Текст книги "Многомерная психика. Внутренний мир личности"

Величина эта настолько мала, что даже элементарная частица (электрон, например) превосходит ее настолько, насколько земной шар – горошину. И поместить в этот более чем узкий слой дополнительного измерения невозможно ничего. Ничего материального. Как не смог в наших экспериментах испытуемый переместить туда материальный объект (спичку, палец), при этом «видя» четвертое измерение. Однако в этот узкий слой спокойно могут поместиться идеальные, в смысле нематериальные, объекты. А психическое – нематериально. Именно так его определял С. Л. Рубинштейн. А нематериальное «невидимо, непротяженно, внепространственно, лишено энергетических и прочих материальных характеристик» [по 283, с.563].

Есть такая задача по многомерью. Если накладывать друг на друга в третьем измерении совершенно плоские двумерные реальности, какой объем они займут. Ответ – нулевой. Получается, что и наше внутреннее пространство, простираясь в направлении дополнительных координат и помещая туда нематериальные образы отображенных трехмерных объектов, может поместиться в пределах, отмерянных 10^-32 см.

Что такое «нематериально» с точки зрения пространственной мерности? Значит, величина чувственного образа в четвертом измерении (т. е. именно в том, где и располагается психическое) меньше самой мельчайшей частицы материи (меньше элементарной частицы). Получается, если что из наблюдаемых нами феноменов и может располагаться в дополнительных измерениях, так это психические явления. Нематериальные по определению психические образы – единственные могут преодолевать невидимый барьер мерности. Кстати, в наших опытах лучший из испытуемых Э. М., визуализируя четвертое пространственное измерение, отмечал, что продолжаются туда только люди, другие материальные объекты строго трехмерны, а у человека есть дополнительное измерение, только распространяется он туда «иначе».

Только исходя из гипотезы наличия в психике дополнительной, мерности можно выполнить условие С. Л. Рубинштейна «не выводить идеальное за пределы материального». Материальные (вещественные) объекты воплощены в границы трех измерений: длины, ширины и высоты – четвертая координата у них отсутствует. Идеальные психические объекты располагаются в пространстве большей мерности (т. е. сдвинуты по четвертой координате), вместо трех обычных координат в нашем мире мы воспринимаем лишь их проекции. Поэтому они не выходят за пределы материального, точнее они проецируются в эти пределы, и в то же время они идеальны, потому что находятся вне единственного известного нам материального мира (трехмерного). Недаром известный отечественный физиолог Н. А. Бернштейн называл топологические свойства внутреннего отображения пространства «странными и необычными».

Соотнесем полученные у нас результаты с физическими теориями. Начнем с того, что существует не одна многомерная модель реальности Калуцы – Клейна. В настоящее время самая первая модель – та, которая предполагала, что пятая размерность является супертонким слоем, покрывающим наш мир, – уже уступила свои позиции более современным теориям, предполагающим у нашего мира гораздо больше скрытых измерений. Также чаще всего дополнительные координаты размерности рассматриваются не как тонкий слой, а как свернутые размерности (каждая из которых может быть весьма длительной, но с известным нам четырехмерным пространственно-временным континуумом связанной узким «отверстием» в те же 10^-32 см). Наибольшей объяснительной силой обладает 11-мерная модель реальности, связанная с идеей супергравитации. Но и тут появляются несколько вариантов такого мира. «Необходимо предполагать, что дополнительные семь измерений пространства каким-то образом свернуты в столь малых масштабах, что мы вообще их не замечаем. Одно дополнительное измерение можно свернуть лишь одним-единственным способом, а именно – в окружность. Однако многомерные пространства можно свернуть (или компактифицировать) различными способами. Например, двумерную поверхность можно присоединить так, чтобы она образовывала либо поверхность сферы, либо тора (фигуры, имеющей форму бублика). Обе структуры замкнуты, и их размеры могут быть предельно малыми; однако они существенно различаются своей топологией: у бублика есть дырка! Когда же речь идет о семи измерениях, набор возможных топологий становится чрезмерно большим. Какая из них верна?» [290, с.173].

Можно ли соотнести образы, полученные нашими испытуемыми в опытах по визуализации высших измерений, с физической реальностью? Возможно ли, что наблюдаемые ими сложные геометрические артефакты – действительное отображение топологии пространства-времени высших размерностей? Вряд ли в настоящее время возможны ответы на эти вопросы. В наших экспериментах многие образы высших реальностей повторялись разными испытуемыми. В частности, это образ воронки, вихрей, смерча. Является ли он отображением искривленного в каком-то измерении пространства или принадлежит самому субъекту, например, связан с особенностями строения зрительной коры или сетчатки глаза? Сказать сложно. Тем более что образ воронки встречается в измененных состояниях сознания. О спонтанно возникающем при аутотренинге или при медитациях образе воронки нам сообщали некоторые из наших испытуемых. Да и при гипнотизации пациента иногда перед ним возникала похожая мысленная картина. Обычно появление образа воронки свидетельствовало о достаточной глубине транса, и очень часто при мысленном погружении в эту воронку человек проваливался на более глубокую ступень гипноза. Но означает ли погружение в измененное состояние сознания активацию во внутреннем пространстве более глубинных (в смысле принадлежности к высшим измерениям) пластам психики? Неизвестно.

Мы могли бы собрать все переживания наших испытуемых и выделить в многообразии оных значимые факторы – наиболее типичные представления многомерности, с тем чтобы предположить возможное количество дополнительных измерений и их топологию. Но как мы можем сравнить это с данными естественных наук, если физики до сих пор не договорились, сколько дополнительных измерений надо ввести в теорию Калуцы – Клейна. «Первой проблемой, которая возникает в современных теориях Калуцы – Клейна, является число дополнительных измерений, которые надо ввести в теорию. Поскольку еще не достигнуто согласие относительно того, какой именно вариант теории великого взаимодействия следует считать правильным, неизвестно точное число векторных бозонов. Поэтому точное число дополнительных измерений, требуемых в теории Калуцы – Клейна, остается пока неопределенным» [315, с.32–33].

Но есть и другой аспект проблемы соотнесения знаний о многомерности внешнего мира с многомерностью внутреннего пространства. Что такое представление чувственного образа в направлении пятого измерения с точки зрения самого пятого измерения? В физике дополнительные измерения вводились не просто так; целью этого было выведение всех известных нам взаимодействий (сил, полей) из геометрических особенностей пространства – времени. Например, по Эйнштейну, гравитация – это искривление нашего мира в пятом (четвертом пространственном) измерении. Т. Калуца ввел шестое (пятое пространственное) измерение, для того чтобы объяснить электромагнетизм искривлением нашего мира уже в шестом (пятом пространственном) измерении. Можно сказать так, то, что мы здесь воспринимаем как земное тяготение (яблоко, падающее на землю), есть пятимерная горка, с которой это яблоко скатывается нам на голову. И так, то, что для нас электрический ток, – есть шестимерная горка. Мы потерли расческу о волосы, посыпались искры – это мир на мгновение искривился в шестое измерение. Ток бежит по проводу – это как вырытый в шестое измерении канал. Включение телевизора – возникновение шестимерной ямы; в центре ее наш телевизор, а напряжение стенок – ток.

Но нагляднее всего многомерные теории в другой, стоящей немного особняком модели. Мы имеем в виду 5-мерную оптику Ю. Б. Румера, который попробовал совместить некоторые положения квантовой механики с общей теорией относительности. Одно из следствий такого совмещения говорит, что каждая механическая задача о движении материальной точки с помощью привлечения пространств высшего числа измерений может быть сведена к определению пути светового луча, проходящего в соответствующей среде [267]. Частицы, существующие в таком пятимерном мире, – светоподобны, т. е. не имеют массы покоя. А наблюдаемые в нашем материальном мире массы покоя объясняются особыми свойствами дополнительных размерностей и полей после перехода к 4-мерному пространству – времени. Но ведь мы все – тоже материальные частицы. Значит любое мое перемещение – есть движение светоподобных частиц в дополнительном измерении? Или иначе, движение безмассовых частиц в высших измерениях приводит к перемещению и нагромождению масс в нашем четырехмерном мире? Рождаются звезды, планеты, пробуждаются вулканы и реки выходят из берегов. И все это – лишь полет светоподобных частиц в высших измерениях?

Чем же тогда является внутренний образ для пятого измерения? Или можно спросить иначе, то, что в нашем мире выглядит как образ (отображение реальности, а не сама реальность; образ мира, а не сам мир), чем является это отображение нашей четырехмерной реальности для высшего измерения? Искривлением пространства? Движением нематериальных частиц? Или, наоборот, движением материальных частиц (и воображаемый мною образ стола существует в виде предмета в каком-то дополнительном измерении)? Предлагаемая нами концепция многомерности внутреннего пространства позволяет только поставить эти вопросы, но, увы, пока не ответить на них.

До сих пор мы говорили о дополнительных размерностях внутреннего пространства, предварительно определив его как форму существования внутренних образов и как бы соотнеся тем самым его только с пространством воображения. Но пространство воображения лишь верхушка айсберга, где айсберг – все внутреннее пространство. И в предельном случае этот айсберг – вся психика. Потому что все психические процессы несут в себе черты пространственности, а их течение – это формирование и преобразование пространственноподобных объектов (образов, мыслей, чувств).

Подобное представление следует из теории В. Д. Шадрикова, предложившего оригинальный критерий «форма существования материи» для классификации психических процессов. «Особое место занимает критерий «форма существования материи», предложенный для классификации восприятия и практически не используемый для классификации других видов психических процессов, хотя известно, что исходным материалом, дающим информацию о свойствах действительности, является результат ощущений и восприятий, которые в свою очередь служат источником функционирования процессов памяти, мышления, воображения» [329, с.41]. Согласно В. Д. Шадрикову, пространственны процессы мышления, воображения, восприятия, представления, памяти, т. е. практически все психические процессы.

Как писал К. Лоренц, наблюдая за обезьяной, глядящей на недоступный банан: «Лично я уверен, что обезьяна делает то же самое, что и я сам, а именно – в воображаемом, т. е. модельно представленном в ее центральной нервной системе, пространстве передвигает столько же воображаемый ящик и «представляет себе», как она затем сможет на него взобраться и достать банан». И «я не вижу, как может быть мышление чем-то принципиально иным, чем такое пробное, совершающееся лишь в мозгу действие в воображаемом пространстве» [198, с.358].

Но если пространственны все психические процессы, но значит, многомерность присуща не только воображению, но и памяти, мышлению, всему психическому, а значит, мы, наша психика – многомерны.

Об инобытийности психики. Многие авторы писали об психике как особой реальности. Я. А. Пономарев описывал психику именно как «качественно своеобразную объективную реальность» [240, с.58].

Как мы уже отмечали выше, в рамках концепции Т. А. Доброхотовой и Н. Н. Брагиной, индивидуальное пространство человека также рассматривалось как «самостоятельное, дополнительное к мировому пространство» [128, с. 194], только тогда мы еще не могли определить, в каком пространстве – времени находится это дополнительное пространство.

И в наиболее сильной форме это высказал М. К. Мамардашвили: «Возможно, сознание находится вне индивида как некое пространственноподобное образование» [209, с.38].

Итак, введя дополнительные размерности в топологию внутреннего пространства, мы очутились перед выводом о многомерности самой психики. Это сама наша психика обладает дополнительными измерениями, как некая несводимая к обыденной реальность высшего (в пространственно-временном смысле) порядка. Может быть, именно человеческую психику «видели» участники нашего эксперимента, говоря о том, что только люди (а не предметы) простираются «иначе» в недоступные для материального проникновения размерности. Теории Калуцы – Клейна предполагают, что мир многомерен, но величина дополнительных измерений столь мала, что, может быть, единственное реальное существование дополнительные размерности получают только при формировании внутреннего пространства. Благодаря человеку возникают дополнительные измерения нашей реальности, и единственный «вход» в них внутри нас. А может быть и иначе, только благодаря наличию в нашей Вселенной дополнительных измерений (хотя бы и столь малого масштаба) появилась сама возможность психического отображения, возникла психика и развился разум.

Глава 2
Внутреннее время

Проблема времени издавна привлекала лучшие человеческие умы. Еще древние греки в доисторические времена имели представление о могущественном и жестоком отце богов – Хроносе, пожирающем своих детей. С другой стороны проблема времени тесно смыкалась с проблемой вечности. Для Платона, писавшего о нетленном образе вечности, время как таковое оказывается лишь некоторым движущимся, не вполне совершенным подобием ожидающей по ту сторону бытия вечности.

Ньютон разделял время обыденное, использующееся в домашнем обиходе, и истинное, или математическое время, объективирующееся в виде самостоятельной сущности. По Канту, время является формальным априорным условием всех явлений вообще [172].

Проблема времени является одной из актуальнейших для современной науки. В 1963 г. в Нью-Йорке на конференции по междисциплинарным перспективам исследования времени было организовано Международное общество по изучению времени с целью координации исследований по проблемам времени [375]. Новая научная парадигма, разработанная обществом, включала в себя ряд постулатов, говорящих о сложности времени и о единстве всех его проявлений. Вот они:

1. Понимание действительности в самой своей основе невозможно без понимания времени.

2. Время не является неделимым – оно составное.

3. Время представляет собой иерархию все более и более сложных временных протяженностей.

4. Время – это часть общей эволюции Вселенной, в каком-то смысле эта эволюция и состоит в эволюции времени.

5. Иерархичность времени, каким мы его знаем, отражает и воплощает различные фазы его эволюции [292, 397].

Основные положения этой парадигмы находят свое воплощение в многочисленных теоретических и эмпирических работах, посвященных исследованию временных протяженностей вся более высшего уровня. В социологии исследуется время общественное, социальное, социологическое [100, 234, 331]; историки и культурологи имеют дело с временем развития человеческой цивилизации, ее истории, культуры [40, 266]. В многочисленных работах анализируются философские аспекты, моральные, этические и экологические аспекты времени [148, 288].

В нашей стране проблема времени привлекала представителей разных наук. Много лет в Московском университете работает межфакультетский Семинар по изучению феномена времени, на котором могли сказать свое слово и физики, и лирики темпоральной тематики. Недавно целый номер журнала «Мир психологии» (№ 4 1999 года) был отдан научной проблеме «Время и пространство в жизни человека и человек в пространстве и времени».

По мнению Ю. Б. Молчанова, можно выделить две пары взаимно дополнительных концепций времени. Первая пара концепций расходится по вопросу о природе времени, об отношении категорий времени и движения, или изменения. Субстанциональная концепция рассматривает время как особого рода субстанцию, наряду с пространством, веществом и прочим. Реляционная концепция считает время отношением (или системой отношений) между физическими событиями. Вторая пара концепций выражает разные точки зрения на процесс становления, т. е. расходится в вопросе об отношении времени и бытия. В рамках статической концепции события прошлого, настоящего и будущего существуют реально и в известном смысле одновременно, а становление и исчезновение материальных объектов – это иллюзия, возникающая в момент осознания того или иного изменения. Согласно динамической концепции, реально существуют только события настоящего, события прошлого уже реально не существуют, а события будущего еще реально не существуют [216].

Статический подход. Еще в начале века статические представления о природе времени высказывал М. Аксенов в своей трансцедентально-кинетической теории времени, где он впервые (до Минковского) назвал время четвертым измерением, однако понимал его скорее как еще одно пространственное измерение, в котором осуществляется «движение не тела нашего, но самого недоступного нашему восприятию, для нас трансцендентального, воспринимающего в нас начала». Именно в этом четвертом пространственноподобном измерении «все объекты и все явления (события) существуют до нашего их восприятия и после него (нужды нет, что для всех нас, для всего человечества существование их еще не наступило или прекратилось уже)» [13, c.26, 58]. Время подобно киноленте в кинопроекторе. Когда она вертится, по экрану ходят герои, встречаются, прощаются, рождаются и умирают. И хотя фильм (аналог настоящего времени) все время идет вперед, все события остаются в неприкосновенности где-то в другом пространстве. Так же и мы, проживая жизнь, просто переходим из одного пространственного среза в другой. Можно представить такую метафору: настоящее время, как движущий поезд, он проезжает станции, которые тем не менее продолжают где-то существовать, а станции, которые он еще не проехал, тоже существуют, но где-то там вдали. В современной физике близкие идеи развивает, например, известный американский астрофизик Т. Голд. Согласно его концепции, «реальный мир полностью может быть описан с помощью схемы, состоящей из линий, протянутых в четырех измерениях, где каждая частичка материи представлена некоторой линией …. Мы, которые являемся частями этой схемы, имеем такое отношение к ней, что порождаем фикцию «времени», которое всегда движется вперед и перемещает нас вдоль себя» [372]. Важнейшим приложением статической теории времени для психологии является принципиальная возможность обратного хода времени не только в психическом плане (воспоминания), но и физическом (существование «машины времени»), а также возможность переместиться в будущее психологически (предвидение) и даже физически. Однако экспериментальных доказательств такого перемещения пока представителями этого направления найдено не было.

Субстанциональное направление, представляющее время в виде некой субстанции, в последнее время привлекает внимание многих исследователей [29, 75, 337]. Среди основателей этого направления можно назвать отечественного астронома, доктора наук Н. А. Козырева – создателя причинной механики, он разработал энергетическую концепцию времени, в которой рассматривал время не как отношение, а как субстанцию, заполняющую Вселенную и связанную с выделением и поглощением энергии. Именно время он рассматривал как источник энергии звезд. Если отвлечься от звезд в сторону психического, то в рамках этой концепции возможно не только влияние времени физического мира на человека, но возможен и обратный процесс – влияние человека на это время, поскольку «время представляет собой самостоятельное явление природы, и оно может каким-то образом воздействовать на объекты нашего мира и протекающие в нем процессы (причем не исключено и обратное воздействие состояний объектов и характеристик процессов на какие-то свойства времени» [166, c.413]. Не меньше, чем своей теорией, Н. А. Козырев известен и своими экспериментами, в которых он пытался эмпирически измерить субстанцию времени.

Оригинальные эксперименты показали, что различные нематериальные (по Н. А. Козыреву темпоральные) воздействия приводят к возникновению движения в замкнутой системе, увеличению или уменьшению веса и т. д. Все это служит подтверждением теории Н. А. Козырева. Однако у физиков есть несколько замечаний. Во-первых, доказательство наличия воздействия еще не доказывает, что это именно темпоральные воздействия, мы можем иметь дела с неизвестными нам пока явлениями природы. Во-вторых, большинство опытов выполнено на пределе точности физических приборов. И, наконец, как отмечал и сам Н. А. Козырев, эксперименты не всегда успешны. Иногда приборы регистрируют изменения физических величин (веса, скорости) под действием энергии времени, а иногда, при точно таких же условиях, не регистрируют. Хотя, разумеется, в любом случае экспериментальные данные есть экспериментальные данные, и это сильные аргументы в пользу субстанциональной концепции.

Однако в современной физике большая часть предпочтений отдана реляционному и динамическому подходам к пониманию пространства – времени. Триумфом их явилась теория относительности А. Эйнштейна. В ней раскрывается неразрывная связь пространства и времени как единой формы существования материи, а также постулируется единство пространственно-временной и причинно-следственной структуры мира.

Дальнейшим развитием реляционных взглядов являются теории многомерной Вселенной, математически обосновывающие существование дополнительных пространственных и временных измерений (модели Калуцы – Клейна), частично рассмотренные нами в предыдущей главе. Однако из-за того что наш мир, к сожалению, очевидно 4-мерен (3 пространственных и 1 временное измерения), дополнительные размерности обычно рассматриваются как скрытые, практически не влияющие на физическую реальность [89]. В большей части таких моделей описываются дополнительные пространственные измерения, но существуют и более экзотические точки зрения. М. Павшич и Р. Ингрэхем предложили 6-мерную модель Вселенной; в ней рассматриваются две скрытые времяподобные координаты в дополнение к 4 видимым [по 89]. Математически существование такой реальности допустимо, и наш мир вполне может оказаться именно ею. Однако на практике вообразить, что представляют из себя эти скрытые временные размерности, очень трудно. Авторы концепции вместо этого рассуждают «о некоторых тонких свойствах, используемых в физике, или даже гипотетических уравнений, которые косвенным образом свидетельствуют о возможности трактовать их с позиции существования дополнительной временной координаты» [89, с.156].

Существование скрытых временных размерностей можно понять по аналогии с пространственными измерениями, описанными в предшествующей главе. Впрочем, человек всегда представлял время по аналогии с пространством, ведь даже часы представляют не что иное, как пространственное отображение хода времени. Дополнительные пространственные измерения обычно рассматриваются как либо очень маленькие (размером с гипотетический квант пространства), либо как замкнутые размерности, имеющие с нашей Вселенной в каждой ее точке лишь один общий квант. Можно представить несколько темпоральных аналогий.

Первая – второе темпоральное измерение измеряется долей секунды, но даже эта доля секунды расширяет поток времени, а значит, кроме видимого хода, возможны и параллельные потоки. Подобное представление делает возможным существование вероятностного будущего и вероятностного прошлого. К. А. Абульханова, развивая представления о многомерности личностного времени, приводит слова А. Тимашева, который допускал многомерность (по крайней мере, двумерность времени: «второе измерение времени отвечает за возможность свободного выбора и обеспечивает многовариантность будущего». Таким образом, в рамках концепции личностного времени существует «свободный выбор будущего и свободное отношение ко времени», потому «существует не время, а времена» [8].

Другое представление дополнительных размерностей изображает скрытое временное измерение как некоторую темпоральную протяженность (субъективно переживаемую как длительную, возможно, даже заполненную событиями психической жизни), которая по часам внешнего мира занимает долю секунды, при этом это доля, являющаяся входом в замкнутую темпоральную мерность, в которой человек может пройти достаточно долгое время, однако когда человек выскальзывает из этой скрытой временной петли, то по часам внешнего мира прошла доля секунды. Он оказывается практически в том же времени, из которого «выскользнул» в дополнительную временную размерность.

О таком скрытом втором времени писали В. П. Зинченко и М. К. Мамардашвили, называя его надситуативным. «Например, по отзывам специалистов в области причин авиационных катастроф, в сложнейших условиях полета человек и машина оказываются как бы вне времени, и именно это дает шанс на спасение (мы имеем в виду время сознательно контролируемых решений и действий) – но где же оно, это спасение, происходит? Или в подобных случаях мы должны допустить как минимум двойной отсчет времени: реального, надситуативного (физического) времени и времени, протекающего в пространстве деятельности (а не объектов)»[146, с. 37].

И наконец, современные концепции времени пытаются совместить достоинства субстанциального и реляционного подходов, поскольку «не существует реляции без субстанции». Как отмечал А. П. Левич, отличие рассматриваемых подходов – в нюансах исходных постулатов, в субстанциональном подходе постулируется материя в неидентифицируемых современными технологиями формах и ее упорядоченное движение, в реляционных подходах постулируется материя в известных формах, а упорядочение движения не упоминается, т. е. субстанциональный и реляционный подходы, вводя время через разные виды различных форм материи, составляют не оппозицию, а дополнение друг к другу [185]. В конце концов, история науки знает массу примеров того, так на очередном витке своего развития истина примиряла самые несовместимые концепции, объединяя их в новую интегральную теорию (корпускулярно-волновая теория света объединила противоположности «свет – это волны», «свет – это частицы»). Когда-нибудь это будет сделано и для физики времени.