Текст книги "Бизнес-ланч для Серого Волка"

Она растерла руки, похлопала ладонями по щекам и заставила себя встать.

Много ли еще метров прошла Аксинья перед тем, как упала на спину, раскинув руки, она не знала. Занимался рассвет. Двигаться Ася уже не могла, из глаз потекли слезы бессилия. Она отчетливо понимала, что где-то далеко в цехе полуразрушенной фабрики замерзает человек, которому она обещала помочь. Но вместо того, чтобы выйти к людям, глупо заблудилась. И сейчас больше всего на свете Аксинье захотелось вернуться на ту солнечную поляну, где слышались раскаты грома. Гроза… да, собиралась гроза.

Обледеневшие ресницы Аксиньи дрогнули, и она увидела в светлеющем небе огромные, яркие цветы. Они завораживающе вырастали из маленькой точки до огромного пиона, готового поглотить тебя целиком.

– Салют… – прошептала Ася. – Почему тут салют? Хотя, что я говорю? Совсем мозги отморозила! Ведь Новый год! Люди гуляют… Всю ночь запускают петарды, радуются, пьют шампанское, едят вкусную еду. Как же я хочу спать… Зачем они так шумят? У меня-то нет никакой радости… Стоп! Люди, петарды! Аллилуйя! Я вышла к людям, я не в глухой чаще! Господи, спасибо!

Аксинья собрала последние силы и, пошатываясь, держась за стволы деревьев, пошла на звук петард. Это тоже оказалось весьма сложным, так как Ася уже не чувствовала ног. Последние метры она ползла, замечая, что становится все светлее и светлее, так как деревья росли все реже и реже.

Наконец выползла на опушку и заметила расположенный на пригорке поселок. А здесь, в стороне от домов, многочисленная компания с пластиковыми стаканчиками и воткнутыми прямо в снег бутылками шампанского запускала салют. Каждый громкий хлопок сопровождался криками: «Ура! С Новым годом! Счастья! Любви! Здоровья! Ура!»

Аксинья в отчаянии смотрела на них и понимала, что ни на сантиметр не сдвинет свое онемевшее, окаменевшее тело. Ее разом покинули силы, как только она увидела людей.

Оставалось только кричать, что она, Аксинья, и делала:

– Помогите! Спасите! Люди!

Но она сама себя не слышала. И не оттого, что ее заглушали громкие хлопки и веселые крики. Ася потеряла голос! Так и лежала на снегу, который давно перестала чувствовать, и открывала рот, словно рыба, выброшенная на песок. Глаза застилали слезы обиды.

И тут от общей группы отделилась невысокая фигура. Это была маленькая девочка лет восьми в темном полушубке, брючках и красной шапочке с двумя веселыми кисточками. Она явно смотрела на Асю, и та слабо помахала рукой, привлекая внимание.

Девочка подошла к взрослым и тронула за руку молодую женщину:

– Мама, Снегурочка!

– Снегурочка к другим детям поехала, к тебе же приходил Дед Мороз, – ответила женщина, не поворачивая головы.

– Да вон, смотри! Она вся в снегу! Она вернулась от других детей! – Девочка нетерпеливо приплясывала.

– Где? – Наконец женщина посмотрела в указанном дочкой направлении. – О, господи! Эй! Костик! Гена! Помогите! Смотрите, там женщина!

– Откуда она? Неужели прямо из леса? Бежим! Похоже, что ей нужна помощь! – всполошились все разом.

– Ой, как нужна, – прошептала Ася, протягивая к людям ободранные и замерзшие руки.

Глава 7

– Ну, Царевна-лебедь? Снежная Королева! Как себя чувствуем? – обратился к Аксинье плотный мужчина в криво застегнутом белом халате и с близоруко прищуренными глазами.

Звали его Валерий Степанович, и был он лечащим врачом Аксиньи.

– Я у вас уже трое суток, – пожаловалась она.

– Правильно считаешь, ну и что?

– Мне бы домой…

– Вот что за народ! – всплеснул руками Валерий Степанович. – Тебе плохо здесь, что ли?

– Очень хорошо!

– Ты попала в руки к плохому специалисту? – погладил он себя по животу.

– К вам ни единой претензии! – заверила его Ася.

– Питание?

– Сносное…

– Лечение?

– Очень хорошее.

– Тебе не нравится палата? – продолжал шутливый допрос терапевт.

Ася обвела взглядом огромную палату на шестерых, которую они занимали вдвоем с интеллигентной соседкой. Четыре койки пустовали.

– Валерий Степанович, ну как тут может не нравиться? Палата большая! Воздуха много, мы с Анной Аркадьевной совершенно друг другу не мешаем.

– Тебе не дают смотреть новогодние передачи в холле?

– Конечно дают…

– До одиннадцати? – строго спросил терапевт.

– До одиннадцати, – подтвердила Ася, пряча улыбку.

– Так в чем дело, Аксинья?

– Вам заняться, что ли, нечем? – вздохнула Ася, и доктор затрясся в беззвучном смехе. – Я слышала, многие доктора в отпуске. А вы тут остались на все каникулы за главного, и все из-за того, что спиртного в рот не берете.

– Вот девчонки-болтушки!

– Так это правда?

– Правда! Отпил я свое. Восемь лет назад завязал и больше ни рюмки. А другие у нас пьют… Да и пациенты иногда жалуются, что их осматривал врач, слегка подшофе. И никто не сделает скидку, что Новый год и люди хотят расслабиться и отметить. А тут раз – такой сюрприз. То есть – я! И совсем без запаха опохмела! А мне что? Я человек не семейный, мне, наоборот, дома делать нечего. Я на работу, как на праздник.

– Почему же вы без семьи?

– А ты почему?

– Так я это…

– Все мужики – козлы? – уточнил доктор.

– Вроде того. А почему мужчины сразу же догадываются, что я про них думаю? Неужели это на лице написано?

– Совсем запущенный случай, – хмуро кивнул Валерий Степанович.

– Ну а вы-то почему без семьи? Не уклоняйтесь от ответа. Все бабы – дуры?

– Нет, совсем даже нет… Очень умная и красивая женщина десять лет назад поняла, что она достойна большего, чем жить с алкоголиком, и ушла от меня.

– Понятно… Но вы же бросили…

– Ради нее и бросил, чтобы вернулась, – кивнул терапевт.

– И?

– А говорю же, что красивая и умная. Вот за те два года, что я бросал, успела еще раз выйти замуж и родить второго ребенка – сводного братика для нашей дочери. А почему я не создал вторую семью? Даже не знаю… Сначала не хотел, потом привык жить один. В этом тоже есть свои прелести. Молоденькие медсестры, словоохотливые пациентки, – подмигнул он ей.

– На меня не рассчитывайте, – сразу предупредила его Ася.

– Да! Это я уже понял! Ты, похоже, не только ноги и руки отморозила, но и сердце!

– Валерий Степанович, а почему все-таки в палате так мало народу?

– Есть случаи экстренные, а есть плановые. Так вот, экстренные случаи никто не отменял, и они все попадают в хирургическое отделение. Тебя, когда доставили в больницу в полубессознательном состоянии, тоже осмотрел хирург, ничего своего не нашел. Какой диагноз? Истощение нервное и физическое, обезвоживание, охлаждение и самое главное – обморожение конечностей легкой степени, не требующее ампутации.

– Вы так спокойно об этом говорите! – воскликнула Ася.

– Так ведь все обошлось! И тебя доставили сюда, в терапию. В хирургии теперь, после праздников, битком. Сейчас там лежат и с бытовыми травмами, и с ножевыми ранениями, и с выбитыми зубами, и с поврежденными от неосторожного обращения с петардами глазами. Обострились язвы, желчные пузыри, поджелудочная железа. У нас же народ в рождественские каникулы отрывается так… словно потом год жить не нужно. Так что в хирургии и в некоторых других отделениях койко-места в большой цене. А у нас в терапии в это время, наоборот, затишье. Какой ненормальный ляжет на обследование под такие шикарные праздники? Даже если у кого что и заболит, все равно клиент подождет конца празднований, чтобы главное мимо не прошло. А те люди, что попали в больницу до Нового года, старались все выписаться до его наступления. Так что ты – большая удача для такого болтуна, как я, а еще уйти хочешь, – засмеялся Валерий Степанович.

– Я честно хочу уйти…

– Ну хорошо! Еще пару суток, и отпущу! Но учти, дома чувствовать себя будешь еще не очень…

– В смысле?

– Отморожение – коварная вещь. В этом плане ожоги – легкие, конечно, – даже лучше. Там поражение, как говорится, налицо, все поверхностно и все видно, при отморожениях наоборот. Ткань может быть проморожена глубоко, а внешне повреждений никаких. Могут наблюдаться расстройства чувствительности, проходящее онемение или, наоборот, чувство жжения. На коже могут быть покраснения, шелушения… И самое главное…

– Что?

– Во всем организме может быть нарушена терморегуляция. Ты можешь ощущать «мурашки», потливость, чувство замерзания, переходящее в жар, и наоборот…

– Ничего себе перспектива, – вздохнула Аксинья.

– Не волнуйся. У тебя не будет «траншейной болезни», когда такие симптомы сохраняются на всю жизнь. У тебя все это пройдет… со временем.

– И на этом спасибо.

– Кто-нибудь согреет тебя, – подмигнул Валерий Степанович.

– Опять вы за свое…

– Хотя, когда тебя привезли, ты только и твердила, что какому-то парню срочно нужна помощь. Это походило на бред, но вызванный в больницу следователь поверил и нашел этот заброшенный завод, а вместе с ним и твоего знакомого.

– Вы мне это уже говорили!

– Конечно, говорил! Ты же только одно и спрашивала, пока тебе не сказали, что парня спасли…

– Еще вы пообещали, что он будет жить!

– И это – правда! Его отвезли в другую больницу, как раз в хирургическое отделение. Зашили бок, провели кровезамещающую и антибактериальную терапию.

– Он не замерз?

– Немного переохладился, но отморожений нет. По крайней мере, заведующий хирургией заверил по телефону. Еще он мне сказал, что парень все время спрашивает о состоянии твоего здоровья.

Аксинья отвела взгляд:

– Мы с ним были в одной связке в этой передряге… Он спас меня, я спасла его…

– И вы оба счастливы.

– Да! А вас я поймала на слове, что вы меня скоро отпустите. Как-нибудь проживу с шелушением пяток.

– Договорились.

Валерий Степанович покинул палату, а Аксинья легла, накрылась тремя одеялами, снятыми со свободных кроватей, и попыталась заснуть. Она действительно все время мерзла.

Итак, ей предстояли еще два долгих дня в больнице…

Глава 8

Никита подошел к ней вплотную и обнял.

– А теперь раздевайся! – сказал он самым сексуальным голосом на свете.

Именно этот голос и погрузил ее в томную негу, и именно это помешало Аксинье сразу же отвесить ему пощечину.

– Что ты себе позволяешь?

– Раздевайся догола, – безапелляционно заявил он.

– Ты наглец!

– Я – художник, а ты – красавица! Я хочу написать тебя, всю твою красоту, все твое совершенство!

– Я… я буду твоей натурщицей? – несколько разочарованно произнесла она.

– Не натурщицей, дорогая, а музой! Вдохновительницей! Богиней! Я хочу…

– Ты хочешь меня? – перехватило дыхание у Аксиньи.

– Я хочу написать тебя! Раздевайся! – командовал Никита, а она все еще не могла оторваться от его красивых глаз. – Ну же, Ася, я жду! – заканчивалось терпение у Никиты.

– Я…

– Да очнись ты! Ася! – схватил он ее за плечи и начал грубо трясти.

Она открыла глаза и с огромным сожалением уставилась в лицо седой женщины. Это была Анна Аркадьевна, ее напарница по палате.

– Сон? Это всего лишь сон? – вздохнула Аксинья, чуть не заплакав.

– Сон, сон, – кивнула старушка. – Чего это вас, Асечка, сморило в такое неурочное время?

– Да так. Ночью не спала, все думала…

– Понятно… дело молодое.

– Кстати, о деле молодых! – села на кровати Аксинья и тряхнула головой. – Ну зачем вы меня разбудили? Господи, я видела такой сон! Я хотя бы во сне могла бы быть с ним!

– К тебе посетитель. Медсестра просила передать, что к тебе пришли. Ждут в холле.

– А кто?

– Я не знаю, – пожала плечами Анна Аркадьевна.

«Наверное, Нина», – решила Аксинья, сунула ноги в тапки и пошла в холл.

Там обнаружились два человека в халатах и спортивных костюмах – пациенты больницы в окружении родственников. Но внимание Аси привлек высокий мужчина в темных брюках, черном красивом пальто и белом шарфе крупной вязки, выпущенном поверх ворота. Темные длинные блестящие волосы частично закрывали шарф, очень симпатичное лицо улыбалось Аксинье, а в руках мужчина держал огромный букет красных роз.

«Я поняла… У меня еще одно осложнение после обморожения. Я впадаю в короткие, неконтролируемые сны. И эти видения все о нем, и все на сексуальные темы», – мелькнуло у Аксиньи в голове.

Никита между тем приблизился и протянул ей цветы:

– Здравствуй, я очень рад тебя видеть. Как ты?

– Хорошо. – Аксинья пока еще с трудом верила, что это не сон и не мираж. Но когда Никита ее обнял и поцеловал в щеку, Ася ощутила утонченный аромат его парфюма и сразу пришла в себя. – А ты?

– Тоже ничего, – улыбнулся Никита. – Ты настоящая героиня, прошла столько километров…

– Не будем вспоминать, – опустила глаза Аксинья. – Что-то тебя больно быстро выпустили.

– Сам ушел, хватит уже лежать… И так все праздники насмарку. Да еще и со спасительницей положили в разные больницы.

– А зачем я тебе? Какая разница, где лежать?

– В гости бы сходил…

– Так вот пришел. Красивый букет. Спасибо. Думаю, на этом все?..

– Зря ты так думаешь… Я зашел пригласить тебя…

– Куда? – прервала его Аксинья. – Мы же в больнице.

– И здесь можно найти выход, – подмигнул ей Никита, снял шикарное пальто, тоже пахнущее дорогим парфюмом, накинул Асе на плечи и взял ее за руку. – Идем. – Он вывел пациентку из приемного отделения и подвел к большому черному «мерседесу».

– Твоя?!

– Прошу, – распахнул Никита перед ней дверцу.

– Ты меня похищаешь?

– Ни в коем разе, только по разрешению твоего лечащего врача.

Аксинья залезла в просторную и удобную машину. Звучала тихая, романтическая музыка, на сиденье стоял поднос с фруктами, соком и всевозможными сладостями.

– Угощайся! – Теперь на Никите был ярко-синий тонкий трикотажный джемпер.

– Спасибо.

Ася была вконец смущена. Вот кого-кого она не ожидала увидеть, так это Никиту, да еще, как назло, оказалась в таком неприглядном виде, в больничной одежде.

«Этот красавчик решил меня поблагодарить. Что ж, пусть, если ему так хочется. А потом он уедет, и я забуду его как сон. Да, именно, как сон».

– Тебя сколько здесь продержат? – спросил Никита.

– Два дня, – кисло ответила она. – А ты выглядишь шикарно. Классная одежда, роскошный автомобиль. Богатый мальчик?

– Не жалуюсь, – засмеялся Никита.

– А что сделали с теми отморозками? Их поймали?

– Пока нет. Но купюры, что я взял в банке, удалось проследить.

– Как это?

– Их серийный номер зафиксирован. То есть, когда эти деньги где-то всплывут, удастся взять след бандитов. А за инвалидов ты не переживай. Я уже метнулся в банк и внес благотворительный взнос для того дома престарелых. Меня так просто не сбить с пути! Кстати, я говорил с твоей мамой…

– Моей мамой? – оторопела Аксинья.

– Она – очаровательная женщина. Мне удалось успокоить ее, убедить, что с тобой точно все в порядке!

– А мне вот не удалось этого сделать…

– Ты говорила по телефону, а я вживую. К тому же я умею производить на людей правильное впечатление.

– На меня твои чары не действуют, – буркнула Ася и демонстративно принялась за мини-пирожные. – Сладко! Вкусно! Да, в больнице такого не поешь, ты все просчитал. А ты, вообще, кто? Чем занимаешься?

– Меня зовут Никита.

– Я не тронулась, помню. Ты кто по специальности?

– Бизнесмен, свободный художник.

– Непонятно как-то. Впрочем, где большие деньги, там все мутно, – вздохнула Ася.

– Я никого не убивал! – поднял руки Никита.

– Хочется верить.

– А ты?

– Что я?

– Чем занимаешься?

– Дизайнер.

– Художница, значит?

– Сильного художника из меня не получилось. А мои затеи с декором людям нравятся, так что на жизнь хватает.

– Да уж, что ты затейница, это я уже понял. Кстати, твоей маме я отдал предназначенный ей подарок, тот, что нас спас.

– Спасибо.

– Я не рискнул зажечь свечи в машине и угостить тебя «Вдовой Клико», раз уж ты еще на больничном.

– Обойдемся без «Вдовы», – кивнула Ася.

– Но вот через два дня хотел бы пригласить тебя на свидание.

«Очередной его трофей», – констатировала она, задумчиво глядя Никите в лицо.

– Что молчишь?

«А ведь если он велит мне прыгнуть с моста, я это сделаю, – подумала Ася, и такая готовность безоговорочно подчиняться нахальному казанове ей совершенно не понравилась. – Вот сейчас он начнет меня целовать, я и растаю. А где моя гордость?»

– Никита, о каком свидании ты говоришь? – серьезно спросила она.

– О свидании, полном романтики и взаимного интереса. Между мужчиной и женщиной, – охотно пояснил он.

Сердце Аксиньи предательски защемило. Хорошо, что этот симпатичный мужчина не мог слышать его стук.

– Тогда ответь мне на один вопрос. Ты женат?

Ася взглянула в его глаза, и крошечная надежда, теплящаяся в ее сердце, угасла. Он задержался с ответом, а это говорило о многом.

– Понимаешь…

– Да или нет? Никита, это такой вопрос, на который есть лишь два варианта ответа.

– Не все так однозначно…

– Никита!

– Да, – из его взгляда что-то исчезло, возможно, тоже надежда.

Аксинья собрала волю в кулак и улыбнулась, словно его ответ абсолютно не тронул ее, совсем не ранил. А ведь сердце истекало кровью, смешанной с отчаянием и разочарованием.

– Да, симпатичная мордашка, сексуальный голос, проникновенный взгляд…

– Ты обо мне?

– Других таких нет! – подняла руки, словно сдаваясь, Ася. А затем смачно и совершенно некультурно слизнула с каждого пальца крем от пирожного.

– Ты высоко меня оценила, только не дала ничего объяснить, – хмуро произнес Никита.

– А не надо ничего объяснять! Все сказано одним емким «да». По крайней мере, для меня. А ты – молодец! Санта Клаус, мать твою! Свечи, пирожные, дорогой парфюм и одинокая отмороженная тетка, смотрящая на тебя как на героя.

– Я не думаю…

– А вы вообще, мужики, не думаете! Потому что в самом важном для вас органе нет ни серого вещества, ни белого… Что? Грубо? А на свиданки приглашать женщину, будучи женатым, не грубо? Или для вас это так… А ведь я и влюбиться могу! – Высказавшись, Ася разложила на коленях салфетку, затем шмякнула туда все имеющиеся на подносе эклеры и попрощалась: – Чао!

– Ася, подожди!

Она скинула с плеч его пальто и выскочила на улицу в халате и тапочках.

Никита выбежал из машины, схватил ее за плечи:

– Да подожди ты!

Он сильно прижал ее к себе и поцеловал. Ася, как «форменная дурочка», не оттолкнула его, поскольку руки были заняты пирожными, а повредить их она боялась. Когда Никита ее отпустил, красивое лицо спасло от сильной пощечины лишь то, что Ася все время помнила о его ранении. Этот ржавый штырь, торчащий у Никиты из бока, до сих пор являлся ей в кошмарах.

Но Асю просто душили злость и отчаяние:

– Считай, что отблагодарил! Считай, что отработал!

– Аксинья!

– И не повышай на меня голос! Я повода не давала! Ты чего явился сюда? Трепать мне нервы?! Пошел бы ты к черту! – Ася резко развернулась и убежала в больницу.

Никита больше не старался ее удержать, но Ася услышала, как он крикнул ей вслед:

– Я приду завтра, когда ты успокоишься!

Ася ворвалась в больницу, словно разъяренная мегера. Как добралась до палаты, даже не помнила. Щеки ее пылали, глаза горели.

Анна Аркадьевна сидела в палате и шевелила спицами – вязала подарок для внука.

– Асечка, ты откуда такая?!

– Какая?

– Возбужденная… Ты же ходила на свидание.

– Какое, к черту, свидание! – взвизгнула Аксинья.

– Ну хорошо, хорошо, успокойся. Ася, на тебе лица нет! – забеспокоилась Анна Аркадьевна. Она присела рядом с Аксиньей и положила руку ей на плечо. – Ты можешь мне довериться.

– Да не о чем говорить! – шмыгнула носом Ася.

– Ты влюбилась…

– Вот еще.

– Такие страсти кипят, я же вижу.

– Да я его знать не знаю!

– Значит, речь все-таки о мужчине? – лукаво улыбнулась Анна Аркадьевна.

– Да он мне никто! Вместе попали в передрягу, вот и все!

– Экстремальные ситуации сближают, – не сдавалась Анна Аркадьевна.

– Он женат! – выпалила Ася и вытерла мокрые от слез щеки.

– А ты не знала? – ахнула женщина.

– Да у меня с ним, слава богу, ничего и не было!

– А хотелось бы?

– Анна Аркадьевна! Что вы такое говорите! – вспыхнула Аксинья.

– Ладно. Не злись. Конечно, тяжело осознавать, что объект твоих вожделений не свободен. Но тебе уже не восемнадцать, и ты кое-что в жизни понимаешь. Так что сама сможешь решить: пойти на это или нет.

– Я свой выбор сделала, – закрыла лицо руками Ася.

– И он правильный, поверь моему опыту, – похлопала ее по плечу Анна Аркадьевна. – Тем более, ты говорила, что знакомы недавно, ничего не было, быстро забудешь…

– Его забудешь, – вздохнула Ася.

– Забудешь, забудешь…

– Вот только не говорите мне, что я в своей жизни встречу еще тысячу таких. Мне не восемнадцать, как вы заметили, и что-то пока никто так не западал в душу… Но с женатым у меня уже было, больше не хочу. Да и на что я рассчитывала? Чтобы такой красивый молодой мужчина оказался свободным? С какой стати?

– Какие у тебя холодные руки…

– На улице минуту постояла, все из-за него! Точно разовьется, как ее?.. Траншейная болезнь!

Анна Аркадьевна прошаркала тапками к тумбочке и извлекла небольшую фляжку с коричневой жидкостью и двумя мензурками для лекарств.

– Примем? – спросила она у Аксиньи.

– Что это? «Бальзам Биттнера» или настойка корня женьшеня?

– Какой «биттнер», Ася! Я хоть и старая, но в эту чушь не верю! Здесь коньячок, сейчас согреемся! Не бойся, мне можно… немного. Я всегда ношу с собой для расширения сосудов. А сейчас и согреться нужно. – Мензурки были маленькие, но женщины сбились со счета, сколько раз они опрокидывали их в рот и закусывали свежайшими эклерами. – Плюнь на него, Ася! Ты бы с этим мужчиной растеряла всю свою привлекательность! Через год не влезла бы в дверь! Надо додуматься – прийти на свидание с двадцатью эклерами!

– Вот и я о том же! Как он узнал, что это мои любимые пирожные?

– Вот смотрю я на тебя и думаю: правы люди, которые говорят, что бабы становятся глупее, когда влюбляются, – покачала головой Анна Аркадьевна.

– Влюбля-я-ются, – нараспев произнесла Аксинья и вдруг испугалась: – Так я влюбилась в него?! О нет! Дважды на одни и те же грабли! Да еще какие! Мне нельзя здесь оставаться! – Ася метнулась к своим вещам и начала нервно складывать их в большой пакет.

– Ты куда на ночь глядя? – испугалась Анна Аркадьевна.

– Мне нельзя здесь оставаться! Он сказал, что приедет завтра! И тогда я за себя не поручусь!

Дальнейшее происходило уже в присутствии перепуганной медсестры.

– Я не пущу! Не имеете права! Да вы с ума сошли! – кудахтала она.

– Это вы не имеете права и минуты меня задерживать здесь без моего согласия! Здесь тюрьма?

– Нет, но…

– Без «но»! Даже в психушке никого не удерживают без согласия! Все! Я улетаю, как Мэри Поппинс!

– Что вы несете? Остановитесь! Анна Аркадьевна, хоть вы ей скажите, что так из больницы не уходят!

– А как уходят? Ногами вперед? – В Аксинью словно бес вселился.

– Хотя бы переночуйте…

– Я хочу сейчас!

– Меня Валерий Степанович убьет!

– А так убью я, выбор у вас невелик. Я ухожу!

– Под роспись, что вы предупреждены обо всех осложнениях и что медицинские работники были против вашего решения.

– Я десять раз вам подпишу, только выпустите! Вы мне жизнь спасете, ведь еще раз увижу его, и все – я снова любовница женатого человека! Снова слезы, сопли и разочарования… А я уже нервная, я второго круга ада не выдержу! Плевать мне на отмороженные пятки. Мне душу спасать надо!

Медсестре ничего не оставалось, только согласиться, и Аксинья дала расписку, что уходит по собственному желанию.

Пациентка облегченно вздохнула, взяла сумку и пакет.

– Счастливо оставаться, Анна Аркадьевна. Хотя вы и сказали, что у вас нет родных, поэтому вы спокойно отмечаете Новый год в больнице, я все равно желаю вам здоровья и побыстрее оказаться дома.

– Ох, и зря ты бежишь, Ася.

– Почему?

– Ведь от себя не убежать.

– Как раз можно, для собственного спасения.

– Ну, удачи!

Ася выскочила на улицу, стуча зубами, и сразу же стала ловить машину.

Подвезти одинокую симпатичную блондинку, стоящую у больницы, желающие нашлись быстро.

Ася села в машину и назвала адрес, но не своего дома, а избушки Наума Тихоновича Свободы. У нее уже созрел план.