Текст книги "Психология новой реальности. Серия «Для мам». Часть 1. Как мой ребенок научил меня воплощать мечты в жизнь"

4.4 Нейропсихология в нашей жизни

Весной 2021 года в поисках информации по теме СДВГ я «гуляла» по просторам интернета. В голове сидела мысль об оформлении и редакции книги. Случайно попала на страницу к Надежде. И, о чудо, она советовалась с подписчиками, какое из ее фото лучше будет смотреться на обложке книги «Василина. Путь домой». Конечно, я сразу же решила узнать, что за книга, и где ее купить. К моему удивлению вместо помощника или менеджера ответила сама Надежда, и, в конце апреля, я купила эту замечательную книгу.

Дочка Надежды очень была похожа на моего сына, поэтому изучение издания я решила не откладывать. Меня заинтересовали диагноз и поведение Василины, у которой был задет мозжечок. Читая книгу, я поняла, что поведение сына – это не результат моего неправильного воспитания, а именно следствие поражения мозга. Поведение сына и Василисы были аналогичны. Они одинаково бегали перед сном и прятались под одеялом. Своим описанием досуга дочери Надежда успокоила меня. Оказывается, детям с проблемами вестибулярного аппарата и с другими патологиями в движении легче воспринимать информацию.

Книгу читать без слез было невозможно. Надежда удочерила Василину, а я, как слышу о детках из этой системы детского дома, так сразу истерика. Для меня не важно, приемный ребенок или свой, если он в семье, значит уже твой и самый дорогой на свете. Мне было важно понять, как проходит реабилитация ребенка, поэтому слезы были не помехой, я буквально за неделю прочитала эту необыкновенную книгу с ценной информацией. Пришло спокойствие и понимание, что происходит с моим ребенком. У Надежды получилось восстановить девочку с синдромом Денди Уокера. Сравнив наших с ней детей, я поняла, что у нас вообще все намного проще, ну и, видимо, ее опыт меня расслабил. Я благодарна Надежде за передачу этого бесценного опыта в таком доступном формате. После этой книги я будто перешла на другой уровень мысли, где нет невозможного и негатива, а любое расширение границ доступно для обычного человека.

До изучения нейропсихологии я думала, что, ходить к психологу с приставкой нейро, всего лишь дань моде. Вообще, если бы, десять лет назад, мне сказали, что из строителя я переквалифицируюсь в нутрициолога, буду изучать нейропсихологию и заниматься проблемами сына, то я бы точно этому человеку не поверила бы ни на один процент.

Что из книги Надежды мне помогло?

После ее советов, почитать некоторые книги по нейросенсорной интеграции, я поняла, что если найти ключ к пониманию ребенка, то можно жить очень интересно. В магазине для особенных деток я купила сшитое из ткани игрушку – яйцо, в которое Мишка залезал для сна, как в домик. Яйцо пришлось по душе не только сыну, но и его друзьям. Психологически сделать заказ в таком магазине было непросто, но я спустилась на «землю» и осознала, что моему ребенку это нужно. Проблем со сном сегодня (лето 2022 года) нет. Миша использует «Яйцо», как подушку, и крайне редко в него залезает полностью.

После курса Надежды для мам – «Понимаем и развиваем своего ребенка», я поняла, как разговаривают реально глухие дети. Надежда осознано стала учиться и реабилитировать ребенка с пеленок, так как ее старшая дочь родилась глухой. На видео в одном из уроков курса ее дочь, оценивая ассоциативные ряды слов, говорила заметно иначе. Речь действительно отличалась, но произношение было шикарное!!! Еще куратор курса мне лично прислала видео с речью других глухих деток. Это «небо» и «земля». Теперь я понимаю, что мой ребенок реально был глуховатым, но все равно его речь была четче в разы, чем у этих деток, а сейчас и вообще, как говорит моя подруга, дошла до совершенства. Я объясняю Мише каждое слово с разных точек зрения. Все, что можно донести, я делаю. Например, рассказываю, что какое-то слово состоит из двух слов, почему так говорят, постоянно задаю вопросы ему, понял он значение слова, над которым смеется и т.п., и т. д. Безусловно, мне помогает грамотная поддержка нутрицевтиков, занятия в саду и другие действия, без которых другие «помощники» не работают так круто. Сейчас для моего сына, переспросить и уточнить значение слов, стало нормальным процессом. Он не стесняется чего-то не знать и не понимать.

Как-то в поликлинике, педиатр мне сказала, что голос у разных людей имеет свой уровень Децибел. То есть ребенок или взрослый может не отвечать просто потому, что плохо слышит.

Каков итог? Мозг моего сына выбирает то, что ему «по душе», и начинается речь, которая понятна и ему и окружающим. Новые слова он слышит, но не всегда понимает, что это за звук. Над этим вопросом мы работаем каждый день. Самое главное, что Миша стал выходить на связь и теперь умеет объяснить, что именно ему не ясно.

Надежда научила правильно распределять и ценить время и убрала из моей головы установку – «Все должны делать специалисты». Мама – это главный специалист здоровья своего ребенка! А специалисты ей в помощь, но не наоборот. Теперь, мы с Мишей планируем все, включая завтрак и обед на следующий день. В магазинах он сам выбирает себе вещи, не кричит, что наденет только любимую, выстиранную футболку. С зацикленностью покончено.

Установка «мой ребенок особенный, и он пойдет только в коррекционную школу, где его проблемами будут заниматься специалисты» – это частая ошибка современных мам. Школа пройдет, начнется обычная жизнь, и все ляжет на их плечи. Не лучше ли потихоньку работать дома и учить ребенка всему, что знаешь сам, чем потом, в его взрослой жизни, быть ему нянькой. Мне очень помогла серия книг психолога и мамы Анны Быковой «Ленивая мама». Благодарю свою подругу Ольгу, которая «купилась» на название книги, посоветовала приобрести ее и расслабиться. Расслаблюсь я видимо быстрее, чем мои родители. До сих пор моя Мама за меня переживает.

Глава 5. О личном

Эту главу я решила посвятить своему мужу – Илье Владимировичу Аверину, без которого у нашей семьи не было бы шансов на нормальную жизнь и такого классного результата в реабилитации сына. Эта книги написана только благодаря ему, хоть Илья и не понял, почему.

22 октября 2022г.

Начало августа 2019 года. Пора выходить из декрета на работу. После стационара прошло три месяца. К этому времени я поняла, что менингит просто так не проходит, поумнела, осознала, что есть два пути.

Первый – это выйти на работу, нанять для ребенка няню-сиделку, отдавать 80% своей зарплаты за эту услугу, уставать от работы и мыслей о том, что ребенок сидит с чужим человеком, думать о своей вине на протяжении всей оставшейся жизни и соблюдать все протоколы посещения необходимых врачей. В нашей выписке их было два: невролог и педиатр, но врачи данной направленности не занимаются всей реабилитацией! То есть, в любом случае, на работе я бы еще и искала реабилитологов. Да, и еще развестись, потому что такая жизнь будет невыносима для ребенка. Вечные выяснения отношений родителей дети до 7—8 лет принимают за свою вину.

Второй – уволиться, и что-то делать самой. Этот вариант я и выбрала, но по наивности думала, что вернусь на работу через год. Слова педиатра о том, что первые полгода для восстановления мозга очень важны для ребенка, сподвигли меня выполнить все, что нужно было для реабилитации Миши, а вторые полгода я рассчитывала его приучить потихоньку к садику, ну, и, как раз, выйти спокойненько на работку.

14 февраля 2022г.

Если бы я знала, что:

● На восстановление уйдет три года;

●Реабилитацией надо будет заниматься постоянно, как в Центрах, так и дома;

● К прежней жизни возврата не будет;

● Тренировать мозг, тело и душу придется всей семье, отражая, как в зеркале, состояние сына;

●Чтобы восстановление шло быстрее, и не было откатов в развитии и здоровье (даже собственном), придется изобрести много нового;

●Я прочитаю целый шкаф книг, учебников, несметное количество информации в сети (не всегда правдивой), пройду много курсов психологии, нутрициологии и т. д. и т.п;

●Через два с лишним года пойму, что у ребенка мозг воспринимает внешний мир не так, как у обычных людей;

● Буду помогать другим;

●Мне будут сниться вещие сны, заставляющие зайти в чат, интернет, открыть определенную книгу и т.п., чтобы именно в этот момент жизни (то есть проснуться) найти ответ на вопрос, что купить и, как сделать так, чтобы дальше сдвинуться с «мертвой точки». А таких «точек» было не счесть…

я сразу бы тронулась умом.

Но… Я научилась расслабляться, и это помогло мне спокойно воспринимать бескрайний поток информации и переживать сложные жизненные обстоятельства.

Как и кто меня научил? Если честно, то видимо все, кого я встречала на своем пути. Первая – та самая девочка Маша, талантливо рисующая соседка по палате с красивой фамилией Хованская. Она вообще никак не реагировала на Мишкины срывы. Это суперспокойная девочка заставила меня задуматься, так ли надо нервничать даже в нашем случае! Муж принес в палату шарики, так она научила меня, их надувать, хотя установка в голове о слабых легких заставляла меня просить об этом посторонних. Начиная с апреля 2019 года, после Мишиной операции, я поняла, что пора учиться всему и, в первую очередь, расслабляться.

Переоценить роль мужа в сложный для нашей семьи период попросту невозможно. Безоговорочно выполнять все наши, мои и сына, просьбы мог только крайне терпеливый и порядочный человек. Илья не жалел на нас ни денег, ни времени, ни сил, как физических, так и моральных. Я благодарна мужу еще и за то, что даже те вопросы, которые ему претили, он принимал и одобрял безоговорочно. Муж оказался терпеливым человеком. Книги, которые покупались периодами, как хлеб, тоже требовали немало вложений. Кроме покупки необходимо было найти на них свободное время, которое мне негде было бы выкроить, если бы не Илья, взявший на себя не только заботы по общению с сыном, но и кухню с ее готовкой. Для меня свободное время по ценности было на вес золота. Пока Илья поддерживал меня своей помощью, я изучала вопросы подбора специалистов, времени проведения консультаций и правила ведения разговора с нужным доктором, приходить к которому без подготовки было бы крайне неразумно и себе дороже.

Как-то я заболела, так Илья Мишку на работу вечером забрал, показал ему реальную стройку. Это тоже для Миши было моментом воспитания, ему ж надо знать, куда папа ходит каждый день, что делает, за что деньги получает, что, в итоге, оставляет на этой земле. А как-то мы проезжали мимо нашего общего объекта в Москве у метро Фрунзенская, по улице Трубецкая. Рассказывали ему наперебой, что и кто там сделал для строительства этого дома. Мишке понравилась такая поездка к врачу. То есть реабилитация шла, как обычная жизнь, а мы старались не нагнетать обстановку и ребенку донести то, что врачи – это не страшно, а бывает даже и интересно.

Как-то, осенью 2021 года Илья, то есть муж и наш папа-инвестор, мне сказал: «Ты купила развивающих игрушек и книг в этом месяце больше, чем еды и БАДов. Это дорого! Что? Ты не можешь, хотя бы книги не покупать, а спросить у врача, что тебе надо?» В этот момент я осознала, что врач не сможет ответить на все мои вопросы. Их было немерено, как у ребенка, который только что научился говорить и не понимает, почему небо голубое в одном месте, а в другом черное. Иногда я даже не знала, какой и как надо задать вопрос, чтобы мне вообще на него кто-то ответил. Я просто покупала все, где видела что-то похожее на мои вопросы и догадки об ответах. И даже тогда Илья сказал: «Ладно, если для дела надо, то бери».

Многое из этой литературы, учебников и прослушанных лекций, курсов, моего личного опыта вошло в эту книгу в виде ответа на мой огромный вопрос. Звучит он так: «Как сделать ребенка здоровым, счастливым, спокойным и развитым по его собственному запросу, а не по представлениям родителей? И что не надо с ним делать, чтобы он не был больным, глупым, ущербным, и, самое важное, психованным?».

В 2020 году Илья попал под сокращение. Это была внеочередная проверка моей готовности, остаться рядом с ребенком и быть уверенной в том, что зарабатывать деньги в нашей семье должен именно муж. А мысли выхода на работу посещали меня чуть ли каждый день. Я собралась с силами и написала смс-прикол мужу (он раньше часто эту фразу пускал в ход, когда что-то шло не так): «Все мужчины хотят стать тобой, а женщины тебя. Ты не можешь не найти работу, это невозможно – она есть повсюду. Я остаюсь дома, и буду заниматься Мишей». Через несколько дней работа нашлась. Мы вошли в баланс и продолжили нормальную жизнь без перестановки мам и пап местами.

Вспоминаю…

В апреле 2019 года мы попали в больницу. Через двое суток обследований нашему сыну сделали трепанацию черепа. О подробностях операции я сказала мужу только тогда, когда он приехал за мной в больницу. Я объяснила ему, что ребенка будут наблюдать, и я там несколько дней не нужна, поэтому надо меня забрать с вещами домой. Я боялась, что он попадет в аварию по дороге, если сказать правду. Он приехал в момент, когда уже шла операция.

Наш нейрохирург посадил меня напротив компьютера, на мониторе было изображение компьютерной томографии мозга моего сына. Он подробно описал ситуацию и показал это все на мониторе. Я начала подписывать документы по согласию на операцию, за 30 минут до этого мне дали успокоительное. Оно подействовало. Мои мозги стали пыльными, а я спокойной, как танк. Так вот, в процессе подписания, меня начало «гасить» – выключать зрение, в груди появилась резкая, адская боль. Никогда в жизни я больше такого не испытывала. Я попросила минуту на то, чтобы прогнать это все из тела, иначе просто был бы срыв. Я справилась с потоком этой энергии, подписала документы, подбодрила врача тем, что он проведет операцию удачно, и проводила его взглядом в операционную.

Не помню, что сказала мужу конкретно, но идея была, его не расстраивать. Когда нейрохирург вышел из операционной и сказал с долей подробностей, что все прошло удачно, муж был в шоке. Первое время я успокаивала всех вокруг, но меня никто и никогда, не жалел и не успокаивал!

Моя Мама вообще сказала, что я выдумала все, что было. Я была в полном шоке, но решила, не обращать внимание на ее слова. А сейчас я благодарна ей за эти высказывания! Они дали мне силы не «загоняться» и относиться к ребенку, как к здоровому и абсолютно нормальному. Позже она мне выдала: «У тебя в детстве была тяжелая форма аутизма, это коррекции не поддавалось вообще! Но, после того, как ты уехала из дома и вышла за муж, превратилась в нормального человека… По сравнению с тобой в детстве у тебя просто суперребенок: все ест, правильно разговаривает… Как ты это сделала?». Эти слова поддержки я услышала от нее, спустя три года реабилитации. Они заставили меня в это поверить и забыть о реальности!

Поэтому я так много общалась с психологами. Они точно нужны, если не хотите попасть в психиатрическое отделение. Они тебя выводят в нормальное состояние духа, когда тебе часто говорят, что ты сумасшедшая.

Меня видимо спасло еще то, что я не поняла до конца, что случилось! Я реально собиралась через три месяца отправить ребенка в обычный сад, а себя – на работу. Мой муж вообще ничего не понял. Он подумал, что операцию сделали, гной откачали, и больше вообще ничего не требуется. Он смотрел на меня, как на идиотку, все три года реабилитации! Мне так казалось…

Мы реально сели поговорить об этом в июле 2022 года и осознали, что наши мысли были почти одинаковыми. Только я думала, что реабилитация месяца за три закончится, а Илья – о том, что вообще ничего не надо, и я только трачу деньги. Он на все реагировал очень бурно. Да, он помогал, но всегда ворчал и говорил, что я все выдумываю, и у нас все отлично. Если ребенок срывался и не мог заснуть, как все, плакал по ночам (скорее бился в истериках), то виновата всегда была я, даже в том, что он заболел менингитом.

Такая у мужиков психология, чтобы чувствовать себя легче и не виноватыми, надо найти того, кто виноват.

Была даже фраза: «Надо его лечить, а ты занимаешься ерундой». «Почему он плохо плавает? Уже полгода ходит!!!». На мой ответ: «Все под контролем, а после бассейна он по земле стал ровно ходить и не падать», – Илья вообще на меня смотрел, как на сообщника плохого тренера, и высказал, что я просто деньги выкидываю на ветер!

Перевод на «земной» язык: «Я переживаю… Может, что-то еще надо делать? Как другие лечат? У них это все проще… Ты что-то сложное делаешь… Я ничего не понимаю… О чем ты говоришь?»

Возможно, он не обвинял меня в мыслях, но на словах это было довольно часто. По всей вероятности, так его мозгу было спокойнее жить, и это был его способ не сойти с ума.

Статистика показывает, что после таких случаев, особенные дети папам в тягость, и они уходят из семей. Каждую неделю Илья собирался и уходил, но чувство долга у него, видимо, привито, и он возвращался.

Я приняла решение, дотянуть ребенка до нормы и не выходить на работу.

Первая психолог – Наталья Надеждина, с которой я работала, для сравнения, научила меня подсчитывать затраты и доход при обычной работе и, если я буду заниматься реабилитацией полностью сама. Выяснилось, что мы бы «сидели» на кредитах и, возможно, продали бы квартиру, если бы я вышла на свою работу и оплачивала бы все только у специалистов, не занимаясь саморазвитием и своим образованием.

Когда муж видел, какое количество нутритивных препаратов я даю ребенку без фармацевтической поддержки, он чуть не вел меня в суд и кричал, что лишит родительских прав! Сейчас, мы «пошли на снижение» такой «бомбической» поддержки организма.

Да, так и было. Я постоянно училась, брала консультации врачей-практиков, рассказывала обо всем мужу, он называл это выносом мозга. У Ильи был вечный страх, что я опять попрошу денег на что-то новенькое, а он не справится. Но он справлялся, я просто верила в него, и все получалось. Когда муж видел результаты, он радовался, но не носил меня на руках и не хвалил. Все было сухо и по-мужски. Меня спасало то, что я отработала в строительстве 12 лет, и там женщин было мало. Мне достаточно было денежной поддержки, на все остальное я включала фильтр.

Ребенку я старалась все объяснять, и становилось легче его реабилитировать.

Илья вообще большой шутник, так что часто он снимал стресс странными шутками, но Мишке это нравилось, и они дурачились вместе. Часто, с подарками, приезжала свекровь, Ольга Михайловна, и полностью освобождала меня от забот, бывало даже на целую неделю, чему я была безумно рада. Но, видимо от нескончаемых проблем, мне сложно было показать свои истинные чувства и эмоции, а также выразить благодарность. С ней мы тоже были одно время, как на ножах, ведь все подробности не объяснишь, потому что, во-первых, это уже границы нашей семьи, во-вторых, я не знала, как она отреагирует на весь этот негатив. Зачем нервировать лишний раз родственников? Тем более, когда только позитив приносил облегчение ребенку.

Короче, я отстаивала свою точку зрения и не слушала советов.

Со стороны я видела, как много было сделано мной и мужем, сколько пройдено специалистов, сколько проштудировано литературы, какое количество курсов пройдено, как сложно прошла наша адаптация, но понимала, что силы были потрачены во имя семьи, о которой я с детства мечтала, во имя сына и нас самих.

Илья по-прежнему не изменяет своей натуре, живет по принципу «Жизнь должна быть идеальной», требуя этого качества не только от событий, но и от своих близких, в том числе ребенка.

Из дневника моего мужа Ильи

«Ребенок в очередной раз заболел, температурит. Бывает у малышей. Через неделю поправился. Вскоре снова слег. Температура под 40, ничего не ест, лежит и плачет. Вызвали скорую. Жена с сыном поехали в больницу, я – на работу.

В течение дня жена сообщала, что там происходит. Сначала вроде ничего страшного, после обеда оказался гнойный менингит, нужна операция. В голове КОШМАР.

Вечером приехал в больницу, малыша еще не прооперировали, встретил жену, она все объяснила, сама держится еле-еле, пошли дожидаться в приемное отделение детской реанимации. Самое страшное место, где родители все потухшие, ожидающие и не знающие, что будет, только надеющиеся на хорошее.

Ну, вот, сына прооперировали, везут на каталке, он спит, голова в бинтах, у меня в голове страх, и слезы на глазах.

Доктор рассказал, что все очень серьезно, и восстановление предстоит долгое, без гарантий полного восстановления. Просто ШОК. Что делать – не ясно, как восстанавливать – не понятно. Поехали с женой домой, она никакая, сам держусь, как могу.

На следующий день жена от пережитого слегла, не может встать, я к ребенку с утра поехал в реанимацию. Приехал. Мишанька лежит, не двигается, только еле глазами водит и улыбается при виде меня. Эмоции у меня такие, что одновременно хочется и плакать, и реветь, и обнять его, и просто не знаю, как его поддержать и, как ему помочь.

Ухожу, Мишка не отпускает руку, боится остаться один, начинает плакать. В реанимации долго быть нельзя. Кое-как уговариваю его, отпускает, дохожу до коридора, он плачет и зовет: «Папа, Папа». Слезы у него градом.

Спустя почти месяц, Мишка вернулся из больницы, ходит еле-еле, падает, практически не слышит. Кошмар видеть такое родителям своего ребенка. Единственное, что не пропало, так это его эмоции. Он всегда в хорошем настроении и улыбается.

Как лечить после больницы – не ясно, ведь, после операции, врачи не давали никаких гарантий на восстановление.

Жена решила попробовать БАДЫ NSP, я был против. Ведь я, как все люди, которых воспитывали в советское время, делал все прививки и лекарства принимал только через назначение врача (не считая народных методов лечения). Считают, что БАДы – это пустышка и обман, и, в лучшем случае, выброшенные на ветер деньги, а, в худшем, – вред здоровью.

Жена, что только ему не давала: лецитин, грецкий орех, По Д'Арко и т. д. (наименований 30-ть наверное). При чем все «горстями» и на постоянной основе.

Сначала результатов не было, что-то становилось лучше, но потом возвращалось обратно. Например, сегодня вроде слышит, завтра – нет, или сегодня ходит, не падает, только качается, завтра – ноги болят, катаем на коляске.

Первые стабильные и устойчивые результаты начали проявляться месяца через три. Мишанька стал оживать.

Его реабилитация продолжается и сейчас, более 3-х лет спустя. Конечно, он принимает БАДы в меньшем количестве и уже по другой программе – жена составила разные комплексы.

Мое мнение к NSP изменилось только через год, когда я увидел результат.

Сейчас ребенок развит хорошо:

● складывает и вычитает двухзначные и трехзначные цифры,

● читает,

● собирает сложные конструкторы,

● управляет квадроциклом. И это в шесть лет!

А всего несколько лет назад все было по-другому.

Вначале реабилитации Мишка очень плохо ходил, постоянно падал, просился на ручки, при беге его сильно заносило в сторону, и он падал, плохо слышал, постоянно переспрашивал, доктора даже ставили глухоту.

Реабилитация была долгой, и еще продолжается под чутким руководством жены».