Текст книги "Три жизни, три мира. Десять ли персиковых цветков"

Прошло еще семь дней.

Я думала, что не выживу. Но, открыв однажды глаза, я увидела матушку, смотревшую на меня глазами, полными слез. Матушка передала мне половину своей духовной силы и тем самым вернула к жизни. Также ко мне вернулся женский облик.

Теперь благодаря заботам матушки, хоть мне и приходилось каждый день пронзать грудь ножом и поить своей кровью Мо Юаня, это не вызывало никаких затруднений. Единственное, что у меня пока что не получалось, – это подняться на ноги.

Матушка беспокоилась, что я заскучаю, поэтому, взяв у Чжэ Яня книг, оставила их в пещере, чтобы мне было чем заняться.

Я понимала, что исчезновение Мо Юаня создаст много трудностей для небесных чиновников, которые ведут летопись истории Девяти небесных сфер. Они решили создать труд о великих деяниях Мо Юаня, однако не знали, где покоится его тело. Неожиданным образом Мо Юань стал единственным бессмертным, который то ли есть, то ли его нет. Никто тогда не догадывался, что история Мо Юаня будет будоражить умы следующих поколений бессмертных.

Позже, когда Чжэ Янь навестил меня в Цинцю, он завел разговор о произошедшем. Поправив рукава одеяния, высший бог улыбнулся и сказал:

– Весь свет оживленно обсуждает то, что случилось. Чего только не говорят. В доме высшего бога Цзинь Вэня бессмертные писцы гадают, предавались ли вы с Мо Юанем греху мужеложства, противоречащему правилам отношений между наставником и учеником. Они решили, что Мо Юань притворяется мертвым, чтобы вы могли оставаться парой. Если так оно и есть, это не лишено смысла. Я нарочно пришел, чтобы увидеть все своими глазами.

Мне стало смешно, ведь высший бог Цзинь Вэнь – чиновник, который уполномочен следить за соблюдением небесного церемониала. В его доме жили очень скромные бессмертные, в обязанности которых входило составление правил церемониала небожителей. Оказалось, однако, что эти бессмертные были довольно свободомыслящими.

Говорят, что другие ученики с горы Куньлунь несколько тысячелетий пытались найти меня. Но кто же знал, что я окажусь девушкой, да еще и девушкой по имени Бай Цянь из Цинцю. Так что их поиски ни к чему не привели. По сей день самый достоверный из трактатов по истории, сложенный на Небесах, гласит: «…Осенью шестьдесят три тысячи восемьдесят второго года, после восстания темных, Мо Юань, наследник Бога-Отца, и его Семнадцатый ученик, Сы Инь, ушли в затвор, и с тех пор их никто не видел».

Однако в трактате не написали, что это я украла бессмертное тело Мо Юаня, так что в глазах прочих я осталась порядочным «юношей».

Когда живешь слишком долго и оглядываешься в прошлое, вспоминается много историй…

Ли Цзин перешел через бамбуковый мостик и встал передо мной. Только сейчас, придя в себя, я поняла, что попала в большую пещеру, где столкнулась с Темным владыкой и его подругой-демоницей и помешала их свиданию. Он взял меня за руку и с укором произнес:

– А-Инь, я искал тебя… Семьдесят тысяч лет я искал тебя…

Я искоса взглянула на стоявшую в беседке демоницу, совершенно ничего не понимая. Я знала, бывает такое, что взыскатель бегает за должником, но никогда не слышала, чтобы должник ошивался рядом со взыскателем, да еще и спрашивал, почему взыскатель не приходит к нему? Если подумать, Ли Цзин задолжал мне намного больше, чем я ему.

Вырвавшись из его рук, я отступила на пару шагов. Но он снова приблизился и, взглянув мне в глаза, промолвил:

– Ты и мужчиной был очень красив, к чему этот женский облик? А-Инь, ты до сих пор зол на меня? Ты говорил, что будешь ненавидеть дворец Пурпурного света и все, что с ним связано, ты же знаешь, что я…

Поправив рукава, я с натянутой улыбкой произнесла:

– Темный владыка, не следует беспокоиться: все это было сказано сгоряча. Теперь между темными и небожителями царит мир. Столько лет прожито не зря, теперь мне многое стало понятно. Мне совершенно не хочется устраивать споры на пустом месте и нарушать спокойствие дворца Пурпурного света. Так что не будем мешать друг другу.

Он недоуменно помолчал, а затем с беспокойством в голосе сказал:

– А-Инь, я тогда предал тебя лишь потому, что ты не женщина. Я буду… буду… Все эти семьдесят тысяч лет мне все говорили, что ты уже… Но я не верил. Я много лет скучал по тебе, А-Инь…

От его слов я вспыхнула и гневно произнесла:

– Кто сказал, что я не женщина? Открой глаза и внимательно посмотри! Похожа я на мужчину?

Он хотел было схватить меня за руки, но застыл. Рассмеявшись, Ли Цзин воскликнул:

– Так ты девушка? Значит, тогда… тогда ты…

Я отступила еще на несколько шагов.

– Мой наставник не брал в ученики девушек, поэтому матушка превратила меня в юношу. Раз Темный владыка заговорил со мной о прошлом, я поддержу разговор. Тогда ты предпочел мне красавицу Сюань Нюй. Четыре цилиня приветствовали ее во дворце Пурпурного света и девять дней поздравляли со вступлением в брак…

Ли Цзин прервал меня взмахом руки.

– Тебе же было так тяжело, почему ты не сказала мне, что ты девушка?

Он перебил меня, и я забыла, что собиралась сказать. Тщательно взвесив все за и против, я решила открыть ему правду:

– Те времена действительно были тяжелыми, и я не помню многого из того, что произошло тогда. К тому же тебе нравилась Сюань Нюй. Ты же полюбил ее за веселый нрав, не только за милое личико? Кроме того, мы тогда уже были не вместе, так что, сказала бы я или нет, ничего бы не изменилось.

Ли Цзин поджал губы.

Мне пришло в голову, что сегодняшняя ночь на редкость неудачная. Убедившись, что он не собирается мне отвечать, я поспешно распрощалась. Повернувшись, я тихо произнесла заклинание и улетела с попутным ветром. Мне также пришлось наложить чары невидимости, чтобы избежать каких-либо еще случайных встреч.

Глава 7
Незваный гость

В доме Третьего брата и его жены отроки-прислужники, оставленные присматривать за пещерой, сидели группками по двое-трое и наблюдали за боем сверчков. Самый старший из них, которого звали Юнь Шэн, помахав мне рукой, радостно поприветствовал:

– Тетушка, как давно вы нас не навещали! Но в этот раз вы зашли не вовремя, так как госпожи сейчас нет дома, а господин, взяв с собой белолобого тигра, отправился вчера на ее поиски. Тетушка, если вы не возражаете, я сам вас приму.

Ничего ему не ответив, я подумала, что братец с женой превратили догонялки друг за другом в любовную игру, которая уже не одну тысячу лет доставляет им удовольствие. На самом деле я была очень голодна, поэтому велела Юнь Шэну приготовить что-нибудь, чем можно было бы быстро подкрепиться.

Позавтракав, я передала Юнь Шэну два кувшина персикового вина, наказала, что с ними делать, а затем призвала благовещее облако, чтобы отправиться обратно в Цинцю.

Мой путь пролегал через область Сячжоу, и я вспомнила, что там захоронен Тянь У[45]45
  Тянь У (кит. 天吴) – в китайской мифологии морское божество.


[Закрыть], а значит, нужно сходить на его могилу.

Большинство древних богов обладали выдающейся внешностью, однако Тянь У был исключением. Хотя черты его лица не отличались неземной красотой, это с лихвой компенсировалось числом голов, которых у него было целых восемь. В те времена, когда я проходила обучение на горе Куньлунь, нас связывала крепкая дружба. Но вскоре древних богов настиг рок, и он оказался погребен под градом молний и сожжен тысячей языков пламени. Едва услышав о случившемся, я бросилась в Сячжоу, но не успела. Мне удалось увидеть лишь его останки, что еще не предали земле.

Проведя полдня в Сячжоу, я лишь к обеду вернулась в Цинцю. Едва мои ноги коснулись земли, как я увидела маленькую фигурку, облаченную в темно-зеленые одежды. Незнакомец пытался пробраться в пещеру моих родителей. Ми Гу, словно обеспокоенная кормилица, следовал за ним по пятам.

– Ваше Высочество, аккуратнее, не торопитесь!

Я не верила своим глазам. Малыш с воплем бросился к моим ногам, в его глазах стояли слезы, а в голосе слышалась неподдельная обида:

– Матушка, ты не держишь слово. Мы же вчера договорились, что ты вернешься с нами в Небесный дворец!

Ми Гу, опустив голову, исподлобья глядел на меня. Он явно хотел что-то сказать. Я взмахом рукава дала понять, что он может говорить. Сложив руки, он отвесил поклон и заговорил:

– Я заслужил наказание, ведь тетушка доверила мне охранять Цинцю. Я могу справиться с горсткой бессмертных, но мне не под силу остановить Его Высочество. К тому же правнук Небесного владыки приходится госпоже сыном, и мне оставалось лишь, приняв это во внимание, пропустить Его Высочество в Цинцю. Однако я не имел возможности спросить, желает ли этого тетушка, поэтому прошу наказать меня по всей строгости.

Я пребывала в полной растерянности. Неужели Е Хуа тоже здесь?! Неужели после того, как я помешала его свиданию с той красавицей, он явился сюда требовать объяснений? Вчера я так быстро ушла, что даже не узнала, чем закончилась его встреча с принцессой Мяо Цин.

Девушка явно питала к нему нежные чувства, так что, если бы даже я сошла с ума и заставила Колобочка устроить истерику, у него все равно не было бы с ней проблем. С его стороны было слишком мелочно заявляться сюда и срывать на мне свою злость. Несмотря на эти доводы, меня невольно пробирала дрожь.

Колобочек, прижавшись к моей руке и надув губы, пробурчал:

– Отец сказал, что матушка не желает возвращаться вместе с нами, потому что боится, что не сможет привыкнуть к жизни во дворце. Но ничего страшного, ведь мы с отцом можем переехать к тебе. Я могу жить где угодно, лишь бы быть рядом с матушкой.

От его слов мне стало дурно, я испуганно спросила:

– Ты собираешься жить со мной? Твой отец тоже присоединится к нам?

Колобочек простодушно кивнул. Ми Гу, смекнув, в чем дело, взял меня под локоть и прошептал:

– Тетушка, вам нужно сохранять спокойствие!

Подобная история уже как-то случалась. Говаривали, что нынешний Небесный владыка, в ту пору, когда еще был наследным принцем, считался весьма влюбчивым. Предыдущий Небесный владыка собирался женить юношу на его старшей двоюродной сестре. Юноша был этим недоволен, и предыдущий Небесный владыка приказал отправить его в дом тетки под арест. Тот пробыл в доме тетки месяц и, вопреки ожиданиям, влюбился в свою двоюродную сестру, а затем с этой благой вестью вернулся в Небесный дворец. Эта история еще долго не сходила с уст бессмертных. Теперь, по-видимому, и принц Е Хуа изъявил желание ненадолго остановиться у меня, и никто не сможет ему воспрепятствовать.

Мне стало тревожно: похоже, его приезд доставит мне немало хлопот. Я испытала несказанное облегчение, когда услышала, что Е Хуа лишь отдал Колобочка Ми Гу, а затем вернулся в Небесный дворец. Ему предстояло стать следующим Небесным владыкой и повелевать бессмертными со всего света. Разумеется, множество дел требовали его внимания. Поскольку он собирался ненадолго перебраться ко мне в Цинцю, то, скорее всего, вернулся на Небеса, чтобы завершить дела.

Колобочек взглянул на небо, а затем полными надежд глазами посмотрел на меня и сказал:

– Матушка, я немного проголодался.

В Лисьей пещере уже несколько дней никто не готовил, поэтому я, повернувшись к Ми Гу, обратилась к нему:

– В пещере осталось что-нибудь съестное?

Ми Гу, устыдившись, ответил:

– Нет, ничего нет.

Я с недоумением спросила:

– Разве Фэнцзю не стала тебе другом по еде? Разве она не готовила каждый день? Неужто она вернулась в пещеру своих родителей?

Ми Гу выглядел подавленным.

– Полгода назад она заявила, что отправляется в путь, чтобы вернуть долг за доброе дело. Встала пораньше, собрала вещи и ушла. Ее нет уже очень давно, и кто знает, не осталась ли она со своим благодетелем? Боюсь, что вернется она не одна, а с лисенком на руках…

Я лишь кивнула. Кажется, Колобочек понял, что в ближайшее время ему не удастся поесть. Его глаза заблестели еще сильнее. За те пару дней, что мы провели вместе, я понемногу начала узнавать его характер. Колобочек мог состроить жалобную рожицу, но никогда не плакал, и от вида его глаз, полных едва сдерживаемых слез, мне было как-то не по себе. Я ненавидела себя оттого, что так жестоко обращалась с ним. Ведь на самом деле я никогда не хотела обидеть его!

Ми Гу, не устояв, взял Колобочка за руку и ласково сказал ему:

– Позвольте старшему брату накормить вас. Ваше Высочество, вам нравится локва[46]46
  Локва – фрукт вечнозеленого дерева, растущего в Юго-Восточной Азии. Также известен как мушмула.


[Закрыть]?

Усмехнувшись, я подумала, что Колобочку нет еще и трехсот лет, а Ми Гу в этом году исполнилось тридцать семь тысяч, и у него хватает совести называть себя старшим братом. Вот бесстыдник!

Я последовала за ними на рынок. Завидев меня, торговцы фруктами остановили работу и стали приветствовать, вежливо называя «тетушкой». Там торговало немало почтенных бессмертных, но по сравнению со мной они были совсем еще юнцами. Колобочку не понравилось, как ко мне обращаются. Мальчик подбежал к Сун Шу[47]47
  Сун Шу (кит. 松鼠) – переводится как «белка».


[Закрыть], которая продавала орехи, и, уперев руки в пухленькие бочка, строго спросил:

– Моя матушка так молода и красива, почему вы обращаетесь к ней как к старушке?

Сун Шу от удивления выпучила глаза и открыла рот.

– Когда это у тетушки успел появиться ребенок?

Я, подняв голову и взглянув ей в глаза, ответила:

– Кажется, вчера.

В этом году локва уродилась на славу и хорошо сохранилась. Плоды были сложены в бамбуковые корзины, рядами выставленные на рыночной площади. Колобочек был счастлив. Однако торговцы локвой не разделяли восторгов малыша. Из-за большого урожая локвы им приходилось продавать ее по самой низкой цене. Действительно, нечему радоваться.

Ми Гу долго приценивался к товару, пробуя локву у каждого продавца. Указав на темно-зеленую корзину, он обратился к нам с Колобочком:

– Выберите из этих плодов.

Фэнцзю самолично учила Ми Гу, как выбирать фрукты, поэтому я доверилась ему, кивнула и, присев рядом с корзиной, начала тщательно отбирать лучшие плоды.

Колобочек, быстро перебирая маленькими ножками, подбежал ко мне, чтобы помочь. Он был еще слишком мал ростом, так что не нужно было присаживаться. Большая корзина полностью загородила его. Колобочек, то и дело ворча, отлынивал от работы. Он наклонялся, брал одну локву, долго разглядывал ее, затем брал другой плод, и все повторялось по новой. Когда я попыталась приблизиться к малышу, между нами появилась чья-то рука с длинными пальцами. Подумав, что это Ми Гу, я посторонилась, не ожидая подвоха: рука восстала против меня и отняла то, что я уже успела отобрать. Почуяв неладное, я взглянула туда, откуда начинался черный рукав. Отец Колобочка, принц Е Хуа, который сейчас должен был наводить порядок на Небесах, наклонившись, с улыбкой смотрел на меня. Его улыбка показалась мне плотоядной. Я еще не успела как следует подумать о том, что будет, если принц приедет погостить в Цинцю, как он уже прибыл. Е Хуа стал незваным гостем, но Цинцю издавна считался краем, где чтут и соблюдают церемониал. Конечно, мне никак нельзя препираться с принцем. Нужно продемонстрировать хорошие манеры, выказав себя радушной хозяйкой, чтобы потом никто не мог косо посмотреть в мою сторону.

Я опустила руки и, улыбнувшись в ответ, произнесла:

– Ничего себе, это же сам принц Е Хуа! Вы не проголодались? Сегодня у нас на обед локва. Если вы голодны, можете присоединиться к нашей трапезе.

На лице Е Хуа не осталось и тени улыбки. Резким движением мужчина бросил на землю плоды локвы и сказал:

– А-Ли – ребенок, он еще растет, а вы собираетесь кормить его этим?

Потрепав по щеке Колобочка, я спросила у малыша:

– Тебе нравится локва?

Мальчик нерешительно кивнул и шепотом ответил:

– Нравится.

Е Хуа, казалось, лишился дара речи. Приложив ладонь ко лбу, он долго и пристально смотрел на меня, а затем, неожиданно схватив мою руку, спросил:

– Где тут в окрестностях можно найти мясо и овощи?

Принц потащил меня за собой; я была так поражена, что даже и не думала сопротивляться. Ми Гу, стоя с Колобочком на руках, обеспокоенно крикнул мне вслед:

– Госпожа, так вам нужна локва или нет?

Е Хуа шел очень быстро, я едва поспевала за его стремительным шагом. Несмотря на это, я сумела взмахнуть рукой и ответить:

– Конечно, нужна, мы что же, понапрасну полдня ее выбирали? Ее потом продадут дешевле кому-нибудь другому, так что берите!

Не зря мы прошлись сегодня… Вскоре весь рынок знал, что некий симпатичный мужчина с маленьким ребенком остановился в пещере их Верховного владыки. Маленький пухлячок звал тетушку «матушкой», а того мужчину величал «отцом». В Цинцю редко происходит что-то интересное. Когда Четвертый брат потерял своего крылатого спутника, птицу бифан, эта новость три года не сходила с языка разного рода бессмертных. Как же они были счастливы, услышав свежие сплетни!

Хуэй Лан[48]48
  Хуэй Лан (кит. 灰狼) – переводится как «волк».


[Закрыть], торговавший рыбой в северной части рынка, протянул мне корзину, сказав:

– Вот парочка рыбин. Потушите их, чтобы накормить малыша.

Е Хуа взял корзину и со смехом ответил:

– Маме непросто заботиться о сыне, нужно помогать ей.

Хуэй Лан, почесав макушку, глупо улыбнулся. Эти двое неплохо спелись, намекая на мою несостоятельность: дескать, я не справлюсь без их помощи.

Мы вернулись в пещеру, и Колобочек до отвала наелся локвы. Затем хозяйственный Ми Гу, вооружившись метлой, подмел пол, избавив его от кожуры.

Е Хуа, налив себе чашку холодного чая, сказал мне:

– Ступайте и приготовьте что-нибудь поесть!

Я искоса взглянула на Ми Гу, села и тоже налила себе холодного чаю. Колобочек, хлопнув себя по туго набитому животу, капризно протянул:

– Матушка, я тоже хочу чай.

Я отдала ему свою чашку. Ми Гу с печальным лицом, обхватив метлу, стоял рядом.

– Тетушка, вы прекрасно знаете…

Я поспешила успокоить его, сказав:

– Все когда-нибудь бывает впервые. Пережив грозу, продолжаешь ли ты бояться ее? Я в тебя верю!

Но он совершенно не желал переступать порог кухни.

Подперев рукой щеку, Е Хуа долго смотрел на меня, затем рассмеялся и низким голосом произнес:

– Я действительно не понимаю вас. Очевидно, что Цинцю – земля бессмертных, однако все устроено так, будто здесь живут простые люди. Мужчины пашут, женщины ткут, ни следа техник бессмертных и даосской магии!

Поскольку он не вел себя так, как положено гостю, мне не имело смысла играть роль радушной хозяйки. Поэтому с ленивой улыбкой я парировала:

– Если все проблемы решать с помощью магии, что проку быть бессмертными? Им и без того ужасно скучно.

Я всерьез раздумывала над подготовкой театра военных действий, чтобы хоть война и блеск оружия могли развлечь умирающих от скуки жителей Цинцю. Чашка со звоном опустилась на стол. Принц, то ли в шутку, то ли нет, произнес:

– А это интересно! Когда придет время, нужно ли мне будет отправить вам на помощь небесных воинов?

Я уже приготовилась вежливо отказаться, как неожиданно на кухне раздался взрыв. Взъерошенный Ми Гу появился в дверях. Он держал в руке суповую ложку и с затаенной обидой смотрел на меня. Я долго не могла найти слов, но затем, наклонившись, решила посоветоваться с Е Хуа:

– Колобочек сыт, а нам, взрослым бессмертным, есть необязательно, так что, может, пропустим эту трапезу?

Повернувшись к Ми Гу, я грозно сказала ему:

– Ступай в мир смертных, найди Фэнцзю и приведи ее обратно!

Ми Гу, не выпуская из рук ложку, сложил ладони для поклона.

– Какой предлог мне использовать, чтобы уговорить ее вернуться?

Как следует обдумав вопрос, я со всей серьезностью ответила:

– Скажи, что в Цинцю произошло нечто ужасное.

Я еще не закончила отдавать распоряжения, как Е Хуа схватил меня за руку и потащил на кухню.

– Нужно добавить дров, чтобы развести огонь побольше, вы справитесь?

Колобочек, положив руки на живот и развалившись на бамбуковом стуле, наблюдал за нами. Затем он отвернулся и засопел. Удивительно, что все зашло так далеко. Я ведь знакома с принцем всего пару дней, и вот он, засучив рукава, непринужденно стоит у моей кухонной печи и готовит. Еще успевает и указания раздавать, вроде: «Дров хватает, пока добавлять не нужно!» или «Жара почти нет, нужно подбросить дров!».

Я вдруг вспомнила, как Колобочек рассказывал мне, что его мать была обычной смертной, которая жила на горе Цзюньцзи. Что ж, вполне возможно, что готовке Е Хуа научила его бедная покойная жена, спрыгнувшая с помоста для наказания бессмертных.

Увидев, как он мастерски орудует ложкой для супа, я не сдержала восхищения и от всего сердца похвалила его, сказав:

– Это ваша покойная супруга научила вас? Похоже, она восхитительно готовила!

Мужчина застыл. Тут до меня дошло, что, хотя его супруги уже несколько сотен лет нет в живых, он только недавно смог справиться с этой утратой, а я, выходит, ткнула в едва затянувшуюся рану. Под котлом алели языки пламени. Сглотнув, я молча подбросила дров в печь. Е Хуа разложил еду по тарелкам и, странно взглянув на меня, равнодушно произнес:

– Она была такой же, как вы, тоже добавляла дрова, пока я занимался готовкой.

Мне было так стыдно. И зачем только я это сказала? Е Хуа снова повернулся, чтобы налить супа, и со вздохом произнес:

– Даже не знаю, как ей до встречи со мной удалось выжить на горе Цзюньцзи?

Он разговаривал сам с собой, но я прекрасно слышала его слова. Этот низкий и медленный вздох невольно заставлял почувствовать его боль.

Е Хуа приготовил три основных блюда и суп. Ми Гу уже закончил с уборкой, и мы позвали его присоединиться к трапезе. Е Хуа разбудил Колобочка и заставил сына хорошенько поесть. Покончив с едой, мальчик хлопнул себя по щекам и, посапывая, сказал:

– Отец, если вы еще раз столько всего наготовите, я превращусь в шарик.

Е Хуа, неспешно попивая холодный чай, ответил:

– Будет неплохо, если ты превратишься в шарик. Когда мы вернемся во дворец, мне не нужно будет летать с тобой на облаке. Достаточно будет немного подтолкнуть тебя, и ты сам докатишься до зала Благовещих облаков.

Колобочек тут же припал к моим коленям и, притворившись плачущим, обиженно пробурчал:

– У-у-у, отец меня обижает!

Е Хуа, отставив чашу, налил в миску рыбный суп и с натянутой улыбкой обратился к Колобочку:

– А ты нашел себе хорошего защитника.

Затем он передал мне наполненную до краев миску и ласково сказал:

– Давай, Цянь-Цянь, тебе тоже нужно подкрепиться.

Услышав это обращение, Ми Гу едва не поперхнулся. Чувствуя, как краснею, я помогла Колобочку подняться на ноги, затем с улыбкой взяла миску с супом и сказала:

– Хорошо, милый, я съем еще порцию.

Хотя я не очень любила рыбный суп, Е Хуа готовил его вполне сносно. Другие блюда я съела с большим удовольствием.

Обед прошел хорошо, отчего мое настроение улучшилось. Я даже предоставила Е Хуа покои для работы, чтобы он мог спокойно разбирать бумаги. С радостью наведя порядок в бывших покоях Третьего брата, расположенных недалеко от озера, я передала их в распоряжение Е Хуа. Сначала я думала, что принц явился сюда, чтобы свести счеты за тот случай в Хрустальном дворце. Однако за время своего пребывания в Лисьей пещере он ни разу не коснулся этой темы.

Каждое утро в дверь стучался молодой бессмертный Цзя Юнь. Он забирал бумаги, с которыми принц уже разобрался, и приносил новые на утверждение. Говорили, что Цзя Юнь, до того как устроиться к Е Хуа, занимал должность чиновника в ведомстве Литературы и подходил к работе очень ответственно. Поначалу я каждое утро обувалась и шла открывать дверь Цзя Юню, но бессмертному было неловко беспокоить меня, и через несколько дней я перестала запирать Лисью пещеру, только установила запрет на вход, научив Цзя Юня обходить защиту. Теперь я снова могла спать спокойно.

Большую часть дня Е Хуа проводил в отведенной ему комнате, работая с бумагами. По утрам он вытаскивал меня на прогулку. Вечером, после ужина, мы снова отправлялись гулять. Время от времени Е Хуа приглашал меня сыграть одну или две партии в вэйци[49]49
  Вэйци (кит. 围棋) – китайская настольная игра, аналог шашек.


[Закрыть]. Мне было так скучно, что я постоянно зевала и, в конце концов сдавшись, засыпала в середине игры, положив голову на доску. Однако принц никогда не упрекал меня за это. Он тоже клал голову на доску и засыпал. Я знала, что, если Цзя Юнь, придя утром за бумагами, увидит эту сцену, он решит, что между нами что-то есть. То, что бессмертный ответственно относится к работе, вовсе не значит, что он не любит посплетничать.

Я поняла, что мои подозрения подтвердились, когда прибывшая в Небесный дворец младшая супруга Су Цзинь отправила одну из небожительниц в Цинцю. Эта небожительница стала требовать, чтобы Е Хуа вернулся во дворец. Благодаря Ми Гу я не имела удовольствия встретиться с ней. Лишь слышала, как несколько бессмертных дев, пришедших поглазеть на шумиху, хихикая, говорили, что у нее красивое черное платье, сшитое из хорошей ткани, но вот лицо совершенно обычное.

Когда Ми Гу преградил ей путь в Цинцю, небожительница высокомерно заявила:

– Моя госпожа не из тех, кто станет проявлять снисхождение, к тому же она – будущая Небесная владычица. Госпожа отправила меня из добрых побуждений. Почтенная Бай Цянь и принц Е Хуа еще не прошли брачную церемонию, а уже живут как женатая пара. В конце концов, это неправильно, даже Небесный владыка не позволял себе подобного. Кроме того, принцесса Мяо Цин была приглашена в Небесный дворец, и Его Высочеству следует проявить радушие.

Цинцю был краем свободных нравов, для местных обитателей не было ничего странного в том, что у пары, не вступившей в брак, имелся ребенок. Тем более никого не удивляло то, что пара живет вместе. Так что бессмертные девы приняли слова небожительницы за шутку и, не дожидаясь ответа Ми Гу, отправили ее восвояси.

Я тщательно обдумала все, что она сказала. Ее слова, что мы живем полноценной супружеской жизнью, не соответствовали действительности, но в остальном ее высказывания не лишены смысла. Я не могла понять, почему Е Хуа задержался у меня так надолго, поэтому нашла повод затронуть волнующую тему в разговоре. Он только что открыл окно и, стоя возле письменного стола, любовался цветущими в озере лотосами. Услышав мои слова, принц нахмурился и ответил:

– Я вправе прилетать сюда и жить с вами. В конце концов, вы моя семья, и кому какое дело до того, как мы живем?

Меня словно громом поразило. Только после того, как он произнес это, я вспомнила, что принц Е Хуа – тот самый любимый внук Небесного владыки, который должен стать моим мужем. Мужем, хоть он и младше меня на целых девяносто тысяч лет. Я, охнув, сказала ему:

– Если бы я вышла замуж вовремя, у меня сейчас были бы внуки вашего возраста.

Его рука со сжатой в ней кистью застыла в воздухе. Я, искоса взглянув на лежавшую на столе сюаньчэнскую бумагу[50]50
  Сюаньчэнская бумага (кит. 宣纸) – бумага из рисовой соломы или из бамбука из провинции Аньхой. Считалась лучшим сортом бумаги для каллиграфии и живописи.


[Закрыть], поразилась: какой же у принца красивый почерк!

Он молча отложил кисть и пристально взглянул на меня. В его глазах читалось полное равнодушие. Насилу выдавив из себя пару смешков, я решила сменить тему:

– Я слышала, как та небожительница сказала, что вы пригласили во дворец принцессу Мяо Цин?

Видимо, это не лучшая тема для разговора.

Мне всегда казалось, что бессмертным нравится обсуждать бессмертных дев. В те годы, когда я была Семнадцатым учеником Мо Юаня, я часто испытывала на себе вспыльчивый нрав Старшего. Но стоило лишь заговорить с ним о прекрасных девах, как его гнев мгновенно утихал. Только я совершенно забыла, что уже не являюсь маленьким Семнадцатым с горы Куньлунь. И пусть небожителям нравится обсуждать небожительниц, вряд ли они будут обсуждать их с другими девами. С моей стороны было весьма опрометчиво затрагивать эту тему.

Все же понять мужское сердце – что найти иглу на дне моря. Е Хуа нахмурился, услышав мои слова. Искоса взглянув на меня, он снова взял кисть и обмакнул ее в тушь. Его губы дрогнули, когда он произнес:

– Ступайте, лягте на бамбуковую кушетку, поправьте волосы и примите расслабленную позу.

Я послушно выполнила то, о чем он попросил, и только потом поняла, что он собирается меня нарисовать.

Его кисть легко порхала по бумаге. Так продолжалось некоторое время, затем принц неожиданно сказал:

– Мяо Цин не желает выходить замуж за Второго сына Владыки Западного моря. Она долго заботилась обо мне и А-Ли. Я забрал ее в Небесный дворец, чтобы сделать служанкой. Однажды она все поймет и вернется обратно.

Я была удивлена: не думала, что он решится заговорить со мной об этом.

Принц поднял голову. Его глаза лучились нежностью, когда он медленно, растягивая слова, произнес:

– Если есть еще что-то, о чем бы вы хотели со мной поговорить, говорите.

Мне действительно было что ему сказать.

– У меня рука затекла, можно уже сменить позу?

Е Хуа застыл, затем вдруг улыбнулся и, сделав пару штрихов, наконец произнес:

– Как вам будет угодно.

Позже я так и уснула, растянувшись на бамбуковой кушетке. Пробудившись ото сна, я поняла, что уже наступил вечер. Я была укрыта черным верхним одеянием, которое, судя по всему, принадлежало Е Хуа. Только вот где же сам принц?