Текст книги "Пронзенное сердце"

– Леди Эмлин! – позвал кто-то. – Стойте там! – Голос звучал где-то далеко.

– Здесь! Я здесь! – кричала она.

Неожиданно впереди блеснул огонек, как золотая звезда в белесом небе. Значит, это послали стражника, чтобы он принес ей факел. Облегченно вздохнув, она направила лошадь вперед, медленно продвигаясь на свет.

У дороги перед ней из тумана появилась огромная темная фигура.

– Слава Богу, – пробормотала она.

Эмлин ослабила поводья, желая, чтобы ее увели в безопасное место, и с облегчением отклонилась в седле. Вдруг она резко подалась вперед.

Огромный зеленый коготь зацепил уздечку. Эмлин закричала. У приблизившейся лошади был бледно-зеленый зад и желтоватый хвост. Она снова завизжала, услышав крики стражников, и попыталась развернуть своего коня. Растерявшись, животное встало на дыбы. Эмлин соскользнула с седла и больно ударилась бедром о твердую землю.

Она попыталась сесть. Ее лошадь лягнула копытами, и железная подкова слегка задела голову девушки. Отброшенная ударом в сторону, она покачала хмельной головой, поднялась на колени и поспешно отпрянула, чтобы избежать еще одного удара. Когда она отходила, то споткнулась о свою сумку, ощупью схватила ее и поползла в кусты папоротника.

Она слышала, как существо скачет за ней, словно туман не мешает его мистическому зрению. Оно продвигалось по лесу тяжело и стремительно, направляясь прямо к ней. Эмлин бежала, запыхавшись, не зная дороги, ничего не видя в клубах тумана; ее голова кружилась и болела от удара лошади. Она поддалась природному желанию бежать, быстро бежать прочь от этого чудища. Она бежала, шумно и бесцельно.

Через некоторое время Эмлин поняла, что единственными звуками вокруг были ее собственное тяжелое дыхание и ее же шаги по хрустящему подлеску. Она остановилась и прислушалась. Густой воздух наполняла тишина. Звуков преследования слышно не было. Ни чудища. Ни стражников.

Дрожащей рукой она убрала назад спутанные локоны, падавшие ей на глаза. Вокруг никого не было. Затем появилась новая мысль – первая логичная мысль, посетившая ее за последние несколько минут.

Она избавилась от эскорта.

Быстро передвигаясь, она несколько минут бежала по лесу, несмотря на туман. Вскоре Эмлин услышала отдаленный грохот, более громкий, чем шум непрекращающегося проливного дождя: топот лошадей.

Не задумываясь она нырнула в мокрую траву, скользнула по мокрым листьям и прижалась телом к корням деревьев. Едва она успела набрать полные легкие воздуха, как мимо пронеслось несколько всадников. Выглянув из зарослей, она рассмотрела сквозь слабый туман четырех стражников Чаванта, остановившихся неподалеку.

– Эй! – громко крикнул один из них. – Леди Эмлин!

Она прижалась лбом к холодным грязным листьям, вдыхая их прелый запах, и замерла, будто камень.

– Куда, черт возьми, она подевалась? – пробормотал человек. Лошади становились на дыбы и фыркали. Эмлин свернулась калачиком в мокрых зарослях, ее сердце бешено колотилось в груди.

Пусть себе зовут и ищут сколько хотят – она приняла решение спрятаться. Она пойдет в монастырь к дяде. Годвин поможет ей. Он отправит официальный протест папе, а еще она надеялась, что он отвезет ее в замок Хоксмур, чтобы забрать детей. Когда малыши поселятся у родственников в Шотландии, Эмлин посвятит свою жизнь Богу, уйдет в монастырь в знак благодарности за безопасность ее семьи.

Но она не могла никуда идти, пока не рассеется туман. Больше всего Эмлин опасалась снова встретить чудовище. Хотя она боялась потеряться, сегодняшние расспросы Чаванта об этой местности обеспечили ее полезной информацией. Восточная тропа через лес, как он сказал, ведет к долине. Через долину протекает река, где она может нанять лодку, которая отвезет ее на юг в аббатство Уистонбери.

– Мы должны продолжать поиски, – услышала она голос одного из мужчин. – Если ее забрал демон, то она в лесу. А если он отпустил миледи, то мы найдем ее.

Другой стражник негромко выругался. Эмлин услышала скрип кожи и позвякивание кольчуги и увидела, как сапоги со шпорами коснулись земли, когда два человека спешились. Они шли, рассекая своими мечами спутанные мокрые ветки, на расстоянии брошенного камня от того места, где она лежала.

Дрожа от холода и страха, она не шевелилась и радовалась, что ее зеленый плащ сливается с листвой. Ее одежда насквозь промокла. У нее запершило в горле и захотелось кашлять, поэтому девушка прикрыла рот и нос рукой.

Через некоторое время она услышала ворчание и стук копыт удаляющихся лошадей. Выбираясь из мокрой чащи, она подняла свою упавшую сумку. Вдруг позади нее раздались крики.

Эмлин устремилась вперед, обходя сероватые кусты ежевики, перепрыгивая через упавшие ветки деревьев и углубляясь в туманный лес. Где-то позади слышались слабые крики. Она продолжала нестись вперед.

Не в силах бежать дальше, вскоре Эмлин остановилась за широким дубом, упав на колени между мокрыми листьями папоротника. Судорожное дыхание обжигало ей горло. Пока она прислушивалась к звукам, издаваемым своими преследователями, мокрый капюшон сполз вниз, обнажая ее светлые волосы.

Вдалеке, а потом все ближе раздавался шум: мужчины в доспехах, клинками рассекающие кустарники. Эмлин подавила испуганный крик и как можно быстрее вскарабкалась на дуб, за которым пряталась. Откуда-то донесся резкий свист стрелы, и последовал хрип пронзенного ею. Девушка осторожно выглянула из‑за веток.

Возле стройных берез в тумане промелькнул красно-коричневый плащ упавшего стражника. У него из шеи торчала стрела. Второй стражник склонился над товарищем, потом медленно выпрямился. С перепуганным выражением лица он попятился, потом развернулся и побежал, что-то бормоча и зовя других.

Обеспокоенная, Эмлин оглянулась в поисках спрятавшегося стрелка.

Если бы вокруг слегка не рассеялся туман, она бы не заметила его среди мокрых ветвей, потому что его зеленая одежда и зеленоватая кожа были едва различимы на фоне окружающей листвы. Он был самым высоким из мужчин, которых ей когда-либо приходилось видеть. Зеленый Человек на секунду остановился, затем ускакал прочь, закинув на плечо большой лук и покачав лохматой, покрытой листьями головой.

Эмлин никогда не верила в существование злых духов, но теперь изменила свое мнение.

Она не знала точно, сколько времени просидела на дубе, дрожа от холода и ужаса. Должно быть, она ненадолго заснула, однако чувствовала себя скорее истощенной, чем отдохнувшей. Мрачный дневной свет сменился густой всепоглощающей темнотой. Она смутно вспомнила, что холодный дождь промочил ее шерстяной плащ. Наверняка она просидела на дереве уже несколько часов, сначала слишком боясь спуститься, потом окоченев от изнеможения и пронизывающего холода.

В гнетущей тьме противный дождь все стучал по листве, накрывавшей ее как шатер. Отклонившись назад, распрямив руки и ноги, Эмлин почувствовала сильную головную боль в том месте, где ее задело копыто лошади, и нащупала синяк и запекшуюся кровь. Ее тошнило.

Все было мокрым: одежда, волосы, кожа. Ей срочно нужно было найти крышу над головой, но она понимала, что если сейчас слезет с дерева, то лишь устало побредет глубже в лес и потеряет всякую ориентацию.

Вздохнув, она достала из сумки еще один плащ и сумела укутаться в его сухие складки. Ей долго не удавалось согреться и ужасно хотелось дымящегося супа, а потом – завернуться в мех и сесть у пылающего костра.

Кашляя, она протерла лицо краем плаща и почувствовала себя немного лучше, завернувшись в его плотную шерсть. Сон начал окутывать ее вязким туманом.

Неожиданная смутная тревога стрелой пронзила ее, и Эмлин выпрямилась. Ее голова ударилась о ветку сверху, и та немного закачалась. В полудреме она прислушалась: что же разбудило ее?

Какое-то животное – Господи, только бы не волк – рыскало вокруг ствола дуба. Услышав бесшумные осторожные шаги, она медленно поджала налившиеся ноги.

Когда шаги затихли, Эмлин затаила дыхание, отчаянно пытаясь решить, стоит ли ей лезть на дерево еще выше.

Вскоре густой мрак ее укрытия пронзили порыв холодного воздуха и полоска лунного света. Туман рассеялся. Она увидела протягивающее к ней руки высокое лесное чудище на двух длинных ногах. Эмлин затаила дыхание и прижалась к стволу дерева, ее сердце бешено стучало в груди.

– Господи, вот вы где… – Голос был мягким и глубоким, как ночная тишина. – Идите сюда. – Эмлин всхлипнула, она была слишком слаба и напугана, чтобы кричать. Она неуклюже, бесцельно начала бить по твердым сильным рукам, которые окутали ее.

– Нет, – простонала она охрипшим голосом. – Кто вы?

– Торн, – мягко сказал он. – Дорогая, я Черный Торн. – Она замерла в изумлении. Он заговорил опять: – Теперь вы в безопасности. Пойдемте со мной. – Он обхватил ее, переставшую вдруг сопротивляться, и взял на руки.

Торн. Это, должно быть, сон. Но она чувствовала теплоту и твердость его мышц, когда он нес ее куда-то. Ее лицо обдало теплым дыханием, когда девушка положила голову ему на плечо и щекой уперлась в колючую шерсть и скользкую кожу его одежды. Она вдохнула запах мокрой кожи и пряный аромат земли. Это не сон, в полудреме подумала она.

Изумляясь, насколько все это странно, она зарылась в тепло его рук и поддалась непреодолимой апатии. Он мягко терся бородой о ее бровь, пока нес ее в лес.

Глава 7

– Миледи… миледи… – Чей-то голос гудел уже какое-то время, словно маленькая назойливая муха возле ее уха. Она прихлопнула ее. – Леди Эмлин! Вы проснулись?

Она повернулась спиной, чтобы оградить себя от этого голоса, и меховое покрывало соскользнуло. Прохладный сухой воздух лизнул ее приоткрытое плечо. Уставшими глазами она посмотрела на темную каменную стену в нескольких дюймах от лица – на грубой поверхности стены играл свет от камина. Повернув голову, девушка увидела наклонные стены и низкий потолок маленькой комнаты странной формы, комнаты темной, если не считать небольшого костра в центре.

– Леди Эмлин. – На этот раз она позволила голосу привести ее к лицу и телу обладателя. – Миледи. Вы проснулись. – Женщина сделала шаг вперед.

Крупная и полная, она казалась Эмлин, лежавшей на брошенных на пол мехах, очень высокой. Женщина преодолела небольшое расстояние и присела возле нее. Широкие плечи и пышная грудь были прикрыты толстой домотканой шалью теплого желтого цвета. Лицо над простым вырезом было круглым и миловидным, с розовыми щеками и голубыми глазами; из-под льняного платка выбивались каштановые локоны. Она казалась молодой, всего на несколько лет старше Эмлин.

– Я Мейзри, леди Эмлин. А это мои сыновья. – Она указала на двух маленьких мальчиков, стоявших с противоположной стороны костерка посреди комнаты. Тот, что повыше, имел гладкие блестящие волосы, яркие, как морковь, в лучах огня. Меньший с важным видом сосал большой палец, его голова была укрыта медно-золотыми кудряшками.

– Старшего зовут Дирк, а младшего – Элви, – представила их Мейзри. Мальчики подошли ближе, и Мейзри протянула руку, привлекая их к себе. Они прижались к маме и вытаращили на Эмлин огромные глаза. Девушка слабо улыбнулась, и младший заморгал, еще усерднее облизывая палец, а его округлые щечки покраснели. Оба мальчика были в коричневых шерстяных туниках, темных гетрах и мягких кожаных сапогах. Старшему было не больше четырех-пяти, младший был немного старше Гарри, наверняка только из пеленок.

Эмлин перевела взгляд на их маму. Вспомнив, кто принес ее сюда, она почувствовала мимолетное разочарование. Торн спас ее прошлой ночью – он жив, но ее одурманенная голова еще не могла этого принять, – и значит, это должны были быть его жена и сыновья.

Она не могла представить его себе степенным женатым крестьянином. А впрочем, прошло уже несколько лет. Он не стал бы дожидаться, когда маленькая девочка вырастет, и не имеет значения, как часто она думала о нем.

Эмлин приподнялась, и от ее движения мех соскользнул. Удивившись своей открывшейся наготе, она схватилась за меховое покрывало.

– Где моя одежда? – пропищала она.

– Вот. Все должно уже было просохнуть. – Эмлин заметила два своих плаща, синий и зеленый, они были развешены на скамье вместе с ее голубым шелковым платьем и белой сорочкой. Ее шерстяные чулки и туфли ждали на низком табурете возле огня.

– Вы, должно быть, подхватили сильную простуду в такой влажной одежде. Промокли и замерзли, как я слышала.

– Я плохо помню прошлую ночь, когда ваш муж спас меня, – ответила Эмлин.

Мейзри некоторое время непонимающе смотрела на нее.

– Миледи, это не мой муж нашел вас. Это Торн, он сам ухаживал за вами, пока утром не пришел к нам на ферму и не попросил меня прийти сюда. Мы здесь с полудня. Вы проспали целый день. Уже стемнело.

Эмлин на миг закрыла глаза, пытаясь осознать все вышесказанное. Едкий дым от костра щипал глаза, а потом рассеялся из‑за потока холодного воздуха, донесшегося с дальнего конца комнаты. Девушка протерла затуманенные глаза, смутно ощущая пульсирующую головную боль.

– Значит, вы не жена Торна? – спросила она, озадаченная и слишком уставшая, чтобы разобраться во всем.

Каким-то образом она проспала целый день. Торн, должно быть, позаботился о ней прошлой ночью и наверняка снял с нее одежду. Она вспыхнула, не помня ничего, кроме его теплых сильных рук и низкого утешительного голоса у нее над ухом.

– О, нет. Мой муж Элрик Шепедсгейт. Мы живем сразу за Кернхамом – это ближайшая деревня в долине. Элрик владеет овцефермой, – добавила Мейзри, лаская рыжие волосы Дирка. Руки женщины были гладкими, изящными, с тонкими пальцами. Она вопросительно посмотрела на Эмлин. – Бедняжка, у вас болит голова, я знаю. Позвольте мне принести вам воды. – Мейзри отошла к полке – природной нише в каменной стене. Выбрав чашку среди деревянной посуды, она наклонилась и набрала воды из ведра.

Эмлин осмотрела комнату. Прямо на грязном жестком полу горел, потрескивая, костер, огражденный круглыми камнями. Стены были темными и блестящими, без окон, потолок – низким и закругленным. Скамья, сундук и несколько деревянных стульев стояли в комнате. Дверной проем находился за грубо обтесанным углом, где она увидела колышущийся край темной занавески. Эмлин поняла, что на самом деле комната была пещерой.

Вернувшись к тому месту, где лежала Эмлин, Мейзри стала на колени и предложила ей воды, холодной, с привкусом деревянного ведра. Эмлин глотнула и скривилась от боли в виске.

– Там большой синяк, миледи. Теперь, когда вы проснулись, я наложу на него мазь, но сначала, естественно, вы хотели бы одеться. – Она повернулась к сыновьям: – Дирк, поделись яблоком с Элви. Проследи, чтоб он не ел семечки и кожуру, и поиграйте вон там.

Дети уселись в углу с небольшой грудой деревянных человечков и устроили шумную битву. Мейзри подала Эмлин сорочку, чулки и шелковое платье, помятое, с разводами от воды, но сухое и теплое на ощупь. Девушка оделась, затем обессиленно опустилась на мягкие меха.

– Если у вас есть мята или ромашка, я могла бы приготовить настой от головной боли, – сказала Эмлин.

– Я принесла с собой немного целебных трав. Но сперва позвольте мне приподнять меха, вот так… – Мейзри свернула покрывало, соорудив некое подобие толстой подушки. – Отдохните здесь, миледи. Когда ужин будет готов, я позову вас.

Эмлин откинулась на теплые и мягкие меха. Мейзри быстро передвигалась по пещере: сильнее разожгла огонь, пока он не запылал ярким пламенем, поставила кипятить воду в маленьком железном котелке и помешала содержимое подвешенного над костром большого котла, в котором медленно что-то кипело. Потом она вышла через низкий проход из основной комнаты и вернулась с огромным кувшином и маленьким бурдюком. Поставив их на низкую скамью, она разложила рядом куски черного хлеба и светлого сыра и накрыла их тканью.

Когда все было готово к ужину, Мейзри поставила на пол возле Эмлин круглую корзину и села, вытаскивая оттуда несколько небольших мешочков и глиняный кувшин.

– Где вы ушибли голову, миледи?

– Я упала с лошади, и она лягнула меня, – ответила девушка.

Мейзри кивнула и осторожно прикоснулась к синяку на распухшем виске Эмлин, затем обеими руками исследовала ее голову.

– Торн попросил меня подняться сюда, потому что я немного умею лечить. Он очень переживал за вас, миледи. Даже чересчур. Торн настоял, чтобы я поскорее пришла, потому что он не мог разбудить вас. Но это естественно, вы не просыпались из‑за усталости, бедняжка.

Эмлин вяло слушала, почти сразу же расслабившись от успокаивающих касаний Мейзри, легких, будто ласки ангела. Хотя синяк сильно болел, нежное тепло рук женщины, казалось, облегчало боль и прогоняло ее прочь.

Мейзри присела на корточки и начала рыться в мешочках, отобрала несколько и поставила в сторонке.

– У вас тут здоровая шишка, миледи, она, наверное, сильно болит. Я сделаю горячий успокоительный отвар, вы попьете его, он ослабит боль и уменьшит опухоль. Но сначала немного травяной мази.

Мейзри открыла глиняный кувшин и окунула в содержимое два пальца.

– Я делаю ее в основном из листьев бузины, добавляю немного грецких орехов и миндального масла. Она неприятная, но помогает при таких синяках. У меня есть еще мыло для волос на травах, но вы не должны мыть голову несколько дней. – Она помазала висок Эмлин вязкой ярко-зеленой смесью.

Дирк засмеялся со своего места у костра, Элви засмеялся следом, потому что так сделал его брат, и Эмлин ухмыльнулась им.

– Ты опытный целитель, Мейзри, – сказала она.

– Думаю, это дар, которым меня наградил Господь. Ко мне многие приходят, причем приводят своих животных так же часто, как и членов семей. – Она негромко засмеялась. – Я делаю все от меня зависящее, чтобы лечить все и всех. Бабушка научила меня старинным приемам, поведала о лекарственных травах и растениях; кое-чему я научилась сама. – Она закончила накладывать мазь и вытерла руки о тряпку.

Выбрав из маленьких узелков несколько сухих лекарственных трав, Мейзри сложила их в кусок материи, завернула узлом и на секунду окунула его в кипящую воду в маленьком котелке.

– Вы хорошо знаете Торна? – спросила Эмлин.

– Да, хотя он зачастую сторонится людей и надолго пропадает. Он здесь заведует лесом и помогает монахам, владеющим этой землей.

– Вы давно с ним знакомы?

Мейзри кивнула.

– О да.

Взболтав отвар, она налила горячую жидкость в чашку и протянула Эмлин.

Сделав маленький осторожный глоток, Эмлин обнаружила приятный мятный вкус с нотками ромашки и других трав, которые не были ей знакомы. Она отклонилась назад с деревянной чашкой в руке.

Мейзри села рядом.

– Восемь лет назад Элрик нашел Торна в степи, полумертвого, с торчащей из легких стрелой. Он был совсем плох тогда, совсем. – Она покачала головой при этом воспоминании. – На протяжении нескольких недель мы не знали, выживет он или умрет, хотя я делала все возможное и молилась за него днем и ночью. Он долго оставался у нас, оправляясь после болезни и… скрываясь.

– Вы уже тогда знали, кто он? – осторожно спросила Эмлин.

Мейзри сузила глаза.

– Да, – неспешно сказала она. – А вы, миледи?

– Мой опекун помог ему в ту ночь. Сначала мы думали, что он уехал цел и невредим, но потом до нас дошел слух, что Торн погиб той ночью. – Эмлин бросила взгляд на Мейзри.

Та кивнула.

– Так значит, это были вы, – тихим голосом проговорила она. – Он ведь сказал сегодня утром, что в долгу перед вами. Он сам распространил слух о своей смерти – вернее, попросил нас сделать это для него. Он оставался у нас, пока не окреп, а мы говорили людям, что это мой кузен. Когда Торн уехал, мы почти не слышали о нем несколько лет, однако за предыдущие два года он часто появлялся и исчезал. На протяжении всего этого времени мы ни в чем не нуждались. – Она засмеялась. – Он давал нам деньги и продукты и вообще был бесконечно щедр по отношению к нам. Мы получили во много раз больше, нежели отдали ему. Он прекрасный человек, этот Торн, с благородным сердцем. Он серьезно относится к долгу. Если он хоть чем-то обязан вам, то обязательно отблагодарит, миледи.

– Он спас меня прошлой ночью. Этого достаточно.

– Наверное, недостаточно в его глазах, – заметила Мейзри. – Он не забывает. Но лучше старый долг, чем давняя обида, как говорится.

Она отошла помешать содержимое парующего черного котелка и через несколько секунд подала Эмлин миску горячего аппетитного супа, толстые куски хлеба и сыра, а также налила из бурдюка маленькую чашку медовухи. Девушка ела с жадностью, окуная в суп ломти хлеба, чтобы зачерпнуть овощи и бульон. Сыр был мягким и влажным, а медовуха немного обжигала ей горло.

Мейзри подала детям их ужин, а потом села перекусить сама. Когда они доели, женщина протерла сухой тряпкой их миски и села возле костра, напевая мальчикам тихую песню. Убаюканная песней, Эмлин расслабилась на мягких глубоких мехах и вскоре задремала.

– Элрик! – Восклицание Мейзри заставило Эмлин резко проснуться, и она постаралась сесть прямо. Вошедший в пещеру мужчина был очень высоким и крупным, на нем были плащ и туника коричневого оттенка. Необычайно рыжая непослушная копна волос выделялась на его голове, как и борода того же цвета, покрывающая большую часть его лица.

Мейзри поспешила к нему, и Дирк прыгал рядом, пока Элрик не наклонился и не взял его на руки. Когда Мейзри представила мужа Эмлин, он робко кивнул ей через яркий костер. Она улыбнулась, но ее внимание переключилось на вошедшего в этот миг другого мужчину.

Торн тепло улыбнулся Мейзри и Элрику, поприветствовал их как хороших знакомых. Хотя он и взглянул на Эмлин сразу же, как только вошел, сейчас он наклонился к Мейзри, тихо расспрашивая ее о чем-то и внимательно слушая ответ.

Эмлин восхищенно наблюдала за ним. В ее смутных детских воспоминаниях он выглядел почти таким же. Он был высоким, хотя и не таким высоким и мощным, как Элрик. На его стройных ногах были длинные темные брэ и кожаные сапоги, обмотанные ремнями до колен. У него был длинный торс, узкие бедра, широкие плечи. На нем был кожаный камзол, усыпанный металлическими кольцами и надетый поверх коричневой туники, спускавшейся до колен. Зеленый капюшон, откинутый назад, обрамлял затененное лицо с короткой густой бородой. Темные волосы волной опускались на плечи.

Кивнув Мейзри, он подошел к Эмлин грациозной покачивающейся походкой. Ее сердце быстро стучало, когда она нервно подняла голову, чтобы посмотреть на него. Свет костра озарял его лицо и грудь красно-золотым цветом, он смотрел на нее сверху вниз. Орлиный нос и темные брови…

– Здравствуйте, миледи, – сказал он и присел рядом с ней.

Когда уголки его губ приподнялись в полуулыбке, она увидела, что его глаза с густыми ресницами имеют оттенок не то зеленого, не то голубого, не то серого цвета – она не могла определить при свете костра. Он был статным, почти красивым, обладал какой-то дикой, темной и непонятной красотой. Эмлин чувствовала в каждом его движении сильное мужское начало и сдержанную доброту.

После всех этих лет, подумала она, вот он Торн, рядом с ней. Осознав, что пристально смотрит на него с приоткрытым ртом, она быстро сомкнула губы.

– Вижу, Мейзри поколдовала над вашей раной, – заметил он. Эмлин поднесла руку к голове, неожиданно смутившись от того, что непривлекательная зеленая мазь покрывает половину ее лица.

Он опустил ее руку – его пальцы были холодными и сухими.

– Нет, миледи, пусть будет так. – Слегка коснувшись длинными пальцами ее кожи, он медленно убрал с ее лица густые распущенные волосы. Несколько золотых прядей прилипли к ее щеке, и он отодвинул их. Мелкая дрожь спустилась от ее горла к животу от его легкого прикосновения. Какой-то образ или чувство, словно смутное воспоминание, вспыхнуло у нее в голове и быстро исчезло.

– Старайтесь, чтобы сюда не попадали волосы, такие светлые и красивые, иначе они станут ярко-зелеными. Мы все прошли через слой зеленой мази Мейзри в то или иное время. – Он снова улыбнулся, занятно приподняв один краешек рта, наполовину прикрытого черными усами и бородой. Его голос был глубоким и мягким.

Присев, он отклонился назад и оперся о стену, вытянув одну ногу и положив руку на поднятое колено другой. Мейзри протянула ему полную миску и ломоть хлеба, а через несколько секунд вернулась с чашкой, до краев наполненной элем. Он поблагодарил ее и принялся за еду. Эмлин наблюдала за ним, а когда он поймал ее взгляд, сразу же отвела глаза в сторону, смутившись. Элрик тоже поел, опустившись на пол напротив костра; Мейзри и Дирк сели подле него. Элви мягко посапывал, свернувшись на груде мехов неподалеку.

Торн сделал большой глоток эля и, зажав чашку между указательным и большим пальцами, взболтал ее содержимое.

– Что вы помните о прошлой ночи? – тихо спросил он. – Вы жутко замерзли, а рана на голове сильно болела, когда я вас нашел.

Делая еще один глоток теплого отвара Мейзри, Эмлин вовсе не была уверена, что обрывочность ее воспоминаний и нервозность объясняются ударом по голове. Из‑за присутствия Торна она не могла нормально дышать и ясно видеть, как будто ее сильно закружили какие-то вихри. Смутно вспомнив о том, как уютно ей было в его руках, она густо покраснела и выпрямилась.

– Я видела – или мне приснилось, что я видела, – Зеленого Человека. Моя лошадь испугалась и встала на дыбы, я упала, потом побежала прочь от этого существа. Затем вы нашли меня. Я помню, как услышала ваше имя. А потом… – Она пожала плечами.

– Вы почти сразу же провалились в забытье у меня на плече, – сказал он. – А Зеленый Человек – это миф, миледи, – добавил он, повеселев. – Я услышал какой-то странный шум и поехал на звуки, ожидая увидеть попавшее в капкан или раненое животное. Вместо этого я обнаружил мокрую замерзшую девушку, крепко прижавшуюся к стволу дерева.

Эмлин открыла рот, чтобы заверить, что она действительно видела какое-то лесное чудище, но он протянул руку, приподнял ее подбородок и мягко повернул ее голову к свету костра.

– Расскажите мне, леди Эмлин, почему вы были в лесу прошлой ночью. – В его голосе слышалась едва различимая напряженность.

– Скажите, сэр, откуда вы знаете мое имя? – спросила она.

Он нежно провел большим пальцем по ее щеке, и она внутренне вздрогнула, ожидая его ответа.

– Мы встречались много лет назад, вы и я, – мягко сказал он.

– Да, – прошептала она, ее сердце затрепетало, – я знаю.

Через мгновение он лишил ее тепла своей руки и выпрямил ногу, едва не задев ею камни костра, затем поднял другое колено и положил руку на него.

– А сейчас, миледи, – произнес он, – нам нужно побеседовать. Здесь мы можем открыто говорить о вашей ситуации. Элрик и Мейзри – друзья, которым я доверяю.

Мейзри подалась вперед и что-то тихо сказала Дирку. Он кивнул и вскоре лег возле Элви. Элрик подождал, пока мальчик закроет глаза, потом заговорил низким голосом:

– Возле Кернхама сегодня были солдаты. Они спрашивали о леди Эмлин. – Он мельком взглянул на Торна. – Когда они остановились у поля, которое я вспахивал, я сказал им, что нет, я никого не видел. Они предупредили меня, что врать опасно.

– Как они выглядели? – спросила Эмлин.

– Их было четверо, в доспехах, в рыжеватых плащах людей Уайтхока.

– Вы узнали людей Уайтхока? – удивилась Эмлин.

– Граф хорошо известен в нашей долине, миледи, – сказал Элрик. – Мы находимся недалеко от Хоксмура, который принадлежит его сыну, барону. Кроме того, Уайтхок отчаянно желает заполучить эту землю.

– Значит, это та самая долина, на которую он предъявляет права? – Она вспомнила недавний разговор с Чавантом о споре по поводу земли, вследствие которого Торн начал выступать против графа.

– Лорд Уайтхок уже много лет спорит с уистонберийским и болтонским аббатствами о правах на долину, – сказал ей Торн. – Хотя оба монастыря расположены на юге вдоль реки, монахи владеют многими землями здесь, тысячами акров, это хорошая земля. Они арендовали фермы и огромные стада овец. Лорд Уайтхок же заявляет, что изначально земля принадлежала его жене и теперь это его собственность, включая фермы, стада, а также прибыль от них. Недавно он прислал рабочих, чтобы начать строительство замка в верхней части долины.

– Элрик и я возделываем участок земли для Уистонбери, также мы выращиваем овец по соглашению с настоятелем монастыря, – добавила Мейзри. – Наш заработок – это то, что мы дополнительно выращиваем на ферме, да еще несколько овец. Господствующие здесь монахи забирают урожай с фермы и получают очень хороший доход от шерсти каждый год. Это бо́льшая часть их дохода, шерсть, ну, вы понимаете.

– Уайтхок заявил о своих правах королю?

– Да, – ответил Торн. – Уайтхок не давал прохода королю по этому делу в течение нескольких лет, но суд пока не вынес решения. Вердикт должен быть согласован с папой, потому что часть земли – собственность церкви. Дело было отложено, так как король Иоанн и папа ни о чем не могут договориться.

– А как же сын графа, барон де Хоквуд? Он поддерживает требования своего отца?

– Барон пока не предпринимал никаких действий, – сказал Элрик.

– Но его земли находятся ближе всего к долине, – заметила Эмлин.

Элрик заерзал всем своим огромным мускулистым телом и задумчиво отпил эля.

– Да, Хоксмур находится в нескольких милях на север отсюда, но он на другом берегу реки и очень далеко от центра долины, где пасется большинство овец. Пока что барон не высказался ни за, ни против этого требования, хотя это будет его дело, если отец умрет до того, как все решится.

– Итак, мы однозначно узнали людей Уайтхока, – сказал Торн.

Мейзри подалась вперед.

– Почему вы были в лесу одна, миледи, и почему прячетесь от людей Уайтхока?

Эмлин оглянулась вокруг и посмотрела на них огромными глазами, ее лицо побледнело. Элрик и Мейзри терпеливо ждали ответа, их лица, в которых отражалось золотое пламя, были открытыми и честными. У нее создалось такое ощущение, что ее приняли и предложили настоящую дружбу в этом озаренном костром круге. Она робко взглянула на Торна. Он не сводил с нее глаз. Его взгляд излучал такое спокойствие, что она, как ни странно, почувствовала себя защищенной возле него. Закрыв на секунду глаза, она послала Небесам быструю молитву. Отчаянно желая доверять этим людям, она к тому же чрезвычайно нуждалась в помощи.

– Мне кажется, – осторожно произнесла Эмлин, – что вы не особенно любите Уайтхока, поэтому я верю, что вы не выдадите меня ему. – Она вздрогнула, выпрямила спину и объяснила им обстоятельства своей помолвки, а потом рассказала, на кого натолкнулся эскорт в тумане. – Когда возле дороги появился Зеленый Человек, я убежала и потерялась. Человек, который послал за мной стражников, – это барон Хью де Чавант.

– Почему вы убежали, миледи? – спросила Мейзри.

– Подобные обручения церковь считает неправильными и греховными, но, несмотря на это, мужчины упорно продолжают принуждать нас к замужеству. Говорят, что Уайтхок очень жесток, я не могу добровольно выйти за него. Поэтому моя единственная возможность – спастись бегством. – Эмлин переводила взгляд с одного полного решимости лица на другое. – Я решила посвятить себя Богу.