Текст книги "Поцелуй сильного мужчины"

– Наслышан, наслышан про твои подвиги! Надо же, Степку Павленка к уму-разуму призвать! Об этом у нас многие мечтали, но никто не осмеливался. А ты хоть и вдвое его меньше, а не сдрейфил!

Родион не считал, что он настолько уж меньше Степки-разбойника. Заметив сумрачное выражение его лица, председатель поправился:

– Ну, не вдвое меньше, это я преувеличил, росту-то вы почти одного будете, а по габаритам. Но вот не все решают мускулы и нахальство. Это нашим парням хороший урок.

Родион справедливости ради добавил, что росту Степка сантиметров на пятнадцать повыше будет, но председатель от этой поправки отмахнулся, как от малозначимой.

Они принялись за составление соглашения. Родион вытащил из принесенной с собой папки несколько образцов, и Ксан Потапыч, перечитав их все внимательнейшим образом, остановился на одном, с его точки зрения, самом для хозяйства выгодном.

Дали соглашение Дане на перепечатку.

– Может, тебе файл дать для скорости? – Родион с сочувствием посмотрел на ее угнетенное лицо.

Дана пожала плечами.

– Мне все равно. Я эти пару бумажек за пять минут перепечатаю.

– Да ладно, не трудись, – и он протянул ей флешку.

Она вставила ее в компьютер, скопировала файл и отдала обратно. Моментально в нужных местах проставила название хозяйства, его реквизиты, распечатала и подала Родиону. Он внимательно прочитал ее поправки и с уважением похвалил:

– Умеешь работать, молодец!

Она искоса посмотрела на него, и саркастично поблагодарила:

– Благодарствую! Я будто шубу с барского плеча получила!

Родион даже не поморщился, видимо, привык. Что с нее взять? Ехидничать она мастерица, это он давно усвоил.

В контору зашел сердитый Константин Петрович. Поманил за собой Родиона, зашел в кабинет к председателю и плотно закрыл за собой дверь.

– Я на сегодняшний вечер договорился с атаманом сход станичный назначить. И пяти степенным мужикам велел за этими паршивыми Павленками домой зайти. И приволочь их на сход хоть живыми, хоть мертвыми.

Ксан Потапыч его горячо поддержал:

– Правильно! У меня самого такая мысль была, но мне в дела станичников влезать невместно, я не атаман.

Константин Петрович строго указал Родиону:

– Тебе тоже надо быть! Расскажешь, как дело было!

– Да мне как-то неудобно. Может, это лучше Дана сделает?

Мужики переглянулись. Родиону почудилось в их переглядках обидное «пришлый – он пришлый и есть».

– У нас бабы на сход не допускаются. Бывает, в каких станицах они на круг и прорываются, но только не у нас. К тому же мы порой и сечем провинившихся, а уж бабам это видеть вовсе ни к чему.

Родион очумело покрутил головой. Анахронизм какой-то!

– Ладно, если надо, то приду.

Константин Петрович кивнул и ушел. Ксан Потапыч прочел все копии соглашения, и только тогда поставил на каждом листе свою размашистую подпись. Видно было, что в деловой казуистике он поднаторел.

Председатель посмотрел на наручные часы марки «Победа», и предложил:

– Может, ко мне на обед? Хозяйка будет рада.

Но Родион отказался:

– Меня Елена Гавриловна ждет, спасибо. К тому же мне нужно мазью намазаться, а то бока снова болеть начали.

– Ну, Елена Гавриловна известная у нас знахарка, – не стал упираться Ксан Потапыч. – И я знаю, каково это, когда ребра болят. Самому по молодости немало драться приходилось. И не просто так, а за правое дело.

С этими загадочными словами, заставившими Родиона задуматься, какие такие правые дела нужно было решать кулаками, они вышли из кабинета. Даны уже не было, и председатель собственноручно запер дверь конторы.

Родион вернулся в дом Константина Петровича. Все уже сидели за столом. Родион не посмел попросить Елена Гавриловну сначала намазать его мазью, уж очень специфический был у нее аромат. Без аппетита поел, иногда взглядывая на бледную Дану. Мальчишки, наоборот, были не в меру оживлены, и без присутствия сдерживающего их язык деда наговорили бы сестре много неприятного.

После обеда Елена Гавриловна намазала Родиона мазью в его комнате, и посоветовала полежать, что он и сделал. И тут же заснул; ночью от боли постоянно просыпался, и нормально выспаться ему не удалось.

Разбудил его стук в дверь. Он тут же сел, сообразив, что проспал.

– Нам пора, Родион! Давай собирайся! – Константин Петрович был по-спартански краток.

Родион натянул на себя трикотажную тенниску, светлые брюки, и вышел. Константин Петрович ждал его во дворе, хмуро поглядывая на небо.

– Гроза будет ночью, – сообщил он гостю. – Надо бы управиться до нее.

Потемнело, подул сильный холодный ветер. Погода будто сама способствовала наказанию виновного. На центральной площади уже кучковались почти все взрослые мужчины станицы. Все дружно здоровались с Константин Петровичем и уважительно жали руку Родиону.

Под конец рука у него начала побаливать, но он утешился тем, что по плечам его никто не хлопал, видимо, понимая, что после тесной встречи со Степаном для него это весьма болезненно.

Подошли еще мужики, оглядывая круг.

– А где Павленки? – звучал один и тот же вопрос.

Но вот из проулка показалась целая процессия. К удивлению Родиона, трое здоровенных мужиков, среди них и Степан, шли в окружении казаков в полном обмундировании с шашками наголо.

Все затихли, уж очень это походило на арест. А, может, таковым и являлось? Родион уже понял, что порядки у казаков свои, порой если и не вступающие в противоречие с современными законами, то идущие с ними параллельно.

Вид Степки-разбойника его порадовал: у того красовался огромный фингал под глазом и нос распух явно не от слез.

Казаки расступились, пропуская арестованных в центр круга.

– Так, явились-таки! – удовлетворенно постановил Константин Петрович. – А теперь давай-ка поговорим! Ты зачем, Степка, к моей внучке приставал? Ты какое право над нашими девками насилие совершать имеешь? Тебе кто такие права давал?

Степка сердито сплюнул и прогнусавил:

– Я бы не полез, если б она меня сама не завлекала! Хи-хи да ха-ха!

Константин Петрович отринул его никчемные обвинения:

– А это по девчачьему уставу положено. А ты что, прикажешь небось нашим девкам в паранджу завернуться, и носа из дому не показывать? Так мы, чай, не мусульмане. Мы – вольные казаки, и у нас женщины завсегда в почете были!

Мужики одобрительно зашумели. Такого поворота Степка и его родственнички не ожидали. Они думали переложить вину в несостоявшемся соблазнении на девку-соблазнительницу, и вдруг оказалось, что она вольна была Степку соблазнять.

Павленок-старший хотел было возразить:

– Ну, бабская свобода до известных пределов должна быть! А не так, чтоб чуть не в кровать тащить!

Константин Петрович взъярился:

– Ты говори, да не заговаривайся! Когда это и кого Данка в койку тащила?

Молодые парни тоже возмущенно зашумели.

– Не было этого никогда! Пусть не говорит зря!

Мужчина в форме атамана сурово потребовал:

– Степан! А ну-ка расскажи, как дело было! Да не ври!

Степан неохотно сказал:

– Ну, посмотрели мы кино. Потом я ее провожать пошел. Ну, она то да се. Хихикала, мочи нет. Ну я ее и прижал маленько. Ничего такого не было.

– Не было, говоришь? А с чего тогда ты с Родионом сцепился?

– А чего он лезет, куда не надо?

Снова все зашумели.

Атаман требовательно поднял руку. Гул затих.

– Родион, а тебе это дело как видится?

Родион распрямил плечи и поморщился – побитые ребра отдались острой болью.

– Я, как вы знаете, здесь гость, и в станице и днем-то не ориентируюсь, а в темноте и подавно. Вот посмотрел я кино, – хорошая комедия, люблю ее, – вышел, и понял, что не знаю, куда идти. Все как-то быстро так разошлись, я уж думал, мне придется на ступеньках дома культуры ночевать, – все невольно засмеялись, – но тут услышал голос Даны, и решил идти за ней. До дому она бы меня довела. Шли мы, шли, и тут Степан начал к Дане приставать, в подлесок какой-то тащить. Заявил, что после этой ночи она всяко-разно за него замуж пойдет, потому что он ее давно присмотрел. Лапать ее начал, ну, и пришлось вмешаться, хоть и не хотелось.

Атаман повернулся к Степану.

– Что, по следам папани решил пойти? Семейную традицию поддержать?

Степан пожал плечами.

– А что тут такого? Маманя-то что, недовольна, что ли?

Павленок-старший вступил в разговор с неожиданной страстью:

– Да, я Глашу украл. И что? Да она за мной, как за каменной стеной! Если б не я, то она сдуру за Митьку Авдеева бы выскочила, и что бы с ней сталось?

– А этого никто не знает. Дмитрий от горя задурил, он Глафиру больше жизни любил. Так что и в этом тоже ты виноват. А сейчас и сыновей на то же подвигнуть хочешь? – И атаман решительно постановил: – Вот что, Павленки! Если еще что-то против наших правил учудите, не жить вам больше в нашей станице. Выгоним! А сейчас, Степан, снимай портки, мы тебя драть будем! Заслужил!

Степан глумливо заявил:

– А вот посмотрим, кто это сделать сможет!

И тут же упал, сваленный двумя стоявшими рядом с ним крепкими казаками. Штаны с него быстрехонько спустили, и по голой заднице загуляли розги, перемешанные с крапивой. Брат, посмотрев на сумрачного отца, не вмешивающегося в экзекуцию, тоже остался стоять, где стоял.

Закончив порку, атаман приказал:

– А теперь иди восвояси! Надеюсь, теперь ты надолго запомнишь, что можно, а что нельзя!

Степан вскочил, натянул штаны и ушел, сердито пообещав на прощанье:

– Я этого так не оставлю!

Павленки тоже пошли прочь, набычившись и бросая вокруг свирепые взгляды, но молча, без угроз.

Казаки еще порешали какие-то хозяйственные дела, но к Родиону они отношения не имели, и в них он не вникал.

Когда он с Константином Петровичем шел обратно, не удержался и спросил:

– А что, жена у старшего Павленка не сопротивлялась? Как он смог ее силой увезти?

– А так и увез. Он влюбился в нее, вишь, а она за другого замуж собиралась, за Митька Авдеева. Павленок ее несколько месяцев в своем балагане продержал, пока не понесла. Вот и пришлось ей за этого придурка идти. А Митек с горя уехал. И где сейчас обитает, никто не знает. Ходят слухи, что спился, но так или нет, не знаю.

– А что жена? Смирилась?

– А кто этих баб разберет? Но что Павленок возле нее пташкой вьется, это все знают. И главная в их доме она, а вовсе не он. Но живут они справно.

– Дана говорила, что они тут у вас первые богатеи.

– Ну, первые не первые, а деньги у них есть, это точно.

– А что сейчас с Даной будет?

– А что с ней будет? – удивился Константин Петрович. – Ничего с ней не будет. Я ведь ей не отец, чтоб пороть. А он ей все спускает. Любимица. – Он произнес это с такой нежностью, что Родион понял, что пороть Дану как было некому, так и будет некому. Не потому ли она такая своевольная и выросла?

Подгоняя их, в небе длинной огненной змеей сверкнула молния, и вслед за ней раскатисто прогрохотал гром. Они ускорили шаг и успели под крышу аккурат тогда, когда по земле забарабанили крупные капли дождя.

Глава четвертая

Они пришли домой. Из-за грозы стол был накрыт в доме, в большой комнате рядом с кухней. Все сидели за столом, но никто не ел, ждали главу семьи. Константин Петрович с нарочитым укором, пряча довольные глаза, произнес:

– Чего ж не ели?

Елена Гавриловна, враз раскусившая его потуги, сухо заметила:

– Да чтоб ты не обижался. Сколько б ты потом на нас дулся?

Константин Петрович поспешил возразить:

– Я никогда не дуюсь, с чего ты взяла?

Прекращая готовую разгореться перебранку, Сашка с горящими глазами спросил:

– Что, пороли Степку?

Дед холодно докучные расспросы пресек:

– А какое тебе дело? Ты лучше за собой последи, голубчик! Кто сегодня рубаху порвал, перелезая через чужой тын?

У Сашки от неожиданного дедова откровения огнем загорелись уши. Елена Гавриловна погрозила ему пальцем:

– Так вот где ты рубаху-то располосовал! А мне заливал: упал, упал!

– А он и не соврал. Он и в самом деле упал. Только с соседского забора. Когда ему Никитич засвистел. И чего тебе на чужих огородах-то надобно? Там все то же, что и у нас.

– У соседей всегда вкуснее, – со знанием дела объяснил Родион. – В детстве мы с сестрой и братом обожали викторию с соседского участка. У самих этой виктории было – завались. Причем сортовой, крупной, сладкой. У соседей она и мелкой была, и кислой, росла, как дичка, по всему участку, а вот казалась вкуснее нашей. Я недавно с соседкой разговорился, она меня этой викторией угостила, так есть ведь невозможно, кислятина одна. Наверное, права пословица «запретный плод сладок».

Дед с намеком посмотрел на внучку и подтвердил:

– Сладок, ох, сладок! Вот недавно Данка чуть было этого запретного плода досыта не наелась. А все потому, что тоже любит судьбу на прочность пытать, как Санька свою рубаху.

Дана сверкнула глазами и молча уткнулась в тарелку. Усмехаясь, Родион тоже принялся за еду. Больше на опасные темы не говорили, и ужин прошел спокойно.

После ужина Елена Гавриловна снова смазала боевые раны Родиона своим вонючим снадобьем, утешающе приговаривая:

– Ничего, голубчик, до свадьбы заживет!

Она ушла, а Родион, поигрывая мускулами, соображал, будет ли у него когда-либо свадьба. Интересно, если он женится на Дане, свадьбу ему придется здесь играть? Почему-то ему этого не хотелось. Наверняка ему будут каверзы разные устраивать и проверочки на выносливость.

Раздался стук в дверь. Родион озадачено разрешил войти. На пороге нарисовалась Дана. Осмотрительно выглянув в коридор, быстро притворила за собой дверь и потребовала:

– Ну, рассказывай!

– Ты что, не знаешь, что девкам на мужской половине делать нечего? – негодующе потребовал ответа Родион.

– Да брось ты! Тоже мне, моралист! – его возмущение Дану не напугало.

– Если нас застукают вместе, мне придется на тебе жениться, – ворчливо предупредил ее Родион. – Или любопытство сильнее страха?

– Какого страха? – не поняла его Дана.

– Ты же не хочешь быть моей женой, правда?

– Правда! – с небольшой заминкой подтвердила она, но Родион эту заминку уловил, и сердце трепыхнулось от вдруг проснувшейся надежды.

– Тогда какого лешего ты пришла?

– «Вы нас не ждали, а мы приперлися»? – притопывая в такт ногой, она пропела блатную песенку, подражая какой-то крутой чувихе.

– Без вульгарности, пожалуйста! – чопорно попросил Родион. – Это неприлично! Чего ты хочешь?

Она тихо засмеялась. От смеха у нее появились ямочки на щеках и синими сполохами засветились глаза. Родион прерывисто вздохнул. Нет, надо запретить девкам быть такими красивыми! Он сейчас вполне может уподобиться Степке-разбойнику и прижать ее как следует. И не только прижать. Дай сил это вынести, Господи!

– Я хочу, чтоб ты мне про сход рассказал! – сквозь смех выговорила она. – Как там Степка? Сильно сопротивлялся?

– А чего ему вдруг сопротивляться? – прикинулся непонимающим Родион.

– Не думаю, чтоб ему нравились батоги, – Дана саркастично поджала уголки губ, – и не думай меня в этом уверять, все равно не поверю!

Теперь уж засмеялся и Родион. От смеха у него тут же заболели бока, и он сердито потребовал:

– Не смеши меня, будь добра! Я еще от «дружеских» тумаков твоего пылкого ухажера не отошел!

– Вот видишь, ты тоже пострадавшая сторона, так что ты меня понимаешь. Рассказывай давай, не тяни волынку, время поджимает, спать пора, мне завтра рано на работу! Да и бабушка, не дай Бог, решит зайти!

Посмеиваясь, Родион рассказал, что там происходило на сходе. В конце спросил:

– А как ты думаешь, мать Степки в самом деле довольна своей жизнью?

Дана призадумалась.

– Не знаю. Она сдержанная очень, тетя Глаша. И строгая. У них трое детей, Степка старший. Есть еще младший брат и сестра. Но сестра замужем, живет в Краснодаре. Она рано замуж выскочила, лет в восемнадцать.

– Может, ей в семье некомфортно было? – предположил Родион.

– Какие-то ты слова странные выбираешь. Комфортно может быть в отеле, а не в семье. Но по сути ты прав. Наверняка так оно и было. Отец у них скандалист. Противный дядька. Чуть что не по нему, орать начинает. И сыночки такие же.

– А тетя Глаша отчего от них не уйдет? Дети же взрослые все уже, она их вырастила.

Дана странно на него посмотрела.

– Да не принято в казацких семьях от мужа и детей уходить. Негоже это.

– Не понимаю, почему негоже. Она же за него не по своей воле шла. Значит, ничего ему и не должна.

Дана запечалилась.

– Не знаю. Не моего ума это дело.

Родиону показалась наигранным это утверждение.

– В самом деле? А что бы ты сделала на ее месте?

– Я на ее месте никогда бы и не оказалась.

– Почему?

– Потому что замуж бы за него ни при каких условиях бы не пошла.

– Ну, не знаю. Посадить отца своего ребенка? Ты вспомни, она ведь уже в положении была, когда они поженились.

– Да? – Дана нахмурилась. – Этого я не знала. Ну и свинья же он!

К своему удивлению, Родион хорошо понимал хулиганского Павленка, видимо, сказался опыт последних дней. Поэтому примирительно произнес:

– Мы не знаем точно, что там было. К тому же двадцать семь лет назад нравы были куда строже, чем теперь.

– Вот именно! Строже! Но почему-то только для женщин, а не для мужиков! – она снова разъярилась и посмотрела на него, как на личного врага.

– Эй, потише на поворотах! Это ведь не я тебя принуждал замуж за себя идти! – Родион не мог понять стремительной смены ее настроений.

Дана опустила взор.

– Извини, я все время забываю, что ты мой спаситель.

Это прозвучало с неприятным сарказмом, и Родион иронично заверил:

– Забудь об этом, если тебе неприятно.

– Нет уж, век помнить буду! И детям-внукам накажу!

Родион вздохнул. Что за девица такая склочная?

– Ты все узнала, может, пойдешь уже? Что-то меня твой сарказм утомлять начал.

Дана вспыхнула.

– Вот как? Извини, я девка деревенская, политесу необученная, – и она выскочила из комнаты.

Родион осторожно прилег на кровать, стараясь не задеть ноющие бока. Лег и понял, что улыбается во весь рот. Политесу необученная? Что-то в этом у него были серьезные сомнения. Похоже, в знании современного этикета она ему фору даст. И грубит намеренно. Но почему? Вот еще одна загадка. Интересно, выяснит он когда-нибудь первооснову или нет?

Задремал, и проснулся уже под вечер. Это на него так свежий воздух действует или Степкины побои? О последнем думать не хотелось, и он приписал свою сонливость слишком свежему воздуху. У него, наверное, зависимость от выхлопных газов. Без них его организм нормально функционировать не может.

Оделся и вышел на веранду. Там хлопотала Елена Гавриловна, готовя ужин. Сочувственно улыбнулась ему и кивнула на стул.

– Садись. В ногах правды нет.

Родион послушно шлепнулся на стул.

– Может, вам помочь чем надо? А то мне неудобно. Все работают, один я бездельничаю.

– У меня помощников полон дом, не переживай. Лучше скажи, как там Дана.

– А что Дана? – не понял ее вопроса Родион. – Вроде с ней все нормально.

– Да куда там нормально! – отмахнулась Елена Гавриловна. – Как раз ненормально. Как ты тут появился, так она сама не своя. Может, ты ее чем ненароком обидел?

Родион оторопел. Он ее обидел? Да уж скорее она его.

– Да вроде нет. Это она меня честит и в хвост и в гриву. И за что, не пойму.

Елена Гавриловна искоса взглянула на него.

– Не поймешь, говоришь? Ладно. Не хочешь до сада дойти, фруктов свежих к столу набрать? Я все, что было, на варенье извела.

Недоумевающий Родион взял протянутую ему корзинку и побрел в сад. Что за бесконечные экивоки? Такое чувство, что он ненароком оказался в центре секрета Полишинеля – все понимают, что к чему, кроме него.

Принялся собирать яблоки, груши, сливы. Гранаты еще не поспели, но зато вишни он набрал от души. От оценки степени созревания персиков его отвлек телефонный звонок. Он вынул из кармана свой новый смартфон и с опаской посмотрел на дисплей. Кто опять умудрился раздобыть его номер? Он его сообщил только самым близким друзьям. Никто из них его номер без его разрешения давать не будет.

Осторожно ответил:

– Слушаю!

В трубке раздался довольный девичий смех.

– Здравствуй, Родион! Помнишь меня?

Родион напрягся. Что это значит? Звонит кто-то из знакомых или опять очередная зубастая щучка?

– Нет, не помню! Представьтесь, пожалуйста!

Смех стал громче:

– Ах, как официально! А ведь мы когда-то были очень близки!

Родион зло выдохнул воздух. Валентина! Когда-то он и впрямь имел глупость прожить с ней почти месяц, и избавился с большим трудом, попросту от нее откупившись.

– Чего тебе от меня надо, Валя? И как ты узнала мой новый номер?

– У меня есть связи, мой дорогой. Но почему ты мне не рад? Насколько я знаю, ты же еще не женился?

– Не женился и не собираюсь! Особенно на таких, как ты! И не вздумай мне больше звонить!

Он хотел отключиться, но ее торопливые слова его остановили:

– А я знаю, почему развелся твой дружок, Юстас! Он ведь такой несчастный, бедняжечка! Помочь не хочешь?

Родион зло посмотрел на телефон. Что за вымогательница? Девка она красивая, – правда, после знакомства с Даной выяснилось, что не очень, – но ее красота бледнеет перед ее способностью вымогать то, что ей хочется. Скучно спросил:

– Ну, и чего ты хочешь?

– Давай встретимся, и я тебе все расскажу. – Обольстительным голоском предложила она. – Завтра?

– Я не в Москве, и когда вернусь, не знаю.

– А где ты?

– Тебя это не касается. Я перезвоню, как вернусь.

Он отключил телефон и злобно проговорил:

– Вот ведь навязалась на мою шею!

Взяв полную корзинку, пошел в дом, не заметив, что неподалеку в колючих кустах ежевики стояла Дана, собирающая ягоды. Она презрительно сморщилась и с негодованием повторила его слова:

– Навязалась на мою шею?! Он всех своих подружек отправляет с таким напутствием? Интересно, он и мне это скажет в свое время? Ну уж нет! Я этого не допущу! Ну, погоди! – и она агрессивно погрозила ему вслед кулаком.

Утром за завтраком Константин Петрович, посмотрев на квелого, сидящего как истукан гостя, со вздохом признал:

– Эх, увлекся я восстановлением справедливости и упустил из виду твои ребра, Родион!

Тот недоумевающее посмотрел на него.

– Это как?

– А вдруг лечение нужно какое-то специфическое? Уколы, к примеру? За ними и в поликлинику ходить не нужно будет. Данка поставит. Она умеет.

Родион представил, как оголяет пятую точку и Дана со всей дури загоняет туда иглу. Вмиг взбодрился:

– Нет, нет, мне уже гораздо лучше! Мазь Елены Гавриловны прекрасно помогает!

– Это хорошо. Но все-таки мы с тобой сегодня в нашу поликлинику наведаемся. Пусть рентген сделают. А то как-то не по себе мне. Не думаю, что у тебя что-то серьезное, но для очистки совести надо.

Родион подумал, что чистая совесть – мощный движитель и прогресса, и регресса. Уж очень это двойственная штука. Вот почему для очистки совести Константина Петровича он должен жертвовать собой? Вдруг ему и в самом деле какие-нибудь уколы пропишут?

Но возражать не решился: Дана манерно ему улыбалась, не тая угрозы. Чтоб не слышать от нее надоевшую присказку про свою перманентную хлипкость, а то и трусость, обреченно кивнул.

После завтрака Константин Петрович ушел в поликлинику на разведку, через час вернулся.

– Пошли, Родион, я договорился с главврачом. Прием по высшему разряду тебе обеспечен.

Родион отправился в поликлинику в сопровождении, или, вернее, конвоировании Константина Петровича. Денек был жаркий, поликлиника стояла на противоположной стороне немаленькой станицы, и под конец пути Родион понял, что выдохся.

Здание было ровесником дома Константина Петровича, и внутри царила приятная прохлада. Константин Петрович, не обращая внимания на очередь из шумливых старушек, прямым ходом открыл дверь и подтолкнул внутрь смущающегося Родиона.

– Вот, Глеб Юрасович, пациента вам привел, как договаривались.

Он вышел, сказав Родиону, что пойдет домой, некогда ему тут рассиживаться, а он и один справится, не маленький. Родион с этим был полностью согласен. Вот только зачем было его сюда чуть ли не плетками гнать?

Врач, поздоровавшись, кивком головы указал на стул.

– Вы у нас тут местная достопримечательность, Родион! Это ж надо, со Степкой Павленком схватиться! Это богатырем надо быть.

– Или безрассудным. Но я ни то и не другое. Просто выхода другого не было.

– Знаю, знаю! – Глеб Юрасович поморщился. – Но Дане поделом. Не будет мужиков завлекать.

В голове Родиона что-то щелкнуло. Похоже, перед ним тоже пострадавший от женских чар.

– Вас она тоже завлекала?

– Я женат, и, следовательно, от подобных женских штучек защищен. Но вы рубашку снимите, посмотрим, что там у вас.

Родион осторожно стянул тенниску. Грудь была разрисована всеми красками палитры. Врач восторженно присвистнул.

– Красиво!

– Живописно, вы хотите сказать? – уточнил Родион.

Главврач что-то быстро написал на бумажке.

– Рентген нужно сделать обязательно! Вот направление, идите в рентгенкабинет прямо сейчас. Он в пристрое, – и протянул Родиону направление.

Проходя по коридору, Родион слышал за спиной шепот, похожий на шум прибоя. Не прислушиваясь, со всей доступной ему скоростью добрался до рентгенкабинета и постучал. Никто не открыл. Он постучал сильнее. В дверь выглянула сердитая девица в зеленом хирургическом костюме.

– Вы что, читать не умеете! Ясно ведь написано, что до двух часов перерыв! – скандально заявила, не разглядев, кто перед ней.

Родион принялся неумело объяснять:

– Извините, но я…

Договорить она ему не дала, догадавшись, кто это. Покраснев, принялась извиняться:

– Ой, я в полумраке не сразу разглядела, что вы племянник Константина Петровича!

Родион протянул ей направление и скучно произнес:

– Глеб Юрасович велел мне идти прямо сейчас!

Девица взяла направление и сдавленно пригласила:

– Проходите, пожалуйста!

Из подсобной комнаты показался грузный немолодой мужчина в таком же зеленом наряде.

– Что такое? Что-то срочное?

– Да, Глеб Юрасович велел сделать рентген срочно!

Рентгенолог приказал:

– Оголяйтесь до пояса!

В очередной раз с трудом стягивая тенниску, Родион подумал, что лучше бы он ее и не надевал. И вообще, надо было надеть рубашку, ее хоть через голову стягивать не надо. Не подумал.

– Когда делали рентген в последний раз?

Родион призадумался. Вот ведь вопросик!

– Не помню. Вроде никогда. Флюорографию только делаю, и все.

– Это хорошо. Вставайте вот сюда!

Родион подошел к указанному аппарату, встал, как велено, попытался глубоко вздохнуть, получилось плохо. Рентгенолог, прятавшийся во время снимка в другой комнате, велел минут десять подождать в коридоре. Родион послушно пошел в коридор, устроился на кушетке. Донимала странная слабость. И с чего бы это?

В коридор вышла медсестра, та самая, что не хотела его впускать. Теперь же она была сама заботливость.

– Как вы себя чувствуете? – поинтересовалась с милой улыбкой.

Говорить, что не очень, он не стал. Ей до его самочувствия как до луны. У нее другие планы в голове.

– Нормально.

Она кокетливо поправила шапочку на голове.

– У нас сегодня в кино комедия пойдет. Интересная, – и с ожиданием уставилась на пациента.

Во дает! Понятно, теперь он ее должен в кино пригласить. Какого лешего? Опять двадцать пять! Спасая его, из дверей выглянул врач.

– Дуся, куда ты пропала! Делом займись! А это вам! – и протянул снимок с заключением Родиону.

Тот схватил его, и, на ходу поблагодарив врача, помчался обратно к Глебу Юрасовичу. Тот внимательнейшим образом изучил снимок и прочитал заключение рентгенолога.

– Пара трещин есть. Надо лечить.

– А сами они не пройдут?

– Заживут, как не заживут. Но уколы поставить все равно надо. Вы наверняка теперь слабость чувствуете?

Пришлось согласиться.

– Это оттого, что продукты распада попадают в кровь и засоряют лимфу, если их слишком много. Их надо выводить. А вы что, уколов боитесь? – он скептически посмотрел на здоровенного парня.

– Нет, не боюсь. – И честно добавил: – Но опасаюсь.

Смекалистый доктор его утешил:

– У нас в процедурном кабинете медбрат работает. Вообще-то он студент медакадемии, у нас подрабатывает в каникулы. Чего дома-то сидеть? Вот направление, идите!

Родион взял направление, сказал спасибо, и направился в процедурный кабинет, гадая, то ли Глеб Юрасович такой проницательный, то ли он сам такой предсказуемый.

В процедурном была очередь из все тех же вездесущих бабулек. Поздоровавшись, он благонравно занял очередь, но женщина, стоящая первая, с улыбкой проговорила:

– Ты, Родион, иди без очереди. Вот прямо сейчас и заходи. Никто возражать не станет.

Родион попытался отказаться, говоря, что он и подождет немного, ничего с ним не случится, но бабульки просто запихнули его в кабинет.

Молодой смешливый парень ему залихватски подмигнул.

– Что, не привык еще к популярности? Ничего, привыкнешь! Выгодное дело, между прочим! Я в этом давно убедился!

Он ловко поставил укол и велел прийти завтра, желательно в это же время.

Родион поплелся домой, то есть к Константину Петровичу, чувствуя себя под пристальными взглядами окружающих чем-то вроде шута при барском дворе. Как их звали? Гаеры? Он не помнил точно, но ощущение было аналогичным.

Снова сходил в приготовленную Еленой Гавриловной баню и ожил. Великое дело русская баня! И чистый, и подлеченный.

Вечером увидел Дану. Ее глаза метали синие молнии, и он понял, что ей опять кто-то наступил на хвост. После ужина ушел к себе, но долго не выдержал. Во-первых, было ужасно одиноко, во-вторых, хотелось узнать, что приключилось с Даной на этот раз.

Зашел в ее комнатку после сердитого «войди»! Дана сидела на пуфике у трюмо и мрачно разглядывала свое отражение.

– Что-то вы к нам зачастили, дорогой соседушка! – встретила его уже привычной язвительной отповедью. – Чего на этот раз забыли?

– В прошлый раз, милая соседка, это вы меня допекали своими посещениями, а не наоборот. А долг, как известно, платежом красен. Или вы все кокетствуете?

– С чего ты взял?

– Ну, это же твое нормальное состояние. Мне вот сегодня аж главврач намекнул, что ты его соблазнить пыталась. Но не поддался он дьявольскому соблазну, поскольку женат, и, следовательно, защищен.

Дана взвилась.

– Я? Соблазнить? Этого козла? Да это он мне открытым текстом предложил за него замуж выйти, а с женой он тут же разведется! Влюбился он в меня якобы! Естественно, я его тут же и отшила, так теперь он про меня небылицы рассказывает! Вот так-то и выявляется вся ваша козлиная сущность!

Родион не собирался принимать на себя все грехи сильной половины человечества. Со своими бы разобраться.

– Не обобщай, сделай милость. И на меня не тяни. Я не женат, так что тебя никто в прелюбодеянии не обвинит. Со мной ты можешь поболтать совершенно безопасно. Или ты торопишься куда? На свидание, к примеру? К Степкиному аналогу? А электрошокер для самообороны у тебя есть?

– Какие там свидания! – она сердито перебросила косу назад, пропустив мимо ушей подначку про шокер. – Мне сегодня девки пообещали все волосенки повыдрать, ежели я еще с кем-то из станичных парней буду шашни крутить.