Текст книги "Медовый месяц на Бали"

Глава 9

«Я твой, bella». Алессандра наслаждалась этими словами, пока Винченцо укладывал ее на постель, пожирая ненасытным взглядом. Роскошные простыни приятно холодили кожу, служа разительным контрастом с жаром, который исходил от этого мужчины, а он смотрел на нее так, словно она – одновременно причина его падения и спасения. Очень долго, болезненно долго он просто смотрел на нее. Приподнявшись на локтях, Алекс ответила ему таким же прямым взглядом.

«Такой, каким не был ни для кого»… Она наслаждалась его признанием, хотя и понимала, что произнес он его нехотя.

Алекс тихо ахнула, когда он развел ее колени в стороны, потом обхватил ягодицы женщины и подтащил ее к краю кровати. Прижавшись к лону, опрокинул ее на спину.

Она непроизвольно выгнулась ему навстречу; ей хотелось большего. Она тихо застонала, когда Винченцо начал двигаться. Не останавливаясь и не сводя с нее голодного взгляда, он спустил с ее бедер тонкие трусики и провел пальцем вверх и вниз по влажным складкам. Не входя в нее, подразнил самую горячую точку.

– Ви, прошу тебя! – прошептала она. Ей казалось, что она не выдержит этого ожидания и задохнется.

– Неужели так лучше, чем с твоим новым дружком из мира высоких технологий? – Огонь в его глазах подсказывал: он вовсе не шутил. Он склонился над ней, обхватив пальцами ее колени.

Алекс с трудом удалось не захныкать.

– Тогда ты так и не дал мне договорить, – еле слышно произнесла она.

– Si? – Прижавшись своим мускулистым животом к ее влажным складкам, он быстро поцеловал ее. Она задвигалась под ним, и он стал ей подражать. Алекс застонала, изнывая от желания. – Так договори сейчас, Алессандра!

– Да, в ту ночь я дошла до оргазма. Но он был пустым, потому что я не слышала твоих тихих приказов, не ощущала твоего тела, идущего от тебя тепла… Ви, с тобой ничто и никто не сравнится на всем свете!

Его ответная улыбка, полная греховного обаяния и самодовольной надменности, была настолько неотразима, что она засмеялась.

Потом его рука снова скользнула вниз, и его ловкие, умелые пальцы сразу нащупали нужное место.

– Cristo, как мне недоставало твоего жара! – прошептал он, не сводя с нее жадного взгляда. – Bella, не молчи!

Его пальцы разожгли в Алекс настоящий пожар. Когда он нагнулся и завладел ее губами, она прильнула к нему, извиваясь, подлаживаясь под него.

– Скажи, чего ты хочешь, – попросил он, как всякий раз, когда они занимались любовью. Всякий раз с ним она открывала в себе что-то новое. – Скажи, от чего тебе станет слаще, tesoro.

– Трогай меня здесь! – велела она, приподняв ладонями сладко занывшие груди. В ту ночь, когда она экспериментировала с вибратором, до экстаза ее довело только воспоминание о том, как он играл с ее сосками.

– Спусти бретельки.

Алекс послушно подняла руки; она с радостью исполняла любые его желания. Наслаждаясь тем, как темнеют его серые глаза, она просунула указательные пальцы под бретельки, медленно спустила их с плеч и потянулась к нему.

– Сначала я хочу тебя потрогать, – хрипло проговорила она, зная: как только он дотронется до ее плоти, исходящей соками, ее захватит вихрь наслаждения. Желания и удовольствия. Если она хочет, чтобы он испытал то же самое, действовать нужно немедленно. Трогать, ласкать, целовать.

– Ты недостаточно меня мучила, bella? – спросил он, водя подушечкой большого пальца по ее ключице. Пальцы другой руки то погружались в ее влажные глубины, то покидали их, все больше лишая ее способности соображать.

Она перехватила его руку.

– Сейчас я хочу не только получать, но и давать.

Он нагнулся и страстно поцеловал ее, словно подтверждая свое главенство.

– Думаешь, я еще не подарил всего себя… тебе? – шепнул он, чуть отстранившись.

– Сколько бы ты ни подарил, – она уткнулась ему в шею, пробуя его на вкус, – это не…

Он не позволил ей договорить. Как будто заранее знал, что она скажет: сколько бы он ни подарил, этого недостаточно, пока она не получит его сердце.

Ей невыносимо было смотреть на него, видеть ответ в его глазах.

А он… впервые с тех пор, как они знакомы, не выдержал ее взгляда. Он капитулировал. Он проиграл битву, но не войну.

Длинные ресницы скрывали выражение его глаз.

– Делай со мной, что хочешь, принцесса.

Алекс с трудом отогнала подступившие к глазам слезы. Сейчас ей достаточно того, что есть.

У нее есть он.

Она собиралась создать семью, какой у нее никогда не было. Что бы ни случилось, она готова была отдать ему всю себя.

Она расстегнула на нем рубашку, поспешно спустила ее с плеч и провела ладонями по тугим мышцам на его плечах до ключиц. Ладони скользнули ниже.

Ее прохладные руки ласкали его теплую кожу. Он по-прежнему не двигался, но дышал учащенно и прерывисто. Приподнявшись, она провела по его груди языком.

Ощутив его откровенно мужской вкус с примесью пота, соли и чего-то невыразимого, Алекс застонала.

Она куснула его, и теперь с его губ сорвался стон. Она расстегнула пояс на его брюках, но замешкалась с молнией и засуетилась, чувствуя, что он сдерживается из последних сил. Правда, Алекс сама капитулировала без всяких условий и сразу поняла: в обмен на ее капитуляцию Винченцо подарит ей целую Вселенную. Она затрепетала, когда жар от его теплой кожи согрел ее.

Все мысли выветрились у нее из головы, когда она спустила с его бедер брюки и увидела его восставший член. Он снова хрипло застонал и вздрогнул, когда она обхватила рукой его возбужденную плоть.

Сжав пальцы, она принялась водить вверх и вниз, как делала в те первые дни, когда они только познакомились и исследовали друг друга. Тогда у них была одна цель: понять, что доставляет другому наибольшее наслаждение. Она обвела нежную головку большим пальцем. Он закрыл глаза и запрокинул голову назад. С его губ слетали громкие стоны.

Но ей хотелось двигаться дальше, лишить его остатков самообладания. Пока их обоих не захватит и не унесет вихрь наслаждения.

– Расскажи, чего тебе хочется, – попросила она. При мысли о том, что его восхитительный стержень скоро окажется в ней, она затрепетала от предвкушения.

– Это, – ответил он, не сводя с нее глаз. Он обхватил ее щеки ладонями, провел пальцем по нижней губе. – Ты… все это… Все мое.

– Что – это? – спросила она, подползая к краю кровати. Склонившись к его члену, она подула на него.

– Сделай это, – прошептал он, как ей показалось, спустя целую вечность.

– Что сделать? – Она откинулась назад и кокетливо посмотрела на него. – Попроси как следует!

– Возьми его в рот, – решился произнести он.

Встав на колени, она повиновалась.

С его губ снова сорвался громкий стон. Вцепившись в его крепкие бедра, Алекс провела языком по всей длине его пениса, вверх и вниз. Винченцо хрипло выругался, еще больше возбудив ее. Она взяла пенис в рот, а Винченцо, положив руку ей на голову, подсказывал, что делать.

Она понятия не имела, долго ли он позволит ей управлять своим телом, но ей нравилось. Окружающий мир и время куда-то исчезли, и она с радостью играла с ним, получая доказательства того, как она на него действует. Несколько минут – или целую вечность – он был глиной в ее руках.

– Хватит, bella! – задыхаясь, взмолился он. Миг – и вот Алекс лежит на спине, ее платье задрано до талии, а Винченцо смотрит на нее так, как будто хочет съесть.

Ее золотисто-каштановые волосы разметались на девственно белых простынях; на раскрасневшемся лице мерцали глаза. Никого красивее Алессандры Винченцо в жизни не видел.

Его бесконечно возбуждали ее голые груди с крупными коричневыми сосками, плоский живот, белое свадебное платье, задранное до талии, длинные загорелые ноги, треугольник волос над тем местом, куда ему не терпелось попасть… и ее рот, розовые пухлые губы, которые умели доставить ему неизъяснимое удовольствие, вознося на вершину блаженства…

Сегодня он ни в чем не сможет ей отказать. И даже такая мысль не рассеяла туман желания, который все больше окутывал его.

Но больше всего его восхищали ее глаза. Она смотрела на него так, словно он был ее тихой гаванью посреди шторма. Как будто он единственный способен ее спасти. Как будто он необходим ей, как воздух.

Он скинул брюки, обхватил ладонями ягодицы Алекс и притянул ее к себе. Ее тело блестело от испарины. Он провел рукой по ее плоскому животу вверх к идеальным полушариям грудей. За рукой последовал язык; он лизал и покусывал, ласкал и дразнил… Всякий раз, как он легонько прикусывал ее сосок, она теснее прижималась к нему. Поднявшись выше, он раздвинул ее губы языком, и она прильнула к нему, тяжело дыша и рыдая.

Тогда он начал медленно спускаться вниз, упиваясь ее шелковистой нежностью. Зажал пухлые соски между пальцами и подергал, зная что ей это нравится. Она выгнулась дугой ему навстречу.

Склонив голову, он принялся языком поддразнивать тугие бутоны. Ее бедра, ее груди – все рвалось к нему, как будто она хотела всю себя целиком отдать Винченцо. А он готов был сказать ей, что она уже вошла в его жизнь. Что она проникла в его душу, а прежде никто и ничто его не трогало. Что он не знал, как отдалиться от нее, а теперь на все смотрит по-другому.

– Пожалуйста… Винченцо, целуй меня, – взмолилась она. Взмолилась? Нет, она требовала, выражала отчаянное желание, что ему в ней особенно нравилось. Она требовала наслаждения так же пылко, как и дарила его. Требовала, как будто он был ее должником.

– С удовольствием, cara mia! – ответил он.

Дрожь прошла по всему ее телу. Прижимая ее к себе, он по очереди ласкал ее груди, целовал, облизывал, покусывал влажные соски, от чего Алекс еще больше трепетала. Он медленно уложил ее на постель и раздвинул ей ноги.

– Не закрывай глаза, bella! – велел он. Ему хотелось, чтобы она видела, что она с ним делает.

Дрожь сотрясла все его тело, когда он одним мощным толчком вошел в нее. Алессандра вскрикнула, и он застыл, прижав ее к себе.

– Что? Я сделал тебе больно, или…

– Нет. – Ее гибкое тело извивалось под ним. – Просто… – Она посмотрела на него своими красивыми глазами, и Винченцо понял, что не хочет от них отрываться. – Я забыла, как… это здорово, когда ты заполняешь меня целиком… Ты знаешь, что мне это нравится.

Она с улыбкой подняла бедра ему навстречу. И вот первая стрела наслаждения пронзила все его естество. Двигаясь в такт с ней и постепенно ускоряясь, он не просто блаженствовал. У него не было слов для того, чтобы выразить свои чувства. Ему показалось, что он впервые попал домой. Ничего подобного он прежде не знал. Возбуждение, желание, наслаждение, тепло, удовлетворение и покой – с ней он обрел все, чего у него в жизни прежде не было. Жаль, что он не сразу это понял.

А теперь уже поздно.

С ней он забыл обо всем – о своей цели, о деле всей жизни, о мести. Она обняла его лицо ладонями и поцеловала в губы. Она неумолимо вплетала его в ткань ее собственной жизни. Присоединяла к своим любимым, к своей семье, к своему великодушному сердцу.

Она его совершенно поглотила, выбив почву у него из-под ног.

– Еще, пожалуйста! Все, что у тебя есть, Ви, – потребовала она, то сжимая, то расслабляя внутренние мышцы. И оба готовились взлететь на седьмое небо.

Он понимал, что за свою капитуляцию Алессандра многое у него потребует. И скоро настанет день, когда ему нечем будет расплатиться.

Алекс успела забыть, как меняет ее секс с Винченцо. Когда они вместе, все становится волшебным… и правильным, таким, как надо.

Вот почему она согласилась выйти за него замуж, хотя почти не знала его!

Когда Винченцо вышел из нее, Алекс застонала от разочарования, но он почти сразу же прыгнул на постель и встал над ней. Красивое лицо исказилось от первобытного желания. С его лба упала капля пота, и его жадный взгляд проследил за тем, как она приземлилась на грудь Алекс. Как будто она была добычей, и он собирался полакомиться ею.

И вот он снова на ней, и сейчас будет в ней, внутри нее, вокруг нее – одновременно центр возбуждения и тихая гавань.

Обняв ее, он рывком вошел в нее. Алекс вскрикнула, ощутив внутри желанную твердость. Невероятное наслаждение!

Он оторвал ее от постели и рывком перевернул. Миг – и он сел и усадил ее верхом, лицом к себе… Алекс обхватила руками его влажную спину. В такой позе она чувствовала его везде. Ее груди терлись о его грудь; его глаза были напротив ее глаз. Все это невероятно усиливало удовольствие.

Она извивалась, чувствуя, как он пульсирует в ней. Его дыхание согревало ей шею, она вдыхала его аромат… Их губы снова встретились. Оба жадно стремились к цели. Она догадывалась: теперь им всегда будет мало. Она прильнула к нему, как будто их сердца тоже могли слиться воедино. Ей хотелось оставаться в такой позе вечно, в его объятиях, окруженной им, и растягивать время от одного сладкого мига до следующего.

Алекс уткнулась носом ему в плечо, лизнула. Влажный, нежный, теплый – этот вкус остался у нее на языке.

– Посмотри на меня, bella.

Она зажмурилась, боясь того, что он мог увидеть в ее глазах. В ней разверзлась настоящая пропасть желания.

– Ви, прошу тебя, прикончи меня! Если я сейчас не кончу, то умру! – прошептала она, вкладывая в слова все свое желание.

– Я не шелохнусь, bella, пока ты не перестанешь прятаться от меня, – глухо ответил он. Под ее пальцами он весь напрягся. Он играл на ней, как на скрипке, целуя ее в висок. – Алессандра, я привык видеть свое отражение в твоих глазах. Я привык тонуть в них!

После этих слов она подняла голову.

Их губы снова встретились, языки возобновили прежнюю игру – вскоре она уже не могла понять, где заканчивается она и начинается он. Она слышала, как бьется его сердце. Его тело стало влажной, скользкой крепостью желания.

С каждым его хриплым вздохом Алекс поднималась все выше и выше.

Она плыла на мощной волне желания… Потом все мысли выветрились из головы.

– Вот так, Алекс, – тихо сказал Винченцо. – Оставайся со мной.

И он снова уложил ее в постель и пригвоздил к простыне мощным толчком бедер. И началась бешеная скачка на вершину блаженства.

Алекс легонько укусила его в плечо, зная, что ему это нравится. Ей хотелось, чтобы он тоже потерял голову.

– Ви, быстрее! Пожалуйста! – взмолилась она, понимая, что вершина близка. Она закинула ноги ему на плечи; его лобок греховно терся о нее в нужном месте всякий раз, как он входил в нее.

– Трогай себя, bella! Закончи вместе со мной, – шепнул он, и Алекс провела рукой по своему животу вниз.

Широко раскрыв глаза, она выдержала взгляд Винченцо, и эмоции, которые она увидела в нем, заставили ее взлететь на вершину блаженства.

– О-о-о! – снова и снова шептала она, прижимаясь к нему и улетая все выше и выше. Ничто не могло сравниться с магией ее оргазма, когда он находился внутри, – и ему почти всегда удавалось разделить ее состояние.

Винченцо, хрипло зарычав, упал на жену, прошептав ее имя. Алекс обхватила его руками и не отпускала, не желая разрывать физический контакт. Как будто…

Нет, лучше не продолжать. Больше ей ничего не нужно. Она сама выбрала свой путь, она пойдет по нему дальше, что бы ни случилось.

– Как ты? – спросил он после нескольких сладостных секунд.

Алекс улыбнулась.

– Просто прекрасно, – прошептала она, и он наградил ее глубоким, страстным поцелуем, пробравшим ее всю до кончиков пальцев.

Глава 10

Винченцо проснулся, как от толчка. Он настолько не привык спать до самого рассвета, что не сразу понял, где находится. Спокойный сон всегда был для него невозможной вещью. Долгое время он заставлял себя не спать, чтобы присматривать за матерью; он боялся, что, если он погрузится в сон, она причинит себе непоправимый вред. Когда же он добился некоторой финансовой свободы и смог нанять круглосуточную сиделку для ухода за матерью, было уже поздно. Бессонница пустила в нем глубокие корни; сказались ночи, когда он, забыв об отдыхе, сколачивал свое состояние.

Потом надо было управлять финансовой империей.

Но сейчас, проведя здесь, на вилле, лишь несколько ночей, он так привык к теплой, томной близости Алессандры, которая оплетала его руками и ногами, что засыпал без труда. Теперь он не представлял, как можно спать без нее.

Последняя мысль так встревожила его, что он полностью проснулся. Осторожно высвободился из ее объятия. Убрал с ее лица прядь волос и легко провел пальцами по ее высоким скулам. На сердце отчего-то стало тяжело. Она вздохнула и перевернулась; одеяло задралось, показав шелковистое плечо и очертания груди.

Он тут же ощутил ответную реакцию. Боже, прошло шесть дней с тех пор, как он нашел ее в бывшей оранжерее, и почти все шесть дней они провели вместе, плавясь в сжигающем их пламени страсти. Пожар не собирался стихать. Винченцо был ненасытен, и его молодая жена не уступала ему ни на шаг.

С трудом отвернувшись от искушения, он надел пижамные штаны, футболку и вышел из спальни.

В длинных коридорах было тихо. Мраморный пол приятно холодил босые ступни. Ноги словно сами привели его в огромный кабинет, средоточие власти Леонардо, место, откуда хозяева виллы управляли своими владениями.

Винченцо пока так и не раскусил старшего из братьев Брунетти, истинного наследника империи. Массимо был более открытым, язвительно-остроумным; иногда он даже Винченцо заставлял улыбаться. Но в Леонардо… он замечал сходство с самим собой.

– Воображаете здесь себя? – послышался голос у него за спиной.

Он круто развернулся. На пороге стояла Грета Брунетти.

– Воображение – для снов, которые находятся вне пределов досягаемости. Это кресло, этот кабинет, этот дом… уже почти в моей власти. Если хотите знать, – добавил он, удивляясь собственной злобе, – я как раз думал, что снести первым делом: виллу или башню БФИ.

Она побледнела, и ему стало немного жаль ее. Но только немного.

– Чего вы хотите, мистер Кавалли?

Ее официальный тон что-то в нем задел, но он не показал виду.

– Для вас время действовать давно прошло. – Он облокотился о внушительный дубовый стол и скрестил ноги.

Она плотно обхватила себя за талию. Ее пальцы напоминали когти.

– Никогда не поздно осознать свою неправоту. И никогда не поздно что-то исправить.

– Наверное… в вас говорит страх гибели. – От изумления он даже перестал злиться.

– Вовсе нет. Что бы вы ни планировали, мне на данном этапе уже все равно. Вот если бы я могла что-то предпринять, чтобы Алессандра…

– Она моя. Я не откажусь от нее ни за что на свете. Она подтвердила свой выбор шесть дней назад. И выбирает меня каждую ночь, – бесстыдно добавил он.

– Знаю. Я уже утратила ее уважение, что хуже любых ваших действий. И все же прошу не забывать, что ни в чем происходящем ее вины нет.

– Моя мать тоже ни в чем не была виновата.

– Я поступила так, как считала в то время правильным по отношению к своей семье. Долгие годы я мирилась с выходками сына. Старалась исправить последствия его поступков. Ко всему остальному я очерствела – у меня не осталось ни милосердия, ни доброты, ни даже любви. Он все из меня высосал… Я лишь исполняла свой долг по отношению к Лео и Массимо. Я… лишила их привязанности.

– У них была крыша над головой, еда, убежище от бурь. У меня не было ничего, – отрезал Винченцо, тяжело дыша.

У него даже детства не было. Вот какую цену он заплатил за ее безжалостность. В детстве он не был ребенком.

Она надолго отвернулась. Он провел дрожащей рукой по волосам.

– К вашей чести, ваши внуки – не те чудовища, какими я их себе представлял.

С каждым днем Винченцо все больше понимал: вера Алессандры в Лео и Массимо не была куплена ни богатством, ни подарками. Пришлось нехотя признать: она питает к Лео и Массимо неподдельную привязанность, хотя не связана с ними узами родства. Хуже того, он понял – с трудом и болью, словно проглотил осколок стекла, – что такая связь с братьями Брунетти существует и у него. Он сидел за одним столом с ними, слушал, как они привычно перешучиваются, и, чувствуя себя посторонним, тосковал по связи, на которую имел полное право… Это была совсем особая пытка.

Алессандра надеялась, что он каким-то образом пересечет водораздел и наладит с ними отношения – теперь, после всего, что он сделал, чтобы низвергнуть их, после ожесточенной ненависти, какую он лелеял в себе больше двадцати лет… Ее надежда наивна и жалка, и он отказывался ей потакать.

– Да, их тоже можно пожалеть, несмотря на мое присутствие в их жизни, – тихо продолжала Грета, и Винченцо, хмурясь, развернулся к ней. – Вы обольщаетесь, если считаете, что в этом доме Лео и Массимо получили достойное воспитание. Поскольку мне много лет приходилось разбираться с жестокими выходками Сильвио и последствиями его поступков, для них у меня ничего не осталось. Они выросли порядочными людьми, несмотря на мою холодность и на жестокость отца, который дурно с ними обращался… И только когда я вышла замуж за Карлоса, отца Алессандры, я поняла… сколько наделала ошибок. Я позволила превратить себя в такую… ожесточенную женщину, у которой не находилось доброго слова даже для внуков.

Винченцо кольнуло сочувствие, но он упорно отказывался проявлять его по отношению к этой женщине. Ничто, ничто не оправдывает ее поступка! А все Алессандра… Из-за нее он менял свою точку зрения на многое, жена постепенно переделывала его, похоже, на клеточном уровне.

– Per piacere[8]8
  Пожалуйста (ит.).


[Закрыть], Винченцо, не делайте больно ей… Алессандре.

– Выходит, она вам небезразлична?

– Si. Она подарила мне возможность стать другой. Искупить свою вину. И… снова обрести любовь в сердце. Прошу вас…

«Обещай, что не воспользуешься мною в своей битве!» – просила его Алессандра на вечере у Антонио. И он дал ей слово. И все же… Если с ее помощью он закончит свою войну как можно скорее и с наименьшими потерями… Разве в конечном счете она не будет ему благодарна? Разве не поймет, почему он так поступил?

Его мысли убегали, как скорый поезд; ему не удавалось ухватиться за какую-то одну. Если после того, как он разобьет БФИ на части, оставит виллу нетронутой и не станет сносить дом, который она так любит, который стал для нее убежищем в трудное время. Если они с Алессандрой смогут здесь создать семью, завести детей, начать все сначала в том месте, где когда-то разбились все его мечты… Наверное, тогда можно будет считать, что все кончено и возобладала справедливость.

– Если она вам так важна, докажите, – заявил он, заглушая тихий голос совести, который угрожал завладеть им, стоит ему уступить.

Грета побледнела, и Винченцо стало не по себе. Он долго ненавидел эту женщину, но сейчас она казалась лишь тенью той, кто преследовал его в воспоминаниях, тенью женщины, которая одним безжалостным решением погубила его детство и психическое здоровье его матери. Должно быть, за много лет она утратила свою жесткость. И все же, в ее глазах он видел уверенность в своей правоте, но видел и любовь тоже. Холодок пробежал у него по спине.

Алессандра породила любовь и в ожесточенном сердце этой старухи. Как и в нем… Он все больше сознавал, что не заслуживает ее любви. Скоро придется закончить начатое. Прежде чем станет слишком поздно.

– Как? – спросила старуха, выводя его из мрачных мыслей.

– Попросите внука уйти с поста главного управляющего БФИ.

– Леонардо слишком много и слишком долго трудился для того, чтобы просто так сдаться.

– Так заставьте его.

– Я не…

– Поддержите меня на следующем заседании совета директоров.

Старая дама пошатнулась и, чтобы не упасть, оперлась о столешницу.

– Если я вас поддержу, Леонардо придется уйти.

– Это гораздо лучшая участь, чем я вначале предусмотрел для них обоих.

Ее глаза вызывающе сверкнули. Они смотрели друг на друга с одинаковым выражением. Проступало сходство натур, которого он хотел бы избежать любой ценой.

– Двести лет в кресле главного управляющего сидел только представитель семьи Брунетти! – надменно заявила старуха, выпрямляясь. – Против традиции…

– Перед вами очень простой выбор. – Винченцо пожал плечами. Если он и испытывал сомнения, все они исчезли после ее надменного взгляда. – Либо сохраните БФИ, оказав мне поддержку, либо смотрите, как компания раскалывается на части, что я и планировал изначально. Если выберете первое, возможно, вы и Алессандру избавите от душевной боли. Кстати, вы ведь как раз просите меня о том, чтобы я в процессе не причинил боли Алессандре.

– Значит, вы намерены воспользоваться моей привязанностью к ней?

– Характер человека, которого вы видите перед собой, явился результатом ваших слов и ваших действий. Так что… Обвиняйте во всем только себя.

– У нее разобьется сердце. Неужели вы…

– Сын своего отца, si? Так мне говорили. В таком случае лучше ничего ей не говорите.

Он отказывался даже думать о том, что будет, если Алессандра узнает об их разговоре. Боже, как ему хотелось наконец покончить с делом! И сейчас же начать новую жизнь с Алессандрой.

– Алессандра уже выбрала меня. Она выбрала будущее со мной, – сказал он, позволяя Грете увидеть его победу. – Когда я встану во главе БФИ, все закончится и для нее. Ей не придется разрываться между прошлым и будущим.

Он вышел из комнаты, не оглядываясь. Ему отчаянно захотелось увидеть Алессандру в постели. Обнять ее. Заверить себя, что она…

Он чувствовал себя грязным. Как будто всецело заслужил ту ненависть, которую увидел в глазах старухи.

Только на пороге спальни он снова смог дышать. Он быстро разделся и лег в постель. Алессандра тут же развернулась и прижалась к нему. Только тогда его сердце замедлило свою скачку.

«Ви, неужели мы совершили ошибку?»

Не верится, что она задала ему этот вопрос всего несколько дней назад. Сейчас он с ужасом понял, что так и есть. Он совершил ошибку, втянув во все Алессандру. Она заслуживает лучшего. Заслуживает, чтобы ее любили, боготворили. Он не должен был использовать ее как разменную монету в игре против приемной матери.

Но когда Алекс плотнее прижалась к нему, обвила его ногами и завладела его губами, а он не спеша вошел в нее и снова погрузил их обоих в сладостный экстаз, Винченцо перестал думать о том, что он должен бросить ее, чтобы исправить ошибку. Освободить ее от себя. Он не мог и не хотел так поступить. Потому что она принадлежит ему. Она – не награда, какой он когда-то по глупости ее считал. Она значит для него гораздо больше.

Она – его спасение и его убежище.

* * *

Алессандра вошла в нью-йоркский пентхаус в превосходном расположении духа. Убрав альбом, она разделась и направилась в душ. Она предвкушала, как встретит Винченцо после четырехдневной разлуки, как вернет услугу, которую он оказал ей, единственным способом, который ему точно понравится.

Теплая вода бодрила. Она улыбалась, и предвкушение зрело в ней, как подводное течение. Хорошо, что он через Анну передал, чтобы она захватила свой альбом с эскизами. Он устроил ей сюрприз – встречу с исполнительным директором перспективного дома моды со штаб-квартирой в Нью-Йорке. Алессандра больше месяца добивалась этой встречи, но безуспешно. У Винченцо же все получилось как будто само собой! От его возможностей у нее иногда захватывало дух.

Его самоуверенность и властность вначале слегка возмутили ее. Но она прекрасно понимала, что намерения у него самые добрые. Она ужинала с исполнительным директором дома, который устанавливал моду.

В ту ночь, когда он нашел ее в бывшей оранжерее, она призналась ему, что мечтает стать дизайнером. Хочет запустить собственную линию одежды под маркой «Алессандра и Алисса». Таким образом она отдавала дань памяти матери. Работая над эскизами, Алекс наконец обрела покой.

Она долго занималась самокопанием, но поняла, что поступила правильно. Ей удалось признать, что мать все же любила ее, пусть и по-своему. Талант, унаследованный от матери, помог ей нащупать собственный путь.

Она больше не могла себя обманывать. Без Винченцо она не примирилась бы с самой собой. Хотя его считали безжалостным бизнесменом, с ней он чуток и добр.

Как только он понял, чего она хочет, воспользовался своими связями и начал устраивать для нее важные встречи.

У Алессандры имелись и собственные связи. Однако ей нехотя пришлось признать, что благодаря ему она вышла на новый уровень. Взять хотя бы ее сегодняшнего визави. Его модный дом удостоился многочисленных похвал благодаря высокой нравственности и принципиальности. Его мастерские создают дизайнерские вещи с использованием переработанной старой одежды. Кроме того, компанию хвалили за честные торговые условия со странами третьего мира, откуда поступали старые ткани. Запустить свою коллекцию в таком доме – настоящая мечта. Но даже при ее связях и возможностях ее агента Алессандре прежде не удавалось договориться о встрече с исполнительным директором.

Стоило ей поделиться своим огорчением с Винченцо, как встреча, о которой она мечтала, была согласована. Все прошло просто замечательно; они с новым знакомым сразу же нашли общий язык.

Ужин не испортила даже тошнота, которая донимала ее весь день… точнее, всю неделю. Виктору Эммануилу очень понравились ее эскизы.

Алессандре не терпелось начать работу. Она не могла дождаться, когда запустит свою коллекцию – будущее, сплетенное из нитей прошлого.

Когда она, смеясь, обмолвилась, что Винченцо, наверное, выкручивал ему руки, чтобы он согласился на встречу, новый знакомый внезапно посерьезнел и признался, что он должник Винченцо. Именно ее муж много лет назад помог ему с начальным капиталом!

Всякий раз, когда Алекс казалось, будто она знает и понимает Винченцо, он ломал все ее представления о нем.

Она промокнула влажные волосы и надела халат. Ею овладела странная сонливость. Босиком она вышла в спальню пентхауса, откуда открывался великолепный вид на Нью-Йорк.

Они пробыли здесь уже три недели, и Алессандра с удивлением поняла, что ее совсем не тянет домой. Ей хотелось остаться здесь навсегда, очутиться подальше от Италии и массы требований, какие страна налагала на время, силы и даже верность ее мужа.

Они прекрасно отдохнули несколько недель. Очень не хотелось, чтобы передышка заканчивалась.

После того как она сделала свой выбор и осталась с ним, Винченцо, как она и рассчитывала, спешил положить к ее ногам весь мир.

И дело было не только в его поддержке, поощрении и использовании его обширных связей, когда речь шла о ее новой карьере. В тот день, когда она собралась в Нью-Йорк навестить Чарли, он вернулся после конференции в Пекине, которая продолжалась неделю. Алекс огорчилась, когда поняла, что проведет с мужем лишь несколько часов. Она давно уже перестала бороться с собой и признала, что очень скучает по нему. Ей недоставало их разговоров о работе, о будущем, недоставало долгих ночей. Ей все казалось: еще одна ночь, еще один раз потушат пламя, которое постоянно разгорается между ними. Однако этого не произошло. Как будто к ней вернулся другой Винченцо, тот, с кем она познакомилась на Бали, – обаятельный и заботливый.