Текст книги "Любовь с ангелами. Повесть стюардессы"

КАК ВЫКАРАБКИВАЮТС НА ЧУЖБИНЕ

Оказывается, Артур из Нижнего Новгорода, сирота и раньше работал там на заводе. Он специалист по двигателям. Сюда попал, как гарантийщик, так он сказал. Это, что-то связано с гарантиями завода, поставщика двигателей, как я понимаю. Потом развал Союза.

Он решил остаться, никуда не захотел уезжать. Сказал, что просто ему было некуда. Ни квартиры, ни родственников.

Начинал здесь тяжело. Денег не было. Последние двести долларов отдал за старенький акваланг, маску и ласты для того, чтобы искать, а затем продавать раковины туристам.

Поначалу дела шли очень плохо, пока не познакомился с местными летчиками. Они летали на вертолетах к буровым, далеко в открытое море. Возили буровиков и грузы для компании «Вьетсовпетрол».

И как-то ему удалось один раз улететь и прожить на буровой неделю. Причем, чуть ли не зайцем.

Для акваланга там был сжатый воздух, и он этим пользовался, все время нырял рядом. Воздух был не очищенным, с машинным маслом, но он и этому был рад, так как каждый раз ему набивали болоны воздухом, и он мог заплатить им раковинами. Больше он ничего не платил.

После каждого погружения он подолгу откашливался и во рту его еще долго стоял привкус машинного масла от этого воздуха. Рассказывал, как страшно видеть под водой, когда бурят и буровая трясется и громко скрежещет. Даже под водой это слышно.

После того он немного оправился. Раковины, что он вытаскивал, были отличные, редкие и очень ценились у туристов.

Когда заработал свою первую тысячу долларов, устроил банкет летчикам. Затем вложил деньги в шашлычный бизнес, как он сказал.

Зоряне пришлось объяснять, что такое шашлыки и бизнес.

А все дело в том, пояснял Артур, что местные мясо ели мало, все больше рис, овощи, рыбные продукты и птицу. Зато русские, кто работали на буровых и жили в отдельном городке, с удовольствием стали заходить к нему, выпивать и закусывать шашлыком, который им очень понравился.

Вскоре он расставил мангалы по всем закусочным и ресторанам города. Стал зарабатывать. А все, говорит потому, что я не просто на вертолетах летал на буровые, а смотрел, как винты крутятся, потом на этом принципе и бизнес построил, по вертолетному.

Во Вьетнаме, большую часть года практически не бывает ветра и поэтому приготовить что-то на мангале очень сложно. Дрова горят плохо, всюду стелится дым. Никуда не годится.

Когда он прицепил к мангалу вентилятор и подключил, то сразу картина изменилась. Дрова горели отлично, угли горячие, мясо получается нежное, прожаренное. Дыма стало меньше, его сдувает, и он не мешает.

Буровика сразу же оценили его новинку. К тому же он связался с местными ребятами, а те с москвичами, и вскоре стали завозить водку. В общем, дело пошло!

Развернулся. Потом пошел «пизенес». Так, он сказал. Но какой, не стал говорить.

Рассказчик он был неплохой, и все время, что он нам рассказывал, добавлял что-то смешное и забавное. Мы слушали его с Зоряной, и он нам все больше нравился…

– А хотите что-то пикантное?

Мы с Зоряной переглядываемся. – Это о сексе, что ли? – спрашиваю его с некоторым волнением и вызовом.

– Ну, да! О моем первом сексуальном опыте здесь.

Мы с Зоряной прекращаем даже жевать. Нам интересно, еще бы, мужчина и опыт!

– Примерно через полгода, после того как я решил не возвращаться, у меня начали пухнуть те места, которыми пользоваться надо чаще, а я ими не пользовался уже довольно долго. Дело в том, что пока я работал и официально числился представителем завода мне и в голову, не приходила такая идея, как секс на стороне. Буровики, конечно, блудили, ведь они мужики крутые, командированные, но осторожно, а их все время старались выявить и тут же, за двадцать четыре часа на родину. Раз, и готово! Поэтому я, пока, был официальным лицом, страдал, но стойко сносил все тяготы проживания без женщин.

А тут, свобода. Да, такая. Гуляй, Вася! Правда, меня эта свобода выбросила на улицу. Да, буквально. И как только я заявил, что не собираюсь уезжать, и остаюсь, меня тут же выкинули из городка буровиков, как плешивую собаку.

Первое время перебивался за счет накопленных денег. Снял комнатку у знакомого вьетнамца и целыми днями шлялся бесцельно по улице или сидел и пил пиво. Но все время напряженно думал, как выжить, как построить свой бизнес?

Старался бывать там, куда заходили русские или летчики. Но одновременно я чувствовал свободу. Полную свободу! Вы себе представляете! А на свободе, что хочется в первую очередь? Правильно, выпивки и секса.

Вот и стал я выпивать и заглядываться на местных девушек. Конечно же, были у меня знакомые девушки вьетнамки. Они знаете какие? Аккуратные, тонкокостные и очень изящные. Они и к тридцати годам все остаются такими же очень похожими на девочек – подростков. Никогда точно не скажешь, сколько же им лет. Вот на этой неточности я и попался. Все время думал о себе и о сексе. Думал и выпивал. Причем уже чувствовал, что я раньше займусь сексом, чем найду себя в бизнесе.

Сначала пробовал встретиться и уговорить одну из своих знакомых. Ну, как это делается? Подкатываешься и начинаешь прикалываться. Если девушка догадливая и ей также хочется, то сразу же можно приступать к делу. Но так это делается у нас, а во Вьетнаме, видно, по-другому.

Пил, пил и наконец, набрался.

Правда, тогда я так и не понял, чего больше набрался: пива или храбрости. Подошел к стойке и стал со своей знакомой болтать и прикалываться.

А я ведь тогда еще плохо мог говорить по-вьетнамски. А тут еще выпил, язык заплетается, стою и лепечу черт—те что. Мне смешно, а ей-то не очень… Оказывается, я говорю, а все время путаю слова и вместо одних слов, которыми я изъясняюсь, из меня одни ругательства, сыпятся. А все потому, что вьетнамский язык построен на диссонансах произношения, то есть на повышении или понижения голоса. Не так ударение поставил и вот вместо слов, дорогие друзья, как это случилось с одним моим знакомым на одной официальной вечеринке, он их всех в присутствии нашего посла обзывает и получается, дорогие свиньи!

Так вот и у меня получается. Причем, некоторые ругательства, что я невольно провозглашал, были для нее очень обидными.

Но она девочка хорошая и не стала меня стыдить, а просто взяла и отшила.

Ну а я? Вот же думаю, какая капризная? Я ей комплименты и слова ласковые, а она мне, пошел на фиг! Обиделся на нее и заявляюсь в следующий барчик. Ко второй знакомой.

И там та же история. Меня опять отшивают.

И так я по всему городу и везде меня все знакомые девушки отшили.

Потом они мне говорили, что понимали, чего я с ними хочу, да и они были не против, но уж лучше бы, говорят, пару фраз сказал и все, а потом бы действовал, чем стоять перед нами и все время их обидными словами обзывать.

Так они и не поняли, отчего так я с ними? Да еще в присутствии их посетителей или знакомых.

И когда я уже прилично набрался, то одна из работниц бара все равно согласилась на секс со мной. Видимо, ей стало жаль горького пьяницу и матерщинника.

Она мне сразу же показалась такой, словно невинной девушкой. Это оттого, что в параметрах мы с ней не совпадали не только по росту и весу, но и в сексуальном плане.

Сразу же в ней все показалось просто восхитительным. И эта ее узость и все, что она потом мне позволила делать с ней. Ну, оторвался я с ней, за все свои страдания! А она так распалилась, да так расшумелась на радостях, что на нас пришли и смотрели, как я занимался любовью с тетушкой. Потом, что оказалось?

Что она уже в возрасте была и у нее уже менопауза, и ей уже давно никто и ничего не предлагал, а тут я…

Вообще, на другой день, когда я уже протрезвел, то до меня дошло, что же я натворил…

Весь город, все мои знакомые и не только, но и девушки, только и говорили о том, как я эту самую бабушку удовлетворял и что я с ней вытворял такое, и как русские могут делать. Вы представляете?

Смеемся…

Все время слушали напряженно, а потом все разом смеемся. Забавная история приключилась у Артура с этой бабушкой.

– Ну и как? – спрашиваю его, – сотрудничество с бабушкой сильно повлияло в дальнейшем?

А он смеется и отвечает, что еще целый год ему старушки участливо улыбались и предлагали зайти к ним на чашечку чая, а некоторые даже подмигивали.

Опять смеемся, а он добавляет.

– Многие думали, что я извращенец какой-то и только со старушками занимаюсь сексом. Вообще, только через полгода после того случая сначала удалось с одной из своих знакомых девочек договориться, но уже не на вьетнамском, а на английском языке, сначала свой имидж поправить, ну, а потом, а потом все восстановилось… Но еще долго вьетнамцы все ржали над этим случаем, вот так, как вы сейчас! Так что знайте, я теперь по девушкам, а старушек больше не трогаю!

Смеемся. При этом я ощущала, как проникаюсь доверием к Артуру. Кроме того, подкупает его ненавязчивая опека нас с Зоряной. И по ее глазам вижу, что он ей тоже нравится.

Я не хочу соперничать, но так получается, что больше всех именно я с ним разговариваю, а Зоряна стесняется своего русского языка, видно, уже, подзабыла. Поэтому я постоянно растолковываю Зоряне, что хочет и о чем просит ее Артур. Оттого он мне уделяет больше внимания. А то, что он поступает именно так, я каждый раз замечаю, по его взглядам и поведению.

Он нет, да и дотронется то до моей руки, то прикоснется легонько к плечу, и я это, каждый раз замечаю, и это волнует, и мне это страшно нравится.

Когда мы достаточно покушали, то я произношу тост за тех женщин, которые что-то в своей жизни обязательно теряют… Теряют перед тем, чтобы потом наслаждаться от этой потери на долгие годы своей взрослой жизни. За эту потерю мы выпиваем до дна!

Чувствую, что пьянею и не только от выпитого, а того, что сама обстановка, наше непринужденное общение и сам факт пребывания на этом необитаемом острове опьяняет и расслабляет, будит желание…

РЕАЛИЗУЕМ ЖЕЛАНИЕ

Настало время вернуть Зоряне потерю. Встаю и приподнимаю за руку Зоряну, а потом говорю…

– А вот и потеря нашлась. Это я подшутила. – И передаю Зоряне верх от ее купальника.

Зоряна вспыхивает, смущается, а потом налетает на меня, хватает и пытается повалить. Она что-то кричит про то, что я предательница и, что, мол, ее подставила специально перед Артуром.

Она лезет так энергично, что валит меня на песок и мы вроде бы шутя, боремся с ней. Я поддаюсь, она садится, навалившись на меня сверху, раздвигает и прижимает мои руки в стороны… Вижу ее беспокойные глаза, смятенье, растрепанные волосы, которые почти закрывают ее лицо.

Вижу, как она ищет выход из своего нелепого положения и не знает, что делать дальше. Наконец-то она отпускает меня и садится рядом, обиженно отворачивается.

Не слышу, что она шепчет, но догадываюсь, что говорит про меня. Я лишь улавливаю слова. «Луд, гадно и глупо». Что означает на русском – сумасшедшая, противная и глупая.

Потом вскакиваем, боремся за верх от моего купальника, крутимся, тремся телами и мне приятно ощущать это волнующую легкость от своей обнаженной груди.

Зоряна кидает Артуру, а тот, подпуская меня, перекидывает обратно Зоряне верх от купальника. Так мы прыгаем, а потом валимся вместе на теплый песок, где боремся шутя…

Мы обе наваливаемся на Артура, который нам поддался, и он, лежа на спине, притягивает меня и Зоряну к себе, обхватывает каждую и прижимает руками. Мы учащенно и напряженно дышим, соприкасаясь одновременно своими головами…

Его поцелуй обжигает мои губы, сбивает дыхание… Губы его горячи, и меня так обжигают, что сразу же чувствую, как внизу у меня пробегает еще одна волна тепла.

В следующее мгновение ко мне поворачивается лицо Артура, чувствую его губы, тянусь к ним, и уже почти не сдерживая себя, отвечаю ему открытым ртом и дрожащими губами. При этом моя обнаженная грудь ощущает тепло крепкого мужского тела… На этот раз наш поцелуй надолго затягивается… Ощущаю, как его язык осторожно вторгается ко мне, щемящее касается моего языка, неба. Тяну его в себя, наслаждаюсь этими касаниями, от которых я чувствую, как начинает кружиться голова. Почти ощущаю проникновение его в себя и не тем местом, где целуюсь, а там, где разгорается и начинает сладко тянуть внутри в самую глубину моего тела женского похоть и страсть.

Когда отрываюсь от его губ, то понимаю, по ощущениям тела, что уже не смогу в следующий раз сдержаться и мне не будет доставать его тела и рук. А еще ощущаю безумное желание обнажиться и раздвинуться перед ним всеми теми местами, что ждут его и страстно желают принять…

Присаживаясь, тянусь вниз по его ногам к плавкам… И уже не могу более, задыхаясь от желания, своими напряженными пальцами касаюсь, того, что пока все еще прикрыто от взгляда.

В этот момент меня всю накрывает такое волнение, что вся начинаю дрожать, ощущая страсть, от самых кончиков пальцев, до самой середины тела… Пальцы, вдруг сразу, становятся корявыми и неловкими… Ими, дрожащими, касаюсь, осторожно, почти не прижимая пальцы, тянусь, к отчетливо выпирающему естеству, провожу ими сверху, ищу верхнюю кромку плавок. Поддевая пальцами ткань, нахожу узелок на шнурке пояса… Тяну и все никак не могу развязать… Пальцы так дрожат, что совсем не слушаются…

Глаз все никак не могут оторваться от уже выпирающего… Я вижу только это и хотя все закрыто и обтянутой тканью, не понимая, как это возможно, но я уже вижу во всей красе его обнаженное мужского достоинства.

Не в силах бороться наклоняюсь, припадаю полыхающей кожей лица и чувствую… В то же мгновение, как прикасаюсь, этот сказочный орган напрягается, выгибается, вытягивается… На помощь приходят пальцы, и я с силой тяну за шнурок…

У меня так всегда, как только прикасаюсь к мужскому естеству, то тут же теряю себя и даже не соображаю, что делаю…

Когда сознание начинает проясняться, я обнаруживаю себя рядом с их лежащими телами.

Артур лежит на спине, с выпрямленными ногами, а рядом со мной выплывает напряженное и чуть вспотевшее лицо Зоряны… Она наклонилась и чуть ли, не выталкивая меня своей головой, напряженно дышит, смотрит на рот и шепчет мне…

– Добро, врло добро! – Что означает; хорошо, очень хорошо! И потом, что-то такое. А я?

Онемевшим от напряжения ртом пытаюсь удержать то что все еще заполняет, мешает дышать… Соплю носом и чувствствую горячую, живую ткань опадающего органа, и только сейчас начинаю ощущать его соки повсюду: во рту, на губах. Это обнаженное и сырое, горячее мужское, заполняет меня настолько, что я не могу пошевелить ни губами, ни языком и только соплю, да пытаюсь не упустить из себя… Но… Это волшебное естество беспомощно мне чем-то помочь, ослабело. Я так напряжена и возбуждена, что не замечаю этого, ничего вообще не замечаю, замкнулась на том, что во мне…

С трудом приподнимаю голову, из меня, освобождая дыхание, медленно выскальзывает мягкое и горячее удовольствие… Наконец-то начинаю учащенно дышать и слышу, как она участливо приговаривая, шепчет на сербском мне.

– Веома леп, добро девойка!

С трудом понимаю, что прошептала, но все же смысл поняла: что это очень красиво, что это хорошо, девушка!

Валюсь набок, хватаю ртом горячий воздух, изо рта тянутся слюни и еще что-то… Они попадают на грудь, орошают тело. Ощущаю горячую влагу, пряный вкус, а следом и запах самого в мире мужского…

Ничего не соображаю, словно пьяная, но не от выпитого, нет, я пьяна от своей похоти, ощущений и слабости, которая вдруг наваливается на меня.

Медленно приподнимаюсь, выпрямляюсь… В голове колебания и ни одной мысли… И только сейчас понимаю, что это я опустошила, разрядила волшебный источник, за что Зоряна мне в спину, и ведь совсем не по-дружески, громко шепчет упреками…

– Ако вих само могао да мени, да желим да тако! – Что-то о том, что она хотела бы так же, и чтобы я хотя бы о ней подумала.

Поворачиваю лицо к Артуру и вижу его закрытые глаза, застывшую улыбку на губах.

Невольно веду глазами по его обнаженному телу туда, откуда меня, только что и с таким трудом оторвала Зоряна. Отмечаю вялую плоть, которую осторожно и заботливо, верхом от своего купальника, ухватила и старательно обтирает Зоряна. Все происходит, как в замедленном сне…

Вижу, как Зоряна наклоняется, осторожно и нежно, удерживая пальцами, несколько раз подряд целует обмякшую плоть, нежно поглаживая, трогает пальцами. Слышу, как шепчет над ним. И только теперь все понимаю, что она говорит, хотя делает это так нежно и тихо…

– Ви шаленье, жу вам поможи! – Я тебя пожалею, я тебе помогу. И потом, что-то еще, типа: – Ти жао! – И еще раз, о том же, что пожалеет его.

Отчего-то у меня в голове, вдруг рождается нелепая мысль о том, что она обращается с мужским естеством так, словно с маленькой куколкой или ребеночком. А оно очень даже похожее. От этого, или чего-то другого, но я начинаю улыбаться и только сейчас замечаю неудобство внизу между ног, и понимаю, что влага его никак не могла попасть мне туда, а это теперь уже я сама увлажнила низ трусиков…

Шатаясь, на дрожащих ногах лезу в воду… Погружаюсь и только сейчас, в воде я чувствую всю силу и степень блаженства, которое только что, испытала с Артуром…

Не думая ни о чем набираю воду. Вода горько-соленая, теплая. Оттираю, смываю руками присохшую корку с тела. Потом стягиваю с себя трусики и тру их в воде, и почти ощущаю, как ткань освобождается от моих соков.

Теперь мне безумно хочется шалить, прыгать в воде, кувыркаться. Уже думаю, как после всего, буду обоих тащить в воду вместе с собой, оттого уже никого не стесняясь и не спеша выхожу из воды обнаженной…

Вижу, как Зоряна удивленно смотрит на меня, оценивает мое тело, а Артур приподнимается на локтях и смотрит, как я приближаюсь…

Впервые за все это время мне так хорошо и легко и втоже время, меня совсем не смущают их взгляды, а даже наоборот мне так легко и свободно, мне безумно сладостно теперь ощущать на себе эти взгляды…

Подхожу и с силой, чуть не рывком по праву его женщины тяну за руку Артура, позволяя встать.

Зоряна остается сидеть, недоуменно смотрит на меня, задрав голову.

Артур поднимается, делает шаг в мою сторону, я его обнимаю и чувствую горячее, вспотевшее тело моего мужчины. Обнимаю… Но прижаться мешает Зоряна, она ухватила рукой и уже держит во рту только что опустошенное мной…

Я целую Артура в горячие губы и руками все глажу его спину, стискиваю и сжимаю такую упругую попку…

Пока мы целуемся, все время только и думаю, что же там происходит у него с Зоряной… Мысли все время путаются, смешивая ревность с надуманной мною обязанностью разделить это тело мужчины меж нами… И пока мучаюсь, все еще не решаясь уступить ей первенство, ощущаю… Как, тем временем, под воздействием труженицы… Его поцелуи становятся все настойчивее, руки крепче обхватывают и приятно стискивают все еще мокрую кожу на теле.

Целуемся, и все время ощущаю, как возрастает его возбуждение…

Следом и сама начинаю заводиться опять… Видимо, это отмечает Артур, потому отрываясь, целует по очереди груди…

Пока он наклонился, сгибаясь, успеваю заметить, как усердствует меж его ног Зоряна. Мне становится жаль ее… Решаюсь все же уступить, раз она так старается…

Вижу, как у нее это хорошо получается, а вот уже налицо прекрасный результат…

И теперь Зоряна ревниво пресекает все мои робкие попытки подключиться, помочь ей. Мне остается только ждать…

Руки Артура ищут, охватывают ее голову и перемещают в такт ее движений. Все это происходит у меня на глазах, что дико возбуждает.

Затем он отрывает ее голову и пытается поднять Зоряну, а она, ухватив его руки, почти повисает на них. Наконец, с сожалением, она выпрямляется…

Артур наклоняет, Зоряна расставляет выпрямленные ноги, а двумя руками сильно растягивает там кожу в разные стороны, освобождая дорогу для него… Секунды бегут, но… Чего ждут они, что хочу я, то не получается… Видимо, что-то у них не совпадает и мне приходится вмешаться, подправить пальцами…

Первые торопливые движения тел радуют, затем следуют возрастающие восклицания Зоряны, мычание Артура, которые меня обжигают и услаждают…

Я понимаю, что все сделал правильно, помогла и у них это сейчас прекрасно получается…

В соучастии вечного процесса совокупления человеческих тел, запущенного однажды природой, разгораюсь с каждыми следующими чередующимися ритмичными движениями… Ощущаю совокупление, слышу их страстные вздохи и стоны, и все это вижу…

Время срывается и уносится, остаются только эти движения… Затем слышу стоны Зоряны и ее громкий шепот.

– Добро, врло добро! – Хорошо, очень хорошо! -шепчет Артуру.

А потом, через несколько резких и сильных движений, меня оглушает ее радостный крик.

А…а! И почти вместе с ней также громко кричу…

Громкий и сдавленный сжатым ртом крик, похож на стон, разрывает внутренние органы осчастливленной женщины…

Он сообщает пустынному острову и всей окружающей ауре о счастливом исходе божественной силы, энергии совокупления тел, так тосковавшего по нему этой растерзанной и довольной сексуальной разрядкой женщиной.

Этот сдавленный крик сообщает о радостном завершении ее права на ожидания исхода и приема в себя всего мужского.

Зоряна валится на колени, вся обмякает.

Я рядом, у меня все еще звучит в ушах ее радостный крик…

Ее голова опустилась, волосы сбились, упали на грудь, на плечи и руки, она тяжело дышит…

А я, подстегнутая происходящим, словно обезумевшая, лезу к Артуру, отталкивая ее…