Текст книги "Мифологическое драконоведение"

Бой Сигурда с драконом. Фрагмент резных церковных дверей. XIII в. Из церкви Старкирба (Норвегия)

В наступившей тишине Сигурд услышал чьи-то легкие, осторожные шаги. Он оглянулся и при свете взошедшей луны увидел маленькую, чуть сгорбленную фигуру Регина. Гном, словно не веря своим глазам, посмотрел на юношу, потом кинул быстрый взгляд на убитого дракона, и его лицо недовольно сморщилось.

– Ты убил моего брата, Сигурд! – сказал он плаксивым голосом. – Какой выкуп я получу от тебя за его смерть?

– Ты хочешь получить выкуп за смерть брата?! – воскликнул возмущенный юноша. – Но разве не ты подстрекал меня его убить? Разве не ты мечтал захватить его золото?

– Ты прав, Сигурд, – согласился гном. – Однако, по нашим обычаям, я все равно должен получить выкуп. Многого я не прошу. Пусть этим выкупом будет сердце Фафнира. Вынь его, зажарь и отдай мне. Тогда ты со мной расплатишься.

– Хорошо, – сказал удивленный Сигурд. Он ожидал, что Регин попросит у него часть золота. – Это я могу сделать.

Он пошел в лес, принес оттуда большую охапку хвороста, разложил костер и, вырезав своим мечом сердце дракона, принялся его поджаривать. Гном молча наблюдал за ним, а потом лег у костра и, попросив разбудить его, когда сердце поджарится, заснул.

Постепенно ночной мрак рассеялся, взошло солнце, и в небе над Гнитахейде появились первые птицы.

“Наверное, жаркое уже готово и мне пора будить Регина”, – подумал Сигурд. Он потрогал сердце дракона руками и при этом сильно обжег себе палец. Еле удержавшись от крика, юноша сунул себе палец в рот и в тот же миг услышал, как одна из пролетавших над его головой ласточек прощебетала:

– Вот сидит Сигурд и жарит для Регина сердце дракона. Он бы сделал умнее, если бы съел его сам.

Сигурд жарит сердце дракона Фафнира и сосет палец, смоченный в драконьей крови.

Регин спит у костра. Фрагмент резных церковных дверей. XIII в.

Из церкви Старкирба (Норвегия)

– А вон лежит Регин и, притворясь спящим, думает лишь о том, как бы ему убить Сигурда, – ответила ей другая ласточка.

– Надо было бы Сигурду сделать его на голову короче! – воскликнула третья.

– Да, мудр был бы Сигурд, если бы он все понял и сделал так, как вы советуете, – сказала четвертая.

– Ах, что вы! Этот Сигурд просто глуп! – возразила пятая. – Он убил одного брата и оставил в живых другого. Не понимаю, как он не может догадаться, что Регин все равно убьет его ради золота.

– Да, ты права: глупо щадить врага, который в мыслях уже трижды тебя предал, – согласилась с ней шестая.

– Ах, Сигурд, Сигурд! О чем ты только думаешь? – промолвила седьмая. – Отруби ему голову: избавься навсегда от врага и распоряжайся всем золотом Фафнира!

Сигурд опустил голову. Он вспомнил коварный совет Регина подкарауливать Фафнира в яме, вспомнил злобные взгляды гнома, и его лицо вспыхнуло от гнева. Недолго думая юноша вскочил на ноги и, выхватив меч, одним ударом отрубил Регину голову. Затем он снял с огня сердце дракона и съел его кусок за куском.

– Он нас послушался, он нас послушался! – радостно защебетали ласточки. – Теперь он будет понимать язык всех зверей и птиц»[111]111
  Младшая Эдда. М.: Наука, 2005.


[Закрыть].

Норманнам древних времен, например, Вселенная представлялась в виде гигантского ясеня Иггдрасиль, чьи ветви поддерживали порядок мироздания, а корни проникали в миры, населенные богами и людьми, а также в мир мертвых, корни того мирового дерева неустанно грыз навеки заточенный в них змей Нидхегг (Нитххоггр – в переводе «трупоразрыватель»), подтачивая тем самым основу основ мироздания.

«Говорят, в древности люди строили свои дома у подножий могучих деревьев, чтобы крепкие стволы служили опорой. Они хотели устроить свои жилища подобно Вселенной: ведь посередине ее боги вырастили дерево, чтобы оно пронизало собой все девять миров и связало их воедино. Это дерево – ясень, и говорят, что нет равных ему по мощи и красоте. Проросло оно из нижних миров, ствол поддерживает Мидгард, мир людей, а крона – выше небес, и если нужно кому путешествовать между мирами, нет лучшей дороги.

Три корня у дерева, и далеко расходятся эти корни. Один – у Асов на небесах, другой – у инеистых Великанов, там, где прежде была бездна Гинунгагап. А третий корень тянется к Темному Миру Нифльхейм, и все еще бурлит под ним поток Кипящий Котел. В ядовитом источнике поселился злобный дракон Нидхегг, он грызет корень ясеня, надеясь погубить людей и богов…

Чертог Вальхалла и мировой змей. Иллюстрация к «Младшей Эдде» (1760 г.)

Обитает он там не один:

 
Глупцу не понять,
сколько ползает змей
под ясенем Иггдрасиль…
Они постоянно
ясень грызут.
 

Нидхегг грызет не только древесные корни. Есть у него и другая пища – грешники. Праведники после смерти, если верить древнему мифу, попадают в Гимл, на небеса, или в горы Ущербной Луны, в чертог Синдри, сделанный из красного золота. Клятвопреступников ждет чертог на Берегах Мертвых: он огромен и ужасен, весь свит из змей, как плетень, и текут по чертогу ядовитые реки. Но хуже всех приходится грешникам, попадающим по смерти в воды Кипящего Котла:

 
Нидхегг там гложет
трупы умерших.
 

Под тем корнем, что в Иотунхейме, тоже бьет ключ, и всякий, кому доведется испить из него, обретает знание и мудрость. Ведь род исполинов – древнейший. Но самый священный источник бурлит под тем корнем, что оказался на небе. Такова, говорят, его священная сила, что все попавшее в его воду становится белым, как пленка, лежащая под скорлупою яйца. Вот почему все белое называют прекрасным, вот почему светловолосые люди красивее темноволосых.

А еще живут в том источнике прекрасные белые птицы – два лебедя. От них пошел весь лебединый род, ибо таково уж свойство Мирового Древа: хоть и зовут его ясенем, но расцветают на нем все цветы, какие только можно найти на земле, зреют все плоды и все семена, а в ветвях живут все звери и птицы, там их дом, оттуда сходят они наземь, чтобы родиться. Листья ясеня служат им пищей – оленям, козам, коровам и даже волкам, ибо Асгард слишком священен, чтобы там могла быть пролита кровь.

Возле чудесного родника боги судят свой суд. Говорят, там стоит прекрасный чертог, и из него навстречу богам выходят три девы: Урд, Верданди и Скульд. Прошлое, Настоящее и Будущее – вот что значат их имена. Их называют Норнами, провидицами судьбы. Им ведомо все, что произойдет с людьми и с богами. Рождается человек, и тотчас являются к нему Норны – судить судьбу. Урд, Верданди и Скульд – главные Норны, но есть еще много других, добрых и злых. Неравные дают они людям судьбы: у одних вся жизнь в довольстве и почете, у других, сколько ни бейся, ни доли, ни воли; у одних жизнь длинная, у других – короткая. Людям кажется, все дело в том, что за Норны стояли у колыбели: если они добры и из хорошего рода, наделят новорожденного хорошей судьбой. Если же человеку выпали на долю несчастья, так судили злые Норны. Бывает и так, что родители малыша забудут позвать какую-нибудь из Норн или обидят ее на пиру, и в отместку она нагадает такое, что трудно поправить даже богам.

Но достойно прожить доставшуюся жизнь, будь она счастливой или бессчастной – дело самого человека, тут никто ему не помощник.

Норны черпают из священного источника воду и поливают ясень, чтобы не засохли и не зачахли его ветви и гниль не завелась на стволе, чтобы крепко стояли девять миров…»[112]112
  Девять миров. Скандинавские мифы. www.knigki.ru.


[Закрыть]

Вокруг же мира людей, называемого Митгард, обвилась гигантская змея, Йормундгад, порождение бога, заточенного в бездне от начала времен.

«…Однажды, это было еще до того как великаны начали войну с Асами, бог огня Локи, странствуя по свету, забрел в Йотунхейм и прожил там три года у великанши Ангрбоды. За это время она родила ему трех детей: девочку Хель, змею Йормундгад и волчонка Фенриса. Вернувшись обратно в Асгард, бог огня никому не рассказал о своем пребывании в стране великанов, но всеведущий Один скоро узнал о детях Локи и отправился к источнику Урд, чтобы спросить вещих норн об их дальнейшей судьбе.

– Смотрите, смотрите, сам мудрый отец богов пришел к нам! Но он услышит от нас недобрые вести, – едва увидев его, сказала старшая норна.

– Он пришел услышать от нас то, что надолго лишит его покоя, – добавила средняя норна.

– Да, он пришел услышать от нас о детях Локи и великанши Ангрбоды, – подтвердила младшая из норн.

– Если вы знаете, зачем я к вам пришел, так ответьте мне на тот вопрос, который я хотел вам задать, – сказал Один.

– Да, мы ответим тебе, – вновь заговорила Урд. – Но лучше бы тебе не слышать наших слов. Знай, что те, о ком ты хотел спросить, принесут богам много несчастий.

– Двое из них принесут смерть тебе и твоему старшему сыну, а третья будет царствовать после вас, и ее царство будет царством тьмы и смерти, добавила Верданди.

– Да, волк убьет тебя, а змея – Тора, но и они сами погибнут, а царство третьей будет недолгим: жизнь одержит победу над смертью, а свет над тьмой, – сказала Скульд.

Печальный и озабоченный возвратился владыка мира в Асгард. Здесь он созвал всех богов и поведал им о предсказании норн, а Тора послал в Йотунхейм за детьми Локи. С тревогой выслушали Асы слова Одина, но еще больше испугались они, когда бог грома привез с собой на своей колеснице Хель, Йормундгад и Фенриса.

Еще совсем юная Хель была уже на две головы выше своей исполинской матери. Левая половина ее лица была красной, как сырое мясо, а правая иссиня-черной, как беззвездное небо страны вечной ночи. Змея Йормундгад, вторая дочь Ангрбоды, еще не успела вырасти – в ней было не более пятидесяти шагов, – однако из ее пасти уже сочился смертельный яд, а ее огромные светло-зеленые глаза сверкали беспощадной злобой. По сравнению с обеими сестрами их младший брат, волчонок Фенрис, казался совсем безобидным. Ростом с обычного взрослого волка, веселый и ласковый, он понравился богам, которые не нашли в нем ничего опасного для себя. Один, сидя на своем троне, внимательно оглядел всех троих.

– Слушай меня, Хель, – произнес он. – Ты так велика и сильна, что мы решили сделать тебя повелительницей целой страны. Эта страна лежит глубоко под землей, и даже под Свартальфахеймом. Ее населяют души умерших, тех, кто не достоин жить с нами в Валгалле. Ступай туда и никогда больше не появляйся на поверхности земли.

– Я согласна, – сказала Хель, наклоняя голову.

– Ты, Йормундгад, – продолжил Один, – будешь жить на дне мирового моря. Там для тебя найдется довольно места и пищи.

– Я согласссс-на, – прошипела Йормундгад, сворачиваясь кольцом и глядя на богов жестоким немигающим взглядом.

– А ты, Фенрис, – промолвил Один, обращаясь к волчонку, – будешь жить у нас в Асгарде, и мы воспитаем тебя сами.

Фенрис ничего не ответил: он был так мал и глуп, что еще не умел говорить.

В тот же день Хель отправилась в царство мертвых, где и живет до сих пор, повелевая душами умерших и зорко следя за тем, чтобы ни одна из них не вырвалась на свободу.

Змея Йормундгад опустилась на дно мирового моря. Там она все росла и росла, так, что наконец опоясала кольцом всю землю и положила голову на собственный хвост. С этого дня ее перестали называть Йормундгад, а прозвали змея Митгард, что означает “Мировая змея”.

…Вспоминал Тор слова вещих норн, предрекших ему гибель от этой страшнейшей из дочерей бога Локи. Слишком храбрый, чтобы бояться врага, как бы силен он ни был, Тор приходил в ярость при мысли, что он должен терпеливо ждать, пока тот первый нападет на него. Наконец он решил сам разыскать об-вившееся вокруг всей земли чудовище и избавить от него мир, хотя бы это стоило ему жизни. Но змея Митгард жила глубоко на дне мирового моря, никогда не показываясь на его берегах, и, чтобы найти ее, бог грома должен был отправиться за помощью к морскому великану Гимиру. И вот однажды утром, не взяв с собой никого и даже не сказав Асам, куда едет, Тор отправился в путь…

…У меня нет лишней рыболовной снасти, – сказал великан.

– Я захватил ее с собой, – отвечал Тор, показывая Гимиру гигантский крюк и канат толщиной с хорошее дерево.

Великан оглушительно захохотал.

– Такой крюк и такой канат выдержат целое стадо китов, – промолвил он, утирая выступившие у него от смеха слезы. – Кого же ты собираешься ловить?

– Это мое дело, – ответил сильнейший из Асов, которому уже надоело спорить с великаном. – Скажи лучше, есть ли у тебя приманка?

– У меня есть приманка, но для себя, – снова нахмурился Гимир. – А достать приманку для тебя не мое дело, доставай ее сам.

– Хорошо, я раздобуду ее и без твоей помощи! – сердито воскликнул бог грома и вышел из пещеры.

Возле нее, на пригорке, паслось стадо исполинских коров Гимира, среди которых был бык, спина которого подымалась над верхушками самых высоких сосен. Недолго думая Тор схватил его за рога и, оторвав ему голову, вернулся с ней в пещеру.

– Вот и приманка для моей удочки, – сказал он…

…Крюк с приманкой опускался все ниже и ниже. Вдруг кто-то дернул его так резко, что сжимавшие канат руки Тора ударились о борт лодки. – Попалась! – торжествующе закричал он.

Бог грома не ошибся: змея Митгард проглотила приманку, но вытащить эту исполинскую гадину было не так-то легко. Лишь с большим трудом могучему Асу удалось сначала стать на колени, а затем выпрямиться во весь рост. Началась ожесточенная борьба. Не обращая внимания на то, что лодка великана почти до краев погрузилась в воду, Тор изо всех сил тянул канат и постепенно вытягивал чудовище, которое отчаянно сопротивлялось. Прошло немало времени, пока наконец над водой показалась огромная безобразная голова змеи. Оцепенев от ужаса, Гимир смотрел то на выпученные холодные, полные беспощадной ненависти глаза дочери Локи, то на черные, но горящие ярким пламенем глаза Тора и никак не мог решить, какие из них страшнее.

Вдруг раздался громкий треск. Дно лодки, не выдержав, проломилось, и бог грома оказался в воде. На его счастье, в этом месте было неглубоко, и он, погрузившись по горло, стал ногами на отмель, так и не выпустив из рук свою необыкновенную леску, на которой метался его враг.

– Вот мы и встретились с тобой снова, Митгард! – воскликнул Тор, подымая Мйольнир.

Все это время Гимир неподвижно сидел на корме лодки, уцепившись руками за ее борта, но когда вода залила его ноги и великан увидел, что они тонут, он пришел в себя и, схватив нож, быстро провел им по канату, на котором висела змея. Тот лопнул, и чудовище сейчас же погрузилось в море.

– Нет, погоди, ты от меня не уйдешь! – закричал бог грома и метнул ей вслед молот.

Мйольнир с громким плеском исчез в волнах. Через мгновение он снова вылетел оттуда и прыгнул прямо в руки своего хозяина, а море далеко вокруг окрасилось в красный цвет. Это была кровь змеи Митгард.

Убил или не убил бог грома змею Митгард, никто не знает, но норны уверяют, что она все еще жива и только тяжело ранена.

– Придет день, – говорят вещие девы, – последний и для нее и для Тора, когда они снова встретятся.

Но когда придет этот день, не знают даже норны.

…Прошло много веков, и пришел День последней битвы, предсказанный норнами. Это было войной божества против демонов и человека против чудовищ. Змея Мидгард отпустила кончик своего хвоста и развила свои кольца, чтобы выйти на берег биться с Тором, единственным, кто был достойным противником и мог принять ее вызов. Они встретились на берегу, и Тор немедленно метнул молнии в чудовище. Митгард попыталась укусить Тора, но сломала об него свои зубы. И тогда Тор нанес смертельный удар по голове чудовища своим молотом Мйольниром. Со страшным ревом умирала змея. Но и Тор сумел отойти всего на девять шагов и пал мертвым, отравившись ядовитым змеиным дыханием…»[113]113
  Девять миров. Скандинавские мифы. www.knigki.ru.


[Закрыть]

Г. Фюссли. Тор в схватке с Йормундгадом. 1790 г.

Тор и Гимир на «рыбалке». Исландский манускрипт 1760 г.

Саксон Грамматик в «Геста Данорум» рассказывает нам о битве датского короля Фротона с гигантской рептилией. Перед сражением местный житель дает королю совет, пересказывая который Саксон подробно описывает чудовище. По его словам, это был змей, который «…свивался в кольца, а хвост его, изгибаясь, волочился по земле; он потрясал своими витками и изрыгал яд… и при этом слюна его горела огнем… [слова советчика явно должны были скорей воодушевить, чем обескуражить короля]… но помни, что ты должен оставаться неустрашимым; пусть не смутят тебя ни его острые зубы, ни громадность зверя, ни яд… под животом его есть место, куда ты сможешь вонзить свой меч…»

По описанию это чудовище очень напоминает рептилию, которую наблюдали в Хенеме. Вполне вероятно, что эти два животных принадлежали к одному виду. Особенно примечателен их защитный механизм, то есть губительный яд, которым они обрызгивали свои жертвы[114]114
  Купер Б. После потопа. Ранняя история Европы. Христианский апологетический центр. Симферополь, 1997.


[Закрыть].

«Примерно в четверти мили от Соро, в Дании, стоит церковь Альстед, в которой еще можно увидеть картину, изображающую бой быка с драконом. Люди говорят, что на этой картине увековечено событие, случившееся на церковном дворе. Согласно преданию, дракон устроил свое логово под церковными воротами и причинял большой вред людям, которые не могли войти в церковь. Тогда один мудрый человек посоветовал вскормить теленка сладким молоком и, когда тот вырастет, заставить сразиться со змеем. Уже через год молодой бычок стал так силен, что, по общему мнению, мог победить в сражении, однако при виде дракона он перепугался, и решено было кормить его еще год. Теперь он стал не так робок, но все же отказывался вступать в бой до конца третьего года. За это время он стал таким могучим и храбрым, что сразу вступил в бой и убил дракона. Но и бык пострадал от яда, поэтому сочли за лучшее его тоже прикончить и похоронить вместе с драконом»[115]115
  Королев К. Скандинавская мифология: Энциклопедия. М.: Эксмо, 2004.


[Закрыть].

Похожее предание рассказывают о драконе в Лингбю, деревне под Копенгагеном.

«В двух милях от Аальберга есть две горы, называемые Остерберг Баккер, и там много лет назад было логово дракона, который причинял изрядно бед всей округе. Наконец появился человек, который был искусен в делах со змеями. Он взялся уничтожить дракона. Он приказал сложить большой костер и, когда загорелся огонь, сел на отважного коня и поскакал к чудовищу, которое бросилось за ним в погоню. Таким образом он в конце концов подвел дракона к костру. Конь перескочил через огонь, а дракон пополз за ним через самый жар. Тогда человек второй раз перескочил через костер, и так семь раз. Дракон же, седьмой раз переползая сквозь огонь, совсем сгорел»[116]116
  Королев К. Скандинавская мифология: Энциклопедия. М.: Эксмо, 2004.


[Закрыть].

В пресных водах и в море у побережья Норвегии, говорят, водятся огромные змеи, различающиеся как величиной, так и видом. По общепринятому поверью, они прежде жили на суше, в лесах и среди каменистых холмов, откуда, когда стали слишком большими, переселились в озера и заливы, а достигнув гигантского роста, – в океан. Они редко показываются на глаза, и их появление считается предвестьем важных событий. В большинстве сколько-нибудь крупных озер и рек их видели в старину раз или два, когда они поднимались из глубины. В пресных водоемах их на памяти ныне живущих уже не видели, но в мертвый штиль они порой показываются во фьордах или «фиртах». После Черной смерти[117]117
  Черная смерть – эпидемия чумы, поразившая Европу в середине XIV в. Рассказывают, что погибло две трети населения Норвегии.


[Закрыть], по преданию, два больших змея прошли от Форске мимо города к «логу» (баням), где одного, говорят, можно найти и сейчас, а другой примерно через двести лет попытался добраться до устья реки и погиб на порогах. Его вынесло к Дронтхейму, где он стал разлагаться и испускал такую вонь, что никто не мог подойти близко к тому месту.

В Лундеванде, на Листере, есть огромная змея, которая показывается только перед смертью короля или большими переворотами. Некоторые уверяют, что видели ее. Также и в Болларватне жил прежде морской змей с телом толщиной с годовалого теленка и с хвостом шести локтей в длину. Он уничтожал рыбу, а жил под маленьким островком под названием Сванвиско.

Марка почтовая, 1990 г. Исландия

Но из всех змей, населявших северные воды, ни одна не прославилась так, как змеи Миоса. В старых записях мы читаем рассказ об ужасной змее, которая появилась со стороны островов и двинулась к «землям короля», но тут же исчезла. Подобным образом появлялись день за днем и змеи Миоса. Они причудливо извивались и вздымали воду на значительную высоту. Наконец уже упоминавшаяся гигантская змея появилась второй раз и стремительно поползла вверх, на утес. Глаза у нее были как днища бочек, а с шеи свисала длинная грива. Застряв на скале, она стала биться об нее головой, и тогда один из слуг епископа, смелый парень, взял стальной лук и стал пускать стрелу за стрелой змее в глаз, так что вода кругом окрасилась ее зеленой кровью. Эта змея, являвшая в себе множество цветов, была ужасна на вид. Она издохла от полученных ран и стала так вонять, что окрестные жители по приказу епископа собрались и сожгли ее. Скелет еще много лет лежал на берегу, и взрослый парень едва ли мог поднять хоть один позвонок.

Также рассказывают о морской змее, обвившейся вокруг большого колокола из Хаммера, который во время Семилетней войны утонул в Акерсвиге и еще виден на дне, когда вода прозрачна. Все попытки вытащить его были тщетны, хотя однажды удалось поднять его до поверхности воды.

С этой миосской змеей шутки плохи, как видно из отчета 1656 г., помещенного в «Естественной истории Норвегии» Эрика Понтопидиана. Такая водяная змея сухим путем добралась от Миоса в Спириллен и, возможно, была той самой, что показывалась в озере в преддверии тяжелых и грозных времен. «Она выглядела как огромная мачта и опрокидывала все на своем пути, будь то дом или дерево. Ее громкое шипение и ужасный рев повергали в трепет всю округу».

Не приходится отрицать, что подобные морские змеи появляются в тихую погоду у побережья Норвегии, поскольку даже в наши дни их видели достойные доверия лица, к свидетельству которых можно добавить рассказ Гибберта; последний пишет: «Существование морского змея, чудовища пятидесяти пяти футов длиной, доказывается животным, выброшенным на берег на Оркнейских островах, его позвонок можно увидеть в Эдинбургском музее».

Среди исследователей старины наиболее плотно занимался морскими змеями Эрик Понтопидиан, который в своей «Естественной истории Норвегии» приводит два описания морских змеев. По его свидетельству, основанному на рассказах моряков Берегена и Нордланда, видевших чудовище своими глазами, живут эти змеи в глубинах океана, и только в тихую погоду в июне и в июле поднимаются к поверхности и снова уходят вглубь, едва ветер начнет рябить зеркало вод. Вот показания командора де Ферриса, данные в 1746 г. перед судом. «Морской змей, которого он видел в окрестностях Мольда, имел голову, напоминающую лошадиную, и держал ее, подняв примерно на локоть от воды. Цвет сероватый, с черным рылом, очень большими черными глазами и длинной белой гривой, свисавшей с шеи в море. Были также видны семь или восемь витков его тела, очень толстого. По приблизительной оценке, между витками было около фатома». По свидетельству епископа Тухсена из Херо и некоторых священников из той же местности, «эти морские змеи были толщиной в двойной хогсхед (бочка вместимостью до 530 л), с большими ноздрями и голубыми глазами, которые издали напоминали пару блестящих оловянных тарелок. На шее была грива, издали похожая на морские водоросли».

Предания о драконах, летающих ночами по воздуху и извергающих огонь, очень распространены, и по всей Норвегии показывают норы в земле и в горах, откуда они выпускали огненные струи, когда надвигалась война или другое бедствие. Когда драконы возвращались в свои логова – где стерегли груды сокровищ, собранные, по некоторым рассказам, на дне моря, – слышно было, как за ними захлопываются тяжелые железные двери. Они свирепы и изрыгают испепеляющее пламя, так что вступать с ними в бой опасно.

Под церковью в Агерсе, которая стоит на четырех золотых колоннах, стережет огромные богатства дракон. Его видели вскоре после последней войны, когда он вылетал из норы неподалеку от церкви. В прежние времена огненных драконов с длинными хвостами видели вылетающими из Драконьей пещеры на Сторе в Аадале, из Драконьего холма на Развоге и во множестве других мест. То же случается и в наши дни.

Морской змей нападает на корабль. Из книги Олауса Магнуса «Морская карта». XVI в.

Драконов можно победить, как доказывает старинная легенда, повествующая о священнике по имени Андерс Мадсен, который, говорят, жил в 1631 году и застрелил дракона, стерегшего груду серебра в так называемой Драконьей горе близ Тведеванда[118]118
  Королев К. Скандинавская мифология: Энциклопедия. М.: Эксмо, 2004.


[Закрыть].

Еще один отголосок существования драконов в Норвегии – это корабли викингов «драккары». «Найденные на территории Норвегии в местностях Озеберг и Гокштад, два корабля викингов относятся соответственно к IX и Х векам и сейчас хранятся в специальном музее Осло. Это боевые корабли, норманны называли их “длинными” (лонгшипы), а также в зависимости от размеров “драккар” (дракон) или “шнеккар” (змея).

Более половины тысячелетия держали Европу в страхе «рыцари открытого моря» викинги. Своей мобильностью и вездесущностью они обязаны драккарам – подлинным шедеврам судостроительного искусства. На этих кораблях викинги совершали далекие морские плавания. Ими открыты Исландия, южный берег Гренландии, задолго до Колумба побывали они в Северной Америке.

Найденные корабли имеют длину около 23 м, один 15, другой – 16 пар весел, клинкерную (кромка на кромку) обшивку и замечательно стройные обводы корпуса, плавно перетекающие в грациозно изогнутые штевни. Ученые утверждают, что строились нередко драккары длиной 30 м и более, а транспортные суда норманнов – кнорры, на которых викинги перевозили захваченный скот и лошадей, достигали 50-метровой длины. Гокштадский корабль не несет никаких украшений, зато озебергский имеет штевни, заканчивающиеся спиралевидными завитками в виде головы и хвоста змеи. По обеим сторонам штевней пущен резной узор из переплетенных змеиных голов, являющийся замечательным произведением декоративно-прикладного искусства древних скандинавов. Старые норвежские саги повествуют о том, что стилизованные изображения мифических драконов и змей были излюбленным украшением штевней кораблей викингов. Головы драконов иногда покрывали позолотой, а резные накладные доски на бортах часто изображали их лапы, крылья и чешую.

Дракон, украшавший нос корабля викингов.

Источник: «Cкандинавская мифология. Энциклопедия

Совсем неслучайно скандинавские викинги украшали носы своих драккаров головами морских чудовищ. И не только соперников они хотели запугать страшными мордами. С точки зрения викинга, океан был населен всевозможными злобными существами. Здесь можно встретить каменного великана, выставившего навстречу острые зубы – коварные подводные рифы. К кораблю мог подобраться колдун, обернувшийся китом, громадной акулой или тюленем. Да мало ли еще кто? Как же отделаться от всех этих тварей? Да очень просто – показать им изображение того, кто был их повелителем и кого они смертельно боялись, – Мирового Змея. И драконьи головы, которые украшали ростры кораблей, служили пугалами для морской нечисти, способной накликать беду на отважных мореходов.

Вид вырастающих в морской дали чудовищ должен был приводить в ужас врагов и, несомненно, наводил панику на мирные прибрежные селения других стран. Известно, что при возвращении к родным берегам норманны зачехляли или даже снимали носовые фигуры, чтобы не испугать своих женщин, детей и стариков»[119]119
  Сайт «Вся Норвегия на русском». http://www.norge.ru/history/vikingspships.html.


[Закрыть].

«Скандинавская мифология, героические саги послужили основным источником, питавшим норвежское искусство резьбы по дереву. Четыре драконьих головы украсили церковь в Боргунде. Две из них смотрят на запад, две – на восток. О том, что это драконы, а не иные животные, свидетельствует, например, книга, опубликованная недавно в Норвегии.

Есть и другой источник. В конце прошлого века профессор Дитрихсон и архитектор Мунте издали альбом, посвященный строительному искусству и архитектуре Норвегии. В альбоме приведен рисунок, подписанный словом Drachenkopf.

Драконьи головы, украсившие церковь в Боргунде и грозившие одновременно Востоку и Западу, можно считать памятником былого могущества и воинской славы викингов. Драконы неоднократно тиражировались как в жилой, так и в культовой архитектуре Норвегии. В Средние века здесь было построено более семисот деревянных церквей (до наших дней дошло только 27). Стилизованные изображения драконов украшали капители деревянных колонн, порталы церквей, ковчеги и т. п. И в этом не было ничего удивительного. Здесь, как и на Руси времен “конунга” Ярослава, христианские храмы щедро украшались “языческим” декором. В том числе и головами драконов, которые должны были отвращать нечистую силу и защищать деревянную постройку от пожаров. Например, головы четырех драконов, напоминающие боргундских, венчают церкви Хопперстаде (1135–1150), Голе (1170–1200) и Фантофте (Фортуне) (1160–1180). Шесть аналогичных драконьих голов, судя по проектам реконструкции, возвышались над небольшим храмом Ойе ог Ванг (1190), три – над кирхой Гармо (1030)»[120]120
  Поляков Е.Н., Рачковский П.Ю. Дом с драконами: история и мифы. «Сибирская старина [on-line]». Томский краеведческий альманах. www.starina.tomsk.ru.


[Закрыть].

Церковь в Боргунде (Норвегия). XII в. Источник: Поляков Е.Н., Рачковский П.Ю. «Дом с драконами: история и мифы»

Просто необходимо сделать отступление и на минуту перенестисть в город Томск.

«На томской улице Красноармейской, 68 стоит удивительный дом. Темные бревенчатые стены двухэтажного здания довольно скупо, в лучших традициях модерна, украшены резными деревянными деталями голубоватого оттенка.

В книге “Деревянная архитектура Томска” (“Советский художник”, 1987) говорится о том, что особняк был построен по проекту томского художника-архитектора В. Оржешко в начале XX века.

«Дом с драконами». Томск, ул. Красноармейская, 68. Автор фото: Павел Андрюшенко. Томск, 2005

Примечательно, что эти изобразительные мотивы… черпаются не из античных и классических образцов (маскароны, кариатиды, атланты и т. п.), а из местных традиций (в первую очередь), а также североевропейской средневековой архитектуры…. Акротерии в виде стилизованных лошадиных голов, завершающих коньки кровли, имеют прямой аналог – широко известную деревянную церковь в Боргунде (Норвегия, около 1150 года)…» Об этих «лошадиных головах» мы и хотим повести речь.

Сначала отметим, что томичи давно уже называют это здание «домом с драконами», а вовсе не «лошадиной фамилией». Семь стилизованных голов загадочного животного украшают крышу и козырек над входом. По две головы глядят на север, запад и юг. На восток обращены седьмая голова и свернутый крючком хвост с раздвоенным «жалом» на конце. Почему же эти головы назвали лошадиными? Внешне они нисколько не похожи на добродушных коньков, венчавших крыши как русских, так и норвежских построек.

Длинное зубастое рыло, очень узкие глаза, вывернутые наружу губы, далеко высунутый язык с характерным крючком на конце – портрет животного, которое, скорее всего, относится к классу пресмыкающихся, к допотопным рептилиям. Интересны также ряды округлых отверстий и характерный зубчатый гребень, украсившие коньковые завершения кровель. Они совсем не похожи на волнистые кольца конской гривы!