Текст книги "Серебро ночи. Секундо. Книга 1"

Все-таки она его любила. Или это ему только казалось? Ведь женщинам доверять нельзя. Все их клятвы и обещания только слова, ничего не стоящая пыль под ногами.

Агуста должна была принять соответствующие меры, зелье для этого он ей оставил, но на всякий случай, чтобы не пачкать в крови любовницы свои руки, принц заглянул в комнату охраны. Стражники в темно-фиолетовых туниках с вышитыми серебряной канителью королевскими гербами на груди и спине азартно резались в кости, не замечая ничего вокруг. Чтоб привлечь к себе внимание, Торрену пришлось требовательно воскликнуть:

– Абр, медведь тебя дери! Оглох, что ли?

Глава личной стражи принца, по статусу равный королевскому сенешалю, спохватившись, стремительно соскочил и отвесил почтительный поклон. Его примеру последовали все стражники.

Не отвечая на приветствие простолюдинов, Торрен небрежным кивком приказал Абру следовать за собой. Шагая рядом со своим господином, тот виновато оправдывался:

– Виноват, увлекся, мой принц, простите. Просто сегодня фартило, как никогда. Как ни брошу, все взятка. Как ни брошу – опять взятка! – в его голосе звучали восторг и разочарование одновременно.

Торрен, не слушая извинений, морщился и ярился. Дело, которое нужно было сделать перед тем, как отправиться за неведомой синеглазкой, было не из приятных. Но что делать? Принцам тоже приходится делать грязную работу. Или хотя бы брать ответственность за нее.

В покоях фаворитки пахло валерианой, пустырником и еще какими-то странными травами.

«Она что, пыталась успокоиться, вместо того, чтобы вытравливать плод?» – принц нарочно накручивал себя, чтоб не чувствовать вину за то, что вынужден был совершить. – «Вот подлая бестия! Теперь зелье уже не поможет, все сроки прошли. Выход остался только один».

Соллени лежала на постели в несвежей ночной рубашке, бледная, замученная и несчастная. Она уже не была той красоткой, что увлекла принца до такой степени, что он объявил ее официальной фавориткой, презрев прямой запрет короля. Хотя какое право имел Леран Двенадцатый отказывать своему наследнику в выборе любовницы после собственной женитьбы на совершенно неподходящей особе?

Торрен сделал жест Абру оставаться в будуаре, где на него испуганно уставились сбившиеся в разноцветную стайку подружки Агусты.

Закрыв дверь, принц подошел к любовнице и хмуро вопросил:

– Как твои дела?

Вопрос был явно не о самочувствии беременной женщины, и элдормесса, моляще сложив на груди руки, залилась жалобными слезами:

– Я не могу! Просто не могу! Это же ваш ребенок, мой принц! Я уже его люблю так же, как и вас! – ее голос походил на блеяние овцы.

– А если бы был не мой, смогла бы? – вопрос овеял ее льдом.

– Нет, не смогла бы! – горестно призналась несчастная. – Ведь это ребенок, беззащитный малыш! Вы должны его любить! Это ваше семя, принц! Вы его отец!

Торрен наклонился к ней и прошипел прямо в ее измученное лицо:

– Я не имею права быть отцом ублюдка, и ты это прекрасно знала! Почему ты не пила зелье? Почему допустила беременность? Хотела внести смуту в престолонаследие? Это государственная измена! Или ты, по примеру нынешней королевы, хотела задурить мне голову своей беременностью настолько, чтоб я на тебе женился?! Ну, так этого не будет, не надейся!

Агуста испуганно замахала тонкими руками, отвергая страшное обвинение.

– Позвольте мне уехать! Клянусь, я никому не скажу, что это ваш ребенок! Я выйду замуж за того, кого выберет мне род. Это будет дитя моего мужа, и он никогда не потревожит ваше высочество! – истеричные вопли эхом отражались от стен огромной спальни.

Принц не слушал ее обещания. В обещания верят только недалекие простаки, а таких в королевском роду Северстана не было.

– Вставай! – рыкнул он, стараясь разозлиться еще сильнее. – Живо!

Элдормесса жалко захныкала, понимая, что сейчас будет, и вцепилась в одеяло в напрасной попытке защититься.

– Пощадите, ваше высочество! – крики элдормессы слышали уже не только дамы в ее покоях, но и те, кто стоял в коридорах или обитал в соседних с ней покоях.

Женщины вздрогнули. Некоторые зажали уши руками, слабонервные упали в обморок. Подруги фаворитки дружно опустились на колени и принялись молиться.

Безжалостно вытащив за волосы Агусту из кровати, Торрен крикнул:

– Абр, сюда!

Амбал вошел в спальню и, насупившись, посмотрел на извивающуюся в руках господина женщину. Он знал, для чего он здесь, и это ему отчаянно не нравилось. Но возражать принцу не посмел и после приказа «бей» с силой ударил беззащитную женщину в низ живота.

Та согнулась пополам и испустила нечеловеческий вой, теряя сознание.

Торрен подхватил ее у самого пола и осторожно уложил на кровать. Потом приказал женщинам заняться своей госпожой и вышел, не желая видеть кровь и страдания той, что так его любила.

Через минуту понял, что пересохшие губы сами шепчут: «только бы все обошлось». Он нахмурился и осознал, что не хочет смерти своей любовницы. Вспомнив, что у женщин, как и у кошки, девять жизней, а, стало быть, ничего с Агустой не случится, приказал себе не мандражить, как глупая девственница в первую брачную ночь, и отправился к главе тайного королевского сыска выполнять приказ Лерана Двенадцатого.

Глава пятая

Перейдя в сопровождении двух стражников личной охраны через дворцовую площадь, принц оказался перед длинным мрачноватого вида зданием. Главный королевский сыск располагался напротив королевского дворца, резко с ним своей убогостью диссонировал и столицу отнюдь не украшал.

Торрен считал, что подобной, пусть и необходимой, но слишком уж зловещей службе не место в центре города, даже если б она и находилась в красивейшем здании королевства.

«Когда я… – принц тряхнул головой и мрачно поправится: – если я стану королем, то снесу к демону это уродливое строение и на его месте построю что-то более соответствующее роскошному дворцу».

Выяснив у привратника, что глава тайного сыска элдормен Ветте лично допрашивает кого-то в пыточной, принц отправился давно знакомым путем. Пусть и не часто, но ему приходилось присутствовать на допросах особо опасных преступников, угрожавших крамолой королевской власти, а такие допросы, как правило, сопровождались пытками, причем жестокими.

Вопреки распространенному мнению о его бесчеловечности Торрену не нравились кровь и страдания людей, но позволить себе милосердие он не мог. Пока не мог.

Спустившись по крутым темным лестницам в подземелье, Торрен без стука распахнул низкую тяжелую дверь пыточной и ему в нос ударил запах свежей крови и страха.

Глава тайного королевского сыска принца не ждал. Судя по тому, как увлеченно он допрашивал одного из своих осведомителей, мысль о внезапном визите сюда члена королевской семьи ему и в голову не приходила.

Среднего роста, коренастый и широкоплечий, в простом кафтане из плотной серой шерсти, он был бы похож на заурядного мастерового, если б не держал в руках вымоченную в крепком соляном растворе кожаную плеть, которой он охаживал замученного мальчишку в рваной рубахе явно с чужого плеча.

– Что еще ты видел? – упорно выпытывал он. – Вспоминай! – и после каждого слова следовал безжалостный удар.

Мальчишка сжимался от каждого удара и что-то жалобно выкрикивал, но Ветте, не слушая, снова и снова хлестал его плетью, наслаждаясь чужой болью. От каждого удара ветхая рубаха расходилась еще больше, а на коже паренька оставались длинные кровавые полосы, перекрывая старые рубцы.

Торрен брезгливо поморщился. В воздухе пыточной витала привычная здесь смерть. Увидев избитого мальчишку, он не дрогнул. Таких жалких оборванцев в стране несчитано. И чем меньше их будет, тем лучше. Ведь каждый такой босяк – в будущем разбойник, или хуже того – сеятель крамолы. Отведя глаза от свернувшегося в жалкий комок парнишки, перевел высокомерный взгляд на главу тайного королевского сыска.

Увидев наследного принца, элдормен чертыхнулся, вытер окровавленные руки засаленным полотенцем и пригласил особу королевской крови присесть в кресло для посетителей.

Торрен с брезгливой гримасой посмотрел на стоявшее в углу потрепанное кресло, поморщился и отказался от подобной чести, предпочитая стоять. Уязвленный элдормен подумал, что напрасно гниет на этой неблагодарной работе. Вот и наследничек кривит свою аристократическую физиономию.

А ведь только благодаря проделываемой им, главой тайного сыска, грязной работе и существует нынешняя королевская династия, в том числе и этот чистоплюй.

– Убирайся! – махнул он рукой мальчишке и откинул плеть. – И не надейся, что впредь тебе удастся что-либо от меня скрыть!

Тот опрометью выскочил за дверь, даже не поклонившись. Элдормен вопросительно посмотрел на высокородного посетителя.

– Меня прислал отец, – слова принца прозвучали спокойно, но чуткое ухо элдормена расслышало в них нотки превосходства, – почему, вы знаете.

Это мнимое превосходство Ветте задело, но вида он не подал. Кто он такой, чтоб учить манерам наследного принца? К тому же долго ли тому пребывать в этом высоком статусе? Так что и обращать внимание на его дурные манеры не стоит.

– Вы по поводу синеглазой девицы, якобы виденной эмиссаром тайного сыска в Авернбурге, ваше высочество? – элдормен Ветте всегда был на редкость проницателен, но в данном случае все было предельно просто, – после его доклада королю принц мог появиться только по этому неприятному делу.

– Да. – Принц поставил ногу в пыльном сапоге на сиденье кресла и оперся локтем о колено. Элдормен молча проследил за ним неприязненным взором. – Отец беспокоится. Мне его беспокойство кажется чрезмерным, но я обязан выполнить приказ короля.

Элдормен поспешил согласиться:

– Да, королевские приказы не обсуждаются. Но должен вас предупредить: сведения могут быть обманными. Они и без того странные, нелогичные и обрывистые. Эмиссар собирал скорее сплетни и слухи, чем достоверные свидетельства.

– Излагайте все, что вам известно, элдормен, – отрывисто указал Торрен. – А я уж сам решу, как мне поступить.

И снова глава тайного сыска был вынужден проглотить явную насмешку.

– Мне известно немного. Но и того, что знаю, достаточно для беспокойства. Эмиссар на основании докладов осведомителей сообщает, что в Авернбурге видели синеглазую женщину, причем неоднократно. Но ничего более конкретного о ней он сказать не может. Ни кто она такая, ни где живет, ему узнать не удалось.

– Что ж, придется ехать туда нам самим, – лениво постановил Торрен. – И на месте все выяснить, если уж ваш эмиссар настолько глуп и ленив.

Элдормен замялся. Он не любил компанию венценосных особ, но для отказа от общества наследного принца причины не было. Чуть заметно поморщившись, все-таки попробовал:

– Увы, сначала мне придется срочно заняться семейными делами.

Изумленный тем, что королевское поручение откладывается из-за какого-то ничтожного личного дела, принц уставился на него в ожидании объяснений. И Ветте был вынужден пояснить:

– Дело в том, что элдормен Аверн, один из моих младших родственников, вздумал жениться на простолюдинке, что крайне не одобряет его матушка. И мне, как главе рода, придется вмешаться, хотя мне совершенно не хочется влезать в их семейные дела.

Принц саркастично вздернул бровь, давая понять, что женитьба, пусть даже и на не совсем подходящей особе, вовсе не преступление. Особенно для не слишком родовитого дворянина.

Ветте поспешил его разуверить:

– Я тоже так думал, но письмо моей тетушки, двоюродной или троюродной, я постоянно путаюсь в своей родословной, весьма беспокойной матушки Аверна, внушило мне некоторое беспокойство. Она пишет, что ее всегда благоразумный и радеющий о чистоте крови сын вдруг вздумал жениться на безродной бесприданнице! Более того, она предполагает, что девица его опоила и одурманила, потому что здравым советам он не внимает. И просит меня, как старшего в роду, немедленно вмешаться и положить предел этой глупости. Свадьба может состояться со дня на день.

Торрен недоуменно приподнял бровь.

– Неравный брак неприятная штука, конечно. Но в жизни все бывает, – он припомнил, как сам присвоил звание официальной фаворитки элдормессе, этому статусу не соответствующей по причине слишком низкого рождения. – Или вы думаете, что невеста ведьма? От нее нужно избавиться радикальным способом? – он снял ногу с кресла и подошел поближе к элдормену, старясь не замечать разложенных на длинных верстаках пыточных приспособлений с ржавыми пятнами, оставленными кровью.

– В том-то и дело, что этого я не знаю! – из-за невысокого роста элдормен был вынужден глядеть на принца снизу вверх, что его изрядно бесило. Он выпрямился во весь рост и привстал на носки, неосознанно пытаясь казаться выше.

– А почему вы говорили, что в этом деле много непонятностей? – снисходительно заметил Торрен, втайне насмехающийся над потугами элдормена подрасти. – Мне кажется, что все предельно просто. Ваш юный родственник увидел хорошенькую мордашку, до безумия влюбился и решил жениться, а девица, не имеющая за душой ни гроша, этим воспользовалась. Ничего необычного. Такое случается на каждом шагу. Хотя я не понимаю, почему для того, чтоб уложить в постель девчонку, на ней нужно обязательно жениться.

Элдормен с некоторым коварством ухмыльнулся, радуясь, что может утереть нос самоуверенному наследнику.

– Это было бы так, если б Аверну не было под сорок лет, и он отнюдь не страдал из-за отсутствия вокруг себя хорошеньких мордашек. Но его странную блажь еще можно было бы списать на любовный приворот, если бы следом за письмом от тетушки я не получил весьма странное письмо от ее младшего сына.

И элдормен сделал эффектную паузу.

– И что было в этом письме? – принцу не удалось выдержать характер, любопытство оказалось сильнее. – Продолжайте! Вы разожгли мой интерес!

Ветте ухмыльнулся. В этом он и не сомневался. Он умел управлять окружающими, и члены королевской семьи исключением не являлись, недаром он столько лет занимал пост главы тайного королевского сыска, по сути, являясь вторым по значимости после короля лицом в Северстане.

– Мой младший кузен в письме, пришедшем вслед за письмом обеспокоенной элдормессы Аверн, пишет о том, что его старший брат сошел с ума. Он-де силой захватил одну из горожанок, против воли привез ее в свой родовой замок, держит ее там взаперти, невзирая на протесты их матери и всех родственников, и принуждает выйти за него замуж, чему бедная невинная девица сопротивляется изо всех сил! И теперь уже он умоляет меня, как старшего в роду, вмешаться и спасти бедную девушку от навязываемого ей элдорменом Аверном ненавистного брака!

Принц озадаченно покрутил головой и признался:

– Вы меня заинтриговали, элдормен. Никогда не слышал ничего подобного. Что ж, придется нам ехать вместе и спасти их обоих от неразумного брака. Тем более, что Авернбург, насколько я знаю, неподалеку от родового замка вашего кузена. Когда вы готовы выехать?

Поняв, что сделал еще хуже, рассказав принцу о проблемах в своем семействе, Ветте смирился.

– Мне на сборы потребуется не более двух часов. Да и их я потрачу на завершение срочных расследований. И вы правы, замок рядом с Авернбургом, так что все будет сделано попутно. Это тот редкий случай, когда можно совместить дела личные с государственными. А когда будете готовы вы?

Принц помедлил, что-то прикидывая. Элдормен решил, что тот передумал ехать с ним и возрадовался.

– Впрочем, вы можете подъехать в Авернбург позже. Я вовсе не настаиваю на совместной поездке.

Но торжествовал он напрасно. Принц со снисходительной миной заверил его:

– Отчего же? Мне будет очень полезно узнать принципы управления таким нужным монстром, как тайный королевский сыск, а по дороге вы мне все расскажете. – И двусмысленно добавил: – Как говорит мой отец, я должен быть готовым ко всему.

– Да, – вынужден был согласиться элдормен, вовсе не желающий открывать свои тайны кому бы то ни было, – его величество получил ярмо власти совсем молодым весьма и весьма неожиданно. К сожалению, люди смертны.

– И короли в том числе, причем смертны внезапно. Впрочем, в нашем роду это обычное явление, не знаю никого, кто бы умер в своей постели от старости, – с каким-то неприятным подтекстом подтвердил принц. – Именно поэтому отец и хочет видеть меня мудрым политиком.

Элдормен внутренне скривился. Уж кто-кто, а сластолюбивый и недальновидный принц на высокочтимое звание мудрого политика рассчитывать никак не мог. Но вслух произнес:

– Так когда вас ожидать, ваше высочество?

– Вы же уже обозначили время – через два часа. Я ведь еду в ваши владения, и свои порядки мне устанавливать не след, – уверил его принц со скрытой издевкой. – Думаю, в означенное вами время я уложусь.

Он вышел, громко бряцая подбитыми каблуками по каменному полу. Элдормен презрительно сплюнул ему вслед, вышел из пыточной и по служебной лестнице поднялся в свой кабинет. Посмотрев на свой изгвазданный в крови кафтан, стянул его с плеч и кликнул доверенного слугу, ожидающего приказов в соседней комнате. Приказал ему мчаться в свой дом и передать камердинеру: собрать в дорогу все необходимое, ибо через два часа они едут в имение элдормена Аверна, и принести господину новый кафтан.

Потом вызвал своего заместителя и принялся перечислять незаконченные дела с наказом закончить их за время своего отсутствия. Дел было много, а времени мало, и он спешил. Прибежавший слуга принес кафтан, неотличимый от предыдущего, и элдормен, не прекращая говорить, натянул его на плечи. Заместитель кивал, изредка записывая поручения, но более полагаясь на собственную память.

То, что говорил глава тайного королевского сыска, он знал по долгу службы, но некоторые особенности тайных дел, ведомых лично элдорменом Ветте, ему были незнакомы. В частности, он не понимал, для чего элдормен следит за королевой. Это остатки былой влюбленности или дело обстоит хуже?

В то, что королева способна предать короля, он не верил. Но три из десяти фрейлин королевы, снабжающие главу тайного сыска информацией – не перебор ли это? К тому же вряд ли король знает о слежке за королевой. Или знает, и глава тайного королевского сыска действует по его поручению?

Вернувшись во дворец и дойдя до поворота, ведущего в покои своей официальной фаворитки, принц нерешительно остановился, гадая, зайти к ней справиться о самочувствии или не стоит так ронять себя. Поколебавшись, упрямо тряхнул головой, пробормотал «сама виновата» и ушел к себе. Приказав камердинеру срочно приготовить вещи в дорогу, направился к королю.

Нашел его в малом зале для заседаний во главе группы чем-то раздосадованных родственников. Отвесив довольно небрежный общий поклон, Торрен объявил:

– Через пару часов я уезжаю с элдорменом Ветте на север к его кузену в родовой замок Аверн.

Принц Юрис, младший брат Торрена по отцу, пронзил его негодующим взглядом. Его щегольской костюм был полной противоположностью небрежному наряду брата.

– У нас столько проблем, а ты едешь к черту на рога? И чего ради? – в его тоне слышался настоящий гнев.

Королева тотчас умиротворяюще улыбнулась сыну, безмолвно прося его быть сдержаннее.

Торрен взглянул на невозмутимого отца, прикинувшегося, что ничего о путешествии старшего сына не знает. То есть король никому о синеглазой особе не сказал? Принц с нарочитым легкомыслием махнул рукой в сторону излишне педантичного брата:

– Вот ты и займись этими проблемами, Юрис. Уверен, ты с ними блестяще справишься. А у меня другие дела, – и повернулся, чтобы уйти.

Возмущенный Юрис заступил ему дорогу.

– Отец, скажите вы ему, что так себя вести нельзя! – обратился он к королю. – Про нашу семью и без этого неуместного путешествия по Северстану идут далеко нелестные слухи.

Но король ничего сказать не успел. Брат короля, принц Остор, презрительно осадил младшего племянника:

– Юрис, если ты считаешь, что в обществе главы тайного сыска ездят развлекаться, то ты еще глупее, чем я думал.

Младший принц вспыхнул и агрессивно сжал кулаки. Но, взглянув на опечаленную его несдержанностью мать, глубоко вздохнул, расслабился и извинился:

– Прости, Торрен, я не подумал. Тебе, похоже, предстоит не самое приятное дельце. Да и компания не самая удачная. Я на кислую физиономию элдормена Ветте вообще смотреть не могу. Так что сочувствую тебе от всей души.

Пропустив подковырку мимо ушей, Торрен снисходительно кивнул и пошел прочь. Ему хотелось узнать, по какому поводу семейный сбор, но он решил, что ему и без расспросов все расскажут.

Не успел он открыть дверь, как Юрис проговорил самым мрачным тоном:

– Почему ты так спокоен? Тебе безразлична судьба элдормессы Соллени? Мне казалось, ты питал к ней нежную склонность. Или я ошибся?

Торрен выпустил дверную ручку и медленно повернулся к собравшимся. «Питал», а не «питаешь»? Сердце пронзила неожиданно острая боль, но принц умел держать лицо в любых обстоятельствах. Маска легкомысленного шалопая помогла и тут.

Он небрежно заявил:

– Я видел ее пару часов назад. Но, поскольку этот сбор явно посвящен ей, то уверен, что она умерла.

– Да, – по тону младшего принца было непонятно, осуждает ли он брата или сочувствует. – Она не перенесла удара. – И, сорвавшись, заорал: – Неужели нельзя было действовать более мягко?

Наследник не терпел, когда на него орали. Он ответил таким ледяным тоном, что замер не только несдержанный младший брат, но и все собравшиеся в зале.

– Когда Агуста получала статус моей официальной фаворитки, я ее предупредил, что буду исполнять закон и не потерплю никаких беременностей. Она клятвенно обещала мне, что их не будет. – На него накатил приступ неистовой ярости, и принц был вынужден прерваться, чтоб с ним справиться. Продолжил уже взбешенно, не скрывая негодования: – Для чего она лгала? Зелье для предотвращения нежелательных последствий у нее было. С какой целью она забеременела? Желала поставить меня на колени? Когда я велел ей избавиться от беременности и послал нужное для этого зелье, она не стала его пить, а попыталась склонить меня к нарушению закона и оставить плод. И что я после этого должен был делать? Жениться на ней?

Слова «как мой отец на твоей матери» не прозвучали, но все поняли то, что было не сказано. Королева побледнела и отвернулась, пряча подступившие слезы, а Торрен с язвительно улыбкой спросил у Юриса:

– Если ты такой умный, то скажи мне.

Опешивший от холодной отповеди казавшегося всегда легкомысленным брата, младший принц промямлил:

– Ну, надо было бить как-нибудь помягче.

Торрен издевательски поклонился.

– Благодарю за мудрый совет. Если у меня вновь возникнет такая необходимость, я приглашу тебя. Пара-тройка твоих ласковых ударов, уверен, решит дело.

Принц Остор громко расхохотался, хлопнув себя по коленям.

– Правильно, мой мальчик! Убивать с одного удара глупо. Надо, чтоб помучилась, осознала и раскаялась. А вот уж потом пусть сдохнет, как собака.

Король одним взглядом прекратил непристойный смех брата.

– Хватит! Лучше подумайте, как нам извиняться перед родом Соллени?

– Никак перед ним не нужно извиняться! – возмутился Торрен. – Их представительница, удостоенная высочайшей чести, нарушила закон и понесла справедливое наказание. Это пусть они извиняются и возмещают нанесенный мне ущерб. Это ведь мне придется искать новую любовницу. А меня не каждая устроит. Агуста стала моей фавориткой после трех лет поиска! А сейчас у меня времени на выбор фаворитки практически нет!

Королевское семейство замолчало, обескураженное столь вопиющим бессердечием наследника престола. Все же смерть фаворитки от руки любовника королевских кровей, пусть он и был вынужден так поступить, была жестокостью. И требовала хотя бы выражения сожаления. И не к себе, а к умершей и ее близким. Но принц кроме себя никого вокруг не замечал.

– Я уезжаю! – Торрен широкими шагами вышел из кабинета, оставив после себя потрясенное молчание.

Король отпустил всех взмахом руки. Королева, дождавшись ухода родственников, нервно сообщила королю:

– Я перед самым совещанием узнала об изнасиловании маркизы Убари.

Леран помрачнел и сказал только одно слово:

– Опять Торрен. – Это был не вопрос, а утверждение.

– Да. А ведь у нее скоро свадьба, – голос Роветты дрогнул.

– Это мерзко. Я даже к ответу его призвать не могу, он всегда может заявить, что она соблазнила его сама, а ей лишь уступил, потому что всегда уступает женщинам. Это будет еще хуже.

– Я выделила ей к свадьбе в личное владение имение из королевского домена. Если у нее вдруг что-то не заладится с герцогом Зорион, ей будет где жить.

Король кивнул в ответ.

– Ты все сделала правильно. Но какой еще пакости нам ждать от Торрена? Нет, ты как хочешь, а я пишу указ о передаче прав наследования Юрису.

Роветта принялась горячо убеждать короля не делать этого, уверяя, что это приведет к междоусобице и только испортит жизнь и старшему сыну, и младшему. Ушла она только после того, как он обещал не рубить сплеча, а подумать.

Оставшись в одиночестве, Леран озадаченно пробормотал:

– Все же это ее двуличие меня изрядно озадачивает. Тайком она пытается отправить пасынка на тот свет, а прилюдно постоянно за него заступается. Уж выбрала бы что-нибудь одно.

Король позвал секретаря и, взяв у него клятву о неразглашении, продиктовал указ о смещении старшего сына и передаче прав наследования младшему. К этому эдикту следовало собрать подписи всех членов королевского совета, и король отправился для начала к тем, кого не нужно было убеждать и уговаривать.

Выйдя из зала в гробовой тишине, Торрен быстро зашагал по коридору. Злость туманила разум и заставляла угрожающе сжимать кулаки. Возможно, это было другое, более глубокое чувство, но принц не хотел его принимать.

Очнулся он возле покоев своей погибшей фаворитки. Удивленно оглянулся, будто хотел увидеть того, кто обманом завлек его сюда. Дверь перед ним внезапно распахнулась, выпуская двух заплаканных женщин, отшатнувшихся от него, как от чумы. Вместо того, чтоб уйти отсюда как можно быстрее, как и намеревался, Торрен был вынужден войти, чтоб никто не сказал, что принц струсил посмотреть на дело рук своих.

В спальне Аугусты одуряюще пахло запекшейся кровью и смертной болью. Этот мерзкий запах бил по нервам, не давая вздохнуть полной грудью, и принц досадливо нахмурился, осуждая себя за глупую нервозность.

Элдормесса Соллени, по горло укрытая белым плотным покрывалом, лежала на той самой кровати, на которой он так часто проводил с ней ночи, используя ее податливое тело. Вокруг последнего одра сидели ее подруги, одетые в глубокий траур, неохотно поднявшиеся при виде принца и присевшие в придворном реверансе.

Он кожей чувствовал их ненавидящие взгляды, но они были ниже его внимания. Он даже имен-то их запомнить никогда не пытался. Зачем? Вьются вокруг Аугусты, и ладно, лишь бы она не скучала.

Подойдя к мертвому телу любовницы, провел пальцами по ее впалой щеке. Кожа оказалась холодной и бледной, почти белой. Застывшее на прекрасном лице страдание говорило о муках, терзавших ее перед смертью.

В душе Торрена на миг всколыхнулись жалость и сожаление, тут же сменившееся досадой: как она посмела лишить его такой подходящей ему любовницы! Раздраженно фыркнув, спросил:

– Когда похороны?

– Не знаем, – горестно ответила старшая из подруг. – Завтра за ней приедут представители рода Соллени, чтобы отвезти тело сестры в родовой замок. Уверены, ее сразу опустят в семейный склеп.

– Без достойных ее положения похорон? – Торрен не понял сказанного.

Фрейлина негодующе подумала, как же далек принц от суровых реалий жизни. Повторила медленно, чуть ли не по слогам:

– Ее сразу опустят в склеп! О похоронах и речи нет!

До Торрена дошла, наконец, унизительность ситуации:

– То есть то, что она официальная фаворитка наследного принца, почти принцесса, для какого-то жалкого элдормена Соллени ничего не значит?

Женщина могла бы рассказать принцу, что для сестры главы рода, ведущего свою родословную от древних конунгов Северстана, быть любовницей даже самого короля, не то что наследного принца, – позор, и об этом знают все, но промолчала. Принц вспыльчив и несдержан, и на чью голову падет его ярость, предугадать невозможно, а ей вовсе не хочется стать объектом его гнева.

Торрен догадался обо всем сам, без подсказок. Вскинул голову в негодующем порыве и прошипел:

– Ничтожный элдормен из обедневшего рода считает свою сестру чуть ли не падшей женщиной, потому что она была моей фавориткой? А чего же тогда он не побрезговал взять за нее десять тысяч золотом? Именно на эти деньги он смог привести в порядок свой родовой замок и поднять род! То есть он продал сестру, а теперь нос воротит? Вспомнил о гордости? Ну, так я ему эту его гордость в задницу запихаю!

Девушки потрясенно отшатнулись, даже не от известия об огромной сумме, отданной за их госпожу, а от вящей грубости слов принца, все-таки подобные выражения у аристократов были не в чести. Но принц, невзирая на их потрясенные лица, добавил еще несколько простонародных, но весьма энергичных выражений, от которых у изнеженных дам не только на щеках выступил багровый румянец, но и уши заалели.

Бросив еще один обвиняюще-сожалеющий взгляд на мертвое тело, принц развернулся и вышел. Подруги Агусты проводили его неприязненными взглядами и продолжили молча бодрствовать у последнего одра той, что была к ним так добра.

Через оговоренных с главой тайного королевского сыска два часа Торрен был готов к дальней дороге. Встретившись с элдорменом Ветте возле выезда из королевского дворца, Торрен мрачно объявил:

– Сначала мы заедем к элдормену Соллени, это почти по дороге. У меня к нему спешное дело, не терпящее отлагательств.

Глава тайного королевского сыска сразу догадался, что это за дело. Опустив глаза, сочувственно произнес:

– Он не желает хоронить тело сестры с почестями, как подобает вашей официальной фаворитке? – почему, не спросил, для него и так все было ясно.

– Он считает ее жалкой шлюхой, потому что она спала со мной, не будучи моей женой! – прорычал принц, изливая гнев. Прежде чем вскочить на коня, тщательно, предотвращая очередное покушение на свою жизнь, осмотрел копыта, проверил, нет ли колючек под седлом, и только потом, вскочив верхом и пришпорив коня, на ходу зло выкрикнул: – Мерзкий лицемер!

В этом глава сыска был с ним полностью солидарен. По роду занятий он знал, сколько было выплачено наследным принцем из собственных средств элдормену Соллени отступных за сестру. По меркам пораженной знати, сумма была запредельной, и глава рода Соллени не имел никакого права воротить от, по сути, проданной им Аугусты свой длинный наглый нос.

Элдормен Ветте полагал, что нужно быть последовательным – если это унижение, не стоило брать за сестру деньги, чтоб вытащить из забвения разорившийся род. Но если уж взял, то нечего изображать из себя высокоморального ханжу, пряча без надлежащих почестей в склепе тело родной сестры, как презираемую преступницу.