Текст книги "Добро пожаловать в бакалею «Надежда»"

42

Малуша помнила, что на левой коленке зимнего комбинезона жалобщицы есть несводимое масляное пятно. Что на резинке манжеты спущенные петли аккуратно подтянуты ниткой, а на груди вышита эмблема спортивного клуба. Сейчас красный комбинезон, желтый берет, зеленые рукавицы были те же, но чудным образом потеряли все метки. Не было пятна, штопки, эмблемы. Рукавицы растеряли снежинки из белого пуха. Словно вещи обновили, стерев с них все опознавательные знаки.

Было бы здорово, разгляди все это Малуша чуть раньше.

Было бы здорово, не забудь она апотропей дома.

До Нового года оставалось девять дней, поэтому Малуша одновременно размышляла о своей любви к Тимофею (та бурно шла в рост), о поиске новой работы (только какой?), о подарке родителям (билеты в театр?), о встрече Нового года (с семьей или с Птахами?), о погоде (одеться по осени или уже по зиме?). О смысле жизни, карме и предназначении тоже хотелось подумать. Разве тут вспомнишь про мелочь?

Увидев в окно знакомый силуэт, Малуша не отвлеклась от рисунка и поздно заметила, что гибельщик скопировал жалобщицу без усердия в деталях. Даже строчки швов и пуговицы забыл воспроизвести, не то, что повторить макияж с лица оригинала. Без шпаклевки копия выглядела моложе и мягче, только вот говорила мужским голосом:

– Думаешь, я тебя буду уговаривать? Знаешь поговорку: «Жгуча крапива родиться, да в щах увариться»? Быстро звони своему приятелю. Пусть несет сюда пропуск на Побочень.

Малуше, как и при первой встрече, было почти невыносимо тягостно находиться рядом с Безыменем, но боялась она вовсе не за себя. Вспомнила день, когда потеряла Сударя на балконе, и, не желая повторно проживать тот опыт, отказала решительно:

– Не буду звонить. У Тимофея всё равно его нет. Такого предмета даже не существует.

– Врешь! Без волшебства на мост не взойти. Я пропуск найду с твоей помощью или без неё. Обернусь тобой, и мальчишка сам прибежит. А ты свою жизнь закончишь в канаве, – пригрозил ставший чёрным с лица Безымень.

Слушая эти угрозы, Малуша боком-боком, вдоль прилавка отступала к подсобке. План был прост – запереться там и вызвать подмогу, а до тех пор ей приходилось смотреть ему прямо в глаза. Нечеловеческая их природа, бездушие и пустотность отзывались в её теле дурнотой. Старуха и Русалка понимали про Безыменя ещё больше. Они под личиной разглядели нечто такое, что спрятались за прялкой. Старуха оттуда пальцем грозила Малуше: «Не перечь злодею», а Русалка ручки синенькие сложила у груди, умоляя Малушу о том же.

Болтун на высоких скоростях опасности не почувствовал. Влетел в киоск и привычно щелкнул по помпону шапки жалобщицы. Очень ему всегда нравилось, как тот весело качается из стороны в сторону. На такую шалость Безымень злобно обернулся, и только тогда призрак Птаха узнал своего губителя. Отшатнулся, укрыв себя крылами, и тут же был отброшен с жестокой силой на прялку, на Старуху с Русалкой.

Пока Безымень создавал призрачную кучу-малу возле прилавка, Малуша сделала шаг в сторону и, не глядя, повернула ручку двери позади себя. Чуть не упала в открывшееся за мгновение до этого пространство подсобки. Уперлась спиной в живое. Перед её лицом появились долгие, голые руки со сложным рисунком переплетенных вен и жил. Руки были грязные, но Малуша разрешила им быстрым движением пройтись от её макушки до пояса, проверяя все ли на месте. Потом они продели её голову в кольцо тесемки оберега, свисающего с шеи спасителя, одежда которого обжигала стытью, а тело внутренним жаром. Одной рукой Сударь держал шкатулку, а свободной спереди обнял Малушу за плечи. Она поцеловала его где-то возле локтя, и от этого открытого проявления чувств оказалась тесно прижата спиной к вздымающемуся шумным дыханием животу Тимофея.

Такими, в одной связке талисмана, увидел их Безымень, когда отвлекся от призраков. Склонил голову набок, разглядывая апотропей, потом ухмыльнулся:

– Быстро ты примчался, парень. Печенью беду чуешь. Молодец. А что это у тебя – обережная бумажка? Одна на двоих? Думаешь, она меня остановит?

Апотропей оправдал вложенные в его покупку деньги, и Безыменю пришлось признаться:

– Надо же, и впрямь добротный оберег. Ключ мне принес? – кивнул он на шкатулку, которую Сударь безуспешно пытался открыть большим пальцем руки. Безымень внимательно наблюдал за тщетными попытками Тимофея найти скрытую защелку. Поинтересовался:

– Тебе девица не мешает?

– Мешает.

Тимофей сжал ладонь, в которой покоилось плечо Малуши, наклонился к ней и прошептал:

– Сейчас я тебя отпущу. Не шевелись.

Она бы и не смогла после его теплого дыхания на её шее.

Тимофей сделал шаг в сторону и изогнулся неудобным для себя образом, будучи по-прежнему привязан к Малуше короткой длиной ремешка. Теперь она увидела, что он бос и одет не по сезону в джинсы и майку. По плечу Сударя текла кровь из глубокой царапины. Ещё одна алела под разодранной штаниной. В согбенной позе, даже двумя руками он не мог справится со шкатулкой. Уговаривал то ли вещицу, то себя:

– Спокойно… я тебя открою… минуточку… не открывается… стоп, у меня же инструкция есть по руководству… так… ну и где она… нет, не в этом кармане… уф, нашел… ещё минуточку, – попросил он наблюдающего с интересом Безыменя. Достал бумажку и попытался развернуть сложенный вдвое листок. Малуша не утерпела и забрала у него артефакт, дав Сударю возможность наскоро прочитать короткий текст. Ещё раз прочитать. И ещё раз, чтобы утвердиться в последовательности действий. Потом он с сомнением посмотрел на гипсовые сердечки и цветочки, от которых сейчас зависела их с Малушей жизнь, и пробормотал:

– Оказывается, её и открывать не надо.

Вздохнул, как перед боем. Выпрямился в полный рост, выскользнув из-под веревочного хомута гарантированной защиты. Забрал у оцепеневшей от ужаса Малуши шкатулку, при этом успев так выразительно посмотреть ей в глаза, что она и пикнуть не посмела супротив его решения.

Те же свои строгие глаза поднял на гибельщика и стал зачитывать с листа:

– Силы…

43

Малуша взмолилась сразу всем Богам: «Пожалуйста-препожалуйста, пусть Тимоша не окажется Докой. Пусть останется для меня понятным».

Как знать, может быть, Высшие силы сидели и ждали, когда Малуша озвучит свою страстную просьбу, потому что Тимофей потерпел полное фиаско. Трижды Сударь прочитал заклинание. Безымень не исчез. Мало того, он даже голову запрокинул, изображая терпеливую усталость:

– Парень, мне ещё подождать или уже можно крутить тебя в рулет? Ты хоть знал, что даже имея магический предмет, без внутренней силы невозможно творить волшебство?

– Странно… В тексте опечатки или шкатулка все-таки не та?

– Это ты «не тот». Пропуск давай!

Тимофей вложил в протянутую ладонь Безыменя смятую в колобок этикетку с заклинанием:

– Забудь ты про него. Пропуска, как вещи, не существует.

Чем разозлил Безыменя до белых губ. Тот ещё меньше стал походить на жалобщицу, которая даже в самых жарких спорах никогда не пресекала границу неприличия. Тимофей, словно не замечая выпученных глаз гибельщика, предложил спокойно:

– Я знаю, как тебе помочь.

И улыбнулся.

Из дальнего схрона вылезла кошка. Села между Безыменем и Сударем, почесала за ухом, подняла заднюю ногу и пару раз лизнула шерсть на животе. Потом, зевнув всей пастью, встала живой статуэткой – лапка к лапке, хвостиком каралькой вокруг себя, мордашкой к Тимофею, не сводя с него взгляда круглыми желтыми глазками.

Безымень растерял гневливый запал. Обронил вполне миролюбиво:

– Какая краля! Вы оба тоже красавчики. До того смешные, что мне даже злодеяние с вами творить неудобно. Отдайте мне ключ по-хорошему, и я уйду к себе домой, а вы тут останетесь живыми и здоровыми.

Тимофей поставил шкатулку на прилавок, развернул два стула друг напротив друга, сел на один, а на второй жестом пригласил присесть Безыменя. Тот остался стоять. Сударь не смутился и предложил:

– Сам знаешь – ты в розыске, и власти уже на хвосте. Так уж получилось, что я с их представителем на короткой ноге, поэтому смогу организовать твое безопасное перемещение в Одаль.

– Ты сейчас про огненную птицу? Разве это власть?! – неодобрительно скривился Безымень.

– Какая есть. Главное, что можно договориться. Феникс обещал, что пронесет тебя через границу, если ты оставишь в покое заемное тело и добровольно залезешь в шкатулку.

– А если ты обманешь? Или Феникс её на месте не откроет?

– Ты уж совсем людям не веришь… так нельзя, – вторая улыбка достигла цели, заставив Безыменя присесть на стул напротив Сударя. Кошка громко сказала: «Мяу», решив, что Тимофей улыбнулся лично ей. Болтун и Русалка, как два облака, плавно воспарили к потолку бакалеи. Даже Старуха, хоть не решилась оставить прялку, привстала с насиженного места.

Лишь Малуша, соскользнув по стене прямо на пол, не наслаждалась столь долго ею ожидаемой улыбкой начальника. Пыталась осмыслить сразу два потрясших её озарения. Первое заключалось в том, что она уже знала, чем закончится это противостояние, а второе… – даже думать об этом было боязно.

Сударь продолжал уговаривать гибельщика добровольно сдаться властям:

– Феникс не хочет своё, понятное зло, здесь оставлять. Утверждает, что без тебя Одаль тоже в чём-то теряет.

«Раз – была, два – была, – считала про себя Малуша улыбки Тимофея. – И контрольная – три! Готов!».

Безымень пожаловался:

– Так не понимают ведь! Преследуют почем зря. Но ты прав, парень, в том, что дома меня уважают – не без этого. Здесь же я никто. Ещё мне не нравится тутошний пресный контингент. Ни во что не верят. Очень хочу отсюда убраться. Давай, вертай, меня назад, согласен я добровольно полезть в шкатулку.

– А как мне подсобить? Что сделать? – обрадовался его решению Тимофей.

– Уж лучше не мешай. Волшебник из тебя никудышный.

Безымень поднялся со стула, переставил шкатулку с прилавка на пол и начал размахивать руками, словно лопастями ветряной мельницы…

– Стой! – закричала Малуша, с трудом поднявшись на ослабших ногах, – А где наша жалобщица? И где предыдущий дядька?

Безымень на секунды остановил своё верчение:

– Кажись, я их оставил недалеко отсюда, возле железных людей.

Потом закрутился-крутился-крутился, пока не стал струйкой дыма, что заползла в крохотное отверстие, прежде незаметное среди общей лепнины на крышке шкатулки.

Тимофей и Малуша долго молчали, не веря своим глазам, ведь не каждый день рядом твориться необъяснимое. К тому же устали оба. Первым вышел из оцепенения Сударь. Зажал в кулак ремешок апотропея так, что Малуша, встав на цыпочки, притянулась к его лицу, но отругать не успел.

Колокольчик на двери возвестил о визитере. Это дедуля зашел в бакалею неудобно, боком, затаскивая в киоск целый ворох одежды. Потряс ботинками Тимофея и спросил не без издевки:

– Вы ребята, теперь перед входом раздеваетесь?

44

Тимофей не разрешил Малуше оказать ему первую помощь. Одевшись наскоро, первым делом позвонил спасателям. Уже через час те нашли Гуляку и Жалобщицу в сторожке у чёрного монумента с железными статуями. Это Малуша надоумила их, где Безымень мог спрятать свои жертвы. Жалобщица была без сознания, но в хорошем состоянии, а вот Гуляка уже не мог шевелиться, так ослабел и замерз под прикрывавшей его истощенное тело дерюгой.

Машина скорой помощи увезла потерпевших в больницу, а спасатели задержались, соблазненные горячим кофе, который приготовила Малуша. Когда разглядели кровь на одежде Тимофея, заставили его снова оголиться. Хуже всего выглядела рана на спине – там шероховатости рамы разодрали кожу в полоску. Спасатели дивились, как габаритный Тимофей умудрился протиснулся в узкое оконце подсобки.

– Это всё адреналин, – качали они головами.

– Откуда ты узнал, что мне нужна помощь? – спросила Малуша, пока Сударю накладывали мазь и лепили на него лейкопластыри.

– Спроси у своей соседки, – выдавил из себя Тимофей, морщась от боли.

Бажена рассказала, что нашла апотропей возле тумбочки в прихожей. Позвонила сначала самой Малуше. Когда та не ответила, Птаха догадалась набрать номер, который Сударь предусмотрительно оставил на обратной стороне оберега.

– Не моя вина, если тебя отругали, – так закончила телефонный разговор Баженка.

После ухода спасателей Тимофей долго не знал, куда поставить шкатулку – в холодильник, в подсобку, под кассу. В итоге засунул её в чехол ноутбука и положил рядом с собой на короб, на котором отдыхал после волнений дня. Назначил встречу с Фениксом. На Малушу не смотрел, но и зол не был, поэтому она подошла первая, покаянная:

– Извини. Я растяпа.

– Не буду спорить. Ты хоть в порядке?

– Да.

– Испугалась?

– Нет.

– А вот я чуть не поседел из-за тебя.

Малуша пошуршала пальчиками в его волосах и заверила начальника:

– Ничего такого.

– Посмотри внимательно, – Сударь склонил голову и оттуда, снизу, еле выдавил из себя признание, – Мне так неловко сейчас. Стыдобища, как я Мага из себя изображал.

Малуша беззвучно рассмеялась, вспомнив недавнюю сцену, а вслух сказала, уже открыто погладив его по волосам:

– Дорогой Тимоша, если у тебя, помимо улыбки, в арсенале было бы хоть ещё какое-то оружие, то этому миру пришел бы конец. Кстати, а где сейчас находиться Безымень?

– Как где? – растерялся Сударь и от её слов, и от успокаивающего прикосновения. – Ты же сама всё видела. В шкатулке.

– Вот именно. Большое зло из другого мира надежно тобой запечатано. А в остальном, ты, конечно, та ещё посредственность, – и добавила. – Про подарок, что я просила на Новый год, забудь. Пусть это будет кулек конфет или пакет с мандаринами. Тебе я мыльно-рыльный набор купила.

– Вот спасибо за сюрприз. А как же моя улыбка?

– Уже без надобности.

Тимофей на такое заявление отреагировать не успел, потому что в бакалею шумно ввалился сияющий как солнце Феникс. Был доволен, что трудную работу за него сделал кто-то другой. Шкатулку принял обеими руками, но не удержался и встряхнул её на предмет содержимого, словно Безымень должен был изнутри пошуршать о стенки, подтверждая свое пленение.

– Он точно здесь?

– Я своими глазами видела, – подтвердила Малуша. – Не тряси коробку. Вдруг гибельщик снова вылезет.

– Нет. Раз уж он разуплотнился, то в обратную не сможет, – Феникс в удивлении поднял одну бровь. – Интересно, кто из местных умельцев провел сложнейший захват демона в неподходящую для этого тару? Тут нужно иметь набитую руку, которую я хотел бы пожать со всем уважением.

– Я, – признался Тимофей.

– Ты?!

Лже-Леонтий подошел к Сударю вплотную и шумно вдохнул воздух:

– Почему я тогда не чую волшебства?

– Потому что у меня нет магических способностей, – терпеливо ответил Сударь, обеими руками отодвигая от себя Феникса.

– Это ты зря так надеешься. Запечатать Безыменя не смогли бы даже наши Ведуньи. Ошибался я, полагая, что ты бесталанный. Значит, в тебе заложено какое-то иное умение, которое я не распознал с первого взгляда. Дай-ка я тебя ещё разок протестирую.

Феникс обошел Тимофея кругом, в глаза внимательно посмотрел, только язык не попросил показать. Задумался:

– Что же ты такое, интересно? Как же ты запихал Безыменя в коробочку?

Малуша, желая узнать ответы на те же вопросы, выпалила секрет Тимофея:

– Он ему просто три раза улыбнулся.

Феникс расквадратил глаза:

– Неужели?!

На этом интересном месте Тимофей на правах хозяина вытолкал Феникса из бакалеи. Что-то сказал ему на прощание у самой двери, отчего небожитель пару минут простоял в оцепенении, поглаживая бока шкатулки.

Малуше совсем не досталось подробностей.

45

Снег падал шепотом. Словно там, наверху, кто-то аккуратно просеивал его через крупное ситечко. Чтобы землю ровно укрыло, без единой проплешинки. Раз в год такое чудо нужно для самых разных целей. Чтобы малым детям показать. Чтобы котики оставили первые аккуратные следы. Чтобы вспомнить, что скоро Новый год. Снег шел всю ночь, и к утру мир был полностью обновлен. Бездорожица исчезла под пушником, а стволы, ветви и хвою сосен обернул кружавчатый иней. Глаза слепило нестерпимо.

– Непорядок! – ворчал Феникс, протирая платком запотевшие от дыхания стекла солнцезащитных очков. Только его и было слышно в притихшем лесу.

На проводы в иномирье Вениамина и Бороды пришли все Птахи, на проводы Болтуна – все призраки. Никто из собравшихся не знал, как нужно вести себя в подобных случаях. Стояли на лужайке перед бакалеей, словно в терминале аэропорта, и неловко молчали.

Веня из детских санок, из-под клетчатого пледа, в который он был укутан до самого носа, предложил:

– Давайте уже отправляться в путь.

Феникс согласился:

– И то правда, чего тянуть. Только для начала надо создать силовое поле. Ну-ка, Птахи, встали в круг.

– Мы тоже? – спросила Малуша, имея в виду себя и Тимофея.

Феникс прищурил глаза, оглядел Сударя с ног до головы, подумал немного и принял решение:

– Нет, без вас обойдемся. Только Птахи.

Компания не знала в каком порядке нужно выстраиваться на ритуал. Лже-Леонтий сам расставил всех так: Борода, Бажена, Мирон, Лера, Марго, Смола, Геля, Веня на санках в центре. Нацепил очки и скомандовал как тренер во время зарядки:

– Приготовились… и-и-и начали! Сели-встали, сели-встали. Наклон вправо, наклон влево. Руки за головой и повороты корпуса. Не цепляться крыльями! Держим ритм. Теперь поочередно высоко поднимаем колени. Берём пример с нашего Орла. Выше колени, ещё выше!

Мирон высказался первым:

– Странно это как-то.

Смола шикнул на него, старательно задирая ноги:

– Делай, что говорят. Надо помочь ребятам.

Феникс после разминки перешел к сложным упражнениям:

– Теперь будем разгонять торсионные поля. Взялись за руки и пошли влево. Ориентир на Никиту.

Хоровод долго бродил кругами то за Бородой, то он него. Ещё они хлопали в ладоши. Когда встали паровозиком и пошли тропить снежную целину, стало весело и жарко. До тех пор, пока локомотив-Мирон не застыл столбом, отчего все за ним идущие повалились в снег по обеим сторонам созданной тропы.

– Глумишься, да? – спросил Мирон у Феникса.

– Конечно. А чего вы все такие серьезные? Чай, не похороны сегодня.

Баженка набрала пригоршню снега и бросила её в сторону Феникса. Снежок её и близко не долетел до цели, зато остальные попали точно. Пяти минут хватило, чтобы вся компания превратилась в снеговиков, усыпанных с ног до головы искрящейся слюдой.

Хохот стоял до самого неба. Даже Тимофей смеялся, отвернувшись к бакалее.

Немного отдышавшись, Феникс объяснил:

– Вы правы – у любого ритуала должна быть определенная драматургия. Раз это метод прямого воздействия на бытие, то на него нужна санкция сверху. Это только магия совершенно самовольна. Кроме того, никто из участников не должен рассказывать внешним людям то, что происходит в процессе. Важно сохранять абсолютную тайну действия, ведь, оказавшись в сакральном пространстве, участник оказывается в смещённой среде с иным преобразовательным потенциалом. Разве такое создашь простым хороводом?

– Так как нам правильно себя вести? – посыпались вопросы сразу со всех сторон.

Феникс предложил расслабиться:

– Относитесь к происходящему легко. Ваша задача – не нагнетать тягостную атмосферу. Все остальное зависит от нас с Баженой.

Соседка Малуши испуганно воспротивилась такому заявлению:

– Почему ты меня не предупредил? Я понятия не имею, что должна делать.

– У тебя целых полчаса на подготовку, пока я говорю напутственные слова.

Феникс повернулся к Смоле и Геле, которые обхлопывали друг с друга налипшую снежную пыль:

– Ребята, вы слышали когда-нибудь про тараканов, которые, встретив свою пару, отгрызают себе крылья, чтобы навсегда остаться вместе? Это я к тому говорю, чтобы вы не лишали себя свободы, без остатка погрузившись в отношения.

Не успели влюбленные осмыслить это заявление, как под раздачу попали Марго и Лера:

– Девчонки, в море водится зверушка, которая, найдя подходящий камушек на дне и прикрепившись к нему, потом избавляется от собственного мозга. Это я к тому говорю, чтобы вы не лишали себя свободы, без остатка погрузившись в бытийность.

Следом досталось лазоревой Птахе:

– Баженка, ты знала, что каждый человек имеет встроенную инструкцию? У тебя тоже такая есть, поэтому найди её поскорее. Это я к тому говорю, чтобы всем остальным стало легче с тобой общаться.

Мирон загодя замахал руками и крылами, пытаясь отогнать от себя Феникса:

– Проходи мимо! Мне не нужен совет!

– Я и не собирался тебе ничего говорить, – Феникс пошел на обманный маневр, сделав вид, что отвернулся, но, когда Мирон потерял бдительность, выпалил скороговоркой, – От жары нектар некоторых цветов начинает бродить, и пчелы, выпив этот мед, теряют координацию – падают с неба, врезаются в деревья. Поэтому, Мироша, тебе следует быть избирательным в контактах, – Феникс увернулся от снежной задулины, поднятой нагой Птаха, – Кстати, забыл сказать ещё кое-что. Геля, пожалуйста, хоть иногда выключай себя, не будь постоянно электрошокером. И, Сокол наш, быстрое обогащение ещё никому…

Договорить Феникс не успел.