Текст книги "Я благодарна паническим атакам"

Что препятствует принятию?

Я в отчаянии. Препарат Р* не помогает. А ведь хороший антидепрессант. Читала отзывы. А может, врач сделал неграмотное назначение? Злюсь!!! Он должен назначить что-то, что поможет. Что наконец меня излечит.

Дневник. 06.08.2014

С разных сторон вещают: «Прими свое настоящее». Но это жуть как сложно, даже вооружившись ответственностью. Невротик во мне даже не думал так легко сдаваться новым убеждениям и расставил повсюду подводные камни на пути принятия. И вот какие они были.

Чувство вины. Стать его жертвой – мучительный процесс. Оно не дает совершиться ритуалу принятия. Как стервятник, вина отщипывает по чуть-чуть живую плоть души. А в качестве ее помощников выступают наши идеализации. Они делают чувство вины обоснованным.

Вы скажете: «Чувство вины рождается совестью. Значит, оно имеет право быть». Не могу не согласиться. Тем не менее поразмышляю. Совесть не является частью ума, которую можно контролировать. Это отдельный барометр для измерения таких важных понятий, как честность, порядочность, справедливость в наших каждодневных поступках. Совесть делает нас чувствительными к нравственности, доброте, искренности. Она к нам взывает не для того, чтобы зародить чувство вины. И все-таки это происходит, если мы не можем в какой-то момент принять действительность, последствия своих ошибок, взять на себя ответственность, признаться в своих слабостях. Но как вы думаете, почему так сложно принять свое несовершенство? Верно, потому что мы согласны любить себя и принимать только на определенных условиях, четко «прописанных» у нас в голове. А если мы сплоховали, то это не мы. Мы лучше будем страдать, отрицая себя, чем согласимся с тем, что неидеальны.

Предвижу ваши возражения: «Угрызения совести не обязательно свидетельствуют о нежелании принимать себя и свою действительность. Наоборот, это показатель того, что человек глубоко привязан к понятиям о справедливости». Я тоже думала, что это моя нравственность меня заставляет страдать, и даже гордилась этим. Такая убежденность ни на каплю не улучшила мою жизнь. А значит, нужно было проверить ее на «экологичность». Я это сделала и поняла, что любая привязанность, вызывающая страдания, – это отрицание своего настоящего и себя настоящего.

Тем не менее совсем не испытывать чувство вины не получится. Я сейчас не имею в виду тех, у кого испорчены базовые настройки и атрофированы главные созидательные инстинкты, такие как совесть. К подобным индивидуумам голосу совести прорваться сложно сквозь глухоту. В остальных случаях это, пожалуй, неизбежно. Таков алгоритм. Но задача у чувства вины, как у гонца, краткосрочная – известить о совершенных ошибках. Пришло, оповестило, ушло. А если чувство вины задерживается, то непременно «заболтается» с угрызениями: они бесконечно будут вспоминать и обсуждать совершенные тобой ошибки, а ты будешь чувствовать, как этот диалог болью отзывается в сердце, каждый раз преследуя тебя в настоящем. Именно поэтому вину надо попросить «откланяться», как только она выполнила свою миссию. А ее миссия состоит в том, чтобы помочь понять, где была совершена ошибка. Когда мы, руководствуясь ответственностью, находимся в состоянии «здесь и сейчас», мы умеем прощаться с чувством вины быстро. Привет-пока. Между «привет» и «пока» происходит осознание и принятие опыта.

Исправлять ситуацию и прошлые ошибки нужно. Но без угрызений. Они не улучшают ситуацию, наоборот, только ухудшают, делая нас слабее. Прощать себя – ценное умение. Мы все являемся частичками единой созидательной силы. Для меня эта сила – Бог. А он, вне всякого сомнения, милостив и милосерден. Значит, умение прощать нам дано изначально. Размышляя о прошлых ошибках, стоит задуматься, что же являлось для тебя – с той формой мышления – наиболее уместным решением. Даже если поступок, в котором ты себя винишь, был совершен всего день назад. Но ты его осознал, значит, ты уже не тот, что был вчера, и вправе себя простить. Каждая ошибка делает нас другими. Жизнь – это маршрут, где чередой следуют одна локация за другой. И, как в компьютерной игре, перепрыгнуть одну, чтобы попасть в другую, не получится. Я знаю, я пробовала – и чуть не сломала ноги. Потому что только там, где я сейчас, находится ключ к следующей двери.

«Влюбись в падения, в ошибки, в свои сомнения, в то, что говоришь не то, что нужно. Влюбись в беспорядок своей жизни. Смейся, когда твои мечты рассыпаются в прах».

Джефф Фостер

Еще один подводный камень на пути принятия настоящего – это наши ожидания. Признаюсь честно: в прошлом я любила детально планировать свое будущее. Желание контролировать его было столь сильным, что любое отклонение от плана будущего заставляло меня страдать. Болезненные ожидания имели надо мной непоколебимую власть; от них зависело, буду ли я довольна настоящим. Разумеется, реальность, как правило, проигрывала в сравнении с моим сценарием. Накидывая ярлык «неприемлемое» на свою действительность, мы начинаем сопротивляться происходящему как чему-то налипшему на нас без причин и оснований. И тогда мы сами замыкаем круг собственных заблуждений.

Может ли человек не делать свойственные ему вещи – планировать, мечтать, прогнозировать? Однозначно: нет. Этого я даже не стану советовать. Но вот научиться не привязываться к своим ожиданиям – в наших интересах.

«Мое дело – задать вектор течения, а по какому руслу оно двинется, меня не заботит».

Вадим Зеланд

Будущее не может разочаровать, если мы не привязаны к ожиданиям. Принятие, ответственность, благодарность нейтрализуют болезненные ожидания. «Неидеальные» ситуации должны с нами случаться. Привязанность к «идеальному» миру делает нас уязвимыми. И только принятие освобождает от стереотипов относительно того, какой должна быть жизнь.

Виктор Франкл, узник концлагеря, вспоминал: «Первыми сломались те, кто верил, что скоро все закончится. Потом – те, кто не верил, что это когда-то закончится. Выжили те, кто сфокусировался на своих делах без ожиданий того, что еще может случиться»[4]4
  Франкл В. Э. Сказать жизни «Да!»: психолог в концлагере. М.: Альпина нон-фикшн, 2021.


[Закрыть]. Неоправдавшиеся ожидания – самый беспощадный палач.

Есть и третий подводный камень, я бы даже сказала – булыжник, который частенько выбивает нас из равновесия, что заставляет разочароваться в нашем настоящем и заподозрить мир в несправедливости. Это наши негативные эмоции: раздражение, разочарование, обида, гнев. Негативные эмоции – своего рода «чрезвычайный» генерал, которому мы передаем командование нашим Я в ситуациях, когда происходит что-то нежелательное, раздражающее, задевающее, расстраивающее. Вы спросите: «Разве можно от таких состояний изолироваться?» Ну конечно, нет. Никто не придумал скафандра от разочарований. Сбегать на Тибет при каждом эмоциональном всплеске тоже не вариант. Но чтобы вас не затягивало в круговорот недовольства и вам не приходилось испытывать и тем более выплескивать негативные эмоции, не забывайте о нашем жилете безопасности – ответственности, об ответственности как о зеркале, отражающем нашу причастность к действительности, которая нас расстраивает. Тогда есть шанс, несмотря на все обстоятельства, сохранить себе власть над собой.

Что означает контроль над эмоциями на практике? Его можно считать удавшимся, если у вас получается наблюдать эмоцию, то есть вы четко осознаете степень вашей ответственности за ситуацию, которая вызвала негативные эмоции, и тем самым вы ограничиваете силу их влияния на себя. Такое осознание для меня лично означает, что эмоция больше не имеет власти над моими мыслями. Виктор Франкл в упомянутой нами ранее книге раскрывает идею о силе, которая помогла ему выжить в буквальном смысле в нечеловеческих условиях. Это сила, которая стоит на страже человека, оказавшегося в самой безвыходной ситуации, – право чувствовать то, что мы сами пожелаем. Это последняя свобода человека, которую невозможно отнять.

На эту тему у меня есть любимая притча о Будде. Как-то раз один из его учеников, увидев, как Будда был несправедливо оскорблен, спросил у него, почему это неприятное событие не нарушило его безмятежного расположения духа и почему не вызвало обиду. В ответ Будда сказал, что его невозможно обидеть, пока он сам не пожелает обидеться.

«Чем раньше мы обнаружим вспышку злости, тем проще ее унять. Как только мы ее распознали, следует создать дистанцию. Не стоит ни разбирать свой гнев в подробностях, ни вспыльчиво реагировать».

Оле Нидал («Книга надежды»)

Есть вещи, которые очень сложно разъяснить, – их нужно сначала прожить, а затем прочувствовать. Когда я услышала следующую историю, она проникла в самую глубь моего сердца и осталась навсегда.

Итак, история. Когда погиб сын великого йога Марпы, его ученик спросил у него: «Марпу, как ты?» Тот ответил: «Горюю». Пораженный, ученик переспросил: «Горюешь?» Учитель рассмеялся и сказал: «Да, но есть особенность. Это страдание добровольное. В любой момент я могу выйти из него и вернуться. В таком движении между противоположностями есть смысл. Так остаешься живым». Затем Марпа добавил: «Иногда я вхожу в скорбь, но это не она приходит ко мне. Я вижу ее и не затронут».

Мне, безусловно, далеко до йога Марпы. Бывает всякое. Иногда я злюсь. Но медитация научила меня очень хорошему приему. Во время практики, как бы сильно ни хотелось мысленно перемыть косточки тому, на кого зол или обижен, кто должен тебе денег или нахамил, ты учишься возвращаться к процессу наблюдения за дыханием. Ты учишься себе говорить: «Сейчас не время», «Отдавайся всецело практике». И когда у тебя это начинает получаться, ты, будто Буратино, с восторгом открываешь потайную дверь, ты удивлен: «Ого, я это могу!» И потом, в обычной жизни, когда одолевают негативные эмоции, ты думаешь: «Я вижу, распознаю свою злость, я не хочу ее впускать». И, должна вам признаться, я это делаю не из-за любви к ближнему (уж простите), а абсолютно из-за эгоистичных соображений: я бережно к себе отношусь и не хочу засорять себя негативными шлаками. Как-то раз мне пришла в голову фантазия: а если бы у людей оболочка тела была прозрачной, как сосуд, и было бы видно, как оно наполняется разными эмоциями, и по мере наполнения негативными эмоциями тело должно самоуничтожиться. Реальная угроза жизни в результате безответственного отношения к своему эмоциональному здоровью. Если бы эта опасная фантастическая идея «сработала» в вашей жизни, то за какое время вы бы самоуничтожились? Думаю, мы все наполнили бы свой сосуд за день. И все человечество самоуничтожилось разом.

Мы не видим, как нас засоряют отрицательные эмоции, не видим, как они незаметно лишают нас удовольствий от мгновений. Об избытке негативных переживаний мне всегда «сигналили» панические атаки – благодаря им я наконец поняла, что окончательное и самое глубокое принятие формируется тогда, когда я выбираю свое эмоциональное состояние, а не оно выбирает меня. Безусловно, из того, что я научилась распознавать негативные эмоции, не следует, что я не буду их переживать вновь. Но когда они придут, я не позволю им опустошать мою душу и нервную систему тоже. Если кто-то продемонстрировал бестактность, то я возмущусь. Пресеку хамство и не позволю нарушать свои личные границы. Расстроюсь и, возможно, вспылю. Но я очень постараюсь не «заразиться» этой эмоцией, она не лишит меня удовольствия съесть любимое пирожное, когда я приду домой, не заставит отменить встречу с подругами и отмахнуться от вечерней болтовни моей дочери. Я перекрою отсеки своей подводной лодки. Негативные эмоции – это самый сильный вирус на Земле. Человек тебя осуждает, ты тут же в ответ хочешь осудить его. Он злится, ты злишься в ответ. Известный российский кинорежиссер Никита Михалков в одном из своих интервью на эту тему сказал: «Не дайте злу пройти через вас». Не позволяйте чьим-то негативным эмоциям в ваш адрес изменить вас самих. Если зло не сможет изменить вас, то вы не «заразите» им кого-то другого; от вас оно не распространится дальше по миру.

Принятие есть благодарность

А в гости на днях наведывались предвестники ПА. Они вспомнили о своей давней подопечной и решили узнать, авось удастся вернуться, вновь сделав ее полноценной жертвой. Тошнота и чувство тревоги были теми самыми агентами, совершившими вылазку. Тошнота, как всегда, неврологического типа Они оба очень долго и настойчиво, как дети во дворе, кричали: «Страх, выходи! Пошли гулять с нами!» Но «здесь и сейчас» накрепко закрыли входную дверь. Страх не выпустили.

Дневник. 21.03.2020

Помните, изучая какой-то школьный предмет, мы следовали определенной программе: сначала алфавит – потом чтение, сначала таблица умножения – потом решение примеров. На пути преодоления своих вегетативных мучений и эмоциональных тупиков я так же, поэтапно, осваивала новые грани себя. Нет, мои взгляды на жизнь не поменялись вмиг, «прекрасным ранним утром». Важные истины открывались одна за другой, когда я была готова. И только после знакомства с новой ответственностью пришло честное принятие, а потом в мою дверь постучалась благодарность. Ответственность, принятие, благодарность пришли в мою жизнь не как методы преодоления ПА, но именно они мне в этом помогли.

Итак, почему в названии этого раздела предполагается знак равенства между принятием и благодарностью? И не то чтобы это синонимы. Эти два состояния скорее включены одно в другое. И если ты уже открыл раковину «Принятие», то ты непременно увидишь в ней жемчужину «Благодарность».

Панические атаки сделали меня благодарной, хотя и привели они меня к этому состоянию не самым гуманным способом. Как я уже упоминала, мои приступы длились не день и даже не два, а в среднем около двух недель. Позже вы узнаете, что и паническими атаками в классической формулировке их назвать сложно, скорее это серьезный вегетативный сбой. Но я забегаю вперед, пока будем называть их ПА и соблюдать хронологию моей осведомленности.

Две недели беспросветного тумана. Как вы считаете, о чем думает человек, у которого сильный приступ ПА? Вот вам ответ из первых уст: ни о чем! Он не думает обо всем том, что в обычный день вызывало его озабоченность. Он хочет только одного: чтобы это прекратилось и на смену этому дню пришел самый простой день. Тот самый день, которым еще вчера был недоволен. Тот самый, который был для тебя недостаточно хорош. День с самой обыкновенной возможностью безмятежно попить чай на кухне, послушать музыку, выйти за хлебом, от души посмеяться – без этой панической всепоглощающей тревоги, тошноты, озноба, нехватки воздуха. Когда приступы выбивали меня из привычной жизни на недели, когда страх не позволял выйти за пределы своей комнаты, я мечтала вернуться к самой прозаичной реальности.

В моменты ПА люди забывают обо всем негативном, что было в их жизни. Они не анализируют отношение других людей и их недостатки, не беспокоятся по поводу того, что их планы могут не реализоваться, их не раздражает поведение соседки по площадке, которая в обычной жизни всегда нервировала. А знаете, я думаю, что люди, страдающие более сложными заболеваниями, чем ПА, тоже не думают обо всем этом. Они просто смотрят в окно, прислушиваются к звукам жизни и хотят самого простого, чего, возможно, раньше не ценили. Помыть посуду, знаете ли, это удовольствие, когда ты обессилен. Удовольствие – поиграть с детьми, для чего раньше не всегда находилось время. Или пройтись пешочком по любимому, оказывается, городу. В эти дни у меня не было более сильного желания, чем вернуть то «раньше», к которому я придиралась.

Помню один из сильнейших приступов: моей реальностью были кровать и транквилизаторы. В приоткрытое окно в комнату пробрался весенний воздух. Кто встречал весну в Ташкенте, тот знает, как она прекрасна! Вместе с этим свежим потоком я пыталась вдохнуть запах цветущего миндаля и в этот момент услышала голос мальчишки, который неподалеку от нашего дома торговал горячими лепешками. Он, как обычно, зазывал жителей, чтобы они вышли из своих домов и купили ароматный хлеб. Он кричал: «Лепешки! Горячие лепешки!» – и в этот момент я четко представила, как свободно он идет по улице, смотрит на цветущие деревья, ступает по их нежным опавшим лепесткам, как солнце слепит ему глаза и как он может делать вообще что угодно… Потому что у него нет ПА. Я страстно захотела стать этим мальчиком. Бред, да? Как я – из моей привычной жизни, с моими-то запросами – могла захотеть быть на месте уличного торговца лепешками? Но в эти минуты ты завидуешь всем! И мечтаешь только о том, чтобы все было как прежде. Значит, твое «прежде» было не так уж плохо. Я запомнила этот момент навсегда, ведь он помог мне почувствовать глубину моей благодарности за жизнь без панических атак.

Каждый раз приступы как будто очищали меня, сметая всю шелуху и иллюзии, оставляя только то, за что по-настоящему стоит быть благодарной. И несмотря на то, что воспоминания о днях, проведенных в приступах, помогали мне не скатиться в тотальное недовольство, проходило время и со свойственной всем людям забывчивостью и ненасытностью я вновь начинала возвращать всякую шелуху в свою жизнь. Поэтому, поверьте, это не маразм, но теперь, когда недуг вновь приходит, первое, что я делаю, – благодарю его. Благодарю за то, что помогает ценить и любить истинное, за то, что помогает понять, где я стала сбиваться с избранного пути. Возможно, благодарность за панические атаки, за болезнь, вызовет у кого-то удивление, но, да, – можно чувствовать благодарность и за боль.

Позже я составила «Список благодарностей» (кстати, и вам настоятельно рекомендую это сделать). Начав писать, я не могла остановиться, удивляясь, сколько есть того, за что я хочу поблагодарить панические атаки. Вот всего несколько пунктов из моего списка.

• Я благодарю ПА, потому что они поспособствовали неоценимым изменениям во мне.

• Я благодарю ПА, потому что борьба с ними перешла в нечто большее: тотальный пересмотр ценностей и взглядов на жизнь.

• Я благодарю ПА, потому что они научили меня благодарности и настоящей ответственности.

• Я благодарю ПА, потому что знаю теперь, что такое жить настоящим.

• Я благодарю ПА, потому что теперь моя жизнь, мой самый обычный год, месяц, день значат для меня гораздо больше.

Когда проходил очередной приступ, все казалось ярче. Повседневная жизнь становилась самым желанным событием для меня. Все трудности и заботы казались апельсиновой кожурой. Ах да, очень люблю этот эксперимент с апельсиновой кожурой и часто его привожу в пример. Он был описан в одной из книг Джо Диспензы. Суть состояла в том, что испытуемым показывали картинку и спрашивали, что они видят? Одним виделись ландшафты, другим – холмы и горы, третьим – спящие вулканы. Когда ту же самую картинку уменьшали, то все видели, что перед ними самая обычная апельсиновая кожура.

Этот эксперимент был воспринят мной следующим образом: все, что я преувеличиваю, нагнетаю в повседневной жизни, на самом деле не столь фатально. Вот такой увеличенной апельсиновой кожурой мне начала казаться моя жизнь до начала осознания, до начала ПА. А после появилось ясное ощущение, что все решаемо и преодолимо. Появляющаяся благодарность шепчет мне: «Двигайся вперед. Не относись к минутам, к жизни свысока, будто проживешь еще тысячу таких». Благодарность напоминает, что, будучи здоровыми, способными что-то делать, открывать нечто новое, мы живем как ограниченные, жалея себя и ленясь. Мы выстраиваем у себя в голове высокий забор, а потом жалуемся, что не можем его перепрыгнуть. Только недуг и трудности указали, сколь многое я упускала.

Метод апельсиновой кожуры – это способ посмотреть на болезнь как на всего лишь какую-то часть действительности. А ведь есть и другие ее части: это, возможно, заботливый муж или жена, счастливые дети и здоровые родители, любимое дело, друзья, снег за окном или летний стрекот сверчка, мелодия, доносящаяся из окна соседей… Когда видишь ограниченную зону действия болезни, она становится уязвимой: она не является достаточной причиной для того, чтобы все остальные частички реальности стали бесцветными.

Иногда я задавалась вопросами: «Почему именно с помощью ПА жизнь меня пытается образумить?», «Почему не что-то другое?» Ответы долго не приходили. А когда пришли, показались мне столь очевидными. Особенностью моей натуры всегда было всепоглощающее желание все контролировать. Со временем мысли о контроле захватили все сферы моей жизни и сделали меня классическим невротиком. Я не проживала свою настоящую жизнь, я была где-то там – в никогда не наступающем будущем, в суете и заботе. Что же, ирония состоит в том, что панические атаки – именно то, что лишает человека полного контроля над собой и своей жизнью.

«Ничто никогда не уйдет, пока оно не научит нас тому, что нам нужно знать».

Пема Чордон

Мы все подвергаемся испытаниям, но всегда не тем, что «предпочли» бы. Я не выбирала свои испытания и долго упрекала жизнь за несправедливость. Но сейчас с уверенностью могу вам сказать: я рада тому, что ПА были в моей жизни. Панические атаки дали мне шанс жить лучше; они не позволят мне – в будущем седовласой старушке – сокрушаться о том, что, насыщаясь недовольством и обидами, я выбрасывала, как на помойку, каждый свой день. Теперь я знаю точно: каждый неприятный толчок – это забота обо мне. И если мой путь к гармонии и счастью лежит через ПА, то я благодарна за него.

Когда впервые, еще подростком, я услышала о словах Иисуса Христа: «Кто ударит тебя в правую щеку твою, обрати к нему и другую», – мысленно тут же начала с этим спорить, выражать свое несогласие. И спорила еще очень много лет, вплоть до недавнего времени. ПА помогли воспринять эти слова глубже. Я перестала представлять себе мужика с ножом, пытающегося меня изрезать, и как я ему, подставляя свою левую щеку, говорю: «И вот здесь, пожалуйста». Простите за преувеличение, но, как правило, такая картинка складывалась у меня в голове. И только когда я смогла испытать благодарность за что-то очень неприятное, причинившее мне боль и сделавшее меня несчастной – за панические атаки, – я подумала о словах Христа совсем иначе. Подставить другую щеку – это внутренний жест, благодарность за то, что с тобой происходит. Это то, что учит тебя и с помощью чего ты можешь изменить свою жизнь к лучшему. Подставить другую щеку – значит осознать свою сопричастность к происходящему с тобой. Узрев это, чувствуешь благодарность за то, что с тобой разговаривает и о тебе заботится, тебе приоткрывает свой лик нечто большее, чем ты сам, большее, чем эта жизнь на Земле, – нечто, о чем не расскажешь словами и не объяснишь логикой, но можешь услышать сердцем.