Текст книги "Многомерная психика. Внутренний мир личности"

Главная особенность субъектов, ведущая к такому формированию внутреннего пространства, – это прежде всего прекрасное развитие образного мышления. Все остальные значимые черты личности (интеллектуальные, творческие, целеволевые) буквально тонут в этой доминирующей способности. Подобный континуум создавали испытуемые с развитым, по их субъективной оценке, воображением и отличными пространственными способностями (предположительно, говорящими о доминировании правого – образного полушария). Такие испытуемые предпочитали ассоциированные образы, картины в виде изображения окружающей обстановки, без визуализации самих себя в момент действия (хотя, как ни парадоксально, иногда они представляли и диссоциированные образы). Вероятно, именно такие люди, по И. П. Павлову, и представляют собой художественный тип личности, имеющий преимущественное «правополушарное» образное мышление и характеризующийся преобладанием активности первой сигнальной системы над второй. Именно «они охватывают действительность целиком, не разделяя ее на части» [118, с.392].

В сильной форме панорамными были все образы: и прошлого, и настоящего, и будущего. При попытке представить несколько образов одновременно возможны были варианты в зависимости от развития целеволевых качеств. У некоторых испытуемых образы помещались «друг на друга», в общем следуя предметной тенденции изображать мир таким, какой он есть. С развитием личностной активности и становлением человека в качестве субъекта жизни (при условии развития у него дивергентных характеристик мышления) наблюдался феномен, на который стоит обратить особое внимание. Прежде всего у таких испытуемых образы смещались, формируя последовательность: один за другим, как и полагается для субъекта жизни, умеющего организовывать время своей жизни. У части испытуемых (с конвергентными характеристиками мышления и однонаправленным способом планирования) образы будущего уменьшались, тем самых пространственно ограничиваясь, т. е. каждая картина становилась меньше и занимала определенный объем, а далее, за ней, визуализировалась следующая картина, еще меньшего размера и т. д. Но в ряде случаев наблюдалось удивительное явление. Во-первых, образы будущего не накладывались друг на друга, каждый занимал свое место в субъективном пространстве; во-вторых, образы не ограничивались в объеме, т. е. по-прежнему были безразмерными. Как такое может быть? Как можно разместить неограниченные панорамные образы друг за другом в трехмерном объеме зрительного пространства, так, чтобы они не накладывались друг на друга? Сами испытуемые говорили, что «они уходят в виде объемной трубы». Но куда может вести эта «объемная труба»? Отложим ответ на этот вопрос до лучших времен.

В слабой форме панорамными были только образы настоящего, они окружали испытуемого со всех сторон; картины же настоящего и будущего размещались в других направлениях, и часть из них даже могла быть диссоциированной (т. е. в картине изображался образ себя, проделывающего заданное действие).

Как было показано в нашей работе [50], формирование панорамного континуума связано с общим развитием чувственной сферы (мир образа и звука). У испытуемых, визуализирующих панорамные образы, хорошо развита и аудиальная сфера, они легко воссоздают в своем воображении звуковой ряд (музыку, пение птиц), эти звуки буквально «звучат» в их памяти. Даже мысли, вербализованные мысли, у них часто бывают озвучены, они звучат «в виде голосов» конкретных и абстрактных людей (развитие зрительного анализатора перекликается с развитием аудиального анализатора (r = 0,69, p = 0). Звуковая выраженность мыслей никак не связана с развитием вербальной сферы, более того, присутствует слабая отрицательная корреляция между этими показателями на уровне тенденции (r = – 0,17) [по 50].

Чаще всего формирование панорамного образного континуума связано с визуализацией ассоциированных образов. Как было показано в нашей работе [48], существует связь между развитием иррациональной функции (преобладание сенсорики или интуиции) с особенностями представления человеком образов своего прошлого, настоящего и будущего. У представителей интуитивного типа встречаются преимущественно диссоциированные образы, а у представителей сенсорного – ассоциированные. Еще раз повторим, что ассоциированные образы – это представление окружающей обстановки в момент действия, а диссоциированные – образы самого себя, проделывающего это действие. Скорее всего способность представлять ассоциированные образы зависит не от доминирования сенсорной функции, а от соотношения между развитием сенсорики и интуиции (между степенью вытеснения интуиции и степенью развития сенсорики). Возможно и промежуточное (примерно равное) развитие обеих функций. Юнг писал о рациональных типах, что «существуют индивидуумы, у которых мышление стоит на одной высоте с чувствованием, причем обе обладают одинаковой сознательной мотивирующей силой» [348, с. 97], вероятно, то же можно сказать и об иррациональных типах.

Почему же столь связаны интуиция и диссоциация, сенсорика и ассоциация? По всей видимости, эта связь отражает саму суть выделенных Юнгом функций. Ведь сенсорика, по определению Юнга, есть не что иное, как все непосредственные ощущения органов чувств. А непосредственные ощущения всегда ассоциированы! Интуиция – функция, противоположная сенсорике, и она означает, насколько быстро человек способен абстрагироваться, отключиться от непосредственного восприятия. Собственно говоря, уже сам Юнг предвидел установленную нами связь. Он писал, «если с кем-нибудь случится психогенное головокружение, ощущение /…/ воспринимает все его качества, его интенсивность, его течение во времени, образ его возникновения и исчезновения со всеми подробностями, нисколько не поднимаясь выше этого… Для интуиции, наоборот, ощущение служит только поводом для немедленной деятельности /…/. Она видит образ падающего человека…» [348, с.89]. То есть интуит видит диссоциированный образ, а сенсорик воспроизводит максимум ассоциированно полученных ощущений.

Что ж касается корреляций с другими психическими функциями, то их довольно трудно рассчитать из-за сложностей в определении важнейшего параметра образного континуума – изменения размера образов будущего «расхождение или схождение линии будущего». Поскольку при визуализации панорамных образов испытуемые не ограничивали их в определенном объеме (во всяком случае сознательно), поэтому чаще всего они утверждали, что в ряду картин все отдаляющегося будущего «размер образов не изменяется». Именно поэтому часто было трудно определить конвергентную или дивергентную направленность испытуемых с панорамным типом образов.

Необъективированный образный континуум (у 12 % испытуемых). В каком месте и времени формировали внутреннее пространство испытуемые с необъективированными образами, сказать сложно. Субъективно им казалось, что «внутри головы». Но внутри головы не могут поместиться большие и объемные картины окружающих ландшафтов, которые иногда визуализировали наши испытуемые. По мнению Л. М. Веккера, особенностью психического является объективированность, и все, все (!) образы у человека вынесены за пределы его тела, все они проецируются вовне. Но в какое «вне» проецируются необъективированные образы, когда они субъективно находятся внутри головы, в то же время выходя за ее пределы по субъективному размеру? На этот вопрос пока невозможно ответить.

Итак, субъективно испытуемые располагали образы прошлого, настоящего и будущего или часть их в пространстве внутреннем относительно своего физического тела, т. е. образный континуум простирался куда-то вглубь головы.

Таким образом, свойство объективации (представление образов во внешнем по отношению к субъекту пространстве), характерное для перцептов, не всегда выполнялось для образов воображения. Примером необъективированных образов воображения могут быть псевдогаллюцинации Кандинского. «В отличие от галлюцинаций псевдогаллюцинации проецируются не во внешнем пространстве, а во «внутреннем» – голоса звучат «внутри головы», больные их слышат как «внутренним ухом»; видения воспринимаются «умственным» взором, «духовными очами» [139, с.34]. Интересно, что больные обычно не пугаются псевдогаллюцинаций, осознавая их субъективность, т. е. они понимают, что это только их «видения», а на самом деле этого нет; в отличие от подлинных галлюцинаций, когда пациент убежден в реальности галлюцинации.

С чем же связана необъективированность образного континуума? Многие исследователи полагают, что объективированность – необходимое условие для того, чтобы образ выступал регулятором движений, действий и деятельности вообще. В психологии принято определять свойство объективации образа как необходимое, чтобы образ мог служить регулятором действий или эталоном активности: «чтобы модель была воплощена в практику, проект реализован или перцептивная гипотеза проверена, образ должен быть объективирован, т. е. находиться там, где находится реальность, оригинал» [271, с.202].

Мы составили своеобразный психологический портрет испытуемых с необъективированными образами на основе результатов тестирования. Обращают на себя внимание две психологические особенности таких людей.

Первая. Соотношение шкал невалидность – общественная диссимуляция по MMPI: все испытуемые с необъективированными образами имеют очень высокие значения по шкале невалидность и низкие по шкалам общественная диссимуляция и неискренность. Особенно велик показатель «невалидность», который иногда достигал 120 пунктов. Согласно классической интерпретации теста это означает, что испытуемые склонны симулировать психопатологическую симптоматику, переоценивать собственные недостатки и социальные трудности [45].

Вторая. Все испытуемые с необъективированными образами имеют высокий образовательный уровень, творческие и артистические способности (по MMPI).

По соотношению средних показателей мы бы определили испытуемых с необъективированными образами как имеющих сложности в самореализации своих достаточно высоких способностей. В чем возможная причина этих сложностей: в психофизиологических особенностях, в предшествующем жизненном пути или в чем-то еще – сказать сложно.

При анализе индивидуальности каждого из таких испытуемых было отмечено наличие глобальных нереалистичных планов («хочу стать шпионом», «высшим йогом»), сопровождаемое низкой социальной реализацией. Например, аспиранты в качестве подработки выбирали области деятельности непрестижные, трудоемкие, да и мало оплачиваемые (уборка помещений, расклейка объявлений), особенно это относилось к испытуемым с полностью необъективированными образами. Все это обычно сопровождалось высоким образовательным уровнем: хорошей и даже отличной учебой в школе, вузе; эрудицией, творческой активностью (но вне рамок профессии).

Круговые формы образного континуума. Как мы уже отмечали выше, образный континуум является хронотопом, а топология внутреннего пространства определяется как пространственными, так и временными параметрами. Наиболее наглядно свойства хронотопа проявляются при формировании круговых форм образного континуума. При этом последовательность образов образует окружность так, что в структуре внутреннего пространства прошлое и будущее могут переходить друг в друга. Представление временных линий в виде четко выраженных окружностей встречалось очень редко (у 5 % испытуемых). Но у 30 % человек встречались элементы окружности (расположение образов по дуге). Еще у части испытуемых с неструктурированным континуумом определить, на что больше похожи их временные линии – на окружность или прямую, не представлялось возможным.

Разделение образного ряда на линейные и округлые формы древнее, уже самые первые варианты алфавита – рунические – содержали две основные формы знаков. По мнению исследовательницы древних рунических символов А. В. Добряковой, «рассматривая рунические надписи, можно нередко встретить такие, где помимо чисто прямых линий попадаются символы с круглыми и полукруглыми элементами./…/ Это не случайное отклонение, не ошибка, а свидетельство того, что существует, по меньшей мере, еще одна матрица, связанная с круглыми и полукруглыми символическими системами» [130, c.86]. Это выделение округлой и линейной формы связано с глубинными неосознаваемыми способами организации ментального опыта человеком. М. А. Холодная, исследуя особенности организации когнитивного опыта, показала, что это выделение округлых и линейных форм образного ряда в свою очередь связано с использованием соответствующих слов (у большинства людей незнакомое слово «мамлына» ассоциируется с округлой картиной, а «жакарэг» с линейной), а значит, «особенности знаково-звукового устройства слова закономерно проецируются как на уровень визуально-пространственных представлений, так и на уровень чувственно-сенсорных впечатлений» [320, c.178].

Что же касается времени человека, то по мнению Н. Н. Трубникова, динамика здесь заключается в переходе от округлых форм к линейным. «Общее направление этих изменений, как это можно предположить, задается от так или иначе понимаемого циклического времени к времени историческому, от замкнутого и повторяющегося круга к некоторого рода «линии» (хотя бы как отрезка большего цикла), от линейного к последовательному, от бесконечного к конечному, и в конце концов /…/ к идее целостного времени [294, с.48]. Аналогичный вывод сделан М. И. Воловиковой в работе, посвященной реконструкции образа времени в православном сознании Древней Руси. «Да, у давних наших предков не было этой прямолинейной устремленности вперед – в прогрессу. Образ времени носил в себе отпечаток повторяемости, но одновременно и неповторимости, благодаря тонкому (и довольно трудному) искусству уставщиков в составлении служб, сочетаниям по нескольким кругам (циклам): дневному богослужебному кругу, недельному, годовому и цикла, связанного со сроком Пасхалий, рассчитываемому на несколько лет» [93,с.54].

При исследовании неосознаваемых особенностей личностного времени Н. Ю. Григоровская эмпирически обнаружила две архетипичные временные формы. Одни испытуемые изображают время как прямую линию, или как луч, или как совокупность точек, также расположенных по прямой, другие в виде круга, окружности, петель или спиралей [111].

В ранних работах Н. Ю. Григоровская предполагала выделить представление о времени в виде круга или окружности как типологическую характеристику (время как замкнутый контур, ограничивающий личность, – самое несвободное темпоральное представление), но в последующем не продолжила развитие этой идеи. Упоминание о круге (а это одно из самых распространенных изображений времени) осталось только в характеристиках испытуемых первого типа, которые, «чтобы снять угрожающий характер времени, стремятся активно разорвать его «круг», осознанно или неосознанно избирая способ планирования, связанный с преодолением препятствий» [111, c.228]. Время в виде прямой – однонаправленно, оно может течь только в одну сторону: из прошлого в будущее. Испытуемые, рисующие время в виде линии, постоянно ощущают его воздействие как силу, которая их подгоняет, они постоянно торопятся, боятся не успеть.

Интересно, что при анализе соотношения округлых и линейных форм организации ментального опыта опять возвращается вопрос о функциональной асимметрии полушарий. Ряд авторов связывает округлые формы с доминированием правого, образного полушария, а линейные – с доминированием левого, вербального. Например, многие исследователи предполагают последовательное существование двух типов цивилизаций (правополушарного образного и левополушарного словесно-логического). По мнению Н. Б. Заболотной, «даже выборочный этимологический анализ основного словарного состава языков, имеющих древнее происхождение, позволяет реконструировать свидетельства переходного периода от «правополушарной цивилизации», молчаливого этапа развития человечества, к стадии становления формализованного синтетико-аналитического аппарата обработки информации о мире, мотивированной деятельностью левого полушария» [137, c.9–10].

В. Д. Шинкаренко выделял три стадии развития человеческой цивилизации, каждая из которых характеризуется определенными типами культуры. На первой стадии развития формируется ритуал; на второй стадии из ритуального действия формируется речь; и на третьей стадии появляется письменность. Ритуальные и ритуально-мифологические культуры – правополушарны. Правополушарные культуры имеют цикличную, круговую культуру времени. «Благодаря мифу, человек живет в циклическом времени, периодически возвращается «в начало всего», во времена творения» [334, 335]. Аналогичное представление круга времени существовало и в языческой культуре как славян, как и других этносов: «оно универсально, универсально прежде всего потому, что имеет внеязыковые, внепсихологические основания – оно связано с природой, с деятельностью солнца и ее отражением на земле» [293, с.17]. Развитие речи постепенно активизировало левое полушарие мозга, что наиболее проявляется с появлением и развитием письменности, в конечном итоге это привело к функционально различным возможностям обоих полушарий. С развитием левополушарного мышления время в сознании людей постепенно трансформировалось в линию времени, и наиболее ярким примером такой линейности является речь человека (как одна из основных характеристик сознания) – речь всегда однонаправленна и линейна [28].

Мы провели пилотажное эмпирическое исследование гипотезы о связи формы временного континуума (округлой или линейной) с видимыми проявлениями право-левополушарности (право– и леворукостью). В опытах принимала участие группа студентов из 63 человек, среди которых было 5 левшей и 8 человек промежуточного типа (трое переученных левшей и пятеро с признаками леворукости по тестам). Связи между леворукостью и кольцевой структурой образного континуума отмечено не было. Из пяти явных левшей и 8 неявных ни один не представлял временные последовательности в виде четких окружностей, хотя элементы дуг встречались. К сожалению у большинства испытуемых этой серии временные линии были недостаточно структурированы, чтобы точно определить их форму, что снижает точность делаемых выводов. Возможно, округлые временные формы у левшей встречаются и чаще, чем у правшей, но не настолько, чтобы это было важным диагностическим признаком функциональной асимметрии.

Однако была получена достаточно надежная связь между кольцевыми формами образного континуума и зеркальными формами деятельности (которые согласно гипотезе Т. А. Доброхотовой и Н. Н. Брагиной связаны с активностью правого полушария). Мы предлагали испытуемым проделать следующие формы деятельности: зеркальное письмо (написание текста левой рукой справа налево в зеркальном (отраженном) виде (см. рис. 1),[1]1
  Все рисунки приведены в конце рукописи.


[Закрыть] зеркальное чтение (беглое чтение таких текстов), а также задание «бегло произнести и написать несколько фраз в перевернутом виде» (например, лето как отел). Некоторые из наших испытуемых (4 человека) в самом начале опыта заявили, что умеют делать это (среди них, в полном соответствии с классическими данными [128], преобладали явно леворукие – 2 человека (50 % от общего количества). (Это подтверждает известный факт связи леворукости с зеркальными формами деятельности, но дальше мы его не исследовали и не анализировали, ибо у нашего исследования несколько другая цель). Всем остальным испытуемым было предложено «попробовать». И они попробовали. Некоторые испытуемые с изумлением обнаружили, что они, оказывается, умеют вполне разборчиво писать зеркальные тексты левой рукой. У других ничего не получилось или они отказались делать попытку, просто подержав карандаш в левой руке («Я не представляю, как это можно делать»). После этого мы изучили форму временных линий у всех испытуемых по описанной выше схеме, делая упор именно на наличие круговых и дугообразных форм.

Была показана связь между наличием округлых форм образного континуума и способностью к зеркальным формам деятельности (коэффициент корреляции 0,4 при р < 0,03). Возможно, корреляция была даже выше, если приравнять к круговым неструктурированные временные линии, формы которых трудно определить. В частности, была обнаружена связь способности к зеркальным формам деятельности и представлению панорамных образов вне зависимости от того, будет ли последовательность образов (временная линия) образовывать окружность или прямую (коэффициент корреляции близок к предыдущему (0,5). Вообще определить форму временной линии при представлении всех образов в виде объемной панорамы – невозможно, остается только предположить, что панорамный образный континуум потенциально несет в себе круговую форму, хотя бы потому, что каждый образ располагается вокруг испытуемого, т. е. по кругу с центром – самим человеком.

Полученные данные согласуются с концепцией индивидуального времени Т. А. Доброхотовой и Н. Н. Брагиной. Согласно этой гипотезе, зеркальные формы деятельности, как и обратные речь и письмо, «возможны только у левшей с определенным профилем асимметрии», и у части праворуких «имеющих левшество в сенсорных сферах» [128, с.126]. Подобные феномены отражают темпоральные свойства правого полушария. По мнению авторов гипотезы, наряду с двумя полушариями у человека существует два времени, условно называемые «правое» время, текущее в одном направлении с мировым (получает преимущественное развитие у правшей) и «левое» – обратное – время (может проявляться у левшей). «Предполагались два направления времени: 1) от настоящего к прошлому и 2) от настоящего к будущему. Поскольку в них функционируют полушария, отличающиеся друг от друга правизной и левизной, они могут быть обозначены еще как правое и левое время. И психические процессы, зависимые от разных полушарий, предполагались реализующимися в тех двух направлениях времени» [128, с.198] Описанные выше феномены (зеркальные формы деятельности, обратная речь и письмо) это активность, реализующаяся именно в обратном (левом) времени.

Обладая свойствами хронотопа, образный континуум в своей топологии отражает особенности личностного времени самого человека [46, 52]. Как известно из психологии сенсорных процессов при формировании образов, временные параметры – длительность и последовательность – переходят в пространственные: длину, площадь и расположение [80]. Внутреннее пространство замкнутых форм (временные линии в виде кругов) отражает не пространственные, а темпоральные характеристики субъекта, а именно – наличие тенденций к «обратному» ходу психологического времени. Разумеется, этот ход реализуется не везде, а лишь в замкнутом объеме внутреннего же пространства. Личность, формирующая такой образный континуум, в ряде случаев способна демонстрировать зеркальные формы деятельности.

Как мы уже отмечали выше, линейные формы времени – однонаправленны, для них не существует встречного движения, только вперед. В круговом времени будущее и прошлое переходят друг в друга; по кругу можно двигаться в обе стороны, и, даже двигаясь в одну, непременно вернешься в собственное прошлое. Вполне объяснимо, почему люди с округлыми формами образного континуума легко реализовали «зеркальную деятельность», ибо в структуре их внутреннего пространства заложена амбивалентность направлений – слева направо или справа налево. А структура внутреннего пространства накладывает отпечаток на все психические процессы, в нем протекающие (если точнее, то его образующие). Двигаясь в своем внутреннем пространстве в обе стороны, испытуемый способен легко проделывать это и во внешнем пространстве – на листе бумаги (зеркальное письмо), в вербальных конструктах (обратная речь).

Да, но, наше исследование получило неожиданное продолжение. Как мы уже отмечали, в эксперименте участвовала группа студентов. Опыт проводился на практическом занятии на психологии. В начале занятия была проведена проверка способности к зеркальным формам деятельности (результаты которой обсуждались выше), далее изучалась структура образного континуума, потом предлагались другие задания. Так вот к концу пары (всего-то через полтора часа) все студенты (все!) обменивались записками, написанными левой рукой и зеркально. Все студенты – это означает и левши, и правши, и имеющие круговые формы образных континуумов и линейные формы, абсолютно все. При последующей проверке способности отказавшихся попробовать уже не было, и вся группа довольно бегло писала зеркально и читала написанное. Но испытуемые отмечали «необычность» своего психического состояния при первых попытках писать зеркально («ощущение эйфории», «как будто это не я, а что-то само пишет», «как будто немного пьяный»). Кстати, «научения» другому феномену – «обратной речи и письму» в нашем эксперименте не произошло. В самом начале исследования о своем умении «говорить в обратную сторону» заявил и продемонстрировал один человек (праворукая девушка с ярко выраженной круговой формой линии прошлого). И больше никто продемонстрировать не смог или не стал и пытаться.

Разумеется, такое завершение исследования не опровергает сделанные выводы, да и не бросает тень на гипотезу существования двух направлений времени (в конце концов, у каждого из нас, и правши, и левши, два полушария: левое и правое, а значит и два времени). Просто оно заставило нас задуматься о безграничности резервов, таящихся в человеческой психике. Считалось, что зеркальное письмо доступно лишь избранным представителям человеческой цивилизации. Считалось, что свойственно оно только левшам. Но стоило группе обычных студентов почувствовать в этом вызов (надо же, у соседа по парте получилось, а у него нет), как редко встречающийся феномен оказался доступен каждому.