Текст книги "Кости в стене"

Глава двенадцатая

Мистер Дэниелс, наш учитель математики, в который раз объяснял, как правильно решать уравнения. Я мог бы справиться с ними не глядя. И видит бог, ещё одна бессонная ночь, и мне действительно придётся решать их с закрытыми глазами. Сразу после школы я собирался встретиться с Ханной и Джейсоном. Нужно было как можно скорее отыскать пропавший ключ и вернуть его в тот дом, чтобы этот мерзкий призрак поскорее оставил меня в покое.

Время до звонка на обеденный перерыв тянулось целую вечность. Я сразу же отправился в туалет, рассудив, что холодное умывание поможет мне проснуться. Незачем Ханне и Джею знать, как мало я спал.

– Привет! – Голос Билли эхом отразился от кафельных стен и покрытого линолеумом пола.

Я застонал. Нужно было идти в столовую. Я даже не услышал, как Билли и Дэвид вошли.

– Не хочешь играть в команде – дело твоё, но незачем быть таким грубым. – Билли как бы случайно задел меня плечом, и я ударился о край раковины. Ну вот. Теперь останется синяк.

Вот тебе и не сжигать мосты…

В одной из кабинок что-то глухо зарычало.

Мистер Томас, уборщик с пулевыми ранениями, возник в паре метров от нас. В его залитых кровью глазах читался страх:

– Уходи-ка ты отсюда, сынок. Да поскорее.

Смутная чёрная фигура мелькнула вдоль белых стен и заслонила собой свет из окна, как Луна при солнечном затмении.

Один за другим включались краны с горячей водой. Зеркала начали запотевать, задрожали лампочки.

– Вот дерьмо! – завопил Дэвид, отступая от меня. – Это ты делаешь?

Лампочки задрожали сильнее, задребезжали зеркала. Что-то липкое и тошнотворное подступило к моему горлу и сжало его в кулак. Он не смог достать меня дома, но сможет достать здесь. Разумеется, школу защищали сигилы, но федералы перекрашивали их в лучшем случае раз в полгода, и то если нам везло и Бюро находило свободных людей.

Зеркала затрещали. Словно в замедленной съёмке я наблюдал, как по ним разбегаются трещины.

Не обращая внимания на Билли и Дэвида, мистер Томас вклинился между мной и раскалывающимся стеклом:

– Пригнись, сынок. Давай!

И я пригнулся. На самом деле я скорее нырнул под раковину, закрыв лицо и голову перебинтованными руками.

– Ты псих! – крикнул Дэвид, отступая к двери.

Наконец, не выдержав напряжения, зеркала лопнули. Более пугающего звука, ужасно напоминающего стон, я прежде не слышал.

Билли и Дэвид с воплями выбежали из туалета. Вокруг меня щедро сыпались осколки, раня и без того порезанные руки. Холодные призрачные пальцы сомкнулись на моей шее.

Я попытался закричать, но выдавил только сиплый стон.

– Держись… Подальше, – рычал голос.

Я сунул руку в карман джинсов и нащупал спасительную бутылочку со святой водой.

Невидимые пальцы на горле сжались сильнее. Пришлось собрать всю свою волю, чтобы не вцепиться в них и не попытаться оторвать от себя. Я вытащил бутылочку, силясь откупорить её большим пальцем, как в прошлый раз, но она выскользнула из моей ладони и упала на пол.

Свет тут же померк, и комната погрузилась в ледяную темноту. Тяжёлое дыхание призрака свистело над моим ухом, а ледяные тиски его пальцев всё крепче сдавливали горло. Я слышал, как сердце громко ухает где-то в затылке.

– Я не позволю так обращаться со своими учениками! – загремел мистер Томас. В его голосе слышались ярость и переживание за меня.

Хватка на моей шее ослабла, злобный дух повернулся к уборщику.

Лицо мистера Томаса побледнело, но он стоял на своём:

– Уходи отсюда, Алекс. Уходи сейчас же!

Я пятился к двери. Призраки же не могут убивать друг друга, верно? Они и так уже мертвы.

– Не следовало тебе вмешиваться, – проговорил злой дух и бросился на мистера Томаса.

Два призрака рвали друг друга, шипели, кричали и выли так, что, казалось, лопнут барабанные перепонки. Мистер Томас упал на пол:

– Уходи, сынок! Спасайся!

Тёмный дух неестественно широко разинул рот и вгрызся в призрачную плоть уборщика. Мистер Томас взвыл от боли, но поднял на меня умоляющие глаза:

– Беги.

И я побежал.

Я вывалился в коридор, туалетная дверь громко хлопнула позади меня. Нужно срочно увидеться с тётей Еленой, поговорить с Фрэнком, а главное – остановить эту чудовищную сущность, чтобы она больше никому не навредила.

* * *

Прижав пятки к металлическим ножкам стула, носками я постукивал по линолеуму. Следы на шее болели и кровоточили, а у меня с собой не было ничего, кроме влажных салфеток, чтобы хоть как-то унять боль и продезинфицировать раны. Я не мог уйти, я ждал. Ждал директора Харпера. Ждал папу. А вот что ждало меня?

Пока я ждал, директор в своём кабинете разговаривал с Билли и Дэвидом. И, судя по тому, что я слышал со своего места, им приходилось несладко. Если бы не собственные проблемы, я бы посмеялся над тем, как жалко звучали голоса этих двоих. Мы играли в одной команде, это правда, но никогда особо не нравились друг другу.

– Это был он. Я клянусь, – хныкал Дэвид. – Он разозлился и начал бить зеркала…

Вот врун! Я заёрзал на стуле. Невыносимо было сидеть и слушать этот бред, но я не собирался врываться в кабинет директора и создавать себе новые проблемы. Директор Харпер что-то сказал, и я не смог разобрать, что именно. Но по интонации понял – ничего хорошего.

Послышался звук отодвигаемых стульев, затем шарканье ног, и дверь, наконец, открылась. Билли и Дэвид вышли из кабинета и сразу попятились от меня. Пользуясь случаем, я бросил на них злобный взгляд. Если они действительно думают, что это я устроил сверхъестественное шоу, грех этим не воспользоваться. Они больше никогда не станут приставать ко мне из-за духобола или упрекать в грубости. Страх удержит их на расстоянии.

– Алекс, – директор Харпер раскрыл дверь пошире, – прошу, заходи.

Я стянул с шеи окровавленную салфетку, скомкал и забросил в мусорное ведро.

– Это Билли с тобой сделал? – Директор Харпер закрыл за мной дверь и осмотрел царапины на моей шее, затем взглянул на бинты на моих руках.

– Нет, сэр.

– Тогда как это случилось?

– Я… Я не уверен, – соврал я.

– Хорошо, тогда присядь и расскажи мне всё по порядку.

Я сел на потёртый коричневый диван, занимавший большую часть стены, лихорадочно соображая, что можно придумать, чтобы выпутаться из этой ситуации:

– Кхм… Ну, Дэвид и Билли пошли за мной в туалет. Они начали задирать меня за то, что я ушёл из команды, а потом… – Что я мог сказать? Что появился злобный призрак, перебил все зеркала и попытался меня задушить, но всё это не важно, потому что мёртвый уборщик пожертвовал собой, чтобы меня спасти? Да меня бы сразу забрали на исследования как первого в истории ребёнка с открывшимися в двенадцать лет способностями, и я бы больше никогда не увидел ни папу, ни Джейсона. – Всё произошло очень быстро. Билли проходил мимо и немного задел меня, и я ударился о раковину. А потом я услышал треск стекла и пригнулся.

– Значит, Билли толкнул тебя?

– Вроде того.

– А Дэвид?

Я покачал головой:

– Он просто стоял в стороне.

– Тогда как разбилось зеркало?

– Я не уверен. Я не видел…

Три громких стука в дверь прервали допрос.

– Войдите, – отозвался директор Харпер.

В дверь вошёл папа. Клянусь, в гневе он всегда выглядит на голову выше.

– Директор Харпер.

– Мистер Ленард. – Директор встал, и мужчины пожали руки. После чего оба сели, а у меня от страха словно страусиное яйцо в горле застряло.

– Алекс только что рассказал мне, что произошло. И откуда у него царапины на шее.

Папа подался вперёд и присмотрелся:

– Царапины? – Его глаза расширились. – И синяки! Они издеваются над тобой, сынок?

Я видел, как быстро страх, облегчение и надежда сменяли друг друга на папином лице. Если бы всё было так просто…

Но я не мог лгать обо всём:

– Они хотят, чтобы я вернулся в команду, но нет – они не издеваются. Они уже убежали, когда разбились зеркала.

– Это ты их разбил? – повысил голос отец.

– Нет, – простонал я. – И я не знаю, от чего они разбились. – Мне пришлось пересказать папе то, что я уже рассказал директору.

– И ты не видел, кто или что их разбило? – Я почувствовал в голосе отца скепсис. Директора Харпера мои слова, казалось, тоже не убедили. После того как две ночи подряд в моей спальне разбивались окна, мои оправдания звучали слишком неубедительно. Мне нужно было как можно скорее попасть к тёте Елене.

– Ты это сделал, Алекс? – Директор озвучил то, о чём думал папа. – Ты можешь рассказать нам. Может, ты разбил их случайно, потому что испугался?

– Нет. – Надеясь, что они мне поверят, я сжал кулаки так, что хрустнули костяшки пальцев.

– А откуда следы на шее? – Отец знал, что я что-то скрываю от них, я слышал это в его голосе.

Я пожал плечами. Я не хотел больше врать, а он не хотел слышать правду.

– Я поговорю с родителями Билли и Дэвида. В нашей школе очень серьёзно относятся к травле среди подростков, – заверил папу директор Харпер.

Ну вот, только этого мне не хватало: Билли и Дэвида ни за что обвинили в травле, и вся моя команда теперь возненавидит меня.

Директор Харпер отыскал нужную карточку в картотеке:

– И ещё свяжусь с Офисом городских экстрасенсов: попрошу нанести дополнительные обереги и заодно проверить школьные сигилы, чтобы убедиться, что внутрь ничто не проникнет.

Папины глаза чуть на лоб не вылезли – предположение о призраке в школе только усугубило моё положение. Не то чтобы школа никогда не имела проблем с неприятными призраками – конечно, имела, но много лет назад. Когда это случилось, всех Нетронутых сразу эвакуировали и привлекли федеральных экстрасенсов.

– Мистер Ленард, я думаю, вам следует забрать Алекса домой. Я освобождаю его от уроков на сегодня. – Он протянул отцу что-то маленькое и стеклянное.

Когда я понял, что это, меня бросило в жар. Бутылочка со святой водой. Я выронил её в туалете.

– Что это? – поморщился папа. Он тоже узнал бутылочку.

– Уборщик нашёл её в туалете среди осколков. Мы подумали, это может принадлежать Алексу, что-то вроде памятной вещи… – директор Харпер неловко замолчал.

Отец взял бутылочку и сунул её в карман.

– Отвезите его домой, пусть он немного отдохнёт.

– О, я так и сделаю. Спасибо, директор Харпер. – Отец вывел меня из кабинета и отвёл к машине, ни разу не оглянувшись.

Я ждал, что он раскричится, начнёт меня обвинять или задавать вопросы. Но я ошибался. Гнев, зародившийся в кабинете директора, растворился в зыбкой, мучительной тишине.

Папа облокотился на крышу машины и вытащил из кармана полупустую бутылочку со святой водой.

– Давай, чемпион. Что бы ни случилось, ты можешь рассказать мне.

По его глазам я понял, что он беспокоится обо мне, но в то же время очень боится того, что я мог сказать.

Я положил ладони на прохладную металлическую крышу машины и обвёл указательным пальцем один из сигилов. У тёти Елены были доказательства, а у меня – свидетели. Сможем ли мы убедить папу, что я действительно вижу призраков? Что я правда экстрасенс? Я медленно выдохнул через нос:

– Нет, папа. Не могу.

– Почему нет? С кем ещё ты можешь поделиться, если не со мной?

– Ты никогда мне не поверишь.

– Давай проверим. И лучше тебе говорить правду, если хочешь получить её обратно, – отец потряс бутылочкой перед моим лицом.

Правду? Но он не хотел правды. Он только говорил, что хотел. И всё же я понял, что просто так он не сдастся. Не в этот раз. Я глубоко вздохнул и отогнал подальше все страхи и сомнения, которые мучили меня с тех пор, как закрутилось всё это безумие:

– Хорошо… Помнишь, я говорил, что видел кое-что… Призраков?

Его лицо побледнело:

– Ты не можешь видеть призраков. В нашей семье никогда не было экстрасенсов. И ты не исключение. Ты не имеешь никакого отношения к тем преступникам, которые чуть не уничтожили мир своими спиритическими сеансами, а теперь из кожи вон лезут, чтобы только вернуть всё обратно. Все они и им подобные никогда не смогут искупить свою вину. Ты – Нетронутый!

Я стиснул зубы и посмотрел на отца:

– Я знаю, ты думаешь, что у меня посттравматический синдром или что-то в этом роде. Но это не так. И я знаю, что ты считаешь экстрасенсов не более чем преступниками в законе…

– Так и есть. Осложнение возникло по их вине. Из-за них погибли люди.

– Все причастные к тем событиям экстрасенсы уже давно мертвы, папа. – Мне не верилось, что я защищаю экстрасенсов, когда моя мама положила жизнь на изучение истории оккультизма только для того, чтобы помочь Нетронутым бороться с последствиями их ошибок. – А те, что живут и работают сейчас, пытаются помочь. Мама бы поняла. Наверняка ты так и не смирился с тем, чем она занималась, не правда ли? – Я вдохнул побольше воздуха и вскинул руки вверх. – Экстрасенсы не плохие. Они самые обычные люди, просто умеют видеть и слышать призраков. У них даже выбора нет: никто не спрашивает, хотят ли они этих способностей. И я знаю, что у детей старше десяти они уже не проявляются, но у меня проявились. И я не знаю, как и почему. Я видел маму в больнице. – Я вытащил из-под футболки амулет, который с тех пор всегда носил на шее. – Вот откуда он у меня. Она дала его мне. Она, а не медсестра.

Папа открыл было рот, но я продолжал:

– Ты не знал, а в нашем доме живёт призрак. И в нашей школе есть призраки. И я могу их видеть. Люди верят, что федералы всё контролируют, что все эти обереги нас защищают, но это не так. И рано или поздно тебе придётся с этим столкнуться.

– О, я скажу тебе, с чем мне придётся столкнуться! – Щёки отца покраснели, а голос задрожал. – Мне придётся столкнуться с потерей клиентов и продаж, в которых мы так нуждаемся. И все потому, что мой сын думает, что видит призраков. Ты говоришь, что призраки живут у нас дома и в школе? А я говорю, что это невозможно, потому что лучшие экстрасенсы города охраняют наш покой. Стать экстрасенсом в двенадцать лет?! Да это просто смешно! Даже в десять уже поздно. Ты просто подкармливаешь фантазии в своей голове, потому что не можешь смириться со смертью матери.

Его слова резанули по живому, сделав и без того зияющую дыру в моей груди ещё шире.

Папино лицо тут же смягчилось, как будто он не мог поверить в то, что только что сказал. Я знал, что он раскаивается.

– Алекс… Прости, мне очень жаль.

Я покачал головой, в груди пульсировала боль потери, растревоженная его словами:

– Нет, не жаль. Ты оставил прошлое. Ты пережил его. А я нет. И никогда не смогу. Она была моей мамой.

– Она была моей женой, – огрызнулся отец, снова постепенно закипая.

– Да, была… И я знаю, что она умерла. Но это не значит, что я вру тебе. Это не значит, что то, что я вижу – ненастоящее.

Отец провёл рукой по лбу, злость в нём боролась с беспокойством:

– Не начинай снова, чемпион.

– Я не твой чемпион. Больше нет. Неужели ты не понял? Когда мама погибла, всё изменилось. Я изменился. Я не играю в духобол. Я не общаюсь с ребятами из команды. Я больше не делаю ничего нормального, потому что мне далеко до нормы. Я вижу призраков. Я слышу их. Не только время от времени, а постоянно. Каждый день. Дома. В школе. И они вовсе не в моей голове. – Я оттянул ворот футболки, обнажая следы на шее. – Призрак чуть не задушил меня. Призрак разбил зеркала. Тот же призрак, что разбил и мои окна.

– Хватит. Замолчи, – голос отца упал практически до шёпота.

Может, он и злился, но я злился сильнее. Он просил правду – он её получал:

– Нет. Ты хотел знать правду, и я тебе её говорю.

– Да, я прекрасно слышу, что ты мне говоришь. Ты говоришь, что я уделяю тебе мало времени. Поэтому ты бьёшь зеркала, царапаешь себе шею, выдумываешь всякие истории, лишь бы привлечь моё внимание. – Отец стукнул ладонью по крыше машины. – Что ж, Алекс, ты привлёк моё внимание. Всё внимание. – Он сжал в кулаке бутылочку со святой водой. – Мне пришлось оставить важного клиента, чтобы приехать сюда. А теперь ещё и директор думает… Даже и не знаю, что он думает. Но ты уже дважды разбил окна в спальне, а теперь ещё и школьные зеркала. Что дальше? Я не позволю тебе заниматься членовредительством.

– Я им и не занимаюсь! – Я закричал так громко, что спугнул птицу на соседнем дереве и привлёк внимание учителей, вышедших на перемену, – те могли бы подумать, что где-то дерутся ученики.

Отец понизил голос:

– В понедельник утром ты пойдёшь к доктору Миджли. Мы докопаемся до истины. Я не допущу, чтобы на наши жизни повлияла…

– Что? Смерть мамы? Ты не можешь жить дальше и делать вид, что ничего не произошло. Я всё ещё люблю её.

Отец снова ударил по крыше машины, на этот раз оставив вмятину размером с кулак.

– Я тоже её люблю, – зашипел отец. – А теперь садись в машину. И ты пойдёшь к доктору Миджли. Первым же делом. В понедельник.

Я открыл было рот, собираясь возразить ему, но он уже сел в машину и захлопнул дверцу. Прекрасно. Пусть отец всё отрицал, главное, я теперь знал, что я экстрасенс. А ещё я знал, что, если Елена и Фрэнк не помогут мне остановить злого духа, меня ждут большие проблемы.

Глава тринадцатая

Я раздражённо толкнул дверь «Агентства» тёти Елены: дверной колокольчик бешено зазвенел, шрам на бедре отозвался болью. С порезами на руках и отметинами на шее я почти забыл о своей травмированной ноге. Почти.

Ханна и Джейсон вместе разглядывали книгу об усиленных оберегах. Я сначала глазам не поверил: почему Джейсон тусуется здесь с ней? Он мой лучший друг, а не её. Почему он не дождался меня после школы? Я почувствовал себя преданным, чуть не забыв, что уехал из школы пораньше вместе с папой. Может, Джейсон всё же пытался разыскать меня после уроков? Может, они вместе искали, пока я торчал дома и умолял папу отпустить меня к Ханне, чтобы вместе делать домашнее задание? Точнее, чтобы заняться призрачной работой.

Заметив меня, Джейсон и Ханна сразу бросились навстречу.

– Что произошло сегодня в школе? – спросила Ханна, не переводя дыхания.

– Болтали, что ты разбил зеркала в туалете и до чёртиков напугал Билли и Дэвида, – еле сдерживая смех, поделился Джейсон. – Жаль, я не видел этого своими глазами. Я подслушал, как Томми Лорд сказал, что Дэвид ревел в учительской.

– Плевать я хотел на Билли и Дэвида. Пусть боятся, они это заслужили… – пробубнил я, всё ещё злясь на Джейсона за то, что тот не пришёл ко мне домой сразу после школы, предпочтя погулять с моей двоюродной сестрой.

– Алекс, что случилось с твоей шеей? – Рот Ханны открылся от удивления, став похожим на большое яйцо.

Тётя Елена появилась из ниоткуда. Вероятнее всего, она копошилась в задней подсобке, о чём красноречиво говорила пыль на её волосах.

– Алекс Ленард, – она развернула меня лицом к себе и, нахмурившись, осмотрела отметины на моей шее. – Следы от пальцев. Царапины. Обычно они не такие сильные, – пробормотала она себе под нос. – Ты использовал святую воду?

– Да. И соль тоже. Прошлой ночью он не смог попасть в дом, но снова разбил окно, и теперь папа думает, что это делаю я. А потом он напал на меня в школе и разнёс все зеркала в туалете. – Я вздохнул. – Директор в замешательстве, а папа решил, что я отчаянно пытаюсь привлечь его внимание.

– Я бы поговорила с твоим отцом… – Тётя Елена посмотрела на меня с жалостью – Но, боюсь, это не поможет.

– За что он так ненавидит экстрасенсов? – недоумевала Ханна. – Даже если они виноваты в том, что произошло, теперь они помогают справиться с последствиями. Они же никому не вредят.

Елена вздохнула, взъерошив свои волнистые волосы:

– Когда твоему отцу было десять, его лучший друг Джефф успешно прошёл тест на способности. Крис был так взволнован, что его лучший друг оказался экстрасенсом. Они продолжали общаться и даже виделись по праздникам, и Джефф рассказывал ему всё о своей новой жизни. Но потом – им тогда было по одиннадцать – Джефф погиб во время одной из тренировок. Его убил злой дух. С тех пор твой папа возненавидел призраков, экстрасенсов и вообще всё, что связано с Осложнением. Он ненавидит то, что они сделали с Джеффом и со всем миром.

С трудом верилось, что эта история – правда. Папа никогда её не рассказывал. Но в таком ключе его отношение ко всему паранормальному становилось намного понятнее. Неудивительно, что мама избегала разговаривать с ним о работе.

Тётя Елена подхватила свою сумочку:

– Идёмте, дети. Нас ждёт мистер Грейвз.

Ханна поёжилась, и я вопросительно посмотрел на Джейсона, гадая, известно ли ему что-нибудь об этом человеке. Но он только пожал плечами.

– А кто он? – Мне почему-то не нравилась его фамилия.

– Смотритель кладбища, Гарри Грейвз. После похорон твоей мамы мы с ним расстались не в лучших отношениях. Но никто больше него не знает о духах – об их приходах и уходах, – даже городские экстрасенсы.

* * *

Ханна вприпрыжку бежала по тротуару вдоль забора кладбища, в металлический узор которого искусно вплетались большие кованые сигилы. Здесь были как обычные защитные знаки, так и печати, призванные связать духов, чтобы те не могли покинуть пределов своего последнего пристанища. Над воротами висел одинокий ярко-фиолетовый Глаз Бога. Там же посетителей встречали две высокие газовые лампы, всегда заправленные и отбрасывающие мерцающий призрачный свет. На кладбища не разрешалось проводить электричество.

Мы остановились под Глазом, и тётя Елена прошептала молитву. Я же прикоснулся к маминому Назару, надеясь на удачу. И только Ханна, как ни в чём не бывало, продолжала подпрыгивать.

– Прекрати, пожалуйста, – сорвался я, раздражённый стуком её каблуков о каменный тротуар.

– Мне не нравится мистер Грейвз. Он жуткий. – Она плотнее запахнула куртку.

– Никакой он не жуткий. Просто старый. – Тётя Елена повела нас к домику смотрителя.

Ханна фыркнула:

– Он, наверное, старше динозавров и…

– Ханна, – перебила её тётя Елена, – ему восемьдесят лет.

– Ого! Да он и правда старый. – Брови Джейсона взметнулись вверх.

– Я всё ещё считаю, что он жуткий. – Ханна накрутила волосы на палец и сунула кончик пряди в рот.

– Он проводит очень много времени на воздухе, возможно, поэтому он такой морщинистый, – пояснила тётя Елена. – Он ухаживает за этим местом уже больше полувека.

Тётя Елена постучала в дверь домика, испещрённую множеством сложных знаков. Дверь распахнулась, и на пороге показался очень худой мужчина с обветренным лицом. Я мгновенно узнал его: это он тогда манил меня пальцем с кладбища. По спине поползли мурашки.

– Мистер Грейвз, – легонько кивнув, тётя Елена первой вошла в дом.

– Елена, – его голос скрипел, словно старая дверь. – Кто это с тобой? – спросил он, рассматривая нас сквозь заляпанные отпечатками пальцев очки.

Тётя Елена подтолкнула Ханну вперёд, сверля её взглядом, пока та не пожала протянутую руку смотрителя.

– Вы помните мою племянницу, Ханну?

– Конечно. – Пожелтевший ноготь старика царапнул ладошку Ханны, и та поспешно отступила, спрятавшись за мной и Джейсоном.

Джейсон тут же протянул руку:

– Джейсон Андерсон. Приятно познакомиться с вами, сэр! – Его губы растянулись в улыбке, означающей «не могу поверить, что прикасаюсь к нему».

– А этот молодой человек? – проскрипел мистер Грейвз, заглядывая мне в глаза.

– Алекс… – Я проглотил сгусток слизи, застрявший поперёк горла. – Алекс Ленард. – Ханна была права: мистер Грейвз наводил жути.

– Ах, да. – Почти слепые голубые глаза смотрителя заблестели. – Да. Я очень сожалею о твоей матушке. – Слюна брызнула между его зубов прямо мне на щёку и капнула на выцветшую футболку с эмблемой духобола. – С тех пор, как она умерла, весь двор из-за тебя ходуном ходит.

– Двор? – выпалил я.

– Кладбище, мальчик. Оно разговаривает со мной. Они разговаривают со мной. – Он оглядел царапины на моих руках и шее и неодобрительно причмокнул. – Я и без экстрасенсов и охотников знаю, что происходит с мёртвыми, – фыркнул он, не сводя с меня глаз. – Кто-то недоволен тобой, мальчик. Очень недоволен.

– Верно. – Елена шагнула вперёд. – Поэтому мы здесь. Нам нужна ваша помощь, мистер Грейвз.

– Опять? – Его глаза впились в неё, но Елена не отступила и выдержала взгляд. Наконец, мистер Грейвз обошёл свой металлический стол и уселся в потрёпанное кресло, сложив руки пирамидкой. – Что ж, тогда поведайте мне, чего не знают духи.

И Елена поведала: о маме и об аварии, о моих способностях, о доме, который мы обследовали, и о том, что я увидел и услышал в нём, о пропавшем ключе и, наконец, о нападениях призрака. Я испытывал глубокое чувство благодарности к тёте за то, что мне не приходится рассказывать всё самому.

Мистер Грейвз откинулся в кресле и, прикрыв глаза, слушал. Когда тётя Елена замолчала, он так и не пошевелился. Я мог бы поклясться, что он умер прямо у нас на глазах, сидя в своём потрескавшемся кожаном кресле.

Джейсон наклонился ко мне и прошептал:

– Как думаешь, он ещё живой?

Я пожал плечами и постарался не рассмеяться, совершенно позабыв о своей обиде на Джейсона:

– Меня тревожит тот же вопрос.

Тётя Елена нахмурилась, а мистер Грейвз открыл глаза:

– Я пока не умер. Я размышляю.

Мистер Грейвз порылся в столе, достал помятую фляжку и сделал большой глоток:

– Думаю, я знаю, с кем вы столкнулись… Но двор ничего об этом не расскажет. Всё случилось слишком давно. Я был молод, но помню те события так же ясно, как если бы это случилось вчера.

Он оглядел нас холодным взглядом:

– Ставлю доллар, что в стене подвала вы нашли Элеонору Уилкс. Соседи не верили, что она могла ни с того ни с сего сорваться и уехать. Ведь у неё только-только родился внук. Да и с дочерью они были близки. В округе болтали, что её порешил её муж, Гарольд Уилкс, злобный старый козёл. – Мистер Грейвз сплюнул в ржавую банку из-под кофе у его ног, заполненную чем-то чёрным и липким на вид.

Я поморщился. Мистер Грейвз был не просто жутким. Он был отвратительным.

– Мы никогда не заходили к ним за сладостями на Хэллоуин из-за мистера Уилкса. Однажды он раздал нам горячие монетки – прямо из печи. Обжёг нам все пальцы. И всё. С тех пор все дети в округе обходили их дом стороной. Вскоре после этого миссис Уилкс исчезла.

– Это ужасно, – пролепетала Ханна.

– Он был ужасен, дорогая. Это верно. Чудовищен. После исчезновения миссис Уилкс старик заперся в доме. Если куда-то и выходил, то очень редко. Не виделся ни с дочерью, ни с внуком. Дочка тоже не навещала отца. Думаю, она знала, что он убил мать. Но тело так и не нашли. А когда мистера Уилкса похоронили вон там, его призрак так и не появился. – Мистер Грейвз снова сплюнул в банку. – Я решил, он стал частью Осложнения.

– Что вы имеете в виду? – спросил я.

– Когда люди умирают, обычно я их вижу. Если они не бродят по округе, растерянные и потерянные, то иногда приходят на похороны. Смотрят, кто скорбит по ним. А кто нет. А после они спокойно переходят на ту сторону. Лишь немногие остаются. Но такие есть. Некоторые не понимают, что умерли. Другие просто боятся той стороны. Именно они и становятся частью Осложнения.

Бродила ли мама ночью по кладбищу? Совсем одна?

– Я не видел твою мать, сынок, – произнёс мистер Грейвз, словно прочитав мои мысли.

Меня поразило, с каким состраданием смотрели его старые затуманенные глаза, и вдруг мне стало очень спокойно:

– Это хорошо. – Я сдержал напрашивающиеся слёзы.

– Я не видел её, и остальные тоже. Они бы сказали мне, если бы она задержалась. – Мистер Грейвз снова глотнул из серебряной фляжки. – В смерти слишком много трагизма. Особенно для тех, кто теряет близких и остаётся с этим жить. Большинство духов переходят на ту сторону. Они следуют своим путём. Ты ещё встретишь свою мать. Только не здесь.

Я испытал облегчение, но вместе с тем горькое разочарование. Хорошо, что мама перешла на ту сторону. Я надеялся, что она попала в ту прекрасную версию рая, в которую верила. Но моё сердце разрывалось от мысли, что я проживу всю жизнь, никогда больше её не увидев. По крайней мере, теперь я знал, что она в безопасности. Где-то в хорошем месте. Наверное, поэтому я получил этот «дар», как его называла тётя Елена? Чтобы помогать заблудшим душам отыскать дорогу в лучший мир?

Тётя Елена прервала мои размышления, напомнив о более насущном вопросе – визитах мистера Уилкса:

– Внук Уилксов, Гэри Барретт, сейчас владеет домом. Он нанял нас разобраться с ситуацией.

Мистер Грейвз откашлялся и сплюнул ещё одну порцию слизи в свою банку.

– Пытается продать старый дом Уилксов, да? Старик Уилкс никогда этого не допустит.

– Как я понимаю, он пытается сдать его в аренду, – тихо уточнила тётя Елена. – Но никто из жильцов не задерживается надолго.

– И не удивительно. – Мистер Грейвз смерил нас взглядом. – Охотница и ребёнок-экстрасенс пытаются прогнать злобного старого духа солью и святой водой.

Тётя Елена напряглась:

– Мне помогает Фрэнк Мартинес. Мистер Барретт уже поставил дом на очередь в БПР, и городские экстрасенсы не смогли ему помочь. Вот он и позвонил мне. – В её голосе слышалось возмущение, но я хотел услышать, что скажет смотритель.

Мистер Грейвз впился в меня глазами:

– Он нападал только на тебя, сынок, и больше ни на кого?

– Да, сэр. Всё верно, – пробормотал я. – Только… Он ранил, а может, даже убил, призрака старого школьного уборщика, мистера Томаса, когда тот пытался защитить меня.

– Ты говоришь об Уилбуре Томасе? – Голос мистера Грейвза дрогнул.

Я кивнул.

– Хороший был человек, Уилбур Томас. Приехал сюда много лет назад из Батон-Руж. Я не удивлён, что он всё ещё держится за эту школу. Он любил её так же сильно, как и жизнь. Возможно, его дух пострадал. Возможно, из него выкачали часть энергии. Но он не умер. Призрака невозможно убить, сынок. – Мистер Грейвз говорил уверенно, но его нога беспокойно постукивала о край стола. – Рано или поздно он вернётся. – Старый смотритель достал карту кладбища и ткнул пальцем в один из участков. – Ты должен упокоить миссис Уилкс, парень, только тогда мы сможем позаботиться о её муженьке-убийце.

– И как это сделать? – спросил Джейсон, опережая меня.

– Кости, сынок. Нужно похоронить её кости.

Проще простого! Всего-то и нужно – объяснить отверженному внуку мистера Уилкса, что всё гораздо сложнее, чем он думал. Что понадобится выломать столетнюю кладку подвала, чтобы найти кости его убитой бабушки, похоронить их и помочь призракам перейти на ту сторону. И всё это без помощи БПР или городских экстрасенсов. А самое главное, сделать это до того, как папа потащит меня в понедельник к доктору Миджли. Оставалось только надеяться, что мистер Барретт не откажется от небольшого ремонта в обмен на избавление от призраков.

Мистер Грейвз указал на меня пальцем:

– Закопай её кости, и тогда у тебя появится шанс проводить в последний путь и старика Уилкса. Пока миссис Уилкс не обретёт покой, ты ни за что не заставишь его уйти.