Текст книги "Я благодарна паническим атакам"

Принятие и благодарность как методы преодоления ПА

ПА, что с тобой? Куда же ты побежала? Это я на тебя нападаю? Ты ничего не перепутала?

Дневник. 24.09.2019

Осень. Небольшое операционное вмешательство. Четвертый час после наркоза. Уже дома. Онемела нижняя часть лица и язык. Больно глазам, и даже тусклый свет режет их, словно стекло. Но закрыть глаза страшно, потому что тут же мной овладевают тысячи голосов. Они ничего не говорят, но я их слышу. Они хотят забрать меня у себя самой. С ними страшно оставаться наедине. Лучше буду терпеть боль от света. Мама вызвала скорую (хотя анестезиолог уверил, что уже через два часа буду как огурчик); врачи скорой поспешили уехать со спокойной душой, проверив все показатели, которые оказались в норме. «Это не последствия наркоза, это паническая атака», – хотела я сказать маме, но язык меня не слушался, получилось только какое-то мычание. Больше я не пыталась говорить, просить помощи тоже. Сознанием начинало овладевать нечто, приводящее меня в ужас. Дрожь, страх, туман. Бежишь от самой себя. ТЫ – уже не самое безопасное место для ТЕБЯ. Но убежать не получилось, приступ накрыл с головой. А вместе с этим и отчаяние. Я вывесила белый флаг и больше не старалась себе помочь, не было даже нерешительной мысли о необходимости предпринять хоть какие-то меры. Я смирилась.

Может, именно так и бывает, когда человек тонет? Сначала он яростно барахтается, пытаясь спасти свою жизнь, а потом смиряется, отдается на волю течения, пока оно наконец не вынесет к берегу. Моим течением оказалось принятие здесь и сейчас. К тому моменту я уже сформировала некоторое представление об ответственности и принятии, но о том, что они способны помочь мне в этом кромешном аду, я и не мечтала. И только смирившись, устав убегать и бороться, я познала их силу. Ответственность привела к смирению перед тем, что происходило в эту секунду, и сначала нерешительно, мысленно я произнесла: «Раз это моя ответственность, пусть это происходит со мной. Я больше не буду сопротивляться». Закрыв глаза крепче, так, чтобы ураган голосов был еще ближе, я прошептала чуть уверенней: «Делайте свое дело. Я принимаю вас». Неожиданно я почувствовала твердость этого нового отношения к ситуации, через секунду мои мысли уже кричали: «Ну что? Давайте еще? Я не убегаю от вас!» – и вот тогда произошло нечто удивительное! Ураган страха превратился в песок под ногами. Все стихло. Голоса ушли. Это был мой первый, еще неосознанный опыт использования принятия как практического метода в преодолении ПА. В тот день я уяснила нечто очень важное. Когда мы прячемся от реальности, боимся ее, ищем убежища в лекарствах и людях, мы ищем убежища там, где его нет. Но когда ты со всей ответственностью смиряешься, сам Бог начинает тебе помогать. Той ночью это стало моей истиной.

Потом не один раз я использовала этот метод с большим или меньшим успехом. И очень старалась, чтобы неудачи не сбили меня с выбранного пути. К тому времени я уже познакомилась с некоторыми работами Джо Диспензы и знала, что нейронные пути в нашем мозгу подобны тропинкам: одни «протоптаны» хорошо, потому что мы часто «ходим» по ним, повторяя снова и снова одну и ту же мысль, отношение, реакцию или действие, а другие «протоптаны» плохо, но если по ним проходить достаточное количество раз, то они могут стать новым удобным путем. Меня это обнадеживало: значит, я могу разрушить старые нейронные пути, которые вели к ПА, и создать новые.

«Чем сильнее условный рефлекс, тем меньше наш сознательный контроль над этими процессами и тем машинальней становится подсознательное программирование».

Джо Диспенза

Поскольку я на протяжении длительного времени укрепляла одну и ту же нейронную связь, мой организм стал запускать ПА автоматически – это как собачки Павлова по удару метронома начинали пускать слюну. Но, в отличие от собак Павлова, мой список спусковых рычагов для запуска ПА с каждым разом становился все длиннее и длиннее. Причина, полагаю, была в одинаковой реакции на все, что со мной происходило. Страх, страх и еще раз страх. Я боялась любого шороха в своем организме и во внешнем мире. Поэтому тело вело себя как вступивший в силу Франкенштейн, уже не нуждавшийся в своем создателе. Оно само знало, что делать и когда запускать приступ. В результате ПА могли нагрянуть от услышанной новости, от элементарной усталости или простуды или от чего-то еще, что мое тело посчитало достаточной причиной для того, чтобы испытать дискомфорт. И каждый раз я, дрожа от страха, послушно следовала обновленному списку спусковых рычагов, ожидая что вот-вот из-за того или другого начнется ПА.

Был период, когда ОРВИ стали моей постоянной реальностью. За четыре месяца я переболела гриппом раз восемь (хотя мне казалось, что целых двадцать). Все это сопровождалось слабостью. Конечно, я сдавала необходимые анализы, принимала иммуномодуляторы, противовирусные и противовоспалительные препараты, но лучше становилось всего на несколько дней. А потом – опять двадцать пять! – я снова болею. Я не понимала, что происходит и как это изменить. Как только я заболевала, мое огорчение достигало грани аномальной тревоги, вслед за которой начинались панические атаки.

И вот, болея гриппом и находясь в очередном ожидании ПА, я вспомнила о том, как хорошо сработало принятие во время описанного мною чуть выше приступа. Тогда это была еще «непротоптанная» для меня дорожка, и все же я пошла по ней. Но сразу скажу: нет, я не выкинула в мусорный бак все лекарства, которые принимала, не перестала лечиться (хотя здесь каждый волен поступать по собственному желанию). Но где-то внутри я перестала сопротивляться болезни, потому что поняла: она – часть меня. А что произойдет, если оторвать часть себя? Будет больно.

Я не знаю точно, как это работает, но уверена, что, отрицая часть себя и происходящего с тобой, ты создаешь внутри себя поле боя. Этот внутренний бой не дает тебе выздороветь, истощает силы и держит в постоянном страхе. Недуг – это не враг, это не то, что следует отрицать и от чего убегать. Ведь и неприятное – тоже продолжение нашего существования, нашей внутренней проекции, а сопротивление неприятному больнее, чем его ощущение.

«Многие будут утверждать, что для достижения чего-либо мы должны еще сильнее бороться. Поступая так, мы только усиливаем то, чего не желаем. Мы кричим ради тишины».

Самадхи («Иллюзия обособленного Я»)

Я понимаю: особенно радоваться нечему, когда болеешь. Но, угнетая себя мыслями о том, что мы этого не заслужили, устали, боимся, мы от болезни не избавимся. Подобные мысли вообще не избавляют от того, чего не хотим. Чем больше мы думаем, что нежелаемое должно уйти, тем больше мы его удерживаем и усугубляем. Говорят, чтобы собака не укусила, не нужно от нее убегать; раз убегаешь, значит даешь повод себя догонять. Окончательно приняв тот факт, что от себя я не убегу, простудными заболеваниями я не болела по крайней мере год точно и от одного из рычагов, запускающих ПА, я избавилась.

Если для кого-то все еще остается открытым вопрос, как же я преодолеваю ПА, при этом принимая их, то объясню. Каждый мой приступ усугублялся страхом, претензией на несправедливость и жалостью к себе. Их действие сравнимо с действием соли, насыпанной на открытую рану. В результате происходящее становится невыносимым. Но если в момент панической атаки постараться снизить свой страх, обиду и другие негативные чувства, это значит нанести на открытую рану лечебную мазь. Да, рана болеть будет, физический дискомфорт во время ПА не исчезнет сиюминутно и полностью, но переносить его с каждым разом все легче. Когда ты принимаешь происходящее, в твой мозг не идет сигнал, что происходит нечто из ряда вон, на что нужно реагировать еще сильнее. Да, ты ощущаешь физический дискомфорт, но, чтобы создать новые нейронные пути исцеления, нужно перестать реагировать на дискомфорт только паникой. Страх вызывает еще больше страха – такова логика наступления ПА. Пожар не потушить керосином. Принятие – вот беспощадная к страху катана.

«Всякий раз, когда тебе в голову приходит какая-нибудь мысль, твой мозг, помимо нейротрансмиттеров, вырабатывает еще одно химическое соединение – нейропептид. Этот протеин посылает сообщение твоему телу. Тело реагирует тем, что испытывает определенное чувство или ощущение. В ответ мозг вырабатывает еще больше тех же самых химических сообщений, которые подкрепляют то состояние, в котором ты находишься».

Джо Диспенза

Принятие всегда тождественно состоянию «здесь и сейчас». А оставаться здесь и сейчас в момент наступления ПА жизненно важно. И самый эффективный инструмент в достижении присутствия в моменте – это дыхание. Восточные практики и йога нас постоянно призывают следить за своим дыханием. Такой призыв не безоснователен, ведь самое первое, что нас связывает с жизнью, это вдох и выдох. Начав наблюдать в нужный момент за своим дыханием, мы можем оставаться в состоянии «здесь и сейчас». Однако это непросто, поскольку при появлении первых признаков ПА первое, что мы делаем, – вспоминаем предыдущий приступ, который дал о себе знать такими же симптомами и развивался «по мотивам» самой страшной сказки. Одновременно с этим мы представляем ужасающие последствия начавшегося приступа. В этот самый момент мы радушно предлагаем панике расположиться в самом удобном и мягком кресле у нас в голове. Поэтому необходимо признаться себе: «Да, это приступ. Но масла в огонь своими воспоминаниями и прогнозами я подливать не буду. Я останусь в состоянии “здесь и сейчас”». А в этом поможет наблюдение за своим дыханием. Безусловно, это навык, который необходимо укреплять в медитативных практиках. И применять его нужно, когда приступы ПА выражены не в виде нехватки воздуха. Почему? Об этом в главе «Дыши».

Возможность использовать дыхание как инструмент, чтобы не поддаваться панике, я открыла для себя как-то неожиданно. После ряда сильных панических атак я стала опасаться полетов в самолетах. Мне было страшно представить, что ПА начнется в воздухе, когда рядом нет медицинской помощи. Однажды мне предстоял семичасовой перелет, я ужасно беспокоилась о том, как он пройдет. Действительно, он прошел по всем меркам плохо, я испытывала ужасный дискомфорт, но перелет не привел к ПА. Это был ночной рейс, я хотела спать, но не сомкнула глаз. Усталость была сильнейшей, а ведь она все еще оставалась в моем списке рычагов, запускающих ПА. Меня стали одолевать воспоминания о том, к каким сильным приступам приводила усталость раньше. И тут же в мыслях началось кино с ПА в главной роли; мне виделось, что я в безвыходной ситуации, словно загнанный зверь, проведу оставшуюся часть полета. Временами мне представлялось устрашающее будущее; эти «картинки» сменялись воспоминаниями о не менее страшном прошлом. Не сомневаюсь, если бы я продолжила думать обо всем этом, то дальнейший полет развернулся бы по пугающему сценарию. Дискомфорт ощущался как невыносимый; все эти мысли, будто проявляя свою «заботу», подогревали во мне недовольство и тревогу. А ведь стоило лишь перестать думать об этом – и осталось бы только настоящее, которое обращалось ко мне: «Если ты здесь, значит тебе это по силам». И вдруг пришло очевидное понимание того, куда я себя увожу.

Тут я должна сделать небольшое отступление, чтобы сказать о мыслях-помощниках, которые в разные периоды жизни приходили и продолжают приходить ко мне в самых неожиданных ситуациях. У меня всегда было ощущение, что они созданы не мной – они будто кем-то вкладываются в мою голову. От меня требуется лишь немного веры, чтобы ими воспользоваться. Видимо, желание верить в то, что я могу преодолеть испытания, во мне сильно или слабо, но горело в ночь того перелета, поэтому я схватилась за брошенный мне спасательный круг и сконцентрировалась на откуда-то пришедшей мысли: «Будь со своим дыханием». Я постаралась это сделать, благодаря чему осталась в настоящем – том настоящем, в котором не произошло ничего плохого, в котором я всего лишь чувствовала усталость, но с ней вполне можно было справиться.

В дальнейшем, используя метод «Дыхание здесь и сейчас» и увеличивая его пользу для себя, я представляла, как каждый выдох избавляет меня от всякого дискомфорта. Любую свою беспокойную мысль я отправляла в дыхание, вместе с воздухом выдыхая все тревоги. А с каждым вдохом представляла, как внутри меня устанавливаются тишина и спокойствие. Я пыталась «продышать свой дискомфорт», чтобы уменьшить его. Именно этот прием рекомендуют йоги. Если во время медитации вы почувствовали некие физические неудобства (зуд, боль или еще что-то), необходимо направить свое внимание на те места, откуда они исходят, и «продышать» неприятные ощущения. Еще одной полезной дыхательной визуализацией стало создание ощущения, что где-то глубоко внутри меня есть прохладная река, которая в какой-то момент разливается десятками небольших рек, стремительно проникая во все уголки моего тела, смывая все больное и разрушающее. Совмещая осознанное принятие и практические методы, я создавала силу, которую не так просто сломить страху.

Эффективность предпринимаемых усилий в момент панической атаки зависит также от способности не идеализировать используемые методы. Если во время ПА вы думаете: «Вот сейчас я подышу, постараюсь побыть здесь и сейчас – и все пройдет», то вы автоматически допускаете возможность еще большего страха, в случае если методы не оправдают ваших ожиданий. А это возможно, если они вырваны из общего контекста принятия. Либо абсолютное принятие проходит красной нитью сквозь всю жизнь, либо метод будет сравним с таблеткой ограниченного спектра действия. Поэтому, как только какой-то метод становился эффективным, для меня важно было «не привязываться» к нему как к обособленной панацее. Я понимала: метод «Дыхание здесь и сейчас» будет мне помогать до тех пор, пока я стараюсь жить по принципу «здесь и сейчас».

Если человек заявляет себе и всем вокруг, что он на стороне принятия, а на самом деле «не отпускает» в своей голове ни одну ситуацию и ставит будущему условие реализации «единственно возможного», то есть желаемого им плана, то вряд ли он придет туда, куда стремится. Тело невозможно обмануть. Используемый метод должен получать искренний отклик в убежденности. Это та энергия, которая делает его эффективным.

В использовании методов преодоления ПА важно не только их не идеализировать, но и стараться не усиливать. Объясню на примере. Как я уже упоминала, мои панические атаки частенько сопровождались ознобом. В одну из ночей, проснувшись от ощущения, что меня обливают то ледяной водой, то кипятком, я автоматически испытала страх. Но затем в своих мыслях я достаточно фамильярно обратилась к пришедшим ощущениям (кстати, я это частенько делаю; такая фамильярность позволяет мне «нейтрализовать» их устрашающий образ). Пришедшему ознобу я сказала: «Опять ты? Пришел? Ладно. Будь. А я хочу спать». Но тут важно, чтобы вы почувствовали разницу: я не использовала сон как способ убежать от ПА, иначе я стала бы суетиться, прилагая усилия, чтобы уснуть, а это, наоборот, взбудоражило бы мой мозг. Я бы однозначно не уснула, это усилило бы тревогу и неминуемо привело к апогею ПА. Мое принятие заключалось в том, что я не предпринимала никаких эмоциональных усилий в отношении происходящего. И так с любым другим методом. Если любой из них использовать с суетливой оглядкой (а далеко ли мне удалось убежать от ПА?), то это приведет к еще большим волнениям и страхам. Если, например, вы начнете усиленно и часто дышать, желая использовать метод наблюдения за дыханием, то вы просто приведете себя к состоянию гипервентиляции легких, которое в свою очередь создаст реальное ощущение нехватки воздуха. Как ни парадоксально это звучит, когда мы не стараемся усилить используемые методы, мы увеличиваем вероятность успеха в преодолении приступа.

Еще одно важное условие – не пытаться всеми силами избежать дискомфорта. И это правило действует не только при ПА, а в каждодневной жизни тоже. Само стремление быть в постоянном комфорте, как болезненная привязанность, доставляет больше страданий, чем сам дискомфорт. Важное условие победы над тревогой (и об этом вам еще поведает Скарлет О’Хара в следующих главах) – это готовность встретиться с неудобствами, ведь чем больше мы их избегаем, тем сильнее чувство страха. Готовность к страху имеет решающее значение при запусках ПА.

Почему это срабатывает именно так? Почему именно «принять», а не «противодействовать»? Американо-японский социолог Тамоцу Шибутани описал такой подход в своей теории, названной ироническим эффектом. Когда, например, я пытаюсь избавиться от симптомов, я нахожусь в напряжении. А это значит, что в такие моменты я отслеживаю свои мысли, предпринимая попытки избежать дискомфорта и заменить их на те, которые помогут его избежать. То есть я постоянно нахожусь в состоянии концентрации на боли, симптомах, страхе. В этом и заключается принцип действия иронического эффекта: ты пытаешься отвлечься от боли, но тем самым еще больше углубляешься в нее. Чем больше сопротивляешься, тем более реальным делаешь то, чему сопротивляешься.

В очередной раз отмечу, что все эти маленькие хитрости по преодолению панических атак тесно связаны с «глубокими течениями» внутри себя. Умение «не концентрироваться» на симптомах ПА идет в ногу с «не концентрацией» на своей «самости», «себя жалении» и «себя оценивании». Я всегда чрезмерно прислушивалась к собственным эмоциональным «мелизмам». Правильно ли я реагирую? Почему у меня сегодня такое настроение? А уважает ли меня «она»? А какого обо мне мнения «он»? Зацикленность на себе не позволяла мне сполна насладиться жизнью и подкрепляла во мне невротика, не пропускающего мимо себя даже комара без билета. Но пройденный путь и все казавшиеся поначалу несправедливыми трамплины судьбы – совсем небольшая цена за знание того, что настоящая радость заключена не в поклонении самому себе, а в реализации возможностей, которые тебе подкидывает жизнь прямо сейчас.

Теперь поговорим о состоянии благодарности как практическом методе преодоления панических атак. Даже если вы осознали благотворную миссию ПА в вашей жизни, это не значит, что вы непроизвольно автоматически испытаете благодарность во время самого приступа. Но в этом и суть. Именно этого ваш мозг и не ожидает. Он знает один нейронный путь, и на этом пути «спасибо» панической атаке не говорят. По нему он и готов бежать, когда наступает приступ. Более того, дело не только в привычной реакции страха на ПА, а еще и в генетически заложенной в нас реакции «бьют – беги». Безусловно, она жизненно важна, но ее присутствие во время ПА неоправданно. Хотя рвота, нехватка воздуха, озноб, головокружение – это не фантомные ощущения, а реальные, но все же угрозы жизни нет. А организм бьет тревогу. И его можно понять. Однажды с ним случилось нечто необъяснимое, сопровождавшееся болью, и это породило страх, который с тех пор стал не просто спутником ПА, он стал главным спусковым рычагом для последующих приступов. Во всей этой истории про преодоление ПА очень важно перестать на них реагировать страхом. И способ нашелся. Спонтанно, как говорится, в пути. А заключается он в мысли о том, что новые реакции в привычных ситуациях имеют возможность оказаться шокирующими для нашего мозга, что в свою очередь приведет к эффективности реакций.

Впрочем, неожиданность обескураживает и в повседневной жизни. Что будет, если вы сравняетесь на дороге с машиной, водитель которой уже опустил стекло, чтобы от души «поведать вам, кто вы есть» за то, что минуту назад вы бесцеремонно «зажали» его, а вы, также опустив стекло, неожиданно улыбнетесь и кивнете ему в знак извинения, вместо того чтобы броситься защищать себя чередой «добрых слов»? Как ваша нестандартная реакция изменит ситуацию? Приятное удивление и смягчение реакции неизбежно. Ведь его мозг привык к тому, что намерение обидеть вызывает реакцию с тем же желанием. Девять из десяти водителей на улыбку и приветливость не ответят задуманной ранее грубостью – я уверена на все 100 %.

Приведу вам яркий, поскольку помню его всю жизнь, случай из моей юности в качестве еще одного примера нестандартной реакции. Как-то раз моя подруга (кстати, дочь психолога) решила проверить на своей маме новый метод решения конфликтных ситуаций, который заключался в позиции нестандартного реагирования. Дело было так: мама зашла в комнату к дочери не для размеренного разговора, а для того, чтобы всыпать ей по первое число. Поскольку моя подруга была в тот период, как и все подростки, строптивой нигилисткой, свои позиции, как правило, она не сдавала. Поэтому, предвидя привычное сопротивление, «первую атаку» мама сопроводила беспрерывным количеством слов, в уверенности, что вот-вот получит отпор. Заметив ответное молчание дочери, она решила, что достучалась до совести последней, и усилила напор, сильно повысив голос. И вот, когда по всем сценариям бомба раздора должна была взорваться, моя подруга неожиданно во весь голос ХРЮКНУЛА – сымитировала «хрюк» свинушки. Сначала на пару секунд в комнате воцарилась тишина, а затем она наполнилась смехом и мамы, и дочки. Каждый раз моя подруга заходилась от хохота, когда рассказывала об этой истории, и пыталась изобразить первую реакцию на лице своей мамы на «хрюк» как на нечто, столь шокирующее и не характерное в подобных ситуациях.

Возможность использовать благодарность как нестандартную реакцию на ПА пришла ко мне после принятия самой идеи о благодарности ко всему, что со мной происходит. Неожиданно и гармонично одновременно она стала прекрасным инструментом, который я смогла задействовать в самом разгаре приступов.

Как-то раз мы с детьми проводили зимние каникулы в горах, и меня начал накрывать очередной приступ. Дело близилось к ужину. Супруг сразу предложил вернуться в город (примерно два часа езды). Но, зная, как у меня проходят приступы, он опасался, что путь окажется для меня пыткой. Страх, как толпа людей, спасающихся от зомби, ринулся в «ворота» моей головы. Оставшаяся часть адекватной меня могла бы «влиться» в эту толпу – и мы побежали бы вместе невесть куда. Искушение пожалеть себя было очень сильным. Но и усталость от вечного страха перед ПА была изнурительной. Поэтому я осталась в «здесь и сейчас». Первое, что я себе сказала: буду реагировать только на то, что происходит в данную секунду, и никаких изводящих прогнозов. Затем, собрав детей, я вышла на прогулку. Горный зимний воздух освежал, дети бегали рядом, играли в снегу. А я стала шептать своему приступу: «Я бла-го-да-рю те-бя». Сначала я просто хотела отпугнуть его или убедить себя, что не боюсь (а может, и то и другое). Я шептала буквы, слоги, слова на автомате, потому что страх всегда оставляет очень мало пространства для других мыслей. Затем, все еще нерешительно, будто едва касаясь плечом страха, желая его маленько отодвинуть, я стала проговаривать слова своей благодарности чуть убедительнее. И вот появилось немного места для мыслей о том, что я начала менять и осознавать, благодаря ПА. Слова начали приобретать смысл, я по-настоящему почувствовала эту благодарность и уже говорила так, чтобы каждая буква в моей голове становилась кирпичиком, ложащимся на новую нейронную дорожку. Я делала нечто крайне необычное для своего мозга. Уверена, если бы он был человеком, его лицо было бы таким же, как лицо мамы моей подруги. Кстати, испытывая благодарность, вы не обязательно должны проговаривать ее слова; возможно, вы, как моя подруга, хрюкнете во весь голос, и это как минимум рассмешит вас. И вообще, кто знает, что придет вам в голову? Сделайте что-нибудь неожиданное – такое, что ваша нервная система не смогла бы расценить как призыв к панике и побегу.

Кстати, об эффекте смеха и улыбки. Об этом я узнала в тот же вечер. После прогулки мы ужинали в кругу семьи. Страх все еще готов был кинуться на меня в любую секунду. Поэтому я, как бурсак Хома Брут из повести Гоголя «Вий», не выходила из начерченного круга: «здесь и сейчас». За столом я полностью отдавалась текущему мгновению: сын просит почистить рыбу от косточек – что ж, я только здесь, в рыбе; принесли горячий чай – я разливаю его по чашкам, пытаясь оставаться в моменте, чувствуя, как пар слегка щекочет ноздри. И тут кто-то пошутил – я улыбнулась. Сначала, наверное, машинально, из вежливости, но потом мне почему-то захотелось это повторить. Видимо, эффект неожиданности опять сработал для моего мозга, потому что во время ПА люди не улыбаются, а страдают. Непорядок. Но ему ничего не оставалась делать: если я улыбаюсь, он не может привычным образом скидывать в организм еще больше гормона страха. Если человек улыбается, значит его что-то радует, значит он расслаблен. И потихоньку, очень нерешительно расслабление стало ко мне приходить, я почувствовала себя немного легче. Помните, как в песне: «От улыбки станет всем светлей / И слону, и даже маленькой улитке», – так и мне становилось светлей. В тот вечер я не избавилась от всех симптомов ПА, но было победой уже то, что я открыла для себя методы благодарности и неожиданности, которые помогли приступам не достичь своего пика.