Текст книги "Добро пожаловать в бакалею «Надежда»"

20

Для Малуши появление в киоске родственницы стало неприятной неожиданностью. Мало того, что обе не знали, как изобразить видимость первого визита, ведь Моргафья уже несколько раз бывала в бакалее в отсутствие Тимофея, так ещё и Сударь спросил у неё:

– Ты же ещё не видела, где работает твоя сестра?

– Ага, – соврала Моргафья.

– Мне повезло, что я Лушу нашел по объявлению. Очень она мне помогла с артефактами.

«Ещё не известно, кто кого первым нашел», – подумали сестры одновременно. – «И кто кому больше помог».

Им было некомфортно на месте преступления. А тут ещё Птахи явились в полном составе Стаи. Все, кроме Мирона, но с Фениксом.

Шли они неторопливо – подстраиваясь под хромой шаг Вени, развернув крылья навстречу бледному солнышку. Но и этих лучей хватило, чтобы оживить густой перламутр за их спинами. Здесь, в сосновом бору, Птахи не стали прятать свою особенную природу. Подставили гудящие энергией крыла под ветерок, касались ими соседних – словно бы за руки наверху держались, а не просто шли рядом. Они что-то оживленно обсуждали, смеялись, и оттого казались ещё краше. От их волшебства Тимофей обомлел настолько, что спросил вслух:

– Кто это? Ангелы?!

Сестры сами дар речи потеряли от увиденного. Пока собрались ответить, Птахи уже стояли рядом. При их появлении призраков сдуло с поляны, и только Болтун кружил рядом, гладил гостей по волосам, прижимался сбоку, дул на перышки, отчего они зябко ежились. Феникс, единственный бескрылый в пришедшей компании, оглядевшись, оценил масштабы, с которыми приходилось работать Малуше:

– Эка, сколько потустороннего вокруг!

– Ты можешь видеть призраков? – удивились даже Птахи.

– Могу. Но не хочу. Лень частоту менять. Но я их нутром чую. Помниться, в Одали…

Но Фениксу не дали рассказать очередную байку о себе любимом.

– Простите великодушно, что мы без предупреждения. Рады, что застали сестрёнок вместе, – сказал за всех Борода. – Мы ведь пришли благодарить вас за помощь. Если бы не ваша настойчивость в поисках пропуска на Побочень, нам не удалось бы вовремя решить вопрос.

Вениамин – тот самый вопрос – виновато улыбнулся:

– Мое самочувствие ухудшается быстрее, чем предполагалось. Знаю, вы обе трудились, чтобы найти в груде артефактов нужную вещь. Вы и с призраками ради нас общались, и магические предметы тестировали. А потом нашли пропуск там, где никто бы не догадался.

Феникс горделиво погладил себя по груди, открыл рот, чтобы что-то добавить к сказанному, но не успел.

– А вот с этого момента поподробнее, – велел темный лицом Тимофей.

Напрасно очарованные Птахами сестры забыли, что их работодатель и сердечный друг стоит рядом. Опомнившись, хотели бы время отмотать назад, в момент, когда можно было бы уберечь Тимофея от правды, но было поздно – он обо всем догадался. Глянул сначала на Моргафью, словно видел её в первый раз, покачал головой, о чем-то сожалея. Но когда повернулся к Малуше, был уже в гневе. Это ей так показалось. На самом деле внутри Тимофея родилась сердечная резь, которая исказила черты его лица. Справился он с ней, только когда посмотрел на сестер глазами постороннего человека:

– Можно вас на минуточку, дамы.

Они покорно отошли в сторону от растерявшихся Птах. Борода в раскаянии стукнул себя по лбу, первым догадавшись о своей оплошности. Остальным тоже было неловко. Но не больше, чем Моргафье и Малуше, ведь им пришлось объяснить Тимофею про неслучайное трудоустройство Малуши, про медленный отсев артефактов, про пропуск на Побочень.

Выслушав сбивчивый рассказ сестер, Сударь долго молчал, но его раздувающиеся ноздри были очень многословны. Потом выдавил из себя вопрос:

– Получается, вы уносили артефакты за моей спиной?

– Да, но мы их все вернули в целости и сохранности.

– А если бы нашли пропуск, то точно бы его забрали?

– Мы бы сначала спросили разрешения.

– А почему сразу не спросили?!

На жесткую интонацию Сударя к ним подтянулись остальные.

Лицо Тимофея заострилось скулами, желваки вокруг рта упрямо надулись, когда он обратился к Птахам:

– Хорошо. Эти двое, – он показал рукой в сторону сестёр, – не дружат со здравым смыслом. Но вы-то все взрослые люди. Почему сразу ко мне не пришли с просьбой отдать нужную вам вещь?

Борода был единственный, кто не стушевался:

– Потому что за тобой ходит недобрая молва. Поговаривают, что внук Вильгельмины не так бесталанен, как она утверждала. Не зря тебя отослали подальше на долгие годы. Допустим, у тебя все-таки есть утаенные способности. Тут приходим мы и говорим, что ищем пропуск в другой мир. Мы хоть в своей Одали не жили, но за её безопасность тревожимся. Вдруг ты туда соберешься и наделаешь каких-нибудь глупостей.

Феникс, с большим интересом наблюдавший за развитием событий, рассмеялся:

– Это вы зря на него надумали. Я расположенность к магии за версту чую, – и, видимо, сопоставив в голове факты, воскликнул. – Так ты внук Вильгельмины? Рад встрече. По случаю знакомства поинтересуюсь – тебе Мина ничего не рассказывала о Безымене? Это сущность из Одали, которая под шумок проникла в ваш мир. Очень нужно его назад вернуть, чтобы баланс сил не нарушался. В связи с его побегом у нас недостача Тёмных, а у вас теперь перевес.

– Первый раз о таком слышу, – отрезал Тимофей и зашел в киоск, ни с кем не прощаясь.

Пристыженные Птахи виновато пошуршали крыльями и поплелись домой, прихватив с собой Моргафью, которая решила отложить разговор с Тимофеем до лучших времен. Малуша заверила сестру, что справиться с мрачным настроением Сударя, хотя сама долго стояла на пороге киоска, не решаясь войти внутрь. Смотрела, как Птахи уносят за собой последний теплый денек. Над ними, уходящими в сторону города, ещё держалась узкая полоска чистого неба, а со стороны бора на поляну уже надвинулось слоистое, сизое полотно затяжной непогоды. Малуша вздохнула и потянула на себя ручку двери.

Насколько Сударь раздосадован, она узнала только спустя два часа, по привычке окликнув его по имени. Самым своим спокойным голосом Тимофей велел говорить с ним исключительно по делу, называть его только начальником и, вообще, придерживаться формального стиля общения.

Сама Малуша надолго стала Фетиньей.

21

Позже Сударь доходчиво объяснил Малуше, что особенно его возмутило посредничество Мирона.

– Думаешь, мне нравилось сидеть в углу магазина, терпеть всю эту суету? Между прочим, на мне весь отдел в городе держится, а я тут на коленке удаленно работаю. И все из-за того, что боялся тебя одну надолго оставлять. Знаешь, как неприятно мне было узнать, что ты в это время за моей спиной с подозрительными типами общалась?

– С чего ты взял, что я подозрительный?

Малуша и Тимофей обернулись. Мирон стоял в двух шагах от них и, несомненно, слышал весь разговор, за которым они даже не обратили внимания на рёв мотора. С появлением Птаха Тимофей распрямился во всю ширину плеч и поправил пиджак. Мирону пришлось задрать подбородок. Он некоторое время оценивал Сударя и, видимо, не почувствовав угрозы, крепко взял Малушу за руку и повел к выходу.

– Ты что делаешь? – опять же вместе возмутились хозяева.

– Больше она здесь не останется. Хватит одной сидеть в глухом лесу.

Малуша почувствовала жесткий захват на другой своей руке. Это Тимофей дернул её на себя и велел Мирону:

– Отпусти её. Я сам обо всем позабочусь.

– Раньше надо было заботу проявлять.

– Получается, когда Птахам был нужен пропуск, так Фетинье здесь место? А как нужда в ней отпала, ты вдруг подумал о её безопасности. Каков подлец!

На правду всегда обижаются, поэтому Сударь получил по носу.

Зашатался. Попробовал просто закрыть глаза и сглотнуть боль, но это не помогло. Лишь согнувшись, он смог перетерпеть острый спазм. Вытер кровь носовым платком. Кулаком не ответил, просто, пользуясь превосходством веса, придавил Птаха к стене и один за другим медленно расцепил его пальцы на ладони Малуши. Подвинув работницу за себя, велел ровным жестким голосом:

– Убирайся.

Позже Тимофей, обдумывая ситуацию, задал себе вопрос – почему Мирон не продолжил драку? Мог позвать на улицу и извалять в грязи. Ярость, клокотавшая в его черных глазах, явно требовала выхода. Сударь не знал, что его спасла Малуша. Так жестко-категорично посмотрела на мнимого спасителя и его занесенные для удара когти, так убедительно символически провела рукой по горлу – «Тебе не жить, если его тронешь», что Мирон отстранился. Лишь потом Малуша за спиной Тимофея сложила руки в просящем жесте и прошептала одними губами:

– Я в порядке. Пожалуйста, уходи.

Мирон послушался неохотно. Некоторое время стоял возле мотоцикла, смиряясь с тем, что вышло не по его плану. Потому и проехал по поляне несколько кругов дымящимся, безжалостным к резине колес юзом, демонстрируя крайнее неудовольствие и переполошив местное воронье.

Стоило ему умчаться, как Тимофей указал Малуше рукой на дверь:

– Ты тоже собирайся. С этой минуты ты здесь больше не работаешь.

– Почему?!

– Почему?! А ты не догадываешься, отчего я дал себя ударить этому пижону и не ответил ему тем же?

– Потому что ты не любишь драться.

Сударь даже глаза закатил на этот ответ. Повторил:

– Возвращайся домой. Я позже найду тебе другое место.

Когда Малуша категорично замотала головой, у Тимофея закончилось воспитание. Совсем как Мирон, он одной рукой обхватил Малушу за плечи, другой сорвал с вешалки её куртку и потащил упирающуюся работницу к двери.

Она вцепилась обеими руками за прилавок:

– Не пойду!!!!

Закричала так уверенно, что Сударь отпустил её, бросил куртку назад – мимо, шумно высморкался кровавой юшкой в смятый платок и признался с горечью:

– Как же я устал!

Малуша взмолилась:

– Пожалуйста, не выгоняй меня. Я пока не могу уйти из-за Болтуна. Он уже второй день лежит плашмя посреди киоска. Я каждый раз вздрагиваю, когда по нему топчутся покупатели. Дай мне немного времени, пока я не придумаю, как ему помочь. Обещаю, что больше не буду здесь ночевать. Завтра же перееду на съемную квартиру.

То же самое, слово в слово, Малуше пришлось повторить и сестре. Моргафья понимала, что Малуша приняла на себя весь удар в предприятии, которое они затеяли на двоих, поэтому при созвоне спросила обеспокоенно:

– Тимоша с тобой разговаривает?

– Только по делу. Ещё Фетиньей обзывает.

– Тебе пора уходить оттуда.

– Пока не могу. Никто кроме меня не поможет Болтуну.

– Ты все равно не понимаешь, что он пытается тебе сказать.

– А вдруг я догадаюсь?

Моргафья на упрямство младшей сестры предположила без ревности и обиды:

– Может быть, дело не только в Болтуне? Признайся честно, что тебе нравиться Тимофей.

Конечно, Малуше нравился Тимофей. Тем, что всегда знал, чем заняться. Нравилось, что он ко всем покупателям обращался «Уважаемая» или «Уважаемый» вне зависимости от возраста. Поначалу Малуше льстило, что Сударь помнил подробности событий, даже имена фигурантов тех историй, которыми она делилась с ним. Вкусы её помнил и предпочтения. Много позже, наблюдая Тимофея в общении с другими, она поняла, что Сударь внимателен ко всем. Хорошая память и интерес к людям помогали ему возобновлять любой разговор с собеседником, сколько бы времени не прошло с последней встречи. Малуша перестала льстить себе, но к начальнику расположилась ещё сильнее, решив, что он из породы «Человек добрый».

В целом, Малуша не сильно обманывалась на его счет. У Тимофея был только один существенный недостаток, о котором она не знала.

Сударь обманывал сестер с самого начала.

22

Малуша об афере начальника догадалась по оговорке Августы. Тимофей не появлялся в киоске, поэтому рабочие моменты ей пришлось решать через его помощницу. Когда та предложила «ещё красивше» расположить бижутерию на поддонах, Малуша от помощи отказалась – не хватало всё заново перемешать.

Августа покраснела от обвинений:

– Это Тёма ссыпал все в одну коробку, а не я.

– Зачем ему понадобилось это делать?

– Чтобы нанять тебя на работу.

– Зачем?!

– Наверное, хотел поближе познакомиться под благовидным предлогом.

– Зачем?!!

– Думаю, он хотел найти договор помолвки, который потеряла Вильгельмина.

– Какой договор?

– О помолвке внука Мины и внучки Варвары.

Позже, когда Малуша пересказывала этот разговор своей сестре, она сама удивлялась, насколько неправдоподобно звучит история. Якобы давным-давно бабки договорились, что поженят внука и внучку в их совершеннолетние года. Тимофей об этом документе знал с самого детства. Как только он после окончания школы вернулся в город, то потребовал уничтожить договор, но Мина забыла, куда его положила. Посоветовала познакомиться с внучкой Варвары и самому решить, нравится ли ему его нареченная невеста.

На этом моменте своего рассказа Малуша возмутилась:

– Он специально заманил меня на работу, а потом у кофейни подстроил знакомство с тобой.

Моргафья была не так уверена:

– Если следовать логике Августы, Тимофей с самого начала предположил, что я захочу получить артефакты нечестным путем. Но когда выяснилось, что мы за его спиной искали пропуск на Побочень, он был искренне обижен. Что-то тут не сходится.

Звук из телефона прервался, а потом стал глухим, тоннельным. Это Малуша понизила голос, чтобы покупатели не услышали подробности их с сестрой разговора:

– Видимо, наличие этого документа не дает ему покоя.

– Я уверена, что Тимофей не стал бы ходить столь сложным путем. Как ни крути, Августа, скорее всего, что-то путает.

– Ты с ней знакома?

– Нет, Мина наняла её, когда я уже закончила обучение. Мы ни разу не пересекались… Она, кстати, объяснила тебе, с чего наши бабки решили, что внук и внучка подходят друг другу?

– С астрологии взяли. Там сложилась картина какой-то удивительной синастрии. А чтобы вы не прошли мимо друг друга, бабки решили подтолкнуть процесс в нужную сторону.

– Раз мы с Тимошей не давали своего согласия, то помолвка всё равно не действительна.

– Минуточку, сестра…

Моргафье пришлось ждать, пока Малуша найдет кому-то на другой стороне города срок годности сайры в масле. Потом выслушать рецепт быстрого супчика из рыбной консервы. И ещё немного рассуждений о том, что снег в этом году ляжет рано. А потом в трубке послышался окрик: «Нет-нет, не убирайте. Он там специально стоит».

Моргафья уже хотела повесить трубку, когда Малуша вернулась к прерванному разговору:

– Извини, тут на Болтуна снова чуть наступили. Я уже место, где он лежит, стулом пометила, но все норовят его с дороги убрать. На чем мы остановились?

– На том, что у договора нет никакой силы.

Малуша возразила сестре:

– Августа сказала, что Тимофей верит в бумажные узы. Пока существует тот документ, не может жить спокойно. Он очень серьезно относится к браку. Собирается вступить в него один раз, по любви. Или вовсе не женится.

– А с чего он взял, что я собираюсь за него замуж?

– Да, об этом он, кажется, не подумал.

– Похоже, он совсем ни о чем не думал…

Моргафья посоветовала Малуше пока не выдвигать Тимофею обвинения в нечестности. Раз уж младшенькой важно было продержаться на работе ещё несколько дней, то не стоило ей окончательно портить отношения с работодателем. Она ещё раз настойчиво позвала Малушу вернуться домой, пообещав, что перестанет проводить сеансы на дому и скоро наберется храбрости, чтобы позвонить Сударю, с которым не общалась с момента раскрытия обмана с их стороны.

Тимофей появился на работе к обеду, и Малуша убедилась, что герои после драки выглядят привлекательно только в кино. Ссадина на носу Сударя не выглядела как элемент декора, она его уродовала. Любительница бижутерии ахнула, когда увидела своего любимчика с синяком под глазом. Он извинился за мятый вид и одновременно пожаловался ей:

– Нарвался на тумак, а теперь колоченое место болит.

У деда в «битых» болезнях было много опыта, поэтому лечение он прописал не хуже врача. Все так заботились о начальнике, что Малуша разозлилась. Даже жалобщица это заметила и предупредила Сударя:

– Что-то хозяйка нынче нахмару.

– А когда она не нахмару? – ответил Тимофей так громко, чтобы Малуша непременно его услышала.

«Обманщик! – кипела Малуша невысказанными обвинениями. – Нанял меня только для того, чтобы найти договор помолвки. Я ему, конечно, и сама врала, но как он мог!»

Впервые за свою жизнь Малуша поняла, что любовь к другому человеку – это не чувство, а состояние, в котором может присутствовать целая гамма чувств – радость, интерес, ревность, раздражение. Решила в отместку чем-нибудь насолить Тимофею. Мина, когда в сестрах просыпалось подобное озорство, всегда говорила: «Ну всё, крылья отвалились, полезли рожки».

Для начала Малуша подговорила Болтуна испугать Тимофея. Ради забавы тот поднялся с пола, пронес перед носом Сударя два картофельных чипса и медленно раскрошил их на ноутбук, а потом снова улегся страдать посреди киоска.

Тимофей взмолился:

– Фетинья, хватит! Я скоро стану нервическим больным.

Малуша торжествовала:

– В Центре Здоровья тебя вылечат. Я дам тебе их телефон.

Напрасно она радовалась. Тимофей в отместку демонстративно высыпал из своих справочников все те кленовые и прочих деревьев листочки, что Малуша любовно собрала и оставила на просушку в память о прекрасных днях этой осени.

Тогда Малуша нарисовала несколько призраков с натуры и эти портреты развесила на доске объявлений. Она думала, что начальник их тут же снимет, но не ожидала, что он станет внимательно разглядывать её художества. Тимофей перебирал листы один за другим, тер лоб длинными пальцами, долго смотрел в окно. Потом вернулся к рисункам Малуши, ещё раз вдумчиво их рассмотрел. Только после этого бросил их со всей силы в мусорное ведро, которое закачалось под напором и завалилось набок.

Малуша поняла, что слишком далеко зашла в своих кознях. Отсюда, от кассы, на фоне светлого окна и серого, безлистного пейзажа, фигура Сударя казалась ей трафаретной, резкой. Стало понятно, зачем Тимофей носит длинную челку. За ней он скрывал, о чем думает на самом деле. Малуше казалось, что если сейчас Сударь посмотрит на неё, то обдаст ледяным взглядом. Он и в самом деле скоро подошел к прилавку и предложил:

– Давай мириться.

Малуша ушам своим не поверила. По инерции категорично отвергла мир:

– Ни за что!

На самом деле ей очень хотелось рассмеяться. С подбитым глазом Тимофей выглядел смешно. Ей даже показалось, что Сударь смотрит на неё как прежде, можно сказать ласково, вот только губы его поджаты, глаза виноватые… неужели?!

– Не вздумай мне улыбаться!

– Отчего же?

– Это запрещенный прием!

Он поймал её уже у самой двери, развернул к себе лицом и улыбнулся.

23

Малуша, когда восстановила сердечный ритм, сообщила Тимофею о том, что знает правду.

Тимофей опешил:

– Вы с сестрой на самом деле думаете, что этот цирк, – он обвел рукой пространство киоска, – я затеял ради одной дурацкой бумажки? Занимаюсь ненавистной мне торговлей ради какого-то никчемного соглашения двух бабок? Вы меня за придурка держите?

– Тогда зачем ты все это делаешь? Зачем нанял меня на работу? Зачем сблизился с сестрой? Зачем врал обеим?

Они орали друг на друга впервые с момента знакомства. И хотя во время ссоры все культурные надстройки Тимофея сбросились до «заводских», обидных слов в адрес самих сестер у него не нашлось. Ругал он недопонимание и сложившиеся обстоятельства. Немного успокоившись, Сударь неохотно признался в своих настоящих намерениях:

– Бабуленька обременила меня наследством. Она поручила мне приглядывать за вами, пока вы обе не выйдете замуж. По её наказу я должен был с вами «подружиться».

Теперь настала очередь Малуши удивиться:

– Бред какой-то! До чего глупая идея!

– Скажи об этом Вильгельмине.

Узнав правду, Малуша впервые задумалась о том, что иногда незнание подоплеки событий многое упрощает. Теперь она посмотрела на киоск другими глазами. Раньше радовалась тому, что нашла здесь пристанище. Теперь стеллажи с товаром, уютное кофейное место, новенькая хлебопечка казались ей ловушкой, которую Тимофей создал по волеизъявлению другого человека.

Выяснилось, что Вильгельмина очень сожалела о том, что с Варварой случилась беда. Когда тело подруги заняло существо из другого мира, Мина сначала этого не поняла и лишь годы спустя узнала, почему Варвара бросила внучек. Особенно Мина сожалела, что Малуша в младые годы осталась без попечения, но за отсутствием схожего таланта, мало чем могла ей помочь. Перед смертью Мина попросила внука приглядывать за сестрами хотя бы до тех пор, пока те прочно не встанут на ноги. Тимофей целый год не знал, как исполнить эту странную просьбу. Не мог же он просто прийти и сказать – мне моя бабка передала вас по наследству, поэтому я теперь буду помогать вам жить. Когда Моргафья вернулась из долгого путешествия, а Малуша уволилась с прежней работы, ему, наконец, представился шанс. Он намеренно смешал артефакты с бижутерией, чтобы использовать способность Малуши видеть призраков. Нанять младшенькую в киоск был законный способ обеспечить её средствами к существованию. Вот для чего ему нужны были деньги от продажи артефактов. На зарплату работнице.

Малуша воспользовалась случаем и спросила:

– Бакалея что, совсем не приносит доход? Работаем в убыток?

– Отчего же. Помнишь, на той неделе мы с тобой в столовку ходили на обед? Там за один присест и проели все первые выгоды от торговли.

Малуша расстроилась, подумав о бремени забот, которые, сама того не зная, возложила на Тимофея самим фактом своего существования. Упрекнула его:

– Ты очень коряво все обставил.

– Выполнять такие чудные поручения, знаешь ли, очень непросто.

– А Моргафьей ты встречался тоже по принуждению?

– Нет. Там другое.

Малуша не стала копать глубже. Пусть сами с сестрой разбираются.

Ушла в подсобку и долго сидела на кушетке. Опомнилась, лишь, когда замерзла. Это Болтун нахолодил ей правый бок своим присутствием, а когда он подсел, она и не заметила. Тимофей за стеной гремел противнями, кашлял демонстративно. Первое, что спросила у него Малуша, когда он решился постучать о косяк и зайти в подсобку, было:

– Ты так послушен воле Вильгельмины?

Сударь опустился рядом, прямо на зазевавшегося Болтуна:

– Я подростком винил бабку за свою ссылку. Понимаешь, у меня в меру добрые родители. Они хотели оградить меня от влияния Мины, поэтому я не мог приехать домой даже на каникулы. Они не подозревали, что она каждый месяц навещала меня. Забирала из интерната к себе в гостиницу, вкусно кормила. Мы много гуляли и говорили обо всем на свете. Несколько лет Мина была всей моей семьей. Когда она перед смертью озвучила свою просьбу, я согласился, потому что в то время это казалось мне нормальным. Правильным.

Сказал, и сам усомнился в здравости своих суждений. Пожалел задним числом о принятых решениях, поэтому не сразу решился посмотреть на молчаливую собеседницу. Очень ему не хотелось, чтобы она считала его бабкиным подкаблучником.

Малуша еле заметно покачивалась, заложив ладони под скрещенные ноги. Личико её казалось маленьким, хоть и пухлощёким, шейка тоненькой и жалостливой. Веки набрякли невыплаканными слезами, а губы потрескались от незамеченной жажды. Малуша словно потеряла в возрасте, в уверенности, в ориентирах. Даже волосы поникли в такт её смущенным мыслям. Сударь подавил желание погладить работницу по голове, помолчал и добавил себе в оправданье:

– Бабуля за неделю до смерти почувствовала, что вышел её срок. Я никогда не видел её такой красивой и молодой, как в те дни, когда она готовилась к переходу, поэтому мне трудно было отказать ей в просьбе.

– А следовало бы, – последний раз упрекнула его Малуша.

– Да, неловко вышло, – согласился с ней Тимофей. – Одно радует. Мина не взяла с меня обещание заботиться о вас всю жизнь. Как только вы с сестрой выйдете замуж, закончатся и мои обязанности перед вами.

– А если мы не найдем себе пару?

– Тогда мне придется выучиться на сваху. Я не собираюсь всю жизнь быть вашей феей-крестной. Я могу потратить пару лет до того момента, пока вы не найдете своего человека, – трудный для себя разговор Сударь закончил почти весело. – Кстати, я всегда хотел себе сестрицу. Как я тебе в роли старшего брата? Хорошо же у меня до этого получалось?

– Неплохо, – соврала Малуша.