защитный козырек! Смотри, солнце тебе прямо в глаза! Кремом от загара намазался?

К чести Теда, он всего лишь закатил глаза и покорно ответил:

– Да, мэм.

Удовлетворенная Франческа взялась за мужа:

– Далли, как твое плечо? Ты не слишком перенапрягаешься?

– Мое плечо в полном порядке. Я на две лунки впереди твоего любимчика Кенни.

– О Боже! И вы, конечно, схватились не на жизнь, а на смерть! Я права, Тедди?

– О нет, мэм. Ведут себя как истинные джентльмены. Сама игра способствует этому. Гольф – занятие людей благородных.

Далли улыбнулся сыну, и Кенни невольно последовал его примеру.

Франческа представила Далли Эмму, демонстративно игнорировавшую мужа. Он поболтал с ней несколько секунд и, очевидно довольный результатами беседы, вернулся к метке.

– Леди, сегодня вас ждет незабываемое зрелище. Увидите, как возраст и опыт одолеют юность и лень.

Кенни больше всего на свете хотелось хватить сукина сына драйвером по шее. Одно дело, когда посторонние издеваются над ним в присутствии Эммы, но не хотелось, чтобы и Далли им подражал.

Следующие семь лунок Кенни старался изо всех сил, но очередной мяч полетел через все поле. К счастью, паттер[33]33
  Короткий клаб.


[Закрыть] его не подвел, и на семнадцатой лунке счет сравнялся. Однако нервы у него были вконец истрепаны. А присутствие женщин отнюдь не способствовало его успокоению.

После семнадцати лет замужества Франческа так и не постигла азов этикета игры в гольф и трещала как сорока. Но Кенни раздражало не столько это, сколько манера Франчески заводить тележку каждый раз, когда он готовился к удару. Справедливости ради следует сказать, что то же самое она проделывала с мужем, но того, по-видимому, это ничуть не беспокоило. Зато Кенни на стенку лез. И когда, не выдержав, вежливо спросил, успела ли она поставить тележку там, где хотела. Франческа явно оскорбилась, а Эмма пригвоздила его к месту взглядом, способным обратить в камень. Когда же они шли по фервею, Далли негромко прорычал:

– Вижу, последний месяц ничему тебя не научил!

– В толк не возьму, о чем ты.

– Кажется, я начинаю этому верить.

Он отвернулся и заговорил со Скитом, а Кенни набросился на Теда.

– О чем, черт возьми, он толкует?

Тед ответил жалостливым взглядом, словно был лет на двадцать старше Кенни.

– Он повторяет то, что твердил все эти годы: в жизни есть вещи куда важнее гольфа.

Ну и ответ! Сплошные загадки!

Кенни едва не взвыл от досады. Но как это будет выглядеть со стороны?

Пришлось стиснуть зубы, схватить айрн-клаб номер семь и запустить мяч на пять ярдов выше грина.

Эмма тем временем продолжала его игнорировать. Она улыбалась Теду, смеялась над шутками Далли и щебетала с Франческой. Несколько раз она бросила в сторону Кенни серьезный, несколько отстраненный взгляд, как бы еще больше отдаляясь от него. Кенни все сильнее бесился, одновременно чувствуя себя безмерно виноватым.

Его попеременно трясло от холода и бросало в жар. Рубашка промокла от пота, а второй удар по лунке восемнадцать закончился неудачей. Мяч приземлился в «бурьяне»[34]34
  Неровная часть поля.


[Закрыть] .

Он не может позволить Далли припереть его к стенке. Если это произойдет, все будет выглядеть так, словно Далли прав в своих суждениях о нем. И тогда дисквалификация будет вполне оправданной. За всю свою жизнь Кенни научился лишь одному – хорошо играть в гольф, а теперь и это искусство ему изменило.

Мяч Далли улегся точно в середине фервея. Кенни вытер заливающий глаза пот и попытался не забыть о буре, поднявшейся в животе. Нужно выудить мяч из «бурьяна», чтобы подкатить поближе к лунке. Один по-настоящему меткий бросок – вот и все, что требуется, чтобы стереть с Лица Далли самодовольную ухмылку. Один меткий бросок.

Тед вручил ему клинышек. Кенни встал, размахнулся, и тут Эмма чихнула. Мяч задел переднюю часть грина и остановился на добрых тридцать футов ниже флага.

Кенни воткнул головку клаба в землю в припадке бешенства, которому не был подвержен с семнадцати лет. Далли вытащил несчастный клаб, с хрустом переломил и сунул в сумку Кенни.

«Думаю, больше он тебе не понадобится», – всем своим видом говорил он.

– Похоже, ты немного растолстел и обленился, – некстати заметил Тед.

Далли не сказал вслух ни слова.

Франческа стала расспрашивать Эмму, успела ли та стащить у Патрика рецепт лимонного «фунтового» торта[35]35
  Торт, для приготовления которого берут по фунту всех ингредиентов.


[Закрыть] . Ну почему они не уберутся? Почему эти женщины не захватят с собой проклятую дребезжалку и, что еще важнее, шляпу с вишенками и не умотают отсюда?

Кенни бросил Теду клинышек и направился к грину. Во всем виновата Эмма! Не заявись она, он бы смог взять себя в руки. Но сейчас у него не осталось ни сил, ни воли. Она словно высосала его досуха. Совсем как когда-то его мамаша.

И тут случилось чудо. Порыв ветра подхватил мяч Далли и унес его. Мяч оказался на таком же расстоянии за флагом, как мяч Кенни, лежавший ниже.

– Ну и мазилы же мы, – покачал головой Далли, хотя по голосу было понятно, что он ничуть не огорчен. Но для Кенни это было крайне важно. У обоих были прекрасные легкие броски, но Далли действовал грубее, а у Кенни эти удары считались коронными.

Далли показал на узкий деревянный мостик, ведущий к восемнадцатому грину, и напомнил Франческе, что тележка тут не пройдет.

– Ну и пусть, – легкомысленно отмахнулась она. – Нам с Эммой все равно не мешает размять ноги.

Эмма промолчала. Кенни лихорадочно гадал, понимает ли она, что сейчас поставлено на карту.

Когда она сходила на землю, солнце отразилось в обручальном кольце, которое он сам ей надел. Кенни вспомнил, с каким лицом она произносила обеты: в нем было трогательное сочетание серьезности и тревоги. Его так и подмывало схватить ее в объятия и пообещать, что больше никогда ее не обидит.

Послышался стук каблуков по дереву. Женщины перешли мостик. Кенни услышал, как Франческа объясняет, что это последняя лунка и потом все зависит от того, кто первым положит туда мяч. Ну не идиотская ли игра?

Ему было трудно спорить с этим мнением. Стащив промокшую перчатку, Кенни сунул ее в карман; рубашка липла к коже. Утерянная было уверенность вновь вернулась, как только он взял паттер у Теда и приблизился к грину. Слишком долго он участвовал в выматывающих душу поединках и теперь не даст Далли залезть к нему в душу и вывернуть ее наизнанку.

Кенни взглянул на Эмму и, увидев, как она смотрит на него, мгновенно почувствовал выброс адреналина в кровь. Она впервые видит его игру, и будь он проклят, если позволит взять верх человеку на двадцать лет старше.

Кажется, он обрел необходимый контроль над собой. Теперь он снова в своей тарелке! Ничто на земле не помешает ему взять этот раунд. Далли наконец усвоит, какую ошибку сделал, дисквалифицировав Кенни.

Кенни мысленно улыбнулся и уставился на Далли, стоявшего со сложенными на груди руками и изучавшего положение мячей. Один в верхней части грина, другой – в нижней, а флаг между ними.

– Давай позабавимся, Кенни, – неожиданно ухмыльнулся он, – и предоставим женщинам закончить поединок.

– Ч-что?! – заикнулся Кенни.

– Нашим женам. Пусть они потрудятся за нас.

Если бы Далли вдруг заговорил на хинди, Кенни бы лучше понял его.

– Нашим женам?

– Именно.

Далли окликнул женщин, стоявших под виргинским дубом:

– Франси! Леди Эмма! Мы с Кенни совсем запутались. И чтобы внести в жизнь немного перчика, мы решили попросить вас завершить матч. За нами в очереди никто не играет, так что можете не торопиться.

Глаза Эммы, казалось, вот-вот выкатятся из орбит.

– Бред! – взорвался Кенни. – Ничего подобного мы не сделаем!

Президент ПАГ окинул его холодным взглядом голубых, как северный лед, глаз.

– Я так решил.

Кенни почувствовал брожение в успокоившемся было желудке, боль в пояснице, и в горле опять встал ком.

– Сукин сын! – прошипел он. Далли учтиво кивнул ему и пробормотал так тихо, что лишь один Кенни услышал:

– Вряд ли будет хорошо, если твоя жена увидит, как ты расстроен. Она наверняка разволнуется, а чувствительным женщинам в таком состоянии никак нельзя закатить мяч в лунку. Я говорю это только потому, что решил: эти двое лучше уладят всю эту историю между мной и тобой.

Неприятное предчувствие тоской стиснуло сердце Кенни.

– Ты не имеешь права!

– Еще как имею. – Мягкий голос Далли словно источал ядовитые пары. – Если Эмма выиграет, ты снова в седле. Но если победит Франси, твоя дисквалификация продлена на неопределенное время.

– Ты этого не сделаешь!

– Я президент ПАГ и могу творить любые глупости, какие пожелаю. А тебе лучше понизить голос, потому что, если леди Эмма обо всем узнает, у тебя нет ни малейшего шанса играть в этом сезоне.

В голове ревело, будто все демоны ада собрались в мозгу. Словно сквозь туман он услышал, как Франси хвалит новый шампунь, а Эмма что-то говорит о кондиционере.

– Ты спятил! Это незаконно и никак не согласуется с этикой, которую ты вечно проповедуешь! Мои адвокаты этим займутся.

– Ради Бога. Учитывая, с какой быстротой работает наше судопроизводство, у тебя уйдет всего-навсего четыре-пять лет, чтобы выиграть дело. Пойми, именно ты превращаешь поле для гольфа в арену смертельных поединков. Не поэтому ли твоя модная рубашечка насквозь пропотела, еще до того, как мы перешли ко второй отметке? Я просто играю по твоим правилам, Кенни, разве что пытаюсь внести в игру некую живинку, чтобы не умереть от скуки.

С этими словами Далли повернулся спиной к нему и, прямо-таки излучая обаяние, направился к Эмме.

– Не знаю, насколько вы знакомы с гольфом, леди Эмма, но цель поединка такова: вы должны загнать мяч Кенни в лунку меньшим количеством ударов, чем Франси. Уверен, что, если вы как следует постараетесь, Кенни будет счастлив.

– И это ты называешь честной игрой? – с холодным бешенством перебил Кенни. – Эмма в жизни не держала в руках клаб, а Франческа много лет была рядом с тобой.

Далли насмешливо поднял брови.

– Ты видел, как она действует паттером? Каждый в Техасе знает, что она самый худший игрок, который когда-либо появлялся на поле. Похоже, у тебя явное преимущество.

Кенни сжал кулаки.

– Ты просто рехнулся! Спятивший ублюдок!

– Именно таким образом большинство людей и находят радость в жизни. Всегда быть благоразумным и рассудительным – невероятно тоскливо. Только психи по-настоящему счастливы, старина. Неплохо бы и тебе в этом убедиться.

Опять эти намеки, которые, кажется, понятны всем, кроме него.

Далли вразвалочку подошел к Франческе, чмокнул в нос и вручил ей свой паттер.

– Знаю, паттинг[36]36
  Соревнование по закатыванию мяча в лунку легкими ударами


[Закрыть] не самая твоя сильная сторона, солнышко, паттером ты владеешь еще хуже, чем драйвером или айрн-клабом, но если хоть" немного сосредоточишься, уверен, что первой положишь мяч на место.