Текст книги "До и после"

Глава 18
Рождение сына

Человеку, прошедшему армию, «короноваться» не позволял воровской закон, а перспектива мотаться по лагерям без имени не устраивала, вот я и решил попытаться осуществить школьную мечту. Узнав, что диплом художественного училища давал возможность попасть в Академию по упрощенной системе, поступил туда на курс декоратора сцены.

Практические занятия проходили в мастерской театра Марджанишвили. Учиться предстояло рядом с подростками, многим из которых не было даже и шестнадцати. Поначалу разница в возрасте смущала, но, погрузившись в мир изобразительного искусства, перестал обращать на это внимание. Рисовать бюсты античных героев занятие довольно скучное, хотелось поскорее перейти к живописи.

Когда наконец это произошло, с перекинутым через плечо мольбертом я вышел на свой первый пленэр. По пути до метро только ленивый не переспросил, что за ящик болтается у меня на плече. Братва на мой выбор жизненного пути реагировала по-разному. Кто-то с пониманием, одобрительно приветствовал, кто-то незло подшучивал. Учеба учебой, но надо было еще как-то кормиться.

Мой близкий друг Валера работал монтажником на строительстве жилых корпусов. В ночную смену выходили всего четыре человека – он, его помощник, строповщик и крановщик. Место строповщика было свободно. Почему бы не попробовать, подумал я. Работа оказалась несложной – ори во все горло «вира, майна» и следи, чтобы пальцы не застряли в петлях конструкции во время подъема. Правда, на сон почти не оставалось времени, но молодой организм справился и с этой проблемой.

Однажды ночью на стройку с радостной новостью прибежал соседский мальчишка:

– Дядя Георгий, Софию рожать повезли!

Мы с Валеркой быстро переоделись, взяли в палатке несколько бутылок шампанского, букет цветов и рванули на такси к роддому. Внутрь не пускали. Время от времени на пороге появлялась медсестра и, выкрикивая фамилии отцов, объявляла о прибавлении в семействе. Наконец, ближе к утру настала моя очередь.

– Георгий Мгеладзе, у вас сын!

На радостях расцеловал медсестру. Передал букет для жены, сунул в ее карман червонец и принялся салютовать хлопками шампанского. Выпив все, поехали в район гулять дальше. Отец мой, узнав о прибавлении, выскочил на балкон и принялся палить в небо из двустволки.

– У меня внук родился! Внук!

Глава 19
Смерть отца

Сына назвали Тариэлом. Первое время ночами просыпался от каждого его движения, писка, вздоха.

– Что-то не так с ребенком, – тормошил всякий раз жену.

Утром уходил в училище, возвращался к обеду, спал пару часов и бежал вкалывать на стройку. Когда систематическое недосыпание окончательно вымотало, решил перебраться в другую комнату.

Отец, так и не простив меня за необдуманную женитьбу, без особых причин придирался к Софии. Их изначально не заладившиеся отношения ухудшались с каждым днем. Как-то после работы в очередной раз застал жену с заплаканными глазами. Наутро состоялся неприятный разговор с отцом, который через несколько минут перерос в серьезную ссору. Мы перешли на крик.

– Как ты смеешь орать на меня? Заткнись щенок, не забывай, в чьем доме живешь!

Такого упрека я не ожидал!

– Да подавись ты своей квартирой!

Он размахнулся и влепил мне пощечину. Не задумываясь, ответил ударом кулака в челюсть. Кровь заструилась из рассеченной губы по подбородку. Он пошатнулся и сполз по стене на пол. Мама истерически запричитала. Схватив ребенка на руки, приказал жене собираться. Так с двумя сумками, женой и ребенком на руках я ушел из отцовского дома. В тот же день снял квартиру по соседству и стал жить отдельно от родителей.

Совмещать учебу с работой становилось все труднее. Мой организм отказывался функционировать в таком изнуряющем режиме. Недосыпание валило с ног. Денег от работы на стройке едва хватало на пропитание. Приходилось брать в долг, чтобы вовремя оплачивать аренду квартиры.

С мечтой окончить художественное училище и поступить в академию пришлось расстаться навсегда. Записался на водительские курсы, получил права категории «Д» и устроился на работу водителем автобуса. Главное, из-за чего начал шоферить, это относительная свобода и отсутствие начальника над головой.

Неплохая зарплата плюс ежедневная халтура изменили жизнь к лучшему. С отцом не встречался, а вот мамочка почти каждый день забегала к нам в гости с чем-нибудь вкусненьким. Время от времени родственники предпринимали попытки помирить нас, но моя гордость не позволяла сделать первым шаг навстречу. Так и жили, не пересекаясь с отцом до тех пор, пока на съемную квартиру не прибежал соседский мальчишка. Прямо с порога он, заикаясь, затараторил:

– Твой папа умирает, беги скорей домой!

Оглушенный страшной новостью, рванул в район. Отец лежал на диване с перекошенным лицом, левая нога не двигалась, а рука плетью свисала к полу. Слезы навернулись на глаза, я упал перед ним на колени, прижался щекой к парализованной руке, повторяя:

– Прости, прости, прости…

На тот момент ему было всего шестьдесят три года, и мне казалось, что жить он будет еще очень долго. А тут такое! Год переживаний после конфликта с единственным сыном довел до инсульта. Он возвращался пешком от станции метро домой, когда почувствовал себя плохо. Из последних сил добрел до квартиры, постучался в дверь и рухнул на пороге.

Отец здоровой рукой гладил меня по голове и что-то неразборчиво бормотал. В тот же день мы вернулись домой. Лечение, хороший уход и ежедневные массажи сделали свое дело. Через несколько месяцев пальцы на парализованных конечностях стали шевелиться.

Помню радостный день, когда ему удалось приподнять руку и согнуть ногу в колене! Я откупорил бутылку шампанского, и мы выпили за этот маленький успех. Купаться в ванную носил отца на руках, но уже через полгода он научился вставать с кровати и, опираясь на мое плечо, стал передвигаться по квартире. Потом я привинтил дверные ручки к стенам квартиры по маршруту его передвижения. Метр за метром, от ручки к ручке он стал самостоятельно добираться в любую из комнат.

С каждым днем он увереннее стоял на ногах, а речь становилась более разборчивой. Но неожиданно все резко ухудшилось. Отец потерял аппетит, похудел, перестал вставать с постели, объясняя это отсутствием сил. Врачи обнаружили у него рак поджелудочной железы, и через пару месяцев он умер.

Похоронили его, как и просил, в родной деревне на горке рядом с родителями.

Глава 20
Попутчик

Я продолжал крутить баранку городского автобуса, когда друг Валера решил податься на БАМ. Заработки на стройке века превышали тбилисские втрое, к тому же предоставлялась возможность без очереди, по госцене приобрести модный и недоступный простому смертному автомобиль «Жигули» шестой модели, «шестерку», как ее с любовью называли в народе. Он уговаривал меня поехать вместе, но оставить мать, жену и ребенка на несколько лет я не мог. В итоге холостяк Валера улетел без меня. Не прошло и полгода, как к нам домой со слезами на глазах заявилась его матушка.

– Спутался мой сыночек с какой-то сучкой на БАМе, а здесь его невеста ждет! Из приличной семьи девочка. Год назад обручили! Слетал бы ты к нему, объяснил бы по-дружески, что так, мол, не делается, авось услышит тебя. Стыдно мне перед семьей невесты!

– Успокойтесь, теть Валь, конечно, слетаю. Вот зарплату получу и слетаю.

– Что ты, что ты, разве я позволю по моим делам тратить деньги. Вот собрала тебе на дорогу немного. Должно хватить.

Метеосводки, мягко говоря, были неутешительными. Как оказалось, январская температура в тех краях опускалась ниже пятидесяти градусов по Цельсию! Это притом, что в Тбилиси она очень редко уходила в небольшой минус.

В моем гардеробе напрочь отсутствовали особо теплые вещи. Пришлось позаимствовать у родственников и знакомых. Из Тбилиси вылетел в Ростов. Приземлился и двинулся от самолета к самолету по летному полю. Останавливаясь у трапа, спрашивал стюардессу:

– Куда летим, красавица?

И так до тех пор, пока не нашел самолет, улетающий в Новосибирск.

Договорился с пилотом (как это обычно происходит у вокзала с таксистами) о цене, и вот я уже на борту. Из-за отсутствия места в салоне летчики устроили меня в своей кабине. Незабываемый полет. Вид – панорамный. Огромное небо, бесконечно далекий горизонт и солнце, светящее прямо в глаза. Это не то, что вы видите в иллюминаторе, это – завораживает! На радостях достал из сумки бутыль чачи. Летчики решили между собой, кому сегодня сажать самолет. Жребий пал на второго пилота, а с первым и бортинженером мы пили до тех пор, пока шасси не коснулось бетонки.

В Новосибирске взял плацкартный билет до станции Сковородино. Попутчиками оказалась супружеская пара. Нога мужчины была в гипсе, и он беспрерывно выл, жалуясь на невыносимую боль. Страдания его были чистой воды симуляцией. Он пытался раскрутить жену на бутылку водки.

– Муся, солнце мое, помоги! Мне хотя бы двести, иначе умру!

Супруга оставалась тверда и не поддавалась на слезные причитания. Симулянту пришлось сфокусировать все внимание на моей персоне.

– Грузин, брат, умоляю, купи бутылку, – тихо, как заговорщик, нашептывал он.

Чтобы прекратить вой и причитания, пришлось идти к проводнику и втридорога покупать бутылку. Опираясь на костыль, «страдалец» бойко запрыгал за мной. Распивали тайно в тамбуре. Откуда-то появился третий, явно больной похмельем человек. Из жалости налил и ему.

Бедолага дрожащей рукой залпом опрокинул полный стакан в рот, поперхнулся, закашлялся, и вся драгоценная жидкость оказалась не внутри организма, а на грязном полу тамбура. Если бы видели, в тот момент глаза моего попутчика!

– Сука, ты что наделал, пидор! Двести грамм водяры мимо кассы, – завопил он и бросился с кулаками на неудачника.

Пришлось вмешаться в конфликт, иначе скорее всего в нашем вагоне стало бы на одного инвалида больше. Я и счастливый симулянт вернулись в купе. Наконец-то можно было поспать, но сон через некоторое время опять нарушили вопли. Хитрец давал понять, что алкоголь уже не действует и пора принимать новую дозу. В итоге за сутки мне трижды пришлось навестить проводника. Потом, прикинув расходы (ехать нам предстояло еще как минимум двое суток вместе), я вывел инвалида в тамбур, крепко прихватил за ворот и доходчиво объяснил, что мне сейчас проще вышвырнуть его на ходу из тамбура в тайгу, чем бегать каждые пять часов за водкой.

Как ни странно, он сразу сник и смирился с положением. На третьи сутки мы, наконец, добрались до станции Сковородино.

Глава 21
Поселок Чульман

Супругов на перроне ждала машина «Скорой помощи». Тепло попрощавшись с ними, я на автобусе отправился в столицу БАМа Нерюнгри. Там пересел на попутный грузовик и уже ближе к вечеру оказался в Чульмане. Нашел общагу, в которой проживал мой друг. По самым огромным валенкам, стоящим в коридоре, определил его комнату.

– Да ладно, глазам своим не верю! – не скрывая радостного удивления, громыхал Валера.

После дружеских объятий я скинул тулуп и прошел к столу.

– Вот матушка тебе чачи и всяких грузинских вкусностей передала.

Пирушка была в самом разгаре, когда зашел сосед одолжить сковородку.

– Нет, не дам, опять собаку жарить будете, – пробурчал Валера и закрыл за гостем дверь. – Живодеры! Собаки их интересуют только как мясо и мех, – не переставал возмущаться Валера.

Меня, мягко говоря, удивило отношение местной публики к братьям нашим меньшим. У нас о таком и слышать не слышали.

В разговорах просидели почти до утра. Наконец дошли до причины моего неожиданного приезда.

– Что ты, братуха, нет повода для переживаний. Успокой мамочку, пусть не волнуется, не женюсь я здесь. Ну да, есть баба, и что? Обычная история, не монахом же мне жить, когда вокруг столько красавиц.

Глава 22
Холодная ночь в Чите

Вопрос был закрыт. Оставаться здесь дальше в пятидесятиградусный мороз не имело смысла. В поселке, как выяснилось, был небольшой аэропорт, если не очень ровную взлетную полосу и два сарая рядом с ней можно было назвать таковым. Тем не менее из Чульмана в Якутск и Читу, если позволяла погода, летал небольшой самолет, что-то вроде «кукурузника». В кассе приобрел билет Чульман – Чита – Новосибирск – Тбилиси.

В кармане оставалось рублей пятнадцать, которых должно было хватить на перекус в дороге. За полчаса до вылета в громкоговоритель объявили, что по причине нелетной погоды рейс переносится на завтра.

В небе сверкало солнце. Скорее всего летчик наш просто забухал. Ну что же, с кем не бывает. Провожающие и пассажиры стали потихоньку разъезжаться по домам в собственных автомобилях. Поскольку до поселка общественный транспорт не ходил, перспектива провести в одиночестве ночь в холодном сарае «аэропорта» становилась реальной.

Тут ко мне подходит якут – прищуренные, наполненные добротой глазки, приплюснутый носик, огромная шапка, унты – и приглашает к себе на ночлег!

Подъезжаем на его «шестерке» к дому. Жена, несмотря на позднее время, встречает непрошеного гостя неподдельно радушно. Внутри дома уютно, чисто и тепло. Занавески и скатерть вышиты красивым узором вручную. На полках этажерки – слоники, вазочки и прочие приятности деревенского быта.

Хозяюшка сварила пельмени, угостила водочкой. Спать уложили на хромированную, пружинящую кровать с периной и горой разного размера подушек. Давно у меня не случалось такого сладкого и спокойного сна. Утро было добрым во всех отношениях. Якут Володя подбросил до «аэропорта». Погода летная, летчик трезв – от винта!

Малюсенький самолет болтало конкретно! Все дрожало, скрипело, но работало. Одним словом, на душе было неспокойно, но факт, что справа от меня сидела красивая попутчица, выруливал ситуацию в лучшую сторону.

Девушку звали Таней. В разговоре выяснилось, что проживает она в Чите одна. К концу полета наше приятное общение закончилось тем, что девушка по-простому предложила переночевать у нее, если у меня что-то пойдет не так с перелетом в Новосибирск. Как в воду глядела. На свой самолет я не успел, а следующий был только утром. Торчать в аэропорту не хотелось, тем более в городе можно было рассчитывать на теплый прием милой Танюши.

Договорился за червонец с таксистом, у него же купил бутылку водки и поехал по адресу, оставленному мне девушкой. Было около двенадцати часов ночи, когда я постучался в дверь. Тишина. Стучусь громче, слышу шорохи за дверью, но ее по-прежнему не открывают.

– Танюша, это я, Георгий, ты же сама приглашала, впусти, милая, – причитал я в подъезде.

Тщетно. Меня «продинамили» самым бессовестным образом! Автобусы не ходили, а на такси денег уже не хватало. Оставалось одно – при сильном ветре, на морозе в минус сорок продержаться до утра. Брожу по микрорайону и чувствую, что этот холод мне не перенести. Пришлось стучаться в двери квартир, где пока горит свет, и на вопрос: «Кто там?» – неуверенно отвечать: «Георгий из Тбилиси».

Ответ почему-то не устраивал любопытных хозяев, и мне ничего не оставалось, как идти дальше.

Спасение – котельная! По лестнице спустился в забитое бомжами помещение. Такое количество колоритных, сурового вида людей, собранных в одном месте, до этого встречать мне не приходилось. Этакие зомби из фильма ужасов. Все молчали и угрюмо поглядывали в мою сторону.

Чужой – видимо, было пропечатано у меня на лбу.

Оставаться в таком «приятном» обществе становилось опасно. Немного согревшись, снова вышел на мороз. Шатался по району, пока из окна одной из «хрущевок» не услышал пение и шум застолья. Там точно не побоятся открыть дверь, решил я и нажал на кнопку звонка. Вышла миловидная девушка. Для того чтобы сразу обозначить свой социальный статус, немедленно предъявил ей паспорт и авиабилет до Тбилиси.

– Не бомж, – решила она и впустила в квартиру.

Девушка оказалась классной руководительницей, у нее по какому-то поводу гуляли ученики. Предложенную рюмку водки выпил с удовольствием и сразу же уснул в кресле. Рано утром разбудили и деликатно дали понять, что тут задерживаться больше не стоит. Первые автобусы уже ходили, сделав несколько пересадок, наконец-то добрался до аэропорта. Громкоговоритель объявил, что начинается посадка на рейс до Новосибирска. Прощай, холодная Чита!

В Новосибирске опоздал на самолет до Тбилиси. Следующий должен быть только через два дня! Голодный, холодный, грязный, я просунул небритое лицо в окошечко кассы и взвыл:

– Что-нибудь на юг сегодня есть?

– Есть! Через час самолет на Адлер.

Адлер, это практически дом родной, три шага до Грузии. На последние гроши набил желудок отвратительными беляшами, вытянул уставшее тело на лавке и заснул. Нет, посадку я не проспал. Досыпал на борту, глаза открыл лишь тогда, когда шасси самолета коснулись бетонки аэропорта.

Ежедневно в 21.30 в Тбилиси из Адлера отходил поезд. Узнав, что ж.-д. билеты дешевле, чем авиа, сдал свои и приобрел новые на поезд. Выгода от такой манипуляции в денежном эквиваленте составила больше пятнадцати рублей. До отправления поезда времени было предостаточно. Сдал сумку в камеру хранения, купил несколько бутылок вина и направился в гости к знакомым. Посидели, поговорили, а к девяти вечера я был уже на перроне. Протягиваю номерок работнику камеры хранения, рассчитывая без проволочек получить багаж назад. Ан нет. Нате-ка, выкуси!

– Что у тебя в сумке? – грубо интересуется работник камеры хранения.

– А тебя колышет? – культурно отвечаю я.

На наш короткий диалог из соседнего помещения выходит представитель правопорядка и выплескивает на меня приблизительно следующее:

– Слышишь, чурка черножопая, думаешь, вам все позволено тут? А вот хрен угадал. Хулиганство в общественном месте карается пятнадцатью сутками ареста. Мести тебе все это время улицы нашего Адлера.

«Приплыли», – подумал я.

Попытка решить вопрос на месте не сработала. Сержант подталкивает меня в спину и ведет в привокзальное помещение. Дежурный старлей, смекнув, что к чему, решил по-быстрому срубить бабла.

– Четвертной, и катись на хрен в свою Грузию, – великодушно объявил он.

– Откуда? У меня ни гроша в кармане!

– Ну, тогда на нары, – зевая, пробубнил старлей.

– Стоп, стоп минуточку. – И я бегу к проводнику моего вагона (паспорт, естественно, у ментов, а сумка пока еще в камере хранения). – Выручай, земляк, срочно нужен четвертной, в Тбилиси рассчитаюсь.

Земляк выручил. Бегу назад в отделение, меняю деньги на паспорт, лечу за сумкой в камеру хранения, тут мой поезд трогается и уходит без меня!

– Суууки, – взвыл я раненым зверем, присел на корточки и от сострадания к самому себе прослезился.

Минутная слабость – с кем не бывает? Поскольку терять все равно было нечего, отбросив сантименты, начинаю поливать все отделение матом. Представители правопорядка пребывали в замешательстве. Было видно, что чисто по-человечески они меня понимают и жалеют.

– Да ладно, брось, догонишь в Гантиади на такси, – успокоил сержант.

– Какое на хрен такси, бабки-то все у вас, – продолжал орать я.

– Держи, червонца должно хватить, – свеликодушничал старлей и протянул красную купюру.

Чудеса случаются! Выскочил на привокзальную площадь, засветил червонец таксисту, мол, это все, что имеется, но догнать поезд надо в любом случае. Водила согласился. Догнали! Наконец утром добрался до родного Тбилиси! Боже, неужели сейчас будет все – горячий душ, вкусная домашняя еда и сон в собственной постели?

Ныряю в метро и уже через полчаса звоню в дверь своей квартиры. Опять облом, дома никого нет! Выручает соседка Маро. Она как раз собиралась на работу и любезно вручила ключи от своей квартиры. У нее я рассчитывал помыться и передохнуть. Понятное дело, что до этого момента мне никогда не приходилось принимать душ у Маро. Зашел в ванную, захлопнул дверь.

О, ужас – ручка с внутренней стороны отсутствовала напрочь! А это означало, что до тех пор, пока Маро не вернется с работы, я вынужден сидеть запертым в ее ванне. Ковырялся с замком долго. Наконец открыл, как раз в тот момент, когда соседка вернулась с работы. В бешенстве побежал к себе. Домашние были на месте. Конечно же, главной причиной всех моих злоключений оказалась жена (ну не мать же или сын).

– Где это ты шляешься, почему не дома, – взорвался я.

Сорвав накопившуюся за неделю обиду и злость на без вины виноватую супругу, успокоился. Потом обнял ее крепко-крепко, поцеловал маму и сына. И так мне стало хорошо оттого, что я дома, что рядом родные, что все неприятности позади.

Глава 23
Югославское Эльдорадо

Наступил 1985 год. Экономика великой страны рушилась на глазах. На прилавках магазинов, кроме трехлитровых банок с томатным соком и бутылок дешевой водки, ничего не было. Сливочное масло и сахар продавались по талонам. Горбачев объявил перестройку.

Жизнь менялась на глазах, возникали рыночные отношения, а вместе с падением Берлинской стены приоткрылся «железный занавес». Повсюду запахло деньгами, только ленивый мог не воспользоваться открывшимися перспективами. Поскольку ближайшей капиталистической страной была Турция, армия грузинских «челноков», нагруженная советским ширпотребом, ринулась именно туда. Чуть позднее появились первопроходцы в страны Восточной Европы. Польша, Чехословакия, Венгрия, Югославия магнитом притягивали к себе разношерстную массу из СССР.

Чтобы попасть в европейскую сказку, достаточно было иметь загранпаспорт и приглашение от гражданина одной из этих стран. Такие приглашения свободно продавались с рук по десять долларов прямо у дверей ОВИРа. Для выезда за границу на каждый советский паспорт в банке можно было получить триста тридцать долларов за двести рублей. Да, именно таким был в то время курс – шестьдесят шесть копеек за один американский доллар!

Продолжать шоферить не было смысла. К этому времени мой школьный подельник Вадим успел отсидеть второй срок и вот уже полгода как перебивался мелкими кражами. Ему тоже ловить в Тбилиси было нечего, и мы решили смотаться в Югославию на разведку.

Тема с фальшивыми золотыми цепочками в конце восьмидесятых была очень популярна среди кидал. Ювелиры изготовляли пятидесятиграммовые цепочки из серебра, путем напыления покрывали их золотом и припаивали настоящие замочки с пробой. После этих манипуляций готовое изделие сбывалось на рынках Восточной Европы. Себестоимость одной такой цепочки плавала в районе пятидесяти баксов, а впаривалась она за «косарь», но даже эта цена была на порядок ниже официальной.

Сама афера проходила следующим образом. Кидала обязательно имел с собой настоящую, абсолютно идентичную фальшивке цепь. Один из подельников выбирал на рынке лоха из числа торговцев тряпками и предлагал по дешевке купить у него золото. Остался, мол, совсем без денег на чужбине, вот и приходится расставаться чуть ли не с семейной реликвией.

Особенно помешанные на золоте поляки почти всегда велись на это. Покупателю для проверки предлагалась настоящая золотая цепь. Он проверял ее специальным раствором, разглядывал через лупу пробу на замке и, в конце концов, получив еще небольшую скидку, соглашался приобрести товар. В этот момент подбегал подельник и взволнованным голосом сообщал, что уже нашел стопроцентного покупателя, который якобы дает на пятьдесят долларов больше. «Продавец» забирал цепь назад, разворачивался и уходил. Обычно его тут же хватали за руку и предлагали нужную сумму. Как понимаете, лох получал назад уже фальшивку. Таким образом, за неделю удачной «работы» можно было скинуть несколько десятков фальшивых цепей. Выхлоп от простой манипуляции получался сумасшедшим.

Изготовив пять таких цепей, мы улетели в Ужгород, а оттуда поездом через Венгрию добрались в приграничный югославский городок Суботица. На вокзальной площади у валютчиков разменяли сотку баксов на местные динары, сняли небольшую квартирку на два дня и двинули к центральному рынку пешком.

Останавливались у каждой витрины, таращась на выставленные в них товары. Чего там только не было – японская электроника, часы, шубы, дубленки, джинсы и дальше по списку недоступных в Союзе вещей. Супермаркет доконал окончательно! Заваленные многочисленными незнакомыми продуктами и алкоголем полки и холодильники вызывали детский восторг!

– Ну, братан, по ходу мы нашли свое Эльдорадо! – выдохнул я.

С бутылкой виски и пакетом незнакомой закуски устроились на лавочке близлежащего сквера. Пили прямо из горла, закусывая фирменными ништяками.

– За удачу, браток! За удачу, родной, – желали друг другу при каждом глотке.

После выпитой бутылки появился нужный кураж. Огромная рыночная площадь, переполненная торгашами из разных стран, гудела, как растревоженный улей!

– Ну, как говорится, с Богом, – перекрестился Вадим, и мы растворились в толпе.

Через три часа цепи были реализованы по намеченной схеме. Все прошло на удивление гладко.

Поймав фарт, продолжили рыскать по рынку, выискивая, где и чем еще можно поживиться. К вечеру наметилась тема. Большинство приезжих торговцев после закрытия рынка складировали свой товар на охраняемой стоянке в автофургонах. Многие спали там же, но были и те, которые ночевали в арендованных квартирах.

Два дня ушло на вычисление шубников-турок, которые уходили на ночлег в квартиру. Ночью третьего дня, без особых проблем, мы вскрыли их фургон и вынесли огромную сумку, забитую норковыми шубами. Весь товар сдали торговцам в треть ниже цены на рынке соседнего города Нови-Сад. Арендовали «Мерседес», сняли шикарный особняк и почти на неделю ушли в загул.

Хозяйка особняка Еврасима, разведенка лет сорока, жила в соседнем доме с матерью и дочкой. Муж, с ее слов, «продался» пожилой немке и вот уже несколько лет находился под ее каблуком в Германии. Короче говоря, истосковавшаяся по мужской ласке женщина первой же ночью пришла ко мне в спальню.

– Ты не подумай, что я ветрена и сплю с каждым встречным, – застенчиво объясняла она мне, устроившись рядом на кровати. – Это просто месть бывшему мужу…

Еврасима оказалась изощренной в любовных делах дамой, поэтому я помогал ей мстить ежедневно до самого отъезда в Грузию.

В день отъезда разделили деньги поровну, уложили в багажник автомобиля подарки родне и покатили в сторону венгерской границы. Где-то в поле между Нови-Садом и Суботицей наше внимание привлек припаркованный у обочины «жигуль» с советскими номерами. Двое парней что-то готовили на керогазе. Обычно автомобили челноков забиты под завязку привезенным из «совка» товаром, на обратном пути – уже приобретенным за бугром, а этот «жигуль» был пуст.

– По ходу везут малогабаритную, но дорогую контрабанду, – азартно предположил Вадим.

– Стоит притормозить, братуха.

– Привет, земляки! Как торговля, что пустые?

Наш шикарный «мерс», фирменные шмотки и развязная походка произвели должное впечатление.

– Мы из Белоруссии. Приехали без товара посмотреть, что здесь в ходу. Вот возвращаемся домой закупиться нужными вещами, – чуть ли не заикаясь от страха, промямлил один из них.

– Да брось ты пургу нести! Какой дурак попрется в такую даль без товара? Распродались и отоварились небось. Что везете? Где заныкали «запрет»? Сами покажете или нам искать?

Распахнув кожанку, я засветил заткнутый за пояс пугач. Видуха у него была внушительная, и палил он так же громко, как боевой. Одним словом, детская игрушка, но в руках «делового человека» он выглядел как настоящий.

«Терпилы» продолжали что-то невнятно бормотать, пока Вадим отвинчивал дверную обивку.

Бинго! Суперприз! Вся дверная пустота была забита японскими часами Seiko и Orient! Остальные двери тоже были наполнены часами. Всего сто двадцать штук!

Грабить бедолаг под ноль не позволила совесть. У них наверняка тоже были дети. Короче, забрали половину, вторую великодушно оставили им.

В Суботице сдали часы по заниженной цене в местные магазинчики, откатили арендованную машину в офис, поездом доехали до Ужгорода, а оттуда самолетом благополучно вернулись в Тбилиси.