Текст книги "Развилка"

Эльза держала в руках зачетку.

– Я что, по-вашему, не помню, кому ставила оценку, кому нет?

– Но я же не буду врать! – У блондинки дрожали губы.

– Я у тебя экзамен не принимала!

– Я его сдавала! Только зачетку тогда не взяла, а потом у вас праздник был.

– Не принимала я у тебя экзамена!

Разговор, похоже, ходил по кругу, потрескивая на сбивках дорожки: Алла, сдавала, пропала, вокзала… Наталья включила компьютер, не присоединяясь к спорящим и стараясь вообще не вслушиваться: аттракцион, цирк, взлеты и падения, визги, выдохи. Как на американских горках.

Антонина Ивановна выскользнула из кабинета. Через две малосодержательные минуты, наполнявшие кабинет тем же круговым спором, она вернулась вместе с деканшей.

Валентина Степановна достала зачетку из рук Элоизы.

– Так ты говоришь, – повернулась она к блондинке, – это все наших преподавателей подписи?

– Конечно! – рыдала блондинка.

– Ты знаешь, я ведь могу заказать графологическую экспертизу. Показать тебе удостоверение?

Она погрузила руку в карман своей вечной растянутой кофты, достала ворох некрупных предметов, перебрала – очки, ключи, записки, ручки, справки…

– Полковник, – помахала она закрытым удостоверением. – Если нам графэкспертиза скажет, что это не Эллы Федоровны подпись…

– Вы, вы не смеете. – Девушка, приложив ко лбу руку с лиловыми, с белым ободком, ногтями, выбежала из комнаты.

– Вот позерка, – процедила деканша.

– Каких войск полковник? – не поняла Наталья.

Корочки к этому времени нырнули обратно в пещеру кармана, затаились под ласковым шерстяным покровом.

Даже с военной выправкой и четкими интонациями, Валентину Степановну было непросто представить полковником.

– Я военный переводчик же! – подтвердила та. – Полковник! Вот никто не верит. Меня однажды в троллейбус не пустили, сказали, не моя фотография, не моя шинель. Конечно, не моя, я ее для фото одолжила.

– На таких изящных девушек полковничьих шинелей не шьют! – засмеялась Эльза. – Нет, и хватает наглости мне в лицо заявлять, что она мне сдавала. Я ее спрашиваю: когда? Не может вспомнить! Почему подпись кривая, на мою не похожа? Мол, подходила к секретарше, вызывала ее с праздника, а Светлана Игоревна забрала зачетку и принесла с подписью. И смотрит так, типа я пьяная была!

– Ничего, не волнуйся же ты так, разберемся.

Валентина Степановна, утопив зачетку в кармане, вылетела из комнаты.

До Натальи постепенно доходила ведомственная принадлежность начальницы.

– Разберемся, разберемся! У нее за последние три года все преподаватели были «с праздника»? Я посмотрела, все подписи одинаковые, одним кривым почерком! – кипела Эльза.

Права оказалась Эльза. И без графологической экспертизы обошлось – все преподаватели отказались признавать свои подписи. Никто из них уже три года не видел пепельную блондинку Аллу на занятиях и экзаменах.

Она появилась еще один раз в деканате, с молодым человеком прекрасной восточной наружности. Глядя на горшки с геранью, юный красавец, сошедший с фаюмской фрески, требовал обратно деньги, которые девушка заплатила за экзамены. Кому заплатила, он сказать не мог, и Аллу вместе с ее молодым человеком выставили вон.

Историю все же замяли – университет не хотел скандала. Валентина Степановна решила, пусть переводится в другой вуз, куда только ее примут. Ведомости не стали перечеркивать, отправили с теми оценками, какие есть.

Хороший шпион – давно мертвый шпион. О давно мертвых шпионах пишут много. В библиотеках и в сети Наталия отыскала с десяток книг по Трепперу.

О, как мило! Сайт ЦРУ. Совершенно секретный документ, за давностью лет и в связи с развитием открытого общества выложен в интернет. По сути – пересказ фрагмента книги Перро. Тем не менее документ официальный. Прошито и пронумеровано, стоит печать «совершенно секретно». Николя будет не стыдно ссылаться на такой документ в его будущей книге. Файл сохранен в папку на дропбоксе.

В российской библиографии слово «рабкоры» все понимают в буквальном смысле. Наталья пересмотрела несколько сотен названий – нет там про французских шпионов. Но ее просили составить библиографию – пожалуйста, получите и распишитесь, много ссылок. С аннотациями, авторскими данными. К делу они отношения не имеют, но ей заказали библиографию – она перед вами.

Восхитительно, ответствовал Николя. Как интересно, оказывается, Треппер связан с «нашей» группой. Поверил, убедился.

Из книги

От Кремоза по дороге до Крермана много прекрасных равнин, и всякой еды вдоволь. Теплых ключей тут много; много куропаток; большие рынки, где плодов и фиников вдоволь. Пшеничный хлеб здесь горек, его нельзя есть без привычки, и это оттого, что вода тут горькая.

Конец цитаты

В субботу, после холодного душа и завтрака – ряженка, по которой она так скучала в мангово-банановых тропиках, бутерброд с сыром, кофе – Наталья отыскала запись в старой записной книжке: Ирина, художница. Когда-то в прошлой жизни Ирина предлагала нарисовать ее.

В мастерской, расположенной на первом, почти вползшем в землю, этаже дома в самом центре города, с потолка свисали конструкции из проволоки, похожие на гигантских насекомых. Хозяйка легко огибала их, показывая Наталье работы, созданные по канонам Баухауса. Ее юбка шелестела, как плавники ската, соприкасаясь с металлическими кольцами, составляющими одежду зернистокожего манекена.

Портрет она тогда так и не написала, отвлекшись на историю своей артистической карьеры, образующей ступеньки эшеровской лестницы, ведущей вниз, когда, казалось бы, шла вверх.

– Добрый день, это Ира? – спросила Наталья, не уверенная, что художница помнит ее. – Это Наташа Замкина, мы встречались с вами пару лет назад, может, больше…

– Ой, Наташенька, – воскликнула художница, – как же я рада, что ты приехала! Ты надолго? Приходи ко мне! В мастерскую, я позову друзей.

– О, – опешила Наталья, – да, спасибо, конечно. Когда?

– Давай завтра в шесть, тебе удобно? Помнишь, как идти? От метро «Китай-город», ты откуда поедешь, с юга?

– Я помню, Ира, найду. Э-э… что-нибудь привезти?

– Наташенька, я буду делать плов. А ты привези, что сама хочешь, ладно, дорогая? Если тебе не трудно, у тебя нормально сейчас с деньгами?

– Да, Ир, хорошо. Я привезу.

– Ну все, дорогая, целую, жду тебя. Завтра, к шести!

На другой день Наталья спускалась по Маросейке в поисках нужного поворота, входа в арку над раскинувшейся вольготно, во всю ширину дороги, лужей, мимо отдыхающих во дворе кротких азиатов, работников ресторана, еще поворота, скамейки, на которой восседает черепаховой окраски кот, глядит безотрывно на развалины песочницы, наконец – двухэтажный дом старинной, позапрошлого века, постройки. Как художественная мастерская это было, вероятно, не самое удачное место, с окнами, наполовину вросшими в землю, затененными ветвями. Кодовый замок на двери подъезда по-прежнему не работал. Ира, ожидая гостей, раскрывала наружную дверь настежь, как и дверь мастерской, направо от лестницы, пахнущей рыбой.

– Наташенька, заходи, дорогая, я тебя обниму, только сейчас казан помою. Хочешь посмотреть мои работы?

Ирина стояла посреди коридора с намыленными руками.

Наталья поцеловала ее, прошла в гостиную. Тот же розовощекий манекен в металлических кольцах юбок, холсты у стены. Она пролистала стопку работ. Похоже, за эти годы Ира не много к ним добавила. Выглядела она при этом отлично, даже в фартуке поверх платья – королева. Монументальная, роскошная. Да, роскошная женщина, вот правильное слово.

– Здравствуй, дорогая! – Ирина закончила мыть посуду и раскрыла Наталье объятия. – Ты давно приехала?

– Да нет, совсем недавно, – смягчила правду Наталья. – Пару недель где-то.

– И только сейчас мне позвонила? А я о тебе вспоминала! Помнишь, я тебя звала здесь пожить? Вот как тут трубы прорвало, я думаю – я же Наташу приглашала, что же делать, как она тут жить будет? Помнишь? Так и не починили, знаешь, дорогая. Но туалет работает, вон, дернуть надо за грузик. Но это неважно все. Расскажи, как ты жила? А то я все собираюсь паспорт сделать, но никак не дойду. Никогда не была за границей, – она взмахнула рукой, едва не сбив Наталью с ног. – А потом говорю себе: и зачем мне паспорт? Что я там не видела? У нас и здесь места отличные! Под Мышкиным, я туда летом на пленэр езжу. Виды – потрясающие, Наточка. Ты до лета пробудешь, поедем вместе? И парад на девятое мая. Я на парад каждый год хожу смотреть, на Красную площадь, здесь мне недалеко, и салют потом.

Она тараторила, не останавливаясь, от чистого женского сердца.

Крышка на чугуне забилась в восторге парообразования.

– Ой, сейчас, – Ирина бросилась к плите. – Наточка, поможешь накрыть на стол? Мальчики уже скоро приедут.

Стол в комнате сиял поцарапанной лакированной поверхностью под лампой в тряпичном абажуре. На полках красовались художественные альбомы и фотографии Ирины в молодости. Вместо слоников – вереница крашеных золотом архимедовых многогранников, размером от футбольного мяча до спичечного коробка, переплетающиеся стрельчатые орнаменты, картонные модели храмов Серпинского[3]3
  Серпинский, Вацлав Франциск (1882–1969) – польский математик, известен трудами по теории множеств, аксиоме выбора, континуум-гипотезе, теории чисел, теории функций, а также топологии. (Примеч. ред.)


[Закрыть] – все привычное, знакомое по прошлым визитам.

Наталья расставила посуду, принесла Иринину фирменную закуску – бутерброды со шпротами и дольками лимона.

– Ирочка! – прозвучало от входа.

– О, вот и они, – встрепенулась Ирина. – Наташенька, ты ведь помнишь Диму Степанова? А с Юрочкой ты знакома?

В комнату вошли двое мужчин. Одного из них, высокого лысеющего человека с глубокими морщинами вокруг глаз она, действительно, вспомнила. Он был физиком, заносчивым и резким в общении.

– Это Ната, – сказал он, обращаясь к другу. – Помимо того, что она красивая женщина, она еще и философ, да? – он подмигнул.

– Педагог, – поправила она.

– Вы знаете, Наташенька, что все философы – учителя, то есть, педагоги? Они учат нас свободному мышлению, мудрости, миролюбию, долголетию, наконец. Обратное, вообще говоря, неверно: не все педагоги – философы. Взять музыкалку моего сына. Змея змеей, и смотрит на меня так: ш-ш-ш… И все, Натуся, вы не поверите, из-за одного скромного силлогизма… Или нескромного, это как сказать…

– Наташенька, – прервала его Ирина, – ты знакома с Юрой?

Наталья всмотрелась во второго мужчину.

– Нет, никогда не встречались.

– Это Юра, Юрий Гордеев, знаменитый российский писатель.

Тот замахал руками.

– Ирина Владимировна, ну, право, что вы меня позорите? Словно это достойная профессия – писатель, – прогудел он.

Голос у него был глубокий и волнующий, вибрирующий скрытой энергией. Но ощущение энергии исходило только от голоса. С телом, одутловатым, словно взошедшее тесто, он походил на лягушку в человечьей коже, и непонятно было, задержался он при превращении в человека или же обратно.

– Здравствуйте, Наташа.

У него оказалось крепкое пожатие.

– Мне кажется, у вас должна быть борода.

Дима расхохотался.

– Это стереотип, Наташенька, раз писатель, то с бородой.

– А мне кажется, – вмешалась Ирина, – борода бы Юре пошла. Юра, отпустите бороду, и я вас напишу.

– Возможно-возможно, – прогудел Юра.

Весь вечер он шутил, рассказывал смешные истории. Под конец вызвался проводить Наталью. А когда она отказалась, записал номер ее телефона в кожаной тетради. Именно в такую тетрадь писатель должен записывать строки, приди они к нему хоть днем, хоть ночью.

Наталья убегала из гостей в отличнейшем настроении, перепрыгивала наудачу, взяв разбег, через лужу, спускалась в угловую арку у метро. Жизнь налаживалась.

Из книги

Как увидел великий хан, что Марко отовсюду несет ему вестей, зачем посылается, то делает хорошо, все важные поручения в далекие страны стал он давать Марко; а Марко исполнял поручения отменно хорошо и умел рассказывать много новостей, да о многих диковинах.

Конец цитаты

Наталья провела еще один выходной в библиотеке. От одних статей шли ниточки к другим, и как ни мало было информации в том, что она прочитала до сих пор, возможно, по этим связям найдется то, что они ищут. Наталья связывала фрагменты разрозненной информации, раскладывала их на расстоянии друг от друга, как элементы пазла. По краям начала проявляться картинка.

Надеюсь, в прочих российских публикациях будет больше информации по нашим героям, написала она.

Я тоже на это надеюсь, отвечал Николя. Особенно, что касается организации, структуры «нашей группы». Кто управлял сетью, кто был на самом верху, и дальше сверху вниз, до рядовых агентов. Министерство обороны? Советское посольство? Кто был резидентом? Все это очень важно, это я хочу знать. Конец послания.

Она изумилась его запросу. Он хочет, чтобы я, по открытым архивным публикациям и в интернете, раскопала сейчас, кому его бабушка подчинялась семьдесят лет назад? Какова была структура их шпионской сети? Да в то время это знали три человека, соседние звенья цепочки, и тогда это было секретом. Как я угадаю его теперь? Не думаю, чтобы что-то было в открытых данных. А если и было, то чтобы сохранилось.

Из книги

В моей комнате удивительный запах: не то чтобы совсем неприятный – смесь ладана с черствыми булками. Высокая, ярко раскрашенная изразцовая печь похожа на алтарь, умывальник – на готический храм. Шкаф тоже готический, с резными кафедральными окнами – на цветном стекле Бисмарк встречается с королем Пруссии. Мое лучшее кресло вполне сошло бы за трон архиепископа. В углу три бутафорские средневековые алебарды из театрального реквизита, они связаны между собой и образуют вешалку для шляп. Время от времени фрейлейн Шредер отвинчивает наконечники алебард и полирует их. Они настолько тяжелые и острые, что ими можно убить.

Конец цитаты

Она открыла три замка на двери квартиры, но не смогла войти. Дверь все еще была заперта. Она толкала ее в отчаянии еще минуту, пока не послышался скрежет отодвигаемого засова. Хозяйка, Евгения Вячеславовна, стояла на пороге с бокалом шампанского. Телевизор трещал о загадке телепатии среди апшеронских овец, а из комнаты, не ее комнаты, а другой, в сиреневых обоях, в которой она только подметала и вытирала пыль с хозяйского ростового портрета, раздавался демонический смех и звуки выстрелов – ребенок играл в компьютерную игру.

– Ростислав, а ну иди сюда! – закричала Евгения.

Ребенок был высок, толст и неуклюж. Он был похож на медвежонка, эксклюзивного плюшевого медведя под два метра ростом.

– Позанимаешься с ним?

Одиннадцать вечера.

– А ему в школу не надо завтра? – с ужасом спросила Наталья.

– Завтра с утра отвезу, – сообщила мать, налила в бокал еще шампанского и переключила телевизионный канал.

Трое полицейских глядели на распростертое на траве тело, рассуждая, кому было выгодно пристрелить его. От их неестественных голосов сводило зубы.

– Ростислав учится в кадетском училище. Выбор был у нас в прошлом году: или в кадеты, или в колонию. Записали в кадеты, мужчины-то нет его воспитывать. Пусть теперь учат, за такие деньги-то!

Наталья наскоро умылась и отправилась в комнату ребенка. Лживые сериальные голоса были слышны и там.

Для начала она попыталась выяснить, чем ребенок интересуется, какие книжки читал. Безмятежный взгляд – он не читал книжек.

Он собирался стать адмиралом.

– Я стану адмиралом, – подтвердил ребенок. – Им миллион рублей дают, когда они на пенсию выходят, и гектар земли.

– А до пенсии ты что делать будешь? – поинтересовалась Наталья.

– Ассасином хорошо быть, – он разрубил ладонью воздух. – Прокрался к врагу и убил. А тебе потом медаль. И миллион рублей.

Наталья закашлялась. Она открыла ютюб, отыскала песенку про жантиль аллюэт, то есть милого жаворонка, которого собираются лишить перышек на голове, шее, боках, спинке…

– Вот, смотри, это жаворонок, а мальчик перечисляет – голова…

– Да ну их, – отмахнулся ребенок.

– Не да ну, а давай повторять. Запоминай – голова это «тэт».

– Тэт, – равнодушно произнес ребенок.

– Наташа, я уезжаю, – в комнату заглянула мамаша. – Завтра с утра заберу его. Ты когда на работу уходишь?

– А… В девять где-то.

– Значит, приеду, когда уже уйдешь. И заберу. Понял? – она погрозила кулаком сыну.

– Да понял, – насупился тот.

Когда дверь хлопнула, ребенок повеселел. Наталья взглянула на часы. Поздно уже. Толку от занятий все равно не будет.

– На сегодня все. Спокойной ночи! – Она захлопнула лаптоп.

За дверью детской возобновились выстрелы и хохот. Ему в самом деле нужен французский?

На другой день после обеда, отпросившись с работы, она снова добралась до архива. Получила пропуск в последние пять минут перед закрытием, активировала доступ, и наконец – вот она, база данных: ройся в каталоге, сканируй любые статьи, у нее доступ максимальной категории.

В западных журналах по поиску на ключевые слова «рабкор» и «Треппер» в основном вылезает всякая ерунда. Она скачала и загрузила в дропбокс с десяток публикаций, имеющих слабое отношение к делу. Но статьи академические, как просил Николя. Пусть сам читает, пусть распутывает. Оборванная ниточка тоже ниточка. Отрицательный результат тоже результат.

Я очень рад, что вы получили доступ к архиву, написал Николя. Я возлагаю на эти документы большие надежды. Продолжайте, пожалуйста.

– Кстати, – сказала Эльза, – ты же у нас числишься преподавателем. Лекции будешь читать?

– О чем?

– У нас заочники на будущей неделе, приезжают из провинции и республик. Им нужен разговорный французский, возьмешься? Группа небольшая, двадцать человек. Они ничего не знают, с самых азов нужно начинать.

– До будущей недели подготовлю, думаю, да. Несколько разговорных топиков: как знакомиться, как спросить дорогу.

Она помолчала.

– Но ведь они совсем ничего не знают? Как же тогда разговаривать?

– Они разные на самом деле. Но проще считать, что не знают. Французский у них непрофильный. Вообще у них на этой неделе занятия и на следующей, твоих три пары, плюс эссе и контрольные. А потом они уезжают и возвращаются в следующем году на семинары и экзамены.

– Ага, поняла. Я подготовлю.

– Тогда зайди к методистке, распишись в ведомости, когда и где у тебя занятия.

Наталья готовилась к занятиям все вечера до следующей недели – подобрала темы, скачала с ютюба учебные видео с бесплатных западных курсов, сделала распечатки уроков для каждого студента, составила опросники.

Они вошли гурьбой, уселись порознь – ребята с ребятами, девушки с девушками. Три девочки гламурного вида, одна маленькая азиатка, одна пухлая домашняя красавица. Еще у одной лисья улыбка. Ребята – кто в мотоциклетной куртке, кто в дешевом пиджаке. Один с татуировками, другой хипстер.

Первым делом познакомиться.

– Меня зовут Наталья Владимировна, я буду вести у вас французский. Представьтесь, пожалуйста.

Через полчаса стало примерно понятно: блондинки говорили свободно, другие могли поддержать простой диалог, только девушка с лисьей улыбкой и деревенского вида парень не говорили ни слова. Девушка толкала пухлую подружку подсказывать фразу за фразой, парень старательно и безуспешно вспоминал сам.

Наталья попросила их составить короткий рассказ о себе, к чему стремятся, какими видят себя через десять лет. Ребята оживились, принялись за работу.

Оказалось, девушки хотели уехать за границу, кто-то уже был в Испании и Франции и собирался еще. Другая ни разу не была, но видела себя через десять лет в замке со слугами. Азиатка мечтала работать с экзотическими животными, плавать с котиками, нырять с пингвинами. Пухлая красавица собиралась помогать людям. Так и сказала: делать добрые дела для других людей, чтобы мир становился лучше. Еще одна видела себя матерью троих детей на лужайке перед собственным домом, с собакой и кошкой. Группа слушала будущую домохозяйку с уважением и вниманием, все, от байкера до хипстера. Парни тоже, оказывается, мечтали о семье, о доме, о достойной жизни. Один хотел быстрый автомобиль, заработать миллион долларов и уехать в Штаты. В такой последовательности.

Чистые, наивные дети, расчувствовалась Наталья.

После занятий девочки пришли к ним в кабинет.

– Элла Федоровна, вы нам эссе задали написать, про поддержку русского языка в регионе, а у нас вопрос, – выступила вперед пухлая красавица.

Наталья уже поняла, что скромница верховодила над гламурными блондинками и брутальными парнями.

– Мы хотели спросить: когда из интернета скачиваешь рефераты, можно в них свои слова вставлять?

Наталья опешила. Они представления не имеют о плагиате. Они на третьем курсе не знают, что в академических текстах и пересказ чужой идеи надо вводить ссылками, а все, сказанное другими авторами, следует приводить в кавычках, указывая источник информации. А думать самостоятельно! Скачать в интернете, даже не разбавляя не то, что своими мыслями, своими словами!

Не успела она открыть рот, как Эльза ответила им:

– Можно вставлять свои слова, если они в контексте реферата. Связывайте все вместе в вашу курсовую, тогда можно.

Девочки зашелестели, поблагодарили, вылетели из кабинета.

Наталья молчала несколько минут.

– Эллик, послушай, – наконец решилась она. – Как же это, они из интернета качают эссе? Нужно же самим писать!

– Да не напишут они сами никогда, тупые девицы. Парни еще бывает, соображают, а эти дуры дурами. Только могут «вконтакте» сидеть, а как на практику их отправляешь, так кричи караул. Скачают по теме, как у них в области русскоязычных угнетают, и приехали. Они же заочницы!

Она отвернулась к своему компьютеру.

Наталья глядела на ее затылок. Ее подруга, преподаватель, доцент, не представляет, как писать научную работу. Студенты скачивают рефераты, лекторы скачивают лекции. Но кто-то ведь делает что-то разумное, кто-то пишет эти лекции и рефераты, кто-то производит сущности? Где эти люди, почему ее окружают одни бляди? Кто она сама в этой компании, в такой среде? Она же хороший человек, почему она этим занимается?

Наталья закрыла рот и вернулась к работе.

Из учебника

Сведения у перспективных информаторов удается получать либо разово, либо, проведя их вербовку, постоянно. Эффективными средствами извлечения из субъектов информации являются: подкуп, т. е. обещание или передача денег и иных материальных ценностей или содействие в чем-либо; шантаж; форсированный допрос после предварительного похищения или околпачивания; сексуальная подставка; игра на эмоциях: разжигание любви, ненависти, ревности, тщеславия и прочих ослепляющих чувств, под напором каковых щекотливая фактура сообщается «сдуру», «сгоряча» или «назло» кому либо.

Конец цитаты

На понедельник была назначена интернет-конференция. Наталья волновалась с утра. Зубы стучали, пальцы дрожали, проводила помадой по сухим губам и стирала – криво. Еще раз проводила, сжав пальцы в кулак.

А тут еще эта бабка. Уже не в первый раз она видела ее в метро. Когда стихает грохот, она бредет по вагону, твердя заезженно и ровно:

– Одна осталась на старости лет. Нет денег на лекарства. Не дай вам бог дожить до такого.

Подают ей редко. Когда кладут монеты в руку, она прерывает свою бесконечную речь, чтобы поблагодарить дающего – не от божества, от собственного имени: «Спасибо, не дай вам бог дожить до такого», и возвращается к своей мантре. Наталья нашла в кошельке сотенную купюру и положила в ее ладонь, стараясь не касаться старушечьей кожи.

Нужно успокоиться. Перестать дрожать. Они подготовились.

Она подготовила и распечатала доклад. Ее будет прикрывать Валентина Степановна, да и с другой стороны экрана – все свои люди, агенты. Но дрожь пробирала от мысли, что надо говорить перед микрофоном, даже не видя лица того, кто слушает. Хуже того, после конференции запись выложат в интернет и любой человек сможет открыть ее!

Ректорский зал уже подготовили к трансляции: перед четырьмя участниками – подключенные к сети лаптопы, со стола на них свысока смотрит видеокамера. На экране фигурки копировали их, передразнивали: дергаными смешными походками проходили к столу, садились, кивали торжественно, как придворные лилипуты, наклонялись друг к другу. Направленный свет чертил тени за их спинами, подрисовывал им усики.

– Все собрались? Время?

Валентина Степановна открыла конференцию, произнесла несколько торжественных фраз. Очень быстро она передала микрофон Наталье. Скрывая дрожь, та зажала карандаш между пальцами, зачастила тонко, как на скоростной перемотке:

– Здравствуйте, уважаемые преподаватели! В результате анализа результатов письменного анкетирования и сопоставления с независимыми данными нами были выявлены потребности в уровнях дистанционного обучения русскому языку, основные целевые группы, а также характерные особенности потребителей дистанционных образовательных услуг за рубежом. Мы выяснили, что потребность в изучении, в том числе дистанционном, русского языка существует во всех изученных нами регионах. Традиционно сохраняется интерес к обучению русскому языку детей из семей билингва, а также студентов филологических специальностей. Активный интерес к изучению русского языка проявляется в странах, развивающих деловые, экономические отношения с Россией. В них востребованы как специалисты со знанием русского языка в филиалы российских компаний, так и сотрудники международных компаний, осуществляющих контакты с российской стороной. Также востребованы специалисты в странах, где ведется совместный бизнес с российскими компаниями. В странах, в которых растет российский туризм, также наблюдается рост интереса к изучению русского языка на всех уровнях, с основным акцентом на начальный и профессиональный уровень изучения.

Она осторожно заглянула в экран – как они реагируют? Им ведь известно все то, что она пересказывает, она проговаривает только, что они отвечали в анкетах. Поинтересуются они сейчас достоверностью результатов? Спросят, какая дисперсия, сколько человек было опрошено? Скажут, что нельзя строить исследование на одной анкете?

Но комментарии не прозвучали, агенты были довольны – она сказала то, что они хотели услышать: их работа нужна и должна быть поддержана.

Вопросов к ее докладу не было, возражений не было, все были согласны.

За ней выступил поставщик программного обеспечения, молодой парень с военной выправкой. В отличие от прячущей глаза Натальи, он говорил громко и уверенно, глядя в камеру.

– Здравствуйте, коллеги! Меня зовут Анатолий Викторович, я представляю компанию «Ветрософт», которая разрабатывает платформу управления образовательными процессами «Полицентус». В рамках текущего проекта наша разработка является основным инструментом реализации дистанционных образовательных технологий в решении такой задачи, как преподавание русского языка за рубежом.

Под светом прожектора у Натальи стали слезиться глаза. Гладкие, как морская галька, фразы перестукивались в ушах. Анатолий Викторович говорил об облачных технологиях, о глобальной системе управления процессом, жонглировал терминами, переставляя слова без смысла. Лучшие технологические решения, инновационные разработки, превосходящие российские и западные программы. Выплывая из полудремы, она вздрогнула: он же несет чушь, это просто набор слов. Только что он пообещал разъяснить слушателям мультимедийные технологии, а принялся говорить об архитектуре удаленного сервера. О фиксации запросов учащихся, преподавателей, администраторов и прочая, и прочая. Все было замечательно, если бы Наталья не знала, что продукт их не обновлялся уже четыре года. Пообещав в будущем исполнение всех желаний заказчика, молодой человек поблагодарил за внимание и вернул микрофон.

– Коллеги, есть вопросы к Анатолию Викторовичу?

Вопросов не было, были выступления с мест. Каждый стремился поделиться опытом, рассказать, как он продвигает русский язык в своем уголке, в Мексике, Китае, Азербайджане или Сенегале. Речи разнились разве что экспрессивностью изложения. Без них мир залил бы постмодернизм, только они, как спасшиеся в потопе голубки, среди общества потребления охраняли оливковые ветви родного языка. Они берегли слова гениев – Пушкина, Лермонтова, Есенина, Асадова и передавали их подрастающему поколению. Выступающие демонстрировали наградные грамоты, которые сами себе присуждали, и намекали на своевременность материального вознаграждения.

Валентина Степановна пообещала уделить внимание потребностям всех участников проекта, и конференция закончилась ко всеобщему удовольствию.

Оказалось не так страшно, как ожидала Наталья. Теперь надо будет расшифровать выступления и включить их в отчет. Пятьдесят минут проговорили – это еще страниц на двадцать. Да что там, отлично получилось!

Из книги

Я начинаю ощущать себя ужасно несчастным. Где теперь все эти жильцы? И где буду я сам через десять лет? Конечно, не здесь.

Конец цитаты

В четверг вечером Наталья обнаружила дома Евгению с Ростиславом и его младшей сестрой Снежаной и, чтобы не оставлять ее одну, собакой Виолой. Пушистая, с прозрачными голубыми глазами собака подошла к ней, и она сперва дала ей понюхать ладонь, потом провела по голове, по холке, познакомилась.

– Ты только на кровать ее не пускай, – предупредила Евгения. – А то мне придется ее бить.

– Не буду, – содрогнулась Наталья.

Они просидели на работе до десяти, выверяя расшифровку вебинара. Ей хотелось закрыться в комнате и спать, спать, пока не наступит новый рабочий день.

Но Евгения остановила ее:

– Смотри, кино показывают.

По телевизору шел тот же полицейский сериал. Актеры, казалось, мечтали только о том, чтобы их выгнали из студии. Режиссер ненавидел зрителей, звукооператор спал, а декорации изображали «соседний двор» и «офис в подвале».

Наталья попыталась скрыться в комнате.

– Нет, ты послушай, на каком отличном, правильном русском языке они говорят!

Обыкновенная разговорная, отягощенная окказионализмами и бюрократизмами речь.

Евгения прикончила бутылку шампанского и достала из холодильника новую. Рекламная пауза.

– Выпьешь? – предложила она Наталье.

– Нет, спасибо, спокойной ночи, – она шмыгнула в комнату.

Сериал сменился музыкальной программой, потом псевдоспортивным шоу, кто-то куда-то бежал, прыгал, падал под звон монет и визг зрителей.

Утром, когда Наталья открыла глаза, визг продолжался.

Ростислав сидел на оттоманке с лаптопом на коленях, по экрану телевизора летали роботы.

Визжала собака, изнывающая от желания погулять.

– Ростислав, доброе утро! Сходи погуляй с собакой, пожалуйста, – сказала Наталья.

– Почему я? – пробурчал ребенок, не переставая стучать по клавишам. – Сейчас Снежана встанет, погуляет.

– Ростислав! Ей надо погулять, она не может терпеть. Кто за ней будет убирать? – Наталья подозревала, что она. – Выйди, пожалуйста!

– А вы почему не можете с ней выйти?

Ребенок тоже считал, что убирать за собакой будет Наталья.

– Потому что она меня не послушается, – объяснила Наталья. – Она же впервые меня видит.